Страница:
Видя, что Натали молчит, лорд Малком заговорил:
– Я спрашивал вас про школу лишь потому, что мне хотелось узнать, сколько времени Гектор хозяйничает в Кросби-Холле. Мне кажется, пока был жив ваш отец, вам жилось гораздо легче.
Лорд Малком произнес это утвердительным тоном и вполне дружелюбно. Не ответить ему было бы невежливо, и проще всего закрыть эту тему, потому что потом можно будет заговорить о другом.
– Поместье принадлежит Гектору уже восемь или девять лет, но фактически он начал управлять им лишь в последнее время, когда женился. До этого он проживал в Лондоне со своей матерью. – Они добрались до подножия холма и направились к лесу, перед которым протекал ручей – граница их владений. – Тропинка проходит слева, – заметила Натали, радуясь тому, что теперь можно отпустить руку лорда Малкома и пойти вперед. Он шагал сзади, пока они не добрались до узкой, проторенной тропинки, ведущей к пешеходному мостику. Прямо перед ними, преграждая дорогу, почти до земли свисала ветка дерева, и лорд Малком поднял ее, чтобы Натали могла пройти. Поблагодарив, она, согнувшись, прошмыгнула под его рукой.
И в тот же миг ощутила приятную прохладу и с удовольствием вдохнула запах леса. Ей показалось, что она попала в зеленую пещеру. Вдохнув полной грудью, лорд Малком с удовольствием произнес:
– Какое очаровательное место! Вечером здесь даже приятнее, чем утром. Хорошо бы поставить здесь скамейку. Можно было бы сидеть и любоваться ручьем. Что вы на это скажете?
– Я? – Натали удивленно вскинула брови. С чего это ему в голову пришло советоваться по этому поводу с гувернанткой? Странно. – Вы вольны поступать так, как пожелаете, сэр. Вы любите удить рыбу?
– Иногда. А разве в этом ручье можно ловить рыбу? Мне показалось, что он для этого слишком мелкий.
– Детям он таким не казался, – улыбнулась Натали. – Помню, летом мы с Дереком частенько сюда приходили удить рыбу, а уходили, промокнув до нитки и выпачкавшись до ушей. Никакой рыбы нам, естественно, не удавалось поймать. Улов наш по большей части состоял из головастиков и лягушек.
– Знаете, я начинаю испытывать нечто вроде сочувствия к этому вашему Гектору, – заметил лорд Малком. – Чем он, бедняжка, занимался, пока вы с Дереком играли?
– Понимаю, на что вы намекаете, но уверяю вас, вы ошибаетесь, – деланно сурово проговорила Натали. – Мы вовсе не портили ему настроение тем, что не принимали его в свои игры. Просто он был слишком мал, чтобы с нами играть.
Лорд Малком вопросительно взглянул на нее, но она шутливо закрыла уши обеими руками.
– Все, прошу вас, не задавайте мне больше никаких вопросов! Если я сочту нужным, я сама вам обо всем расскажу. Мне было почти шесть лет, когда родился Гектор, а Дерек моложе меня всего на один год, а потому совершенно естественно, что мы с ним с детства были друзьями. А Гектор в то время был еще младенцем.
– Спасибо, я понял, – насмешливо обронил лорд Малком, и Натали рассмеялась.
Наконец они добрались до маленького деревянного мостика. Натали легко добежала до его середины и, наклонившись через шаткие перила, уставилась на медленно текущую мутную воду.
– Вот они! – воскликнула она, указав пальцем вниз. – Головастики!
Лорд Малком подошел к ней и встал рядом, касаясь рукой ее руки. Натали почувствовала, как дрожь прошла по ее телу. О Господи! Не хватало еще, чтобы он заметил, как действует на нее его прикосновение! Если она сейчас отстранится, это наверняка от него не укроется. И она так и осталась стоять, ощущая, как его плечо легко касается ее плеча.
Как ни странно, ей было это приятно.
– Я их вижу, – заметил лорд Малком, и при звуке его низкого голоса вновь по ее телу прошла сладкая дрожь. – Мы должны как-нибудь показать их Саре.
«Мы»… Этого слова оказалось достаточно, чтобы Натали опять затрепетала. Нет, это какое-то сумасшествие! Нужно немедленно отстраниться. Что она и сделала.
– Да, – стараясь, чтобы голос ее прозвучал спокойно, согласилась она, делая шаг назад, – непременно должны.
Он с любопытством взглянул на нее, однако не возразил против того, чтобы сойти с моста и продолжить путь. Был лишь один щекотливый момент, когда лорд Малком настоял на том, чтобы помочь Натали перешагнуть через поваленное дерево по другую сторону ручья, загораживающее дорогу. Наконец они вышли из леса на залитую ярким солнцем поляну. И тут вдруг лорд Малком непринужденно взял ее под руку. Она будет выглядеть полной идиоткой, если станет возражать, подумала Натали, так что весь оставшийся путь до Кросби-Холла они проделали, шагая под руку по поросшему травой склону холма.
– Даже не знаю, как поступить в сложившейся ситуации, – заметил лорд Малком, когда они подошли к дому. – С одной стороны, думаю, неприлично бросить вас у двери и уйти. С другой – я не послал вашему брату и его жене свою визитную карточку. А даже если бы сделал это, не уверен, что они были бы рады меня видеть. Наверняка они сердятся на меня за то, что я вас похитил.
– Вы считаете, что Гектор с Мейбл вас не примут? Они ни за что не осмелятся это сделать. – Глаза Натали озорно блеснули. – Хотя вам было бы неплохо сначала определиться, в качестве кого вы к ним явитесь: то ли как сосед, то ли как дворянин, решивший нанести им визит вежливости, то ли как работодатель, провожающий домой одну из своих работниц.
– Да уж, нелегкая задача, – озадаченно пробормотал лорд Малком.
Натали весело рассмеялась:
– А если серьезно, вам нет никакой нужды заходить в дом, если у вас нет желания.
– В таком случае я отложу знакомство с мистером и миссис Уиттакер до другого раза, хотя мне не слишком хочется лишать себя удовольствия.
И лорд Малком ушел, вежливо попрощавшись, пожав руку Натали обеими руками и улыбнувшись ей улыбкой, заинтриговавшей ее и встревожившей. Как ни мал был ее опыт общения с мужчинами – да что там «мал», можно сказать, вообще равен нулю! – Натали не могла не догадаться, что когда на тебя так смотрят, то наверняка хотят очаровать.
