Фольдекс Н.. Гроб с бархатом и фиалками

   Пудинг, должен вам сказать, был шедевром кулинарного искусства...
   Адвокат встал, давая понять, что аудиенция окончена.
   Я поклонился и вышел. После этого визита я не мог похвастаться, что дело стало для меня ясней.
   Мне было ясно одно, что Поль Бервиль, не созданный для того, чтобы разрубать плетущиеся вокруг него интриги, оказался настолько ими запутан, что ему пришлось вспомнить про своего старого школьного товарища, не раз помогавшего ему там, где требовался здравый житейский смысл и твердость для достижения цели, а при случае и крепкие мускулы. Полю нужна была дружеская опора...
   А мне, которому досталось расхлебывать эту кашу, разве не нужен был надежный помощник? Спасибо Полю, ресурсы у меня теперь есть. Но бороться с шайкой одному было бы донкихотством.
   И подобно Полю, я стал размышлять, на кого из своих друзей я смогу положиться. И у меня сразу мелькнула мысль: Джойс.
   Конечно, только он, дружище Джойс, мог бы меня выручить.
   Зайти в автобус, набрать номер Джойса и назначить ему свидание было делом пяти минут.
   Еще через полчаса я сидел в квартире Джойса - театрального репортера вечерней газеты. Я вкратце поведал ему всю историю, не забыв упомянуть о 500 тысячах франков.
   Это особенно поразило беднягу Джойса.
   Он даже свистнул.
   - Признавайся, ты ограбил французский банк?
   - Не весь. Я расскажу тебе кое-что... Думаю, что моего друга Бервиля ты не знаешь?
   Джойс покачал головой Я показал ему письмо Поля и рассказал всю историю.
   Под конец ее Джойс бросился на кухню, где с шипением убегало кофе. Мы приготовили завтрак и сели за стол.
   - Однако я не могу понять, - сказал Джойс во время еды, - как полиция узнала об этом убийстве?
   - Я тоже думал об этом. Единственный, кто, кроме меня, знал об этом, был сам убийца.
   - Но у него было мало интереса оповещать об этом полицию.
   - Не скажи, - возразил я, - мне думается, в тот момент у него был интерес, так как он знал, что кто-то другой наводится в квартире, кто-то, кого полиция могла бы застать врасплох.
   - Итак, значит ты!
   - Да... Вероятно, убийца спрятался внизу и видел, когда я зажигал свет в ванной. После этого ему ничего не стоило добежать до телефона и позвонить в полицию.
   - Да, пожалуй, это так, - согласился Джойс. - А теперь о другом. Ты уверен, что духи в автомобиле и на кухне Бервиля были одними и теми же? Мне кажется, что ты не можешь с уверенностью утверждать это.
   - Тем не менее я это делаю, - возразил я. - Вспомни, два года тому назад я был обручен с Евой Бергсон, а она признавала только эти духи. Можешь завязать мне глаза, и я из тысячи флаконов отличу этот.
   ... Я отряхнул пепел сигареты и нажал на кнопку звонка. На металлической табличке было написано имя Элиан Лендрю. Если смотреть трезво, мои вторжения в чужие квартиры без извинительного рекламного пылесоса были мало романтичны. Но это было все же лучше, чем бренчать в "Келтике" для усталых посетителей.
   Мне пришлось нажать на звонок еще раз и только после этого за дверью послышались шаги, и она открылась. Сараульт не преувеличивал очарования молодой женщины.
   - Мадемуазель Лендрю?
   - Да, прошу вас.
   - Я - Фольдекс. Я был другом детства Бервиля Разрешите поговорить с вами.
   - Пожалуйста, входите.
   Она провела меня через завешенный коврами холл в салон. Все в квартире свидетельствовало о хорошем вкусе, роскоши и довольстве. Мне было предложено кресло в нише у окна. Усевшись напротив меня, она протянула мне хрустальный ящичек с сигаретами. Взяв одну из них, я протянул ей огонь, а после этого прикурил сам. Мягкий свет зимнего полдня подчеркивал прелесть лица женщины.
