— Ты хочешь обрести денежную независимость, чтобы вырваться из оков ненавистного брака. Теперь я это понял. Но никак не могу согласиться на это. Ты можешь разводить своих лошадей. Ты даже можешь продавать их, хотя мне и не улыбается жизнь с торговкой лошадьми вместо жены. Но если ты будешь получать какой-то доход, я буду настаивать, чтобы он шел на счет твоих детей — наших детей. Сама же ты не будешь иметь доступа к этим средствам.
   Последние краски жизни пропали с лица Ариэль. Оно стало мертвенно-бледным, на нем двумя темными провалами выделялись глаза. Она по-прежнему не произнесла ни слова.
   Саймон снова провел ладонью по лицу. Такое молчание было хуже всего. Сейчас она напоминала ему умирающего пони.
   Приблизившись к Ариэль, он положил ей руки на плечи. Она отшатнулась. И руки его бессильно упали.
   Он повернулся и вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.
   Ариэль не отрываясь всматривалась в свое отражение в зеркале, пока его черты не начали расплываться перед глазами. Ей показалось, что она постепенно проникает внутрь тога мира, который скрыт в ее душе.
   Дружба, преданность, привязанность. Чувства необходимые, но далеко не достаточные, с холодной ясностью сделала она для себя вывод. Она никогда не сможет полюбить человека, который не любит ее. Она не сможет удовлетвориться спокойным существованием в формальном браке, что бы там ни говорила Елена. Не сможет остаться и здесь, разыгрывая жалкую комедию из семейной жизни, делая вид, что ничего не произошло.
   Ей необходимо скрыться куда-нибудь и обдумать, что же делать дальше. Скрыться, чтобы ее не отвлекало присутствие Саймона, подальше от его глаз, от его мощной фигуры, от его восхитительных рук. Она должна остаться наедине со своими мыслями.
   Встав из-за столика, она подошла к гардеробу, достала из него небольшой саквояж и бросила в него несколько самых необходимых вещей. Потом набросила на плечи накидку и направилась к двери. Уже положив ладонь на ручку, она задержалась, вспомнив упрек Саймона о бегстве без всякого объяснения.
   Да, с ее стороны будет трусливо и по-детски исчезнуть, не оставив ни слова. Она вернулась к письменному столу и набросала несколько слов на листке бумаги: «Мне надо подумать, как жить дальше. Я не убегаю». Ничего лишнего, только самые необходимые слова. Сложив лист, она написала на нем имя Саймона и поставила письмо на каминную полку. Взгляд ее упал на маленькую, вырезанную из кости фигурку лошади, которую она поставила рядом с подсвечником, так, чтобы видеть ее с кровати. Подумав, Ариэль положила фигурку в карман.
   Выйдя из комнаты, она встретила в коридоре Елену. Взгляд женщины остановился на саквояже в руках Ариэль.
   — Вы куда-то уходите, дорогая?
   Ариэль покачала головой. Она уже была по горло сыта бывшей любовницей Саймона и ее так называемыми попытками помочь в их семейной жизни.
   — Я просто несу подруге кое-какие вещи, — бросила она, ускоряя шаг.
   Три мили до домика Сары и Дженни она прошла пешком. Ей даже не пришло в голову искать приюта где-то еще, кроме дома своих подруг. Собаки трусили впереди их хозяйка направилась прямо по полю, выбросив из головы вес мысли и только радуясь резкому зимнему ветру, овевающему ее воспаленные глаза и успокаивающему боль в голове. На ее стук дверь открыла Дженни, удивленно воскликнув:
   — Ариэль, ты пришла пешком!
   — Мне надо было размяться.
   Ариэль вошла в тесную комнатку, поставив свой саквояж на пол у входной двери. Взглянув на собак, радостно носившихся в садике, она свистнула им, зовя в дом.
   — Могу я пожить у вас несколько дней?