Она бы не сказала, что лорд Малком с ней флиртует: его поведение не выходило за рамки обычной вежливости, но она не могла отделаться от чувства, что он что-то задумал.
Нахмурившись, она поднялась по лестнице в маленькую гостиную, примыкавшую к ее спальне. Если бы она вчера не отправилась в деревню, она бы не познакомилась с Сарой и лордом Малкомом на постоялом дворе и не попала бы в такой переплет. Она бы заметила, взглянув в окно, что в Ларкспере царит суматоха, узнала бы от соседей, что в поместье поселился лорд Малком, нанесла бы ему обычный визит вежливости и познакомилась бы с ним официально. При таких обстоятельствах, призналась себе Натали, его ухаживание могло бы ей даже понравиться.
Но обстоятельства сложились совсем иначе. Вместо того чтобы познакомиться с лордом Малкомом как с равным себе по положению – ну, или почти равным, – она попала в ситуацию, где к ней относятся почти как к служанке. И винить в этом некого, кроме себя самой.
Натали вспомнила про Сару, и губы ее расплылись в ласковой улыбке. Она полюбила эту милую девочку с первого взгляда и нисколько не жалела, что взялась за трудную задачу учить и воспитывать. Если бы она отказалась, сейчас в Ларкспере жила бы миссис Торп и жизнь Сары оставалась бы такой же тяжелой, какой, поняла Натали, была ее собственная жизнь до знакомства с Малкомом.
Нет, она не жалеет о своем выборе. Так думала Натали, устало опускаясь в свое любимое кресло с подголовником. «Пока», – прошептал ей на ушко внутренний голос. И пока не жалеет, и никогда не станет жалеть, решительно заявила она себе. Однако внутренний голос назойливо нашептывал ей, что, если ее по-прежнему будет тянуть к лорду Малкому, очень скоро она об этом пожалеет, и от этой мысли ей стало не по себе.
Глава 10
– Я спрашивал вас про школу лишь потому, что мне хотелось узнать, сколько времени Гектор хозяйничает в Кросби-Холле. Мне кажется, пока был жив ваш отец, вам жилось гораздо легче.
Лорд Малком произнес это утвердительным тоном и вполне дружелюбно. Не ответить ему было бы невежливо, и проще всего закрыть эту тему, потому что потом можно будет заговорить о другом.
– Поместье принадлежит Гектору уже восемь или девять лет, но фактически он начал управлять им лишь в последнее время, когда женился. До этого он проживал в Лондоне со своей матерью. – Они добрались до подножия холма и направились к лесу, перед которым протекал ручей – граница их владений. – Тропинка проходит слева, – заметила Натали, радуясь тому, что теперь можно отпустить руку лорда Малкома и пойти вперед. Он шагал сзади, пока они не добрались до узкой, проторенной тропинки, ведущей к пешеходному мостику. Прямо перед ними, преграждая дорогу, почти до земли свисала ветка дерева, и лорд Малком поднял ее, чтобы Натали могла пройти. Поблагодарив, она, согнувшись, прошмыгнула под его рукой.
И в тот же миг ощутила приятную прохладу и с удовольствием вдохнула запах леса. Ей показалось, что она попала в зеленую пещеру. Вдохнув полной грудью, лорд Малком с удовольствием произнес:
– Какое очаровательное место! Вечером здесь даже приятнее, чем утром. Хорошо бы поставить здесь скамейку. Можно было бы сидеть и любоваться ручьем. Что вы на это скажете?
– Я? – Натали удивленно вскинула брови. С чего это ему в голову пришло советоваться по этому поводу с гувернанткой? Странно. – Вы вольны поступать так, как пожелаете, сэр. Вы любите удить рыбу?
– Иногда. А разве в этом ручье можно ловить рыбу? Мне показалось, что он для этого слишком мелкий.
– Детям он таким не казался, – улыбнулась Натали. – Помню, летом мы с Дереком частенько сюда приходили удить рыбу, а уходили, промокнув до нитки и выпачкавшись до ушей. Никакой рыбы нам, естественно, не удавалось поймать. Улов наш по большей части состоял из головастиков и лягушек.
– Знаете, я начинаю испытывать нечто вроде сочувствия к этому вашему Гектору, – заметил лорд Малком. – Чем он, бедняжка, занимался, пока вы с Дереком играли?
– Понимаю, на что вы намекаете, но уверяю вас, вы ошибаетесь, – деланно сурово проговорила Натали. – Мы вовсе не портили ему настроение тем, что не принимали его в свои игры. Просто он был слишком мал, чтобы с нами играть.
Лорд Малком вопросительно взглянул на нее, но она шутливо закрыла уши обеими руками.
– Все, прошу вас, не задавайте мне больше никаких вопросов! Если я сочту нужным, я сама вам обо всем расскажу. Мне было почти шесть лет, когда родился Гектор, а Дерек моложе меня всего на один год, а потому совершенно естественно, что мы с ним с детства были друзьями. А Гектор в то время был еще младенцем.
– Спасибо, я понял, – насмешливо обронил лорд Малком, и Натали рассмеялась.
Наконец они добрались до маленького деревянного мостика. Натали легко добежала до его середины и, наклонившись через шаткие перила, уставилась на медленно текущую мутную воду.
– Вот они! – воскликнула она, указав пальцем вниз. – Головастики!
Лорд Малком подошел к ней и встал рядом, касаясь рукой ее руки. Натали почувствовала, как дрожь прошла по ее телу. О Господи! Не хватало еще, чтобы он заметил, как действует на нее его прикосновение! Если она сейчас отстранится, это наверняка от него не укроется. И она так и осталась стоять, ощущая, как его плечо легко касается ее плеча.
Как ни странно, ей было это приятно.
– Я их вижу, – заметил лорд Малком, и при звуке его низкого голоса вновь по ее телу прошла сладкая дрожь. – Мы должны как-нибудь показать их Саре.
«Мы»… Этого слова оказалось достаточно, чтобы Натали опять затрепетала. Нет, это какое-то сумасшествие! Нужно немедленно отстраниться. Что она и сделала.
– Да, – стараясь, чтобы голос ее прозвучал спокойно, согласилась она, делая шаг назад, – непременно должны.
Он с любопытством взглянул на нее, однако не возразил против того, чтобы сойти с моста и продолжить путь. Был лишь один щекотливый момент, когда лорд Малком настоял на том, чтобы помочь Натали перешагнуть через поваленное дерево по другую сторону ручья, загораживающее дорогу. Наконец они вышли из леса на залитую ярким солнцем поляну. И тут вдруг лорд Малком непринужденно взял ее под руку. Она будет выглядеть полной идиоткой, если станет возражать, подумала Натали, так что весь оставшийся путь до Кросби-Холла они проделали, шагая под руку по поросшему травой склону холма.
