– Я хочу выйти из дома, – страстным шепотом объявила Сара. У Натали было странное ощущение, будто Саре кажется, что если она произнесет эти слова вслух, то проснется. И ей хочется увидеть как можно больше, прежде чем это произойдет.
Держа Сару за руки, Малком и Натали вышли вместе с ней из дома, оставив вытирающую слезы няню в холле. Медленно-медленно они вышли за дверь и подошли к лестнице.
Остановившись, девочка взглянула на подъездную аллею. Огромными глазами она, казалось, вбирала в себя все: траву, деревья, гравий, небо. Она даже забыла о том, что нужно дышать. Лишь через несколько секунд из груди ее вырвался прерывистый вздох.
О чем она думала? Натали очень хотелось бы это знать. Она была уверена, что и Малкому тоже. Но они не проронили ни слова. Им казалось кощунством мешать ребенку познавать мир.
– Можно я пройду по траве? – тихо, но уже не шепотом спросила Сара.
– Конечно, можно, – на сей раз шепотом произнес Малком голосом, хриплым от сдерживаемых эмоций.
По-прежнему держась за руки, они спустились по пологим ступенькам и вышли на лужайку. Сара уставилась себе под ноги.
– Трава, – выдохнула она, словно это слово было для нее новым. Потом она подняла голову, взглянула в темное небо, и на личике ее появилось удивленное выражение. – Смотри, папа. – Она показала пальчиком вверх. – В небе маленькие дырочки.
Сара никогда не видела звезд.
Они остановились на лужайке и стали наблюдать за ней. Сара попросила, чтобы отец взял ее на руки, чтобы она, по ее выражению, была «поближе к звездам». Натали прижалась к мужу с другого боку и положила голову ему на плечо. Обняв одной рукой жену, а другой – дочь, Малком стал рассказывать им про звезды, а они появлялись одна за другой и становились все крупнее, словно цветы распускаясь на глазах. Когда у Сары затекла шея, она опустила голову на плечо отца и принялась внимательно слушать его рассказ про созвездия Близнецов, Большой и Малой Медведицы, про бесконечные звездные танцы.
– Я не вижу, как они танцуют, – заметила Сара.
– Потому что они делают это очень медленно. Слишком медленно, чтобы это было заметно. Но когда один месяц сменяется другим, звезды перемещаются на небе.
– Я думаю, – сонным голосом прошептала Сара, – что они танцуют над небом. Как ангелы. Мне кажется, они носят туфли на маленьких острых каблучках и этими каблучками протыкают в небе дырки.
Натали улыбнулась: прелестное сравнение.
– Значит, по-твоему, небо – это пол небес, на который мы смотрим с земли?
Сара зевнула и ответила:
– Да.
Малком встретился с Натали взглядом и почувствовал, как между ними пробежала искра.
– И небеса наполнены светом, – тихо проговорил он. – Понятно. – Он изумленно покачал головой. – Воистину моя дочь – поэтесса. Когда она смотрит на звезды, на нее нисходит их божественный свет.
И вновь послышался сонный голосок девочки:
– А как ты думаешь, папа, мама сейчас на небесах? Она может заглянуть в дырки и увидеть меня?
– Не знаю, детка. Наверное, может.
– Хорошо бы. – Она снова зевнула. – Хорошо бы она меня сейчас увидела. Мне кажется, ей было бы приятно увидеть нас такими счастливыми.
Натали почувствовала, как на глаза ее наворачиваются слезы.
– Я уверена, ей бы хотелось, чтобы ты была счастлива, моя хорошая.
Вновь наступила тишина. Внезапно Сара, уже засыпая, с горечью прошептала:
– Это была очень плохая птица. Натали взглянула на Малкома.
– Ей это снится, – прошептал он.
Однако Натали так не считала. Нагнувшись, она взглянула на Сару. Глаза девочки были закрыты, но она не спала.
– Какая птица, моя милая? – спросила Натали. Протянув руку, она осторожно попыталась снять с девочки очки, чтобы ей было удобнее спать, но Сара не дала ей этого сделать.
– Птица, – повторила малышка и открыла глаза. – Папа, ты же знаешь про птицу.
– Разве? – с недоумением спросил Малком. Серебристого света луны и звезд оказалось достаточно, чтобы видеть выражение его лица: удивленное и вместе с тем обеспокоенное.
– Мне нельзя про это говорить?
– О чем, детка? Тебе можно говорить обо всем. – И, видя, что дочь молчит, неназойливо поторопил ее: – Расскажи нам про птицу.
Маленькое тельце девочки напряглось.
– Эта птица… – прошептала она и вновь замолчала. – Ты помнишь тот день? Мама не хотела от нас уходить. А из-за птицы упала.
