Филатов Никита Александрович. Часы от президента

Никита Филатов
Часы от президента

   «Я познание сделал своим ремеслом,
   Я знаком с высшей правдой и низменным злом.
   Все тугие узлы я распутал на свете,
   Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.»

Омар Хайям

   Было бы глупо сейчас подорваться на мине.
   — Вы что-то сказали?
   — Нет, это так… Не обращайте внимания.
   В принципе, район считался одним из самых спокойных на границе. По-серьезному здесь никто не воевал с прошлой осени, даже обстрелы и угоны скота можно пересчитать по пальцам.
   Судя по карте, которую Владимир Александрович видел в штабе, дорога проходила через заброшенные виноградники. Однако, за окнами машины все равно ни черта нельзя было разглядеть — даже неба над головой не видно, все вокруг утонуло в сырой, однообразной, тягучей пелене.
   — Да, погодка…
   — Туман, мать его! — На переднем сидении, рядом с водителем, тяжело пошевелился полковник лет пятидесяти.
   Обернувшись, он протянул Виноградову пачку «кэмела»:
   — Угощайтесь.
   — Спасибо, бросил, — улыбнулся Владимир Александрович.
   — Завидую. Давно?
   — Седьмой год уже…
   — А ты?
   — С удовольствием! — Здоровенный прапорщик с эмблемой внутренних войск на рукаве вытянул сигарету, поблагодарил и полез в карман за спичками.
   При этом откидной металлический приклад его автомата уперся Виноградову прямо под ребра:
   — Извиняюсь…
   — Ничего.
   Владимир Александрович чуть потеснился, прикинув, что с учетом могучей комплекции соседа на троих места сзади уже не хватило бы.
   Полковник тем временем скосил взгляд на спидометр:
   — Может быть, дальний включишь?
   Водитель помотал головой:
   — Нет, лучше не надо. Время есть…
   Он давно уже, сразу за блок-постом, переключился на ближний свет, поэтому желтые конусы от фар сливались в одно трясущееся пятно чуть ли не под самым носом «волги».
   — Ладно, тебе виднее.
   Дорога заворачивала вправо, и световые лучи выхватили из тумана опрокинутые на обочину останки грузовика.
   — Из «подствольника»… С той стороны пальнули. — Специально для Виноградова прокомментировал водитель.
   — Зачем?
   — Веселый народ. Дети гор!
   — Скоро приедем, — опять обернулся полковник.
   Но Владимир Александрович уже и сам сообразил, что граница где-то неподалеку. На дистанции точного выстрела из подствольного гранатомета…
   И действительно, контрольно-пропускной пункт возник из тумана даже раньше, чем ожидалось — водитель еле успел затормозить.
   Убрав ногу с педали тормоза, он опустил стекло:
   — Бойцы, есть тут кто живой?
   Темно. Ни звука… Только отражают свет автомобильных фар злые, рубиново-красные огоньки на шлагбауме.
   — Эй, братья-славяне!
   — Они что, так и сидят здесь? — Только для того, чтобы нарушить жутковатую тишину поинтересовался Виноградов.
   — И без воды к тому же, — подтвердил сосед. — Ни тебе помыться, ни вообще…
   Он снял автомат с предохранителя:
   — Схожу, проверю?
   — Давай, — кивнул полковник.
   Но рядом с машиной уже выросла фигура в камуфляже:
   — Доброй ночи. Документики попрошу…
   И почти сразу же по глазам прибывших ударил мощный пучек электрического света.
   — Слышь, фонарь убери! — Возмутился водитель.
   — Обязательно, — ни лица, ни погон человека в камуфляже было не разглядеть, но вел он себя вполне по-хозяйски:
   — Спасибо. А ваши?
   — Будто номера на машине не видно…
   — Ну, всякое бывает, товарищ полковник. Сами знаете. Прошу прощения, все в порядке!
   — Можно уже выходить?
   — Да, конечно.
   — Слава Богу… — Водитель заглушил двигатель и выключил фары.
   — Готовы? — Обернулся полковник.
   Владимир Александрович кивнул и подхватил пристроенный внизу, между ног портфель-дипломат:
   — Всегда готов!
   Пассажиры «волги», стараясь на всякий случай не хлопать дверцами и вообще не шуметь, выбрались наружу.
   — Сюда, за мной давайте! — Встречающий мигнул фонариком в сторону бетонных блоков контрольно-пропускного пункта.
   Глаза постепенно привыкали к темноте, но Виноградов все же старался не потерять из виду широкую спину идущего впереди прапорщика.
