Страница:
Владимиру Александровичу до неприличия захотелось обьяснить Шамилю, что оснований для какого-то особенной ненависти он нынешним хозяевам республики не давал. Что городов не бомбил, деревень не жег, пленных не расстреливал, грабежами не занимался. Даже в боевых действиях толком не поучаствовать не успел…
Но это было бы уже слишком, не по-мужски. В конце концов, если после недели переговоров и согласований сюда послали именно его — значит, кандидатура Виноградова оказалась приемлимой для обеих сторон.
Поэтому, Владимир Александрович сменил тему:
— Что сказало начальство?
— До вечера будут здесь.
И как бы в подтверждение его слов где-то на перевале, далеко и негромко прозвучал взрыв. Отсюда, из укрытия, он показался Виноградову совсем безобидным — и к тому же эхо этого взрыва почти сразу растаяло в горах.
Вместе со всеми Владимир Александрович замер, прислушиваясь, но продолжения не последовало.
— Что это?
— Едут, — улыбнулся Шамиль.
Оказывается, посланная навстречу его людям бронеколонна под утро наткнулась на каменную осыпь. Сама она образовалась, или узкую дорогу на перевале специально завалили, чтобы затруднить продвижение — ещё предстояло выяснить.
Во всяком случае, пока возились у злополучных камней, Виноградов со спутниками уже попал под обстрел минометов.
— А что же ты сразу с Асхабовым не связался? — Показал Владимир Александрович на «трубку» спутникового телефона.
Шамиль пожал плечами:
— Не успел. А потом все время занято…
Обьяснение прозвучало настолько нелепо и не по-военному, что Виноградов сразу поверил:
— Бывает.
Он и сам, когда-то… Вообще, человек ведь — далеко не идеальная машина для убийства. Это только в кино здоровенные супермены делают все как положено, без страха и упрека: прыгают, бегают, душат, взрывают и с одного выстрела могут перебить металлический трос над пропастью.
А реальная война по большей части состоит из глупых приказов, нелепых ошибок, недоразумений, промахов…
— И теперь чего?
По словам Шамиля, колонна уже спускается с перевала. Скоро её будет видно, а пока гвардейцы на всякий случай обшаривают оставленные нападавшими позиции.
— Да, еще… Полковник Асхабов просил передать свои сожаления.
Виноградов кивнул:
— Спасибо.
— Такое больше не повторится.
Владимир Александрович с сомнением посмотрел на собеседника:
— Вы думаете?
Да какая же она, к чертям собачим, тайная! Судя по взглядам, которые то и дело ловил на себе Владимир Александрович, цель его появления в горах была известна здесь каждому мальчишке с автоматом.
Никто, собственно, и не пытался убедить майора в обратном.
Сразу после того, как покончили с затянувшейся процедурой обьятий, радостных поцелуев и взаимных похлопываний по плечам, Шамиль продемонстрировал ожидающего в стороне Виноградова командиру прибывшей бронеколонны:
— Вот. Живой!
— Хорошо, — по-русски одобрил бородач. — Привез деньги?
— Привез.
— Молодец, да! — Упрятанные под густыми бровями глаза ощупали его с ног до головы, и Владимир Александрович с трудом подавил желание спрятать за спину чемоданчик.
Но собеседник уже отвернулся к Шамилю, и они заспорили между собой на местном гортанном наречии. Речь, видимо, шла о событиях минувшего утра.
Командиры сначала говорили по очереди. Потом — вместе, разом, перебивая друг друга и отчаянно жестикулируя. Незаметно кто-то ещё из бойцов вставил реплику, ему ответили, и постепенно в обсуждение включились практически все находящиеся рядом мужчины.
Со стороны это смотрелось диковато. В какой-то момент Виноградову показалось, что дело вот-вот дойдет до стрельбы — и он даже присел обратно, на камень, чтобы в случае чего без промедления укрыться в ложбинку от шальных пуль.
Но ничего не произошло.
— Иншалла!
Восточный базар закончился так же внезапно, как начался.
Владимир Александрович не расслышал команды, он только увидел, как пропахшие потом, кострами и оружейной смазкой люди быстро и почти без суеты идут к колонне.
Рявкнули и заурчали двигатели.
— Поедем сейчас, — сообщил возникший рядом Шамиль.
— Мне куда?
— Со мной. Пошли.
У подножия холма выстроились: две боевые машины десанта, одна во главе, другая в хвосте колонны, бронетранспортер, грузовик «урал» со снятым тентом, «нива» и ещё какой-то колесный вездеход.
— Давай быстрее.
На пыльном боку замыкающей БМД красовалось уже знакомое Виноградову изображение: оскаленная пасть, полумесяц…
— Трофей! — Похлопал по броне Шамиль. — Отбили, починили… А вон ту машину видишь, которая впереди? Ее полковник Асхабов у ваших просто купил. Точнее, выменял у кого-то из начальства на «мерседес» с доплатой.
Владимир Александрович промолчал. О коррупции и разворованных миллиардах он мог бы порассказать куда больше собеседника, но… Как правило, если российские офицеры и делали какой-то «бизнес» с противником, то по мелочи, чтобы только прокормить себя и солдат.
Всем известно, что нажились на войне и крови не командиры взводов, рот, батальонов, а прапорщики из тыловых служб и штабной генералитет.
— Сюда?
— Нет. Залезай…
К удивлению Виноградова, спутник приоткрыл дверь «нивы» и пропустил его на заднее сидение.
— Здравствуйте!
Командир колонны, очевидно, находился где-то в другой машине. А Владимиру Александровичу предстояло следовать дальше в кампании своего портфеля, водителя «нивы», самого Шамиля и ещё одного сопровождающего.
Тронулись…
Солнце уже повисло прямо над зубчатой кромкой гор, когда колонна вернулась в селение.
— Смотри. Видишь? — Обгоревшие останки «жигулей» куда-то исчезли, но площадь не пустовала.
Чуть дальше того места, где недавно ещё рвались мины, замер старенький грузовик с откинутыми бортами. В кузове Владимир Александрович разглядел несколько упакованных в брезент и мешковину свертков.
— Их увезут отсюда?
— Да, — отвернулся Шамиль и провел сложенными ладонями по лицу, сверху вниз.
Виноградов знал, что по местным обычаям, покойников следовало предать земле ещё до следующего заката.
