Страница:
Двадцать две секции экранов показывали площадь с различных точек. Демонстранты — в большинстве своем молодые люди и девушки — сгрудились в центре площади вокруг многоярусного фонтана. Пронзительные крики с экранов заставили Дункана приглушить звук.
«Мы требуем большей свободы!»
«Уберите небесные глаза!»
«Покончить с однодневной жизнью в неделю! Вернемся к нормальной жизни!»
«Долой коррупцию в правительстве!»
«Помочимся на тиранов!»
«Головой об стены, свиньи!»
«Немедленно дайте людям ФЗС!»
«Мы не подонки общества! Дайте нам тоже ФЗС!»
«Подавись дерьмом, диктатор!»
Слышались и отдельные выкрики.
«Ура Дункану и Сник!»
«Прощение Дункану и Сник! Пусть они расскажут правду!»
«Мы устали от лжи правительства!»
«Нам нужна правда!»
Многие в толпе размахивали распечатками. Дункан не мог разобрать слов, но был почти уверен, что это те два послания, которые он передал всего две недели назад, две недели, казавшиеся сейчас вечностью. А затем он услышал портативный передатчик, транслировавший часть его посланий. «…ПРАВИТЕЛЬСТВО СОПРОТИВЛЯЕТСЯ, ВОССТАВАЙТЕ!..»
Толпа росла, переливалась. Передние, образуя группы, то растягивались, то сжимались.
Комментатор сказал: «В незаконной демонстрации на Площади Голубой Луны участвовали тысяча человек. По официальным данным, общее число демонстрантов — а все демонстрации происходили без разрешения и, следовательно, нарушен закон — приблизительно пятьдесят тысяч. Это ничтожная цифра в сопоставлении с населением штата Лос-Анджелес — двадцать миллионов. Хотя Великая Хартия о Правах и Ответственности Органического Сообщества предоставляет людям право проведения демонстраций с политическими, социальными и экономическими требованиями, в качестве особого условия оговаривается, что местные департаменты органиков должны выдавать лицензии, разрешающие подобные мероприятия. Но эта незначительная группа подпольщиков и мятежников…»
Улицы, отходящие от площади, были забиты гэнками. Пробники оставались в кобурах, в руках — электрошоковые дубинки, специальные затупленные пики, какими загоняют скот, гранаты со слезоточивым газом. Два огромных водомета стояли в начале главных улиц у площади — их стволы глядели на толпу. За рваным кругом протестующих — множество патрульных машин, по такому случаю оснащенных пневматическими ружьями, стреляющими резиновыми пулями.
На некоторых экранах появилась солидная стая полицейских аэролодок, опускавшихся на крыши башен и площадки станций органиков на разных уровнях башен. Они прибыли сюда из других штатов Калифорнии.
Генерал-органик проревел в портативный мегафон: «Это последнее предупреждение! Немедленно расходитесь! Немедленно отправляйтесь по домам! Или будете арестованы! Я повторяю!..»
— Как вам это нравится? Никто, ни один не ушел! Все остались! Послушайте! — восклицал Шурбер.
Комментатор: «…в штабе Сан-Франциско. Сообщения о стычках с органиками подтверждаются… Тамошний представитель Департамента органиков утверждает, что неустановленное число демонстрантов арестовано. Имеются случайно пострадавшие, убитых нет; когда ситуация прояснится, мы дадим вам более точную информацию о…»
Голос генерала гремел над выкриками, воплями и пением на Площади Голубой Луны: «Офицеры! Арестуйте негодяев! При сопротивлении применяйте необходимые методы сдерживания!»
— Боже, как я хотела бы находиться там! — не сдержала чувств Сник. — Я бы им показала!
Первые гэнки, попытавшиеся произвести аресты без использования силы, как предписывается Департаментом, были сбиты с ног хлынувшей на них толпой. Следующая цепь гэнков выставила пики против надвигавшихся на них демонстрантов. Генеральский мегафон изрыгал команды, но теперь их едва можно было расслышать. Из водометов поверх голов органиков в гущу толпы ударили окрашенные в красное могучие струи. Многих сбило с ног; визжащие люди вдавливались во внешние ряды толпы.
Центр толпы исчез, но упавшие поднимались вновь. Водометы приблизились. Столбы красной воды не пощадили и многих гэнков. Внезапно вся масса людей оказалась ярко-красной с головы до пят. Вода, растекаясь по площади, походила на кровь.
— Проклятье! Они же не отмоются от краски. Помечены по крайней мере на неделю! Бедняги. Гэнки поймают их, даже если они убегут! — возмущалась Тан.
Внезапно толпа прорвала окружение органиков. Люди пробежали мимо патрульных машин. Стрельбу открыть не удалось, поскольку органики тоже попадали под резиновые пули. Протестующие выплеснулись с площади, напирая на плотные ряды органиков в местах пересечения улиц с площадью. Многие органики, как и демонстранты, исчезли. Но большинство не разбегалось. Генерал стоял на своей открытой машине и орал, требуя от демонстрантов остановиться и добровольно подвергнуться аресту. Кто-то (Дункану показалось, что это женщина) ткнул отнятую у гэнка пику в живот генерала. Он выронил мегафон, согнулся, обхватывая живот, и, свалившись с машины, исчез из виду.
Вскоре уже не менее трех четвертей демонстрантов заполонили улицы. Остальные либо недвижно лежали на площади, либо подчинились гэнкам. Этих последних затащили в резервные общественные стоунеры, торчавшие по краям площади. На всех стоунеров не хватило, остальных демонстрантов скрутили, надели на них наручники. Струя ТИ в лицо каждого довершила дело.
— Неплохо для начала, — заметил Дункан. — Ко всему населению демонстрантов не много. Но со временем толпа возрастет и решительности прибавится. Я уверен.
— Слава Богу, мой муженек был мертвецки пьян. Как бы он все это стерпел? — Тан неуверенно поднялась со стула. — Он никогда не мог много пить. Может, мне лучше уложить его в кровать. — Она помогла Шурберу встать.
— Смотрите! Я так и думал! — воскликнул Дункан. — Они возвращаются! Все обстоит гораздо лучше, чем я мог надеяться.
Красная ватага быстро двигалась по улице, по которой только что утекали демонстранты, обратно — навстречу гэнкам. Гэнки таращились в изумлении, но построились рядами в центре площади, словно воспроизводя только что сыгранный спектакль. Вернулись патрульные машины, повернув ощерившиеся ружьями колпаки на улицы. Водометы тоже направили хоботы навстречу приближающимся людям.