   Дженни, оглянулась на мать, поднявшуюся из-за прялки и приближающуюся к Ариэль. Сара провела пальцами по лицу девушки, коснулась ее век, губ, словно разглаживая скорбные складки на бледном личике. Потом она подтолкнула ее к креслу у огня.
   — Что случилось, Ариэль? — спросила Дженни, садясь напротив подруги и растирая ей замерзшие руки.
   Ариэль кратко рассказала им обо всем случившемся. Когда она закончила, Дженни не произнесла ни слова, только взглянула на мать. Лицо Сары было сумрачно, и Ариэль ощутила какую-то неуверенность. Пожилая женщина не одобряла ее появление здесь.
   — Я не должна была приходить, Сара?
   — Разумеется, должна была! — воскликнула Дженни. — Разве не так, мама? Мы же друзья, к кому же ей еще идти?
   Ариэль все так же неуверенно смотрела на Сару, которая, помедлив с минуту, протянула руку, снова коснувшись ее щеки.
   — Граф не имел права так распоряжаться твоими лошадьми! — заявила Дженни, пылая гневом.
   — Он мой муж. А мужья имеют право так поступать, — ответила Ариэль, по-прежнему глядя на Сару, которая при ее словах только покачала головой, улыбаясь, словно услышав какую-то глупость.
   Сара скептически приподняла брови, и Ариэль, закусив губу, призналась:
   — Вообще-то дело не только в этом, Сара.
   На коленях у Ариэль покоились собачьи головы, и она машинально поглаживала их, пытаясь обрести утешение в их бессловесном сочувствии.
   — Елена — это его подруга, но на самом деле она была 6го любовницей — сказала, что он не сможет полюбить меня. Если ей верить, он сам это сказал.
   Ромул поднял голову и лизнул хозяйку в лицо. Ариэль, похоже, даже не заметила этого. Сара не спускала с нее глаз, в глубине которых таилась добрая улыбка.
   — Мне так нужно, чтобы он любил меня, — едва слышным шепотом произнесла Ариэль. — Что я буду делать, если он не сможет?
   Дженни, не зная, что сказать на это, взглянула на мать, которая жестом велела ей помолчать. Ариэль продолжала все тем же тоном:
   — Саймон требует безграничного доверия с моей стороны, однако не может понять, что я нуждаюсь в том же самом. Наверное, поэтому он не верит в мою любовь. Но я не собираюсь покидать его навсегда.
   Она беспомощно посмотрела на своих подруг.
   — Во всем этом не так уж много смысла, не правда ли?
   На лице Дженни выразилось сомнение, но Сара в ответ на этот вопрос только встала, налила воду в котелок и повесила его над огнем. Ариэль почувствовала, как в ней поднимается обида на то, что Сара явно не сочувствует ей в ее трудном положении.
   — Я не останусь у вас, если вы считаете, что я поступила неправильно, — сказала она.
   Сара только покачала головой, возражая ей, и крепко обняла молодую женщину. Потом указала рукой на узкую лестницу у задней стены дома, которая вела на чердак, и Дженни сразу же произнесла те слова, которые хотела сказать ее мать:
   — Ты можешь спать на чердаке, Ариэль. Там есть кушетка. Взгляни сама.
   Она быстро подошла к лестнице, и Ариэль, взяв в руку саквояж, последовала за ней.
   Ариэль знала, что ее подруги спят в одной кровати, стоящей в комнате внизу. Кровать эта не могла вместить троих, так что она внутренне была готова примоститься где-нибудь на полу в уголке комнаты. Чердак, напоенный ароматом хранящихся там яблок, с маленьким круглым окном и кушеткой с набитым сеном матрасом показался ей пределом мечтаний.
   — Здесь просто чудесно, Дженни, — сказала Ариэль, опуская саквояж на пол и подходя к окну. — Хотя мне кажется, что Сара недовольна моим появлением у вас.
   — Ну что ты, — храбро возразила Дженни. — Ведь ты же на самом деле не сбежала от своего мужа. Тебе просто надо немного времени, чтобы все спокойно обдумать.
