Фолкнер Колин. Под чужим именем

   Думаю, я оставлю здесь Ноя, а сама проведу вторую половину дня дома.
   О'Брайен провожал ее глазами, прислонившись к стене.
   — Неужели это вы, миссис Лоуренс, собрались отдохнуть после обеда? Я не ослышался?
   — О'Брайен, избавьте меня от своих замечаний, — сказала Элизабет, останавливаясь в дверях. — У меня нет сил их выслушивать.
   — Вы уходите, оттого что вам нездоровится, или спешите к Джессопу, который в последние дни бегает за вами, как щенок? — спросил О'Брайен с усмешкой.
   — Именно к нему. Сегодня мы собираемся обсудить свои планы относительно свадьбы. — Элизабет улыбнулась, надеясь уязвить его. — Мне надо подготовиться.
   — Меня это не касается, — развел руками О'Брайен. — Не я же выхожу замуж за этого осла.
   — Займитесь своими делами, мистер О'Брайен. — Элизабет спустилась вниз по лестнице. Ей действительно нужно было время, чтобы подготовиться. Ведь она собиралась изменить своим принципам.
 
   По зрелом размышлении Элизабет послала Джессопу записку. Она сообщила ему, что желает отдохнуть от своих трудов и с удовольствием примет его приглашение к обеду. Элизабет не надеялась осуществить свой план в собственном доме. Она приняла ванну и оделась самым тщательным образом. Для вечера Элизабет выбрала одно из платьев, подаренных Джессопом. Надев этот желто-оранжевый туалет со множеством оборок, она почувствовала себя садовым нарциссом. В талии было тесновато, и это только удвоило ее решимость: она должна совершить этот поступок ради новой зародившейся в ней жизни, ради завода Лоуренса, который ребенок, мальчик или девочка, когда-нибудь унаследует.
   Элизабет вышла из коляски, чопорный лакей впустил ее внутрь мрачного темного особняка, построенного из серого гранита на склоне холма.
   — Добрый вечер, миссис Лоуренс, — приветствовала ее экономка. — Мистер Лоуренс ждет вас в гостиной. — Она приняла плащ и шляпу Элизабет. Та помедлила, снимая перчатки, собираясь с духом.
   Элизабет не сомневалась в своей правоте. Она делала это во имя ребенка, а не ради себя. «Я привыкну к нему со временем и забуду О'Брайена, — думала она. — Возможно, когда-нибудь я даже полюблю Джессопа». Элизабет следовала за экономкой по неосвещенному коридору. «Возможно, весной в аду прохладно», — передразнила она себя, усмехнувшись.
   — Лиз, дорогая, — Джессоп вышел ей навстречу с распростертыми объятиями, одетый в невероятный пурпурный халат из китайского шелка. Того же цвета тюрбан красовался на белеющей голове. Говорили, будто такой наряд был очень популярен в Лондоне, но Элизабет с трудом удержалась от смеха. «Господи, как прикажете мне соблазнить вот это?»
   Она улыбнулась, обняла его и даже заставила себя его поцеловать.
   — Я так рад, что ты сама захотела прийти… — Элизабет подождала, пока экономка выйдет и закроет дверь. Перчатки И ридикюль она положила на маленький столик красного дерева. От пыльного запаха тяжелых малиновых штор у нее кружилась голова.
   — Где Клер? — спросила она, не желая в первые минуты оставаться с ним наедине.
   — Я отослал сестрицу спать пораньше. Подумал, нам будет очень приятно побыть с тобой вдвоем. — Джессоп подошел к накрытому столу и взял пустой бокал.
   «Хорошо, что он уже выпил, так будет легче для нас обоих».
   — Ты прав, нам надо больше времени проводить вместе, если… если мы собираемся пожениться.
   — Дорогая… — Джессоп взглянул на нее поверх графина с бренди.
   — Да… я много думала о твоих словах и решила… мы должны пожениться как можно скорее. — Элизабет пыталась придать уверенности своему голосу. Ласковые слова Джессопа сбивали ее с толку.