   Очень трудно было определить ее возраст. Что-то нежное и юное было в ее фигуре и чертах лица, и на первый взгляд ей можно было дать 20-25 лет, однако ее жесты, серьезность и уверенность говорили за то, что ей гораздо больше. Густые каштановые волосы образовывали привлекательный контраст с ее темно-серыми глазами, обрамленными длинными шелковистыми ресницами. На ней было надето узкое черное платье, черные чулки, а ее стройные ножки были обуты в туфли на высоких каблуках.
   Слово "секретарь" не подходило к этой изящной женщине. Она резко выделялась из серой массы. Несомненно, она была необыкновенно интеллигентна и обаятельна. Судя по ее квартире, у нее были деньги.
   Элиан выпустила дым изо рта, улыбнулась и сказала:
   - Разрешите узнать причину вашего посещения, месье? По всей вероятности, вы хотите навести справки об обстоятельствах смерти генерального директора, не правда ли?
   - Правильно. Хотя сами обстоятельства интересуют меня мало. Они мне уже известны. Но мне важно узнать мотив: почему. Это дело важно для меня и потому, что Поль за несколько часов до убийства написал мне это письмо.
   Я подал ей записку Бервиля. Ее лицо было несколько бледно, когда она, прочитав записку, вернула ее мне обратно.
   - Не могу вам сказать, как мне тяжела смерть вашего друга, - сказала она, - вы, вероятно, знаете, что я была секретарем месье Бервиля. Возможно, что вам уже успели намекнуть, что я была для него и кое-чем другим. В действительности же все было иначе. Ваш друг обращался со мной как с ценной сотрудницей, как с другом... Не знаю, почему это я вам говорю, но думаю, что так нужно.
   Она на мгновение остановилась и молча взглянула на меня, затем спросила:
   - Значит, вы не успели повидаться с месье Бервилем до его гибели... Жаль!
   Я убеждена, что с вашей помощью он избежал бы гибели.
   - Я пришел на десять минут позже...
   - Да? Этого вы не говорили. Значит, вы вчера вечером были в его квартире?
   Вот, следовательно, кто этот неизвестный, о котором вам сообщили газеты и который известил об убийстве полицию...
   - Нет, это сделал кто-то передо мной. Я вошел в открытую дверь квартиры, понял, что опоздал, и покинул квартиру, услышав, что подъехала полиция.
   После короткой паузы я заметил:
   - Мне бы хотелось узнать побольше обо всем этом. Как вообще Поль стал генеральным директором Марокканской урановой компании. Вы можете рассказать мне об этом?
   - Охотно. С чего А должна начать? Быть может, вы знаете, что Марокканская урановая компания перед второй мировой войной была предприятием средней руки. Она принадлежала месье Степсу из Касабланки. При том значении, которое приобрел уран за последние годы, предприятию нетрудно было сильно вырасти.
   Старый господин почувствовал, что он один не в силах справиться с этим делом. Степс отличался недоверчивостью к новым людям, но уж если он кому-то доверял, что бывало очень редко, то тот мог обвести его вокруг пальца. Степс был дружен с отцом Бервиля, он знал Поля как надежного и честного человека и, кроме того, как специалиста в области минералогии и химии, что для нею было особенно важно. Сначала он принял Поля в компанию с половинным доходом, а вскоре передал ему все руководство делом. Бервиль буквально окунулся в работу: строил, организовывал, и пусть это звучит невероятно, но перед смертью старого Степса доходы компании выросли в сотни раз.
   - Один вопрос, пожалуйста: кто унаследовал после старого хозяина принадлежащие ему пятьдесят процентов прибыли?
   - Я думаю, что его замужняя дочь, которая живет где-то в Африке и фигурирует как тихий компаньон. Вся же ответственность и руководство лежали на Бервиле.