Натали похолодела: девочка помнит, как умерла ее мать. Она была с ней в это время. Ей тогда было всего три годика, но она что-то помнит? Но что?
Что Кэтрин стояла на парапете? Конечно, если грозила с него спрыгнуть. А что, если под этим парапетом свили гнездо птицы? Как сквозь туман до нее донесся голос Малкома: «Я женился на Кэтрин весной… Была годовщина нашей свадьбы». Весна… Время, когда птицы высиживают птенцов…
В это время она может броситься на любого, кто слишком близко подойдет к ее гнезду.
Натали положила дрожащую руку на ручонку Сары.
– Птица вылетела из гнезда, да, дорогая? Она внезапно вылетела из гнезда?
Сара кивнула. Лицо ее было очень мрачным.
– Я слышала, как она пролетела. Ш-ш-ш… – Подняв ручку, она сделала быстрое движение, изображая падающую птицу. – Я почувствовала ветер. – Личико ее скривилось. – А мама закричала. – Уткнувшись личиком отцу в плечо, она вздрогнула всем телом.
Малком стоял как громом пораженный, машинально поглаживая дочурку по спине. Наконец он обрел дар речи.
– Тихо, детка, все уже позади, все будет хорошо. – Он взглянул на Натали затуманенным взглядом.
Натали обняла его так крепко, как только могла, ощущая одновременно бешеную радость и горе. Она улыбнулась.
– Ты понял, Малком? Следователь был прав: произошел несчастный случай. Никто не виноват, – прибавила она, выделив голосом последнюю фразу специально ради Малкома: в присутствии Сары она не могла сказать то, что думает: «Тебе не за что себя винить, любовь моя. Что ты тогда говорил, как поступал, не имеет сейчас значения. И никогда не имело».
Малком глубоко вздохнул. У него словно груз с плеч свалился. Лицо его все еще выражало недоверие, однако Натали не сомневалась, что скоро это выражение исчезнет, как только Малком придет в себя и наконец поверит, что ни в чем не виноват. «Слава тебе, Господи», – подумала Натали и, вновь крепко обняв его, спрятала лицо у него на груди.
– Папа, я спать хочу, – сказала Сара. Малком поцеловал дочку в макушку.
– Отнести тебя домой?
– Да, пожалуйста. – Сара положила ему голову на плечо и закрыла глаза. Малком снял с нее очки, и на сей раз девочка не стала противиться. Сложив это маленькое чудо из стекла и золота, он осторожно сунул его в нагрудный карман.
Натали спросила мужа:
– У тебя, наверное, уже устали руки?
– Не очень. – Он улыбнулся. – Мне кажется, сегодня ничто не сможет меня утомить.
И тут краешком глаза Натали заметила на небе серебристый свет. Она обернулась и подняла голову. Малком тоже посмотрел в ту сторону.
– Как красиво! – восхитилась Натали.
– Звезда упала. – Малком перевел взгляд на жену: – Загадай желание.
Натали продолжала смотреть в небо благоговейным взглядом. Над головой раскинулся иссиня-черный купол, испещренный серебристыми точками, и чем чернее становилось небо, тем ярче они светили. Лето уже подходило к концу, скоро наступит осень. В воздухе пахло сеном, а теплый воздух постепенно остывал. Рядом с ней стоит Малком, ее муж, ее любовь, и держит на руках ребенка, который дорог ей так же, как ему. Дерек вернулся домой. Мама жива. Сара теперь может видеть звезды. Свершилось много чудес сразу, наполнив ее сердце несказанной радостью.
– Не могу, – покачала головой Натали.
Он насмешливо взглянул на нее, вопросительно вскинув брови:
– Не можешь загадать желание? Натали беспомощно развела руками.
– Мне нечего желать. – И счастливо вздохнула: – Абсолютно нечего. Лучше ты загадай желание.
Он встретился с ней взглядом, и по его глазам Натали поняла: он обо всем догадался.
– Натали Уиттакер Чейз, – тихо произнес он, – если Господь сейчас пошлет мне еще один дар, боюсь, мое сердце может не выдержать этой радости.
Натали кивнула.
– Оказывается, радость – опасное состояние, – насмешливо заметила она.
– Пусть загадывает желание тот, кто в нем нуждается.
Натали улыбнулась:
– Ты думаешь, звезда будет висеть в небе и дожидаться этого человека?
– Не знаю, любовь моя. Единственное, что я знаю, если бы мы с тобой сейчас стали загадывать желание… – он склонил голову набок, словно раздумывая, – нас бы сочли жадинами.
– Абсолютно с тобой согласна, – кивнула головой Натали и взяла мужа под руку.