… Не снижая ход, колонна приняла влево — почти половину дороги перегородил гусеничный транспортер вроде тех, что обычно применяются на лесозаготовках. Пара металлических тросов вытянулась от него вдоль бортов и под носом у бронетранспортера — очевидно, эту подбитую единицу боевой техники собирались все же отбуксировать на ремонт.
Владимир Александрович успел заметить, как из передних машин на обочину попрыгало несколько автоматчиков — очевидно, их оставили прикрывать остающуюся часть отряда.
Потом закончились развалины и сразу же за селением дорога пошла вверх, в горы. Петляя в узком пространстве между каменными откосами, среди поросших чем-то зеленым и чахлым валунов, она затягивала колонну все дальше и дальше…
Продвигались медленно. Идущий впереди «урал» очаянно пылил, тряся кузовом, и вскоре Виноградову надоело любоваться мелькающим за окнами автомобиля однообразием горного перевала.
Встеренулся он лишь однажды, да и то лишь после того, как Шамиль показал пальцем вправо:
— Майор, вон там… Видишь, дерево?
Владимир Александрович кивнул, ещё не очень представляя, о чем пойдет речь:
— Да, вижу.
— Оттуда стреляли.
— Точно? — Без особого интереса переспросил Виноградов. Честно говоря, ничего особенного там, куда показывал спутник, он не заметил.
— Точно, — кивнул Шамиль, и ему конечно же было виднее.
Позже выяснилось, что позицию, с которой велся огонь по селению, использовали ещё в Великую Отечественную немецкие горные егеря.
Тогда за стратегическую дорогу шли жестокие, кровопролитные бои — немцы заняли господствующие высоты и расстреливали из минометов и орудий наступающие батальоны. В конце концов, их все-таки вышибли, ценой огромных потерь, буквально завалив перевал убитыми красноармейцами. И даже несколько десятилетий спустя Шамиль со своими сверсниками-пацананами находил в горах всякую всячину: алюминиевые медальоны, каски, оружие, ордена…
Виноградов попытался припомнить: кажется, в сводках последней войны название перевала тоже встречалось. Вполне естественно — умный учится на чужих ошибках, и только наши генералы привыкли платить за собственную бездарность кровью российских солдат.
— Долго ехать?
— Часа три-четыре. Может, побольше.
Шамиль ответил на удивление просто, без злобы. Очевидно, сказывались усталость и некоторая привычка спутников друг к другу:
— А что, майор, кушать захотел?
— Ну, как сказать…
— Слушай, да? Я бы тоже не отказался.
Скоро стемнело, включили фары — так что, глазеть по сторонам стало вовсе неинтересно.
Колонна двигалась, и черные каменные уступы вокруг один за другим потекли вдоль трассы куда-то назад и вниз. Потом дорога, добравшись до середины, пошла под уклон, выгнулась несколько раз, но Владимир Александрович этого уже не видел.
Привалившись плечом к соседу, майор спал. И между колен его намертво был зажат чемоданчик — потертый, утративший былой лоск, с царапиной и подсохшей грязью на боку…
— Послушай, отвяжись, а?
Нищий был ростом с Виноградова, этакий небритый мужик в темных очках. Он привязался у Песочинской церкви и теперь бежал рядом, дергая за рукав:
— Эй, послушай!
— Отвяжись. Сказано же — у меня своих денег нет, все казенные!
Виноградов показал на дипломат в руке, но сразу пожалел об этом: нищий оскалился и стал теребить майора за рукав ещё сильнее:
— Вставай! Выходи.
Владимир Александрович открыл глаза и вместо человека из сна увидел знакомую физиономию Шамиля:
— Приехали?
— Пойдем.
Виноградов, кряхтя, вылез через переднюю дверь «нивы», вытащил дипломат и вслед за спутником очутился посреди небольшой, но ухоженой улицы:
— Это мы где?
Заборчики-»евростандарт», кованые ворота с калитками, верхние этажи и крыши домов в глубине палисадников… Больше всего окружающая обстановка напоминала район пригородных коттеджей где-нибудь на Карельском перешейке или за Клязьмой — только вот не горят электрические фонари на столбах, и от этого неестественно крупными, яркими кажутся высыпавшие на небо созвездия.
— Приличное место! Как называется?
В ответ Шамиль то ли произнес название населенного пункта, то ли просто выругался на местном наречии — Владимир Александрович не разобрал, а переспрашивать показалось неудобно.
При скудном свете автомобильных фар вдоль колонны замельтешили туда-сюда фигуры вооруженных людей.
Бородач в берете дождался, когда Виноградов подойдет:
— Потише говори, майор. И поменьше. Понял?
— Понял.
Они ещё не сделали рядом и пары шагов, когда ближайшая металлическая калитка почти беззвучно открылась. Возникший из темноты пожилой мужчина громко, по-хозяйски поприветствовал прибывших и пригласил их вслед за собой в дом.
Обнявшись с Шамилем, он натолкнулся взглядом на Владимира Александровича, беспокойно ощупал майора глазами и что-то спросил на местном наречии.
Ответил, разумеется, спутник Виноградова.
Хозяин отвернулся и щелкнул выключателем.
Где-то на уровне второго этажа вспыхнула электрическая лампа, осветив неожиданно каменное крыльцо, черепицу навеса и замерших во дворе людей.
Хозяин потянул на себя ручку двери, Шамиль скомандовал:
— Пошли!
Вслед за ним по ступеням поднялись Виноградов, водитель «нивы» и ещё трое молчаливых бородачей-гвардейцев.
Последний из вошедших прикрыл за собой калитку.
— Проходите…
Свет над крыльцом погас, и мужчины оказались в доме.
Под присмотром хозяина они стали разуваться на длинном, уставленном разнообразной обувью ковре — так, что прихожая сразу наполнилась негромким бряцаньем оружия и натужным сопением.
Развязывая шнурки, Владимир Александрович успел заметить в ряду сапог и ботинок белые босоножки на каблуках и пару женских туфель.
Через пару минут все оказались в большой, чистой комнате. Шторы на окне, обои из Германии, люстра под потолком, сервант… В дальнем углу — корейский телевизор, посередине — длинный, укрытый клеенкой стол в окружении стульев и диванчик.
— Шамиль… — позвал тихонько Виноградов, когда хозяин куда-то вышел.
Мужчины уже расселись, расстегнули пуговицы. В гостиной сразу же запахло сырыми носками и потом.
Шамиль повернулся и без слов, недовольно сверкнул очками: чего, мол, надо? Просил же!