   - Не заметили ли вы у Поля в последние дни какие-нибудь признаки беспокойства?
   - Не знаю... Теперь, после того как вы спросили меня об этом, мне приходит что-то на ум. Пожалуй, при его обычно спокойном характере, в последнее время бросалась в глаза легкая нервозность. Может быть, это происходило оттого, что ему пришлось последнее время заниматься множеством операций.
   - О чем шла речь?
   - О, в сущности "и о чем таком, чтобы могло взволновать Мер. Общество намеревалось купить большую территорию внутри Африки. Изыскания показали, что там имеется уран. Однако Бервиль не хотел делать покупку от имени Марокканской компании, чтобы не выставлять участников предприятия на передний план. Иначе за эксплуатацию этого района потребовали бы высокую цену. В последнее время компании приходилось выдерживать большую конкуренцию со стороны иностранцев. К сожалению, это все, что мне известно... Значит, вы думаете, что гибель Бервиля была связана с этим?
   - Кто знает? Но возможно есть и какая-то связь. Поль хотел купить территорию, содержащую уран, иностранные предприятия обратили на это внимание, точно не зная, где находится этот район. Для того, чтобы это узнать, нужны были планы. Предположим, что эти планы находились в квартире Поля. Разве это не мотив? Как вы полагаете?
   - Да, верно, я об этом не подумала. Мне неизвестно, были ли планы и где они хранились, но я знаю, что, во всяком случае, не в бюро.
   - Если они не находились в бюро, то, значит, они могли быть на квартире.
   - Может быть, вы и правы, - сказала она. - Завтра в бюро я попытаюсь подробнее узнать о покупке.
   - Прошу вас. Меня интересует все, что связано с этим: кому принадлежал район, кто наследует и тому подобное.
   Женщина улыбнулась.
   - Вы хотите конкурировать с полицией? - спросила она.
   - Конкуренция, не то слово. Я считаю, что кто нанят и оплачен вперед, тот имеет право на товар. Поль нанял меня, как это видно из письма.
   Я откинулся в кресле и закурил новую сигарету. Элиан задумалась.
   - Я не хочу вас разочаровывать, - проговорила она, - вы можете рассчитывать на мою небольшую помощь, но не думаете ли вы, что ваша затея опасна? Особенно, если вы добьетесь успеха? Вы знаете, что Бервиль был миролюбивым и спокойным человеком. Люди, которые убили его, не постесняются и с вами.
   - На это надо рассчитывать, - сказал я и посмотрел на часы. - Не сердитесь, что я так долго задержал вас. Все, что я здесь узнал, для меня очень важно. И я очень рад, что вы хотите мне помочь.
   Я сказал ей свой адрес на случай, если она наткнется на что-нибудь интересное. Затем я задал ей последний вопрос:
   - Вы не знаете среди знакомых Поля высокую блондинку с черными глазами?
   Элиан подняла брови и покачала головой. Я встал и невольно посмотрел в окно. Наискось, через улицу был виден маленький кусок бульвара Капуцинов. На третьем этаже, в окнах Поля, играл затерявшийся луч зимнего солнца.
   Фаустин сам сидел у столика портье, когда я брал ключ. Он отложил газету, решительно бросил окурок на пол, прижал его носком сапога и произнес:
   - Месье Фольдекс, я должен вам напомнить, что вы уже две недели не платили за квартиру, а мы дорожим деловыми принципами: кто не платит, тот не живет.
   - Мне наплевать на ваши принципы, - ответил я. - Единственный принцип, который я здесь обнаружил, это то, что шкафы на трех ножках. Покажите ваш счет.
   ... Он не поверил глазам, когда увидел деньги, и сразу стал почтителен.
   - Вчера вечером вас спрашивал какой-то господин. Вы, наверное, вытащили письмо из ящика? Я написал ему адрес бара "Кептик".