   — Да, — согласилась Ариэль, посмотрев из окна на небо. — Мне просто надо время, чтобы все как следует обдумать.
   Но она даже боялась представить себе, куда ее могут завести эти раздумья.
   — А где же сегодня леди Ариэль? — игриво спросил Джек Чанси у Саймона, присаживаясь рядом с ним к одному из длинных столов, накрытых для завтрака в большом зале замка.
   Саймон нарезал окорок и накладывал ломти себе на тарелку.
   — Где-нибудь здесь поблизости, полагаю.
   — А что за дела происходили сегодня ночью? — спросил Питер Лэнсет, отпивая большой глоток пива.
   Саймон спокойно намазал горчицей ломоть окорока.
   — Ничего особенного. Что-то случилось с лошадьми Ариэль.
   Его друзья обменялись взглядами и перешли к обсуждению других дел.
   — Леди Келберн собирается принять участие в сегодняшних увеселениях? — спросил лорд Стэнтон.
   — Сомневаюсь. Она собиралась только наскоро повидаться с моей женой. С вашего позволения, я пойду и разыщу ее.
   Саймон встал из-за стола, нашаривая трость. Потом поклонился своим друзьям и вышел из залы.
   — Неприятности? — спросил Стэнтон у друзей, не обращаясь ни к кому в отдельности.
   — Похоже на то, — ответил Джек. — Как я могу судить, разлад в семье.
   Саймон чувствовал, что его друзья умирают от любопытства, но отнюдь не собирался удовлетворять его. У двери Елены он остановился, поднял было руку, чтобы постучать, но замялся. Если Ариэль где-то поблизости, то она почти наверняка обсуждает со своей гостьей время отъезда. Он заглянул в комнату Ариэль и ничуть не удивился, никого там не обнаружив. И тут взгляд его остановился на листке бумаги на каминной полке.
   С тяжелым предчувствием в сердце он взял листок и развернул. Его яростный возглас Елена услышала даже в комнате напротив. Распахнув дверь, она бросилась к нему.
   — Что случилось, Саймон?
   Скомкав записку, он швырнул ее в огонь камина.
   — Буду я давать ей время думать! — яростно воскликнул он. — Я старался сохранять терпение, но, клянусь Богом, она может вывести из себя кого угодно!
   — Ариэль?
   — Ну конечно, Ариэль! — гневно бросил он. — Только она одна во всем мире может вывести меня из себя!
   Он покачал головой, постепенно остывая.
   — Прошу прощения, Елена. Я не имел никакого права срываться на тебе.
   — Ничего страшного, — ответила она. — Но что случилось? Я… я… не могла удержаться и подслушала часть вашего разговора прошлым вечером…
   — Ты слышала? — недоверчиво переспросил он.
   Она покраснела:
   — Я подслушала.
   Он провел ладонью по волосам.
   — Я так беспокоилась за тебя.
   — Да, я понимаю, — сказал он, тяжело опускаясь на стул. — Тогда ты все знаешь. Не знаешь только, что моя жена вдруг подалась в бега. — Он пристально посмотрел на свою подругу. — Или ты знаешь и это?
   Елена покачала головой.
   — Нет, она мне ничего не говорила о своих планах…
   — О, так ты все-таки говорила с ней о чем-то?
   — Я разговаривала с ней сегодня утром, как раз после твоего ухода.
   Елена села на кровать, с беспокойством глядя на Саймона.
   — Я боялась быть назойливой, но подумала: вдруг я смогу помочь? Я совершенно не в состоянии была понять, как она не видит того, что само бросается в глаза. Она так молода и так наивна! Мне казалось, что я просто должна обратить ее внимание на это.
   — На что же именно, дорогая моя?
   — Да она должна благодарить Бога за то, что он послал ей такого мужа. Она должна быть благодарной за внимание и заботу о ней.
   Саймон на секунду прикрыл глаза, представляя, как Ариэль отреагировала на такое унижение.
   — Я только все испортила, да? — Елена в замешательстве сжимала и разжимала руки.
