Страница:
Еще не пришло время ранней тьмы, когда Смотритель Нэсс кринну Ташнэт вау Ниммат отыскала Директора Вамре в темной нише Зала единения. Заметив в дверях ее мускулистую фигуру, Директор обвел взглядом темные своды зала, поморщился и поглубже зарылся в груду дехабий. Воздух был наполнен ароматом така, напоминая о доме. Вдыхая его, Вамре чувствовал себя гораздо лучше. Ссора с давешним юнцом-выскочкой уже наполовину забылась… хотя, пожалуй, все-таки надо подать протест главнокомандующему Каулу.
Нэсс, скорее всего, собирается сообщить, что план в очередной раз не выполнен — как всегда, на какие-нибудь пару процентов. Или о том, что группа рабочих-туземцев сбежала — как всегда, прихватив какой-нибудь пустяковый образец технологий джао. Эта Нэсс всегда так аккуратна… Но сейчас его рабочий день уже закончился, а по окончании рабочего дня у него полностью пропадал интерес к работе.
Через мгновение Нэсс тоже заметила Директора и подошла. Право, с таким благородным ваи камити занимать столь скромный пост… Нелепость. Будучи подчиненной Вамре, Нэсс была отпрыском Ниммата — кочена с куда более благоприятными связями, чем у Кэнну. Впрочем, стоило ли удивляться? То же самое можно сказать про большинство коченов.
Смотритель устроилась на куче поношенных дехабий с такой грацией, словно весила не больше новорожденного детеныша. Не обращая внимания на взгляды и шепот остальных присутствующих, она слегка склонилась в позе «сожаление-и-искренность».
— Офицером, с которым вы спорили сегодня, был наш новый Субкомендант Эйлле кринну ава Плутрак.
Директор сделал судорожное движение, словно хотел встать, потом превратился в статую. Даже его вибрисы не шевелились.
— Плутрак?!
— Вот именно.
Взгляд Нэсс оставался бесстрастным, глаза мягко отливали зеленью, поза не изменилась ни на йоту. В малейшем движении ее ушей чувствовалось классическое воспитание — воспитание, которое могут получить лишь отпрыски Изначальных коченов и при котором тебе уже не надо делать усилий, чтобы двигаться изящно.
— Если помните, — продолжала она, — я просила вас выйти со мной наружу, чтобы сообщить вам об этом…
Директору стало не по себе. И с каждым словом Нэсс это ощущение неуклонно усиливалось.
— Как мне сказали, он — намт камити, самый достойный представитель своего поколения. Некоторое время назад мне была оказана высокая честь: меня перевели в его личное подчинение.
Очевидно, она исполнила все, что диктует витрик, потому что встала и покинула зал, предоставив своему бывшему начальнику лежать в своем темном уголке, размышлять, слушая разговоры окружающих, и вдыхать ароматный дымок, поднимающийся над жаровней, на которой лежала веточка привозного така.
Перевели в личное подчинение Субкоменданта?! Вамре едва сдержал стон. Они с Нэсс всегда плохо уживались — а тогда обстановка была не столь накаленной. Теперь с ней и вовсе будет не сладить. Когда за ее спиной стоит такой высокий авторитет, как отпрыск Плутрака, нетрудно догадаться, кто будет на самом деле управлять заводом.
Но сейчас нужно позаботиться кое о чем более важном, чем отношения с Нэсс. Вамре попытался вспомнить, что наговорил тогда в цеху и что ему ответил ава Плутрак. Да, на щеках у этого юноши нет ни одной полосы… но как можно было проглядеть такой ваи камити?! А его фрагта… Такой строгий, чопорный и преисполненный чувства долга… Одного его присутствия было достаточно, чтобы понять, что здесь что-то не так. Ни у одного офицера из младшего кочена — и тем более из тэйфа — не может быть фрагты. Где были его глаза и уши?! Где был его разум?!
Ясно, что необходимо принести извинения, пока не поздно. Вэллт, его кочен, ничем не успел прославиться. Другие кочены редко отвечали на его предложения вступить в союз — и еще реже отвечали согласием. Немногим лучше было положение Исконного кочена Кэнну, к которому принадлежал Вэллт. А теперь своим безрассудством он нанес вред всем отпрыскам своего кочена — и нынешним, и будущим. Теперь каждый раз, услышав их имена, этот Плутрак будет вспоминать его, Вамре. И непременно посоветует другим отвернуться от них. И не только этот ава Плутрак. Так будут поступать все, кто связан с Плутраком, а таких множество. Нет больше кочена, который достиг бы таких высот в искусстве единения. А все эта «утонченность Плутрака»… Лишь могучий и многочисленный Нарво может заявлять, что равен Плутраку. Но ни один джао — за исключением отпрысков родственных и союзных коченов — не разделяет этого мнения.
Вамре поднялся и направился к выходу. Его штаны источали запах така. Полная тьма еще не наступила. Возможно, он успеет переговорить с ава Плутраком, если только тот не погрузился в дремоту.
Родственники смотрели ему вслед. Кое-кто из них даже слышал разговор краем уха. Но никто не выразил готовность пойти с ним и попытаться спасти то, что, похоже, было погублено безвозвратно.
Слушая отпрысков Бинната, Эйлле принял строгий, почти суровый вид, сложив руки в позе «спокойствие-и-внимание», что оказалось весьма благотворным. Безымянная телохранительница притаилась где-то на периферии. Однако до нее, кажется, уже дошло, что даже Талли, чей статус еще ниже, чем у нее, тоже находится в личном подчинении Эйлле, и постепенно начинала приходить в себя. Яут стоял у дальней стены, его вибрисы шевелились, словно он вынюхивал добычу.
Его собеседники — один был мужской особью, другой женской, — расположились в креслах перед столом. Трехмерную схему внутреннего устройства человеческой подводной лодки Эйлле хотел убрать, но заметил их неподдельный интерес и передумал. Теперь это переплетение цветных линий и полупрозрачных поверхностей медленно вращалось над столом, отражаясь в гладкой поверхности столешницы и время от времени разбрасывая яркие блики.
Женская особь была выше ростом и пока сидела неподвижно. Ее спутник, плотно сбитый, с несколькими блестящими драмами с наветренной стороны, наклонился вперед, каждым изгибом суставов выражая «готовность-быть-откровенным».
— Ваш фрагта сказал, что вас интересует Чикагское сражение, Субкомендант.
Ни утонченности, ни манер, подумал Эйлле. Просто старый боец, готовый ответить за ошибки и не желающий играть по сложным правилам витрик. Можно не сомневаться: из-за этого его и не продвигают по службе.