– Даже не знаю, как поступить в сложившейся ситуации, – заметил лорд Малком, когда они подошли к дому. – С одной стороны, думаю, неприлично бросить вас у двери и уйти. С другой – я не послал вашему брату и его жене свою визитную карточку. А даже если бы сделал это, не уверен, что они были бы рады меня видеть. Наверняка они сердятся на меня за то, что я вас похитил.
– Вы считаете, что Гектор с Мейбл вас не примут? Они ни за что не осмелятся это сделать. – Глаза Натали озорно блеснули. – Хотя вам было бы неплохо сначала определиться, в качестве кого вы к ним явитесь: то ли как сосед, то ли как дворянин, решивший нанести им визит вежливости, то ли как работодатель, провожающий домой одну из своих работниц.
– Да уж, нелегкая задача, – озадаченно пробормотал лорд Малком.
Натали весело рассмеялась:
– А если серьезно, вам нет никакой нужды заходить в дом, если у вас нет желания.
– В таком случае я отложу знакомство с мистером и миссис Уиттакер до другого раза, хотя мне не слишком хочется лишать себя удовольствия.
И лорд Малком ушел, вежливо попрощавшись, пожав руку Натали обеими руками и улыбнувшись ей улыбкой, заинтриговавшей ее и встревожившей. Как ни мал был ее опыт общения с мужчинами – да что там «мал», можно сказать, вообще равен нулю! – Натали не могла не догадаться, что когда на тебя так смотрят, то наверняка хотят очаровать.
Она бы не сказала, что лорд Малком с ней флиртует: его поведение не выходило за рамки обычной вежливости, но она не могла отделаться от чувства, что он что-то задумал.
Нахмурившись, она поднялась по лестнице в маленькую гостиную, примыкавшую к ее спальне. Если бы она вчера не отправилась в деревню, она бы не познакомилась с Сарой и лордом Малкомом на постоялом дворе и не попала бы в такой переплет. Она бы заметила, взглянув в окно, что в Ларкспере царит суматоха, узнала бы от соседей, что в поместье поселился лорд Малком, нанесла бы ему обычный визит вежливости и познакомилась бы с ним официально. При таких обстоятельствах, призналась себе Натали, его ухаживание могло бы ей даже понравиться.
Но обстоятельства сложились совсем иначе. Вместо того чтобы познакомиться с лордом Малкомом как с равным себе по положению – ну, или почти равным, – она попала в ситуацию, где к ней относятся почти как к служанке. И винить в этом некого, кроме себя самой.
Натали вспомнила про Сару, и губы ее расплылись в ласковой улыбке. Она полюбила эту милую девочку с первого взгляда и нисколько не жалела, что взялась за трудную задачу учить и воспитывать. Если бы она отказалась, сейчас в Ларкспере жила бы миссис Торп и жизнь Сары оставалась бы такой же тяжелой, какой, поняла Натали, была ее собственная жизнь до знакомства с Малкомом.
Нет, она не жалеет о своем выборе. Так думала Натали, устало опускаясь в свое любимое кресло с подголовником. «Пока», – прошептал ей на ушко внутренний голос. И пока не жалеет, и никогда не станет жалеть, решительно заявила она себе. Однако внутренний голос назойливо нашептывал ей, что, если ее по-прежнему будет тянуть к лорду Малкому, очень скоро она об этом пожалеет, и от этой мысли ей стало не по себе.
Глава 10
Прошло больше двух недель, и наконец Малком получил подробный отчет от Паттерсона. Длинные летние дни проходили по привычной схеме. Каждое утро Малком и Сара не спеша направлялись в Кросби-Холл, встречались там с Натали и приводили ее в Ларкспер на завтрак. Если погода была хорошей, остаток дня они почти всегда гуляли на свежем воздухе. Когда было слишком жарко, либо дождливо, или ветрено, они сидели дома, тесной маленькой компанией, наслаждаясь обществом друг друга, и им это очень нравилось. Причем особенно им было хорошо в ненастную погоду, потому что никто из соседей их не беспокоил. А вот в хорошую погоду Малкому то один, то другой сосед обязательно наносил визит.
Круг местных дворян был немногочислен, так что визитеры являлись не слишком часто, однако Малком, естественно, не мог игнорировать тех людей, которые приходили к нему засвидетельствовать свое почтение. Во время этих визитов Натали никогда не появлялась и никогда не ходила вместе с Малкомом к соседям.
И одно это наглядно показывало неловкость положения, в каком она оказалась. Эти люди были ее знакомыми или друзьями, однако когда они приходили, Натали всегда брала Сару и исчезала.
Малкому не нравилось, что она прячется, когда ее знакомые появлялись на пороге его дома, но он отлично понимал, почему она так поступает. Он мог представить себе, какие поползут сплетни, если ее постоянно будут видеть в его доме местные дамы, приходившие к нему в гости. Натали никогда не затрагивала в разговоре эту тему, но у нее выработалась привычка работать с Сарой в парке, раскинувшемся за домом. Там было очень приятно находиться, и, кроме того, никто из гостей Малкома ее не мог увидеть. Хотелось бы ему знать, какая из этих двух причин оказала большее влияние на ее выбор.
К счастью, визиты соседей ему особенно не докучали, а вот многочисленные дела отрывали его от Сары и Натали. Впрочем, Малком нашел, как ему казалось, неплохой выход из этого положения. Он просматривал бумаги в кабинете, расположенном в задней части дома, окна которого выходили в парк, и время от времени наблюдал в окно за Натали и Сарой. Их летние платья выделялись на фоне зеленой травы яркими пятнами. Больше всего они любили сидеть под каштаном, и, к счастью, именно это место было видно из окна кабинета лучше всего. Обычно Натали расстилала где-нибудь в тени на траве покрывало, и они с Сарой проводили там не один час. Малком не мог сдержать счастливой улыбки, видя, как они сидят рядышком, голова к голове, склонившись над книгой, над рукоделием либо над рисунком. Иногда Натали брала ручку Сары и водила ею по бумаге, обучая ее чистописанию.
