Страница:
3. Агриппа видел опасность‚ в которой продолжали оставаться и теперь римляне‚ так как окружавшие их горы были покрыты бесчисленным неприятелем‚ и решил поэтому начать переговоры с иудеями в надежде или всех отклонить от войны‚ или по крайней мере людей‚ не солидарных с войной‚ побудить отпасть от их противников. Он послал поэтому тех из своих приближенных‚ которые пользовались у иудеев наибольшим почетом‚ Боркея и Феба‚ с обещанием дружбы Цестия и полного прощения со стороны римлян за все совершившееся‚ если только они положат оружие и перейдут на его сторону. Но мятежники‚ опасаясь‚ чтобы народ‚ соблазнившись этими обещаниями‚ не перешел к Агриппе‚ решили убить послов. И действительно‚ Феба они умертвили‚ прежде чем он мог обратиться к народу; Боркея они не успели убить; раненный‚ он спасся бегством; тех же из народа‚ кто громко вознегодовал против происшедшего‚ они камнями и кнутами загнали обратно в город.
4. В этом раздоре‚ возникшем в среде самих иудеев‚ Цестий усмотрел благоприятный момент для нападения. Он бросился на них со всей своей армией‚ вынудил их к отступлению и преследовал до Иерусалима. Разбив свой стан на так называемом Скопе‚ в семи стадиях от города‚ он три дня не подступал к городу‚ выжидая‚ быть может‚ примирительного шага со стороны его жителей‚ а приказал только солдатам делать набеги на окрест лежавшие деревни и собрать съестные припасы. На четвертый же день‚ 30-го иперберетая‚ он выстроил войско в боевой порядок и повел его на город. Народ был охраняем мятежниками; последние‚ устрашившись стройной организации римлян‚ покинули наружные предместья города и ушли во внутренний город и в храм. Цестий занял покинутую местность и превратил в пепел Бецету‚ Новый город и так называемый дровяной рынок; вслед за тем он подступил к Верхнему городу и расположился лагерем против царского дворца. Если бы ему заблагорассудилось в туже минуту штурмовать стены‚ он сейчас же овладел бы городом и положил бы конец войне. Но военачальник [199] Тираний Приск и большинство начальников конницы были подкуплены Флором и отклонили его от этого плана. В этом кроется причина того‚ что война затянулась на такое продолжительное время и сделалась столь ужасной и гибельной для иудеев.
5. Между тем многие почетные граждане‚ по совету Анана‚ сына Ионатана‚ пригласили Цестия в город‚ обещая ему открыть ворота. Но с досады он уже ничего слышать не хотел об этом; к тому же он не вполне доверял им и продолжал медлить до тех пор‚ пока мятежники не узнали об измене; они тогда сбросили со стены Анана и его людей и камнями разогнали их по домам. Сами же они разместились по башням и стали отстреливаться против тех‚ которые приступали к стене. Пять дней римляне делали попытки со всех сторон‚ не достигая никакого результата; но на шестой день Цестий сформировал сильный отряд отборных солдат‚ присоединил к ним стрелков и напали на северную сторону храма. Иудеи защищались с высоты галерей и неоднократно отбивали атаки на стены‚ но вынуждены были все-таки отступить перед горячей стрельбой. Тогда римляне устроили так называемую черепаху‚ состоявшую в том‚ что передовые солдаты крепко упирали свои щиты в стены‚ следовавшие за ними упирали свои щиты в предыдущие и т. д. Стрелы‚ падавшие на этот навес‚ скользили по поверхности без всякого действия: солдаты могли теперь совершенно спокойно подкопать стену и сделали уже приготовления к тому‚ чтобы поджечь храмовые ворота.
6. Страшная паника охватила теперь мятежников. Уже многие бежали из города‚ ожидая его покорения с минуты на минуту. Но народ‚ напротив‚ как раз в этот момент вновь воспрянул духом: как только злонамеренные удалились‚ он приблизился к воротам с намерением открыть их и принять Цестия как благодетеля. Если бы он хоть еще немного продолжил осаду‚ он тотчас имел бы город в своей власти. Но я думаю‚ что по вине злых Бог уже тогда отвернулся от святыни и не дал поэтому войне окончиться в тот день.
7. Невзирая на отчаяние осажденных и настроение народа‚ Цестий вдруг велел солдатам отступить назад‚ отказался от всякой надежды на успех‚ хотя он никакой неудачи не потерпел‚ и самым неожиданным образом покинул город. Его внезапное отступление возвратило смелость разбойникам‚ которые напали на арьергард и убили массу всадников и пехоты. Ближайшую ночь Цестий провел в ставке на Скопе; но на следующий день он двинулся дальше‚ сам как будто маня за собой неприятеля. Последний еще раз уничтожил [200] заднее войско в походе и одновременно с тем обстреливал его со стороны дороги. Арьергард не осмеливался стать против своих преследователей‚ так как он считал‚ что их необычайно много‚ фланги также не были в состоянии отражать нападение‚ так как римляне были тяжело вооружены и опасались разорвать походную линию; иудеи‚ напротив‚ как они хорошо видели‚ были легко вооружены и вели нападение с большим воодушевлением. Так они должны были терпеть большие потери‚ не будучи в состоянии причинить со своей стороны какой-либо вред неприятелю. Поражаемые на всем пути и приводимые каждый раз в смятение‚ они падали массами. В числе многочисленных убитых были предводитель шестого легиона Приск‚ трибун Лонгин и начальник одного из конных эскадронов Эмилий Юкунд. С большим трудом‚ потеряв также большую часть своей поклажи‚ они достигли‚ наконец‚ прежнего лагеря – Гаваона. Цестий провел здесь в нерешительности два дня; когда на третий день число неприятеля еще больше увеличилось и все кругом кишело иудеями‚ он осознал‚ что его медлительность послужила ему только во вред и что дальнейшее пребывание на месте только умножит еще более число его врагов.