— Где здесь умыться? И… туалет?
— Подожди.
Прежде, чем вернулся хозяин, в комнату дважды заходила немолодая женщина в платье до пят и туго повязаном черном платке. Она расставила тарелки, блюдо с белым домашним хлебом, какие-то соусы, приправы. Потом появилось много разных овощей, свежих и маринованных.
Владимир Александрович проглотил слюну, покосился на соседей — чувствовалось, что остальные его спутники тоже с трудом одолевают разгулявшийся аппетит.
Еще несколько минут просидели в тишине.
Потом вернулся хозяин, и Шамиль сразу же встал ему навстречу — без суеты, но, как показалось Виноградову, с подчеркнутым уважением.
Выслушав просьбу гостя, мужчина кивнул и, видимо, обьяснил, куда идти. Последовало приглашение, но с мест поднялись только Владимир Александрович и ещё один автоматчик — остальные гвардейцы пока остались сидеть.
Когда они проходили мимо, к дверям, взгляд хозяина без интереса скользнул по Виноградову и замер лишь на его ладони, привычно стиснувшей дипломат.
— Извините, — майору пришлось повернуться бочком, чтобы никого не задеть.
Вообще, в который раз за последнее время он почувствовал себя чем-то вроде транспортного устройства, технического дополнения и придатка к этому чертову чемоданчику с валютой.
Как бы то ни было, туалет оказался не где-нибудь во дворе: все вполне цивилизованно, с канализацией и кафелем, даже полупрозрачная душевая кабинка рядом.
— Надо же… Класс! Европа.
Оправившись, Владимир Александрович не отказал себе в удовольствии ополоснуть руки, лицо, шею.
Шамиль не ответил. Стоя спиной к Виноградову, он наклонился над раковиной и фыркал под мощной струей воды. Очки лежали рядом, на полочке.
Судя по тюбикам, флаконам и зубным щеткам, в доме жило человек пять: мужчины, женщины, дети…
На обратном пути первым шел майор.
После залитого электрическим светом помещения, глаза не сразу приспособились к полутьме коридора. Поэтому Виноградов через несколько шагов чуть ли не лицом к лицу столкнулся с идущей навстречу фигурой:
— Ой, простите… Извините, пожалуйста.
Это была девушка — лет семнадцати, не больше. Несмотря на неожиданность встречи, скудное освещение и платок, под который по местной традиции были упрятаны волосы, она показалась Владимиру Александровичу если не красивой, то по меньшей мере очень миловидной.
Услышав голос Виноградова, девушка замерла на мгновение, всхлипнула — и тут же по-кошачьи метнула себя в сторону кухни.
Что-то со звоном покатилось по полу.
— Чего она? — Обернулся растерянный Виноградов.
— Стой! Молчи.
Немного постояли, прислушиваясь. Потом Шамиль за плечо повернул к себе Владимира Александровича:
— Понравилась, да? — Нехорошо, как в самом начале знакомства, оскалился он.
Виноградов сделал неопределенный жест — так, чтобы только никого не обидеть.
— Понравилась, — ответил сам себе Шамиль. — Слушай… Красивая, да? Она и солдатам вашим понравилась. Ехали по горам, увидели её — и поймали. Потом изнасиловали по очереди, целым взводом. Понял?
Владиммир Александрович сглотнул слюну — ему стало жутко от громкого шепота стоящего рядом бородача.
— Долго-долго… Убивать не стали — просто отрезали язык. Понял?
Со стороны гостиной донеслись голоса и звон посуды. Шамиль убрал руку с плеча майора:
— Пошли. Эта девочка — она хозяину родня! Хоть и дальняя.
… За весь ужин Виноградов не произнес ни слова. Собственно, к нему никто и не обращался — за столом по-русски не разговаривали, да и между собой гости с хозяином обменивались только редкими, ни к чему не обязывающими репликами.
Время от времени Владимир Александрович против воли поворачивал голову в сторону дверного проема, за которым темнел коридор. Оттуда изредка появлялась пожилая женщина с очередной переменой блюд, но больше ничего не происходило.
Когда уже попили чай, на стене мелодично зазвенел электронный будильник. Хозяин что-то сказал Шамилю, взял пульт дистанционного управления и нажал кнопку.
Экран телевизора осветился изнутри и ожил бегущей по голубому циферблату стрелкой. Все молча ждали. Когда часы показали ровно девять по московскому времени, началась программа новостей.
Сначала шла официальная хроника — её смотрели, но без особого интереса. Привычные сытые лица чему-то учили россиян, что-то сами себе доказывали и делили бюджетные деньги.
Потом, после репортажа из Государственной Думы, показали военно-морские маневры НАТО, очередной криминальный сюжет и наконец…
— Ва-а! — Всплеснул руками один из гвардейцев.
«Картинка» была знакомой: горы вокруг, каменистые склоны и нитка трубопровода, уходящая за горизонт.
Корреспондент стоял на фоне какого-то ржавого вентиля. Вокруг, под присмотром вооруженных гвардейцев, копошились чумазые русские мужики — но из комментария следовало, что это вовсе не военнопленные, а как раз наоборот. Что после восстановления последнего участка магистрали и перекачки первых тонн нефти мятежная республика намертво будет повязана с Москвой экономически — а оттуда, мол, недалеко и до политического компромисса…
Слова о будущем в составе России вызвали у зрителей скорее веселый смех, чем возмущение. Их непосредственная, почти детская реакция даже заставила хозяина вмешаться — тем более, что на экране уже появилась папаха бывшего полевого командира, ставшего теперь одним из «отцов нации».
Поглаживая седую бороду, он лукаво посматривал на телезрителей и со всем соглашался.
— Последний вопрос… — чувствовалось, что корреспондент сам себе очень и очень нравится. — Всех волнует судьба наших коллег из сьемочной группы ЦРТВ, похищенных уже более месяца назад на территории республики. Известно только, что они содержатся в качестве заложников где-то в горах. Нет ли обнадеживающих известий?
Человек в папахе выдержал паузу:
— Пока можно сказать с уверенностью, что оба журналиста живы и здоровы. И нами, на этот раз, кстати, совместно с представителями российских спецслужб делается все возможное для их скорейшего освобождения.
— Видимо, России вновь придется платить? Или на этот раз правоохранительные органы все же смогут поставить точку в деятельности преступников?