— Именно так, — ответил он, принимая позу «внимание» — без какой-либо дополнительной окраски. — Что вы можете сказать о войсках людей?
— Они сражались как дикие звери, — воспоминания зажгли в глазах ветерана зеленое пламя. — Очень хитрые, но недостаточно умные, чтобы понять, когда следует признать поражение. Мы постоянно давали им возможность сдаться, но они продолжали атаковать. Они шли в бой сотнями — опытные и новички, старые и молодые — и сражались даже после того, как это теряло смысл. Нам приходилось уничтожать их, разрушать их технику и объекты — даже мосты и дороги. Нам даже приходилось убивать их детенышей! Но они не оставили нам выбора, потому что не желали сдаваться.
Самка поежилась, словно ей стало не по себе.
— С ними было очень тяжело иметь дело, потому что они совершенно непрактичны, — негромко проговорила она. — У них есть специальное название для такого поведения: «фанатизм». Когда нам удавалось захватить в плен их воинов, они отказывались есть и умирали от голода. А иногда — правда, не слишком часто, — убивали себя и друг друга, и даже собственное потомство. Только бы не попасть к нам.
Она перевела взгляд на схему подлодки и смолкла. Изумрудные плоскости переливались, под ними мигали красные огоньки, которые обозначали местонахождение командных пунктов. Эйлле нарушил молчание.
— А что вы можете сказать о джинау?
— Они очень способные, сэр, — сказал отпрыск мужского пола. — Но никогда не поймешь, можно ли им доверять. На самом деле, они очень непостоянны. Порой мне кажется, что причина этому — их повышенная сообразительность.
— И все же у них есть чувство долга, — задумчиво произнес Эйлле. — Я сам был свидетелем тому, как некоторые из них отважились спорить с Директором завода — только из-за того, что хотели «сделать работу как следует».
— Не все так просто, — возразил ава Биннат. — Люди очень изворотливы и часто лгут.
— Если они хотят что-то получить, то скажут вам все, что угодно, — подхватила его спутница. — Они могут даже поклясться, а потом все равно поступят как заблагорассудится. Поначалу многие джао поплатились жизнью за то, что этого не знали.
— Я как раз хочу проверить их слова. Люди утверждали, что наши лазеры оказались неэффективны. От них можно было защититься достаточно примитивным способом — рассеивая в воздухе всевозможные мелкие частицы.
— Во время наземных боевых действий так и было. Это правда. И еще правда в том, что их собственное оружие часто оказывалось куда более эффективным.
— Кто-нибудь проводил расследование этой ситуации — тогда или позже?
— Мне об этом неизвестно, — ава Биннат покосился на свою родственницу, и та шевельнула уцелевшим ухом, подтверждая его слова. — В конце концов, мы победили.
— Понимаю…
На миг Эйлле позволил своим вибрисам поникнуть, но вовремя понял, что выражение «подозреваю-недальновидность» может оказаться слишком резким, и тактично изобразил «ожи-даю-развития-событий». Потом встретил взгляд Яута и заметил в его позе оттенок сдержанного интереса.
— Ты хотел задать вопрос, фрагта Яут?
— Да, — Яут шагнул вперед. — Как часто джао отказываются от своей техники и используют вместо нее человеческую?
Прекрасный вопрос, подумал Эйлле. Ему такое почему-то не пришло в голову.
Отпрыски Бинната переглянулись, потом женская особь неохотно проговорила:
— Такое действительно случалось. Время от времени. Ее спутник вскочил, словно его подбросило, и мгновенно оказался в позе «крайнее-изумление-и-насмешка».
— «Время от времени»?! Лучше сказать: «как только выпадал случай»! Нет, не спорю, случай выпадал редко — по крайней мере, на моей памяти. Думаю, дело только в том, что мы не помещаемся в их танки. Но мы применяли всю артиллерию, до последней единицы, которая попадала к нам в руки, как только научились ей пользоваться.
Яут пристально посмотрел на него. Эйлле был уверен, что его фрагта не ограничится одним вопросом, но тот, помедлив мгновение, вновь отступил к стене. Ясно, что ему было о чем поговорить с этими отпрысками кочена… но не здесь и не сейчас, не в присутствии своего воспитанника.
Эйлле не рассердился. Хороший фрагта вполне может взять инициативу в свои руки и выбирать методы по своему усмотрению. К тому же доверие к отпрыскам коченов и тэйфов, входящих в кочен Плутрак, было не последним из того, что способствовало его возвышению.
В этот момент дверное поле рассеялось, и на пороге появился еще один джао. Эйлле прищурился, рассматривая новоприбывшего, пока не вспомнил, где видел этот ваи камити.
— Директор Вамре? — сказал он, на всякий случай, принимая нейтральную позу.
— Я… — весь вид директора излучал простодушное страдание. — У меня было столько хлопот, я прослушал сегодняшнюю сводку… Я не знал!..
Ошарашенные, отпрыски Бинната отступили к дальней стене, в тень. У Яута дернулись кончики ушей. Казалось, даже Талли понял, насколько потрясен директор.
— Не знал?! — беспомощно переспросил Эйлле.
— Я не знал, что вы ава Плутрак!!!
— Плутрак — весьма многочисленный кочен. Никто не ожидал, что вы будете знакомы со всеми его отпрысками. Это было бы странно.
— Но я не знал о вашем назначении! — Вамре кринну Вэллт вау Кэнну сделал несколько шагов вперед, и его взгляд неожиданно наткнулся на ветеранов-джао, которые с изумлением взирали на эту сцену. Вид отпрысков другого кочена, Даже не столь славного, заставил директора подтянуться.
— Я хотел сказать — о том, что вы прибыли на Землю. Хотя обязан был знать.
— Об этой планете рассказывают много интересного, и при этом она достаточно изолирована от остального мира, — возразил Эйлле. — Плутрак захотел получить информацию из первых рук. Вот почему я получил это назначение.
— Я был с вами неучитив, — не отставал Вамре. — Если бы я знал…
Эйлле не удержался. Его тело само приняло позу «холод-ность-и-возмущение».
— Суждение может быть верным или неверным, и какая разница, кто его высказывает? Почему отпрыску Плутрака вы должны говорить одно, а остальным — другое? Правда есть правда.