8. Чтобы ускорить бегство‚ он приказал уничтожить все‚ что может отягчать войско в пути. Были убиты поэтому мулы и вьючные животные‚ за исключением тех‚ которые носили орудия стрельбы и машины; последние они сохранили на случай надобности‚ а главным образом для того‚ чтобы они не попали в руки иудеев и не были ими обращены против римлян. После этого они выступили в Бет-Хорон. На открытом поле иудеи их меньше беспокоили; но каждый раз‚ когда им приходилось спускаться вниз по узким крутизнам‚ одна часть иудеев‚ быстро забегая вперед‚ загораживала им выход‚ другая часть сзади гнала их в лощину‚ а главная масса‚ растягиваясь по отлогим сторонам дороги‚ обдавала войско градом стрел. Тяжело было пехоте‚ не знавшей‚ как обороняться‚ но в еще большей опасности находилась конница: совершать спуск сомкнутыми рядами не дозволяла ей беспрерывная стрельба‚ но вместе с тем непроходимые крутизны мешали им набрасываться на неприятеля; с другой же стороны дороги зияли овраги и пропасти‚ в которые они падали при каждом неосторожном движении. Не имея‚ таким образом‚ возможности ни бежать‚ ни сопротивляться‚ они в своей нужде разражались громкими воплями и криками отчаяния. Им в ответ раздавались победные звуки‚ ликующие крики и призывы мщения иудеев. Немногого недоставало‚ чтобы они смяли всю армию Цестия; но [201] наступила ночь‚ и тогда римляне могли бежать в Бет-Хорон. Иудеи меж тем заняли все кругом и стали выжидать их выступления.
9. Отчаявшись в возможности открытого отступления. Цестий начал помышлять о тайном бегстве. С этой целью он избрал около четырехсот храбрейших солдат и расставил их вдоль шанцев с приказом водрузить на них полевые знаки лагерных караулов для того‚ чтобы заставить иудеев думать‚ что все войско находится еще в стане. Он же сам с остальным войском выступил втихомолку на тридцать стадий вперед. На следующий день‚ когда иудеи увидели римский стан покинутым‚ они напали на тех четырехсот‚ которые их обманули; поспешно расстреляли их и пустились в погоню за Цестием. Но последний в продолжение ночи выиграл довольно большое расстояние‚ а днем ускорил бегство до того‚ что солдаты в страхе и смятении оставили в дороге осадные и метательные машины‚ равно как и большую часть других орудий‚ которые достались иудеям и впоследствии употреблялись против их первоначальных обладателей‚ Иудеи гнались за римлянами до Антипатриды‚ но так как не застали уже их здесь‚ то возвратились назад‚ взяли с собой машины‚ ограбили трупы‚ собрали покинутую римлянами добычу и с победными песнями вступили в столицу. Сами они потеряли очень немного людей в то время‚ как римлян и их союзников они убили пять тысяч триста пеших солдат и триста восемьдесят всадников. Это совершилось на восьмой день диоса‚ в двенадцатом году царствования Нерона.
1. После поражения Цестия многие знатные иудеи оставили город‚ точно так же‚ как спасаются с погибающего судна. Оба брата – Костобар и Саул{104} с Филиппом‚ сыном Иакима (он же был военачальником царя Агриппы)‚ бежали из города и отправились к Цестию. Как вместе с ними Антипа [202] был осажден в царском дворце и как он‚ отказавшись от бегства‚ был убит мятежниками – об этом мы расскажем в свое время. Цестий же послал Саула и его свиту‚ по их собственной просьбе‚ в Ахайю к Нерону с тем‚ чтобы они изложили пережитые ими самими бедствия и взвалили бы вину войны на Флора. Перенесением гнева Нерона на последнего он надеялся именно отвратить грозившую ему самому опасность.
2. Между тем жители Дамаска‚ узнав о гибели римлян‚ поспешили убить проживавших среди них иудеев. Подобно тому‚ как прежде они из подозрительности созвали раз иудеев на собрание в гимнасий‚ они решили‚ что и теперь‚ назначив такое же собрание‚ им легче всего будет осуществить задуманный план. Они только боялись своих жен‚ которые‚ за немногими исключениями‚ все преданы были иудейской вере. Они поэтому тщательно скрывали от них этот план‚ напали на стеснившихся на маленьком пространстве десять тысяч невооруженных иудеев и вырезали их всех за один час‚ не подвергаясь сами никакой опасности.
3. Когда преследователи Цестия возвратились в Иерусалим‚ они частью силой‚ частью убеждением заставили перейти на свою сторону находившихся еще в городе римских друзей и назначили собрание в храме с целью избрания нескольких полководцев для ведения войны. Избраны были Иосиф‚ сын Гориона‚ и первосвященник Анан с безграничной властью над городом и особым полномочием вновь исправить городские стены. Сына Симона‚ Элеазара‚ хотя он имел в своих руках отнятую у римлян добычу‚ похищенные у Цестия деньги‚ а равно и другие государственные суммы‚ они все-таки не хотели поставить во главе правления‚ так как они видели в нем властолюбивого человека‚ а преданные ему зелоты вели себя‚ как его телохранители. Немного спустя‚ однако‚ недостаток денежных средств и обворожительность Элеазара довели народ до того‚ что он подчинился ему как верховному повелителю.
4. Для Идумеи они избрали других полководцев‚ а именно: Иисуса‚ сына Сапфия – одного из первосвященников‚ и Элеазара‚ сына первосвященника Анания{105}. Прежнего идумейского начальника Нигра (по прозвищу Перейский‚ так как он происходил из лежавшей по ту сторону Иордана области Переи) они подчинили власти только что названных лиц. Остальная часть страны тоже не была забыта: в Иерихон послан был в качестве военачальника Иосиф‚ сын Симона‚ в Перею – Манассия; в округ Фамны – ессей Иоанн‚ которому были подчинены также Лидда‚ Иоппия и [203] Эммаус. Начальство над округами Гофны и Акрабатины получили Иоанн‚ сын Анания; над обеими частями Галилеи Иосиф‚ сын Маттафии{106}; к его же области была причислена Гамала – сильнейший город в том краю.
5. Каждый из остальных начальников управлял вверенной ему областью по своему личному усмотрению. Иосиф же‚ по прибытии в Галилею‚ старался главным образом обеспечить себе прежде всего расположение населения в том убеждении‚ что на этом пути он больше всего будет успевать даже при том условии‚ если счастье не будет ему сопутствовать. Он понял‚ что сильных он привлечет на свою сторону‚ если будет делить с ними власть‚ простую массу – если главнейшие мероприятия он будет осуществлять через коренных жителей и популярных среди населения лиц. В этих видах он избрал семьдесят старейших и почтеннейших мужей и поручил им управление всей Галилеей; в каждом же отдельном городе он организовал судебные учреждения из семи судей для незначительных тяжб‚ в то время‚ как более важные дела и уголовные процессы подлежали ведению самого Иосифа и упомянутых семидесяти.