И они, неся на руках спящую дочку, направились к дому, из окон которого лился теплый свет.
Держа Сару за руки, Малком и Натали вышли вместе с ней из дома, оставив вытирающую слезы няню в холле. Медленно-медленно они вышли за дверь и подошли к лестнице.
Остановившись, девочка взглянула на подъездную аллею. Огромными глазами она, казалось, вбирала в себя все: траву, деревья, гравий, небо. Она даже забыла о том, что нужно дышать. Лишь через несколько секунд из груди ее вырвался прерывистый вздох.
О чем она думала? Натали очень хотелось бы это знать. Она была уверена, что и Малкому тоже. Но они не проронили ни слова. Им казалось кощунством мешать ребенку познавать мир.
– Можно я пройду по траве? – тихо, но уже не шепотом спросила Сара.
– Конечно, можно, – на сей раз шепотом произнес Малком голосом, хриплым от сдерживаемых эмоций.
По-прежнему держась за руки, они спустились по пологим ступенькам и вышли на лужайку. Сара уставилась себе под ноги.
– Трава, – выдохнула она, словно это слово было для нее новым. Потом она подняла голову, взглянула в темное небо, и на личике ее появилось удивленное выражение. – Смотри, папа. – Она показала пальчиком вверх. – В небе маленькие дырочки.
Сара никогда не видела звезд.
Они остановились на лужайке и стали наблюдать за ней. Сара попросила, чтобы отец взял ее на руки, чтобы она, по ее выражению, была «поближе к звездам». Натали прижалась к мужу с другого боку и положила голову ему на плечо. Обняв одной рукой жену, а другой – дочь, Малком стал рассказывать им про звезды, а они появлялись одна за другой и становились все крупнее, словно цветы распускаясь на глазах. Когда у Сары затекла шея, она опустила голову на плечо отца и принялась внимательно слушать его рассказ про созвездия Близнецов, Большой и Малой Медведицы, про бесконечные звездные танцы.
– Я не вижу, как они танцуют, – заметила Сара.
– Потому что они делают это очень медленно. Слишком медленно, чтобы это было заметно. Но когда один месяц сменяется другим, звезды перемещаются на небе.
– Я думаю, – сонным голосом прошептала Сара, – что они танцуют над небом. Как ангелы. Мне кажется, они носят туфли на маленьких острых каблучках и этими каблучками протыкают в небе дырки.
Натали улыбнулась: прелестное сравнение.
– Значит, по-твоему, небо – это пол небес, на который мы смотрим с земли?
Сара зевнула и ответила:
– Да.
Малком встретился с Натали взглядом и почувствовал, как между ними пробежала искра.
– И небеса наполнены светом, – тихо проговорил он. – Понятно. – Он изумленно покачал головой. – Воистину моя дочь – поэтесса. Когда она смотрит на звезды, на нее нисходит их божественный свет.
И вновь послышался сонный голосок девочки:
– А как ты думаешь, папа, мама сейчас на небесах? Она может заглянуть в дырки и увидеть меня?
– Не знаю, детка. Наверное, может.
– Хорошо бы. – Она снова зевнула. – Хорошо бы она меня сейчас увидела. Мне кажется, ей было бы приятно увидеть нас такими счастливыми.
Натали почувствовала, как на глаза ее наворачиваются слезы.
– Я уверена, ей бы хотелось, чтобы ты была счастлива, моя хорошая.
Вновь наступила тишина. Внезапно Сара, уже засыпая, с горечью прошептала:
– Это была очень плохая птица. Натали взглянула на Малкома.
– Ей это снится, – прошептал он.
Однако Натали так не считала. Нагнувшись, она взглянула на Сару. Глаза девочки были закрыты, но она не спала.
– Какая птица, моя милая? – спросила Натали. Протянув руку, она осторожно попыталась снять с девочки очки, чтобы ей было удобнее спать, но Сара не дала ей этого сделать.
– Птица, – повторила малышка и открыла глаза. – Папа, ты же знаешь про птицу.
– Разве? – с недоумением спросил Малком. Серебристого света луны и звезд оказалось достаточно, чтобы видеть выражение его лица: удивленное и вместе с тем обеспокоенное.
– Мне нельзя про это говорить?
– О чем, детка? Тебе можно говорить обо всем. – И, видя, что дочь молчит, неназойливо поторопил ее: – Расскажи нам про птицу.
Маленькое тельце девочки напряглось.
– Эта птица… – прошептала она и вновь замолчала. – Ты помнишь тот день? Мама не хотела от нас уходить. А из-за птицы упала.