   — Я так рад за нас. — Джессоп с самодовольной ухмылкой поднял бокал. Элизабет растерялась. Она чувствовала себя виноватой, но не могла прекратить этот фарс. Ее долг — позаботиться о ребенке. Элизабет подошла к Джессопу по бледно-лиловому ковру. Раз она собралась его соблазнить, ей придется к нему прикасаться.
   — Я хочу извиниться за все, что когда-то тебе наговорила. Я все время так нервничаю из-за завода.
   Элизабет взяла из его рук стакан, сделала небольшой глоток, чтобы укрепить свою решимость, и поставила его на стол. Зачем ждать до окончания ужина, от которого ей станет еще хуже? Элизабет пришла сюда с определенной целью, и пора было браться за дело. Нужно только заставить Джессопа поверить, что это он соблазнил ее, а не наоборот. Элизабет положила ему руки на плечи и взглянула в его голубые глаза. Жаль, что они не зеленые!
   — К чему нам медлить? — прошептала она хрипло.
   — Любовь моя, — пробормотал Джессоп, целуя ее в губы. Элизабет выдержала этот поцелуй, хотя ей было нелегко, особенно когда он попытался проникнуть языком к ней в рот. От него пахло лекарством. Но Элизабет преодолела отвращение: ей нужно обеспечить своего ребенка. Она прижалась к нему и застонала. Стон получился как настоящий.
   — Дорогая, дорогая. — Он стал гладить Элизабет. И тут, хотя она запретила себе думать об О'Брайене, Элизабет сразу вспомнила его: они так хорошо подходили друг к другу! О'Брайен умел угадывать все ее желания прежде, чем она сама догадывалась о них. Ни Пол, ни, как она теперь уверилась, Джессоп никогда не могли бы доставить ей подобное удовольствие. Элизабет чувствовала, что Джессоп возбуждается, но если возбуждение О'Брайена всегда передавалось ей, то теперь она ощущала только тошноту.
   — Лиз, Лиз, я так долго мечтал о нас с тобой… — лепетал Джессоп.
   Внезапно Элизабет почувствовала — она не сумеет этого сделать. Только не сегодня. Может быть, в следующий раз…
   — Джессоп… — Она отстранилась от него. Но Джессоп ничего не замечал: его глаза были закрыты, лицо раскраснелось. — Джессоп!
   Джессоп открыл глаза. Элизабет отступила на шаг и положила руку на живот. Голова ее кружилась, к горлу подступила тошнота. Она не станет лгать брату Пола, это жестоко и нечестно.
   — Джессоп, мне надо поговорить с тобой.
   — Прости, Лиз. Извини мое поведение… — Джессоп выглядел растерянным. Он снова взял свой бокал.
   — Джессоп, послушай… мне нужна твоя помощь. Я беременна и хочу, чтобы ты взял меня в жены, — наконец выпалила она.
   Какое-то время Джессоп молчал. Он выпил коньяк и снова потянулся за графином. Элизабет заставила себя поднять глаза и посмотреть на него.
   — Вот как, — Джессоп налил полный стакан коньяка.
   — Я не могу родить незаконнорожденного ребенка, Джессоп. Я потеряю клиентов.
   — Клиентов! Да это навсегда погубит твою репутацию, дорогая! — Джессоп снова отхлебнул. — Впрочем, как и мою. Ты знаешь, что подумают люди. Такой скандал плохо отразится на моем транспортном деле.
   — Прости, — сказала Элизабет мягко. — Но так уж случилось.
   — Понимаю. — Джессоп был удивительно спокоен. Элизабет даже предпочла бы, чтоб он закричал на нее, выругался, разбил что-нибудь, а не стоял истуканом в своем дурацком халате.
   — Мне нужно немедленно выйти замуж, иначе, когда ребенок родится, все всплывет.
   — Ты права. Мы поженимся немедленно. — Джессоп сел за стол и повязал салфетку вокруг шеи.
   — Спасибо, Джессоп. — Элизабет не сдержала вздоха облегчения. — Я так тебе благодарна. Я у тебя в долгу.