   - Все в порядке, - ответил я и побежал наверх. Наступила очередь для полуденного приема кальвадоса.
   В половине шестого вечера я вышел из отеля. Свернув за угол около цирка, я зашагал, засунув руки в карманы, ко входу в метро. Темно-синий "крейслер" бесшумно проскользнул и остановился в нескольких метрах от меня. Дверца открылась, и, когда я поравнялся с машиной, меня окликнул женский голос.
   - Алло, мой дорогой!
   Я обернулся.
   - Невозможно, - вырвалось у меня. - Призрак с платиновыми волосами и с запахом "Арнеджио де Ланвина"!
   Томная улыбка была мне ответом.
   - Подойдите сюда и сядьте рядом со мной. Я принадлежу к любопытнейшим женщинам мира.
   Кинув взгляд на заднее сиденье, которое на сей раз было пустым, я сел рядом с женщиной за рулем.
   - Не бойтесь, молодой человек, я одна.
   - Мне жутко, - вздохнул я. - Когда я еду в такой машине, то после поездки из нее вылезает на человека больше, чем следует...
   Зазвучал мелодичный смех. Ее черные, как уголь, глаза смотрели на меня.
   - Я представляла вас себе менее симпатичным, месье...
   - Фольдекс. А для слабого пола, Никки.
   Я уселся поудобнее и закрыл дверцу.
   - А каким именем можно звать такого экзотического духа, как вы? - спросил я.
   - Сорас, для близких - Рита.
   Машина медленно заскользила по направлению площади Этуаль. Отдельные капли дождя упали на ветровое стекло. Я протянул ей свой портсигар.
   - Вы курите, Рита?
   Правой рукой в перчатке она взяла сигарету. В то время как я подавал ей огонь, она сказала улыбаясь:
   - Вы очень быстро, быстрей чем кто-либо, причислили себя к моему кругу близких знакомых.
   Я спрятал портсигар и закурил сигарету.
   - Вы не поверите, моя прекрасная леди, - сказал я, - но я намереваюсь заняться вами и окружающими вас людьми... Так почему же не сделать этого сразу же?
   Женщина молчала. Из приемника доносились звуки "ча-чача". Мужской голос выводил:
   "Две ножки, как твои.
   И после ча-ча-ча..."
   Женщина выключила приемник. Я подобрался, ожидая нападения. Мне казалось, что теперь, пожалуй, настал момент, когда она могла раскрыться передо мной.
   Интересно, была ли наша встреча чистой случайностью? Или же за мной следили.
   Банда работала быстро и точно. Не было никакого сомнения, что эта маленькая прогулка была только прелюдией. За ней теперь должна последовать хорошо отрепетированная часть.
   Красный свет перед железнодорожным мостом на рю де Рома заставил нашу машину остановиться. Через улицу скользил темный поток пешеходов.
   - Вы не чародей? - спросила Рита улыбаясь. - Со вчерашнего вечера я беспрестанно думаю о вас, Никки. Вы рады этому?
   - Еще бы! При одном взгляде на вас любой дед выкинет свои лекарства и станет бойко отплясывать на паркете.
   - У вас странная манера делать комплименты. Нет, скажите, я действительно нравлюсь вам?
   - И даже очень.
   Я обнял ее и добавил:
   - Смешно, мы шутим, а вдруг я действительно влюблюсь в вас?
   - А что, разве это плохо?
   Я задумался.
   - Больше, чем плохо. Это было бы просто катастрофично.
   Она остановила машину на улице Тильзит.
   - Послушайте, Никки, у меня, к сожалению, назначена встреча в салоне мод Ревильон, - сказала она, взглянув на часы. - Осталось всего десять минут до закрытия этой лавочки, а я должна еще примерить свое вечернее платье. У меня будет небольшая вечеринка... О, это идея! Приходите тоже, если у вас не намечено на сегодня что-нибудь более интересное.
   - Идет. Какой адрес?