6. Упорядочив таким образом юридические отношения в общинах‚ он приступил к мерам для ограждения внешней их безопасности. Так как он предвидел нападение римлян на Галилею‚ то укрепил подходящие места: Иотапату‚ Вирсаву{107}‚ Селамин‚ кроме того‚ Кафарекхон‚ Яфу‚ Сигон‚ так называемую Итавирийскую гору‚ Тарихею и Тивериаду. Далее он обвел окопами пещеры на берегу Генисаретского озера в так называемой Нижней Галилее‚ а в Верхней Галилее – Ахаварскую скалу‚Сеф‚ Ямниф и Мероф. В Гавлане он укрепил: Селевкию‚ Согану и Гамалу{108}; только сепфорийцам он предоставил самим обстроить свои стены‚ так как нашел их снабженными деньгами и вполне расположенными‚ по собственному побуждению‚ к войне{109}. Гисхалу точно таким же образом укрепил на свой собственный счет Иоанн‚ сын Леви‚ по приказанию Иосифа. В других работах по возведению укреплений он сам участвовал‚ оказывая им свое содействие или непосредственно руководя ими. Кроме того‚ он набрал в Галилее войско из более чем ста тысяч молодых людей и снабдил их старым оружием‚ как только можно было его собрать.
7. Убежденный в том‚ что римское войско обязано своей непобедимостью главным образом господствующему в нем духу дисциплины и постоянному обиходу с оружием‚ он должен был позаботиться об ознакомлении своего войска с [204] практическим учением; но так как он считал‚ что строгую дисциплину можно поддержать лишь большим числом предводителей‚ то он сформировал свое войско больше по образцу римского и назначил над ним многочисленных начальников. Солдат он разделил на маленькие корпусы и поставил их под команду предводителей каждого десятка‚ сотни и тысячи людей‚ а над этими предводителями стояли начальники больших отделений. Он обучал их передаче друг другу военных лозунгов‚ трубным сигналам к наступлению и отступлению‚ стягиванию и развертыванию флангов‚ дальше‚ – как побеждающая часть подает помощь другой части в случае стесненного положения последней‚ и всегда напоминал им о необходимости хранить присутствие духа и закалить себя телесно. Но чаще всего он для того‚ чтобы сделать их подготовленными к войне‚ рассказывал им при каждом удобном случае о прекрасном порядке в римском войске и ставил им на вид‚ что они будут иметь дело с людьми‚ которые благодаря своей телесной силе и мужеству покорили почти весь мир. Еще до начала войны‚ говорил он‚ он хочет испытать их военную дисциплину на том‚ оставят ли они привычные им пороки: воровство‚ разбойничество и хищничество‚ бесчестные поступки против их соотечественников и стремления наживаться за счет разорения своего ближнего; ибо для успеха войны чрезвычайно важно‚ чтобы солдаты принесли с собой чистую совесть‚ те же‚ которые из дому являются уже испорченными‚ имеют своим противником не только надвигающегося неприятеля‚ но и самого Бога.
8. С такими и другими напоминаниями он обращался к ним безустанно. Он имел уже вполне организованное войско из шестидесяти тысяч пехоты‚ двухсот пятидесяти всадников и‚ кроме этих сил‚ на которые возлагал главнейшие надежды‚ еще около четырех тысяч пятисот наемников. Шестьсот отборных солдат составляли его личную стражу. Все войско‚ за исключением наемников‚ без труда продовольствовалось городами‚ потому что каждый из перечисленных нами городов посылал на действительную службу только одну половину‚ а другую половину удерживал у себя для добывания средств на удовлетворение нужд первой‚ так что одни стояли под оружием‚ а другие употреблялись для различных работ и‚ снабжая вооруженных съестными припасами‚ взамен этого пользовались защитой‚ доставленной им последними. [205]
1. В то время‚ когда Иосиф вышеописанным образом правил Галилеей‚ против него объявился противник в лице сына Леви‚ Иоанна из Гисхалы – пронырливейшего и коварнейшего из влиятельных людей‚ который в гнусности не имел себе подобного. Вначале он был беден‚ и это отсутствие средств еще долгое время лежало камнем преткновения на пути его злодейства; но зато он всегда был готов солгать и в совершенстве владел искусством делать свою ложь правдоподобной; обман он считал добродетелью и пользовался им против лучших своих друзей. Он притворялся человеколюбивым‚ но в действительности был до крайности кровожаден из корыстолюбия; всегда он носился с высокими планами‚ но строил их всегда на своих гнусных плутовских проделках. Начав свою карьеру с обыкновенного разбойника‚ занимающегося своим ремеслом на собственный риск‚ он вскоре нашел себе товарищей‚ не уступавших ему в смелости‚ сначала немногих‚ а с течением времени все больше и больше. Он не принимал ни одного‚ которого можно было бы легко побороть‚ а выбирал себе исключительно людей‚ отличавшихся крепким телосложением‚ решимостью и военной опытностью. Так довел он свою шайку до четырехсот человек‚ состоявших большей частью из беглецов из области Тира и тамошних деревень. С ними он‚ грабя везде‚ шнырял по всей Галилее‚ возбуждая многих‚ находившихся в томительном ожидании предстоящей войны{110}.