— Но я высказался, не выслушав вас! Я решил, что вы просто наглый юнец! Но в таком великом кочене, как Плутрак, не может быть наглецов. Раз вы поддержали людей, у вас были на то причины…
— Плутрак — это кочен, а не особь, — раздраженно ответил Эйлле. — Поэтому его действия весьма разнообразны и не всегда удачны. Но в данном случае я не вижу наглости в предложении хотя бы выслушать, что люди думают о реконструкции, которую мы проводим. Они многого достигли собственными силами задолго до нашего появления. И, уверен, лучше нас разбираются в достоинствах и недостатках собственной техники.
Вамре склонил голову. Было видно, с каким трудом он сдерживает себя.
— Ава Плутрак… Полагаю, со временем вы лучше узнаете людей, и ваше мнение изменится. Это коварные и обидчивые твари, они не забывают о своем поражении и вполне могут дезинформировать вас только для того, чтобы отомстить.
Талли фыркнул из своего угла и принял характерную позу — прямая спина, руки сплетены на груди. Яут раздул ноздри, но промолчал.
Эйлле откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на переполошенного директора.
— Я учту ваш совет, Директор Вамре. Благодарю вас за то, что вы были столь любезны и посетили меня в столь позднее время солнечного цикла, чтобы сообщить мне ценную информацию.
И непринужденно изобразил «внимание-и-утомление» — очень сложную позу, которую невозможно принять с должным изяществом без длительных тренировок. Он мысленно поблагодарил своих учителей. Теперь на это хватало времени между двумя вдохами.
Вамре уныло посмотрел на Субкоменданта, и его вибрисы обвисли.
. — Пусть все и всегда внемлют вашим словам, — изрек он .. — Пусть все ищут вашего внимания.
Решив, что сумел напоследок позаботиться о своих интересах, Директор повернулся и вышел.
Яут задумчиво посмотрел ему вслед.
— Это было любопытно, — просто сказал он.
Отпрыски Бинната вышли на свет. Наклон их ушей выдавал замешательство, которое у мужской особи приняло оттенок явного презрения. Похоже, они знали Вамре и были о нем невысокого мнения.
— Мы тоже хотим удалиться, Субкомендант Эйлле, — произнесла его спутница, — если вы в нас больше не нуждаетесь.
— Мне было полезно узнать ваше мнение, — ответил Эйлле. — Я надеюсь, что могу рассчитывать на Биннат, если мне понадобится дополнительная информация. Как и мой фрагта.
— Для нас будет большой радостью принести вам пользу, — подхватил ава Биннат. — Можете обращаться к нам в любое время. С вашего позволения?..
Эйлле наморщил нос в знак согласия, и ветераны покинули комнату.
Оказавшись снаружи, они переглянулись.
— Это опасные воды, — пробормотала Эммет. — Когда Нар-во и Плутрак оказываются рядом, младшие кочены рискуют попасть в водоворот.
Ее спутник был настроен более оптимистично.
— Это так. Но этот мир нуждается в очищении. И тебе это известно не хуже, чем мне. Нарво потеряли…
И осекся. При всей своей прямоте и смелости, он пока не был готов произнести такое вслух.
Но кое-что все-таки выяснилось. Джао вовсе не так едины, как считалось раньше. У них бывают споры и глубокие внутренние разногласия… Об этом никто даже не подозревал — ни Роб Уайли, ни он сам. Этот молодой Плутрак, похоже, скоро устроит всем хорошую встряску. Так что он, Гейб Талли, поторопился строить планы побега. Если он останется, то принесет куда больше пользы. До сих пор Эйлле не выказывал намерения устроить ему допрос, ограничившись той единственной угрозой. Что-то подсказывало Талли, что по каким-то неизвестным ему причинам юный субкомендант не будет его пытать. «Воспитывать» — да, но какой бы смысл джао ни вкладывали в это слово, оно не имеет отношения к тому, что люди называют «допрос с пристрастием».
Так что придется поиграть в шпионов, Гейб Талли. И признайся честно, это самое интересное из всего, чем тебе до сих пор приходилось заниматься.
Эйлле поднялся. В то же мгновение его новая телохрани-тельница встала и направилась к двери.
Яут повелительно кивнул Талли.
— Идем! — бросил он.
Талли вспылил, но почти мгновенно заставил себя успокоиться. Ты же шпион, черт возьми! Будь хорошим мальчиком.
Он энергично зашагал туда, куда вели его трое джао, которые шли следом — на первый этаж, потом через все здание, к выходу, где уже ждала машина. Талли уже знал, что сядет рядом с водителем. Все это время телохранительница плелась в хвосте. Она тоже была в «подчинении» у Эйлле. Непонятно, что это означало, но вид у нее был столь же счастливый, как и у Талли.
Солнце уже село, сгущались сумерки, и горизонт напоминал широкую полосу раскаленного железа, которая понемногу остывала. На деревьях трещали цикады, а с юга доносился шум прибоя. Должно быть, со стороны моря надвигается шторм. Воздух был жарким и почти неподвижным, машина нагрелась на солнце, а о кондиционере оставалось только мечтать: джао спокойно переносили жару и холод и не нуждались в подобной роскоши. Правда, люди, которые были вынуждены находиться рядом, подобной выносливостью не обладали. Талли откинулся назад, подставляя лицо хлесткому горячему ветру, чтобы хоть как-то освежиться.
Водитель остановился перед квартирой Эйлле и проворно выскочил наружу, чтобы распахнуть перед субкомендантом дверцу.
— Я вам понадоблюсь сегодня вечером, сэр? — спросил он, когда джао покинули салон. Эйлле небрежно махнул рукой.
— Возможно. Ждите дальнейших распоряжений. Водитель кивнул, забрался на свое сиденье и устроился поудобнее.
Талли смотрел, как джао отключили дверное поле и прошли внутрь. Как они живут в таких домах? Ни одного угла, ни одной прямой линии… Неважно. Главное — похоже, никто пока не заметил, что он отстал.
— Дэнверс, — Талли шагнул к машине. — Сделай одолжение, передай ребятам весточку. Я не хочу, чтобы они думали, что я просто исчез.
Водитель прищурился, посмотрел на него и зевнул.
— Если субкомендант сочтет нужным поставить их в известность, то сам им сообщит.
— Черт возьми! — Талли вцепился в раскаленную дверцу. — Меня же объявят дезертиром!
В любую секунду эта гадость у него на запястье может заработать, и тогда мало не покажется. В прошлый раз ощущение было такое, словно мозги закипают. Так что некогда тянуть.
— Талли, — лениво проговорил водитель, — ты болван. Ты до сих пор ничего не понял? Он — Плутрак. И ты перешел в его личное подчинение. Если мне память не изменяет, такого вЩ никогда не было. А ты беспокоишься из-за какой-то фиг— Ей-богу, я бы дорого дал, чтобы оказаться на твоем месте.
