Финч Кэрол. Зов одинокой звезды

   Вся кровь отхлынула от лица Тэры, когда она увидела, какой именно красивый незнакомец приглашает Пенелопу Бронсон. Еще минута — и она позорно упала бы, потеряв сознание. Вонзив ногти в ладонь, Тэра заставила себя оправиться от потрясения. Она уже знала, как хорошо Стоун танцует, видела его танцующим с другой, но в этот момент ревность разрывала ей сердце острыми когтями. Он был в отличном фраке, отличающем человека со вкусом, но восхищаться этим Тэре мешало одно обстоятельство: Стоун что-то нашептывал Пенелопе Бронсон на ухо, заставляя ее заливаться счастливым смехом. Тэра мысленно повторила все, что о ней думает, в гораздо более сильных выражениях. Возмутительно, но на этот раз легкомысленная брюнетка оказалась права в своей оценке!
   Джозеф снова увлек Тэру в круг, и она механически подчинилась, не в силах оторвать взгляда от кружащейся пары. «Не вздумай слишком близко прижиматься к ней!» — мысленно заклинала она, живо вспоминая, как ощущается близость этого могучего тела, тесный контакт с ним. После него объятия Джозефа показались ей неприятными вдвойне, объятия огородного пугала! Сравнение заставило Тэру улыбнуться, впервые за весь вечер.
   Ожидая, пока Стоун проводит Пенелопу Бронсон до места, Тэра мысленно взмолилась: «Пригласи меня!» Молитва ее была услышана, он повернулся, и взгляды их встретились. Мелькнула смутная мысль: как же он сумел прорваться на бал да еще обойти Цербера по имени Райан О'Доннел, но в следующую секунду она перестала мыслить здраво и потерялась в озерах серо-голубых глаз.
   — Мистер Рутерфорд, я полагаю? — осведомился Стоун, подходя, и если бы девушка еще могла чему-то удивляться, ее поразила бы безупречная любезность его тона.
   Джозеф настороженно кивнул, ожидая продолжения. Ему было явно не по вкусу то, как пристально незнакомец смотрит на его невесту, но не было повода для открытого недовольства.
   — Я хотел бы пригласить на танец вашу даму. Мисс Уинслоу, прошу вас потанцевать со мной.
   Тэра пробормотала согласие, не сводя с него завороженного взгляда, и это окончательно возмутило Джозефа. В сравнении с незнакомцем, кто бы тот ни был, он явно проигрывал, но это был вовсе не повод для того, чтобы так откровенно демонстрировать свое восхищение!
   — Позвольте, позвольте! — запротестовал он. — Во-первых, я вас впервые вижу. Для начала принято представляться, мистер…
   Стоун, который уже предложил Тэре руку и готовился увести ее в круг, приостановился и оглянулся. Он был выше Джозефа, а когда выпрямился с некоторым вызовом, то и вовсе посмотрел на того сверху вниз.
   — Стоун Прескотт, к вашим услугам.
   — Так вот, мистер Прескотт, это не моя дама, а моя невеста, поэтому я не даю вам разрешения танцевать с ней.
   — Мистер Рутерфорд, даже жена имеет право принимать приглашения на танец, если муж счел возможным привезти ее на бал, а мисс Уинслоу вам еще не жена. Согласен, вы имеете некоторое право голоса, но не имеете права лишить невесту свободы выбора. Надеюсь, вы не сторонник тирании в браке?
   Джозеф не нашелся что сказать на это и только смерил нахала возмущенным взглядом. Никогда еще ему так смело не указывали на промах, и тот факт, что у разговора нашлись свидетели, не улучшил настроения Джозефа.
   — Сэр, вы знаете мое имя, но явно не понимаете, с кем говорите! — только и высказал он, смахивая с рукава несуществующую пылинку.
   Это уже был прямой вызов, и Стоун с удовольствием поднял воображаемую перчатку. Этот тонконогий аристократ уверен, что он вспомнит о его высоком положении и уберется, поджав хвост!