   - У вас есть машина? Это очень далеко.
   - Такой бедный пианист, как я, не имеет даже велосипеда. Но я могу взять машину напрокат.
   - Хорошо. Вы поедете до порта де ла Шапель по главному шоссе No 34 до Санта де ла Форет. В трехстах метрах за этим местечком вы свернете на проселочную дорогу, которая приведет вас к вилле Исанбул. Дорога туда займет около получаса.
   - Ладно, - сказал я и вылез из машины.
   - Никки!
   - Да? - Я пригнулся к окну машины. Она обняла меня за шею и обожгла мой рот поцелуем, от которого у меня захватило дыхание.
   Честно говоря, это было довольно приятное ощущение.
   На площади Этуаль я вошел в будку телефона-автомата, позвонил в редакцию Франс суар и попросил Джойса. Когда он взял трубку, я рассказал ему о моей встрече и попросил разрешения воспользоваться его машиной. Мы условились, что я буду ждать его на площади Этуаль в "Атомик бюро". Потом я повесил трубку и поплелся в бар, где выпил несколько рюмок кальвадоса. Не прошло и десяти минут, как появилась вечно улыбающаяся, лунообразная физиономия Джойса.
   - Привет, Никки... Бармен, быстро перно, иначе мне будет плохо, прокаркал он.
   Я выпустил в воздух клуб дыма.
   - Этого я в тебе никак не могу понять, мой Джойс, - задумчиво проговорил я. - Почему ты из года в год не перестаешь ухмыляться? Вероятно, при твоем рождении был какой-то конструктивный недостаток.
   - Но, Никки, мир ведь так чудесен! Впрочем, хотя это меня и не касается, но, наверное, поцелуй платинового духа не так уж и плох, а?
   - С чего ты взял?
   - Олух! Посмотри на себя в зеркало! Или ты специально намазал себе лицо губной помадой?
   Я взял салфетку и привел лицо в порядок. При этом я успел рассказать о приглашении, после чего мы еще выпили и испарились. Джойс отдал мне ключи от машины, и я повез его в редакцию. Затем я вернулся домой и немного поспал.
   Для января ночь была сухая и теплая. Передо мной в долине рассыпались огоньки. На часах было уже половина двенадцатого. Ночной портье забыл вовремя разбудить меня.
   Железнодорожный переезд, несколько освещенных пивных перед старыми домами и Сент-Люи ла Форетт были позади: начиналась проселочная дорога. На первой же повороте я оставил свою колымагу в кустах и пошел дальше пешком.
   Я размышлял о том, правильно ли я поступил, оставив в пальто свой револьвер, но это была довольно тяжелая пушка, от которой оттопыривался карман моего пиджака, а на мне был великолепный, цвета ночного неба, смокинг. Бронзовая решетка въезда была открыта. Между виллой и низким строением рядом стояло около трех десятков автомобилей. Я вошел в дом. Уже с первого этажа до меня донеслись смех и музыка. Чувствовалось, что здесь царило веселое настроение.
   Я пересек холл, поднялся по широкой лестнице, протиснулся между танцующими парами и сел в кресло возле домашнего бара. Никто не обратил на меня никакого внимания.
   На небольшом столике возле меня стояли подносы с сандвичами с икрой и выпивка. Мне пришло в голову, что я еще не ужинал, и поэтому я хорошенько приложился к угощениям.
   Если смотреть на смокинги, фраки и вечерние платья, то это не казалось блефом. Гости выглядели сливками общества, а не переодетыми гангстерами. Уж об этом я мог судить, набив себе руку в своем ресторане, много лет бренча на рояле по ночам. За это время мимо меня прошли тысячи людей всех стран и характеров.
   Позже я увидел Риту. С бокалом шампанского она подошла ко мне.
   Законодателю мод это платье явно удалось. Вероятно, не менее десяти лет он ломал себе голову, пока придумывал это чудо. На платье был приколот алмазный бант. Если это были настоящие алмазы, то щедрый жертвователь продал половину бельгийского Конго, чтобы оплатить его.
