Страница:
– Так вот, все же о преступлении, – в который раз начал мистер Пибоди. – Я, вероятно, один из последних, кто видел сэра Невила живым. В ту роковую ночь я встретил его довольно далеко от дома.
– Вот как? – Дэвид наконец-то заинтересовался.
– Да. Он был игрушкой неуправляемых страстей и наверняка страдал разлитием желчи. По моему глубокому убеждению, его убил собственный лесничий или кто он там.
– Вы имеете в виду Яксли?
– Вот-вот, он самый… Так вышло, что у меня как раз иссяк запас одной травки, Nasturtium officinale, в просторечье – водяной кресс, и я отправился вечером к ручью, где, как мне известно, она растет в изобилии. Когда я набрал уже порядочно, мое внимание привлек какой-то шум, и я увидел идущего мимо Яксли. Я стоял за кустами, и он, не замечая меня, бормотал что-то себе под нос и все поглаживал своей лапищей какой-то предмет, пока не поравнялся с моим наблюдательным пунктом. И вдруг кто-то очень тихо произнес: «Вероломная скотина!» Как он подпрыгнул! И было отчего, сэр: за всю жизнь мне не довелось испытать на себе действие столь убийственной злобы, вложенной в два слова!.. Из зарослей напротив меня, прихрамывая, вышел сэр Невил. Он улыбался, но если бы понадобилась для какой-нибудь античной трагедии маска Убийцы, то лицо его в ту минуту являло непревзойденный образец. Увидев его, Яксли затрясся и плюхнулся на колени. «А, ножки не держат, ползаешь, пресмыкаешься, грязный ублюдок! – сказал сэр Невил. – Правильно не держат, ибо, видит Бог, я намерен прикончить тебя прямо сейчас, на этом самом месте!» Смотрю – в руке у него маленький пистолет. «Не надо, хозяин, – заскулил Яксли, – не убивайте меня!» – «Это почему же, подлый ты мерзавец? – Он ухмыльнулся. – Я слышал, как ты мне угрожал… А главное, проку от тебя ни на грош, сплошные неудачи. Придется с тобой разделаться». Сэр Невил поднял руку, и тогда я завопил, выскочил и вклинился между ними. Не помню, что я кричал, помню только, что сэр Невил отшвырнул меня в сторону, даже не взглянув, и показал на предмет – Яксли его уронил – маленький кинжал с тонким лезвием на серебряной рукоятке. «Дай сюда, идиот!» – приказал он. Яксли, все еще на коленях, подполз и протянул ему кинжал. «Откуда у тебя эта милая вещица?» – спросил сэр Невил, вертя его в руках. «Нашел в роще, хозяин». – «Ага! – говорит сэр Невил и смотрит на эту штуку, словно на нечто очень приятное. – Теперь слушай, скотина, даю тебе еще один шанс. Если до утра не исправишь ошибку, опять промажешь, я пристрелю тебя, ей-Богу, гнусная ты тварь!» Он повернулся и захромал прочь, а вскоре уполз и Яксли… Но если Смерть когда-нибудь смотрела глазами человека… В общем, не вмешайся я, и Яксли, наверное, простился бы с жизнью… Н-да! Только прошу вас, молодой человек, держите язык за зубами! Я вовсе не горю желанием влезть в это дело, не жажду, чтобы меня допрашивал коронер или кто-нибудь другой, – мне хватает своих забот. Поэтому, пожалуйста, держите рот на замке.
– Ладно, – подумав, согласился Дэвид, – я никому ничего не скажу… А сэр Невил… забрал кинжал с собой?
– Ну, разумеется… Я все думаю, а вдруг это тот самый, что оборвал его грешные дни? Вот было бы забавно! Н-да. – Пибоди покачал головой. – О, смотрите-ка! Нам машет какая-то престарелая дама. По-моему, она зовет вас.
– Вот как? – Дэвид наконец-то заинтересовался.
– Да. Он был игрушкой неуправляемых страстей и наверняка страдал разлитием желчи. По моему глубокому убеждению, его убил собственный лесничий или кто он там.
– Вы имеете в виду Яксли?
– Вот-вот, он самый… Так вышло, что у меня как раз иссяк запас одной травки, Nasturtium officinale, в просторечье – водяной кресс, и я отправился вечером к ручью, где, как мне известно, она растет в изобилии. Когда я набрал уже порядочно, мое внимание привлек какой-то шум, и я увидел идущего мимо Яксли. Я стоял за кустами, и он, не замечая меня, бормотал что-то себе под нос и все поглаживал своей лапищей какой-то предмет, пока не поравнялся с моим наблюдательным пунктом. И вдруг кто-то очень тихо произнес: «Вероломная скотина!» Как он подпрыгнул! И было отчего, сэр: за всю жизнь мне не довелось испытать на себе действие столь убийственной злобы, вложенной в два слова!.. Из зарослей напротив меня, прихрамывая, вышел сэр Невил. Он улыбался, но если бы понадобилась для какой-нибудь античной трагедии маска Убийцы, то лицо его в ту минуту являло непревзойденный образец. Увидев его, Яксли затрясся и плюхнулся на колени. «А, ножки не держат, ползаешь, пресмыкаешься, грязный ублюдок! – сказал сэр Невил. – Правильно не держат, ибо, видит Бог, я намерен прикончить тебя прямо сейчас, на этом самом месте!» Смотрю – в руке у него маленький пистолет. «Не надо, хозяин, – заскулил Яксли, – не убивайте меня!» – «Это почему же, подлый ты мерзавец? – Он ухмыльнулся. – Я слышал, как ты мне угрожал… А главное, проку от тебя ни на грош, сплошные неудачи. Придется с тобой разделаться». Сэр Невил поднял руку, и тогда я завопил, выскочил и вклинился между ними. Не помню, что я кричал, помню только, что сэр Невил отшвырнул меня в сторону, даже не взглянув, и показал на предмет – Яксли его уронил – маленький кинжал с тонким лезвием на серебряной рукоятке. «Дай сюда, идиот!» – приказал он. Яксли, все еще на коленях, подполз и протянул ему кинжал. «Откуда у тебя эта милая вещица?» – спросил сэр Невил, вертя его в руках. «Нашел в роще, хозяин». – «Ага! – говорит сэр Невил и смотрит на эту штуку, словно на нечто очень приятное. – Теперь слушай, скотина, даю тебе еще один шанс. Если до утра не исправишь ошибку, опять промажешь, я пристрелю тебя, ей-Богу, гнусная ты тварь!» Он повернулся и захромал прочь, а вскоре уполз и Яксли… Но если Смерть когда-нибудь смотрела глазами человека… В общем, не вмешайся я, и Яксли, наверное, простился бы с жизнью… Н-да! Только прошу вас, молодой человек, держите язык за зубами! Я вовсе не горю желанием влезть в это дело, не жажду, чтобы меня допрашивал коронер или кто-нибудь другой, – мне хватает своих забот. Поэтому, пожалуйста, держите рот на замке.