   — Речь идет не о том, отдаю ли я себе отчет в вашем социальном положении, а о том, производит ли оно на меня впечатление. Нет, мистер Рутерфорд, не производит, во всяком случае, не настолько, чтобы трепетать перед вами. Возможно, будь вы властелином мира… но вы всего-навсего банкир не самого крупного города Америки. А теперь прошу меня извинить, музыка играет, и время вывести в крут это обольстительное создание.
   — Обольстительное создание? — воскликнул Джозеф фальцетом. — Вы забываетесь, мистер Прескотт. Признавая за мисс Уинслоу право танцевать с вами, я тем самым не даю вам права осыпать ее сомнительными комплиментами! Это неуважение как к ней, так и ко мне!
   — Вы снова ошибаетесь, мистер Рутерфорд, — спокойно возразил Стоун, чувствуя, что взял нужный тон (кружок зрителей явно был на его стороне). — В моем комплименте не было ничего оскорбительного как для мисс Уинслоу, так и для вас. Наоборот, тем самым я польстил достоинствам вашей невесты и вашему вкусу. Однако мне странно, что приходится объяснять вам эти азбучные истины. Где вас воспитывали, мистер Рутерфорд?
   Тэра так и не сумела отвести от него взгляда. Она не верила своим ушам. Еще несколько часов назад она с тоской думала о том, что в особняк ее дедушки нельзя прискакать на коне, даже на белом, и потребовать ее возвращения, потрясая «кольтом». Но Стоун нашел куда более действенное оружие! В нем было больше личностей, чем во всей толпе, собравшейся вокруг! За несколько минут он сумел поставить на место Джозефа — Джозефа Рутерфорда, который мнил себя образчиком хорошего тона!
   Между тем последнее замечание имело настолько сильный эффект, какого ни она, ни Стоун не могли даже предположить. Никто не знал, насколько болезненным было самолюбие Джозефа. Возможно, он и сам этого не знал, так как до сих пор никто не заходил так далеко, уязвляя его. Быть публично высмеянным, предстать невежей — это было больше, чем он мог выдержать. Впервые в жизни банкир вскипел настолько, чтобы потерять голову.
   — Вот что, мистер наглец, я запрещаю вам приближаться к моей невесте. Руки прочь от нее! — вскричал он, заливаясь багровой краской и выпрямляясь во весь рост.
   — Если леди согласна с вами, я немедленно удалюсь, — кротко, но с достоинством ответствовал Стоун, — но если нет, увы! Мисс Уинслоу, мне удалиться?
   — Нет, нет, ради Бога! — вскричала Тэра. Джозеф сделал попытку вклиниться между ними, но Стоун предвидел это и, под прикрытием пышного подола бального платья Тэры, подставил ему ножку. Лицо его оставалось невинно-удивленным и при этом, и позже, когда Джозеф споткнулся и с придушенным криком повалился на них обоих. Стоун и Тэра дружно шарахнулись в разные стороны, и банкир свалился ничком к ногам какой-то пары, проносившейся мимо в вальсе. Та, в свою очередь, отпрянула, увеличив суматоху.
   Стоун подхватил Джозефа под руки и одним рывком поставил на ноги, после чего заботливо стряхнул с него пыль носовым платком и одернул одежду прежде, чем тот успел опомниться. Зрители обменивались замечаниями, и по всему было видно, что странное поведение банкира озадачивает их.
   — Что с вами, мистер Рутерфорд? — громко спросил Стоун, складывая шелковый платок и возвращая его в нагрудный карман. — Часто вы вот так, ни с того ни с сего, валитесь на пол? Это напоминает падучую, хотя признаки не совсем совпадают…
   Он снова предложил руку Тэре, и та вцепилась в нее, как утопающий. Когда они направились в круг танцующих, Джозеф наконец опомнился. С минуту он следил за тем, как Тэра, счастливо улыбаясь, смотрит в лицо своему кавалеру, как они несутся в вихре вальса, потом отвернулся и направился к выходу. Нельзя оставить поле битвы за этим наглецом, думал он в ярости, что-то надо сделать, иначе завтра Сент-Луис будет бурлить слухами о том, как его оставили в дураках! И без того уже на лицах зевак мелькали усмешки. Джозеф знал, что светское общество беспощадно к тем, кто не может за себя постоять. В сущности, это тот же Дикий Запад, только оружием служит насмешка, а не револьвер. Прескотт высмеял его, высмеял умело, и друзья по клубу охотно вонзят словесные колючки в проигравшего.