Теперь в руках протестующих появились баллоны. Дункан предполагал, что баллоны были при них и раньше, когда началась демонстрация, но люди не решились их применить. Но теперь лица молодых горожан, наверно, стали такими же красными от гнева и возбуждения собственным неповиновением, как и от краски на коже и одежде. Толпа напирала на органиков, проворные юноши залезали на столбы с мониторами и опрыскивали экраны черной жидкостью. Другие направили пульверизаторы в лица служивых.
Генералу удалось опять взобраться на свою машину. Он снова что-то кричал в мегафон. Дункан не мог разобрать слов, тонувших в адском шуме. Толпа поливала черными струями настенные экраны зданий, окружавших площадь, и портативные камеры телерепортеров новостей. Дункан видел, что многие экраны уже ослепли.
— Заливайте их все! — кричал он, вскакивая на ноги. — Покажите, что вы не стадо баранов!
Сник тоже встала. Она в восторге хлопала в ладоши.
И в этот миг погас свет.
16
17
«Мы требуем большей свободы!»
«Уберите небесные глаза!»
«Покончить с однодневной жизнью в неделю! Вернемся к нормальной жизни!»
«Долой коррупцию в правительстве!»
«Помочимся на тиранов!»
«Головой об стены, свиньи!»
«Немедленно дайте людям ФЗС!»
«Мы не подонки общества! Дайте нам тоже ФЗС!»
«Подавись дерьмом, диктатор!»
Слышались и отдельные выкрики.
«Ура Дункану и Сник!»
«Прощение Дункану и Сник! Пусть они расскажут правду!»
«Мы устали от лжи правительства!»
«Нам нужна правда!»
Многие в толпе размахивали распечатками. Дункан не мог разобрать слов, но был почти уверен, что это те два послания, которые он передал всего две недели назад, две недели, казавшиеся сейчас вечностью. А затем он услышал портативный передатчик, транслировавший часть его посланий. «…ПРАВИТЕЛЬСТВО СОПРОТИВЛЯЕТСЯ, ВОССТАВАЙТЕ!..»
Толпа росла, переливалась. Передние, образуя группы, то растягивались, то сжимались.
Комментатор сказал: «В незаконной демонстрации на Площади Голубой Луны участвовали тысяча человек. По официальным данным, общее число демонстрантов — а все демонстрации происходили без разрешения и, следовательно, нарушен закон — приблизительно пятьдесят тысяч. Это ничтожная цифра в сопоставлении с населением штата Лос-Анджелес — двадцать миллионов. Хотя Великая Хартия о Правах и Ответственности Органического Сообщества предоставляет людям право проведения демонстраций с политическими, социальными и экономическими требованиями, в качестве особого условия оговаривается, что местные департаменты органиков должны выдавать лицензии, разрешающие подобные мероприятия. Но эта незначительная группа подпольщиков и мятежников…»
Улицы, отходящие от площади, были забиты гэнками. Пробники оставались в кобурах, в руках — электрошоковые дубинки, специальные затупленные пики, какими загоняют скот, гранаты со слезоточивым газом. Два огромных водомета стояли в начале главных улиц у площади — их стволы глядели на толпу. За рваным кругом протестующих — множество патрульных машин, по такому случаю оснащенных пневматическими ружьями, стреляющими резиновыми пулями.
На некоторых экранах появилась солидная стая полицейских аэролодок, опускавшихся на крыши башен и площадки станций органиков на разных уровнях башен. Они прибыли сюда из других штатов Калифорнии.
Генерал-органик проревел в портативный мегафон: «Это последнее предупреждение! Немедленно расходитесь! Немедленно отправляйтесь по домам! Или будете арестованы! Я повторяю!..»
— Как вам это нравится? Никто, ни один не ушел! Все остались! Послушайте! — восклицал Шурбер.
Комментатор: «…в штабе Сан-Франциско. Сообщения о стычках с органиками подтверждаются… Тамошний представитель Департамента органиков утверждает, что неустановленное число демонстрантов арестовано. Имеются случайно пострадавшие, убитых нет; когда ситуация прояснится, мы дадим вам более точную информацию о…»
Голос генерала гремел над выкриками, воплями и пением на Площади Голубой Луны: «Офицеры! Арестуйте негодяев! При сопротивлении применяйте необходимые методы сдерживания!»
— Боже, как я хотела бы находиться там! — не сдержала чувств Сник. — Я бы им показала!
Первые гэнки, попытавшиеся произвести аресты без использования силы, как предписывается Департаментом, были сбиты с ног хлынувшей на них толпой. Следующая цепь гэнков выставила пики против надвигавшихся на них демонстрантов. Генеральский мегафон изрыгал команды, но теперь их едва можно было расслышать. Из водометов поверх голов органиков в гущу толпы ударили окрашенные в красное могучие струи. Многих сбило с ног; визжащие люди вдавливались во внешние ряды толпы.
Центр толпы исчез, но упавшие поднимались вновь. Водометы приблизились. Столбы красной воды не пощадили и многих гэнков. Внезапно вся масса людей оказалась ярко-красной с головы до пят. Вода, растекаясь по площади, походила на кровь.
— Проклятье! Они же не отмоются от краски. Помечены по крайней мере на неделю! Бедняги. Гэнки поймают их, даже если они убегут! — возмущалась Тан.
Внезапно толпа прорвала окружение органиков. Люди пробежали мимо патрульных машин. Стрельбу открыть не удалось, поскольку органики тоже попадали под резиновые пули. Протестующие выплеснулись с площади, напирая на плотные ряды органиков в местах пересечения улиц с площадью. Многие органики, как и демонстранты, исчезли. Но большинство не разбегалось. Генерал стоял на своей открытой машине и орал, требуя от демонстрантов остановиться и добровольно подвергнуться аресту. Кто-то (Дункану показалось, что это женщина) ткнул отнятую у гэнка пику в живот генерала. Он выронил мегафон, согнулся, обхватывая живот, и, свалившись с машины, исчез из виду.
Вскоре уже не менее трех четвертей демонстрантов заполонили улицы. Остальные либо недвижно лежали на площади, либо подчинились гэнкам. Этих последних затащили в резервные общественные стоунеры, торчавшие по краям площади. На всех стоунеров не хватило, остальных демонстрантов скрутили, надели на них наручники. Струя ТИ в лицо каждого довершила дело.
— Неплохо для начала, — заметил Дункан. — Ко всему населению демонстрантов не много. Но со временем толпа возрастет и решительности прибавится. Я уверен.
— Слава Богу, мой муженек был мертвецки пьян. Как бы он все это стерпел? — Тан неуверенно поднялась со стула. — Он никогда не мог много пить. Может, мне лучше уложить его в кровать. — Она помогла Шурберу встать.