   — Все будет очень тихо: только мы вдвоем и сестра. Можно поехать в Филадельфию, там у нас много знакомых. — Джессоп зачерпнул ложку томатного супа с луком и с шумом втянул в себя жидкость.
   — Прекрасно, как скажешь. Пара дней вдали от завода пойдет мне только на пользу.
   — После Филадельфии мы отправимся в Европу, пока переезд не стал для тебя слишком тяжел. — Джессоп проглотил еще ложку супа и промокнул рот салфеткой.
   — В Европу? — Элизабет показалось, что она ослышалась. — В Европу, Джессоп? Я не могу оставить свой завод.
   — Ты говорила, О'Брайен прекрасно справляется с делами.
   — Правильно.
   — Значит, он сможет управлять заводом в твое отсутствие. — Опустошив свою тарелку, Джессоп потянулся за тарелкой Элизабет. Ей было все равно, она не хотела есть. — Мы поедем в Англию, Францию, Италию. Я займусь делами, завяжу полезные контакты. После родов мы вернемся домой как ни в чем не бывало. Никто не узнает.
   У Элизабет зашумело в ушах и ослабли колени. Конечно, Джессоп вовсе не это имел в виду… Не хочет же он сказать, что ей придется бросить ребенка… или хочет?

21

   — Я ни за что не отдам своего малыша! — резко сказала Элизабет.
   — Но ты же понимаешь, я не могу позволить маленькому ублюдку жить в моем доме. — Джессоп невозмутимо продолжал трапезу, не поднимая глаз на Элизабет. — Господи, Лиз, я стану приглядываться ко всем мужчинам в округе, гадая, не с ним ли ты согрешила. Ты родишь в Европе своего бастарда, мы вернемся домой и забудем эту историю.
   На мгновение от ярости Элизабет потеряла дар речи. Она не хотела заводить ребенка, не хотела обременять себя заботами, но теперь, когда новая жизнь уже зрела в ней, Элизабет никому ее не отдаст. Она стукнула кулаком по столу так сильно, что фужер для шампанского слетел со стола и разбился вдребезги. Суп расплескался по скатерти, и Джессоп с удивлением поднял голову.
   — Я ни за что не отдам моего малыша! — повторила Элизабет.
   — Мне кажется, в твоем положении у тебя нет выбора, — отрезал Джессоп.
   — Я совершила ошибку, но я не позволю моим промахам испортить жизнь моему ребенку. У него должна быть мать, он имеет право на свою долю материнской любви.
   — Избавь меня от лекций на тему о материнской любви, Лиз. — Джессоп раздраженно сорвал с шеи салфетку и бросил ее на стол. — Ты влипла, и я — единственный человек, который может тебе помочь. Ты знаешь это, иначе не пришла бы сюда со своей просьбой. По-видимому, отец ребенка в мужья не годится.
   — Сукин сын! — прошептала Элизабет. — Ты даже не спросил, кто его отец.
   — Меня это совершенно не интересует. Им может оказаться любой мужчина в округе. Ты последнее время ходишь где хочешь, причем совершенно одна.
   Элизабет немного помедлила, слишком сердитая, чтобы расплакаться.
   — Забудь об этом, — твердо произнесла она.
   — Что? — Джессоп наклонился вперед, удобно скрестив ноги под шелковым халатом.
   — Перестань улыбаться. Я сказала, забудь о моей просьбе. Я, конечно, в отчаянном положении, но и не подумаю унижаться перед тобой. — Элизабет схватила ридикюль и перчатки со столика и кинулась к выходу.
   — Куда это ты отправилась? — Джессоп бросился за ней.
   — Я возвращаюсь домой!
   — Это глупо! Ты не можешь родить ребенка вне брака. Колонисты — свободно мыслящие люди, но не настолько. Ты погубишь и свой, и мой бизнес.
   — Мне все равно. Я не оставлю своего ребенка, — пожала плечами Элизабет. Джессоп остановился посреди комнаты, сложив руки на груди.
   — Я не могу заставить тебя выйти за меня замуж, не могу повлиять на твое поведение, но я сумею помешать тебе разорить меня.
   — Каким же это образом? — Элизабет остановилась возле самой двери.