– Ладно, – подумав, согласился Дэвид, – я никому ничего не скажу… А сэр Невил… забрал кинжал с собой?
– Ну, разумеется… Я все думаю, а вдруг это тот самый, что оборвал его грешные дни? Вот было бы забавно! Н-да. – Пибоди покачал головой. – О, смотрите-ка! Нам машет какая-то престарелая дама. По-моему, она зовет вас.
Глава XXXIII,
в которой появляется хромой призрак
– Чем могу служить, мэм? – осведомился Дэвид, кланяясь пожилой леди, которая сидела на придорожной насыпи, поросшей густой травой.
– Тем, что сядете рядом, сэр, – с повелительным жестом ответила герцогиня, – и снизойдете до бредней безумной старухи. Вам удобно? Надеюсь, вам не напечет голову, мистер Холм, а для меня нет ничего благодатнее знойного солнцепека. Ну, а теперь приготовьтесь. Вопрос: вы верите в привидения?
– В привидения, мэм?
– Да! В привидения, призраков, гоблинов, фантомы, духи умерших?
– Нет, миледи.
– Нет… – повторила герцогиня. – Ну, разумеется, нет! Я тоже не верю! По крайней мере, думала, что не верю, и тем не менее… хм!.. А утро-то какое чудесное! Солнышко сияет! Разумеется, мы не верим в призраков! Какой дурак станет верить в них великолепным погожим утром! Но, если дело происходит в глухую полночь, в колдовской час, как тогда?
– Боюсь, мадам, я не совсем вас понимаю.
– В непроглядной темени старинного дома, оскверненного преступлением, нервы способны выкинуть шутку даже со мной.
– Если я верно уразумел, вы чего-то испугались, мэм?
– Ни в коем случае, сэр! Я в жизни ничего не боялась, разве что коров и мышей – жуткие чудовища!.. Я была заинтригована, сэр… да, «заинтригована» здесь подходит.
– Хм…
– Звуки, сэр, необъяснимый шум в темноте, ночные шаги, странно напоминающие знакомую походку.
– Что же тут странного, сударыня?
– Вы когда-нибудь слыхали о хромоногих привидениях?
– Нет, мэм, никогда.
– Конечно, не слыхали. А я вот прошлой ночью слышала такого. Осторожные, тихие шаги явно хромого человека.
– Когда, мадам? И где?
– В полночь, где-то за стеной… Ах, какое великолепное, ласковое солнце! Нет, чепуха! Крысиная возня в деревянных панелях… Только – ох! – когда я это вспоминаю, меня охватывает озноб, несмотря на солнце, что само по себе примечательно… И крайне глупо, разумеется. Хотя, с другой стороны, каким образом какие-нибудь крысы могли бы издавать звуки, так чудовищно похожие на шаги?.. Но довольно об этом, сэр, мы ведь не верим в привидения, особенно в такое ослепительное утро, не так ли?
– Так, миледи! – ответил Дэвид, однако, соглашаясь, почувствовал где-то внутри себя неприятный холодок.
– A propos[15], о призраках, сэр, – продолжала герцогиня, развязывая ленты капора. – Сэр Невил в своем завещании назначил меня опекуном своей юной мегеры.
– Простите, ваша светлость?
– Своей бесстыжей протеже.
– Прошу прощения… кого?
– Я имею в виду эту упрямую фурию, отвратительную юную ведьму, которую он нарек языческим именем Антиклея.
– Сударыня, ваша манера выражаться чрезмерно… э… неприязненна.
– Предмет высказываний того стоит, сэр. В ней неистощимые задатки зла…
– Или добра, мадам, как в каждом из нас.
– Возможно, сэр. Но когда сегодня она…
– Сегодня, мадам, всего лишь итог многих вчера! С юных лет ее мучил, дразнил, изводил ради забавы злобный сатир, сделавший ее детскую ярость своим развлечением…
– А вы – красноречивый адвокат, молодой человек, и удивительно хорошо информированы, как я погляжу.
– Природа наградила меня ушами, мэм…
– А также глазами. Вас привлекают рыжеволосые?
– Мадам! – возмутился Дэвид, пытаясь встать.
– Мистер Утес! – повысила голос герцогиня и быстро продела палец в петлю для пуговицы на куртке Дэвида. – Прошу вас, сидите смирно, не то вы окончательно вывихнете мне палец. Если угодно, пожалуйста, давайте обсудим Антиклею, которая будит в вас такое красноречие… Я утверждаю, что она – дикое, абсолютно не поддающееся управлению юное создание. Настолько не поддающееся, что я полна решимости справиться с ней… Я решила укротить ее, изгнать из нее дьявола и разбудить в ней женщину. А вы, мистер Холм, должны мне помочь!
– Я, мадам? – поперхнулся Дэвид. – Я?!
– Ради этого, собственно, я здесь и нахожусь. Назначаю вас управляющим поместьем Лорингов. О плате договоримся позже.
– Но… но… – запинаясь бормотал Дэвид. – Это невозможно, мадам, немыслимо.
– Когда появятся мысли, сообщите. Надеюсь, природа кроме ушей наградила вас и мозгами.
– Нет, это совершенно невозможно!
– До сего момента, сэр, я сталкивалась с очень немногими невозможными вещами.
– Но, миледи, вы практически ничего не знаете обо мне, о моих способностях, о моей порядочности, в конце концов.
– Чепуха! Если вы окажетесь вором или лентяем, я собственноручно расправлюсь с вами! Так что не думайте об этом, а подумайте лучше о вашем жалованье, а впрочем, и это может подождать. Сначала я изложу вам завещание сэра Невила…
– Должен предупредить вашу светлость, что я уже кое-что слышал о нем.
– Ого! – воскликнула герцогиня. – От кого, если не секрет?
– От мистера Шрига с Боу-стрит, мэм.
– А, нахальный, не в меру любопытный тип в сапогах! И он посмел рассказать вам о завещании сэра Невила?
– Видимо, он счел себя вправе показать мне выдержку из него.
– Хм. Тот самый, надо полагать, отвратительный кусок. «Таким образом, обе дикие кошки получат редкую возможность вволю поупражнять друг на друге свои когти»… Как это похоже на Невила! Я нахожу некоторое утешение, вспоминая о шлепках, которыми награждала его в нежном возрасте. Жаль, недостаточно сильными! Однако, как хорошо он изучил слабый пол! Мужчины с таким отвратительным характером, как правило, хорошо разбираются в женщинах. Не далее как сегодня утром, за завтраком, у нашей милой крошки появилось желание расцарапать мне лицо.
– Рас… О!.. Вам? Расцарапать! – Дэвид не поверил своим ушам.
– Обеими руками, мистер Пик. Поддайся она своему порыву, уж я повыдергала бы ее противные рыжие космы.
– О Небо!
