голосе:
- Вы нарушили границу Союза Советских Социалистических Республик...
Вообще-то, я хотел закончить так: "... немедленно покиньте нашу
территорию", а потом попытаться повторить тоже самое по-китайски, как
требует инструкция, но на слове "Республик" оба китайских автомата, не
поднимаясь, выплюнули в мою сторону порядочную порцию свинца и монолог
превратился в диалог.
Дальше все произошло очень уж быстро, выученное тело опередило
сознание. Раз: прыжок и перекат, автомат в руках, предохранитель, затвор,
прицел - три пули, выдох, прицел - пять пуль, попал. Два: перекат, прицел -
пять пуль, выдох, по заваливающейся с колен второй фигуре еще пять пуль,
есть! Три: перекат, свежий магазин в руке, удар по защелке, магазин на
месте. Четыре: прячу в боковой карман штанов первый магазин с остатками
патронов, ловлю в прицел кусты у границы, переводчик огня на стрельбу
одиночными. Леха молчит, молодец, хватило выдержки не раскрыть себя. Отполз
за кусты, укрылся полностью, стал искать глазами напарника. Он тоже тихонько
изменил позицию, показался мне, кивнул успокаивающе. Потом осмотрелся
сверху, показал мне недалеко от себя местечко понадежней и уставился в
сторону границы, прикрывая.
Я по-за кустами пробрался подальше в тыл, затем прополз в указанное
Лехой место. Полежали - тихо. Глянул на свои руки - не трясутся. Я услышал,
как Леха вызывает заставу, продиктовал ему координаты, он их передал и кодом
попросил срочно прибыть усиленную тревожную группу, так же кодом сообщил о
перестрелке и о том, что мы пока живы и здоровы. Еще через пять минут я
отважился сходить к подстреленным китайцам, хотя Лешка меня уговаривал
лежать: "Все равно, если кто из них ранен, уже до смерти кровью истек, не
ходи! Они же все время по трое ходят, вдруг под пули влезешь!" Но я решился
- и в обход, чтоб не повторять ошибки и не влезть под Лешкин автомат, где
ползком, где бегом, отправился к лежащим неподвижно телам. Все время смотрел
сквозь ветки приближающихся кустов, где могла таиться быстрая смерть. От
страха даже дыхание прерывалось. Добрался, быстро осмотрел. Похоже, обоих
сразу наповал - в одном две пули, в другом три, все в корпус и навылет. Тела
трогать не стал, так же в обход почти бегом вернулся на место, где мы и
пролежали, почти не шевелясь, еще час до приезда тревожки.
После осмотра места стычки, проходящего под прикрытием двух пулеметов,
сложилась целая картинка. Зонд нес контейнер с какой-то аппаратурой, весьма
прочный и наглухо запертый. Китайцы, очевидно, запустили его вблизи границы,
но просчитались с ветром и тот, попав в яму холодного воздуха, не набрал
сразу заданной высоты, что и позволило его сбить. Убитые - в форме рядовых,
с обычным снаряжением и оружием. Рядом с местом, на котором я стоял (кстати,
довольно близко!), в земле дыры, оставленные пулями из их автоматов. Земля
там податливая, пули можно извлечь и предъявить на экспертизу в целости.
Вернулись с осмотра линейки начальник и его зам по боевой подготовке.
По их словам, прошли на нашу территорию только эти двое. Других следов и
каких бы то ни было перемещений на сопредельной стороне они не заметили.
Затем отвели меня в сторону и начался пахнущий трибуналом разговор. Действия
мои получались, мягко говоря, неквалифицированными. Дело в том, что часть
моих пуль по седловине между сопками вполне могла уйти на чужую территорию и
застрять там где-нибудь в деревьях. Хребет водораздела - это не стена, все
равно там есть и подъемы, и спуски. Это весьма скверно, потому как скандал с
китайцами после происшедшего неизбежен, а если они предъявят еще и мои пули
- из сержанта погранвойск можно запросто превратиться в подсудимого.