— «Подчинение!» — презрительно фыркнул Талли и тут же вздрогнул: браслет предупреждающе запищал.
— Вот за это ты дорого бы дал? — Талли сунул свое окольцованное запястье под нос Дэнверсу. — За то, чтобы стать рабом?!
Водитель недоуменно нахмурился.
— Ты же джинау! Ты что, не знал, на что подписываешься? А если знал, то какого черта — тебя, кажется, никто за уши не тянул!
И в этот миг запястье пронзила нестерпимая боль. Она пробежала по нервам, как электрический ток, залила мозг, и перед глазами как будто взорвалась сверхновая. Талли заорал и рухнул на колени, ослепленный и оглушенный одновременно. И тут боль схлынула — не совсем, ровно настолько, чтобы у него хватило сил подняться на ноги. Сделав несколько неверных шагов, Талли ввалился в дверной проем.
Там он привалился к стене и несколько секунд мог только дышать. По лицу градом катился пот. Господи, сколько еще это продлится… Сколько его будут таскать на цепочке, как какого-то паршивого пуделя…
Полномочный помощник подробно доложил обо всех перемещениях и действиях нового Субкоменданта за последний день. Приняв рапорт, Главнокомандующий Каул кринну ава Дэно вразвалку прошелся по своей просторной комнате. Его поза выражала подозрение — выражала грубо, но именно это доставляло ему особенное удовольствие.
Мастеров поз кочена Дэно, которые когда-то обучали Каула, это зрелище повергло бы в ужас. Однако Главнокомандующий уже давно обнаружил, что вульгарные позы как ничто другое помогают снять напряжение. Когда он находился в обществе других джао, малейшее его движение отвечало самым высоким стандартам. Но наедине с собой он все чаще позволял себе расслабиться.
Возможно, причиной тому была необходимость постоянно иметь дело с туземцами. Эти дикари имели весьма смутное представление о Языке тела и лишь небольшое число стандартизированных поз. Неудивительно! Ведь столь же смутное представление они имели и об обучении и воспитании. Их лети росли сами по себе, обучались самостоятельно и выходили ясизнь с тем, чего успевали нахвататься. Так можно ли надеяться, что когда-нибудь они научатся вести себя пристойно?!
Главнокомандующий рухнул в кресло и мрачно уставился на голографическую карту галактики, на которой отображались последние передвижения Экхат. Карта медленно вращалась над столом. Системы, в которых шла война, мерцали красным. Те над которыми нависла угроза вторжения, были обозначены синим, а янтарным — те, куда Экхат пока не добрались. Пока. И снова плохие новости — в последнее время других не поступало. Если Свора Эбезона не пришлет помощь в ближайшее время, то этой звездной системе конец. Каул пока тешил себя надеждой, что Гончие все-таки подоспеют вовремя и сумеют создать перевес. На систему Земли, потенциальный источник ресурсов, тоже поначалу возлагали надежды… которые так и остались надеждами из-за упрямства туземцев. Про флот джао и говорить не приходится: война с Экхат идет на многих фронтах, и эскадры рассеяны по всей Галактике.
Но какой смысл размышлять о том, что ты все равно не в состоянии изменить? Сейчас появилась еще одна проблема — его новый заместитель, ава Плутрак. Юноша ведет себя очень странно. Говорят, что он — намт калшти, или, во всяком случае, из тех, кого называют «перспективным». Но почему он так много времени проводит в компании людей? Этого Каул никак не ожидал. Несомненно, Плутрак прислал его сюда повредить репутации Нарво. Но как Эйлле кринну ава Плутрак собирается расширять связи своего кочена, если почти не общается с другими джао?
При этом его фрагта выглядел вполне достойно. Может быть, они послали сюда этого юнца вовсе не для того, чтобы унизить Нарво? Возможно… Каул поймал себя на том, что стискивает кулаки в порыве постыдного злорадства. Возможно, его не послали, а сослали на Землю, потому что он не оправдал их ожиданий. Возможно, он не смог или не захотел соответствовать высоким стандартам Плутрака. Возможно, старейшины решили, что единственная для него возможность принести пользу — это отправиться на беспокойную Землю, ВДе Нарво сотрет его в порошок. Можно не сомневаться, что после такого прецедента конфликт двух коченов перейдет в форму открытого столкновения.
Нет… Нет. Здесь что-то не так. Подобная тактика совершенно не в стиле Плутрака — слишком просто, слишком прямо. Скорее, так стал бы действовать Нарво и почти наверняка — Дэно. Родной кочен Каула был последователем основной доктрины Нарво: если есть возможность — не искать окольных путей. Именно поэтому эти кочены так часто становились союзниками.
Каул вновь зашагал по комнате.
Каким образом можно использовать эту ситуацию с пользой для Дэно? В настоящий момент Эйлле — единственный отпрыск Плутрака на планете. Но можно не сомневаться: отпрысков многочисленных коченов, входящих в Плутрак, можно встретить повсюду, на всех постах… в том числе и самых высоких. Так и должно быть у многочисленного и славного кочена.
Если Эйлле постигнет неудача, Плутрак будет об этом немедленно извещен, причем по неофициальным каналам. И тогда не исключено, что старейшины поверят словам Каула и решат установить связь с Дэно, о чем прежде нельзя было и мечтать. Такой поворот событий будет весьма на пользу его родному кочену. Разумеется, Нарво — давние союзники Дэно, и в этом вопросе легкомыслие недопустимо. Но это неравный союз. При всей своей многочисленности Дэно не сможет противостоять военной мощи Нарво, если Изначальный кочен захочет проявить свою власть. Да, Дэно все еще сохраняет за собой статус Изначального кочена — но надолго ли это? Если ситуация не изменится, с течением времени он будет поглощен Нарво.
Осторожнее, напомнил себе Каул и на миг замер в позе «крайняя-усталость», исполненной подчеркнуто вульгарно. Вся власть и сила, которой Нарво обладают на Земле, сосредоточена в руках Оппака. И ни один из отпрысков его кочена, который оказался бы на его месте, не применял эту силу быстрее и жестче. А значит, ничто не должно указывать — и даже намекать! — на то, что Каул каким-то образом ищет пути связи с Плутраком! Как бы это ни было неестественно для выходца из Дэно, придется действовать тонко… нет, утонченно, как отпрыск Плутрака. Установить связи с Плутраком, подорвав авторитет его же отпрыска… Да, если Оппак это заметит, то будет только рад.