– Ад, мистер Кряж! – поправила герцогиня. – Ибо такое бывает только в аду – три одинокие, невыспавшиеся женщины встречаются за завтраком, которого не хотят, и выдавливают из себя пошлые банальности и банальные любезности в то время, когда им хочется визжать и биться в истерике… Вы что-то хотите сказать, сэр?
– Мадам, я… я не постигаю почему?
– Сколько вам лет, мистер Хребет?
– Двадцать четыре года.
– Тогда еще не все потеряно. Постигнете – со временем. Истерия – очень тонкий и глубокий предмет, понять который грубый мужской ум способен только посредством долгого и прилежного практического изучения. Вот станете постарше, будете разбираться в этой и во многих других вещах – годам к пятидесяти или около того. А что касается Антиклеи, общение с ней сулит столько радости, что дух мой воспаряет в горние потоки. Ей только двадцать, а под моей опекой она должна оставаться до двадцати пяти. Так что будущее я предвкушаю с радостным нетерпением. Мне предстоят пять лет непрестанной борьбы, суматохи, военных хитростей, интриг и контрзаговоров. Я испытываю небывалый подъем, полна сил, словно юность вернулась… Грядет великая битва, поле сражения определено.. А вот и она!.. Да нет же, олух! Вон там, – произнесла, указывая за изгородь, герцогиня.
Поглядев, куда показывала герцогиня, Дэвид увидел предмет их разговора – свежую и прекрасную, как само утро, девушку. Она медленно шла по тропинке, опустив голову, как будто была погружена в мечтательную задумчивость.
– Ах, плутовка, хитрая лиса! Видела нас, а притворяется, что не заметила. Обратите внимание на эту неосознанную грацию, на томность походки, на обдуманную небрежность позы! Уверена, она отлично знает, что неплохо смотрится в профиль, и теперь дает нам на него полюбоваться… Паршивка!
– Мадам! – воскликнул Дэвид, снова пытаясь встать.
Герцогиня схватила его за полу.
– Мистер Перевал! Сидите смирно и не вмешивайтесь, – грозно велела она, – ибо стычка неизбежна!
– Чем могу служить, мэм? – осведомился Дэвид, кланяясь пожилой леди, которая сидела на придорожной насыпи, поросшей густой травой.
– Тем, что сядете рядом, сэр, – с повелительным жестом ответила герцогиня, – и снизойдете до бредней безумной старухи. Вам удобно? Надеюсь, вам не напечет голову, мистер Холм, а для меня нет ничего благодатнее знойного солнцепека. Ну, а теперь приготовьтесь. Вопрос: вы верите в привидения?
– В привидения, мэм?
– Да! В привидения, призраков, гоблинов, фантомы, духи умерших?
– Нет, миледи.
– Нет… – повторила герцогиня. – Ну, разумеется, нет! Я тоже не верю! По крайней мере, думала, что не верю, и тем не менее… хм!.. А утро-то какое чудесное! Солнышко сияет! Разумеется, мы не верим в призраков! Какой дурак станет верить в них великолепным погожим утром! Но, если дело происходит в глухую полночь, в колдовской час, как тогда?
– Боюсь, мадам, я не совсем вас понимаю.
– В непроглядной темени старинного дома, оскверненного преступлением, нервы способны выкинуть шутку даже со мной.
– Если я верно уразумел, вы чего-то испугались, мэм?
– Ни в коем случае, сэр! Я в жизни ничего не боялась, разве что коров и мышей – жуткие чудовища!.. Я была заинтригована, сэр… да, «заинтригована» здесь подходит.
– Хм…
– Звуки, сэр, необъяснимый шум в темноте, ночные шаги, странно напоминающие знакомую походку.
– Что же тут странного, сударыня?
– Вы когда-нибудь слыхали о хромоногих привидениях?
– Нет, мэм, никогда.
– Конечно, не слыхали. А я вот прошлой ночью слышала такого. Осторожные, тихие шаги явно хромого человека.
– Когда, мадам? И где?
– В полночь, где-то за стеной… Ах, какое великолепное, ласковое солнце! Нет, чепуха! Крысиная возня в деревянных панелях… Только – ох! – когда я это вспоминаю, меня охватывает озноб, несмотря на солнце, что само по себе примечательно… И крайне глупо, разумеется. Хотя, с другой стороны, каким образом какие-нибудь крысы могли бы издавать звуки, так чудовищно похожие на шаги?.. Но довольно об этом, сэр, мы ведь не верим в привидения, особенно в такое ослепительное утро, не так ли?
– Так, миледи! – ответил Дэвид, однако, соглашаясь, почувствовал где-то внутри себя неприятный холодок.
– A propos[15], о призраках, сэр, – продолжала герцогиня, развязывая ленты капора. – Сэр Невил в своем завещании назначил меня опекуном своей юной мегеры.
– Простите, ваша светлость?
– Своей бесстыжей протеже.
– Прошу прощения… кого?
– Я имею в виду эту упрямую фурию, отвратительную юную ведьму, которую он нарек языческим именем Антиклея.
– Сударыня, ваша манера выражаться чрезмерно… э… неприязненна.
– Предмет высказываний того стоит, сэр. В ней неистощимые задатки зла…
– Или добра, мадам, как в каждом из нас.
– Возможно, сэр. Но когда сегодня она…
– Сегодня, мадам, всего лишь итог многих вчера! С юных лет ее мучил, дразнил, изводил ради забавы злобный сатир, сделавший ее детскую ярость своим развлечением…
– А вы – красноречивый адвокат, молодой человек, и удивительно хорошо информированы, как я погляжу.
– Природа наградила меня ушами, мэм…
– А также глазами. Вас привлекают рыжеволосые?
– Мадам! – возмутился Дэвид, пытаясь встать.
– Мистер Утес! – повысила голос герцогиня и быстро продела палец в петлю для пуговицы на куртке Дэвида. – Прошу вас, сидите смирно, не то вы окончательно вывихнете мне палец. Если угодно, пожалуйста, давайте обсудим Антиклею, которая будит в вас такое красноречие… Я утверждаю, что она – дикое, абсолютно не поддающееся управлению юное создание. Настолько не поддающееся, что я полна решимости справиться с ней… Я решила укротить ее, изгнать из нее дьявола и разбудить в ней женщину. А вы, мистер Холм, должны мне помочь!
– Я, мадам? – поперхнулся Дэвид. – Я?!
– Ради этого, собственно, я здесь и нахожусь. Назначаю вас управляющим поместьем Лорингов. О плате договоримся позже.
– Но… но… – запинаясь бормотал Дэвид. – Это невозможно, мадам, немыслимо.
– Когда появятся мысли, сообщите. Надеюсь, природа кроме ушей наградила вас и мозгами.
– Нет, это совершенно невозможно!
– До сего момента, сэр, я сталкивалась с очень немногими невозможными вещами.
– Но, миледи, вы практически ничего не знаете обо мне, о моих способностях, о моей порядочности, в конце концов.