   Ей еще ни разу не приходилось видеть Саймона таким мрачным.
   — Вероятно. И с самыми лучшими намерениями, — он машинально потер рукой болевшую ногу. — Она сказала еще что-нибудь?
   — Только одно — она хочет, чтобы ты принимал ее такой, какая она есть.
   — Боже, дай мне сил! — пробормотал Саймон. — Она совершенно невозможная девчонка.
   Елена в упор посмотрела на него.
   — А ты принимаешь ее такой, какая она есть, Саймон?
   Он коротко усмехнулся.
   — Разумеется, принимаю. И ничего не хотел бы в ней изменить. Я убить ее готов за это.
   — Думаю, я уже наломала здесь достаточно дров, — криво усмехнулась Елена. — Сейчас велю своей служанке собрать вещи, а ты, пожалуйста, распорядись, чтобы заложили мою карету.
   Она встала с кровати, и вместе с ней поднялся Саймон. Обняв подругу, он нежно погладил ее по голове.
   — Я чувствую себя совершенной дурой! — всхлипнула Елена, уткнувшись ему в грудь. — Но ведь я и в самом деле хотела помочь.
   — Я знаю. Когда-нибудь мы все вспомним об этом и посмеемся вволю.
   Голос его звучал немного печально, а в глазах не было никакой уверенности в сказанном.
   — Что ты собираешься делать?
   — Делать? Разыщу ее и как следует проучу насчет всякого там «принятия»! — гневно ответил он.
   Проводив подавленную и притихшую Елену, Саймон остановился около конюшни, похлопывая по руке сложенными перчатками и раздумывая над тем, как он объяснит своим новоявленным родственникам исчезновение жены. Он мог достаточно быстро вернуть ее назад, но для этого сперва нужно было найти ее. Если ее нет у Сары и Дженни, тогда придется затратить на ее поиски день-два. И надо еще придумать какой-то предлог для отсутствия Ариэль, который позволил бы ему самому и его друзьям остаться в Равенспире. Да, положение можно было назвать в лучшем случае дурацким.
   — Хоуксмур, думаю, вы составите нам сегодня компанию на охоте, — прервал его мысли голос Рэнальфа.
   Он оглянулся. Серые глаза графа Равенспира глядели на него с уже ставшей ему привычной ненавистью.
   — Вы чем-то озабочены, любезный шурин?
   — Да, я обнаружил пропажу, — ответил Саймон. — Ваша сестра, Равенспир, изволила покинуть всех нас.
   Лицо Рэнальфа напряглось.
   — Что вы имеете в виду? — спросил он, непроизвольно оглядываясь на те стойла, которые были отведены для аргамаков.
   — Все лошади на месте, Равенспир, — с холодной усмешкой заметил Саймон. — Но через неделю я намереваюсь перевести их отсюда в мое поместье.
   — Эти лошади принадлежат Равенспирам! — заявил Рэнальф, брызгая от ярости слюной. — Моя сестра купила их на семейные деньги, и они не являются ее личной собственностью.
   Резко повернувшись на каблуках, он вышел из конюшни.
   — Это не так, милорд, — послышался голос Эдгара, который словно материализовался из воздуха, как всегда пожевывая соломинку. — Леди Ариэль продала драгоценности, оставленные ей матерью, чтобы купить жеребца и первую из кобыл. Оставшихся после этого денег хватило на то, чтобы содержать их пару лет, а теперь они окупают сами себя.
   — А лорд Равенспир знает об этом?
   Эдгар пожал плечами.
   — Должен знать. Если бы он был уверен в том, что они его законная собственность, разве стал бы он красть жеребую кобылу?
   — Я все понял, — кивнул конюху Саймон и, выйдя из конюшни, направился к замку.
   На середине двора дорогу ему преградили трое братьев Равенспир.
   — Я сразу не обратил внимания на ваши слова, Хоуксмур. Что вы там такое сказали про мою сестру? — спросил Рэнальф, останавливаясь прямо перед шурином. — Что вы с ней сделали?