   Неожиданно, спина эта дернулась куда-то вбок и вниз:
   — Ох, ч-черт!
   Владимир Александрович тоже пригнулся, пытаясь свободной рукой нащупать на поясе несуществующую кобуру:
   — Что такое?
   — Осторожнее, за колючую проволоку не зацепитесь, — запоздало предупредил откуда-то из тумана человек в камуфляже.
   В ответ прапорщик не стесняясь в выражениях сообщил все, что думает по поводу него лично, собственных порванных штанов, а также внутренней и внешней политики российского государства.
   Сопровождающий извинился, но прибавил пару фраз в том духе, что здесь все-таки не Новый Арбат, даже не штаб федеральной группировки — и надо бы под ноги смотреть…
   — Что? Ты это кому, парень?
   — Тихо! Прекратите, — на правах старшего по званию осадил всех полковник.
   Дальше двигались молча.
   Впрочем, идти пришлось совсем недалеко. Сначала обогнули бронетранспортер, пахнущий порохом, пылью и все ещё не остывшим за ночь металлом. Затем прошли вдоль бетонных конструкций с торчащим из амбразуры стволом и оказались перед закрывающим вход куском брезента.
   — Прошу! Аккуратнее, не ударьтесь…
   На появление гостей личный состав КПП отреагировал довольно спокойно. Во всяком случае, никому из бойцов в голову не пришло подавать команды, вскакивать и вытягиваться по стойке смирно.
   Видимо, здесь спали не раздеваясь — во всяком случае те, кто лежал сейчас на двухярусных, сколоченных из неструганых досок нарах сняли с себя только обувь. Автоматы и каски были пристроены прямо под боком у спящих, либо висели на вбитых в стену железных крюках.
   Тяжелый дух давно не мытых тел и оружейной смазки мешался с запахом дыма — прямо посередине, на полу была установлена печка-»буржуйка» с уходящей куда-то вверх трубой.
   Перед печкой стоял на коленях чумазый боец в расстегнутом ватнике. В тот момент, когда появились гости, он как раз приоткрыл чугунную дверцу, и по потолку забегали огненные блики.
   — Ну, чего у тебя? Порядок?
   — Дрова сырые, товарищ старший лейтенант, — вместо приветствия доложил дневальный.
   Только сейчас, при неожиданно ярком свете пламени, Виноградов заметил звездочки на погонах человека в камуфляже.
   — Рассаживайтесь. Сейчас перекусим, чайку попьем…
   — Вы как? — Обернулся к Владимиру Александровичу полковник. — Время, вроде, позволяет.
   Виноградов посмотрел на часы: до встречи оставалось ещё почти сорок минут.
   — С удовольствием.
   Пока прибывшие, стараясь никого не разбудить, рассаживались прямо на нары, хозяин порезал хлеба. Затем на расстеленной газете появились консервы и несколько кружек:
   — Вы как насчет… по чуть-чуть?
   Возникла неловкая пауза, и Виноградов понял, что отвечать придется ему:
   — Нет. Спасибо, конечно, но… Мне нельзя, а вы сами смотрите, по настроению.
   — Хороший коньяк. Местный, — на всякий случай уточнил старший лейтенант. На этот раз он обращался уже непосредственно к Владимиру Александровичу.
   — Спасибо. В следующий раз… На обратном пути.
   Водителю было не положено, полковник по примеру Виноградова пить отказался, поэтому хозяин плеснул из фляги только себе и прапорщику:
   — Без обид?
   — Да нормально все… Поехали!
   Как раз подоспел и чай.
   Пристраивая поудобнее дипломат, Владимир Александрович перехватил заинтересованный взгляд дневального. Усмехнулся: да уж, действительно! Приехал, понимаешь, какой-то хрен с горы.
   Форма новая, чистенькая, без знаков различия. Шнурованые ботинки, портфельчик пижонский… И не то, что нормального «калаша» — даже кобуры с пистолетом на поясе нет.
   Полковник тем временем поддерживал беседу:
   — Сколько же вас тут всего?
   — Я — двенадцатый.
   — Тесновато…
   Молодой офицер пожал плечами:
   — Приходится спать по очереди. Но ведь так и так четверо службу тянут, пока остальные здесь.
   — С едой-то хоть нормально?
   — Сухпаек привозят.
   — Ну надо же, безобразие какое… — Искренне возмутился полковник из штаба. — Вернусь, доложу обязательно. Командующему группировкой, лично!