– Чепуха! Если вы окажетесь вором или лентяем, я собственноручно расправлюсь с вами! Так что не думайте об этом, а подумайте лучше о вашем жалованье, а впрочем, и это может подождать. Сначала я изложу вам завещание сэра Невила…
– Должен предупредить вашу светлость, что я уже кое-что слышал о нем.
– Ого! – воскликнула герцогиня. – От кого, если не секрет?
– От мистера Шрига с Боу-стрит, мэм.
– А, нахальный, не в меру любопытный тип в сапогах! И он посмел рассказать вам о завещании сэра Невила?
– Видимо, он счел себя вправе показать мне выдержку из него.
– Хм. Тот самый, надо полагать, отвратительный кусок. «Таким образом, обе дикие кошки получат редкую возможность вволю поупражнять друг на друге свои когти»… Как это похоже на Невила! Я нахожу некоторое утешение, вспоминая о шлепках, которыми награждала его в нежном возрасте. Жаль, недостаточно сильными! Однако, как хорошо он изучил слабый пол! Мужчины с таким отвратительным характером, как правило, хорошо разбираются в женщинах. Не далее как сегодня утром, за завтраком, у нашей милой крошки появилось желание расцарапать мне лицо.
– Рас… О!.. Вам? Расцарапать! – Дэвид не поверил своим ушам.
– Обеими руками, мистер Пик. Поддайся она своему порыву, уж я повыдергала бы ее противные рыжие космы.
– О Небо!
– Ад, мистер Кряж! – поправила герцогиня. – Ибо такое бывает только в аду – три одинокие, невыспавшиеся женщины встречаются за завтраком, которого не хотят, и выдавливают из себя пошлые банальности и банальные любезности в то время, когда им хочется визжать и биться в истерике… Вы что-то хотите сказать, сэр?
– Мадам, я… я не постигаю почему?
– Сколько вам лет, мистер Хребет?
– Двадцать четыре года.
– Тогда еще не все потеряно. Постигнете – со временем. Истерия – очень тонкий и глубокий предмет, понять который грубый мужской ум способен только посредством долгого и прилежного практического изучения. Вот станете постарше, будете разбираться в этой и во многих других вещах – годам к пятидесяти или около того. А что касается Антиклеи, общение с ней сулит столько радости, что дух мой воспаряет в горние потоки. Ей только двадцать, а под моей опекой она должна оставаться до двадцати пяти. Так что будущее я предвкушаю с радостным нетерпением. Мне предстоят пять лет непрестанной борьбы, суматохи, военных хитростей, интриг и контрзаговоров. Я испытываю небывалый подъем, полна сил, словно юность вернулась… Грядет великая битва, поле сражения определено.. А вот и она!.. Да нет же, олух! Вон там, – произнесла, указывая за изгородь, герцогиня.
Поглядев, куда показывала герцогиня, Дэвид увидел предмет их разговора – свежую и прекрасную, как само утро, девушку. Она медленно шла по тропинке, опустив голову, как будто была погружена в мечтательную задумчивость.
– Ах, плутовка, хитрая лиса! Видела нас, а притворяется, что не заметила. Обратите внимание на эту неосознанную грацию, на томность походки, на обдуманную небрежность позы! Уверена, она отлично знает, что неплохо смотрится в профиль, и теперь дает нам на него полюбоваться… Паршивка!
– Мадам! – воскликнул Дэвид, снова пытаясь встать.
Герцогиня схватила его за полу.
– Мистер Перевал! Сидите смирно и не вмешивайтесь, – грозно велела она, – ибо стычка неизбежна!
Глава XXXIV,
в которой кошки выпускают когти
– Антиклея, радость моя! – приветствовала девушку герцогиня сладким голосом нежной любви.
Антиклея вздрогнула. Удивленный поворот ее головы был столь очаровательно естественен, что Дэвид, вставший было на ноги, но удержанный герцогиней, мысленно снова с негодованием отверг низкие инсинуации знатной дамы.
– Ах, мадам, как вы меня напугали! – произнесла Антиклея нежным голоском воркующей голубки.
– Как очаровательно ты испугалась, моя драгоценная… – сказала герцогиня, подзывая ее кивком. – Полагаю, вы знакомы с моим другом мистером Холмом?
– С мистером Холмом, мадам? – переспросила Антиклея, делая вид, будто только что заметила Дэвида.
– Так он мне назвался. Прекрасная фамилия и так великолепно гармонирует с сельскими красотами! Но вы, конечно, уже представлены друг другу?
– Как вам сказать, мадам… – несколько засомневалась Антиклея.
– Так утверждает мистер Холм.
– Кажется, мы действительно виделись прежде.
Дэвиду ничего не оставалось, как встать и отвесить глубокий поклон.
– Тогда, прошу вас, садитесь, – сказала герцогиня, коварно дергая Дэвида за полу. – Вы оба такие высокие, что я вывихну шею, если буду смотреть на вас снизу вверх. Так что сядьте подле меня с двух сторон.
– Благодарю вас, мэм, но простите, я предпочитаю… – Немного чопорно заговорил Дэвид.
Герцогиня дернула посильнее.
– Садитесь же, сэр!
Дэвид, с беспомощным видом оглянувшись по сторонам, подчинился.
– Благодарю вас, дорогая герцогиня, но я лучше постою, – сказала Антиклея.
Герцогиня оглядела ее ласково и согласилась:
– И в самом деле, любовь моя, стоя ты представляешь собой очаровательную картинку… Простота позы подчеркивает твои прекрасные, хотя и крупноватые пропорции! Ну, чистая сильфида, не правда ли, мистер Холм? Или нет – сильфиды более хрупкие. Сельская нимфа? Едва ли… Нимфы никогда не носили чулок. Кстати, милая, твой левый сморщился под лодыжкой.
Антиклея покраснела от досады.
– Спасибо, мадам.
– Какое премиленькое платьице… Нет, я непременно должна подыскать тебе французскую горничную, дитя.
– Что-то не ладно с моим платьем, миледи? – поинтересовалась Антиклея, не разжимая зубов.
– Оно слишком открыто сзади, дорогая. Да что я говорю, сейчас ведь другие представления о приличиях!
Девушка, резко опустилась в волну муслина.
– Я намеревалась с утра оседлать Брута, но… – с досадой попыталась объяснить она.
– Молодец! – похвалила ее герцогиня, нежно похлопав по руке. – Зная, что я не одобряю твоих поездок на этой злобной твари, ты решила прогуляться пешком. Милое, послушное дитя! Твоя готовность уступить глубоко трогает меня. Нет, положительно, я должна поцеловать тебя, детка.
Антиклея заколебалась, нахмурилась, потом быстро наклонилась и, позволив чмокнуть себя в щеку, надменно осведомилась:
– А теперь, дражайшая мадам, не скажете ли вы, что стало с моим седлом?
– Я приказала груму спрятать его, котенок.
– Вот как, мадам! Придется велеть кучеру купить мне другое.