2. Он мечтал уже о том‚ чтобы сделаться полководцем и носился с еще более широкими планами‚ только недостаток денег мешал их осуществлению. Видя‚ что Иосифу сильно нравится его деловитость‚ он сумел прежде всего склонить его на то‚ чтобы он ему доверил возобновление стен его родного города. Благодаря этому ему удалось наживаться за счет богачей. Затем он под ловко придуманным предлогом ограждения сирийских иудеев от употребления масла‚ не приготовленного иудеями‚ испросил у Иосифа право доставлять им этот продукт к границе. За тирийские монеты‚ равняющиеся четырем аттическим драхмам‚ он покупал четыре амфоры‚ а продавал по той же цене пол-амфоры. Галилея [206] вообще производила много масла‚ а тогда как раз имела хороший урожай‚ в то время как сирийцы терпели недостаток в масле. Поставляя им сам один огромные партии‚ он нажил себе известную сумму денег‚ употребленную им вскоре против того‚ который доставил ему эту прибыль. У него сложилось предположение‚ что если ему удастся низвергнуть Иосифа‚ то он сам получит начальство над Галилеей‚ а потому он приказал подчиненным ему разбойникам настойчивее преследовать свое разбойничье ремесло в надежде‚ что при волнениях и беспорядках‚ которые подымутся во многих местах‚ каким-нибудь изменническим путем убить полководца‚ когда тот поспешит на помощь стране‚ или же если он будет остерегаться разбойников‚ то очернить его в глазах населения. Затем он распространял молву‚ будто Иосиф только и помышляет о том‚ чтобы все предать римлянам‚ и многими подобными происками добивался падения последнего.
3. В это время несколько молодых людей из деревни Дабаритты‚ принадлежавшие к наблюдательному корпусу на Большой равнине‚ напали на управляющего Агриппы и Береники‚ Птолемея‚ и отняли у него весь багаж‚ заключавший в себе‚ между прочим‚ немало дорогих тканей‚ массу серебряных бокалов и шестьсот золотых слитков. Так как они не могли утаить награбленное‚ то доставили все Иосифу в Тарихею. Последний порицал их насильственный образ действий против царских особ и отдал все‚ что они ему принесли‚ на сохранение богатейшему тарихейскому гражданину Энею с намерением при удобном случае переслать это собственникам. Это‚ однако‚ накликало на него большую беду. Участники в грабеже‚ в досаде на то‚ что им ничего не досталось от добычи‚ проникнув также в намерение Иосифа ценою их трудов оказать услугу царской чете‚ еще в ту же ночь побежали в свои деревни и повсюду изображали Иосифа как изменника. Они подняли на ноги также и ближайшие города‚ так что к утру на него нахлынуло сто тысяч вооруженных воинов. Они собрались в тарихейский ипподром‚ где было произнесено много страстных речей против Иосифа. Одни кричали‚ что нужно отрешить от должности изменника‚ другие – чтобы предали его сожжению. Иоанн и вместе с ним Иисус‚ сын Сапфия‚ тогдашний начальник Тивериады‚ все больше раздували ярость толпы. Друзья и телохранители Иосифа‚ за исключением четырех‚ разбежались все от страха перед нападением толпы. Он сам еще спал‚ когда уже был подложен огонь; затем он поднялся и хотя оставшиеся при нем четыре телохранителя советовали ему бежать‚ он все-таки‚ [207] не страшась ни покинутого своего положения‚ ни многочисленности врагов‚ выскочил к толпе в изорванном платье‚ с покрытой прахом головой‚ закинутыми за спину руками и привязанным сзади к шее своим собственным мечом. Это возбудило сожаление дружественно расположенных к нему людей‚ в особенности жителей Тарихеи; те же‚ которые прибыли из деревень и ближайших окрестностей и были озлоблены против него‚ поносили его и требовали‚ чтобы он немедленно выдал сокровища‚ составляющие общественное достояние‚ и сознался бы в своих изменнических связях. Вид‚ в котором он предстал перед ними‚ породил именно в них мнение‚ что он не намерен отрицать возникшие против него подозрения и прибег ко всем этим средствам‚ способным возбудить жалость‚ для того‚ чтобы вымолить прощение. Но в действительности обнаруженная им полная смиренность была только прелюдией к задуманной им военной хитрости‚ и только для того‚ чтобы раздвоить негодовавшую против него толпу по предмету ее злобы‚ он обещал им во всем признаться. Когда он получил позволение говорить‚ он произнес: Эти сокровища я не имел в виду ни послать к Агриппе‚ ни присвоить себе‚ ибо никогда я не буду считать своим другом нашего противника или личной выгодой то‚ что вредит нашим общим интересам. Но я видел‚ что ваш город‚ о граждане Тарихеи‚ в высшей степени нуждается в защите и не имеет никаких запасных денег для сооружения его стен – вот почему я решил из боязни перед тивериадцами и другими городами‚ претендующими на эту добычу‚ сохранить втайне этот клад для того‚ чтобы на эти средства выстроить вам стену. Если вы этого не одобряете‚ то я прикажу принести сюда добытое добро и отдам его на разграбление; если же я имел в виду вашу пользу‚ то казните вашего благодетеля!»
4. Тарихеяне ответили на это громкими одобрениями‚ тивериадцы же и другие ругали и угрожали. Обе части оставили Иосифа в стороне и затеяли спор между собой. Опираясь на тарихеян‚ которых он склонил в свою пользу‚ а их было около сорока тысяч‚ он уже смелее заговорил с толпой и строго укорял ее в поспешности. Что касается спорных денег‚ заключил он‚ то прежде всего он укрепит на них Тарихею‚ но и для остальных городов будут приняты меры безопасности; они не будут терпеть недостаток в деньгах‚ если только они соединятся против тех‚ для борьбы с которыми нужно собрать эти деньги‚ а не восстанут против того‚ который их доставляет.
5. Тогда удалилась та часть толпы‚ которая видела себя [208] обманутой в своих надеждах‚ хотя все еще озлобленная; две тысячи вооруженных все-таки напали на него и с угрозами окружили дом‚ в который он еще вовремя спасся бегством. Против них Иосиф опять употребил другую хитрость. Он взошел на крышу‚ дал знак рукой‚ чтобы они замолчали‚ и сказал; «Я‚ собственно‚ не знаю‚ в чем состоит ваше желание‚ ибо я вас не могу понять‚ когда вы все вместе кричите. Но я готов сделать все‚ что от меня потребуют‚ если вы нескольких из своей среды пошлете ко мне в дом для того‚ чтобы я мог спокойно объясниться с ними». По этому предложению к нему зашли знатнейшие из них вместе с зачинщиками. Иосиф приказал потащить их в самый отдаленный угол его дома и при закрытых дверях бичевать их до тех пор‚ пока не обнажатся их внутренности. Толпа в это время стояла на улице и полагала‚ что продолжительные переговоры так долго задерживают депутатов. Иосиф же велел внезапно распахнуть двери и выбросить вон на улицу обагренных кровью людей{111}. Этот вид нагнал такой страх на угрожавшую толпу‚ что она бросила оружие и побежала прочь.