— Смотрите! Я так и думал! — воскликнул Дункан. — Они возвращаются! Все обстоит гораздо лучше, чем я мог надеяться.
Красная ватага быстро двигалась по улице, по которой только что утекали демонстранты, обратно — навстречу гэнкам. Гэнки таращились в изумлении, но построились рядами в центре площади, словно воспроизводя только что сыгранный спектакль. Вернулись патрульные машины, повернув ощерившиеся ружьями колпаки на улицы. Водометы тоже направили хоботы навстречу приближающимся людям.
Теперь в руках протестующих появились баллоны. Дункан предполагал, что баллоны были при них и раньше, когда началась демонстрация, но люди не решились их применить. Но теперь лица молодых горожан, наверно, стали такими же красными от гнева и возбуждения собственным неповиновением, как и от краски на коже и одежде. Толпа напирала на органиков, проворные юноши залезали на столбы с мониторами и опрыскивали экраны черной жидкостью. Другие направили пульверизаторы в лица служивых.
Генералу удалось опять взобраться на свою машину. Он снова что-то кричал в мегафон. Дункан не мог разобрать слов, тонувших в адском шуме. Толпа поливала черными струями настенные экраны зданий, окружавших площадь, и портативные камеры телерепортеров новостей. Дункан видел, что многие экраны уже ослепли.
— Заливайте их все! — кричал он, вскакивая на ноги. — Покажите, что вы не стадо баранов!
Сник тоже встала. Она в восторге хлопала в ладоши.
И в этот миг погас свет.
16
— Что за?.. — Дункан взглянул на светящийся циферблат. Ровно 7:11.
Из прихожей донесся голос Сары-Джон Тан:
— Опять нет электричества!
Дункан попытался командой включить настенные экраны. Безуспешно. На произнесенный код не среагировала и входная дверь.
— Может, в шкафах у сегодняшних жителей есть какой-то фонарь или свечи?
— Не беспокой Тан. Напрасно. Я внимательно проверяла все в их шкафу. Ничего нет.
Казалось, сам воздух замирает. Толщей своей и теплом он давил на Дункана. Ощупывая стену, он двинулся вдоль нее и тут же наткнулся на Сник.
Сара-Джон Тан пробиралась в гостиную. На голос Сник она подошла к дивану. Дункан вдохнул аромат ее духов, смешанный с запахом пота от нервного возбуждения.
— Лем напился до потери сознания. Счастливчик, сукин сын, валяется себе в кровати!
— Что же могло случиться? — недоумевала Сник. На сей раз мы же не выводили из строя никаких электростанций. Может, какая-то другая подпольная группа, про которую нам ничего не известно?
— Сомневаюсь, — проронил Дункан в задумчивости. По всей видимости, авария.
Он не верил в это. Скорее — дело рук правительства. При отключенной электроэнергии, когда освещение дают только машины гэнков, демонстранты беспомощны. Их разгонят, только успевай удирать. Отключить электроэнергию — очень крутая мера, но правительство способно на нее. Однако власти не возьмут вину на себя. Ответственность возложат на кого-нибудь другого…
Сара-Джон Тан почти потеряла голову.
— В прошлый раз это был сплошной ужас. Мы проснулись в Среду и сперва подумали, что это опять Вторник. Но когда все другие дни покинули стоунеры, мы поняли, что произошло нечто очень серьезное. Нельзя было выйти из квартиры. Потом гэнки выжгли запорные механизмы и велели нам покинуть город. На улицах образовались заторы, конечно…
Сник остановила ее.
— Мы все это знаем.
— Вы не попадали в такую чудовищную кутерьму.
— Думаю, что энергию скоро подадут, — вставил Дункан. — Спокойней, давайте подождем.
— Плохо, что замок надо вынимать, — заметила Сник. Чертовы гэнки могут явиться сюда для этого Бог весть когда. Может, самим, но потом как им объяснишь?
— Не дергайся, Тея. Ситуация на сей раз иная. Дестоунированы только граждане сегодняшнего дня. Значит используется лишь седьмая часть кислорода, так что воздуха хватит. Да и гэнков нынче хоть пруд пруди. Подождем.
Он почти физически ощущал внутренний непокой Сник. Она была воплощением активности и терпеть не могла спокойно томиться, пока что-нибудь произойдет. Если ракета готова к запуску, то Сник должна нажать кнопку. С другой стороны, врожденное нетерпение сдерживается строгой дисциплинированностью и значительным опытом офицера-органика. Она не станет поступать необдуманно, не вынуди ее к этому сама ситуация.
Час тянулся бесконечно. Секунды, казалось, просачивались сквозь нагревающийся и тяжелеющий воздух и оседали в нем, словно мелкие дохлые насекомые. Все трое обменивались отрывистыми словами, фразы делались все короче. Наконец Дункан поднялся с дивана.
— Придется выжигать замок.
Из прихожей разнесся голос Шурбера.
— Что, черт возьми, тут происходит?
Тан вскочила и выбралась на ощупь из гостиной.
— Не паникуй, Лем! — кричала она.
— Опять отключили энергию! — Голос Шурбера скатился на визг. Он ругался, растягивая слова, будто хмель еще не покинул его.
Выслушав рассказ о событиях, Шурбер вновь разразился проклятиями, а потом затих.
Дункан подумал, что его предположение о причастности правительства к отключению энергии ошибочно. Демонстрантов уже давно разогнали или разыскали и арестовали. А куда спрятаться? Двери квартир заперты. Выдать себя за непричастных к беспорядкам граждан, случайно оказавшихся на улице, когда отключили электроэнергию? Краска на всем не даст соврать.
Правительство, видать, действительно собирается создать горожанам временные скотские условия. Это заставит их так страдать, что они возмутятся, нет, возненавидят тех, кто очевидно ответственен за отключение электричества. Эти люди будут совсем не при чем, но правительство намерено их обвинить. Преступниками назовут Дункана и Сник.
Какую же легенду создадут власти? Что Дункан и Сник, психопаты-преступники, сумасшедшие подпольщики, еще раз напали на станцию Болдуин Хиллз и разрушили конвертеры-генераторы? Нет. Эта версия не подойдет, ежели власти намерены вскорости включить электроэнергию. Скорее правительство заявит, что преступникам как-то удалось ввести в систему команду отключения. Инженерам, мол, понадобилось много времени, чтобы выявить эту команду и отменить ее.