– О, радость моя, я предвидела, что ты так поступишь, поэтому спрятала заодно и Брута.
– Спрятали Брута, мадам?
– Вернее, отправила его на одну из своих ферм в Кенте.
– Отправили моего Брута? Вы… – Пораженная и разгневанная, Антиклея не находила слов. – О, как вы посмели!..
– Очень просто, дитя мое.
Она встала на колени и яростно потребовала:
– Верните его! Немедленно верните!
– Обязательно верну, любовь моя, – медовым голосом пообещала ее светлость. – После того как ты выйдешь замуж. А до тех пор я отвечаю за твое благополучие, и…
– Я снова повторяю вам, мадам: я не выйду замуж! – с яростной решимостью воскликнула девушка.
– Конечно, нет, дорогая, – до тех пор, пока я не подберу тебе подходящего жениха.
– Вы, мадам? – Ее взгляд выразил величайшую меру глубочайшего презрения. – А я в этом вопросе права голоса не имею?
– Почему же, котенок, конечно, имеешь… Ты скажешь все, что захочешь… потом.
Антиклея попыталась встать.
– Потом!.. Благодарю покорно! Я и сейчас готова… Я… Вы… О-о!
– Не трудись, моя Клея, лучше скажи, как тебе нравится мистер Холм?.. Да что вы все дергаетесь, сэр?
Антиклея осела как подкошенная и, уставившись на опекуншу, начала хватать ртом воздух.
– Мистер… Холм? – наконец выдавила она из себя.
– О, всего лишь в качестве доверенного лица или управляющего твоим поместьем, дитя мое. Я как раз предложила ему эту должность, когда ты появилась.
Девушка немного оправилась от потрясения и, с любопытством поглядывая на Дэвида, который, кажется, чувствовал себя все более неуютно, полюбопытствовала:
– И что же ответил мистер Холм?
– Ничего, кроме невнятных глупостей о своей непригодности. Не стоит принимать их всерьез. Вопрос в том, что скажешь ты, мое сокровище?
– Это ваша выдумка, мадам?
– Моя.
– Тогда разве мое мнение имеет какое-то значение?
– Никакого, моя умница. Но я была бы счастлива сознавать, что ты разделяешь мнение глупой старухи.
– Значит, вы твердо решили предложить ему эту должность?
– Не совсем так, дитя мое. Я твердо решила, что он примет эту должность. У тебя есть какие-нибудь возражения?
– Если и есть, то это, похоже, ничего не изменит…
– Ни в малейшей степени, дорогая, лишь докажет твою неправоту.
– Вы множество раз доказали ее с тех пор, как приехали, – угрюмо пробормотала Антиклея.
– Как мило с твоей стороны признать это!
Дэвид, красный от смущения, предпринял очередную попытку сбежать.
– Сударыни, прошу меня простить, но я думаю…
Но герцогиня Кэмберхерст вцепилась в него мертвой хваткой.
– Ну вот, уже прогресс. Только никогда не следует извиняться за свои мысли, сэр! Итак, что ты имеешь против назначения мистера Холма, дорогая?
– Ничего, мадам. Поступайте, как считаете нужным, – устало проговорила Антиклея.
– Милое, послушное дитя!
– Раз вы не оставляете мне никакого…
– Благодарю вас за лестное предложение, мэм, но я вынужден отклонить его, – заявил Дэвид с крайней решимостью, отчего его акцент стал гораздо заметнее. – Я никогда не смел и мечтать о таком…
– Вздор, мистер Холм! Итак, решено, вы приступаете к своим обязанностям немедленно.
– Но, мэм, вы меня не поняли…
– Прекрасно поняла!
– Я не намеревался…
– Еще раз: вздор! Я не позволю нелепой скромности – или гордыне? – помешать росту мистера Отрога!
– Но, ваша светлость, рассудите сами… – сокрушенно начал молодой человек.
– Ш-ш! – перебила его грозная дама. – Я назначу на эту должность мистера Холма вопреки всей гордыне мира.
– Если с этим покончено, мадам, вернемся к разговору о лошади, – с раздражением сказала девушка.
– Кажется, в конюшне есть несколько хороших лошадей, и все они к твоим услугам, дорогая.
– Но я хочу Брута, – сердито возразила она. – Мне нужен Брут! Я настаиваю на его немедленном возвращении!
– Счастье мое, это совершенно невозможно, разве только я без промедления устрою твое замужество.
– Слава Богу, это неосуществимо! – в гневе крикнула Антиклея. – Со мной не так-то просто справиться!
– Ясное дело, какой-нибудь хлюпик тебе не подойдет.
– О, мадам! Я вас ненавижу! И знайте: мне наплевать на вас и все ваши заботы. – И, окончательно выйдя из себя, Антиклея порывисто вскочила и убежала.
– Увы! – воскликнула ее светлость, с улыбкой провожая девушку взглядом. – Увы, бедная моя внучатая племянница!
– Кто, мэм? – переспросил Дэвид.
– Я намекаю на маркиза Джернингема, ее будущего супруга, сэр. Я несколько лет пыталась женить его, но наконец – вот она, его жена.
– Пока еще нет, мэм, – возразил Дэвид.
– Это только вопрос времени. Не лучшая для него партия, но что поделать. По крайней мере, красавица. А теперь, сэр, – легко поднимаясь, сказала герцогиня, – предложите даме руку. Мистер Молверер уже ждет с необходимыми бумагами и документами, чтобы ввести нового управляющего в курс дела.
– Но, мадам, дело в том, что…
– Я велела ему быть наготове к полудню.
– Уверяю вас, мэм…
– Я уверена, сэр, как всегда абсолютно уверена.
– Если вы позволите мне закончить…
– Говорите, мистер Холм.
– Тогда прошу вашу светлость понять меня правильно: это большая честь для меня, но я не могу…
– Зато я могу, мистер Холм, я могу. Я намерена нанять вас, и никакие Холмы, Утесы и Плато не разубедят меня. Мое решение бесповоротно! А посему, мистер Дэвид, как новому агенту, посреднику, управляющему и главнокомандующему делами поместья Лорингов, вам надлежит ознакомиться со своими обязанностями, а заодно и с мистером Молверером. Или вы уже встречались с ним?
– Случалось, мэм. Однако…
– И что вы о нем думаете?
Дэвид вздохнул и неожиданно рассмеялся. Это означало капитуляцию.
– Мистер Молверер – джентльмен, безусловно, самый что ни на есть достойный.
– Это чем же, интересно, он вам так не нравится? – осведомилась герцогиня, поглядев на Дэвида своими острыми живыми глазами.
– Э-э… Разве я сказал?.. Нет, в самом деле, вы ошибаетесь. Я отношусь к нему с полным безразличием.