   — Я опротестую завещание. У меня много друзей среди судейских.
   — Здесь у нас уже недолго продержатся английские суды. Если ты до сих пор не слышал, скоро будет война.
   — А, значит, ты не только распутница, ты еще и бунтовщица!
   — Ты не сумеешь причинить мне вреда, Джессоп! — рассмеялась Элизабет. — Тебе не удастся отобрать у меня имущество Пола. Он любил меня, поэтому написал завещание еще до нашей свадьбы. Пол хотел, чтобы я была обеспечена, если с ним что-нибудь случится. Завод Лоуренса он оставил мне, а не тебе.
   — Не правда ли, странно, сколь много ты выиграла от его смерти?
   — На что ты намекаешь? Если тебе есть что сказать, говори открыто. — Элизабет угрожающе подняла палец.
   — Я ни на что не намекаю.
   Элизабет повернулась и быстро пошла к двери. Ее тошнило от этого человека.
   — Я ухожу.
   — И правильно, отправляйся домой и все хорошенько обдумай, потаскушка. Ты поймешь, что у тебя нет выбора: если хочешь сохранить свой любимый завод, лучше возвращайся сюда утром и извинись передо мной.
   — Когда рак на горе свистнет, Джессоп. И это должен быть очень громкий свисток! — Элизабет почти выбежала из особняка. Она не стала ждать, пока подадут коляску или вынесут ее плащ. Быстрая ходьба и гнев не дадут ей замерзнуть, решила Элизабет.
 
   На следующее утро Элизабет пила чай в постели. Она стыдилась своего вчерашнего поступка. Она пыталась торговать собой ради того, чтобы Джессоп стал законным отцом ее ребенка. Как вообще она могла подумать о браке с ним? Как до сих пор не разглядела за его хорошими манерами и милой улыбкой черствое и злое сердце? Джессоп совершенно не походил на Пола. Элизабет старалась перенести на него все те качества, за которые любила Пола. Вот дурочка! Их брак с Джессопом не удался бы, даже не будь Элизабет беременна. Теперь она поняла, как он жесток. У него есть деньги, влияние, важные знакомства, но нет ни сострадания, ни доброты.
   — О'Брайен — хороший человек, он женится на мне, — прошептала Элизабет. Это единственный выход. Все-таки ребенок был его, хотя бы наполовину, а значит, и половину ответственности он тоже должен взять на себя. Нельзя терять ни минуты! Элизабет выскочила из постели и подбежала одеваться к камину, где теплее. Она выйдет замуж за О'Брайена, и ребенок будет носить его фамилию — О'Шэй или О'Брайен. Ничего, что О'Брайен — простой управляющий, выходец из бедной ирландской семьи. В глубине души Элизабет не сомневалась. — О'Брайен гораздо лучше Джессопа. Кроме того, в американских колониях с презрением относятся к английским феодальным предрассудкам. Здесь люди своим трудом могут создать себе не только состояние, но и имя.
   Элизабет оделась в платье для верховой езды. Сегодня они с О'Брайеном должны были объехать земли, принадлежавшие заводу Лоуренса, и решить, за счет чего увеличить пастбища и пашни. С открытием заводской лавки придется сеять гораздо больше зерна.
   Внезапно Элизабет до боли прикусила губу: если О'Брайен станет ее мужем, он не сможет больше выполнять обязанности управляющего. Но это не так страшно, об этом будет время подумать после свадьбы, когда ее ребенку — их ребенку — уже не будет угрожать опасность прослыть незаконнорожденным.
   Элизабет ехала бок о бок с О'Брайеном. Они осматривали восточную часть ее владений. Воздух был прохладен, но осеннее солнышко еще пригревало. Выдался удачный день для верховой прогулки. Последние яркие листья слетали с деревьев под ноги лошадям. Элизабет выжидала подходящего момента для разговора на волнующую тему. Но возможен ли вообще благоприятный момент для такого рода бесед? Как она это скажет? «Разобьем пастбище здесь, О'Брайен, и, кстати, я уже на втором месяце, не женитесь ли вы на мне?» Элизабет подавила готовый прорваться смешок.