— По нашим законам, похищение людей ради выкупа признано тягчайшим преступлением. И таким же преступлением против законов и нравственности является посредничество при выплате денег, иная помощь похитителям… Поэтому, мы категорически против подобных решений проблемы, сколько бы враги не обвиняли руководство республики в покровительстве бандитизму, международному терроризму и прочему криминалу.
По телевизору снова дали панораму гор, и Владимир Александрович почувствовал на себе скрестившиеся взгляды присутствующих.
Тишину нарушил голос корреспондента:
— Ни в Москве, в Федеральной службе безопасности, ни в штабе приграничной военной группировки никто не подтвердил, но и не опроверг слова моего собеседника. Может быть, действительно, хотя бы на этот раз преступники получат по заслугам? А российские журналисты вернутся домой не за счет денег, вытянутых из тощих кошельков налогоплательщиков?
На темно-синем фоне появились фотографии двух молодых, улыбающихся парней. Голос за кадром продолжил:
— Алексей Самошин и Виктор Гвоздюк… Идут уже тридцать шестые сутки, как наши коллеги пропали здесь, в районе нефтепровода, выполняя свой профессиональный долг. Что же, остается надеяться на лучшее.
Корреспондент представился, назвал по имени и фамилии оператора, после чего пошла музыкальная заставка…
Экран ещё светился новостями культуры, спортом и погодой, но хозяин уже убрал звук.
Скрипнула половица, и присутствующие обернулись: в дверях комнаты, прислонясь к косяку, молча стояла женщина, которая накрывала на стол.
Потом она шагнула назад и растаяла в темноте.
Шамиль поставил чашку и поблагодарил хозяина. Остальные гости тоже засобирались, зазвенели амуницией и оружием, встали…
— Давай, пошли…
Владимир Александрович подумал, что отдых закончен, и сейчас им всем предстоит ехать дальше. В общем, это было бы совсем неплохо — воспоминание о встрече с несчастной девченкой оказалось не самым приятным в жизни майора.
Однако, покинув гостиную, спутники направились не во двор, к машинам, а начали один за другим подниматься наверх. Перебирая вслед за Шамилем резные перила, Виноградов вместе с ними оказался на втором этаже дома.
— Здесь будем спать.
— Хорошо.
Гостям досталась просторная комната с окном и две незастеленные кровати на пятерых.
— Сюда ложись, — показал Шамиль.
— А остальные как?
— Разберемся.
Негромко и не слишком весело переговариваясь между собой, гвардейцы стали устраиваться на ночь.
Виноградов без лишних церемоний пристроил между собой и стенкой чемоданчик. Потом ослабил ремень на брюках и затих, наблюдая за происходящим из-под полуприкрытых век.
Вторая койка досталась водителю — так, видимо, распорядился Шамиль. Сам же командир и один из бойцов улеглись прямо на полу, расстелив ватники и приготовленные хозяевами одеяла.
Однако, прежде Шамиль установил дежурство среди своих. Тот, кому выпало не спать первым, кивнул, снял с плеча автомат и занял позицию напротив дверного проема — причем, «калашникова» он расположил на коленях так, чтобы ствол торчал в сторону лестницы.
Хорошо быть гостем.
Владимир Александрович мысленно похвалил Шамиля за предусмотрительность. Потом порадовался немного, что уж ему-то лично не придется вскакивать на пост посреди ночи — и заснул с ощущением сытости и покоя.
… Разбудили его даже не голоса внизу, а свет, пробивающийся через легкие занавески. Судя по солнцу, выкатившемуся из-за гор, наступило время подьема.
Виноградов потянулся, открыл глаза и сел на кровати:
— Доброе утро!
Портфель был на месте.
При естественном освещении комната, в которой прошла ночь, показалась Владимиру Александровичу значительно просторнее. Впрочем, это могло быть из-за того, что кроме Виноградова в ней находился только одинокий гвардеец с автоматом.
— А где все? Где Шамиль?
Бородач вполне дружелюбно кивнул в сторону лестницы.
Майор встал, привел в порядок одежду:
— Спущусь?
Но в этот момент снизу послышались шаги, и Виноградов разглядел через полуоткрытую дверь поднимающегося навстречу Шамиля:
— Доброе утро…
Тот в ответ сверкнул очками и сделал предостерегающий жест:
— Постой!
— Что случилось?
Видно было, что собеседник находится в некотором замешательстве:
— Понимаешь… Приехали люди. Хотят с тобой говорить.
— Со мной? — Виноградов непроизвольно подтянул поближе дипломат.
— Да. Давно ждут, с ночи.
— О чем это, интересно?
— Да так, ерунда… Понимаешь? Ты их выслушай, но не соглашайся. Или придумай что-нибудь!
— Шамиль, — не на шутку заволновался Виноградов. — Может быть, не стоит?
— С тебя какой спрос, майор? А мне им никак нельзя отказать в разговоре, такое дело… Очень уважаемые люди! Специально приехали…
— Да что случилось? — Владимир Александрович повысил голос так, как ни за что не позволил бы себе ещё вчера вечером. — Может, обьяснишь толком?
— Слушай, они предлагают…
Но тут снизу Шамиля окликнули — громко и по-хозяйски. Затопали сапоги по ступенькам, собеседник Владимира Александровича обернулся и что-то ответил.
Снова взял Виноградова за рукав:
— Где пистолет? Отдай быстро.
Майор без охоты протянул нагревшийся под боком и ставший уже привычным ТТ:
— Забирай.
Шамиль спрятал куда-то к себе оружие и махнул рукой:
— Ладно, пошли. Иншалла… Все в руке аллаха. Только думай там, что говоришь!
В гостиной, где вчера после ужина смотрели телевизор, стол опять был накрыт к чаю. На самом почетном месте Владимир Александрович увидел высохшего, смуглого старика в зеленой чалме и халате, накинутом сверху на темный двубортный костюм.
По правую руку расположился мужчина средних лет с фигурой борца и тяжелым взглядом. Над карманом его френча матово золотилась восьмиконечная звезда — высший орден республики.
Слева от старика хмурился хозяин дома. Чувствовалось, что ему порядком не по себе.
Еще двое парней, с ног до головы увешанных огнестрельным оружием, гранатами и кинжалами, составляли, очевидно, почетный эскорт. Рядом с обоими находилось по бородатому гвардейцу, и Владимир Александрович заметил, что автоматы людей Шамиля сняты с предохранителя.
Появление Виноградова и его спутника встретили сдержанно.