   — Я?! — бессильно махнул рукой Саймон. — Абсолютно ничего. Но она решила больше не принимать участия во всех этих увеселениях. Она находит их чересчур утомительными.
   Трое братьев, не веря своим ушам, уставились на него.
   — Где она? — спросил Роланд, и в его обычно тускло-серых глазах вспыхнул огонек интереса.
   Саймон пожал было плечами, и тут его осенило. Елена и в самом деле наделала здесь немало дел, но теперь ее визит мог оказаться ему на руку.
   — Она решила провести несколько дней в имении моей подруги и нашей общей соседки.
   — Какой подруги?
   — Леди Келберн. Вчера она нанесла визит Ариэль, а сегодня утром они вместе уехали.
   — Это правда, вчера вечером Ариэль навестила какая-то женщина, — заметил Ральф, стараясь внятно выговаривать слова. — Мне сказал об этом Тимсон.
   — Но она не может вдруг уехать в самый разгар торжеств! — негодующе воскликнул Рэнальф.
   Саймон снова пожал плечами.
   — Простите меня, но я согласен с ней — на какое-то время для нее лучше несколько дней провести в тишине и спокойствии. Все эти пиры и забавы в определенный период могут только навредить.
   — Вы хотите сказать, что она беременна? — напрямую спросил Роланд, пока его братья пытались сообразить, что же именно имеет в виду Хоуксмур.
   — Про это еще рано говорить, — небрежно бросил Саймон. — Но я не хотел бы рисковать. Визит леди Келберн и ее приглашение пришлись как нельзя более кстати. Тем более, — широко улыбнулся он, — что мы можем веселиться и без моей жены. Я думаю, что через несколько дней она уже снова будет здесь.
   Рэнальф с минуту молча смотрел на Саймона, потом произнес:
   — Что ж, ладно, я думаю, мы и в самом деле можем веселиться своей семьей, Хоуксмур. Но будь я проклят, если буду ублажать за своим столом две сотни гостей, когда новобрачной нет.
   Братья повернулись и зашагали к входу в большой зал, даже не подумав подождать своего родственника. Зал был полон завтракавших гостей, и Рэнальф одним мощным прыжком оказался на столе.
   — Дай мне свой рог, — щелкнул он пальцами Ральфу, и тот, опешив сначала от неожиданности, протянул брату висевший у него на поясе охотничий рог.
   Рэнальф протрубил в рог, шум и разговоры стихли. Гости обратили изумленные взоры к одному из хозяев замка, облаченному в костюм для верховой езды из темно-синего бархата, стоявшему во весь рост на столе.
   — Дамы и господа! Мои дорогие гости! — начал Рэнальф приторно-сладким голосом. — Должен с прискорбием сообщить вам, что свадебное торжество преждевременно заканчивается. Леди Хоуксмур внезапно нас покинула.
   В громадном зале наступила тишина — гости пытались уяснить смысл его слов. Потом по залу пронесся ропот:
   — Что он сказал? Что там такое с невестой? Да где же она? Заболела?..
   Саймон, только что вошедший в зал, наблюдал за происходящим со смешанными чувствами. С одной стороны, он не мог осуждать Рэнальфа. Тот, видимо, уже был сыт по горло необходимостью кормить и развлекать такое множество гостей, что влетало ему в копеечку. Но и разогнать всех приглашенных тоже означало неслыханный скандал. Двор будет болтать об этом, и один Бог знает, как поступит королева. Такая неосторожность была совершенно несвойственна Рэнальфу.
   — Какого черта, что происходит, Саймон? — хлопнул его по плечу Джек. — Мы уезжаем?
   — Нет, — ответил Саймон. — Мы не уезжаем. Я должен разыскать свою жену, но не могу оставаться в этом змеином гнезде без прикрытия.
   Прихрамывая, он вышел из зала, оставив Джека в недоумении почесывать затылок.

Глава 23

   -Так, говоришь, моя крошка сейчас у леди Келберн? — протянул Оливер Беккет, перегнувшись через стол в кембриджской таверне «Восходящее солнце».