Дункан испытывал жажду, в горле пересохло. В личном шкафу Шурбера и Тан он отыскал бутылки фруктового сока, которые супруги недавно притащили из магазина. Вчетвером с соками быстро покончили. В обычных условиях этого было бы достаточно. Но теперь воздух не казался ему более массой дохлых насекомых. Букашки были полны жизни и высасывали влагу из его тела.
Дункан нащупал место запорного механизма во входных дверях. Выжечь замок. Плевать на последствия. Надо выбираться, пока не сдох от полного обезвоживания или кислородного голодания, черт знает, что наступает сперва. Он уже вытащил пробник, когда резкий удар в дверь заставил его вздрогнуть. Дункан приложил ухо к двери. Из-за двери послышалось:
— Департамент органиков! Стукните в дверь, если вы меня слышите.
Дункан слегка постучал рукояткой пистолета.
— Отойдите! Мы выжигаем замки!
Бледно-красное пятно появилось на двери, очерчивая место расположения запорного механизма. Пятно увеличивалось, запахло горелым. Фиолетовый луч прорвался через небольшое отверстие, прошелся по окружности и исчез. Удар — и выжженная секция двери свалилась внутрь, дымясь кромкой. Запах горелого дерева и пластика наполнил комнату. Свет фонаря проник в отверстие, превращая темноту в полумрак. Теперь голос, усиленный мегафоном, разносился четко.
Дункан бросился в гостиную.
— Тея, за мной! Тан, Шурбер, оставайтесь здесь! — Они вовремя добежали до ванной комнаты.
Входная дверь открылась, и громкий мужской голос произнес:
— Пока оставайтесь дома! Мы не хотим, чтобы улицы переполнились. У нас еще много дел.
— Благодарим вас, — сказала Тан.
Выждав минуту, Дункан и Сник подошли к открытой двери. И Тан и Шурбер уже стояли там, глубоко вдыхая воздух улицы — почти такой же плотный и горячий, как в квартире. Фары и прожекторы двух патрульных машин органиков освещали улицу. Они стояли поодаль, всего в нескольких квартирах отсюда. Лица жильцов, выглядывавших из-за дверей, были бледны в свете огней машин. Четверо гэнков продолжали выжигать замки.
Минуло полчаса. Свет от патрульных машин и фиолетовые лучи протонных пистолетов мелькали теперь далеко. Люди выходили из квартир. Поначалу тихий разговор перерастал в гомон, в трескотню взрослых, смешанную с плачем младенцев и визгом детей постарше.
— Это ужасно, — сказала Сара-Джон Тан. — Как мы узнаем без телевизора, что происходит?
С рождения окружал ее свет и движущиеся изображения на стенах. Отсутствие их делало жизнь какой-то ненадежной, сомнительной. Дункан и Сник во время своего бегства через Нью-Джерси как-то привыкли к «окружению без изображений». Мысли были заняты борьбой за жизнь и «бестелевизионного» синдрома у них не наблюдалось.
Уже через четверть часа рабочие Департамента технического обслуживания и ремонта установили портативные фонари. Фонари располагались через каждые двести футов, слабо освещая площадку перед квартирой. Но это было лучше, чем ничего, и как-то подбодрило людей на улице.
Дункан и Сник вернулись в гостиную, супруги оставались в дверях.
Дункан сказал:
— Если вскорости не подадут энергию, город придется эвакуировать. Воздуха хватит ненадолго.
— Можно же открыть все выходы на крышу и в основание башни? Это должно помочь, — заметила Сник.
— Возможно. Но этого мало. Думаю, людей придется выводить из башни. По крайней мере — в кольцевые улицы по периметру. Там воздух посвежее.
— Думаешь, мы не сможем оставаться здесь?
— Попробуем. Вероятно, когда все эти люди уйдут, станет легче дышать. Можно отправиться с толпой, хотя это весьма опасно. Гэнки наверняка держат ухо востро. Понимают, что сейчас самое время сцапать нас. Однако…
У властей сейчас дел по горло. Наверно, больше, чем они способны охватить. Станут ли они помышлять, чтобы отрядить органиков на поиск пары преступников? Вряд ли. С другой стороны, почему бы гэнкам просто не узнать их?
Несколько минут спустя мимо медленно проехала на электромотоцикле рабочая Департамента технического обслуживания и ремонта. Дункан еще издали слышал ее громкое — через мегафон — обращение: «Внимание, граждане! Внимание, граждане! Всем жителям! Всем жителям! Немедленно направляйтесь в восточную часть улицы! Для паники нет оснований! Направляйтесь в восточную часть улицы! Внимание, всем гражданам! Направляйтесь в восточную часть улицы! Это распоряжение губернатора! Сохраняйте спокойствие! Направляйтесь в восточную часть улицы! В восточную часть! Вас эвакуируют через запасной выход! Внимание, всем гражданам!..»
Голос глашатая растаял вместе с ней в западном конце улицы. Народ, преодолевая сомнения, потянулся в указанном направлении. К людям присоединялись все новые и новые горожане. Проехали несколько набитых пассажирами автобусов. Можно было представить себе, какой огромной вскоре станет толпа. А гэнки и не подумают организовать толпу, направлять людей на лестницы, как-то регулировать передвижение горожан, успокаивать их. А как с больными в госпиталях? Впрочем, это не его проблема, думал Дункан.
— А что нам делать? — обратилась к Дункану Тан. — Оставаться здесь, идти со всеми?
— Мы остаемся. Решайте сами, но я полагаю, вам лучше уйти.
— Увидимся позже, — согласилась она. Вскоре супруги слились с текущей по улице темной патокой увеличивающейся толпы.
Однако, к удивлению, улица довольно быстро опустела. Теперь уже в обратном направлении опять проехала знакомая женщина, крича в мегафон распоряжение губернатора.
— Теперь на двоих-то нам должно хватить воздуха. Вроде он уже не такой спертый.
С полчаса они просидели у открытых дверей, вдыхая чуть посвежевший воздух, готовые тут же нырнуть в квартиру при виде гэнков или рабочих. Хотелось спать, но в квартире было слишком душно. Всем подсознанием, всеми нервами они чувствовали что-то зловещее, угрожающее. Причину отключения электричества так и не объяснили. Им не успокоиться, пока они не узнают правду.
Свет дальних огней, еще не зримых за округлой линией улицы, заставил их подняться. Потом показались светящиеся фары патрульных машин. Дункан присел и, стараясь оставаться невидимым, чуть высунул голову.
— Две машины гэнков справа по обе стороны улицы. Шарят прожекторами по дверям. По двое гэнков из каждой машины вошли в квартиру. Двое из них тащат какое-то устройство. Не разглядеть, думаю — нюхалки, — вел репортаж Дункан.