   - Где вы прятались весь вечер? - спросила меня Рита.
   Я встал. Мы немного потанцевали, и я ответил на легкое пожатие ее руки.
   Мне показалось, что ее отношение ко мне несколько изменилось. Когда опять заиграла музыка, она за руку вытащила меня из толкучки. Я последовал за ней вниз к холлу и безмолвно проследовал дальше по длинному, покрытому ковровой дорожкой коридору.
   Рита прикрыла дубовую дверь и мягко притянула меня к себе за лацкан моего смокинга.
   - У меня такое впечатление, Никки, - сказала она, - как будто я очень давно знаю вас. Что бы ни произошло, знайте одно, что вы мне нравитесь.
   - Весьма любезно, - ответил я, - но почему так таинственно? Впрочем, я при любых обстоятельствах не теряю голову.
   Рита отпустила меня.
   - Вы не поняли меня, - тихо возразила она. - Пойдемте, я представлю вас моим знакомым, которые, несомненно, вам будут интересны.
   Она без стука открыла дверь в комнату, где за письменным столом сидел Миранда. Он подал мне руку и взглядом указал на кресло.
   - Устраивайтесь поудобнее, месье Фольдекс. Я думаю, у нас найдется что порассказать.
   Извинившись, Рита вышла, послав мне с порога воздушный поцелуй.
   Миранда задумчиво закурил.
   - Миранда, - сказал я, - я несомненно мог бы вам кое-что рассказать, но вы все это и без того отлично знаете.
   - Так, - сказал он. - Так я и думал. И тем не менее, будучи владельцем "Корсо", я могу проявить некоторый интерес, если ночью кто-то через окно влезает в мое заведение и избивает моего служащего.
   Он нажал на какую-то кнопку и продолжал:
   - Впрочем, здесь находятся еще два ваших старых знакомых, которые хотят вас кое о чем спросить.
   - Я вижу, что среди вас слишком много любопытных, и это может вам повредить. А мне хотелось бы узнать, почему за десять минут до убийства некий Бервиль с кольтом в кармане прибыл в "Корсо"?
   Правая бровь Миранды поднялась вверх.
   - Но, дорогой Фольдекс, ведь у нас ночной ресторан, а не детский сад.
   Неужели я должен заботиться о том, что делают люди за десять минут до смерти? И есть ли у кого-нибудь в кармане револьвер?
   Миранда замолк, прислушался и улыбнулся. В коридоре послышались шаги, и в комнату вошли двое. В одном из них я узнал шофера, который спрашивал у меня вчера дорогу в "Корсо". Потом вошел портье. Они чувствовали себя отлично и в своих респектабельных костюмах не были похожи на простых служащих Миранды. В уличных костюмах без галстуков, с засунутыми в карманы руками, они вряд ли прошли б через зал с гостями Риты.
   - А-а! Наш маленький пианист! - улыбнулся портье. - Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя сегодня!
   Он поплотнее закрыл дверь, сел на письменный стол, свесив свои длинные ноги, в то время как шофер встал у двери в другую комнату.
   Когда они вошли в комнату, я встал и оперся о камин. В правой руке у меня был стакан, в левой - сигарета. Полуприкрыв глаза, я делал вид, будто это все меня совершенно не касается. В действительности же мой мозг работал быстро и напряженно. Во мне все на пружинилось. Как бы издалека до меня донесся голос Миранды:
   - Послушайте, Фольдекс, мы не злые люди, но маленькое поучение вам просто необходимо. В будущем больше думайте о своих делах, конечно, если этому у вас представится возможность. Когда нам наступают на ноги, мы умеем быть очень злыми. Верно, Мальт?