   Джозеф решил взять реванш с помощью будущего тестя.
   Тем временем Райан следил за тем, как Тэра и Прескотт кружатся в вальсе. На губах его внучки была та самая мечтательная улыбка, о которой недавно говорил Стоун. Затуманенные глаза не отрывались от лица кавалера. Райан никогда не видел на ее лице такого умиротворенного, покорного выражения, обычно свойственного женщине, безоглядно влюбленной. Так когда-то Эдит смотрела в лицо ему самому…
   Неприятное чувство совершенной ошибки охватило Райана, смешавшись с раздражением по этому поводу. Он обращался с внучкой, как с куклой без желаний и чувств, не принимая их в расчет…
   — Это неслыханно! — ворвался голос Джозефа в непривычный ход его мыслей. — Как вы могли гостеприимно распахнуть двери своего дома для этого наглого, заносчивого прощелыги?
   — Судя по тому, что с Тэрой в данный момент танцует мистер Прескотт, речь идет именно о нем, — констатировал Райан, не скрывая насмешки. — Хочу заметить, что «этого наглого, заносчивого прощелыгу» я нанял для расследования и он успешно справился со своим делом. Впервые за несколько лет торги принесли ощутимую прибыль.
   Старик не без усилия оторвал взгляд от счастливого лица внучки и оглядел багровое от возмущения лицо компаньона.
   — Минут десять назад я побеседовал с мистером Прескоттом и выяснил, не без удивления, что это джентльмен до кончиков ногтей. Что касается вас, Джозеф… ревность явно подкосила вас на корню, иначе с чего бы вам падать под ноги танцующим?
   — Ваш джентльмен подставил мне подножку! — проскрежетал Джозеф.
   — В прямом и переносном смысле, как я погляжу, — благодушно заметил Райан.
   — Вы находите это забавным? — спросил Джозеф, не веря своим ушам. — Вас не возмущает то, что какой-то… какой-то сыщик с Дикого Запада является в дом, уводит у меня из-под носа невесту, попутно всячески оскорбляя меня, а когда я пытаюсь воспротивиться, даёт мне подножку! Я полагал, вы прикажете немедленно выдворить его!
   Старик оглядел своего делового партнера, впервые видя его в ином свете. За последние полчаса случилось так много необычного, что Джозеф вдруг предстал перед Райаном как личность, и личность весьма сомнительная. Если убрать богатство и положение, мало что оставалось. Джозеф привык решать проблемы чужими руками. Зная своенравный характер Тэры, Райан спросил себя, как же этот человек уживется с ней. Не замучает ли он жалобами на жену и требованиями сладить с ней, поскольку сам не в состоянии?
   — Дорогой мой Джозеф, — спокойно, но твердо начал старик, — то. о чем вы говорите, случилось между вами и мистером Прескоттом, а не между ним и мною. Если вы расцениваете поведение этого человека как оскорбительное, то я даю вам разрешение лично вышвырнуть его из моего дома.
   — Что?! — вскричал Джозеф так громко, что стоявшие поблизости оглянулись. — Я должен марать об него руки? Да мне противен сам его вид!
   — Иными словами, вы не находите в себе мужества принять вызов, который мистер Прескотт бросил вам, когда, по вашим словам, увел невесту у вас из-под носа?
   Оба одновременно повернулись к танцующим, где кружилась красивая пара. Как раз в этот момент Стоун сделал какое-то шутливое замечание, и смех Тэры колокольчиком зазвенел в ответ.