Все идет хорошо, думал Малком. Даже очень хорошо. Настолько хорошо, что когда в одно прекрасное июльское утро к нему явился Паттерсон, беспрерывно кланявшийся, улыбавшийся и потиравший руки, у него возникло сильное желание отослать его обратно. Но он не мог этого сделать – ему необходимо было обсудить вопрос оплаты услуг Натали и миссис Бигалоу, равно как и других слуг, которых он нанял. Так что визит поверенного оказался весьма кстати.
Малком указал ему на стул, но, прежде чем сесть, Паттерсон огляделся и, очевидно, отметив аккуратные книжные полки и удобную мебель, просиял:
– Очень уютно, милорд, право, очень уютно. Поздравляю. Осмелюсь заметить, вам давно пора было поселиться в Ларкспере. Уж простите, если что не так сказал.
– Ничего, – ответил Малком, сдержанно улыбнувшись. Паттерсон знает его всю жизнь, так что незачем на него обижаться. – Думаю, вы не раз задавались вопросом, что меня так задержало.
На лице Паттерсона отразилось смущение.
– Мне кажется, это никого не касается, кроме вас, сэр.
– Совершенно верно, – кивнул Малком. Паттерсон поспешно перевел разговор на другую тему:
– Мне говорили, вам удалось набрать за короткий срок довольно много отличных слуг.
– Да, – подтвердил Малком, усаживаясь в кожаное кресло, стоявшее у стола. – Но боюсь, это не потому, что я умею так ловко набирать людей. Мне просто повезло. За несколько недель до того, как я приехал в Ларкспер, мои соседи из Кросби-Холла уволили почти всех своих слуг.
– Да что вы говорите!
– Поразительно, не так ли? Все они добросовестные, высококвалифицированные слуги и к тому же живут недалеко. Естественно, они обрадовались моему приезду. Равно как и я был весьма рад тому, что сумел набрать людей, готовых немедленно приступить к работе. – Глаза его сверкнули. – Мне кажется, самая лучшая основа для хороших взаимоотношений между работодателем и теми, кого он нанял, – это взаимная благодарность.
– Очень странно! – воскликнул Паттерсон, и его маленькие круглые глазки расширились от любопытства. – Непостижимо! Хороших слуг очень трудно найти, особенно в такой дали от Лондона. Как вы думаете, почему от них избавились?
Малком насмешливо вскинул брови:
– Потому что в Кросби-Холле появилась новая хозяйка. Паттерсон хмыкнул:
– А, тогда понятно. Что ж, будем надеяться, что юная леди не раскается в своем поступке. Она очень опрометчиво поступила, помяните мое слово! Но нам это только на руку. – Порывшись в сумке, он вытащил кипу бумаг. – Приступим к делу, милорд?
И Паттерсон принялся, как всегда, подробно докладывать Малкому о делах. Почти каждую бумагу Малкому пришлось подписать, но уже к концу утра почти все было закончено. Паттерсон быстро спрятал бумаги в свою сумку и ласково взглянул на хозяина сквозь очки.
– И еще одно дело, милорд. – Голос его понизился до заговорщического шепота. – Я привез вам результаты расследования, которое проводилось по вашей просьбе.
Малком откинулся на спинку стула, и на губах его заиграла легкая улыбка.
– Надеюсь, ничего шокирующего о родственниках мисс Уиттакер и о ней самой вы не обнаружили?
Несмотря на уверенный тон, он с облегчением вздохнул, когда Паттерсон ответил:
– Абсолютно ничего, милорд! Очень уважаемая семья родом из Линкольншира. В течение многих поколений они владеют землей. Не аристократы, как вы понимаете, но очень, очень достойные люди. У мисс Натали есть брат, который в настоящее время служит секретарем у графа Стоуксдауна, который весьма положительно отзывается о юноше. Что касается самой леди, никаких слухов о ней не ходит и ни в каких скандалах она не замешана. Я не обнаружил ничего, что дало бы вам повод подумать, будто она не подходит для… для любой роли, которую вы решите ей отвести.
Малкому показалось, что Паттерсон ему подмигнул. Было очевидно, что он догадался, зачем хозяин попросил его собрать сведения о мисс Уиттакер.
– Могу я вас поздравить, или еще слишком рано?
– Вы слегка опережаете события, – признался Малком. – И прошу вас пока никому ничего не говорить.
– Конечно, милорд. Как пожелаете. – Поверенный поднялся и, взяв свою сумку, продолжил: – Но возьму на себя смелость сказать вам откровенно, сэр. Я знаю вас с самого детства, когда вы были еще мальчишкой, а теперь вы взрослый, зрелый человек, и мне очень приятно видеть, что вы наконец-то находитесь там, где вам и надлежит находиться, а именно в Ларкспере, и, кажется, начали наслаждаться жизнью.
Малком с трудом выдавил из себя улыбку. Никакой жизнью он не наслаждается и вряд ли когда-нибудь будет наслаждаться после той ошибки, которую совершил. Но он понимал, что поверенный говорит от чистого сердца, и поблагодарил его. Поклонившись, Паттерсон вышел из комнаты, а Малком, нахмурившись, снова выглянул в окно.
Натали, смеясь, склонилась над Сарой, помогая малышке распустить неверно набранные петли в вязанье, а Сара хихикала, так доверчиво прижимаясь к ее колену, что у Малкома потеплело на сердце. Сара обожает мисс Уиттакер. И если какие-то обстоятельства или какой-то человек отнимут ее у дочери, маленькое сердечко девочки будет разбито. А этого он допустить не может.
Слава Богу, Паттерсон не нашел в прошлом Натали ничего плохого: ни скандалов, ни, естественно, поклонников. Если бы они были, вряд ли она была бы сейчас свободна: женщина ее возраста и положения наверняка вышла бы замуж, как только представилась бы такая возможность. Похоже, возможность ей до сих пор не представилась. И Малком посчитал это неслыханной удачей. Говоря по правде, ему еще никогда так крупно не везло в жизни, как сейчас, когда он познакомился с Натали.
Но подобное везение не может продолжаться вечно, и Малком с горечью это понял в тот же вечер, во время ужина, который устраивали сквайр Фарнсуорт и его жена.
На нем присутствовали трое Уиттакеров, чета Фарнсуортов, старый викарий и его вдовствующая сестра, которая вела его хозяйство, две замужние сестры сквайра Фарнсуорта со своими мужьями и Малком. Среди приглашенных Малком был единственным неженатым мужчиной, а Натали – единственной незамужней женщиной, поэтому Малком ожидал, что миссис Фарнсуорт в шутку попытается их сосватать. В свете того, что рассказал ему Паттерсон, Малком против этого ничуть бы не возражал.