   Мальт, портье, как раз хотел что-то ответить, но не успел, так как я рывком опрокинул ему в лицо содержимое моего стакана. Он схватился обеими руками за глаза, так как на какое-то мгновение ослеп. Я молниеносно отбросил стакан, схватил с полочки камина хрустальную пепельницу и швырнул в Мальта, попав ему в плечо. Теперь о нем можно было больше не заботиться, и я бросился на оторопевшего шофера. Ударив его сначала в живот, я схватил его за шею и с силой швырнул о пол. Перевернувшись через него, я тотчас же поднялся, но к тому времени портье уже оправился и, выдвинув вперед голову, шел на меня.
   Тем временем Миранда, положив ноги на стол, уютно попыхивал своей гаванной и веселился.
   Ну, Болдуис! - крикнул он шоферу, - теперь оба разом бросайтесь на него!
   Я схватил стул и бросил его Мальту между ног. Болдуис бросился в атаку, согнувшись как боксер. Ему удалось ударить меня в то время, когда в меня уже летел стул, отброшенный Мальтом. Выпустив его из виду, я не успел увернуться, и он попал мне в бедро. Кулак Болдуиса в это время ткнулся в мой правый глаз, потом еще и еще, и они стали избивать меня.
   Конечно, одному трудно справиться с двумя. Я должен был отключить самого сильного из них хотя бы на несколько минут, чтобы продолжать бой со слабым.
   Не обращая внимания на шофера, я бросился на портье. Он решил, что я хочу нанести ему удар в живот, как это я сделал с его товарищем, и поэтому принял защитную боксерскую стойку. Но я, сделав обманное движение, ударил его ребром ладони по шее, после чего проделал то же самое обеими руками. Он опустился на пол, как куль.
   Теперь мне надо было спешить и продержаться на ногах не менее двух минут.
   Шофер кинулся на меня сзади и обхватил руками, сжав как в тисках. Я вцепился в его мизинец и отгибал его до тех пор, пока он не ослабел от боли и не отпустил меня. Шофер был небольшого роста, хотя и приземистый, но был слабее меня. Кроме того, он, вероятно, никогда не слышал о дзю-до, поэтому он был вскоре совсем готов. Когда портье очухался, его хорошо обработанный коллега сидел на полу, прислонившись к стене, и не испытывал желания подняться на ноги.
   Миранда все еще улыбался, но его улыбка стала немного менее уверенной.
   Портье, вероятно, уже передохнул и опять ринулся на меня, пытаясь носком сапога попасть мне в живот. Но я был готов к этому. Быстро отпрыгнув в сторону, я поймал его ногу и потянул на себя. Его голова стукнулась о край письменного стола, и он потерял сознание.
   Миранда медленно поднялся, отбросил сигару и стал подходить ко мне.
   - Только сейчас все начнется по-настоящему, - зашипел он.
   Я оперся о камин тяжело дыша.
   Миранда, свежий и невредимый, сразу сильно атаковал меня. Я схватил колени Миранды и упал на него. Несколько секунд мы стояли сцепившись, затем упали на пол и каждый старался придавить другого. Наконец Миранде это удалось. Я получил несколько ударов в подбородок, голову и затылок. У меня зазвенело в ушах, глаза заволокло туманом. Не имея возможности сдвинуться, я смотрел на разорванный рукав Миранды и на три длинных красных шрама на его предплечье.
   Напрягая последние силы, я пытался освободиться. Мне это немного удалось, и я прижал его к краю письменного стола. В это мгновение я увидел, как дверь в соседнюю комнату открылась и женская рука, размахнувшись, опустила бутылку на мою голову. Для меня сразу же наступила ночь.
   Когда я пришел в себя, я лежал перед верандой в саду.
   Где-то били церковные часы. Звезды на небе стали бледнеть.
   Мягкий утренний ветерок шевелил верхушки сосен. Я ухватился за перила веранды и подтянулся вверх. Моя нога наткнулась на что-то металлическое. Мои поломанные часы. На темном фоне возвышалась темная спокойная громада виллы.