   — Да я его в порошок сотру! — прошипел Джозеф.
   — Вот пойдите и сотрите, — поощрил Райан. — Припоминаю, что в Техасе вы тоже требовали от меня каких-то крутых мер, только это касалось Тэры.
   Я начинаю подозревать, что самостоятельно решить какой бы то ни было вопрос вам полностью не по силу, когда речь идет о живых людях, а не о финансах. Интересно, как вы намерены строить семейную жизнь с девушкой вроде Тэры. У нее огонь в крови, и вам не поздоровится, если вы так и будете мямлить. Бесхребетный муж обречен проиграть семейную кампанию.
   Слово «бесхребетный», хотя и не прямо нацеленное на него, заставило Джозефа выпрямиться и стиснуть кулаки. Бывало, что он и сам применял к себе этот эпитет, но лишь мысленно и мельком. Он и впрямь старался решать проблемы чужими руками, потому что так уж повелось изначально. И уж конечно, он помыслить не мог, что придется лично разбираться с соперником, защищать мужское достоинство в открытом столкновении. Однако выхода не было. Уважение к нему Райана трещало по швам, и волей-неволей приходилось что-то предпринять. Осушив для храбрости еще один бокал шампанского, Джозеф ринулся в бой.
   Стоун и Тэра ничего не знали о надвигающейся стычке. По правде сказать, они вообще не замечали ничего вокруг, видя и слыша только друг друга после долгой разлуки. Время от времени тела их сами собой соприкасались, и оба едва находили силы отстраниться ради приличий.
   — Зачем ты здесь. Стоун? По делам?
   — Не без этого. Я приехал лично представить мистеру О'Доннелу отчет о расследовании, — ответил тот, но тотчас лукаво усмехнулся. — Правда, в списке моих дел это стоит лишь вторым пунктом, а первым… первым я поставил: «Напомнить Тэре, что у нее уже есть муж».
   Сотня картин, одна другой смелее, стремительно сменилась в памяти Тэры, и неудивительно, что сладостный озноб прошел у нее по спине. Но потом девушка посерьезнела. Откинувшись назад, насколько позволило тесное объятие Стоуна, она заглянула ему в лицо.
   — Поверь, я пыталась объяснить дедушке, что муж у меня уже есть, но он считает, что это только уловка с моей стороны, чтобы не выходить за Джозефа.
   Его можно понять: у меня нет ни свидетельства о браке, ни даже сколько-нибудь приличного обручального колечка. То, которое я носила, каждая может купить в лавке за полдоллара.
   Музыка отыграла, и Стоун увлек Тэру на террасу, залитую лунным светом.
   — Значит, наш брак аннулирован?
   — Слава Богу, нет. Дедушка считает, что месяц в Техасе слегка помрачил мой рассудок, и потому я под домашним арестом, а за едой глотаю какие-то противные пилюли… — Взгляд ее упал на Джозефа, занятого беседой, с Райаном на другой стороне залы, как раз напротив дверного проема. — Ты только посмотри на него! По-твоему, я могу предпочесть тебе этот напомаженный мешок прописных истин? Я останусь твоей женой, что бы ни случилось, пусть даже ты женился на мне в момент безумия! — Тэра вздохнула и пожала плечами. — Я скажу больше: к алтарю с Джозефом меня смогут доставить разве что связанной и с кляпом во рту.
   — Ты все та же, хотя и выглядишь иначе… — с ласковой насмешкой произнес Стоун, окидывая взглядом ее роскошный наряд, прическу и драгоценности.
   Поскольку не было никакой возможности допустить вольность, не испортив всего, он позволил себе единственное, что не запрещали даже правила приличия: поднес к губам руку Тэры в тонкой перчатке и надолго прильнул к ней.
   Однако, вместо того чтобы затрепетать от этой ласки, девушка внезапно рассердилась. Хотя ничего обидного в словах Стоуна как будто не было, но складывалось впечатление, что его забавляет положение дел. Он, как видно, ожидал, что она сама, без всякой помощи с его стороны, выпутается из затруднительной ситуации! Бессовестный! Явился, развлекается, прикрывается отчетом — и все это лишь затем, чтобы объявить Райану о своих истинных намерениях! Тэра совершенно забыла, что перед балом как раз находила подобную тактику неуместной.