4. В этом раздоре‚ возникшем в среде самих иудеев‚ Цестий усмотрел благоприятный момент для нападения. Он бросился на них со всей своей армией‚ вынудил их к отступлению и преследовал до Иерусалима. Разбив свой стан на так называемом Скопе‚ в семи стадиях от города‚ он три дня не подступал к городу‚ выжидая‚ быть может‚ примирительного шага со стороны его жителей‚ а приказал только солдатам делать набеги на окрест лежавшие деревни и собрать съестные припасы. На четвертый же день‚ 30-го иперберетая‚ он выстроил войско в боевой порядок и повел его на город. Народ был охраняем мятежниками; последние‚ устрашившись стройной организации римлян‚ покинули наружные предместья города и ушли во внутренний город и в храм. Цестий занял покинутую местность и превратил в пепел Бецету‚ Новый город и так называемый дровяной рынок; вслед за тем он подступил к Верхнему городу и расположился лагерем против царского дворца. Если бы ему заблагорассудилось в туже минуту штурмовать стены‚ он сейчас же овладел бы городом и положил бы конец войне. Но военачальник [199] Тираний Приск и большинство начальников конницы были подкуплены Флором и отклонили его от этого плана. В этом кроется причина того‚ что война затянулась на такое продолжительное время и сделалась столь ужасной и гибельной для иудеев.
5. Между тем многие почетные граждане‚ по совету Анана‚ сына Ионатана‚ пригласили Цестия в город‚ обещая ему открыть ворота. Но с досады он уже ничего слышать не хотел об этом; к тому же он не вполне доверял им и продолжал медлить до тех пор‚ пока мятежники не узнали об измене; они тогда сбросили со стены Анана и его людей и камнями разогнали их по домам. Сами же они разместились по башням и стали отстреливаться против тех‚ которые приступали к стене. Пять дней римляне делали попытки со всех сторон‚ не достигая никакого результата; но на шестой день Цестий сформировал сильный отряд отборных солдат‚ присоединил к ним стрелков и напали на северную сторону храма. Иудеи защищались с высоты галерей и неоднократно отбивали атаки на стены‚ но вынуждены были все-таки отступить перед горячей стрельбой. Тогда римляне устроили так называемую черепаху‚ состоявшую в том‚ что передовые солдаты крепко упирали свои щиты в стены‚ следовавшие за ними упирали свои щиты в предыдущие и т. д. Стрелы‚ падавшие на этот навес‚ скользили по поверхности без всякого действия: солдаты могли теперь совершенно спокойно подкопать стену и сделали уже приготовления к тому‚ чтобы поджечь храмовые ворота.
6. Страшная паника охватила теперь мятежников. Уже многие бежали из города‚ ожидая его покорения с минуты на минуту. Но народ‚ напротив‚ как раз в этот момент вновь воспрянул духом: как только злонамеренные удалились‚ он приблизился к воротам с намерением открыть их и принять Цестия как благодетеля. Если бы он хоть еще немного продолжил осаду‚ он тотчас имел бы город в своей власти. Но я думаю‚ что по вине злых Бог уже тогда отвернулся от святыни и не дал поэтому войне окончиться в тот день.
7. Невзирая на отчаяние осажденных и настроение народа‚ Цестий вдруг велел солдатам отступить назад‚ отказался от всякой надежды на успех‚ хотя он никакой неудачи не потерпел‚ и самым неожиданным образом покинул город. Его внезапное отступление возвратило смелость разбойникам‚ которые напали на арьергард и убили массу всадников и пехоты. Ближайшую ночь Цестий провел в ставке на Скопе; но на следующий день он двинулся дальше‚ сам как будто маня за собой неприятеля. Последний еще раз уничтожил [200] заднее войско в походе и одновременно с тем обстреливал его со стороны дороги. Арьергард не осмеливался стать против своих преследователей‚ так как он считал‚ что их необычайно много‚ фланги также не были в состоянии отражать нападение‚ так как римляне были тяжело вооружены и опасались разорвать походную линию; иудеи‚ напротив‚ как они хорошо видели‚ были легко вооружены и вели нападение с большим воодушевлением. Так они должны были терпеть большие потери‚ не будучи в состоянии причинить со своей стороны какой-либо вред неприятелю. Поражаемые на всем пути и приводимые каждый раз в смятение‚ они падали массами. В числе многочисленных убитых были предводитель шестого легиона Приск‚ трибун Лонгин и начальник одного из конных эскадронов Эмилий Юкунд. С большим трудом‚ потеряв также большую часть своей поклажи‚ они достигли‚ наконец‚ прежнего лагеря – Гаваона. Цестий провел здесь в нерешительности два дня; когда на третий день число неприятеля еще больше увеличилось и все кругом кишело иудеями‚ он осознал‚ что его медлительность послужила ему только во вред и что дальнейшее пребывание на месте только умножит еще более число его врагов.
8. Чтобы ускорить бегство‚ он приказал уничтожить все‚ что может отягчать войско в пути. Были убиты поэтому мулы и вьючные животные‚ за исключением тех‚ которые носили орудия стрельбы и машины; последние они сохранили на случай надобности‚ а главным образом для того‚ чтобы они не попали в руки иудеев и не были ими обращены против римлян. После этого они выступили в Бет-Хорон. На открытом поле иудеи их меньше беспокоили; но каждый раз‚ когда им приходилось спускаться вниз по узким крутизнам‚ одна часть иудеев‚ быстро забегая вперед‚ загораживала им выход‚ другая часть сзади гнала их в лощину‚ а главная масса‚ растягиваясь по отлогим сторонам дороги‚ обдавала войско градом стрел. Тяжело было пехоте‚ не знавшей‚ как обороняться‚ но в еще большей опасности находилась конница: совершать спуск сомкнутыми рядами не дозволяла ей беспрерывная стрельба‚ но вместе с тем непроходимые крутизны мешали им набрасываться на неприятеля; с другой же стороны дороги зияли овраги и пропасти‚ в которые они падали при каждом неосторожном движении. Не имея‚ таким образом‚ возможности ни бежать‚ ни сопротивляться‚ они в своей нужде разражались громкими воплями и криками отчаяния. Им в ответ раздавались победные звуки‚ ликующие крики и призывы мщения иудеев. Немногого недоставало‚ чтобы они смяли всю армию Цестия; но [201] наступила ночь‚ и тогда римляне могли бежать в Бет-Хорон. Иудеи меж тем заняли все кругом и стали выжидать их выступления.