– Вот как? Хм! Я согласна, с ним бывает трудновато. Думается, это следствие его бедности и гордости, а потому его чопорность следует принимать снисходительно. Лично я давно знаю этого замечательного юношу – он, видимо, не намного старше вас, мистер Дэвид. Он самого благородного происхождения и хорошо воспитан. Мне бы хотелось, чтобы вы по возможности подружились. Он одинок, ведь гордость и нужда, как правило, идут рука об руку с одиночеством… И потом, он всем сердцем ненавидел сэра Невила, которому вынужден был служить.
– В самом деле, мэм?
– Будьте уверены. Правда, по собственным, личным причинам. Наш бедный Молверер страдает по милости своего папаши, у которого хватило дурного вкуса выбрать себе в друзья сэра Невила, глупости поссориться с ним и самоубийственного безрассудства затеять судебную тяжбу. Естественно, сэр Невил разорил его. Невил еще мальчишкой обожал мучить мух и прочих мелких тварей; когда он вырос, эта страсть только усилилась, и твари стали покрупнее… Вряд ли убийство всегда следует считать грехом. Вы согласны со мной, сэр?
– Да, – ответил Дэвид, задумчиво хмурясь. – Да!
– Ого! – воскликнула герцогиня и пожала его локоть. – Выходит, мы с вами оба – потенциальные убийцы!
– А кто – нет, мадам? Когда угрожает опасность, или сталкиваешься с подлостью…
– М-м! – протянула герцогиня, бросив на него еще один внимательный взгляд. – Так вот, Молвереры оказались разорены, и Юстас теперь нищий. Я близко знала его мать – милое, но слабое создание, совершенно не приспособленное сносить грубые удары судьбы. Чуть что – без колебаний хлопалась в обморок, тут уж она была верна себе. И не успел дымящий трубкой угрюмый судебный исполнитель принести извинения… А вон ваш приятель с Боу-стрит! Махните ему, пожалуйста, чтобы остановил коляску.
Шриг послушно натянул вожжи, лошадь перешла с резвой рыси на шаг и встала. Обнажив голову, сыщик весело и в то же время почтительно взмахнул своей ворсистой шляпой.
– С добрым утром, ваша светлость. Рад видеть вас столь цветущей… Да, цветущей; это самое подходящее слово, мэм! Мое почтение, мистер Холм!
Герцогиня приняла грубоватую любезность мистера Шрига с неожиданной улыбкой.
– Господин полицейский, вы уже объявили розыск Томаса Яксли? – полюбопытствовала она.
– Не извольте беспокоиться, мэм, объявил. К полудню будут готовы афиши и плакаты.
– Новостей, по-видимому, никаких?
– Не вполне так, хотя вряд ли это можно назвать новостью, ваша светлость. Ситуация начинает проясняться, дело сдвинулось с мертвой точки. Дайте мне еще несколько дней, и я упеку виновника за решетку или по крайней мере, так сказать, наложу на него лапу. Розы не зацветают в один день, мэм, и масло не доится непосредственно из коровы. Шриг ни разу еще не был бит, то бишь не терпел поражения. Бывало, правда, не успевал насладиться победой, когда вмешивалась костлявая. Эта дурачила меня то и дело – выхватывала птичку прямо из силков и подбрасывала мне лишь хладный труп. Потешалась, старая – что ей за дело до страданий, которые разрывают душу человеку, гордящемуся своим призванием? Но со смертью не поспоришь, ее не переубедишь! Н-да, она меня, бывало, грабила, это точно… Два года назад, когда убили Гонта… Вы, наверное, помните это дело, мэм, – дело Джаспера Гонта?
– Конечно, помню, – кивнула герцогиня. – Вы имеете в виду убийство мерзкого ростовщика, который стольких разорил. Дело очень похожее на наше, мистер Шриг. Тоже удар ножом без подготовки, наугад, вероятно, от отчаяния.
– Но это было убийство, мэм, от отчаяния или нет! – возразил он. – Преступление, караемое смертью, миледи! И кто бы, почему бы ни ударил, виновный подлежит суду. Ибо закон есть закон, сударыня, и…
– И не свернет с пути, как упрямый осел! – закончила за него герцогиня.
– Осел, ваша светлость? Хм, осел, – повторил мистер Шриг с миролюбивым упреком в голосе. – Насколько я помню, так называется животное с весьма длинными ушами, и, следовательно, с ним надо держаться настороже.
– Тогда, может быть, длинные уши закона слышали кое-что о привидениях?
– О привидениях, мэм? – Казалось, вопрос поставил сыщика в тупик.
– Или вы сами, дружок, – добавила герцогиня, – вы что-нибудь слышали? Хотя бы верите в призраков?
– Нет, мэм. Во всяком, случае не в колченогих.
– А, так вы о нем слышали!
– Да, ваша светлость. Сведения о хромом призраке, привидении либо духе сообщены мне старым Джоуэлом, по фамилии Байбрук. Правда, сей весьма древний старик известен своей, что называется, придурковатостью или старческим слабоумием.
– А у меня тоже старческое слабоумие, как, по-вашему? – сверкнув глазами и надменно выпятив подбородок, осведомилась герцогиня.
Шриг постарался вложить в свой мгновенный ответ как можно больше убежденности:
– Я никоим образом не имел в виду вас, мадам!
– В таком случае я подтверждаю сведения о хромом призраке. Я его слышала!
– Даже так? – Глаза Шрига округлились. – О, мадам, простите! Где и когда это произошло?
– Антиклея, радость моя! – приветствовала девушку герцогиня сладким голосом нежной любви.
Антиклея вздрогнула. Удивленный поворот ее головы был столь очаровательно естественен, что Дэвид, вставший было на ноги, но удержанный герцогиней, мысленно снова с негодованием отверг низкие инсинуации знатной дамы.
– Ах, мадам, как вы меня напугали! – произнесла Антиклея нежным голоском воркующей голубки.
– Как очаровательно ты испугалась, моя драгоценная… – сказала герцогиня, подзывая ее кивком. – Полагаю, вы знакомы с моим другом мистером Холмом?
– С мистером Холмом, мадам? – переспросила Антиклея, делая вид, будто только что заметила Дэвида.
– Так он мне назвался. Прекрасная фамилия и так великолепно гармонирует с сельскими красотами! Но вы, конечно, уже представлены друг другу?
– Как вам сказать, мадам… – несколько засомневалась Антиклея.
– Так утверждает мистер Холм.
– Кажется, мы действительно виделись прежде.
Дэвиду ничего не оставалось, как встать и отвесить глубокий поклон.
– Тогда, прошу вас, садитесь, – сказала герцогиня, коварно дергая Дэвида за полу. – Вы оба такие высокие, что я вывихну шею, если буду смотреть на вас снизу вверх. Так что сядьте подле меня с двух сторон.
– Благодарю вас, мэм, но простите, я предпочитаю… – Немного чопорно заговорил Дэвид.
Герцогиня дернула посильнее.
– Садитесь же, сэр!
Дэвид, с беспомощным видом оглянувшись по сторонам, подчинился.
– Благодарю вас, дорогая герцогиня, но я лучше постою, – сказала Антиклея.