   — Посмотрела бы я на тебя на моем месте, — сердито заметила она, отнимая руку и пряча ее за спину — Хорошо хихикать над чужой бедой, когда у самого все в порядке, а будь ты женщиной, и притом невестой такого типа, как Джозеф…
   Как раз в этот момент тот решительно направился к ним, только что не расталкивая толпу.
   — Черта только помяни!.. — пробормотала Тэра. Стоун обернулся вовремя. Судя по протянутой руке со скрюченными пальцами, его соперник собирался вцепиться Тэре в локоть и силой увлечь ее за собой. Легким толчком Стоун заставил девушку отступить. Инерция бросила Джозефа вперед, так что он повис животом на перилах. Вокруг как из-под земли выросли зеваки.
   — Мистер Рутерфорд! — с неподдельной заботой в голосе воскликнул Стоун, помогая тому подняться и при этом так стискивая его предплечья, что они хрустнули. — У вас, как я погляжу, очередной приступ падучей! Не вызвать ли врача?
   Красный туман застлал глаза Джозефа. По натуре не слишком большой храбрец и к тому же человек весьма осторожный в своих поступках, строго оцениваемых светом, он неожиданно для себя совершенно потерял голову и размахнулся. Но сжатый кулак не попал Стоуну в лицо. Почти неуловимым движением тот уклонился и при этом толкнул противника в грудь, ловко дернув па себя обе его ноги мыском своей. Впечатление было совершенно такое, что он вытянул руку, защищаясь от удара, но Джозеф каким-то чудом свалился через низкие перила, в недавно подстриженную, колючую от срезанных веточек живую изгородь.
   — И в самом деле припадок! Настоящие конвульсии! — продолжал Стоун и с жалостью указал на соперника, который пытался вскарабкаться на перила среди треска ломающейся зелени. — Несчастный не сознает себя! Только бы он не потерял сознание и не прикусил себе язык!
   И он бросился на помощь. Выдернув Джозефа из куста, как морковь с грядки, он притиснул его к перилам и начал шлепать по щекам короткими, но весьма ощутимыми ударами открытой ладони. Тот в унисон издавал похрюкивающие звуки. Опомнившись, Джозеф отскочил и ринулся на обидчика, как бык на матадора, пригнув голову и ревя что-то нечленораздельное. Стоун отступил со всей возможной элегантностью, и живой снаряд врезался в толпу зевак, опрокинув какого-то джентльмена и заставив дам с визгом броситься в стороны.
   — Прошу прощения, — сказал Стоун и беспомощно развел руками. — Я сделал все, что мог. Этот человек явно нуждается во врачебной помощи. Прошу вас, господа, помогите мне, возьмем его под руки, чтобы он не натворил еще каких-нибудь дел. Эй, кто-нибудь! Скорее врача!
   Когда Джозеф, растрепанный и едва узнаваемый, оказался с двух сторон крепко пригвожден к перилам, Райан решил, что настала пора вмешаться. По меньшей мере четверть всех гостей собралась на террасе и лично наблюдала за происходящим, остальные три четверти должны были в самом скором времени узнать все в подробностях. Предлагая Джозефу сквитаться со Стоуном за обиду, Райан и в мыслях не держал, что тот опозорит себя уличной дракой. Тем большее уважение вызвало у старика поведение Стоуна, сумевшего постоять за себя и при этом не опуститься до уровня своего соперника. Что за болван, раздраженно думал старик, меряя «жертву падучей» неодобрительным взглядом. Даже если бы драка на балу допускалась приличиями, только идиоту могло прийти в голову драться на кулаках с противником вдвое, если не втрое сильнее. И это банкир! Как только он преуспел в делах, если не способен применить хитрость, нащупать слабое место противника, высмеять его, не прибегая к открытому насилию.