Уиттакеры прибыли последними. Гектор и Мейбл заранее позаботились о том, чтобы привлечь всеобщее внимание, ослепить собравшихся своими модными туалетами, приобретенными в Лондоне. Натали шла за ними. В скромном шелковом платье персикового цвета, она не поражала показным блеском. Пока мистер и миссис Уиттакер обходили комнату, раскланиваясь и болтая с гостями, Натали спокойно стояла в дверях. Малком не сводил с нее восторженных глаз: она была сама элегантность с головы до ног. Сегодня он впервые видел ее на светском сборище и решил понаблюдать за ней попристальнее. Он должен быть уверен, что его потенциальная невеста умеет вести себя в обществе.
Пока он смотрел на Натали, к ней подошла миссис Фарнсуорт и тепло с ней поздоровалась. Натали улыбнулась, однако глаза ее с беспокойством оглядывали собравшихся. Она что-то тихо сказала миссис Фарнсуорт, и та, рассмеявшись фальшивым самодовольным смехом, небрежно махнула рукой. Наверное, Натали выразила обеспокоенность, которую миссис Фарнсуорт не разделяла. Малком попытался обменяться с Натали взглядами, однако она намеренно избегала его. Подойдя к сестре викария – особе с худым лицом, – она о чем-то с ней заговорила.
Малком тотчас догадался, что Натали волнуется и избегает его потому, что миссис Фарнсуорт специально ведет себя так, чтобы все присутствующие обратили на нее внимание. Сначала сдержанность Натали пришлась ему по душе – еще одно доказательство врожденной порядочности и хорошего воспитания девушки. Право, чем дольше он за ней наблюдал, тем больше она ему нравилась.
Однако десять минут спустя, когда миссис Фарнсуорт во всеуслышание попросила его проводить Натали в столовую, Малком едва сдержался, чтобы не поморщиться: этот прозрачный намек не остался не замеченным гостями. «Какая бестактность», – подумал он. Но с другой стороны, теперь у него появилась прекрасная возможность делать то, что ему очень хотелось, – быть рядом с Натали. Он учтиво поклонился, улыбнулся и направился к ней. Любопытные взгляды и тщательно скрываемые улыбки, которыми проводили его присутствующие, ничуть его не волновали, а вот реакция Натали – да. Она мучительно вспыхнула и бросила на миссис Фарнсуорт укоризненный взгляд. Он даже уловил, как она прошептала ей: «Ну как вы могли, Энн», – однако сделал вид, будто ничего не слышит.
Натали позволила ему отвести себя к столу с такой неохотой, что у Малкома сложилось впечатление, будто она сделала это только для того, чтобы избежать скандала. По пути в столовую она старалась держаться от него как можно дальше, и Малком, разочарованный ее поведением, поспешил успокоить себя тем, что любая воспитанная женщина повела бы себя так, если бы ее столь же откровенно пытались сосватать.
Когда они спускались по лестнице, он наклонился к ней и прошептал:
– Мужайтесь, мисс Уиттакер, я уверен, она желает вам только добра.
Натали едва заметно покачала головой, и Малком с приятным изумлением заметил, как из ее тщательно уложенной прически выскочил непослушный локон и заплясал у нее над ухом.
– Вы не должны были оказывать мне такую честь, – заметила она. – Это нехорошо. Вы должны были вести к столу Энн, то есть миссис Фарнсуорт, а не меня. Или Мейбл, поскольку она все еще считается новобрачной.
– Боже меня упаси!
Больше им не удалось обменяться ни словом: они дошли до столовой и заняли свои места за столом. Однако этот короткий диалог способствовал тому, что у Малкома тяжесть свалилась с души: значит, Натали старалась держаться от него подальше лишь потому, что считала, будто, ведя ее в столовую, он нарушает установленные правила приличия. Место Натали за столом оказалось почти напротив него. Это было даже лучше, чем если бы ее посадили рядом с ним. Малком мог в свое удовольствие любоваться тем, как свет от свечей играет на ее милом лице, как маленькие завитки волос выбиваются из ее прически. Ему почему-то доставляло удовольствие наблюдать за непрекращающейся борьбой Натали со своими непослушными волосами, в которой те неизменно одерживали верх.
Вскоре беспокойство, читавшееся на лице Натали в гостиной, исчезло. Теперь она выглядела очень спокойной. «Молодец, мисс Уиттакер, умеет держаться», – восхищенно думал Малком. Он прекрасно понимал, что отец был бы разочарован, если бы он выбрал в жены женщину из приличной, однако не аристократической семьи, особенно потому, что ее материальное положение не имело для него большого значения. Однако чем дольше он наблюдал за Натали, тем большей уверенностью проникался, что она сумеет быстро завоевать любовь отца.
Эти приятные мысли занимали Малкома почти все время, пока он ел суп, и были грубо прерваны одной из сестер сквайра. Она наклонилась к Натали с искаженным алчностью и злобой лицом и проговорила:
– Подумайте только, мисс Уиттакер, ходят слухи, будто вы работаете в Ларкспере!
Слова эти прорезались сквозь невнятный гул голосов и стук столовых приборов, наполнявших комнату. Воцарилась напряженная тишина. Малком явственно ощутил, как гости навострили уши.
Первой нарушила тишину Мейбл Уиттакер. Тихо хихикнув, она бросила:
– Воистину нет предела людской наглости!
Лицо Натали сохраняло спокойное выражение, однако Малкому показалось, что на его щеках появились розовые пятна. Она проглотила ложку супа и легонько промокнула салфеткой уголки губ. «Молодец! – похвалил ее про себя Малком. – Тянет время».
– Подумать только, – пробормотала она наконец, и в голосе ее прозвучало легкое удивление, после чего, как ни в чем не бывало, продолжила есть суп.
Это был мастерский ход. Она не подтверждала слух и не опровергала его, но вместе с тем давала понять, что любопытство гостьи столь же вульгарно, сколь и сама сплетня.
Вне себя оттого, что добыча ускользнула из рук, сестра сквайра решительно повернулась к Малкому с фальшивой улыбкой на губах.
– Хотелось бы мне знать, откуда исходят подобные слухи? – спросила она.
Малком, вежливо ей улыбнувшись, ответил:
– Вот как? А мне хотелось бы знать, откуда они вообще начинаются. Наверное, кто-то злонамеренно их распускает. – Он покачал головой, изображая недоумение. – Вот только кто? Очень странно.