Герцогиня оглядела ее ласково и согласилась:
– И в самом деле, любовь моя, стоя ты представляешь собой очаровательную картинку… Простота позы подчеркивает твои прекрасные, хотя и крупноватые пропорции! Ну, чистая сильфида, не правда ли, мистер Холм? Или нет – сильфиды более хрупкие. Сельская нимфа? Едва ли… Нимфы никогда не носили чулок. Кстати, милая, твой левый сморщился под лодыжкой.
Антиклея покраснела от досады.
– Спасибо, мадам.
– Какое премиленькое платьице… Нет, я непременно должна подыскать тебе французскую горничную, дитя.
– Что-то не ладно с моим платьем, миледи? – поинтересовалась Антиклея, не разжимая зубов.
– Оно слишком открыто сзади, дорогая. Да что я говорю, сейчас ведь другие представления о приличиях!
Девушка, резко опустилась в волну муслина.
– Я намеревалась с утра оседлать Брута, но… – с досадой попыталась объяснить она.
– Молодец! – похвалила ее герцогиня, нежно похлопав по руке. – Зная, что я не одобряю твоих поездок на этой злобной твари, ты решила прогуляться пешком. Милое, послушное дитя! Твоя готовность уступить глубоко трогает меня. Нет, положительно, я должна поцеловать тебя, детка.
Антиклея заколебалась, нахмурилась, потом быстро наклонилась и, позволив чмокнуть себя в щеку, надменно осведомилась:
– А теперь, дражайшая мадам, не скажете ли вы, что стало с моим седлом?
– Я приказала груму спрятать его, котенок.
– Вот как, мадам! Придется велеть кучеру купить мне другое.
– О, радость моя, я предвидела, что ты так поступишь, поэтому спрятала заодно и Брута.
– Спрятали Брута, мадам?
– Вернее, отправила его на одну из своих ферм в Кенте.
– Отправили моего Брута? Вы… – Пораженная и разгневанная, Антиклея не находила слов. – О, как вы посмели!..
– Очень просто, дитя мое.
Она встала на колени и яростно потребовала:
– Верните его! Немедленно верните!
– Обязательно верну, любовь моя, – медовым голосом пообещала ее светлость. – После того как ты выйдешь замуж. А до тех пор я отвечаю за твое благополучие, и…
– Я снова повторяю вам, мадам: я не выйду замуж! – с яростной решимостью воскликнула девушка.
– Конечно, нет, дорогая, – до тех пор, пока я не подберу тебе подходящего жениха.
– Вы, мадам? – Ее взгляд выразил величайшую меру глубочайшего презрения. – А я в этом вопросе права голоса не имею?
– Почему же, котенок, конечно, имеешь… Ты скажешь все, что захочешь… потом.
Антиклея попыталась встать.
– Потом!.. Благодарю покорно! Я и сейчас готова… Я… Вы… О-о!
– Не трудись, моя Клея, лучше скажи, как тебе нравится мистер Холм?.. Да что вы все дергаетесь, сэр?
Антиклея осела как подкошенная и, уставившись на опекуншу, начала хватать ртом воздух.
– Мистер… Холм? – наконец выдавила она из себя.
– О, всего лишь в качестве доверенного лица или управляющего твоим поместьем, дитя мое. Я как раз предложила ему эту должность, когда ты появилась.
Девушка немного оправилась от потрясения и, с любопытством поглядывая на Дэвида, который, кажется, чувствовал себя все более неуютно, полюбопытствовала:
– И что же ответил мистер Холм?
– Ничего, кроме невнятных глупостей о своей непригодности. Не стоит принимать их всерьез. Вопрос в том, что скажешь ты, мое сокровище?
– Это ваша выдумка, мадам?
– Моя.
– Тогда разве мое мнение имеет какое-то значение?
– Никакого, моя умница. Но я была бы счастлива сознавать, что ты разделяешь мнение глупой старухи.
– Значит, вы твердо решили предложить ему эту должность?
– Не совсем так, дитя мое. Я твердо решила, что он примет эту должность. У тебя есть какие-нибудь возражения?
– Если и есть, то это, похоже, ничего не изменит…
– Ни в малейшей степени, дорогая, лишь докажет твою неправоту.
– Вы множество раз доказали ее с тех пор, как приехали, – угрюмо пробормотала Антиклея.
– Как мило с твоей стороны признать это!
Дэвид, красный от смущения, предпринял очередную попытку сбежать.
– Сударыни, прошу меня простить, но я думаю…
Но герцогиня Кэмберхерст вцепилась в него мертвой хваткой.
– Ну вот, уже прогресс. Только никогда не следует извиняться за свои мысли, сэр! Итак, что ты имеешь против назначения мистера Холма, дорогая?
– Ничего, мадам. Поступайте, как считаете нужным, – устало проговорила Антиклея.
– Милое, послушное дитя!
– Раз вы не оставляете мне никакого…
– Благодарю вас за лестное предложение, мэм, но я вынужден отклонить его, – заявил Дэвид с крайней решимостью, отчего его акцент стал гораздо заметнее. – Я никогда не смел и мечтать о таком…
– Вздор, мистер Холм! Итак, решено, вы приступаете к своим обязанностям немедленно.
– Но, мэм, вы меня не поняли…
– Прекрасно поняла!
– Я не намеревался…
– Еще раз: вздор! Я не позволю нелепой скромности – или гордыне? – помешать росту мистера Отрога!
– Но, ваша светлость, рассудите сами… – сокрушенно начал молодой человек.
– Ш-ш! – перебила его грозная дама. – Я назначу на эту должность мистера Холма вопреки всей гордыне мира.
– Если с этим покончено, мадам, вернемся к разговору о лошади, – с раздражением сказала девушка.
– Кажется, в конюшне есть несколько хороших лошадей, и все они к твоим услугам, дорогая.
– Но я хочу Брута, – сердито возразила она. – Мне нужен Брут! Я настаиваю на его немедленном возвращении!
– Счастье мое, это совершенно невозможно, разве только я без промедления устрою твое замужество.
– Слава Богу, это неосуществимо! – в гневе крикнула Антиклея. – Со мной не так-то просто справиться!
– Ясное дело, какой-нибудь хлюпик тебе не подойдет.
– О, мадам! Я вас ненавижу! И знайте: мне наплевать на вас и все ваши заботы. – И, окончательно выйдя из себя, Антиклея порывисто вскочила и убежала.
– Увы! – воскликнула ее светлость, с улыбкой провожая девушку взглядом. – Увы, бедная моя внучатая племянница!
– Кто, мэм? – переспросил Дэвид.
– Я намекаю на маркиза Джернингема, ее будущего супруга, сэр. Я несколько лет пыталась женить его, но наконец – вот она, его жена.
– Пока еще нет, мэм, – возразил Дэвид.