Нэсс, скорее всего, собирается сообщить, что план в очередной раз не выполнен — как всегда, на какие-нибудь пару процентов. Или о том, что группа рабочих-туземцев сбежала — как всегда, прихватив какой-нибудь пустяковый образец технологий джао. Эта Нэсс всегда так аккуратна… Но сейчас его рабочий день уже закончился, а по окончании рабочего дня у него полностью пропадал интерес к работе.
Через мгновение Нэсс тоже заметила Директора и подошла. Право, с таким благородным ваи камити занимать столь скромный пост… Нелепость. Будучи подчиненной Вамре, Нэсс была отпрыском Ниммата — кочена с куда более благоприятными связями, чем у Кэнну. Впрочем, стоило ли удивляться? То же самое можно сказать про большинство коченов.
Смотритель устроилась на куче поношенных дехабий с такой грацией, словно весила не больше новорожденного детеныша. Не обращая внимания на взгляды и шепот остальных присутствующих, она слегка склонилась в позе «сожаление-и-искренность».
— Офицером, с которым вы спорили сегодня, был наш новый Субкомендант Эйлле кринну ава Плутрак.
Директор сделал судорожное движение, словно хотел встать, потом превратился в статую. Даже его вибрисы не шевелились.
— Плутрак?!
— Вот именно.
Взгляд Нэсс оставался бесстрастным, глаза мягко отливали зеленью, поза не изменилась ни на йоту. В малейшем движении ее ушей чувствовалось классическое воспитание — воспитание, которое могут получить лишь отпрыски Изначальных коченов и при котором тебе уже не надо делать усилий, чтобы двигаться изящно.
— Если помните, — продолжала она, — я просила вас выйти со мной наружу, чтобы сообщить вам об этом…
Директору стало не по себе. И с каждым словом Нэсс это ощущение неуклонно усиливалось.
— Как мне сказали, он — намт камити, самый достойный представитель своего поколения. Некоторое время назад мне была оказана высокая честь: меня перевели в его личное подчинение.
Очевидно, она исполнила все, что диктует витрик, потому что встала и покинула зал, предоставив своему бывшему начальнику лежать в своем темном уголке, размышлять, слушая разговоры окружающих, и вдыхать ароматный дымок, поднимающийся над жаровней, на которой лежала веточка привозного така.
Перевели в личное подчинение Субкоменданта?! Вамре едва сдержал стон. Они с Нэсс всегда плохо уживались — а тогда обстановка была не столь накаленной. Теперь с ней и вовсе будет не сладить. Когда за ее спиной стоит такой высокий авторитет, как отпрыск Плутрака, нетрудно догадаться, кто будет на самом деле управлять заводом.
Но сейчас нужно позаботиться кое о чем более важном, чем отношения с Нэсс. Вамре попытался вспомнить, что наговорил тогда в цеху и что ему ответил ава Плутрак. Да, на щеках у этого юноши нет ни одной полосы… но как можно было проглядеть такой ваи камити?! А его фрагта… Такой строгий, чопорный и преисполненный чувства долга… Одного его присутствия было достаточно, чтобы понять, что здесь что-то не так. Ни у одного офицера из младшего кочена — и тем более из тэйфа — не может быть фрагты. Где были его глаза и уши?! Где был его разум?!
Ясно, что необходимо принести извинения, пока не поздно. Вэллт, его кочен, ничем не успел прославиться. Другие кочены редко отвечали на его предложения вступить в союз — и еще реже отвечали согласием. Немногим лучше было положение Исконного кочена Кэнну, к которому принадлежал Вэллт. А теперь своим безрассудством он нанес вред всем отпрыскам своего кочена — и нынешним, и будущим. Теперь каждый раз, услышав их имена, этот Плутрак будет вспоминать его, Вамре. И непременно посоветует другим отвернуться от них. И не только этот ава Плутрак. Так будут поступать все, кто связан с Плутраком, а таких множество. Нет больше кочена, который достиг бы таких высот в искусстве единения. А все эта «утонченность Плутрака»… Лишь могучий и многочисленный Нарво может заявлять, что равен Плутраку. Но ни один джао — за исключением отпрысков родственных и союзных коченов — не разделяет этого мнения.
Вамре поднялся и направился к выходу. Его штаны источали запах така. Полная тьма еще не наступила. Возможно, он успеет переговорить с ава Плутраком, если только тот не погрузился в дремоту.
Родственники смотрели ему вслед. Кое-кто из них даже слышал разговор краем уха. Но никто не выразил готовность пойти с ним и попытаться спасти то, что, похоже, было погублено безвозвратно.
Слушая отпрысков Бинната, Эйлле принял строгий, почти суровый вид, сложив руки в позе «спокойствие-и-внимание», что оказалось весьма благотворным. Безымянная телохранительница притаилась где-то на периферии. Однако до нее, кажется, уже дошло, что даже Талли, чей статус еще ниже, чем у нее, тоже находится в личном подчинении Эйлле, и постепенно начинала приходить в себя. Яут стоял у дальней стены, его вибрисы шевелились, словно он вынюхивал добычу.
Его собеседники — один был мужской особью, другой женской, — расположились в креслах перед столом. Трехмерную схему внутреннего устройства человеческой подводной лодки Эйлле хотел убрать, но заметил их неподдельный интерес и передумал. Теперь это переплетение цветных линий и полупрозрачных поверхностей медленно вращалось над столом, отражаясь в гладкой поверхности столешницы и время от времени разбрасывая яркие блики.
Женская особь была выше ростом и пока сидела неподвижно. Ее спутник, плотно сбитый, с несколькими блестящими драмами с наветренной стороны, наклонился вперед, каждым изгибом суставов выражая «готовность-быть-откровенным».
— Ваш фрагта сказал, что вас интересует Чикагское сражение, Субкомендант.
Ни утонченности, ни манер, подумал Эйлле. Просто старый боец, готовый ответить за ошибки и не желающий играть по сложным правилам витрик. Можно не сомневаться: из-за этого его и не продвигают по службе.
— Именно так, — ответил он, принимая позу «внимание» — без какой-либо дополнительной окраски. — Что вы можете сказать о войсках людей?
— Они сражались как дикие звери, — воспоминания зажгли в глазах ветерана зеленое пламя. — Очень хитрые, но недостаточно умные, чтобы понять, когда следует признать поражение. Мы постоянно давали им возможность сдаться, но они продолжали атаковать. Они шли в бой сотнями — опытные и новички, старые и молодые — и сражались даже после того, как это теряло смысл. Нам приходилось уничтожать их, разрушать их технику и объекты — даже мосты и дороги. Нам даже приходилось убивать их детенышей! Но они не оставили нам выбора, потому что не желали сдаваться.