   Произнеся это, он тупо уставился на лужицу пива, выплеснувшегося из переполненной кружки, которую поставил на их стол пронесшийся мимо слуга.
   Рэнальф раздраженно посмотрел на своего друга. Он пришел сюда, рассчитывая найти понимание и помощь хладнокровного человека, не стесняющегося в средствах, но оказалось, что его друг пьян, почти как Ральф.
   — Похоже, она собирается провести у этой Келберн несколько дней, — потемнев лицом, сообщил он. — И если она и в самом деле беременна, надо срочно что-то делать. Черт побери! Эта взбалмошная девчонка совершенно отбилась от рук!
   Оливер тупо кивнул головой.
   — Нельзя, чтобы она родила Хоуксмуру сына, которому достанется ее приданое.
   — Да, но с этим я как-нибудь справлюсь, когда наступит время. А пока ее нет, я собираюсь забрать из конюшни всех аргамаков и раз и навсегда решить вопрос с Хоуксмуром. Потом мы начнем все заново.
   — И ты хочешь, чтобы я прикончил этого новоиспеченного супруга? — спросил Оливер, не сводя налитых кровью глаз с пивной лужицы на столе. — Этого ты от меня хочешь, Рэнальф?
   — Нет. Этим я займусь сам. Я хочу, чтобы ты позаботился о лошадях. — Рэнальф, нахмурив брови, отхлебнул кларета. — Я нынешним вечером устраиваю представление, и пока мы, Хоуксмур и его друзья будем заняты, ты организуешь налет на конюшню и уведешь всех лошадей из замка.
   — Послушай, — замигал Оливер. — Тебе лучше бы держаться подальше от Хоуксмура, Рэнальф.
   — Неужели он сумел тебя запугать? Чем же, если не секрет? — наклонился к другу Рэнальф.
   Его разбирало любопытство. Что-то произошло между Хоуксмуром и Оливером, и в результате этого его приятель скрылся из замка, а почему — предпочитает не распространяться.
   Оливер покраснел и припал губами к кружке.
   — Ну, скажем, у него зуб на меня.
   Когда он опустил на стол осушенную кружку, взор его был куда более ясным, а голос не таким хриплым.
   — А как будет с Ариэль?
   — Ну, о моей сестричке ты не беспокойся. Когда она окажется без своих лошадей и без своего мужа, я с ней совладаю. Ей придется снова вспомнить свое место.
   — Не уверен, что она его когда-нибудь знала, — с необычной проницательностью заметил Оливер. — К тому же, если эти ее лошади так ценны, разве она не нужна тебе, чтобы и дальше их разводить?
   — Она будет их разводить, — сжал губы Рэнальф. — Она будет их разводить для меня. Я оставлю здесь жеребца и кобылу, чтобы начать новую линию, а остальных переправлю в Хукван-Холланд, как я сделал это с жеребой кобылой. Мои агенты найдут на них покупателей.
   — М-м… — кивнул головой Оливер. — Ты получишь Ариэль обратно уже вдовой, и ее приданое вернется к Равенспирам…
   — Именно так. И, клянусь, моя сестра больше никогда не переступит границ поместья, даже если мне придется держать ее в кандалах.
   С этими словами Рэнальф наполнил свой стакан из покрытой пылью бутылки, стоявшей на столе около его локтя.
   — Так что, больше у нее не будет никаких мужей?
   Рэнальф кивнул головой.
   — И это значит, что я… смогу утешать ее?
   — Когда тебе будет угодно, друг мой. Благословляю тебя. — Рэнальф похлопал Оливера по руке. — Ты получишь исключительные права на мою сестру, Оливер. Но сначала мы должны избавиться от Хоуксмура.
   — А что это за представление ты устраиваешь вечером?
   Рэнальф сощурил глаза.
   — Одну из моих забав, Оливер.
   — Ого!.. И по этому поводу ты в городе? — Оливеру удалось посмотреть на Рэнальфа более или менее хитро.