Интерес вызвал, пожалуй, только чемоданчик.
— Садись, — сопровождающий показал майору на свободный стул.
— Здравствуйте.
Но это было бы уже слишком, не по-мужски. В конце концов, если после недели переговоров и согласований сюда послали именно его — значит, кандидатура Виноградова оказалась приемлимой для обеих сторон.
Поэтому, Владимир Александрович сменил тему:
— Что сказало начальство?
— До вечера будут здесь.
И как бы в подтверждение его слов где-то на перевале, далеко и негромко прозвучал взрыв. Отсюда, из укрытия, он показался Виноградову совсем безобидным — и к тому же эхо этого взрыва почти сразу растаяло в горах.
Вместе со всеми Владимир Александрович замер, прислушиваясь, но продолжения не последовало.
— Что это?
— Едут, — улыбнулся Шамиль.
Оказывается, посланная навстречу его людям бронеколонна под утро наткнулась на каменную осыпь. Сама она образовалась, или узкую дорогу на перевале специально завалили, чтобы затруднить продвижение — ещё предстояло выяснить.
Во всяком случае, пока возились у злополучных камней, Виноградов со спутниками уже попал под обстрел минометов.
— А что же ты сразу с Асхабовым не связался? — Показал Владимир Александрович на «трубку» спутникового телефона.
Шамиль пожал плечами:
— Не успел. А потом все время занято…
Обьяснение прозвучало настолько нелепо и не по-военному, что Виноградов сразу поверил:
— Бывает.
Он и сам, когда-то… Вообще, человек ведь — далеко не идеальная машина для убийства. Это только в кино здоровенные супермены делают все как положено, без страха и упрека: прыгают, бегают, душат, взрывают и с одного выстрела могут перебить металлический трос над пропастью.
А реальная война по большей части состоит из глупых приказов, нелепых ошибок, недоразумений, промахов…
— И теперь чего?
По словам Шамиля, колонна уже спускается с перевала. Скоро её будет видно, а пока гвардейцы на всякий случай обшаривают оставленные нападавшими позиции.
— Да, еще… Полковник Асхабов просил передать свои сожаления.
Виноградов кивнул:
— Спасибо.
— Такое больше не повторится.
Владимир Александрович с сомнением посмотрел на собеседника:
— Вы думаете?
* * *
Тайная миссия…Да какая же она, к чертям собачим, тайная! Судя по взглядам, которые то и дело ловил на себе Владимир Александрович, цель его появления в горах была известна здесь каждому мальчишке с автоматом.
Никто, собственно, и не пытался убедить майора в обратном.
Сразу после того, как покончили с затянувшейся процедурой обьятий, радостных поцелуев и взаимных похлопываний по плечам, Шамиль продемонстрировал ожидающего в стороне Виноградова командиру прибывшей бронеколонны:
— Вот. Живой!
— Хорошо, — по-русски одобрил бородач. — Привез деньги?
— Привез.
— Молодец, да! — Упрятанные под густыми бровями глаза ощупали его с ног до головы, и Владимир Александрович с трудом подавил желание спрятать за спину чемоданчик.
Но собеседник уже отвернулся к Шамилю, и они заспорили между собой на местном гортанном наречии. Речь, видимо, шла о событиях минувшего утра.
Командиры сначала говорили по очереди. Потом — вместе, разом, перебивая друг друга и отчаянно жестикулируя. Незаметно кто-то ещё из бойцов вставил реплику, ему ответили, и постепенно в обсуждение включились практически все находящиеся рядом мужчины.
Со стороны это смотрелось диковато. В какой-то момент Виноградову показалось, что дело вот-вот дойдет до стрельбы — и он даже присел обратно, на камень, чтобы в случае чего без промедления укрыться в ложбинку от шальных пуль.
Но ничего не произошло.
— Иншалла!
Восточный базар закончился так же внезапно, как начался.
Владимир Александрович не расслышал команды, он только увидел, как пропахшие потом, кострами и оружейной смазкой люди быстро и почти без суеты идут к колонне.
Рявкнули и заурчали двигатели.
— Поедем сейчас, — сообщил возникший рядом Шамиль.
— Мне куда?
— Со мной. Пошли.
У подножия холма выстроились: две боевые машины десанта, одна во главе, другая в хвосте колонны, бронетранспортер, грузовик «урал» со снятым тентом, «нива» и ещё какой-то колесный вездеход.
— Давай быстрее.
На пыльном боку замыкающей БМД красовалось уже знакомое Виноградову изображение: оскаленная пасть, полумесяц…
— Трофей! — Похлопал по броне Шамиль. — Отбили, починили… А вон ту машину видишь, которая впереди? Ее полковник Асхабов у ваших просто купил. Точнее, выменял у кого-то из начальства на «мерседес» с доплатой.
Владимир Александрович промолчал. О коррупции и разворованных миллиардах он мог бы порассказать куда больше собеседника, но… Как правило, если российские офицеры и делали какой-то «бизнес» с противником, то по мелочи, чтобы только прокормить себя и солдат.
Всем известно, что нажились на войне и крови не командиры взводов, рот, батальонов, а прапорщики из тыловых служб и штабной генералитет.
— Сюда?
— Нет. Залезай…
К удивлению Виноградова, спутник приоткрыл дверь «нивы» и пропустил его на заднее сидение.
— Здравствуйте!
Командир колонны, очевидно, находился где-то в другой машине. А Владимиру Александровичу предстояло следовать дальше в кампании своего портфеля, водителя «нивы», самого Шамиля и ещё одного сопровождающего.
Тронулись…
Солнце уже повисло прямо над зубчатой кромкой гор, когда колонна вернулась в селение.
— Смотри. Видишь? — Обгоревшие останки «жигулей» куда-то исчезли, но площадь не пустовала.
Чуть дальше того места, где недавно ещё рвались мины, замер старенький грузовик с откинутыми бортами. В кузове Владимир Александрович разглядел несколько упакованных в брезент и мешковину свертков.
— Их увезут отсюда?
— Да, — отвернулся Шамиль и провел сложенными ладонями по лицу, сверху вниз.
Виноградов знал, что по местным обычаям, покойников следовало предать земле ещё до следующего заката.
… Не снижая ход, колонна приняла влево — почти половину дороги перегородил гусеничный транспортер вроде тех, что обычно применяются на лесозаготовках. Пара металлических тросов вытянулась от него вдоль бортов и под носом у бронетранспортера — очевидно, эту подбитую единицу боевой техники собирались все же отбуксировать на ремонт.