   Как поступить? Просто сухо изложить факты и предложить ему жениться? Или рассказать ему о своих переживаниях и страхах, о том, как она нуждается в нем сейчас, несмотря на всю разницу их социального положения? Практическая сметка деловой женщины подсказывала Элизабет выбрать первый вариант, но какие-то сомнения грызли ее.
   — По-моему, нам не следует ехать дальше. — О'Брайен остановил лошадь и спешился. — Наметим границу пастбища здесь, раз вы не знаете точно, где кончается ваша земля. А весной вызовем землемера, и он укажет, что принадлежит вам, а что Джессопу.
   Элизабет кивнула. Она стыдилась своей трусости. Почему она до сих пор молчит? Сейчас они снова повернут к заводу, и там вокруг них будут люди. Нужно сказать ему правду сейчас, пока они наедине.
   — О'Брайен?
   — Да? — Тот даже не поднял головы. Он забивал в землю пестрый пограничный колышек.
   — О'Брайен… нам нужно поговорить, — быстро начала Элизабет. Если она не выпалит все сразу, то никогда не решится. — Я беременна, и вы должны жениться на мне. — На лбу ее выступила испарина.
   — Что вы сказали? — О'Брайен выпрямился и уставился на нее как громом пораженный.
   — То, что вы слышали, — нервно ответила Элизабет. — Я жду ребенка и хочу, чтобы вы женились на мне.
   О'Брайен выругался по-французски так грязно, что Элизабет покраснела.
   — Как это произошло?
   — А как вы думаете? — ехидно спросила она.
   — Вы прекрасно понимаете, о чем я. — О'Брайен стащил ее с седла и потянул за руку в сторону от дороги. — Вы же уверяли, что это невозможно, я спрашивал вас еще до того, как мы… — Он остановился на полуслове, подумал и начал сначала: — Я специально спросил вас об этом, и вы ответили, что мне не о чем беспокоиться.
   Элизабет развела руками. Как этому человеку удается всегда обернуть дело так, будто во всем виновата она одна? Он тоже принимал в этом участие!
   — Чего вы от меня хотите? Я полагала, что не могу забеременеть, но ошиблась.
   — Просто ради моего любопытства, поведайте, почему вы так решили? — спросил О'Брайен. Его глаза сверкали от гнева.
   — Довольно запоздалый вопрос, вы не находите?
   — Я считал, вы чем-нибудь больны! Господи, я пытался проявить деликатность! Ну же? Я жду, осчастливьте меня! Скажите, почему вы так решили, Лиз? Вы плюнули в пасть жабы, три раза повернулись на одной ноге и произнесли заклинание? Иногда это действует.
   — Женщины в нашем роду трудно беременеют. Они выходят замуж в двадцать лет и не рожают до тридцати пяти, а то и дольше. Моя мать называла это проклятием нашего рода.
   — Это самая большая глупость, какую я когда-либо слышал! Лучше бы вы плевали в пасть жабы! — заорал О'Брайен. Он запустил обе руки в волосы. — Господи, Лиз, вы сами-то понимаете, как глупо это звучит?
   Элизабет отвернулась. Слезы подступили к ее глазам, и горло перехватило. Она не ожидала подобной вспышки. О'Брайен не просто рассердился, он так на нее и набросился! Элизабет чувствовала себя глупой, и ей стало страшно, очень страшно.
   — Я не хочу ребенка, — сказал О'Брайен, понижая голос.
   — Я тоже не хочу, но он уже есть. — Элизабет подняла глаза и твердо встретила его разгневанный взгляд. — У меня и у вас.
   — Я спал с великим множеством женщин, и ни одна не забеременела от меня. — Настал черед О'Брайена отвести глаза. — Когда… давно это уже у вас?
   — Не знаю точно, у меня не было ежемесячных недомоганий с тех пор, как вы в первый раз прикоснулись ко мне.
   О'Брайен снова выругался, на этот раз по-гэльски.
   — Прекрасно. Я несу половину ответственности за этого ребенка, и я буду поддерживать его, но я не женюсь на вас, Лиз. Об этом не может быть и речи. Никогда! — Он помахал пальцем перед ее носом.