Самка поежилась, словно ей стало не по себе.
— С ними было очень тяжело иметь дело, потому что они совершенно непрактичны, — негромко проговорила она. — У них есть специальное название для такого поведения: «фанатизм». Когда нам удавалось захватить в плен их воинов, они отказывались есть и умирали от голода. А иногда — правда, не слишком часто, — убивали себя и друг друга, и даже собственное потомство. Только бы не попасть к нам.
Она перевела взгляд на схему подлодки и смолкла. Изумрудные плоскости переливались, под ними мигали красные огоньки, которые обозначали местонахождение командных пунктов. Эйлле нарушил молчание.
— А что вы можете сказать о джинау?
— Они очень способные, сэр, — сказал отпрыск мужского пола. — Но никогда не поймешь, можно ли им доверять. На самом деле, они очень непостоянны. Порой мне кажется, что причина этому — их повышенная сообразительность.
— И все же у них есть чувство долга, — задумчиво произнес Эйлле. — Я сам был свидетелем тому, как некоторые из них отважились спорить с Директором завода — только из-за того, что хотели «сделать работу как следует».
— Не все так просто, — возразил ава Биннат. — Люди очень изворотливы и часто лгут.
— Если они хотят что-то получить, то скажут вам все, что угодно, — подхватила его спутница. — Они могут даже поклясться, а потом все равно поступят как заблагорассудится. Поначалу многие джао поплатились жизнью за то, что этого не знали.
— Я как раз хочу проверить их слова. Люди утверждали, что наши лазеры оказались неэффективны. От них можно было защититься достаточно примитивным способом — рассеивая в воздухе всевозможные мелкие частицы.
— Во время наземных боевых действий так и было. Это правда. И еще правда в том, что их собственное оружие часто оказывалось куда более эффективным.
— Кто-нибудь проводил расследование этой ситуации — тогда или позже?
— Мне об этом неизвестно, — ава Биннат покосился на свою родственницу, и та шевельнула уцелевшим ухом, подтверждая его слова. — В конце концов, мы победили.
— Понимаю…
На миг Эйлле позволил своим вибрисам поникнуть, но вовремя понял, что выражение «подозреваю-недальновидность» может оказаться слишком резким, и тактично изобразил «ожи-даю-развития-событий». Потом встретил взгляд Яута и заметил в его позе оттенок сдержанного интереса.
— Ты хотел задать вопрос, фрагта Яут?
— Да, — Яут шагнул вперед. — Как часто джао отказываются от своей техники и используют вместо нее человеческую?
Прекрасный вопрос, подумал Эйлле. Ему такое почему-то не пришло в голову.
Отпрыски Бинната переглянулись, потом женская особь неохотно проговорила:
— Такое действительно случалось. Время от времени. Ее спутник вскочил, словно его подбросило, и мгновенно оказался в позе «крайнее-изумление-и-насмешка».
— «Время от времени»?! Лучше сказать: «как только выпадал случай»! Нет, не спорю, случай выпадал редко — по крайней мере, на моей памяти. Думаю, дело только в том, что мы не помещаемся в их танки. Но мы применяли всю артиллерию, до последней единицы, которая попадала к нам в руки, как только научились ей пользоваться.
Яут пристально посмотрел на него. Эйлле был уверен, что его фрагта не ограничится одним вопросом, но тот, помедлив мгновение, вновь отступил к стене. Ясно, что ему было о чем поговорить с этими отпрысками кочена… но не здесь и не сейчас, не в присутствии своего воспитанника.
Эйлле не рассердился. Хороший фрагта вполне может взять инициативу в свои руки и выбирать методы по своему усмотрению. К тому же доверие к отпрыскам коченов и тэйфов, входящих в кочен Плутрак, было не последним из того, что способствовало его возвышению.
В этот момент дверное поле рассеялось, и на пороге появился еще один джао. Эйлле прищурился, рассматривая новоприбывшего, пока не вспомнил, где видел этот ваи камити.
— Директор Вамре? — сказал он, на всякий случай, принимая нейтральную позу.
— Я… — весь вид директора излучал простодушное страдание. — У меня было столько хлопот, я прослушал сегодняшнюю сводку… Я не знал!..
Ошарашенные, отпрыски Бинната отступили к дальней стене, в тень. У Яута дернулись кончики ушей. Казалось, даже Талли понял, насколько потрясен директор.
— Не знал?! — беспомощно переспросил Эйлле.
— Я не знал, что вы ава Плутрак!!!
— Плутрак — весьма многочисленный кочен. Никто не ожидал, что вы будете знакомы со всеми его отпрысками. Это было бы странно.
— Но я не знал о вашем назначении! — Вамре кринну Вэллт вау Кэнну сделал несколько шагов вперед, и его взгляд неожиданно наткнулся на ветеранов-джао, которые с изумлением взирали на эту сцену. Вид отпрысков другого кочена, Даже не столь славного, заставил директора подтянуться.
— Я хотел сказать — о том, что вы прибыли на Землю. Хотя обязан был знать.
— Об этой планете рассказывают много интересного, и при этом она достаточно изолирована от остального мира, — возразил Эйлле. — Плутрак захотел получить информацию из первых рук. Вот почему я получил это назначение.
— Я был с вами неучитив, — не отставал Вамре. — Если бы я знал…
Эйлле не удержался. Его тело само приняло позу «холод-ность-и-возмущение».
— Суждение может быть верным или неверным, и какая разница, кто его высказывает? Почему отпрыску Плутрака вы должны говорить одно, а остальным — другое? Правда есть правда.
— Но я высказался, не выслушав вас! Я решил, что вы просто наглый юнец! Но в таком великом кочене, как Плутрак, не может быть наглецов. Раз вы поддержали людей, у вас были на то причины…
— Плутрак — это кочен, а не особь, — раздраженно ответил Эйлле. — Поэтому его действия весьма разнообразны и не всегда удачны. Но в данном случае я не вижу наглости в предложении хотя бы выслушать, что люди думают о реконструкции, которую мы проводим. Они многого достигли собственными силами задолго до нашего появления. И, уверен, лучше нас разбираются в достоинствах и недостатках собственной техники.
Вамре склонил голову. Было видно, с каким трудом он сдерживает себя.