Владимир Александрович успел заметить, как из передних машин на обочину попрыгало несколько автоматчиков — очевидно, их оставили прикрывать остающуюся часть отряда.
Потом закончились развалины и сразу же за селением дорога пошла вверх, в горы. Петляя в узком пространстве между каменными откосами, среди поросших чем-то зеленым и чахлым валунов, она затягивала колонну все дальше и дальше…
Продвигались медленно. Идущий впереди «урал» очаянно пылил, тряся кузовом, и вскоре Виноградову надоело любоваться мелькающим за окнами автомобиля однообразием горного перевала.
Встеренулся он лишь однажды, да и то лишь после того, как Шамиль показал пальцем вправо:
— Майор, вон там… Видишь, дерево?
Владимир Александрович кивнул, ещё не очень представляя, о чем пойдет речь:
— Да, вижу.
— Оттуда стреляли.
— Точно? — Без особого интереса переспросил Виноградов. Честно говоря, ничего особенного там, куда показывал спутник, он не заметил.
— Точно, — кивнул Шамиль, и ему конечно же было виднее.
Позже выяснилось, что позицию, с которой велся огонь по селению, использовали ещё в Великую Отечественную немецкие горные егеря.
Тогда за стратегическую дорогу шли жестокие, кровопролитные бои — немцы заняли господствующие высоты и расстреливали из минометов и орудий наступающие батальоны. В конце концов, их все-таки вышибли, ценой огромных потерь, буквально завалив перевал убитыми красноармейцами. И даже несколько десятилетий спустя Шамиль со своими сверсниками-пацананами находил в горах всякую всячину: алюминиевые медальоны, каски, оружие, ордена…
Виноградов попытался припомнить: кажется, в сводках последней войны название перевала тоже встречалось. Вполне естественно — умный учится на чужих ошибках, и только наши генералы привыкли платить за собственную бездарность кровью российских солдат.
— Долго ехать?
— Часа три-четыре. Может, побольше.
Шамиль ответил на удивление просто, без злобы. Очевидно, сказывались усталость и некоторая привычка спутников друг к другу:
— А что, майор, кушать захотел?
— Ну, как сказать…
— Слушай, да? Я бы тоже не отказался.
Скоро стемнело, включили фары — так что, глазеть по сторонам стало вовсе неинтересно.
Колонна двигалась, и черные каменные уступы вокруг один за другим потекли вдоль трассы куда-то назад и вниз. Потом дорога, добравшись до середины, пошла под уклон, выгнулась несколько раз, но Владимир Александрович этого уже не видел.
Привалившись плечом к соседу, майор спал. И между колен его намертво был зажат чемоданчик — потертый, утративший былой лоск, с царапиной и подсохшей грязью на боку…
— Послушай, отвяжись, а?
Нищий был ростом с Виноградова, этакий небритый мужик в темных очках. Он привязался у Песочинской церкви и теперь бежал рядом, дергая за рукав:
— Эй, послушай!
— Отвяжись. Сказано же — у меня своих денег нет, все казенные!
Виноградов показал на дипломат в руке, но сразу пожалел об этом: нищий оскалился и стал теребить майора за рукав ещё сильнее:
— Вставай! Выходи.
Владимир Александрович открыл глаза и вместо человека из сна увидел знакомую физиономию Шамиля:
— Приехали?
— Пойдем.
Виноградов, кряхтя, вылез через переднюю дверь «нивы», вытащил дипломат и вслед за спутником очутился посреди небольшой, но ухоженой улицы:
— Это мы где?
Заборчики-»евростандарт», кованые ворота с калитками, верхние этажи и крыши домов в глубине палисадников… Больше всего окружающая обстановка напоминала район пригородных коттеджей где-нибудь на Карельском перешейке или за Клязьмой — только вот не горят электрические фонари на столбах, и от этого неестественно крупными, яркими кажутся высыпавшие на небо созвездия.
— Приличное место! Как называется?
В ответ Шамиль то ли произнес название населенного пункта, то ли просто выругался на местном наречии — Владимир Александрович не разобрал, а переспрашивать показалось неудобно.
При скудном свете автомобильных фар вдоль колонны замельтешили туда-сюда фигуры вооруженных людей.
Бородач в берете дождался, когда Виноградов подойдет:
— Потише говори, майор. И поменьше. Понял?
— Понял.
Они ещё не сделали рядом и пары шагов, когда ближайшая металлическая калитка почти беззвучно открылась. Возникший из темноты пожилой мужчина громко, по-хозяйски поприветствовал прибывших и пригласил их вслед за собой в дом.
Обнявшись с Шамилем, он натолкнулся взглядом на Владимира Александровича, беспокойно ощупал майора глазами и что-то спросил на местном наречии.
Ответил, разумеется, спутник Виноградова.
Хозяин отвернулся и щелкнул выключателем.
Где-то на уровне второго этажа вспыхнула электрическая лампа, осветив неожиданно каменное крыльцо, черепицу навеса и замерших во дворе людей.
Хозяин потянул на себя ручку двери, Шамиль скомандовал:
— Пошли!
Вслед за ним по ступеням поднялись Виноградов, водитель «нивы» и ещё трое молчаливых бородачей-гвардейцев.
Последний из вошедших прикрыл за собой калитку.
— Проходите…
Свет над крыльцом погас, и мужчины оказались в доме.
Под присмотром хозяина они стали разуваться на длинном, уставленном разнообразной обувью ковре — так, что прихожая сразу наполнилась негромким бряцаньем оружия и натужным сопением.
Развязывая шнурки, Владимир Александрович успел заметить в ряду сапог и ботинок белые босоножки на каблуках и пару женских туфель.
Через пару минут все оказались в большой, чистой комнате. Шторы на окне, обои из Германии, люстра под потолком, сервант… В дальнем углу — корейский телевизор, посередине — длинный, укрытый клеенкой стол в окружении стульев и диванчик.
— Шамиль… — позвал тихонько Виноградов, когда хозяин куда-то вышел.
Мужчины уже расселись, расстегнули пуговицы. В гостиной сразу же запахло сырыми носками и потом.
Шамиль повернулся и без слов, недовольно сверкнул очками: чего, мол, надо? Просил же!
— Где здесь умыться? И… туалет?
— Подожди.