   — Вы должны жениться на мне! — закричала Элизабет. — Я не собираюсь производить на свет незаконнорожденного! Я не намерена из-за этого потерять завод!
   — Я никогда не женюсь на одной из Таррингтонов!
   Элизабет бросилась к своей лошади и вскарабкалась в седло. Сейчас она мечтала об одном: оказаться подальше от О'Брайена, чтобы он не видел ее слез, не знал, как сильно уязвил ее.
   — Вернитесь! — крикнул ей вслед О'Брайен. — Мы еще не закончили разговор!
   — Закончили! — прокричала Элизабет в ответ, подстегивая лошадь. — Разговор закончился еще до того, как начался!
   О'Брайен выругался и ударил кулаком по стволу ближайшего дерева. Ну вот, он желал заставить ее страдать так же, как страдал он, когда узнал, кто она такая. Что ж, ему это удалось.
   — Я стану отцом после стольких лет, когда мне удавалось увильнуть от ответственности. Что ж, поделом, — пробормотал он.
   О'Брайен усмехнулся: судя по их с Элизабет сегодняшнему разговору, ребенок унаследует от родителей бурный нрав.
   О'Брайен вернулся к пограничному колышку и поднял с земли брошенный молоток. Он с остервенением бил молотком, пока наконец колышек не расщепился под его ударами.
   Итак, он станет отцом. О'Брайен был напуган, он не представлял, что должен делать хороший отец. Когда он увидел слезы на глазах Элизабет, ему захотелось обнять ее, прижать к себе, утешить… Конечно, он обязательно женится на ней. К этому обязывал его долг, это было правильно, так поступали все мужчины из рода О'Шэй. Ему просто не нравилось, что Элизабет даже не спросила, хочет ли он жениться на ней, не сказала, хочет ли она сама выйти за него замуж. Она просто приказала: они обязаны пожениться, потому что у них будет ребенок. Элизабет не питает к нему никаких чувств. Да и какой стати? Ведь их ничего не связывало, кроме постели. О'Брайен сунул молоток в седельную сумку и взобрался в седло. Он пришпорил лошадь и поскакал в том направлении, куда помчалась Элизабет. Внезапно он вспомнил про Майкла О'Брайена и засмеялся. Не присвой он имени Майкла, ничего бы этого не было. Его мать говорила, что человек еще при жизни расплачивается за свои грехи. Кажется, пришла пора платить.

22

   Элизабет услышала приближение О'Брайена задолго до того, как он появился среди деревьев. Его лошадь с шумом пробивалась через кустарник. Элизабет пожалела, что не захватила с собой пистолет. Выстрел поверх головы, вероятно, заставил бы О'Брайена убраться восвояси.
   — Подождите, Лиз! Подождите!
   — Идите к черту! — крикнула она через плечо. Она спешила, но тропа была усыпана опавшими ветками и камнями, и лошадь то и дело спотыкалась. Элизабет больше не желала ни видеть О'Брайена, ни говорить с ним. Она прекрасно справится и без него.
   — Лиз! Постойте! Постойте, черт возьми, мне надо с вами поговорить! — Его голос звучал уже близко.
   — Я же сказала вам, разговор окончен! — крикнула она в ответ.
   О'Брайен уже ехал вплотную за ее лошадью. Элизабет снова пришпорила свою кобылу.
   — Вы ведете себя по-детски, — увещевал О'Брайен за ее спиной. — В этом лесу нельзя скакать галопом, вы упадете и расшибетесь.
   — С тех пор как мне исполнилось четыре, я ни разу не падала с лошади.
   О'Брайен догнал ее и поехал с ней бок о бок. Временами ему приходилось нагибаться, чтобы ветки не били его по лицу. Элизабет заметила узкую тропку и попыталась свернуть.
   — Лиз! — донеслось до нее; потом стон и звук падения. Боковым зрением она увидела, что лошадь О'Брайена лишилась седока. Видимо, он не успел уклониться от ветки старого дуба. Элизабет остановила лошадь.