   Потом раздражение Райана обернулось на самого себя. Где были его глаза, когда он выбирал мужа для Тэры? А если ей вдруг вздумается отпустить шутку и тем самым задеть самолюбие Джозефа? Он и к ней применит физическую силу? А если? Тэра — не Прескотт, против Джозефа ей не устоять.
   Однако нужно было спасать ситуацию, прежде чем тот окончательно уронит в глазах света и себя самого, и дом, в котором затеял драку. Райан пробился сквозь толпу и жестом привлек внимание Стоуна.
   — Мистер Прескотт, прошу вас пройти со мной, нам нужно переговорить о делах. Благодарю вас за участие, проявленное к моему компаньону. .Господа, отведите мистера Рутерфорда в комнату отдыха и дайте ему прохладительного. Идемте, мистер Прескотт!
   — Охотно, мистер О'Доннел.
   Стоун безропотно выпустил руку Джозефа, которую тут же перехватил кто-то из гостей, и направился за Райаном, но лишь после того, как поклоном простился с Тэрой. Он выглядел столь же невозмутимым, как и до начала стычки, в отличие от совершенно невменяемого на вид Джозефа, которого под руки повели прочь. Лишь с большим трудом девушке удалось удержаться от смеха в полный голос.
   — Для меня было несказанным удовольствием снова увидеться с вами, мисс Уинслоу, — внятно сказал Стоун, и от зевак, без сомнения, не ускользнуло словечко «снова», которое он намеренно употребил.
   Оно никак не могло ускользнуть и от Райана, но тот как будто уже был в курсе их знакомства. Тэра задалась вопросом, что за интригу плетет Стоун на этот раз. Возможно, она поспешила обвинить его в стороннем наблюдении за ситуацией. Подождав, пока Райан отойдет на пару шагов, Стоун шепнул:
   — До утра еще далеко, Тэра. Я найду способ увидеться с тобой наедине, если не как человек от мира сего, то как призрак.
   Тэра улыбнулась шутке, но мысль о возможном свидании наедине заставила ее сердце неистово забиться. Сколько возможностей сулила встреча! Преисполненная надеждой, девушка не стала гадать, когда и как эта встреча произойдет, ей достаточно было обещания Стоуна, слово которого было крепче гранита. В определенном смысле он и должен был явиться к ней, как призрак во мраке ночи, потому что не имел возможности войти в дверь ее спальни открыто. Он что-то задумал, чтобы избавить ее от необходимости связать свою жизнь с Джозефом, а значит, можно было потерпеть общество жениха еще пару часов.
   Толпа зевак мало-помалу рассосалась, чтобы довести волнующие детали стычки до сведения остальных, и Тэра осталась на балконе в одиночестве. Она замечталась, глядя на луну, и вздрогнула, когда пальцы грубо сжали локоть.
   — Мне больно! — возмутилась она, когда Джозеф грубо дернул ее за руку.
   — И поделом! — прорычал тот так злобно, что Тэра растерялась. — Кто-то должен заплатить за мое унижение? и если я не могу добраться до этого мерзавца, придется пострадать тебе, моя дорогая. Если бы не твое попустительство, ничего бы не случилось. Как моя невеста, ты должна проявить ко мне лояльность, а вместо этого пошла на поводу у этого широкоплечего красавчика! Ничего, у нас впереди вся супружеская жизнь, чтобы искупить свою вину!