В этот момент послышался тихий голос викария:
– Надеюсь, вы не думаете, лорд Малком, что наша маленькая община слишком интересуется делами друг друга? Напротив, я бы сказал, что мы проявляем гораздо меньшую склонность к сплетням, чем большинство наших соседей. Служить здесь – одно удовольствие. У меня еще никогда не было столько приветливых и добрых прихожан. Никогда не забуду, как в Уординге, когда я был еще совсем юным… – И он, к радости Малкома, пустился в неторопливые воспоминания, полностью переключив тем самым внимание собравшихся с Натали и Малкома на себя.
И тем не менее Малком понимал, что они чудом избежали опасности. Чем скорее он попросит руки Натали, тем будет лучше для всех. Это единственный способ укоротить слишком длинные языки.
Он с нетерпением ждал, когда закончится обед, казавшийся бесконечным, с трудом заставляя себя сосредоточиться на пустых разговорах, которые обычно ведут на подобных мероприятиях, незаметно наблюдая за Натали и пытаясь придумать, как бы остаться с ней наедине. Наконец, когда гости перешли в гостиную сквайра, ему представилась такая возможность. Он направился к ней, сохраняя деланно равнодушный вид, и учтиво поклонился, словно они не друзья, а просто знакомые, – на всякий случай, если вдруг кто-то с любопытством за ними наблюдает.
– Не хотите ли подышать свежим воздухом, мисс Уиттакер? – осведомился он. – Здесь душновато.
Она испуганно взглянула на него, однако согласно кивнула.
– Только пока ставят столы для игры в карты, – ответила она и едва слышно добавила: – Мы должны оставаться в поле зрения всех присутствующих.
– Очень хорошо. Давайте выйдем на веранду, – предложил Малком и, распахнув высокую дверь, пропустил Натали вперед.
Остановившись у низких перил, она скрестила руки на груди, словно защищаясь. Он подошел к ней, и она повернулась к нему так, чтобы он мог любоваться ее профилем.
– Простите, – тихо заговорила она, – что вечер получился таким неприятным.
– Что неприятным, это верно, – согласился Малком, – но я не понимаю, почему вы должны за это извиняться?
– Миссис Фарнсуорт моя подруга. Мне следовало знать, что она попытается… Мне следовало догадаться, что она попытается поставить нас сегодня в неловкое положение.
Круг местных дворян был немногочислен, так что визитеры являлись не слишком часто, однако Малком, естественно, не мог игнорировать тех людей, которые приходили к нему засвидетельствовать свое почтение. Во время этих визитов Натали никогда не появлялась и никогда не ходила вместе с Малкомом к соседям.
И одно это наглядно показывало неловкость положения, в каком она оказалась. Эти люди были ее знакомыми или друзьями, однако когда они приходили, Натали всегда брала Сару и исчезала.
Малкому не нравилось, что она прячется, когда ее знакомые появлялись на пороге его дома, но он отлично понимал, почему она так поступает. Он мог представить себе, какие поползут сплетни, если ее постоянно будут видеть в его доме местные дамы, приходившие к нему в гости. Натали никогда не затрагивала в разговоре эту тему, но у нее выработалась привычка работать с Сарой в парке, раскинувшемся за домом. Там было очень приятно находиться, и, кроме того, никто из гостей Малкома ее не мог увидеть. Хотелось бы ему знать, какая из этих двух причин оказала большее влияние на ее выбор.
К счастью, визиты соседей ему особенно не докучали, а вот многочисленные дела отрывали его от Сары и Натали. Впрочем, Малком нашел, как ему казалось, неплохой выход из этого положения. Он просматривал бумаги в кабинете, расположенном в задней части дома, окна которого выходили в парк, и время от времени наблюдал в окно за Натали и Сарой. Их летние платья выделялись на фоне зеленой травы яркими пятнами. Больше всего они любили сидеть под каштаном, и, к счастью, именно это место было видно из окна кабинета лучше всего. Обычно Натали расстилала где-нибудь в тени на траве покрывало, и они с Сарой проводили там не один час. Малком не мог сдержать счастливой улыбки, видя, как они сидят рядышком, голова к голове, склонившись над книгой, над рукоделием либо над рисунком. Иногда Натали брала ручку Сары и водила ею по бумаге, обучая ее чистописанию.
Все идет хорошо, думал Малком. Даже очень хорошо. Настолько хорошо, что когда в одно прекрасное июльское утро к нему явился Паттерсон, беспрерывно кланявшийся, улыбавшийся и потиравший руки, у него возникло сильное желание отослать его обратно. Но он не мог этого сделать – ему необходимо было обсудить вопрос оплаты услуг Натали и миссис Бигалоу, равно как и других слуг, которых он нанял. Так что визит поверенного оказался весьма кстати.
Малком указал ему на стул, но, прежде чем сесть, Паттерсон огляделся и, очевидно, отметив аккуратные книжные полки и удобную мебель, просиял:
– Очень уютно, милорд, право, очень уютно. Поздравляю. Осмелюсь заметить, вам давно пора было поселиться в Ларкспере. Уж простите, если что не так сказал.
– Ничего, – ответил Малком, сдержанно улыбнувшись. Паттерсон знает его всю жизнь, так что незачем на него обижаться. – Думаю, вы не раз задавались вопросом, что меня так задержало.
На лице Паттерсона отразилось смущение.
– Мне кажется, это никого не касается, кроме вас, сэр.
– Совершенно верно, – кивнул Малком. Паттерсон поспешно перевел разговор на другую тему:
– Мне говорили, вам удалось набрать за короткий срок довольно много отличных слуг.
– Да, – подтвердил Малком, усаживаясь в кожаное кресло, стоявшее у стола. – Но боюсь, это не потому, что я умею так ловко набирать людей. Мне просто повезло. За несколько недель до того, как я приехал в Ларкспер, мои соседи из Кросби-Холла уволили почти всех своих слуг.
– Да что вы говорите!
– Поразительно, не так ли? Все они добросовестные, высококвалифицированные слуги и к тому же живут недалеко. Естественно, они обрадовались моему приезду. Равно как и я был весьма рад тому, что сумел набрать людей, готовых немедленно приступить к работе. – Глаза его сверкнули. – Мне кажется, самая лучшая основа для хороших взаимоотношений между работодателем и теми, кого он нанял, – это взаимная благодарность.
– Очень странно! – воскликнул Паттерсон, и его маленькие круглые глазки расширились от любопытства. – Непостижимо! Хороших слуг очень трудно найти, особенно в такой дали от Лондона. Как вы думаете, почему от них избавились?