   — Да ладно! Обидно вот, что надбавку сняли… Мы же теперь, вроде как, не в зоне чрезвычайного положения находимся. Боевых действий тоже официально нет.
   — Это верно.
   — Так и получается, что ни льготной выслуги, ни денег… Хорошо, хоть командировочные пока платят.
   …Примерно через полчаса засобирались.
   — Все пойдем?
   — Да в общем-то… Водитель может остаться.
   — Товарищ полковник!
   — Сиди. Жди пока… Или машиной займись, чтобы в любую минуту была готова. Понял?
   — Понял, — опустился обратно за стол водитель.
   — Может, лучше до утра останетесь? — Откинув брезентовый полог поинтересовался у полковника начальник КПП.
   — Посмотрим. Как получится. Верно?
   — Верно, — кивнул Виноградов.
   Глупо загадывать. Неизвестно ведь, как все сложится. Люди с той стороны могут опоздать. А могут и совсем не приехать.
   Они вообще много чего могут. Например, прямо на месте перестреляют Владимира Александровича и его спутников. Или увезут их куда-подальше…
   Как этот паренек сказал? Веселый народ, дети гор!
   Туман вокруг показался не таким густым, как раньше. Но почти сразу же за бетонным порогом Виноградова заколотила мелкая дрожь — то ли от ночного холода, то ли от напряжения нервов.
   Хорошо хоть, никто не видит…
   — Вот и мост уже.
   — Мост?
   — Ну, это мы его так называем.
   — Понятно, — кивнул Владимир Александрович.
   Они снова вышли к трассе, только теперь уже перед контрольно-пропускным пунктом. В этом месте дорога пролегала по узкой грунтовой перемычке, соединяюшей края сухого рва — подобного тем, какими в древности наши предки-славяне отгораживались он грабительских набегов. Ров был глубокий, в полтора человеческих роста, и вытягивался по обе стороны, насколько хватало глаз.
   — Граница…
   — Которой не существует?
   — Административная, — уточнил полковник.
   Виноградов остановился перед сколоченным из бревен и опутанным «колючкой» сооружением, которое перегородило проезжую часть.
   — Дальше не стоит пока.
   — Да, конечно.
   От чужой территории подошедших отделяло теперь всего несколько метров.
   — А у них здесь свой блок-пост есть? Постоянный?
   — Нет, — помотал головой старший лейтенант. — Зачем?
   — Тоже верно.
   — Им-то кого опасаться? Нас, что ли?
   Полковник опять угостил всех курящих сигаретами:
   — Запаздывают…
   — Подождем.
   — А куда деваться?
   — Тихо! Секундочку… — Начальник КПП поднял вверх указательный палец, и все сразу же услышали мерный, нарастающий рокот двигателей:
   — Это случайно не те, кто вам нужен?
   Виноградов кивнул:
   — Легки на помине. Минут через десять будут здесь.
   — Так… Теперь моя задача? — старший лейтенант ни к кому персонально не обращался, но ясно было, от кого он ждет ответа.
   Владимир Александрович обернулся в сторону торчащего из амбразуры крупнокалиберного пулемета:
   — Знаете, возвращайтесь к себе. Прикроете нас, если что.
   — И вообще… Действуй по обстановке, — добавил полковник.
   Начальника КПП никто ни во что не посвящал. Просто предупредили, что ночью приедут люди из штаба, а зачем, почему… А теперь ситуация нравилась ему все меньше:
   — Людей из резерва поднимать?
   Виноградов помялся, посмотрел на спутников:
   — Да, пожалуй. Надеюсь, все будет тихо, но на всякий случай…
   Когда молодой офицер исчез за бетонным укрытием, полковник снова потянулся к сигаретам:
   — Жаль. Вот сейчас бы я полтинничек принял!
   — Коньяк был хороший, — поддержал его прапорщик внутренних войск, снимая с плеча автомат. — Зря вы отказались.
   — Еще не все потеряно… Наверстаем.
   — Во, видите?
   Сквозь туман пробились огоньки фар: два поменьше, а один, большой и яркий, чуть впереди.
   — Значит, все же приехали…
   В голосе Виноградова спутникам послышалась плохо скрываемая тревога — и в то же время явное облегчение от того, что судьба уже никому не оставила выбора.
   — Ну, ни пуха ни пера! — Первым протянул холодную ладонь полковник.
   — К черту… — со здоровяком-автоматчиком Владимир Александрович тоже обниматься не стал, ограничились рукопожатием:
   — Счастливо!
   — Вы там давайте того, поосторжнее.