9. Отчаявшись в возможности открытого отступления. Цестий начал помышлять о тайном бегстве. С этой целью он избрал около четырехсот храбрейших солдат и расставил их вдоль шанцев с приказом водрузить на них полевые знаки лагерных караулов для того‚ чтобы заставить иудеев думать‚ что все войско находится еще в стане. Он же сам с остальным войском выступил втихомолку на тридцать стадий вперед. На следующий день‚ когда иудеи увидели римский стан покинутым‚ они напали на тех четырехсот‚ которые их обманули; поспешно расстреляли их и пустились в погоню за Цестием. Но последний в продолжение ночи выиграл довольно большое расстояние‚ а днем ускорил бегство до того‚ что солдаты в страхе и смятении оставили в дороге осадные и метательные машины‚ равно как и большую часть других орудий‚ которые достались иудеям и впоследствии употреблялись против их первоначальных обладателей‚ Иудеи гнались за римлянами до Антипатриды‚ но так как не застали уже их здесь‚ то возвратились назад‚ взяли с собой машины‚ ограбили трупы‚ собрали покинутую римлянами добычу и с победными песнями вступили в столицу. Сами они потеряли очень немного людей в то время‚ как римлян и их союзников они убили пять тысяч триста пеших солдат и триста восемьдесят всадников. Это совершилось на восьмой день диоса‚ в двенадцатом году царствования Нерона.
Глава двадцатая
Цестий отправляет посольство к Нерону. – Дамаскинцы перебивают живущих среди них иудеев. – Жители Иерусалима, возвратившись из погони за Цестием и восстановив внутри порядок, выбирают многих военачальников, в том числе также автора этой истории. – Кое-что об административной деятельности Иосифа.
1. После поражения Цестия многие знатные иудеи оставили город‚ точно так же‚ как спасаются с погибающего судна. Оба брата – Костобар и Саул{104} с Филиппом‚ сыном Иакима (он же был военачальником царя Агриппы)‚ бежали из города и отправились к Цестию. Как вместе с ними Антипа [202] был осажден в царском дворце и как он‚ отказавшись от бегства‚ был убит мятежниками – об этом мы расскажем в свое время. Цестий же послал Саула и его свиту‚ по их собственной просьбе‚ в Ахайю к Нерону с тем‚ чтобы они изложили пережитые ими самими бедствия и взвалили бы вину войны на Флора. Перенесением гнева Нерона на последнего он надеялся именно отвратить грозившую ему самому опасность.
2. Между тем жители Дамаска‚ узнав о гибели римлян‚ поспешили убить проживавших среди них иудеев. Подобно тому‚ как прежде они из подозрительности созвали раз иудеев на собрание в гимнасий‚ они решили‚ что и теперь‚ назначив такое же собрание‚ им легче всего будет осуществить задуманный план. Они только боялись своих жен‚ которые‚ за немногими исключениями‚ все преданы были иудейской вере. Они поэтому тщательно скрывали от них этот план‚ напали на стеснившихся на маленьком пространстве десять тысяч невооруженных иудеев и вырезали их всех за один час‚ не подвергаясь сами никакой опасности.
3. Когда преследователи Цестия возвратились в Иерусалим‚ они частью силой‚ частью убеждением заставили перейти на свою сторону находившихся еще в городе римских друзей и назначили собрание в храме с целью избрания нескольких полководцев для ведения войны. Избраны были Иосиф‚ сын Гориона‚ и первосвященник Анан с безграничной властью над городом и особым полномочием вновь исправить городские стены. Сына Симона‚ Элеазара‚ хотя он имел в своих руках отнятую у римлян добычу‚ похищенные у Цестия деньги‚ а равно и другие государственные суммы‚ они все-таки не хотели поставить во главе правления‚ так как они видели в нем властолюбивого человека‚ а преданные ему зелоты вели себя‚ как его телохранители. Немного спустя‚ однако‚ недостаток денежных средств и обворожительность Элеазара довели народ до того‚ что он подчинился ему как верховному повелителю.
4. Для Идумеи они избрали других полководцев‚ а именно: Иисуса‚ сына Сапфия – одного из первосвященников‚ и Элеазара‚ сына первосвященника Анания{105}. Прежнего идумейского начальника Нигра (по прозвищу Перейский‚ так как он происходил из лежавшей по ту сторону Иордана области Переи) они подчинили власти только что названных лиц. Остальная часть страны тоже не была забыта: в Иерихон послан был в качестве военачальника Иосиф‚ сын Симона‚ в Перею – Манассия; в округ Фамны – ессей Иоанн‚ которому были подчинены также Лидда‚ Иоппия и [203] Эммаус. Начальство над округами Гофны и Акрабатины получили Иоанн‚ сын Анания; над обеими частями Галилеи Иосиф‚ сын Маттафии{106}; к его же области была причислена Гамала – сильнейший город в том краю.
5. Каждый из остальных начальников управлял вверенной ему областью по своему личному усмотрению. Иосиф же‚ по прибытии в Галилею‚ старался главным образом обеспечить себе прежде всего расположение населения в том убеждении‚ что на этом пути он больше всего будет успевать даже при том условии‚ если счастье не будет ему сопутствовать. Он понял‚ что сильных он привлечет на свою сторону‚ если будет делить с ними власть‚ простую массу – если главнейшие мероприятия он будет осуществлять через коренных жителей и популярных среди населения лиц. В этих видах он избрал семьдесят старейших и почтеннейших мужей и поручил им управление всей Галилеей; в каждом же отдельном городе он организовал судебные учреждения из семи судей для незначительных тяжб‚ в то время‚ как более важные дела и уголовные процессы подлежали ведению самого Иосифа и упомянутых семидесяти.