— Ава Плутрак… Полагаю, со временем вы лучше узнаете людей, и ваше мнение изменится. Это коварные и обидчивые твари, они не забывают о своем поражении и вполне могут дезинформировать вас только для того, чтобы отомстить.
Талли фыркнул из своего угла и принял характерную позу — прямая спина, руки сплетены на груди. Яут раздул ноздри, но промолчал.
Эйлле откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на переполошенного директора.
— Я учту ваш совет, Директор Вамре. Благодарю вас за то, что вы были столь любезны и посетили меня в столь позднее время солнечного цикла, чтобы сообщить мне ценную информацию.
И непринужденно изобразил «внимание-и-утомление» — очень сложную позу, которую невозможно принять с должным изяществом без длительных тренировок. Он мысленно поблагодарил своих учителей. Теперь на это хватало времени между двумя вдохами.
Вамре уныло посмотрел на Субкоменданта, и его вибрисы обвисли.
. — Пусть все и всегда внемлют вашим словам, — изрек он .. — Пусть все ищут вашего внимания.
Решив, что сумел напоследок позаботиться о своих интересах, Директор повернулся и вышел.
Яут задумчиво посмотрел ему вслед.
— Это было любопытно, — просто сказал он.
Отпрыски Бинната вышли на свет. Наклон их ушей выдавал замешательство, которое у мужской особи приняло оттенок явного презрения. Похоже, они знали Вамре и были о нем невысокого мнения.
— Мы тоже хотим удалиться, Субкомендант Эйлле, — произнесла его спутница, — если вы в нас больше не нуждаетесь.
— Мне было полезно узнать ваше мнение, — ответил Эйлле. — Я надеюсь, что могу рассчитывать на Биннат, если мне понадобится дополнительная информация. Как и мой фрагта.
— Для нас будет большой радостью принести вам пользу, — подхватил ава Биннат. — Можете обращаться к нам в любое время. С вашего позволения?..
Эйлле наморщил нос в знак согласия, и ветераны покинули комнату.
Оказавшись снаружи, они переглянулись.
— Это опасные воды, — пробормотала Эммет. — Когда Нар-во и Плутрак оказываются рядом, младшие кочены рискуют попасть в водоворот.
Ее спутник был настроен более оптимистично.
— Это так. Но этот мир нуждается в очищении. И тебе это известно не хуже, чем мне. Нарво потеряли…
И осекся. При всей своей прямоте и смелости, он пока не был готов произнести такое вслух.
* * *
Шпион должен найти с врагом общий язык. Поэтому подготовкой Талли к заданию занимались двое соратников Уайли, свободно владевшие языком джао. О самом Талли этого сказать было нельзя, и о некоторых нюансах спора между директором и Эйлле ему оставалось лишь догадываться. Положение усложнялось тем, что наравне со словами и интонациями джао пользовались этим чертовым «Языком тела», о котором Талли имел лишь смутное представление.Но кое-что все-таки выяснилось. Джао вовсе не так едины, как считалось раньше. У них бывают споры и глубокие внутренние разногласия… Об этом никто даже не подозревал — ни Роб Уайли, ни он сам. Этот молодой Плутрак, похоже, скоро устроит всем хорошую встряску. Так что он, Гейб Талли, поторопился строить планы побега. Если он останется, то принесет куда больше пользы. До сих пор Эйлле не выказывал намерения устроить ему допрос, ограничившись той единственной угрозой. Что-то подсказывало Талли, что по каким-то неизвестным ему причинам юный субкомендант не будет его пытать. «Воспитывать» — да, но какой бы смысл джао ни вкладывали в это слово, оно не имеет отношения к тому, что люди называют «допрос с пристрастием».
Так что придется поиграть в шпионов, Гейб Талли. И признайся честно, это самое интересное из всего, чем тебе до сих пор приходилось заниматься.
Эйлле поднялся. В то же мгновение его новая телохрани-тельница встала и направилась к двери.
Яут повелительно кивнул Талли.
— Идем! — бросил он.
Талли вспылил, но почти мгновенно заставил себя успокоиться. Ты же шпион, черт возьми! Будь хорошим мальчиком.
Он энергично зашагал туда, куда вели его трое джао, которые шли следом — на первый этаж, потом через все здание, к выходу, где уже ждала машина. Талли уже знал, что сядет рядом с водителем. Все это время телохранительница плелась в хвосте. Она тоже была в «подчинении» у Эйлле. Непонятно, что это означало, но вид у нее был столь же счастливый, как и у Талли.
Солнце уже село, сгущались сумерки, и горизонт напоминал широкую полосу раскаленного железа, которая понемногу остывала. На деревьях трещали цикады, а с юга доносился шум прибоя. Должно быть, со стороны моря надвигается шторм. Воздух был жарким и почти неподвижным, машина нагрелась на солнце, а о кондиционере оставалось только мечтать: джао спокойно переносили жару и холод и не нуждались в подобной роскоши. Правда, люди, которые были вынуждены находиться рядом, подобной выносливостью не обладали. Талли откинулся назад, подставляя лицо хлесткому горячему ветру, чтобы хоть как-то освежиться.
Водитель остановился перед квартирой Эйлле и проворно выскочил наружу, чтобы распахнуть перед субкомендантом дверцу.
— Я вам понадоблюсь сегодня вечером, сэр? — спросил он, когда джао покинули салон. Эйлле небрежно махнул рукой.
— Возможно. Ждите дальнейших распоряжений. Водитель кивнул, забрался на свое сиденье и устроился поудобнее.
Талли смотрел, как джао отключили дверное поле и прошли внутрь. Как они живут в таких домах? Ни одного угла, ни одной прямой линии… Неважно. Главное — похоже, никто пока не заметил, что он отстал.
— Дэнверс, — Талли шагнул к машине. — Сделай одолжение, передай ребятам весточку. Я не хочу, чтобы они думали, что я просто исчез.
Водитель прищурился, посмотрел на него и зевнул.
— Если субкомендант сочтет нужным поставить их в известность, то сам им сообщит.
— Черт возьми! — Талли вцепился в раскаленную дверцу. — Меня же объявят дезертиром!
В любую секунду эта гадость у него на запястье может заработать, и тогда мало не покажется. В прошлый раз ощущение было такое, словно мозги закипают. Так что некогда тянуть.
— Талли, — лениво проговорил водитель, — ты болван. Ты до сих пор ничего не понял? Он — Плутрак. И ты перешел в его личное подчинение. Если мне память не изменяет, такого вЩ никогда не было. А ты беспокоишься из-за какой-то фиг— Ей-богу, я бы дорого дал, чтобы оказаться на твоем месте.