   — Попробую. Поквитаетесь с ними, если что?
   — Нет вопросов. — Вполне серьезно пообещал прапорщик, припечатав рукой затвор «калашникова».
   Виноградов обернулся — за бетонными блоками КПП, угадывалась суета вооруженных людей. Рыкнул, прокашлялся и выехал на огневую позицию разбуженный по такому случаю бронетранспортер.
   — Пор-рядок!
   Шум двигателей на той стороне приблизился почти вплотную, и неожиданно из-за пелены тумана вынырнул БТР — точная копия того, что перегораживал сейчас трассу за спиной Владимира Александровича.
   На башне, рядом с пулеметом, была установлена мощная фара. И не фара даже — а скорее прожектор, освещавший путь и самому бронетранспортеру и пристроившимся к нему сзади серым «жигулям».
   Колонна замерла у самого края моста.
   Несколько секунд Виноградова и его спутников изучали. Потом одновременно распахнулись все четыре двери автомобиля, и пространство перед ограждением сразу же заполнилось людьми.
   Разумеется, они были вооружены. В глазах зарябило от множества автоматов, гранат, кинжалов, пистолетных рукояток и патронташей местного производства.
   Прибывшие оказались в форме, которую почему-то принято называть полувоенной: пятнистые ватники российского образца, кроссовки, джинсы, или заправленные в сапоги штаны с накладными карманами. Все одинаково чернобородые, в тонких вязаных шапочках…
   Впрочем, один из бородачей отличался от своих спутников лихо заломленным набок беретом с кокардой — и зеркальными солнцезащитными очками в половину лица.
   Он и заговорил первым:
   — Кто Виноградов? Ты?
   Владимир Александрович кивнул:
   — С кем имею честь?
   Но вместо ответа бородач в берете поинтересовался:
   — Деньги привез?
   — Я не расслышал, кто вы…
   — Не важно. Давай сюда!
   Виноградов скорее почувствовал, чем услышал, как замерший рядом прапорщик сдвигает вниз планку предохранителя.
   — Слышишь? Давай чемодан!
   — Не имею права.
   К удивлению Владимира Александровича, ответ его был собеседником воспринят как должное:
   — Не бойся… Шутка!
   Виноградов пожал плечами, показывая, что и не испугался вовсе.
   — Поехали?
   В горле совсем некстати застрял комок, но тут на помощь пришел полковник из штаба:
   — Хотелось бы напомнить, что безопасность нашего представителя и его… груза гарантирована самим Бесланом Асхабовым лично.
   Ссылка на командира президентской гвардии, казалось, произвела определенное впечатление:
   — Зачем волноваться, полковник? Все будет хорошо.
   Бородач говорил с акцентом, и при каждом движении в блюдечках его очков вспыхивал отраженный свет фар.
   — Надеюсь.
   Как говорится, долгие проводы — лишние слезы.
   Стараясь случайно не наступить на колючую проволоку, Виноградов обогнул заграждение и оказался на противоположной стороне моста:
   — Я готов.
   — Поехали! Сюда садись.
   Бородачи довольно организованно полезли по местам: кто обратно в люк бронетранспортера, кто в командирские «жигули».
   Владимиру Александровичу пришлось устроиться опять на заднем сидении автомобиля, но теперь на пару с самим командиром. И через минуту машина уже выворачивала задним ходом на обочину, пропуская вперед бронетранспортер.
   Прежде чем началась дорога, Виноградов успел разглядеть размытые очертания КПП и две фигуры, замершие у самого края рва.
   Кажется, товарищ полковник снова курил…
 

* * *

   Рассвело неожиданно быстро.
   Горы были ещё далеко, когда выкатилось откуда-то слева солнце — и почти сразу же наступил день.
   Владимир Александрович чувствовал себя очень усталым, но спать не хотелось. Определить же, чем занят сосед не позволяли зеркальные стекла очков.
   За время пути они обменялись всего парой реплик:
   — Виноградов, значит… Так и называть?
   — Можно по имени и отчеству — Владимир Александрович.
   — А звание?
   — Майор.
   — Бывал здесь раньше?
   — Приходилось.
   Собеседник хотел ещё что-то спросить, но потом все же заставил себя сменить тему:
   — Я тоже майор. Получил ещё до победы.
   — Поздравляю.
   — Меня зовут Шамиль. Как великого имама, слышал?
   — Читал, — кивнул Виноградов.
   — И как Шамиля Басаева… Тоже, наверное, слышал про такого?