   — О'Брайен, с вами все в порядке?
   Он сидел на дорожке без шляпы, весь в грязи, слегка ошарашенный.
   — Кажется, да. — О'Брайен потер лоб. — Ох, больно! Вы столкнули меня с дороги. Это было глупо, Лиз. Вы могли упасть и покалечить себя и ребенка.
   — Пострадали вы, а не я. Так вам и надо, нечего было преследовать меня.
   — Я вас догонял, чтобы извиниться. Я повел себя неправильно. — Он взглянул на нее, но Элизабет не отвечала. — Вы страшно разозлили меня, сказав, что я обязан на вас жениться. — Сейчас он говорил своим обычным тоном и, кажется, говорил искренне.
   — О'Брайен, я не знаю, что мне делать. Я сама виновата, ведь это я положила начало нашим отношениям. Мне следовало быть осмотрительнее, но…
   — Но? — О'Брайен положил руку ей на колено.
   — Я страстно желала вас, так страстно, что мне было наплевать на последствия.
   — Ах, Лиззи. — Он протянул руку и поправил локон, выбившийся у нее из-под шляпки. — Простите мою трусость. Конечно, я не оставлю вас в беде, надеюсь, вы и сами это понимаете. Я просто был очень зол.
   Элизабет кивнула. Она устала от криков и скандалов, ей хотелось только прилечь на мягкую постель.
   — Извинения приняты. Я съезжу и отыщу вашу лошадь.
   — Подождите. — О'Брайен сильнее сжал ее колено. — Я еще не все сказал.
   Ей было трудно глядеть в его зеленые глаза.
   — Посмотрите на меня.
   Элизабет медленно опустила взор. О'Брайен взял ее руку в свои.
   — Вы выйдете за меня замуж?
   — Вы не обязаны делать это. — Элизабет слегка улыбнулась: внезапно он стал так серьезен. — Вы были правы, это моя вина.
   — Нет, я виноват не меньше вашего. Мы поженимся ради ребенка, так надо.
   — Ах, О'Брайен, мне не нужен брак по необходимости или ради удобства. — Она посмотрела ему в глаза. — Когда-то меня это устраивало, но не теперь. Наверное, будет лучше оставить все как есть. Я сама смогу вырастить ребенка, я справлюсь.
   — Я не сомневаюсь. Но я хочу жениться на вас, Лиз. Хотя, не скрою, нам придется нелегко: все будет против нас.
   — Мое имя, мое положение в обществе, ваше, Джессоп, завод… — подхватила Элизабет.
   — Но послушайте, я приложу все силы, чтобы наш брак удался, если вы готовы сделать то же самое.
   Ей понадобилась лишь одна минута на раздумье. Элизабет кивнула.
   — Значит, вы согласны стать моей женой?
   — Чьей? — Лицо ее было неподвижно, но глаза улыбались. — Патрика О'Шэя или Майкла О'Брайена?
   — С Пэдди покончено. Он канул в пучину вместе с моим другом.
   — Вам лучше остаться О'Брайеном. Я не смогу называть вас по-другому. О ваших жене и детях придется сказать, что они погибли от лихорадки, и вы только сейчас получили это известие.
   О'Брайен взял ее лошадь под уздцы и повел в сторону дома.
   — Какую же свадьбу вы хотите, хозяйка?
   — Вам придется перестать называть меня так.
   — Красивый праздник с танцами и выпивкой?
   — Нет. — Она покачала головой. Сейчас Элизабет хотелось только покоя. — Никаких пирушек, пожалуйста. Давайте просто поедем куда-нибудь и поженимся.
   — Вы имеете в виду — сбежим? Это будет лакомый кусочек для всех сплетников в округе: миссис Лоуренс сбежала со своим управляющим!
   — Я пойду в особняк и упакую самое необходимое, встретимся возле склада. Я знаю небольшую гостиницу у переправы, мы можем поехать туда.
   — Вы не скажете Клер и Джессопу? — Элизабет покачала головой. Позже она расскажет О'Брайену о Джессопе.
   — Нет, давайте поедем и сделаем это, пока никто не начал меня отговаривать.