Натали похолодела: девочка помнит, как умерла ее мать. Она была с ней в это время. Ей тогда было всего три годика, но она что-то помнит? Но что?
Что Кэтрин стояла на парапете? Конечно, если грозила с него спрыгнуть. А что, если под этим парапетом свили гнездо птицы? Как сквозь туман до нее донесся голос Малкома: «Я женился на Кэтрин весной… Была годовщина нашей свадьбы». Весна… Время, когда птицы высиживают птенцов…
В это время она может броситься на любого, кто слишком близко подойдет к ее гнезду.
Натали положила дрожащую руку на ручонку Сары.
– Птица вылетела из гнезда, да, дорогая? Она внезапно вылетела из гнезда?
Сара кивнула. Лицо ее было очень мрачным.
– Я слышала, как она пролетела. Ш-ш-ш… – Подняв ручку, она сделала быстрое движение, изображая падающую птицу. – Я почувствовала ветер. – Личико ее скривилось. – А мама закричала. – Уткнувшись личиком отцу в плечо, она вздрогнула всем телом.
Малком стоял как громом пораженный, машинально поглаживая дочурку по спине. Наконец он обрел дар речи.
– Тихо, детка, все уже позади, все будет хорошо. – Он взглянул на Натали затуманенным взглядом.
Натали обняла его так крепко, как только могла, ощущая одновременно бешеную радость и горе. Она улыбнулась.
– Ты понял, Малком? Следователь был прав: произошел несчастный случай. Никто не виноват, – прибавила она, выделив голосом последнюю фразу специально ради Малкома: в присутствии Сары она не могла сказать то, что думает: «Тебе не за что себя винить, любовь моя. Что ты тогда говорил, как поступал, не имеет сейчас значения. И никогда не имело».
Малком глубоко вздохнул. У него словно груз с плеч свалился. Лицо его все еще выражало недоверие, однако Натали не сомневалась, что скоро это выражение исчезнет, как только Малком придет в себя и наконец поверит, что ни в чем не виноват. «Слава тебе, Господи», – подумала Натали и, вновь крепко обняв его, спрятала лицо у него на груди.
– Папа, я спать хочу, – сказала Сара. Малком поцеловал дочку в макушку.
– Отнести тебя домой?
– Да, пожалуйста. – Сара положила ему голову на плечо и закрыла глаза. Малком снял с нее очки, и на сей раз девочка не стала противиться. Сложив это маленькое чудо из стекла и золота, он осторожно сунул его в нагрудный карман.
Натали спросила мужа:
– У тебя, наверное, уже устали руки?
– Не очень. – Он улыбнулся. – Мне кажется, сегодня ничто не сможет меня утомить.
И тут краешком глаза Натали заметила на небе серебристый свет. Она обернулась и подняла голову. Малком тоже посмотрел в ту сторону.
– Как красиво! – восхитилась Натали.
– Звезда упала. – Малком перевел взгляд на жену: – Загадай желание.
Натали продолжала смотреть в небо благоговейным взглядом. Над головой раскинулся иссиня-черный купол, испещренный серебристыми точками, и чем чернее становилось небо, тем ярче они светили. Лето уже подходило к концу, скоро наступит осень. В воздухе пахло сеном, а теплый воздух постепенно остывал. Рядом с ней стоит Малком, ее муж, ее любовь, и держит на руках ребенка, который дорог ей так же, как ему. Дерек вернулся домой. Мама жива. Сара теперь может видеть звезды. Свершилось много чудес сразу, наполнив ее сердце несказанной радостью.
– Не могу, – покачала головой Натали.
Он насмешливо взглянул на нее, вопросительно вскинув брови:
– Не можешь загадать желание? Натали беспомощно развела руками.
– Мне нечего желать. – И счастливо вздохнула: – Абсолютно нечего. Лучше ты загадай желание.
Он встретился с ней взглядом, и по его глазам Натали поняла: он обо всем догадался.
– Натали Уиттакер Чейз, – тихо произнес он, – если Господь сейчас пошлет мне еще один дар, боюсь, мое сердце может не выдержать этой радости.
Натали кивнула.
– Оказывается, радость – опасное состояние, – насмешливо заметила она.
– Пусть загадывает желание тот, кто в нем нуждается.
Натали улыбнулась:
– Ты думаешь, звезда будет висеть в небе и дожидаться этого человека?
– Не знаю, любовь моя. Единственное, что я знаю, если бы мы с тобой сейчас стали загадывать желание… – он склонил голову набок, словно раздумывая, – нас бы сочли жадинами.
– Абсолютно с тобой согласна, – кивнула головой Натали и взяла мужа под руку.
И они, неся на руках спящую дочку, направились к дому, из окон которого лился теплый свет.