Прежде, чем вернулся хозяин, в комнату дважды заходила немолодая женщина в платье до пят и туго повязаном черном платке. Она расставила тарелки, блюдо с белым домашним хлебом, какие-то соусы, приправы. Потом появилось много разных овощей, свежих и маринованных.
Владимир Александрович проглотил слюну, покосился на соседей — чувствовалось, что остальные его спутники тоже с трудом одолевают разгулявшийся аппетит.
Еще несколько минут просидели в тишине.
Потом вернулся хозяин, и Шамиль сразу же встал ему навстречу — без суеты, но, как показалось Виноградову, с подчеркнутым уважением.
Выслушав просьбу гостя, мужчина кивнул и, видимо, обьяснил, куда идти. Последовало приглашение, но с мест поднялись только Владимир Александрович и ещё один автоматчик — остальные гвардейцы пока остались сидеть.
Когда они проходили мимо, к дверям, взгляд хозяина без интереса скользнул по Виноградову и замер лишь на его ладони, привычно стиснувшей дипломат.
— Извините, — майору пришлось повернуться бочком, чтобы никого не задеть.
Вообще, в который раз за последнее время он почувствовал себя чем-то вроде транспортного устройства, технического дополнения и придатка к этому чертову чемоданчику с валютой.
Как бы то ни было, туалет оказался не где-нибудь во дворе: все вполне цивилизованно, с канализацией и кафелем, даже полупрозрачная душевая кабинка рядом.
— Надо же… Класс! Европа.
Оправившись, Владимир Александрович не отказал себе в удовольствии ополоснуть руки, лицо, шею.
Шамиль не ответил. Стоя спиной к Виноградову, он наклонился над раковиной и фыркал под мощной струей воды. Очки лежали рядом, на полочке.
Судя по тюбикам, флаконам и зубным щеткам, в доме жило человек пять: мужчины, женщины, дети…
На обратном пути первым шел майор.
После залитого электрическим светом помещения, глаза не сразу приспособились к полутьме коридора. Поэтому Виноградов через несколько шагов чуть ли не лицом к лицу столкнулся с идущей навстречу фигурой:
— Ой, простите… Извините, пожалуйста.
Это была девушка — лет семнадцати, не больше. Несмотря на неожиданность встречи, скудное освещение и платок, под который по местной традиции были упрятаны волосы, она показалась Владимиру Александровичу если не красивой, то по меньшей мере очень миловидной.
Услышав голос Виноградова, девушка замерла на мгновение, всхлипнула — и тут же по-кошачьи метнула себя в сторону кухни.
Что-то со звоном покатилось по полу.
— Чего она? — Обернулся растерянный Виноградов.
— Стой! Молчи.
Немного постояли, прислушиваясь. Потом Шамиль за плечо повернул к себе Владимира Александровича:
— Понравилась, да? — Нехорошо, как в самом начале знакомства, оскалился он.
Виноградов сделал неопределенный жест — так, чтобы только никого не обидеть.
— Понравилась, — ответил сам себе Шамиль. — Слушай… Красивая, да? Она и солдатам вашим понравилась. Ехали по горам, увидели её — и поймали. Потом изнасиловали по очереди, целым взводом. Понял?
Владиммир Александрович сглотнул слюну — ему стало жутко от громкого шепота стоящего рядом бородача.
— Долго-долго… Убивать не стали — просто отрезали язык. Понял?
Со стороны гостиной донеслись голоса и звон посуды. Шамиль убрал руку с плеча майора:
— Пошли. Эта девочка — она хозяину родня! Хоть и дальняя.
… За весь ужин Виноградов не произнес ни слова. Собственно, к нему никто и не обращался — за столом по-русски не разговаривали, да и между собой гости с хозяином обменивались только редкими, ни к чему не обязывающими репликами.
Время от времени Владимир Александрович против воли поворачивал голову в сторону дверного проема, за которым темнел коридор. Оттуда изредка появлялась пожилая женщина с очередной переменой блюд, но больше ничего не происходило.
Когда уже попили чай, на стене мелодично зазвенел электронный будильник. Хозяин что-то сказал Шамилю, взял пульт дистанционного управления и нажал кнопку.
Экран телевизора осветился изнутри и ожил бегущей по голубому циферблату стрелкой. Все молча ждали. Когда часы показали ровно девять по московскому времени, началась программа новостей.
Сначала шла официальная хроника — её смотрели, но без особого интереса. Привычные сытые лица чему-то учили россиян, что-то сами себе доказывали и делили бюджетные деньги.
Потом, после репортажа из Государственной Думы, показали военно-морские маневры НАТО, очередной криминальный сюжет и наконец…
— Ва-а! — Всплеснул руками один из гвардейцев.
«Картинка» была знакомой: горы вокруг, каменистые склоны и нитка трубопровода, уходящая за горизонт.
Корреспондент стоял на фоне какого-то ржавого вентиля. Вокруг, под присмотром вооруженных гвардейцев, копошились чумазые русские мужики — но из комментария следовало, что это вовсе не военнопленные, а как раз наоборот. Что после восстановления последнего участка магистрали и перекачки первых тонн нефти мятежная республика намертво будет повязана с Москвой экономически — а оттуда, мол, недалеко и до политического компромисса…
Слова о будущем в составе России вызвали у зрителей скорее веселый смех, чем возмущение. Их непосредственная, почти детская реакция даже заставила хозяина вмешаться — тем более, что на экране уже появилась папаха бывшего полевого командира, ставшего теперь одним из «отцов нации».
Поглаживая седую бороду, он лукаво посматривал на телезрителей и со всем соглашался.
— Последний вопрос… — чувствовалось, что корреспондент сам себе очень и очень нравится. — Всех волнует судьба наших коллег из сьемочной группы ЦРТВ, похищенных уже более месяца назад на территории республики. Известно только, что они содержатся в качестве заложников где-то в горах. Нет ли обнадеживающих известий?
Человек в папахе выдержал паузу:
— Пока можно сказать с уверенностью, что оба журналиста живы и здоровы. И нами, на этот раз, кстати, совместно с представителями российских спецслужб делается все возможное для их скорейшего освобождения.
— Видимо, России вновь придется платить? Или на этот раз правоохранительные органы все же смогут поставить точку в деятельности преступников?
— По нашим законам, похищение людей ради выкупа признано тягчайшим преступлением. И таким же преступлением против законов и нравственности является посредничество при выплате денег, иная помощь похитителям… Поэтому, мы категорически против подобных решений проблемы, сколько бы враги не обвиняли руководство республики в покровительстве бандитизму, международному терроризму и прочему криминалу.