6. Упорядочив таким образом юридические отношения в общинах‚ он приступил к мерам для ограждения внешней их безопасности. Так как он предвидел нападение римлян на Галилею‚ то укрепил подходящие места: Иотапату‚ Вирсаву{107}‚ Селамин‚ кроме того‚ Кафарекхон‚ Яфу‚ Сигон‚ так называемую Итавирийскую гору‚ Тарихею и Тивериаду. Далее он обвел окопами пещеры на берегу Генисаретского озера в так называемой Нижней Галилее‚ а в Верхней Галилее – Ахаварскую скалу‚Сеф‚ Ямниф и Мероф. В Гавлане он укрепил: Селевкию‚ Согану и Гамалу{108}; только сепфорийцам он предоставил самим обстроить свои стены‚ так как нашел их снабженными деньгами и вполне расположенными‚ по собственному побуждению‚ к войне{109}. Гисхалу точно таким же образом укрепил на свой собственный счет Иоанн‚ сын Леви‚ по приказанию Иосифа. В других работах по возведению укреплений он сам участвовал‚ оказывая им свое содействие или непосредственно руководя ими. Кроме того‚ он набрал в Галилее войско из более чем ста тысяч молодых людей и снабдил их старым оружием‚ как только можно было его собрать.
7. Убежденный в том‚ что римское войско обязано своей непобедимостью главным образом господствующему в нем духу дисциплины и постоянному обиходу с оружием‚ он должен был позаботиться об ознакомлении своего войска с [204] практическим учением; но так как он считал‚ что строгую дисциплину можно поддержать лишь большим числом предводителей‚ то он сформировал свое войско больше по образцу римского и назначил над ним многочисленных начальников. Солдат он разделил на маленькие корпусы и поставил их под команду предводителей каждого десятка‚ сотни и тысячи людей‚ а над этими предводителями стояли начальники больших отделений. Он обучал их передаче друг другу военных лозунгов‚ трубным сигналам к наступлению и отступлению‚ стягиванию и развертыванию флангов‚ дальше‚ – как побеждающая часть подает помощь другой части в случае стесненного положения последней‚ и всегда напоминал им о необходимости хранить присутствие духа и закалить себя телесно. Но чаще всего он для того‚ чтобы сделать их подготовленными к войне‚ рассказывал им при каждом удобном случае о прекрасном порядке в римском войске и ставил им на вид‚ что они будут иметь дело с людьми‚ которые благодаря своей телесной силе и мужеству покорили почти весь мир. Еще до начала войны‚ говорил он‚ он хочет испытать их военную дисциплину на том‚ оставят ли они привычные им пороки: воровство‚ разбойничество и хищничество‚ бесчестные поступки против их соотечественников и стремления наживаться за счет разорения своего ближнего; ибо для успеха войны чрезвычайно важно‚ чтобы солдаты принесли с собой чистую совесть‚ те же‚ которые из дому являются уже испорченными‚ имеют своим противником не только надвигающегося неприятеля‚ но и самого Бога.
8. С такими и другими напоминаниями он обращался к ним безустанно. Он имел уже вполне организованное войско из шестидесяти тысяч пехоты‚ двухсот пятидесяти всадников и‚ кроме этих сил‚ на которые возлагал главнейшие надежды‚ еще около четырех тысяч пятисот наемников. Шестьсот отборных солдат составляли его личную стражу. Все войско‚ за исключением наемников‚ без труда продовольствовалось городами‚ потому что каждый из перечисленных нами городов посылал на действительную службу только одну половину‚ а другую половину удерживал у себя для добывания средств на удовлетворение нужд первой‚ так что одни стояли под оружием‚ а другие употреблялись для различных работ и‚ снабжая вооруженных съестными припасами‚ взамен этого пользовались защитой‚ доставленной им последними. [205]
Глава двадцать первая
Иоанн из Гисхалы. – Его интриги против Иосифа и меры, принятые последним против них. – Иосиф вновь подчиняет себе несколько отпавших от него городов.
1. В то время‚ когда Иосиф вышеописанным образом правил Галилеей‚ против него объявился противник в лице сына Леви‚ Иоанна из Гисхалы – пронырливейшего и коварнейшего из влиятельных людей‚ который в гнусности не имел себе подобного. Вначале он был беден‚ и это отсутствие средств еще долгое время лежало камнем преткновения на пути его злодейства; но зато он всегда был готов солгать и в совершенстве владел искусством делать свою ложь правдоподобной; обман он считал добродетелью и пользовался им против лучших своих друзей. Он притворялся человеколюбивым‚ но в действительности был до крайности кровожаден из корыстолюбия; всегда он носился с высокими планами‚ но строил их всегда на своих гнусных плутовских проделках. Начав свою карьеру с обыкновенного разбойника‚ занимающегося своим ремеслом на собственный риск‚ он вскоре нашел себе товарищей‚ не уступавших ему в смелости‚ сначала немногих‚ а с течением времени все больше и больше. Он не принимал ни одного‚ которого можно было бы легко побороть‚ а выбирал себе исключительно людей‚ отличавшихся крепким телосложением‚ решимостью и военной опытностью. Так довел он свою шайку до четырехсот человек‚ состоявших большей частью из беглецов из области Тира и тамошних деревень. С ними он‚ грабя везде‚ шнырял по всей Галилее‚ возбуждая многих‚ находившихся в томительном ожидании предстоящей войны{110}.
2. Он мечтал уже о том‚ чтобы сделаться полководцем и носился с еще более широкими планами‚ только недостаток денег мешал их осуществлению. Видя‚ что Иосифу сильно нравится его деловитость‚ он сумел прежде всего склонить его на то‚ чтобы он ему доверил возобновление стен его родного города. Благодаря этому ему удалось наживаться за счет богачей. Затем он под ловко придуманным предлогом ограждения сирийских иудеев от употребления масла‚ не приготовленного иудеями‚ испросил у Иосифа право доставлять им этот продукт к границе. За тирийские монеты‚ равняющиеся четырем аттическим драхмам‚ он покупал четыре амфоры‚ а продавал по той же цене пол-амфоры. Галилея [206] вообще производила много масла‚ а тогда как раз имела хороший урожай‚ в то время как сирийцы терпели недостаток в масле. Поставляя им сам один огромные партии‚ он нажил себе известную сумму денег‚ употребленную им вскоре против того‚ который доставил ему эту прибыль. У него сложилось предположение‚ что если ему удастся низвергнуть Иосифа‚ то он сам получит начальство над Галилеей‚ а потому он приказал подчиненным ему разбойникам настойчивее преследовать свое разбойничье ремесло в надежде‚ что при волнениях и беспорядках‚ которые подымутся во многих местах‚ каким-нибудь изменническим путем убить полководца‚ когда тот поспешит на помощь стране‚ или же если он будет остерегаться разбойников‚ то очернить его в глазах населения. Затем он распространял молву‚ будто Иосиф только и помышляет о том‚ чтобы все предать римлянам‚ и многими подобными происками добивался падения последнего.