Все это я видел и сам, но от официального признания своими же офицерами
сник. От былого хорошего настроения давно уже не осталось и следа. Руки у
меня совсем опустились, голова повисла, и ни о чем, кроме нарушения закона,
я думать не мог. Пока ребята заканчивали осмотр, я сидел на земле недалеко
от убитых и смотрел в никуда. Подошел замбой и стал говорить что-то
успокаивающее, но я долго не мог разобрать, о чем это он. Наконец собрал
остатки воли, вслушался и понял, что он успокаивает меня по поводу убийства
двух человек.
- Да вы о чем вообще, товарищ лейтенант? - пробурчал я, встряхнув
головой и поглядев на него. - Какой там "долг, а не грех"?! Да имел я этих
паразитов!.. Еще не хватало из-за них мыло в башке гонять. Меня разбор
полетов волнует, а не эта дрянь.
Он улыбнулся, поднял меня, обхватил за плечи и сказал, пронзительно
глядя в глаза:
- Никто тебя никуда не отдаст, понял?
Подошел начальник, спросил весело:
- Чего расстроился, беззубый? Первый раз чужую душу на себя взял?
Я сплюнул зло и хмуро сказал:
- И этот туда же, архиереи, блин.
Замбой хлопнул меня по плечу и сказал начальнику:
- Да нет, это он по поводу предстоящего разбирательства.
Я только хмыкнул уныло. Начальник встряхнул меня за ремень:
- Ты мой приказ выполнял? Мой. Значит, если и есть вина, то моя. Понял?
Тут я совсем взбеленился:
- И что теперь, за ваши погоны прятаться?! Да я... Да вы за кого меня
держите?!
Но начальник только засмеялся и сказал:
- Остынь, дурень, все будет нормально, прорвемся!
"Прорываться" пришлось долго и трудно. Разбирательство было тяжелым:
китайцы выдвинули протест по поводу, якобы, похищения и убийства своих
солдат на "их территории". Наши твердо стояли за правое дело, демонстрируя
неопровержимые улики, но сопредельщики продолжали упираться и все бухтели
про оставшихся у невинно убиенных доблестных воинов двадцати детей-сирот и
восьми стариков-родителей, которым наше преступное государство обязано
выплачивать непомерную пенсию и принести извинения. К нам понаехало
начальство с большими звездами на погонах, весь последующий день прошел в
изматывающих нервы переговорах и следственных экспериментах. Особенно меня
бесил незнакомый полковник, выезжавший на границу в новеньком камуфляже без
знаков различия. Вот кто крови из всех нас немерено выпил! Уж такой зверюга
попался, что ни в сказке сказать, ни пером описать: и то ему не так, и
другое. Здесь не там стоял, тут не так стрелял, этот баран, тот осел...
Самым законченным бездарем, дураком и вредителем, по его меркам, получался
я. На все это я предпочитал отмалчиваться, в дискуссии не вступал. Одним
словом, день выдался тяжелый.
К ночи страсти утихли, начальство заперлось в канцелярии, перемывая
кости всем так или иначе участвовавшим в инциденте. Я долго лежал без сна,
взбаламученные нервы не давали забыться. В конце концов поднялся и пошел в
дежурку. За привычным трепом ни о чем прошло полночи. "Семейную" беседу с
дежурной сменой прервал резкий щелчок и следующий за ним зарождающийся в
недрах электронной аппаратуры сигнализации вой сирены тревожного сигнала.
Сработал один из дальних участков на правом фланге, почти там же, где
произошли вчерашние события. Из-за присутствия на заставе множества чужих
офицеров тревожная группа собралась и смылась в рекордные сроки.