Малком насмешливо вскинул брови:
– Потому что в Кросби-Холле появилась новая хозяйка. Паттерсон хмыкнул:
– А, тогда понятно. Что ж, будем надеяться, что юная леди не раскается в своем поступке. Она очень опрометчиво поступила, помяните мое слово! Но нам это только на руку. – Порывшись в сумке, он вытащил кипу бумаг. – Приступим к делу, милорд?
И Паттерсон принялся, как всегда, подробно докладывать Малкому о делах. Почти каждую бумагу Малкому пришлось подписать, но уже к концу утра почти все было закончено. Паттерсон быстро спрятал бумаги в свою сумку и ласково взглянул на хозяина сквозь очки.
– И еще одно дело, милорд. – Голос его понизился до заговорщического шепота. – Я привез вам результаты расследования, которое проводилось по вашей просьбе.
Малком откинулся на спинку стула, и на губах его заиграла легкая улыбка.
– Надеюсь, ничего шокирующего о родственниках мисс Уиттакер и о ней самой вы не обнаружили?
Несмотря на уверенный тон, он с облегчением вздохнул, когда Паттерсон ответил:
– Абсолютно ничего, милорд! Очень уважаемая семья родом из Линкольншира. В течение многих поколений они владеют землей. Не аристократы, как вы понимаете, но очень, очень достойные люди. У мисс Натали есть брат, который в настоящее время служит секретарем у графа Стоуксдауна, который весьма положительно отзывается о юноше. Что касается самой леди, никаких слухов о ней не ходит и ни в каких скандалах она не замешана. Я не обнаружил ничего, что дало бы вам повод подумать, будто она не подходит для… для любой роли, которую вы решите ей отвести.
Малкому показалось, что Паттерсон ему подмигнул. Было очевидно, что он догадался, зачем хозяин попросил его собрать сведения о мисс Уиттакер.
– Могу я вас поздравить, или еще слишком рано?
– Вы слегка опережаете события, – признался Малком. – И прошу вас пока никому ничего не говорить.
– Конечно, милорд. Как пожелаете. – Поверенный поднялся и, взяв свою сумку, продолжил: – Но возьму на себя смелость сказать вам откровенно, сэр. Я знаю вас с самого детства, когда вы были еще мальчишкой, а теперь вы взрослый, зрелый человек, и мне очень приятно видеть, что вы наконец-то находитесь там, где вам и надлежит находиться, а именно в Ларкспере, и, кажется, начали наслаждаться жизнью.
Малком с трудом выдавил из себя улыбку. Никакой жизнью он не наслаждается и вряд ли когда-нибудь будет наслаждаться после той ошибки, которую совершил. Но он понимал, что поверенный говорит от чистого сердца, и поблагодарил его. Поклонившись, Паттерсон вышел из комнаты, а Малком, нахмурившись, снова выглянул в окно.
Натали, смеясь, склонилась над Сарой, помогая малышке распустить неверно набранные петли в вязанье, а Сара хихикала, так доверчиво прижимаясь к ее колену, что у Малкома потеплело на сердце. Сара обожает мисс Уиттакер. И если какие-то обстоятельства или какой-то человек отнимут ее у дочери, маленькое сердечко девочки будет разбито. А этого он допустить не может.
Слава Богу, Паттерсон не нашел в прошлом Натали ничего плохого: ни скандалов, ни, естественно, поклонников. Если бы они были, вряд ли она была бы сейчас свободна: женщина ее возраста и положения наверняка вышла бы замуж, как только представилась бы такая возможность. Похоже, возможность ей до сих пор не представилась. И Малком посчитал это неслыханной удачей. Говоря по правде, ему еще никогда так крупно не везло в жизни, как сейчас, когда он познакомился с Натали.
Но подобное везение не может продолжаться вечно, и Малком с горечью это понял в тот же вечер, во время ужина, который устраивали сквайр Фарнсуорт и его жена.
На нем присутствовали трое Уиттакеров, чета Фарнсуортов, старый викарий и его вдовствующая сестра, которая вела его хозяйство, две замужние сестры сквайра Фарнсуорта со своими мужьями и Малком. Среди приглашенных Малком был единственным неженатым мужчиной, а Натали – единственной незамужней женщиной, поэтому Малком ожидал, что миссис Фарнсуорт в шутку попытается их сосватать. В свете того, что рассказал ему Паттерсон, Малком против этого ничуть бы не возражал.
Уиттакеры прибыли последними. Гектор и Мейбл заранее позаботились о том, чтобы привлечь всеобщее внимание, ослепить собравшихся своими модными туалетами, приобретенными в Лондоне. Натали шла за ними. В скромном шелковом платье персикового цвета, она не поражала показным блеском. Пока мистер и миссис Уиттакер обходили комнату, раскланиваясь и болтая с гостями, Натали спокойно стояла в дверях. Малком не сводил с нее восторженных глаз: она была сама элегантность с головы до ног. Сегодня он впервые видел ее на светском сборище и решил понаблюдать за ней попристальнее. Он должен быть уверен, что его потенциальная невеста умеет вести себя в обществе.
Пока он смотрел на Натали, к ней подошла миссис Фарнсуорт и тепло с ней поздоровалась. Натали улыбнулась, однако глаза ее с беспокойством оглядывали собравшихся. Она что-то тихо сказала миссис Фарнсуорт, и та, рассмеявшись фальшивым самодовольным смехом, небрежно махнула рукой. Наверное, Натали выразила обеспокоенность, которую миссис Фарнсуорт не разделяла. Малком попытался обменяться с Натали взглядами, однако она намеренно избегала его. Подойдя к сестре викария – особе с худым лицом, – она о чем-то с ней заговорила.
Малком тотчас догадался, что Натали волнуется и избегает его потому, что миссис Фарнсуорт специально ведет себя так, чтобы все присутствующие обратили на нее внимание. Сначала сдержанность Натали пришлась ему по душе – еще одно доказательство врожденной порядочности и хорошего воспитания девушки. Право, чем дольше он за ней наблюдал, тем больше она ему нравилась.
Однако десять минут спустя, когда миссис Фарнсуорт во всеуслышание попросила его проводить Натали в столовую, Малком едва сдержался, чтобы не поморщиться: этот прозрачный намек не остался не замеченным гостями. «Какая бестактность», – подумал он. Но с другой стороны, теперь у него появилась прекрасная возможность делать то, что ему очень хотелось, – быть рядом с Натали. Он учтиво поклонился, улыбнулся и направился к ней. Любопытные взгляды и тщательно скрываемые улыбки, которыми проводили его присутствующие, ничуть его не волновали, а вот реакция Натали – да. Она мучительно вспыхнула и бросила на миссис Фарнсуорт укоризненный взгляд. Он даже уловил, как она прошептала ей: «Ну как вы могли, Энн», – однако сделал вид, будто ничего не слышит.