— Я вижу, — ответила Сник. Она юркнула в квартиру и, вернувшись, доложила: — На той стороне тоже что-то происходит. Поворот мешает обзору, но я думаю, там машины. Наверно, гэнки заняты тем же.
Сдается, органики разыскивают нас. А кого же еще? Откуда им знать, что мы скрываемся в этом районе? Если кто-то из горожан видел меня или, более вероятно, думал, что видел, но не был в этом уверен, он мог сообщить органикам. Но почему гэнки взялись за поиски именно сейчас? Почему не раньше? Ответ (если он может существовать): доносчик заметил его несколько часов назад, но сообщил недавно, поскольку его грызли сомнения. Недавно — ну, скажем, перед самым отключением электричества. Позже он не мог этого сделать. Впрочем, мог и позже, если отправился со своей информацией в участок органиков самолично. Значит, живет поблизости или открылся проходившему гэнку. И впрямь, скорее всего не отважился бы на прогулку в темноте.
Но… информатор должен был находиться вне квартиры, когда заметил меня. В магазине? Но очевидно одно: гэнки явно не знают точно, где мы скрываемся. В противном случае здесь перед квартирой была бы целая стая, готовая на штурм. Да и если бы они знали, что мы поблизости, они бы тоже толпились на улице, прочесывая все подряд. Максимум, что они знают: Дункан и Сник скрываются на этом уровне или в этой башне.
Дункан еще раз выглянул за край дверного проема. У каждой машины стоял гэнк и направлял прожектор на дверь квартиры, в которую вошел коллега.
Дункан отступил внутрь и тихо сказал:
— Если им удастся схватить нас, когда рядом нет свидетелей, они сделают, что захотят. Убьют или арестуют и незаметно доставят в ближайший участок.
— Что ты думаешь — предпочтут?
— Притащат к себе и постараются узнать все о наших делах и связях. Но живые мы можем доставить правительству массу неприятностей да еще служить знаменем недовольных и радикально настроенных. Будь я Мировым Советником, предпочел бы видеть нас мертвыми.
— Несомненно, — согласилась Сник. — Давай-ка захватим с собой побольше этих гадов.
Дункан угрюмо усмехнулся. Древние викинги, презиравшие любую смерть, кроме гибели в битве, не имели перед ней преимуществ. Будь здесь Вальхалла [древнеисланд. — черты убитых; в скандинавской мифологии находящееся на небе жилище павших в бою храбрых воинов, которые там пируют; их уносят туда валькирии и там прислуживают им], Валькирии [валькирия — буквально «выбирающая мертвых, убитых» — в скандинавской мифологии воинственные девы, участвующие в распределении побед и смертей в битвах] унесли бы ее туда, хотя она и женщина.
Сник пыталась что-то сказать, но он приложил палец к губам, призывая ее к молчанию. Слабый шум, словно приглушенное бормотание многих голосов, доносился в дверь. Она подошла ближе, прислушиваясь.
— Что это?
Дункан опять выглянул. Сник, прижавшись к нему, тоже высунула голову. Спиной к ним стояли двое гэнков. Свет фар усиливался. Появилась патрульная машина. Из-за круглого поворота улицы показались несколько гэнков с оружием в руках. За ними нестройными шеренгами голова процессии — очевидно, арестованные демонстранты. Они выкрикивали лозунги, некоторые Дункану удалось разобрать в шуме толпы.
«Давайте жить каждый день!»
«Покончим с правительством!»
«Честный суд над Кэрдом и Сник!»
«Да здравствует революция!»
«Дайте нам бессмертие тоже!»
«Долой свиней!»
— Гэнки окружили их и гонят к лестницам, — сказал Дункан. — Или затолкают в какое-нибудь большое помещение вроде театра и запрут, а потом станут обрабатывать поодиночке.
Гэнки, рыскавшие в квартирах, высунулись из-за дверей. Удовлетворив любопытство, вернулись продолжать свое дело. Через минуту они уже входили в следующую дверь.
— Не попытаться ли влиться в толпу? — предложила Сник.
— Нет. Они обнюхают каждого, не сомневайся.
Вскоре последние из демонстрантов скрылись за поворотом, за ними патрульные машины и гэнки в арьергарде. Два органика подъехали еще на несколько ярдов ближе к дверному проему, где притаились Дункан и Сник, и занялись осмотром следующих дверей, освещенных прожекторами машин.
С западной стороны улицы донесся шум новой толпы. Гэнки обернулись. Дункан и Сник выскочили на улицу; звук их шагов поглотят гул толпы. Он разрастался — другая группа демонстрантов двигалась по улице. Находясь шагах в двадцати от гэнков, Дункан и Сник выстрелили одновременно. Оба гэнка тяжело осели и застыли. Дункан нырнул в ближайшую квартиру налево. Сник — по другую сторону улицы. Передняя комната, в которой очутился Дункан, ярко освещалась прожектором. В коридоре было чуть темнее. Услыхав голоса, доносившиеся из комнаты стоунирования, он остановился.
Из прихожей донесся голос Сары-Джон Тан:
— Опять нет электричества!
Дункан попытался командой включить настенные экраны. Безуспешно. На произнесенный код не среагировала и входная дверь.
— Может, в шкафах у сегодняшних жителей есть какой-то фонарь или свечи?
— Не беспокой Тан. Напрасно. Я внимательно проверяла все в их шкафу. Ничего нет.
Казалось, сам воздух замирает. Толщей своей и теплом он давил на Дункана. Ощупывая стену, он двинулся вдоль нее и тут же наткнулся на Сник.
Сара-Джон Тан пробиралась в гостиную. На голос Сник она подошла к дивану. Дункан вдохнул аромат ее духов, смешанный с запахом пота от нервного возбуждения.
— Лем напился до потери сознания. Счастливчик, сукин сын, валяется себе в кровати!
— Что же могло случиться? — недоумевала Сник. На сей раз мы же не выводили из строя никаких электростанций. Может, какая-то другая подпольная группа, про которую нам ничего не известно?
— Сомневаюсь, — проронил Дункан в задумчивости. По всей видимости, авария.
Он не верил в это. Скорее — дело рук правительства. При отключенной электроэнергии, когда освещение дают только машины гэнков, демонстранты беспомощны. Их разгонят, только успевай удирать. Отключить электроэнергию — очень крутая мера, но правительство способно на нее. Однако власти не возьмут вину на себя. Ответственность возложат на кого-нибудь другого…
Сара-Джон Тан почти потеряла голову.