   Рэнальф едва кивнул головой в ответ.
   — Я тут задумал одну игру, и, когда мы в нее сыграем, с Хоуксмуром произойдет несчастный случай. И на этот раз, — с жестокой улыбкой добавил он, — не будет никаких помех со стороны моей маленькой сестрички.
   Рэнальф осушил стакан, серые глаза его вспыхнули гневом. Потом, слегка покачав головой, он продолжал:
   — Но пока мы будем заняты в большом зале, Оливер, тебе придется поработать в конюшне. Сегодня вечером, в девять часов. Ты переведешь лошадей в конюшню в Хантингтон. Там мне обещали принять их. Позднее, утром, мои люди переведут их на верфь в Харвиче.
   Оливер ухмыльнулся.
   — Слабое утешение за то, что я пропущу эту твою забаву.
   — Ничего, зато скоро ты получишь в свое полное распоряжение мою сестру. — Рэнальф встал, оттолкнув скрипнувшее по полу кресло. — Вокруг конюшни на страже стоят люди. Сначала надо будет управиться с ними. Нам еще повезло, что не надо возиться с этими чертовыми собаками. Они уехали вместе с Ариэль.
   Улыбка Оливера напоминала волчий оскал.
   — Я буду настаивать на своем праве забрать у этой Келберн вдову… и утешить ее в печали.
   Рэнальф усмехнулся.
   — Посмотрим. А пока мне надо выбрать игрушки для сегодняшней забавы.
   — Ты уверен, что Хоуксмур и его приятели примут участие в твоем представлении? Твои забавы вряд ли придутся по вкусу этим чопорным пуританам.
   — Они будут участвовать, — убежденно ответил Рэнальф. — Будут, потому что слишком уверены в своих силах. Они не смогут стоять в стороне, закрыв глаза на мольбы моих хорошеньких куколок.
 
   — Да ты просто настоящий знаток человеческих душ, Рэнальф! — улыбнулся Оливер и щелкнул пальцами, указав пробегавшему мимо слуге на пустую кружку.
   — Ты не сможешь справиться, если напьешься, парень.
   Оливер снова усмехнулся.
   — Не беспокойся, Рэнальф. Как только потребуется, я тут же протрезвею.
   Рэнальф знал, что это и в самом деле так, поэтому он лишь поднял руку в прощальном жесте и направился к маленькому дому на окраине города, намереваясь подобрать там игрушки для своей вечерней забавы.
 
   Саймон неторопливо ехал верхом по узкой тропинке, которая тянулась вдоль водоотводной канавы. Целью его поездки был крытый соломой домик, стоявший на невысоком пригорке. Даже приближаясь к калитке, он еще совершенно не представлял, как будет улаживать свои семейные дела. Спор с Ариэль ни к чему не приведет. Не хотелось ему и изображать из себя непреклонного мужа. Правда, его так и подмывало насильно притащить гордячку обратно в замок, но не становиться же в ее глазах отъявленным негодяем!
   Даже когда он спешивался, привязывал пегого к забору и ступал на дорожку, ведущую к домику, он еще толком не представлял себе, какие слова произнесет.
   Ноги, однако, сами понесли его по узкой дорожке, вьющейся вдоль аккуратных грядок с зимними сортами капусты и еще каких-то растений. У двери домика он снова заколебался, но потом все же поднял руку и постучал.
   Дверь отворилась почти сразу же. На пороге домика стояла Сара, повязанная вокруг пояса фартуком. Руки ее были испачканы какой-то зеленью, она вытирала их углом фартука и сумрачно смотрела на Саймона.
   — Доброе утро, — сами собой сорвались у него с языка слова приветствия.
   Выражение лица пожилой женщины не изменилось, но она отступила назад и пошире открыла дверь, приглашая его войти в дом. Он почувствовал некоторое облегчение. Она знала, зачем он пришел, и ничего не имела против.
   Саймон вошел в квадратную комнату и сразу же понял, что Ариэль здесь нет.