Натали позволила ему отвести себя к столу с такой неохотой, что у Малкома сложилось впечатление, будто она сделала это только для того, чтобы избежать скандала. По пути в столовую она старалась держаться от него как можно дальше, и Малком, разочарованный ее поведением, поспешил успокоить себя тем, что любая воспитанная женщина повела бы себя так, если бы ее столь же откровенно пытались сосватать.
Когда они спускались по лестнице, он наклонился к ней и прошептал:
– Мужайтесь, мисс Уиттакер, я уверен, она желает вам только добра.
Натали едва заметно покачала головой, и Малком с приятным изумлением заметил, как из ее тщательно уложенной прически выскочил непослушный локон и заплясал у нее над ухом.
– Вы не должны были оказывать мне такую честь, – заметила она. – Это нехорошо. Вы должны были вести к столу Энн, то есть миссис Фарнсуорт, а не меня. Или Мейбл, поскольку она все еще считается новобрачной.
– Боже меня упаси!
Больше им не удалось обменяться ни словом: они дошли до столовой и заняли свои места за столом. Однако этот короткий диалог способствовал тому, что у Малкома тяжесть свалилась с души: значит, Натали старалась держаться от него подальше лишь потому, что считала, будто, ведя ее в столовую, он нарушает установленные правила приличия. Место Натали за столом оказалось почти напротив него. Это было даже лучше, чем если бы ее посадили рядом с ним. Малком мог в свое удовольствие любоваться тем, как свет от свечей играет на ее милом лице, как маленькие завитки волос выбиваются из ее прически. Ему почему-то доставляло удовольствие наблюдать за непрекращающейся борьбой Натали со своими непослушными волосами, в которой те неизменно одерживали верх.
Вскоре беспокойство, читавшееся на лице Натали в гостиной, исчезло. Теперь она выглядела очень спокойной. «Молодец, мисс Уиттакер, умеет держаться», – восхищенно думал Малком. Он прекрасно понимал, что отец был бы разочарован, если бы он выбрал в жены женщину из приличной, однако не аристократической семьи, особенно потому, что ее материальное положение не имело для него большого значения. Однако чем дольше он наблюдал за Натали, тем большей уверенностью проникался, что она сумеет быстро завоевать любовь отца.
Эти приятные мысли занимали Малкома почти все время, пока он ел суп, и были грубо прерваны одной из сестер сквайра. Она наклонилась к Натали с искаженным алчностью и злобой лицом и проговорила:
– Подумайте только, мисс Уиттакер, ходят слухи, будто вы работаете в Ларкспере!
Слова эти прорезались сквозь невнятный гул голосов и стук столовых приборов, наполнявших комнату. Воцарилась напряженная тишина. Малком явственно ощутил, как гости навострили уши.
Первой нарушила тишину Мейбл Уиттакер. Тихо хихикнув, она бросила:
– Воистину нет предела людской наглости!
Лицо Натали сохраняло спокойное выражение, однако Малкому показалось, что на его щеках появились розовые пятна. Она проглотила ложку супа и легонько промокнула салфеткой уголки губ. «Молодец! – похвалил ее про себя Малком. – Тянет время».
– Подумать только, – пробормотала она наконец, и в голосе ее прозвучало легкое удивление, после чего, как ни в чем не бывало, продолжила есть суп.
Это был мастерский ход. Она не подтверждала слух и не опровергала его, но вместе с тем давала понять, что любопытство гостьи столь же вульгарно, сколь и сама сплетня.
Вне себя оттого, что добыча ускользнула из рук, сестра сквайра решительно повернулась к Малкому с фальшивой улыбкой на губах.
– Хотелось бы мне знать, откуда исходят подобные слухи? – спросила она.
Малком, вежливо ей улыбнувшись, ответил:
– Вот как? А мне хотелось бы знать, откуда они вообще начинаются. Наверное, кто-то злонамеренно их распускает. – Он покачал головой, изображая недоумение. – Вот только кто? Очень странно.
В этот момент послышался тихий голос викария:
– Надеюсь, вы не думаете, лорд Малком, что наша маленькая община слишком интересуется делами друг друга? Напротив, я бы сказал, что мы проявляем гораздо меньшую склонность к сплетням, чем большинство наших соседей. Служить здесь – одно удовольствие. У меня еще никогда не было столько приветливых и добрых прихожан. Никогда не забуду, как в Уординге, когда я был еще совсем юным… – И он, к радости Малкома, пустился в неторопливые воспоминания, полностью переключив тем самым внимание собравшихся с Натали и Малкома на себя.
И тем не менее Малком понимал, что они чудом избежали опасности. Чем скорее он попросит руки Натали, тем будет лучше для всех. Это единственный способ укоротить слишком длинные языки.
Он с нетерпением ждал, когда закончится обед, казавшийся бесконечным, с трудом заставляя себя сосредоточиться на пустых разговорах, которые обычно ведут на подобных мероприятиях, незаметно наблюдая за Натали и пытаясь придумать, как бы остаться с ней наедине. Наконец, когда гости перешли в гостиную сквайра, ему представилась такая возможность. Он направился к ней, сохраняя деланно равнодушный вид, и учтиво поклонился, словно они не друзья, а просто знакомые, – на всякий случай, если вдруг кто-то с любопытством за ними наблюдает.
– Не хотите ли подышать свежим воздухом, мисс Уиттакер? – осведомился он. – Здесь душновато.
Она испуганно взглянула на него, однако согласно кивнула.
– Только пока ставят столы для игры в карты, – ответила она и едва слышно добавила: – Мы должны оставаться в поле зрения всех присутствующих.
– Очень хорошо. Давайте выйдем на веранду, – предложил Малком и, распахнув высокую дверь, пропустил Натали вперед.
Остановившись у низких перил, она скрестила руки на груди, словно защищаясь. Он подошел к ней, и она повернулась к нему так, чтобы он мог любоваться ее профилем.
– Простите, – тихо заговорила она, – что вечер получился таким неприятным.
– Что неприятным, это верно, – согласился Малком, – но я не понимаю, почему вы должны за это извиняться?
– Миссис Фарнсуорт моя подруга. Мне следовало знать, что она попытается… Мне следовало догадаться, что она попытается поставить нас сегодня в неловкое положение.