3. В это время несколько молодых людей из деревни Дабаритты‚ принадлежавшие к наблюдательному корпусу на Большой равнине‚ напали на управляющего Агриппы и Береники‚ Птолемея‚ и отняли у него весь багаж‚ заключавший в себе‚ между прочим‚ немало дорогих тканей‚ массу серебряных бокалов и шестьсот золотых слитков. Так как они не могли утаить награбленное‚ то доставили все Иосифу в Тарихею. Последний порицал их насильственный образ действий против царских особ и отдал все‚ что они ему принесли‚ на сохранение богатейшему тарихейскому гражданину Энею с намерением при удобном случае переслать это собственникам. Это‚ однако‚ накликало на него большую беду. Участники в грабеже‚ в досаде на то‚ что им ничего не досталось от добычи‚ проникнув также в намерение Иосифа ценою их трудов оказать услугу царской чете‚ еще в ту же ночь побежали в свои деревни и повсюду изображали Иосифа как изменника. Они подняли на ноги также и ближайшие города‚ так что к утру на него нахлынуло сто тысяч вооруженных воинов. Они собрались в тарихейский ипподром‚ где было произнесено много страстных речей против Иосифа. Одни кричали‚ что нужно отрешить от должности изменника‚ другие – чтобы предали его сожжению. Иоанн и вместе с ним Иисус‚ сын Сапфия‚ тогдашний начальник Тивериады‚ все больше раздували ярость толпы. Друзья и телохранители Иосифа‚ за исключением четырех‚ разбежались все от страха перед нападением толпы. Он сам еще спал‚ когда уже был подложен огонь; затем он поднялся и хотя оставшиеся при нем четыре телохранителя советовали ему бежать‚ он все-таки‚ [207] не страшась ни покинутого своего положения‚ ни многочисленности врагов‚ выскочил к толпе в изорванном платье‚ с покрытой прахом головой‚ закинутыми за спину руками и привязанным сзади к шее своим собственным мечом. Это возбудило сожаление дружественно расположенных к нему людей‚ в особенности жителей Тарихеи; те же‚ которые прибыли из деревень и ближайших окрестностей и были озлоблены против него‚ поносили его и требовали‚ чтобы он немедленно выдал сокровища‚ составляющие общественное достояние‚ и сознался бы в своих изменнических связях. Вид‚ в котором он предстал перед ними‚ породил именно в них мнение‚ что он не намерен отрицать возникшие против него подозрения и прибег ко всем этим средствам‚ способным возбудить жалость‚ для того‚ чтобы вымолить прощение. Но в действительности обнаруженная им полная смиренность была только прелюдией к задуманной им военной хитрости‚ и только для того‚ чтобы раздвоить негодовавшую против него толпу по предмету ее злобы‚ он обещал им во всем признаться. Когда он получил позволение говорить‚ он произнес: Эти сокровища я не имел в виду ни послать к Агриппе‚ ни присвоить себе‚ ибо никогда я не буду считать своим другом нашего противника или личной выгодой то‚ что вредит нашим общим интересам. Но я видел‚ что ваш город‚ о граждане Тарихеи‚ в высшей степени нуждается в защите и не имеет никаких запасных денег для сооружения его стен – вот почему я решил из боязни перед тивериадцами и другими городами‚ претендующими на эту добычу‚ сохранить втайне этот клад для того‚ чтобы на эти средства выстроить вам стену. Если вы этого не одобряете‚ то я прикажу принести сюда добытое добро и отдам его на разграбление; если же я имел в виду вашу пользу‚ то казните вашего благодетеля!»
4. Тарихеяне ответили на это громкими одобрениями‚ тивериадцы же и другие ругали и угрожали. Обе части оставили Иосифа в стороне и затеяли спор между собой. Опираясь на тарихеян‚ которых он склонил в свою пользу‚ а их было около сорока тысяч‚ он уже смелее заговорил с толпой и строго укорял ее в поспешности. Что касается спорных денег‚ заключил он‚ то прежде всего он укрепит на них Тарихею‚ но и для остальных городов будут приняты меры безопасности; они не будут терпеть недостаток в деньгах‚ если только они соединятся против тех‚ для борьбы с которыми нужно собрать эти деньги‚ а не восстанут против того‚ который их доставляет.
5. Тогда удалилась та часть толпы‚ которая видела себя [208] обманутой в своих надеждах‚ хотя все еще озлобленная; две тысячи вооруженных все-таки напали на него и с угрозами окружили дом‚ в который он еще вовремя спасся бегством. Против них Иосиф опять употребил другую хитрость. Он взошел на крышу‚ дал знак рукой‚ чтобы они замолчали‚ и сказал; «Я‚ собственно‚ не знаю‚ в чем состоит ваше желание‚ ибо я вас не могу понять‚ когда вы все вместе кричите. Но я готов сделать все‚ что от меня потребуют‚ если вы нескольких из своей среды пошлете ко мне в дом для того‚ чтобы я мог спокойно объясниться с ними». По этому предложению к нему зашли знатнейшие из них вместе с зачинщиками. Иосиф приказал потащить их в самый отдаленный угол его дома и при закрытых дверях бичевать их до тех пор‚ пока не обнажатся их внутренности. Толпа в это время стояла на улице и полагала‚ что продолжительные переговоры так долго задерживают депутатов. Иосиф же велел внезапно распахнуть двери и выбросить вон на улицу обагренных кровью людей{111}. Этот вид нагнал такой страх на угрожавшую толпу‚ что она бросила оружие и побежала прочь.