— «Подчинение!» — презрительно фыркнул Талли и тут же вздрогнул: браслет предупреждающе запищал.
— Вот за это ты дорого бы дал? — Талли сунул свое окольцованное запястье под нос Дэнверсу. — За то, чтобы стать рабом?!
Водитель недоуменно нахмурился.
— Ты же джинау! Ты что, не знал, на что подписываешься? А если знал, то какого черта — тебя, кажется, никто за уши не тянул!
И в этот миг запястье пронзила нестерпимая боль. Она пробежала по нервам, как электрический ток, залила мозг, и перед глазами как будто взорвалась сверхновая. Талли заорал и рухнул на колени, ослепленный и оглушенный одновременно. И тут боль схлынула — не совсем, ровно настолько, чтобы у него хватило сил подняться на ноги. Сделав несколько неверных шагов, Талли ввалился в дверной проем.
Там он привалился к стене и несколько секунд мог только дышать. По лицу градом катился пот. Господи, сколько еще это продлится… Сколько его будут таскать на цепочке, как какого-то паршивого пуделя…
Полномочный помощник подробно доложил обо всех перемещениях и действиях нового Субкоменданта за последний день. Приняв рапорт, Главнокомандующий Каул кринну ава Дэно вразвалку прошелся по своей просторной комнате. Его поза выражала подозрение — выражала грубо, но именно это доставляло ему особенное удовольствие.
Мастеров поз кочена Дэно, которые когда-то обучали Каула, это зрелище повергло бы в ужас. Однако Главнокомандующий уже давно обнаружил, что вульгарные позы как ничто другое помогают снять напряжение. Когда он находился в обществе других джао, малейшее его движение отвечало самым высоким стандартам. Но наедине с собой он все чаще позволял себе расслабиться.
Возможно, причиной тому была необходимость постоянно иметь дело с туземцами. Эти дикари имели весьма смутное представление о Языке тела и лишь небольшое число стандартизированных поз. Неудивительно! Ведь столь же смутное представление они имели и об обучении и воспитании. Их лети росли сами по себе, обучались самостоятельно и выходили ясизнь с тем, чего успевали нахвататься. Так можно ли надеяться, что когда-нибудь они научатся вести себя пристойно?!
Главнокомандующий рухнул в кресло и мрачно уставился на голографическую карту галактики, на которой отображались последние передвижения Экхат. Карта медленно вращалась над столом. Системы, в которых шла война, мерцали красным. Те над которыми нависла угроза вторжения, были обозначены синим, а янтарным — те, куда Экхат пока не добрались. Пока. И снова плохие новости — в последнее время других не поступало. Если Свора Эбезона не пришлет помощь в ближайшее время, то этой звездной системе конец. Каул пока тешил себя надеждой, что Гончие все-таки подоспеют вовремя и сумеют создать перевес. На систему Земли, потенциальный источник ресурсов, тоже поначалу возлагали надежды… которые так и остались надеждами из-за упрямства туземцев. Про флот джао и говорить не приходится: война с Экхат идет на многих фронтах, и эскадры рассеяны по всей Галактике.
Но какой смысл размышлять о том, что ты все равно не в состоянии изменить? Сейчас появилась еще одна проблема — его новый заместитель, ава Плутрак. Юноша ведет себя очень странно. Говорят, что он — намт калшти, или, во всяком случае, из тех, кого называют «перспективным». Но почему он так много времени проводит в компании людей? Этого Каул никак не ожидал. Несомненно, Плутрак прислал его сюда повредить репутации Нарво. Но как Эйлле кринну ава Плутрак собирается расширять связи своего кочена, если почти не общается с другими джао?
При этом его фрагта выглядел вполне достойно. Может быть, они послали сюда этого юнца вовсе не для того, чтобы унизить Нарво? Возможно… Каул поймал себя на том, что стискивает кулаки в порыве постыдного злорадства. Возможно, его не послали, а сослали на Землю, потому что он не оправдал их ожиданий. Возможно, он не смог или не захотел соответствовать высоким стандартам Плутрака. Возможно, старейшины решили, что единственная для него возможность принести пользу — это отправиться на беспокойную Землю, ВДе Нарво сотрет его в порошок. Можно не сомневаться, что после такого прецедента конфликт двух коченов перейдет в форму открытого столкновения.
Нет… Нет. Здесь что-то не так. Подобная тактика совершенно не в стиле Плутрака — слишком просто, слишком прямо. Скорее, так стал бы действовать Нарво и почти наверняка — Дэно. Родной кочен Каула был последователем основной доктрины Нарво: если есть возможность — не искать окольных путей. Именно поэтому эти кочены так часто становились союзниками.
Каул вновь зашагал по комнате.
Каким образом можно использовать эту ситуацию с пользой для Дэно? В настоящий момент Эйлле — единственный отпрыск Плутрака на планете. Но можно не сомневаться: отпрысков многочисленных коченов, входящих в Плутрак, можно встретить повсюду, на всех постах… в том числе и самых высоких. Так и должно быть у многочисленного и славного кочена.
Если Эйлле постигнет неудача, Плутрак будет об этом немедленно извещен, причем по неофициальным каналам. И тогда не исключено, что старейшины поверят словам Каула и решат установить связь с Дэно, о чем прежде нельзя было и мечтать. Такой поворот событий будет весьма на пользу его родному кочену. Разумеется, Нарво — давние союзники Дэно, и в этом вопросе легкомыслие недопустимо. Но это неравный союз. При всей своей многочисленности Дэно не сможет противостоять военной мощи Нарво, если Изначальный кочен захочет проявить свою власть. Да, Дэно все еще сохраняет за собой статус Изначального кочена — но надолго ли это? Если ситуация не изменится, с течением времени он будет поглощен Нарво.
Осторожнее, напомнил себе Каул и на миг замер в позе «крайняя-усталость», исполненной подчеркнуто вульгарно. Вся власть и сила, которой Нарво обладают на Земле, сосредоточена в руках Оппака. И ни один из отпрысков его кочена, который оказался бы на его месте, не применял эту силу быстрее и жестче. А значит, ничто не должно указывать — и даже намекать! — на то, что Каул каким-то образом ищет пути связи с Плутраком! Как бы это ни было неестественно для выходца из Дэно, придется действовать тонко… нет, утонченно, как отпрыск Плутрака. Установить связи с Плутраком, подорвав авторитет его же отпрыска… Да, если Оппак это заметит, то будет только рад.