   Владимир Александрович снова кивнул, показывая, что и эта информация им принята к сведению.
   Потом до самого рассвета не было произнесено ни слова…
   Наконец, сосед Виноградова что-то гортанно скомандовал водителю. Тот в ответ качнул бородой и помигал фарами. Сидящий впереди автоматчик тоже произнес несколько слов — и неожиданно ударил кулаком по кнопке звукового сигнала.
   Все трое весело рассмеялись.
   — Остановка, — пояснил специально для Виноградова командир.
   Действительно, идущий впереди бронетранспортер принял немного вправо и замер. Вслед за ним подкатились и «жигули».
   Владимир Александрович огляделся по сторонам, пытаясь скрыть недоумение и тревогу.
   Место было ничем не примечательное: ни деревни, ни озера, ни даже какого-нибудь дорожного знака. Просто — участок трассы среди пустых и бескрайних, насколько хватает глаз, виноградников.
   Левая рука Виноградова стиснула ручку дипломата:
   — Зачем?
   — Людям надо. И вообще…
   Через задний люк БТРа на землю посыпался народ. Шумные и веселые бородачи больше всего напоминали сейчас туристов, выпущенных из экскурсионного автобуса по принципу «мальчики — налево, девочки — направо».
   Девочек, впрочем, не было. А потому мужчины, закинув за спины автоматы и не стесняясь друг друга, начали справлять малую нужду прямо вдоль обочины.
   Рядом со всеми пристроился и сам Шамиль.
   Владимир Александрович почувствовал себя идиотом. Том более, что пример окружающих напомнил о необходимости удовлетворить и собственные, вполне обьяснимые физиологические потребности.
   Вслед за спутниками он выбрался из машины:
   — Ох, елки зеленые…
   Спина затекла, колени тоже. Виноградов отошел на пару метров, пристроил на земле, между ног дипломат, зажал его пятками — и в таком далеко не самом удобном положении справил нужду.
   — Слушай, майор… Что же они тебе его цепочкой не пристегнули? — Поинтересовался Шамиль, когда Владимир Александрович подошел назад, к «жигулям». — Как в кино, а?
   Виноградов покосился на чемоданчик:
   — Какой смысл? Это в Париже, в Чикаго где-нибудь начали бы ключи подбирать, отмычки… А здесь никто время даже на перепиливание тратить не станет, один удар ножом — и привет, уволокут все, что надо вместе с рукой!
   — Верно, — подтвердил бородач.
   Поодаль, на расстоянии от загаженного места, несколько мужчин расстелили прямо на дороге коврики и молились, как положено правоверным.
   Глаз собеседника за очками было не видно, но Виноградову показалось, что парень в берете наблюдает за этим занятием части своих бойцов довольно равнодушно.
   И действительно, голова у Шамиля была занята совсем другими мыслями:
   — Та-ак… Значит, сам отдашь деньги, если что?
   Владимир Александрович пожал плечами:
   — А куда деваться? Я не люблю, когда больно.
   Автоматчики постепенно сгрудились у бронетранспортера и переговаривались, ожидая команды на посадку.
   — Хорошо! — Виноградов ещё раз посмотрел на собеседника и принял решение.
   Черный дипломат лег на капот «жигулей»:
   — Значит, чтобы потом не было недоразумений… Обьясняю. — Он продемонстрировал расположенные по обе стороны от ручки никелированные замки. — Цифры видите?
   — Вижу.
   — Для каждого замка — свой шестизначный код. Я знаю только одну комбинацию, другая будет сообщена лично полковнику Асхабову после того, как мы с ним встретимся. Так что, открыть чемоданчик можно только вместе.
   — Понятно. А если…
   — Конечно, любые коды можно высчитать. Но все устроено так, что после третьего пробного, а значит ошибочного набора содержимое дипломата легко и быстро превратится в молекулярный пепел.
   Собеседник криво усмехнулся:
   — Замок подбирать… Кому это надо?
   — Разумеется, проще всего было бы проломить стенку, — согласился Владимир Александрович, продолжая говорить с человеком в очках тоном лектора или рекламного агента. — Но такой вариант тоже предусмотрен. Содержимое защищено от ударов, перегрева, воды… Но как только при запертом замке внутрь попадает воздух — все! Моментальная реакция самоуничтожения.
   Выдержав паузу, он взялся за обтянутую кожей ручку дипломата:
   — Можно убирать?
   Вместо ответа Шамиль сверкнул зеркальными стеклами очков и отдал короткую, гортанную команду. Владимир Александрович обернулся — оказалось, за их беседой внимательно наблюдают подошедшие сзади водитель и бородач с переднего сидения.