— В прошлый раз это был сплошной ужас. Мы проснулись в Среду и сперва подумали, что это опять Вторник. Но когда все другие дни покинули стоунеры, мы поняли, что произошло нечто очень серьезное. Нельзя было выйти из квартиры. Потом гэнки выжгли запорные механизмы и велели нам покинуть город. На улицах образовались заторы, конечно…
Сник остановила ее.
— Мы все это знаем.
— Вы не попадали в такую чудовищную кутерьму.
— Думаю, что энергию скоро подадут, — вставил Дункан. — Спокойней, давайте подождем.
— Плохо, что замок надо вынимать, — заметила Сник. Чертовы гэнки могут явиться сюда для этого Бог весть когда. Может, самим, но потом как им объяснишь?
— Не дергайся, Тея. Ситуация на сей раз иная. Дестоунированы только граждане сегодняшнего дня. Значит используется лишь седьмая часть кислорода, так что воздуха хватит. Да и гэнков нынче хоть пруд пруди. Подождем.
Он почти физически ощущал внутренний непокой Сник. Она была воплощением активности и терпеть не могла спокойно томиться, пока что-нибудь произойдет. Если ракета готова к запуску, то Сник должна нажать кнопку. С другой стороны, врожденное нетерпение сдерживается строгой дисциплинированностью и значительным опытом офицера-органика. Она не станет поступать необдуманно, не вынуди ее к этому сама ситуация.
Час тянулся бесконечно. Секунды, казалось, просачивались сквозь нагревающийся и тяжелеющий воздух и оседали в нем, словно мелкие дохлые насекомые. Все трое обменивались отрывистыми словами, фразы делались все короче. Наконец Дункан поднялся с дивана.
— Придется выжигать замок.
Из прихожей разнесся голос Шурбера.
— Что, черт возьми, тут происходит?
Тан вскочила и выбралась на ощупь из гостиной.
— Не паникуй, Лем! — кричала она.
— Опять отключили энергию! — Голос Шурбера скатился на визг. Он ругался, растягивая слова, будто хмель еще не покинул его.
Выслушав рассказ о событиях, Шурбер вновь разразился проклятиями, а потом затих.
Дункан подумал, что его предположение о причастности правительства к отключению энергии ошибочно. Демонстрантов уже давно разогнали или разыскали и арестовали. А куда спрятаться? Двери квартир заперты. Выдать себя за непричастных к беспорядкам граждан, случайно оказавшихся на улице, когда отключили электроэнергию? Краска на всем не даст соврать.
Правительство, видать, действительно собирается создать горожанам временные скотские условия. Это заставит их так страдать, что они возмутятся, нет, возненавидят тех, кто очевидно ответственен за отключение электричества. Эти люди будут совсем не при чем, но правительство намерено их обвинить. Преступниками назовут Дункана и Сник.
Какую же легенду создадут власти? Что Дункан и Сник, психопаты-преступники, сумасшедшие подпольщики, еще раз напали на станцию Болдуин Хиллз и разрушили конвертеры-генераторы? Нет. Эта версия не подойдет, ежели власти намерены вскорости включить электроэнергию. Скорее правительство заявит, что преступникам как-то удалось ввести в систему команду отключения. Инженерам, мол, понадобилось много времени, чтобы выявить эту команду и отменить ее.
Дункан испытывал жажду, в горле пересохло. В личном шкафу Шурбера и Тан он отыскал бутылки фруктового сока, которые супруги недавно притащили из магазина. Вчетвером с соками быстро покончили. В обычных условиях этого было бы достаточно. Но теперь воздух не казался ему более массой дохлых насекомых. Букашки были полны жизни и высасывали влагу из его тела.
Дункан нащупал место запорного механизма во входных дверях. Выжечь замок. Плевать на последствия. Надо выбираться, пока не сдох от полного обезвоживания или кислородного голодания, черт знает, что наступает сперва. Он уже вытащил пробник, когда резкий удар в дверь заставил его вздрогнуть. Дункан приложил ухо к двери. Из-за двери послышалось:
— Департамент органиков! Стукните в дверь, если вы меня слышите.
Дункан слегка постучал рукояткой пистолета.
— Отойдите! Мы выжигаем замки!
Бледно-красное пятно появилось на двери, очерчивая место расположения запорного механизма. Пятно увеличивалось, запахло горелым. Фиолетовый луч прорвался через небольшое отверстие, прошелся по окружности и исчез. Удар — и выжженная секция двери свалилась внутрь, дымясь кромкой. Запах горелого дерева и пластика наполнил комнату. Свет фонаря проник в отверстие, превращая темноту в полумрак. Теперь голос, усиленный мегафоном, разносился четко.
Дункан бросился в гостиную.
— Тея, за мной! Тан, Шурбер, оставайтесь здесь! — Они вовремя добежали до ванной комнаты.
Входная дверь открылась, и громкий мужской голос произнес:
— Пока оставайтесь дома! Мы не хотим, чтобы улицы переполнились. У нас еще много дел.
— Благодарим вас, — сказала Тан.
Выждав минуту, Дункан и Сник подошли к открытой двери. И Тан и Шурбер уже стояли там, глубоко вдыхая воздух улицы — почти такой же плотный и горячий, как в квартире. Фары и прожекторы двух патрульных машин органиков освещали улицу. Они стояли поодаль, всего в нескольких квартирах отсюда. Лица жильцов, выглядывавших из-за дверей, были бледны в свете огней машин. Четверо гэнков продолжали выжигать замки.
Минуло полчаса. Свет от патрульных машин и фиолетовые лучи протонных пистолетов мелькали теперь далеко. Люди выходили из квартир. Поначалу тихий разговор перерастал в гомон, в трескотню взрослых, смешанную с плачем младенцев и визгом детей постарше.
— Это ужасно, — сказала Сара-Джон Тан. — Как мы узнаем без телевизора, что происходит?
С рождения окружал ее свет и движущиеся изображения на стенах. Отсутствие их делало жизнь какой-то ненадежной, сомнительной. Дункан и Сник во время своего бегства через Нью-Джерси как-то привыкли к «окружению без изображений». Мысли были заняты борьбой за жизнь и «бестелевизионного» синдрома у них не наблюдалось.
Уже через четверть часа рабочие Департамента технического обслуживания и ремонта установили портативные фонари. Фонари располагались через каждые двести футов, слабо освещая площадку перед квартирой. Но это было лучше, чем ничего, и как-то подбодрило людей на улице.
Дункан и Сник вернулись в гостиную, супруги оставались в дверях.
Дункан сказал:
— Если вскорости не подадут энергию, город придется эвакуировать. Воздуха хватит ненадолго.
— Можно же открыть все выходы на крышу и в основание башни? Это должно помочь, — заметила Сник.