По телевизору снова дали панораму гор, и Владимир Александрович почувствовал на себе скрестившиеся взгляды присутствующих.
Тишину нарушил голос корреспондента:
— Ни в Москве, в Федеральной службе безопасности, ни в штабе приграничной военной группировки никто не подтвердил, но и не опроверг слова моего собеседника. Может быть, действительно, хотя бы на этот раз преступники получат по заслугам? А российские журналисты вернутся домой не за счет денег, вытянутых из тощих кошельков налогоплательщиков?
На темно-синем фоне появились фотографии двух молодых, улыбающихся парней. Голос за кадром продолжил:
— Алексей Самошин и Виктор Гвоздюк… Идут уже тридцать шестые сутки, как наши коллеги пропали здесь, в районе нефтепровода, выполняя свой профессиональный долг. Что же, остается надеяться на лучшее.
Корреспондент представился, назвал по имени и фамилии оператора, после чего пошла музыкальная заставка…
Экран ещё светился новостями культуры, спортом и погодой, но хозяин уже убрал звук.
Скрипнула половица, и присутствующие обернулись: в дверях комнаты, прислонясь к косяку, молча стояла женщина, которая накрывала на стол.
Потом она шагнула назад и растаяла в темноте.
Шамиль поставил чашку и поблагодарил хозяина. Остальные гости тоже засобирались, зазвенели амуницией и оружием, встали…
— Давай, пошли…
Владимир Александрович подумал, что отдых закончен, и сейчас им всем предстоит ехать дальше. В общем, это было бы совсем неплохо — воспоминание о встрече с несчастной девченкой оказалось не самым приятным в жизни майора.
Однако, покинув гостиную, спутники направились не во двор, к машинам, а начали один за другим подниматься наверх. Перебирая вслед за Шамилем резные перила, Виноградов вместе с ними оказался на втором этаже дома.
— Здесь будем спать.
— Хорошо.
Гостям досталась просторная комната с окном и две незастеленные кровати на пятерых.
— Сюда ложись, — показал Шамиль.
— А остальные как?
— Разберемся.
Негромко и не слишком весело переговариваясь между собой, гвардейцы стали устраиваться на ночь.
Виноградов без лишних церемоний пристроил между собой и стенкой чемоданчик. Потом ослабил ремень на брюках и затих, наблюдая за происходящим из-под полуприкрытых век.
Вторая койка досталась водителю — так, видимо, распорядился Шамиль. Сам же командир и один из бойцов улеглись прямо на полу, расстелив ватники и приготовленные хозяевами одеяла.
Однако, прежде Шамиль установил дежурство среди своих. Тот, кому выпало не спать первым, кивнул, снял с плеча автомат и занял позицию напротив дверного проема — причем, «калашникова» он расположил на коленях так, чтобы ствол торчал в сторону лестницы.
Хорошо быть гостем.
Владимир Александрович мысленно похвалил Шамиля за предусмотрительность. Потом порадовался немного, что уж ему-то лично не придется вскакивать на пост посреди ночи — и заснул с ощущением сытости и покоя.
… Разбудили его даже не голоса внизу, а свет, пробивающийся через легкие занавески. Судя по солнцу, выкатившемуся из-за гор, наступило время подьема.
Виноградов потянулся, открыл глаза и сел на кровати:
— Доброе утро!
Портфель был на месте.
При естественном освещении комната, в которой прошла ночь, показалась Владимиру Александровичу значительно просторнее. Впрочем, это могло быть из-за того, что кроме Виноградова в ней находился только одинокий гвардеец с автоматом.
— А где все? Где Шамиль?
Бородач вполне дружелюбно кивнул в сторону лестницы.
Майор встал, привел в порядок одежду:
— Спущусь?
Но в этот момент снизу послышались шаги, и Виноградов разглядел через полуоткрытую дверь поднимающегося навстречу Шамиля:
— Доброе утро…
Тот в ответ сверкнул очками и сделал предостерегающий жест:
— Постой!
— Что случилось?
Видно было, что собеседник находится в некотором замешательстве:
— Понимаешь… Приехали люди. Хотят с тобой говорить.
— Со мной? — Виноградов непроизвольно подтянул поближе дипломат.
— Да. Давно ждут, с ночи.
— О чем это, интересно?
— Да так, ерунда… Понимаешь? Ты их выслушай, но не соглашайся. Или придумай что-нибудь!
— Шамиль, — не на шутку заволновался Виноградов. — Может быть, не стоит?
— С тебя какой спрос, майор? А мне им никак нельзя отказать в разговоре, такое дело… Очень уважаемые люди! Специально приехали…
— Да что случилось? — Владимир Александрович повысил голос так, как ни за что не позволил бы себе ещё вчера вечером. — Может, обьяснишь толком?
— Слушай, они предлагают…
Но тут снизу Шамиля окликнули — громко и по-хозяйски. Затопали сапоги по ступенькам, собеседник Владимира Александровича обернулся и что-то ответил.
Снова взял Виноградова за рукав:
— Где пистолет? Отдай быстро.
Майор без охоты протянул нагревшийся под боком и ставший уже привычным ТТ:
— Забирай.
Шамиль спрятал куда-то к себе оружие и махнул рукой:
— Ладно, пошли. Иншалла… Все в руке аллаха. Только думай там, что говоришь!
В гостиной, где вчера после ужина смотрели телевизор, стол опять был накрыт к чаю. На самом почетном месте Владимир Александрович увидел высохшего, смуглого старика в зеленой чалме и халате, накинутом сверху на темный двубортный костюм.
По правую руку расположился мужчина средних лет с фигурой борца и тяжелым взглядом. Над карманом его френча матово золотилась восьмиконечная звезда — высший орден республики.
Слева от старика хмурился хозяин дома. Чувствовалось, что ему порядком не по себе.
Еще двое парней, с ног до головы увешанных огнестрельным оружием, гранатами и кинжалами, составляли, очевидно, почетный эскорт. Рядом с обоими находилось по бородатому гвардейцу, и Владимир Александрович заметил, что автоматы людей Шамиля сняты с предохранителя.
Появление Виноградова и его спутника встретили сдержанно.
Интерес вызвал, пожалуй, только чемоданчик.
— Садись, — сопровождающий показал майору на свободный стул.
— Здравствуйте.