   До сих пор Тэра лишь презирала жениха, но в этот момент испытала страх перед ним — не мимолетный, а подлинный страх человека, загнанного в угол. Джозеф Рутерфорд имел свою ахиллесову пяту, а именно болезненное самолюбие. Задев его, Стоун тем самым вызвал ненависть не только к себе самому, но и к ней. Если бы, не дай Бог, Тэре все-таки пришлось стать женой Джозефа, тот сделал бы ее жертвой этой ненависти, и кто мог сказать, как далеко он зашел бы в этом? А ведь он еще ничего не знал о том, что берет в жены не девственницу! Это открытие должно было обойтись Тэре и того дороже, так как нетрудно было предположить, кому она отдала свою невинность. За ласки и поцелуи Стоуна, за упоительную близость с ним ей предстояло бы платить долгие годы, день за днем, ночь за ночью…
   Впрочем, почему «бы», вдруг с ужасом подумала Тэра. Ведь брачный контракт уже составлен, подписан и заверен, и тем самым участь ее решена, потому что, даже если дедушка каким-то чудом примет сторону Стоуна, Джозеф ни за что не освободит его от данного слова — не теперь, после публичного унижения.
   Здесь, в лоне цивилизации, Стоун был бессилен, он сумел законным путем расправиться с Мерриком Расселом на Диком Западе, но и там это потребовало долгих месяцев, хотя все было спланировано до последней мелочи. На этот раз времени было слишком мало, всего-навсего неделя, да и вообще Стоун ничего не сказал насчет того, что намерен бороться за нее. Правда, он собирался снова оказаться с ней в постели, но ведь это далеко не одно и то же. Если он намеревался напомнить ей о браке только таким образом, ей конец.
   Будущее внезапно представилось Тэре беспросветным, и недавнее оживление померкло без следа. Уяснив, как обстоят дела, Стоун даст задний ход и вернется в Техас, а она станет беспомощной жертвой на алтаре ярости Джозефа Рутерфорда. Боже, и как только ей удается раз за разом попадать в неприятности!
   Тэра впала в угрюмую апатию, что было к лучшему, потому что позволило выносить невыносимое — близость жениха и его намеренно болезненные объятия. Решив хотя бы напоследок отведать свободы, девушка ждала окончания бала и появления Стоуна в своей спальне. Возможно, он сжалится над ней и поможет бежать, думала она тупо. Нужно как-то убедить его помочь, если потребуется, даже сказать прямо, что жизнь без него не имеет смысла, умолять, валяться в ногах. Неужели он оставит ее на милость этого труса, способного мучить женщину в отместку за унижение, полученное от мужчины?
   Судя по тому, каким предвкушением горели глаза Джозефа, ее догадка была верна.
   Райан прикрыл за собой дверь кабинета, отрезав тем самым звуки продолжавшегося веселья, и указал Стоуну на кресло перед массивным столом.
   — Полагаю, вы не нашли Джозефа достойным кандидатом в мужья, — пробурчал он, усаживаясь за стол.
   — Увы, мистер О'Доннел! — Стоун развел руками, потом скрестил их на груди. — Мистеру Рутерфорду недостает не только физической силы, что вполне можно извинить, но и здравого смысла, а это уже весьма и весьма прискорбно. Невольно задаешься вопросом, как он добился столь высокого положения. Похоже, все важные решения за время вашего делового сотрудничества принимали именно вы?
   Райан хмыкнул, но ничего не ответил. Человек справедливый, он считал, что Джозеф уже получил то, чего заслуживал, и не собирался присоединяться к словесному линчеванию, хотя и признавал за Стоуном право на него. Стычка на террасе живо стояла перед его мысленным взором. Рутерфорд выглядел на редкость нелепо, и было совершенно ясно, что с Тэрой ему не сладить. Что может быть хуже брака, в котором жена не уважает мужа? А как уважать того, кто сначала бежит жаловаться, а потом не находит ничего лучшего, чем драться?
   — Я могу понять вас, мистер О'Доннел, — продолжал между тем Стоун. — Деньги не пахнут, простите за избитую истину. Однако теперь, когда вы видели мистера Рутерфорда, так сказать, в деле, неужели ваше мнение о нем останется неизменным? — Он помолчал, испытующе вглядываясь в морщинистое лицо собеседника, на котором по-молодому сверкали умные глаза. — Даже если мое мнение для вас не имеет значения, прислушайтесь хотя бы к тому, что скажет о нем ваша внучка. Не думаю, что женщина такой души и таких незаурядных достоинств охотно свяжет свою жизнь с ничтожеством.