– Это только вопрос времени. Не лучшая для него партия, но что поделать. По крайней мере, красавица. А теперь, сэр, – легко поднимаясь, сказала герцогиня, – предложите даме руку. Мистер Молверер уже ждет с необходимыми бумагами и документами, чтобы ввести нового управляющего в курс дела.
– Но, мадам, дело в том, что…
– Я велела ему быть наготове к полудню.
– Уверяю вас, мэм…
– Я уверена, сэр, как всегда абсолютно уверена.
– Если вы позволите мне закончить…
– Говорите, мистер Холм.
– Тогда прошу вашу светлость понять меня правильно: это большая честь для меня, но я не могу…
– Зато я могу, мистер Холм, я могу. Я намерена нанять вас, и никакие Холмы, Утесы и Плато не разубедят меня. Мое решение бесповоротно! А посему, мистер Дэвид, как новому агенту, посреднику, управляющему и главнокомандующему делами поместья Лорингов, вам надлежит ознакомиться со своими обязанностями, а заодно и с мистером Молверером. Или вы уже встречались с ним?
– Случалось, мэм. Однако…
– И что вы о нем думаете?
Дэвид вздохнул и неожиданно рассмеялся. Это означало капитуляцию.
– Мистер Молверер – джентльмен, безусловно, самый что ни на есть достойный.
– Это чем же, интересно, он вам так не нравится? – осведомилась герцогиня, поглядев на Дэвида своими острыми живыми глазами.
– Э-э… Разве я сказал?.. Нет, в самом деле, вы ошибаетесь. Я отношусь к нему с полным безразличием.
– Вот как? Хм! Я согласна, с ним бывает трудновато. Думается, это следствие его бедности и гордости, а потому его чопорность следует принимать снисходительно. Лично я давно знаю этого замечательного юношу – он, видимо, не намного старше вас, мистер Дэвид. Он самого благородного происхождения и хорошо воспитан. Мне бы хотелось, чтобы вы по возможности подружились. Он одинок, ведь гордость и нужда, как правило, идут рука об руку с одиночеством… И потом, он всем сердцем ненавидел сэра Невила, которому вынужден был служить.
– В самом деле, мэм?
– Будьте уверены. Правда, по собственным, личным причинам. Наш бедный Молверер страдает по милости своего папаши, у которого хватило дурного вкуса выбрать себе в друзья сэра Невила, глупости поссориться с ним и самоубийственного безрассудства затеять судебную тяжбу. Естественно, сэр Невил разорил его. Невил еще мальчишкой обожал мучить мух и прочих мелких тварей; когда он вырос, эта страсть только усилилась, и твари стали покрупнее… Вряд ли убийство всегда следует считать грехом. Вы согласны со мной, сэр?
– Да, – ответил Дэвид, задумчиво хмурясь. – Да!
– Ого! – воскликнула герцогиня и пожала его локоть. – Выходит, мы с вами оба – потенциальные убийцы!
– А кто – нет, мадам? Когда угрожает опасность, или сталкиваешься с подлостью…
– М-м! – протянула герцогиня, бросив на него еще один внимательный взгляд. – Так вот, Молвереры оказались разорены, и Юстас теперь нищий. Я близко знала его мать – милое, но слабое создание, совершенно не приспособленное сносить грубые удары судьбы. Чуть что – без колебаний хлопалась в обморок, тут уж она была верна себе. И не успел дымящий трубкой угрюмый судебный исполнитель принести извинения… А вон ваш приятель с Боу-стрит! Махните ему, пожалуйста, чтобы остановил коляску.
Шриг послушно натянул вожжи, лошадь перешла с резвой рыси на шаг и встала. Обнажив голову, сыщик весело и в то же время почтительно взмахнул своей ворсистой шляпой.
– С добрым утром, ваша светлость. Рад видеть вас столь цветущей… Да, цветущей; это самое подходящее слово, мэм! Мое почтение, мистер Холм!
Герцогиня приняла грубоватую любезность мистера Шрига с неожиданной улыбкой.
– Господин полицейский, вы уже объявили розыск Томаса Яксли? – полюбопытствовала она.
– Не извольте беспокоиться, мэм, объявил. К полудню будут готовы афиши и плакаты.
– Новостей, по-видимому, никаких?
– Не вполне так, хотя вряд ли это можно назвать новостью, ваша светлость. Ситуация начинает проясняться, дело сдвинулось с мертвой точки. Дайте мне еще несколько дней, и я упеку виновника за решетку или по крайней мере, так сказать, наложу на него лапу. Розы не зацветают в один день, мэм, и масло не доится непосредственно из коровы. Шриг ни разу еще не был бит, то бишь не терпел поражения. Бывало, правда, не успевал насладиться победой, когда вмешивалась костлявая. Эта дурачила меня то и дело – выхватывала птичку прямо из силков и подбрасывала мне лишь хладный труп. Потешалась, старая – что ей за дело до страданий, которые разрывают душу человеку, гордящемуся своим призванием? Но со смертью не поспоришь, ее не переубедишь! Н-да, она меня, бывало, грабила, это точно… Два года назад, когда убили Гонта… Вы, наверное, помните это дело, мэм, – дело Джаспера Гонта?
– Конечно, помню, – кивнула герцогиня. – Вы имеете в виду убийство мерзкого ростовщика, который стольких разорил. Дело очень похожее на наше, мистер Шриг. Тоже удар ножом без подготовки, наугад, вероятно, от отчаяния.
– Но это было убийство, мэм, от отчаяния или нет! – возразил он. – Преступление, караемое смертью, миледи! И кто бы, почему бы ни ударил, виновный подлежит суду. Ибо закон есть закон, сударыня, и…
– И не свернет с пути, как упрямый осел! – закончила за него герцогиня.
– Осел, ваша светлость? Хм, осел, – повторил мистер Шриг с миролюбивым упреком в голосе. – Насколько я помню, так называется животное с весьма длинными ушами, и, следовательно, с ним надо держаться настороже.
– Тогда, может быть, длинные уши закона слышали кое-что о привидениях?
– О привидениях, мэм? – Казалось, вопрос поставил сыщика в тупик.
– Или вы сами, дружок, – добавила герцогиня, – вы что-нибудь слышали? Хотя бы верите в призраков?
– Нет, мэм. Во всяком, случае не в колченогих.
– А, так вы о нем слышали!
– Да, ваша светлость. Сведения о хромом призраке, привидении либо духе сообщены мне старым Джоуэлом, по фамилии Байбрук. Правда, сей весьма древний старик известен своей, что называется, придурковатостью или старческим слабоумием.
– А у меня тоже старческое слабоумие, как, по-вашему? – сверкнув глазами и надменно выпятив подбородок, осведомилась герцогиня.
Шриг постарался вложить в свой мгновенный ответ как можно больше убежденности:
– Я никоим образом не имел в виду вас, мадам!
– В таком случае я подтверждаю сведения о хромом призраке. Я его слышала!
– Даже так? – Глаза Шрига округлились. – О, мадам, простите! Где и когда это произошло?