— Возможно. Но этого мало. Думаю, людей придется выводить из башни. По крайней мере — в кольцевые улицы по периметру. Там воздух посвежее.
— Думаешь, мы не сможем оставаться здесь?
— Попробуем. Вероятно, когда все эти люди уйдут, станет легче дышать. Можно отправиться с толпой, хотя это весьма опасно. Гэнки наверняка держат ухо востро. Понимают, что сейчас самое время сцапать нас. Однако…
У властей сейчас дел по горло. Наверно, больше, чем они способны охватить. Станут ли они помышлять, чтобы отрядить органиков на поиск пары преступников? Вряд ли. С другой стороны, почему бы гэнкам просто не узнать их?
Несколько минут спустя мимо медленно проехала на электромотоцикле рабочая Департамента технического обслуживания и ремонта. Дункан еще издали слышал ее громкое — через мегафон — обращение: «Внимание, граждане! Внимание, граждане! Всем жителям! Всем жителям! Немедленно направляйтесь в восточную часть улицы! Для паники нет оснований! Направляйтесь в восточную часть улицы! Внимание, всем гражданам! Направляйтесь в восточную часть улицы! Это распоряжение губернатора! Сохраняйте спокойствие! Направляйтесь в восточную часть улицы! В восточную часть! Вас эвакуируют через запасной выход! Внимание, всем гражданам!..»
Голос глашатая растаял вместе с ней в западном конце улицы. Народ, преодолевая сомнения, потянулся в указанном направлении. К людям присоединялись все новые и новые горожане. Проехали несколько набитых пассажирами автобусов. Можно было представить себе, какой огромной вскоре станет толпа. А гэнки и не подумают организовать толпу, направлять людей на лестницы, как-то регулировать передвижение горожан, успокаивать их. А как с больными в госпиталях? Впрочем, это не его проблема, думал Дункан.
— А что нам делать? — обратилась к Дункану Тан. — Оставаться здесь, идти со всеми?
— Мы остаемся. Решайте сами, но я полагаю, вам лучше уйти.
— Увидимся позже, — согласилась она. Вскоре супруги слились с текущей по улице темной патокой увеличивающейся толпы.
Однако, к удивлению, улица довольно быстро опустела. Теперь уже в обратном направлении опять проехала знакомая женщина, крича в мегафон распоряжение губернатора.
— Теперь на двоих-то нам должно хватить воздуха. Вроде он уже не такой спертый.
С полчаса они просидели у открытых дверей, вдыхая чуть посвежевший воздух, готовые тут же нырнуть в квартиру при виде гэнков или рабочих. Хотелось спать, но в квартире было слишком душно. Всем подсознанием, всеми нервами они чувствовали что-то зловещее, угрожающее. Причину отключения электричества так и не объяснили. Им не успокоиться, пока они не узнают правду.
Свет дальних огней, еще не зримых за округлой линией улицы, заставил их подняться. Потом показались светящиеся фары патрульных машин. Дункан присел и, стараясь оставаться невидимым, чуть высунул голову.
— Две машины гэнков справа по обе стороны улицы. Шарят прожекторами по дверям. По двое гэнков из каждой машины вошли в квартиру. Двое из них тащат какое-то устройство. Не разглядеть, думаю — нюхалки, — вел репортаж Дункан.
— Я вижу, — ответила Сник. Она юркнула в квартиру и, вернувшись, доложила: — На той стороне тоже что-то происходит. Поворот мешает обзору, но я думаю, там машины. Наверно, гэнки заняты тем же.
Сдается, органики разыскивают нас. А кого же еще? Откуда им знать, что мы скрываемся в этом районе? Если кто-то из горожан видел меня или, более вероятно, думал, что видел, но не был в этом уверен, он мог сообщить органикам. Но почему гэнки взялись за поиски именно сейчас? Почему не раньше? Ответ (если он может существовать): доносчик заметил его несколько часов назад, но сообщил недавно, поскольку его грызли сомнения. Недавно — ну, скажем, перед самым отключением электричества. Позже он не мог этого сделать. Впрочем, мог и позже, если отправился со своей информацией в участок органиков самолично. Значит, живет поблизости или открылся проходившему гэнку. И впрямь, скорее всего не отважился бы на прогулку в темноте.
Но… информатор должен был находиться вне квартиры, когда заметил меня. В магазине? Но очевидно одно: гэнки явно не знают точно, где мы скрываемся. В противном случае здесь перед квартирой была бы целая стая, готовая на штурм. Да и если бы они знали, что мы поблизости, они бы тоже толпились на улице, прочесывая все подряд. Максимум, что они знают: Дункан и Сник скрываются на этом уровне или в этой башне.
Дункан еще раз выглянул за край дверного проема. У каждой машины стоял гэнк и направлял прожектор на дверь квартиры, в которую вошел коллега.
Дункан отступил внутрь и тихо сказал:
— Если им удастся схватить нас, когда рядом нет свидетелей, они сделают, что захотят. Убьют или арестуют и незаметно доставят в ближайший участок.
— Что ты думаешь — предпочтут?
— Притащат к себе и постараются узнать все о наших делах и связях. Но живые мы можем доставить правительству массу неприятностей да еще служить знаменем недовольных и радикально настроенных. Будь я Мировым Советником, предпочел бы видеть нас мертвыми.
— Несомненно, — согласилась Сник. — Давай-ка захватим с собой побольше этих гадов.
Дункан угрюмо усмехнулся. Древние викинги, презиравшие любую смерть, кроме гибели в битве, не имели перед ней преимуществ. Будь здесь Вальхалла [древнеисланд. — черты убитых; в скандинавской мифологии находящееся на небе жилище павших в бою храбрых воинов, которые там пируют; их уносят туда валькирии и там прислуживают им], Валькирии [валькирия — буквально «выбирающая мертвых, убитых» — в скандинавской мифологии воинственные девы, участвующие в распределении побед и смертей в битвах] унесли бы ее туда, хотя она и женщина.
Сник пыталась что-то сказать, но он приложил палец к губам, призывая ее к молчанию. Слабый шум, словно приглушенное бормотание многих голосов, доносился в дверь. Она подошла ближе, прислушиваясь.
— Что это?
Дункан опять выглянул. Сник, прижавшись к нему, тоже высунула голову. Спиной к ним стояли двое гэнков. Свет фар усиливался. Появилась патрульная машина. Из-за круглого поворота улицы показались несколько гэнков с оружием в руках. За ними нестройными шеренгами голова процессии — очевидно, арестованные демонстранты. Они выкрикивали лозунги, некоторые Дункану удалось разобрать в шуме толпы.