   — Поехали.
   Когда по обе стороны дороги вновь замелькали заброшенные, чахлые виноградники, майор почувствовал, что хочет есть. Действительно, время к завтраку, а последний раз перекусили на КПП…
   Взгляд зацепился за торчащую из земли в сотне метров от трассы металлическую конструкцию. Сначала даже показалось, что это какой-нибудь сельскохозяйственный механизм, брошенный тут за ненадобностью или по разгильдяйству. Но очертания его были слишком загадочны и уродливы — больше всего они напоминали работы скульпторов-авангардистов, которые Владимир Александрович видел когда-то в Музее современного искусства.
   Только поравнявшись со странным обьектом, Виноградов не узнал даже, а угадал в нем обгоревшие, покореженные останки российского боевого вертолета. Стабилизатор, обрубок хвоста, изогнутая при ударе лопасть…
   — Нравится? — Подал голос Шамиль. Очевидно, он перехватил взгляд спутника и решил взять реванш за историю с чемоданчиком.
   — Нет, — честно признался Владимир Александрович.
   Бородач проговорил что-то на своем языке, и все, кроме Виноградова, рассмеялись.
   — А нам нравится! Понял?
   — Понял.
   Но сосед не думал успокаиваться:
   — Ты майор, да? Бывал здесь, да?
   — Бывал. — Глупо скрывать то, что и так всем известно.
   — Много наших убил? Скажи!
   Владимир Александрович почувствовал, как внизу, под ребрами, снова заворочался страх:
   — Я плохо стреляю. Отвратительно…
   — Да? — Шамиль придвинулся ближе, и Виноградов впервые получил возможность вглядеться в его лицо.
   Сидящий рядом парень выглядел неожиданно молодо — года на двадцать три, не больше. Очевидно, собственный возраст стеснял его, вот собеседник и старался прибавить себе солидности при помощи таких нехитрых внешних атрибутов, как борода и непроницаемые очки.
   — Да? А я хорошо стреляю. Очень хорошо! Видишь?
   Шамиль дотронулся рукой до зеленого, когда-то яркого, а теперь выцветшего берета:
   — Видишь? Это не всякий может носить… А меня сам президент наградил!
   — Поздравляю.
   — Знаешь за что?
   — Нет, не знаю, — как-то так получилось, что Виноградову уже было совсем не страшно. Только по-прежнему хотелось есть.
   — За Первомайск! — Шамиль почти выкрикнул название городка, прогремевшего на весь мир ещё в первую военную зиму.
   В тот раз небольшой отряд боевиков спустился с гор, за пару дней миновал прифронтовую зону и устроил кровавую резню в глубоком тылу российских войск. Когда командование группировки спохватилось, было уже поздно — городок полыхал и количество жертв среди мирных жителей исчислялось сотнями… Из Москвы понаехали силовые министры со штабами и пресс-службами, депутаты и даже какой-то экстрасенс — но в конце концов Первомайск просто расстреляли из реактивных установок и всем чудом оставшимся в живых было предложено сдаться.
   Правда, к этому времени террористы во главе с нынешним начальником республиканской гвардии уже спокойно ушли через тройное кольцо оцепления и пресловутых ельцинских снайперов…
   В одном из боев той бездарной, кровавой, позорной зимы погиб приятель и сослуживец Владимира Александровича, старший лейтанант милиции со смешной фамилией Мухоморко. Поэтому Виноградов не сразу сообразил, что ответить соседу.
   — Ну, чего молчишь?
   — А что ты хочешь от меня услышать?
   В другом месте и при других обстоятельствах их беседа протекала бы совсем по иному. А тут приходилось демонстрировать невозмутимость и полное равнодушие:
   — Может, поздравления? Так это — вряд ли…
   Шамиль оскалился и опять сказал что-то гортанное, обращаясь к сидящим впереди. Все трое рассмеялись, но на этот раз невесело и злобно.
   Виноградов прикрыл глаза и сделал вид, что дремлет, привалившись виском к холодному стеклу.
   Машину потряхивало на камнях и выбоинах, но прежде чем по-настоящему заснуть, Владимир Александрович похвалил себя за выдумку с кодовыми замками. Конечно, рано или поздно очкастый сообразит, что его надурили и портфель-дипломат ничем не отличается от сотен тысяч других… Однако, оставалось надежда, что хоть какое-то время Виноградов выиграл — а это сейчас было важнее всего.