«Давайте жить каждый день!»
«Покончим с правительством!»
«Честный суд над Кэрдом и Сник!»
«Да здравствует революция!»
«Дайте нам бессмертие тоже!»
«Долой свиней!»
— Гэнки окружили их и гонят к лестницам, — сказал Дункан. — Или затолкают в какое-нибудь большое помещение вроде театра и запрут, а потом станут обрабатывать поодиночке.
Гэнки, рыскавшие в квартирах, высунулись из-за дверей. Удовлетворив любопытство, вернулись продолжать свое дело. Через минуту они уже входили в следующую дверь.
— Не попытаться ли влиться в толпу? — предложила Сник.
— Нет. Они обнюхают каждого, не сомневайся.
Вскоре последние из демонстрантов скрылись за поворотом, за ними патрульные машины и гэнки в арьергарде. Два органика подъехали еще на несколько ярдов ближе к дверному проему, где притаились Дункан и Сник, и занялись осмотром следующих дверей, освещенных прожекторами машин.
С западной стороны улицы донесся шум новой толпы. Гэнки обернулись. Дункан и Сник выскочили на улицу; звук их шагов поглотят гул толпы. Он разрастался — другая группа демонстрантов двигалась по улице. Находясь шагах в двадцати от гэнков, Дункан и Сник выстрелили одновременно. Оба гэнка тяжело осели и застыли. Дункан нырнул в ближайшую квартиру налево. Сник — по другую сторону улицы. Передняя комната, в которой очутился Дункан, ярко освещалась прожектором. В коридоре было чуть темнее. Услыхав голоса, доносившиеся из комнаты стоунирования, он остановился.
17
Дверь в комнату стоунирования была полуоткрыта. В просвете Дункан заметил двоих гэнков около цилиндра. Женщина светила фонарем в его открытое чрево. В другой руке у нее был пробник. Мужчина держал за ручки цилиндрический блестящий, серого цвета прибор — сниффер, в просторечье — нюхалка. Глаза гэнка следили за светящимся дисплеем.
Дункан разглядел, что только два стоунера были закрыты. Гэнки искали преступника, прячущегося в стоунере, или следы запаха его пребывания в цилиндре.
Женщина-гэнк сказала:
— Слишком долго возимся. Приказ был провести быстрый поиск.
— Тогда вообще можно не стараться. Быстрее нельзя, — огрызнулся второй. — Он прошел к соседнему цилиндру, потянул ручку дверцы, а женщина, чуть отступив, направила свет фонаря и ствол пистолета в стоунер.
— Дерьмом занимаемся, — бросил гэнк. — Они не такие идиоты, чтобы торчать здесь. Тем более — когда нет электричества. Откуда, черт побери, стало известно, что бандиты в башне?
Дункан неслышно ступил и выстрелил женщине в затылок. Она бесшумно осела, едва фиолетовый луч коснулся головы. Следующим был мужчина. Фонарь, пистолет, сниффер глухо шлепнулись на толстый ковер. Мужчина опрокинулся лицом в стоунер.
На улице Дункан увидел Сник, спешащую к нему.
— Порядок, — бросила она. Подхватив гэнков за руки, они втащили их в гостиную — к стене, подальше от обзора с улицы.
— Та форма в квартире Тан вроде нам лучше подходит. Пошли, — позвал Дункан.
С фонарями поверженных органиков они вернулись в квартиру Тан и Шурбера. Торопясь, тяжело дыша в спертом воздухе, Дункан и Сник переоделись и побежали к открытой патрульной машине органиков.
Дункан развернул машину на запад. Фары второй машины по-прежнему светились. Он намеревался воспользоваться лестничным маршем у секции лифтов за Площадью Голубой Луны. Там, должно быть, меньше народа, чем на запасных лестницах по периметру башни. Через сколько времени обнаружат брошенную патрульную машину и оглушенных органиков? Двадцатью минутами они располагают наверняка. Нюхалки непременно учуют следы запаха их тел. Гэнки обшарят все соседние квартиры. Самый стойкий запах преступников окажется в квартире Тан и Шурбера. Когда возобновят подачу электроэнергии, а это может произойти с минуту на минуту, все оставшиеся жильцы в квартире будут дестоунированы. Это означает гибель членов Старого Койота, даже если им и вводили А-ТИ. Тем или иным способом гэнки добьются признаний.
Дункан разглядел, что только два стоунера были закрыты. Гэнки искали преступника, прячущегося в стоунере, или следы запаха его пребывания в цилиндре.
Женщина-гэнк сказала:
— Слишком долго возимся. Приказ был провести быстрый поиск.
— Тогда вообще можно не стараться. Быстрее нельзя, — огрызнулся второй. — Он прошел к соседнему цилиндру, потянул ручку дверцы, а женщина, чуть отступив, направила свет фонаря и ствол пистолета в стоунер.
— Дерьмом занимаемся, — бросил гэнк. — Они не такие идиоты, чтобы торчать здесь. Тем более — когда нет электричества. Откуда, черт побери, стало известно, что бандиты в башне?
Дункан неслышно ступил и выстрелил женщине в затылок. Она бесшумно осела, едва фиолетовый луч коснулся головы. Следующим был мужчина. Фонарь, пистолет, сниффер глухо шлепнулись на толстый ковер. Мужчина опрокинулся лицом в стоунер.
На улице Дункан увидел Сник, спешащую к нему.
— Порядок, — бросила она. Подхватив гэнков за руки, они втащили их в гостиную — к стене, подальше от обзора с улицы.
— Та форма в квартире Тан вроде нам лучше подходит. Пошли, — позвал Дункан.
С фонарями поверженных органиков они вернулись в квартиру Тан и Шурбера. Торопясь, тяжело дыша в спертом воздухе, Дункан и Сник переоделись и побежали к открытой патрульной машине органиков.
Дункан развернул машину на запад. Фары второй машины по-прежнему светились. Он намеревался воспользоваться лестничным маршем у секции лифтов за Площадью Голубой Луны. Там, должно быть, меньше народа, чем на запасных лестницах по периметру башни. Через сколько времени обнаружат брошенную патрульную машину и оглушенных органиков? Двадцатью минутами они располагают наверняка. Нюхалки непременно учуют следы запаха их тел. Гэнки обшарят все соседние квартиры. Самый стойкий запах преступников окажется в квартире Тан и Шурбера. Когда возобновят подачу электроэнергии, а это может произойти с минуту на минуту, все оставшиеся жильцы в квартире будут дестоунированы. Это означает гибель членов Старого Койота, даже если им и вводили А-ТИ. Тем или иным способом гэнки добьются признаний.