Когда проехали ворота, собачник Дракон, выходивший на связь с заставой,
огорчил меня сообщением:
- Звоню, чтоб ворота открыли, а там этот полковник бешеный. Почему,
орет, комтех в тревожке? Я дурака включил, дескать, не слышу ничего. Ну, он
поорал, а потом сказал, чтоб начальник ему с фланга сам позвонил. Ты
чего-нибудь понимаешь?
- А чего тут понимать! Пока идет разбор, я вроде подследственного
получаюсь. Наверное, нельзя меня к службе допускать.
Я совсем расстроился, а ребята сразу кинулись уговаривать меня, что все
обойдется. За такими разговорами и дотряслись до сработавшего участка. На
наше с Драконом сообщение позвонить на заставу полковнику, начальник только
выругался и сказал, чтоб мы занялись делом, а не забивали голову всякой
ерундой.
Пролаз и следы мы увидели в самом начале участка, метрах в пятнадцати
от того места, где остановилась машина. Начальник присвистнул и удивленно
сказал:
- Ну надо же, столько счастья в два дня! Тебе везет, комтех, как
утопленнику.
Пока я со связистом бегал проверять участок до конца, начальник с
Драконом колдовали над следами. Других признаков нарушения мы не обнаружили,
а когда вернулись, были весьма удивлены растерянным видом Дракона и
озадаченным - начальника: они не могли определить направление движения
нарушителя! Такое я видел впервые, обычно начальник читал любые следы, даже
самые нечеткие, как книгу.
- Комтех, а ну быстро к пролазу, смотри внимательно, твое слово?
Я, сдерживаясь, тщательно осмотрел пролаз в заграждении, пытаясь
определить, с какой стороны раздвигали проволоку. Но и меня ждало
разочарование - ничего понять не удалось.
Тут начальник принял решение:
- Комтех, Дракон - бегом в тыл, там метрах в двустах прямо по пролазу
есть заболоченная полянка, ищите!
Мы пролезли через заграждение и кинулись вперед. Добрались до полянки,
Дракон со своим псом Задором начали обшаривать местность, я старался
держаться под ветром и светил им фонарем, когда было нужно. Минут через
десять нашли: четкие отпечатки двух пар обуви, направление - в сторону
границы. Дракон аж взвыл от обиды, столько времени потеряли! Вернулись к
своим, доложили. Начальник подтверждение на перекрытие границы передал, к
преследованию подготовились, Задорка нос в землю уткнул и вперед.
"Что такое невезенье и как с этим бороться?" - есть такой прикол. Моя
несчастливая звезда продолжала светить и портить все планы. Пока мы ломились
по тайге в надежде догнать нарушителей, заслоны не успели перекрыть границу
на их пути. Об этом нам передали по радиостанции, когда до "линейки"
оставалось километра три, светало уже, так долго мы за ними гнались.
Обливаясь потом и задыхаясь, мы насколько могли увеличили скорость. По
поведению Задора чувствовалось, что следы уже "горячие", еще чуть-чуть и
настигнем нарушителей, но расстояние между нами и границей сокращалось
непозволительно быстро.
Наконец, выломились мы по пади на финишную прямую, где до границы
последние 500-600 метров, и увидели их. У меня от злобы сердце зашлось:
уходят! Нам до нарушителей метров 400, даже спущенный с поводка Задор их не
достанет, уйдут, хоть и движутся еле-еле, устали больше нас, гады.
- Давай автомат, валить надо обоих! - кричит начальник. У самого
пистолет, у Дракона АКСУ, только у меня обычный АК, с длинным стволом и
деревянным прикладом. На такой дистанции пистолет бесполезен, из
драконовской "пукалки" трудно достать с первого раза, а для второго времени
нет. Но автомат я не отдал, подумал только: "Семь бед - один ответ", рванул
затвор и сам приложился, остановил дыханье на секунду и дал подряд две
очереди. Обе фигуры как ветром сдуло: рухнули в жухлую осеннюю траву.
Пошли мы к ним медленно, с трудом восстанавливая дыхание и еле
переставляя усталые ноги. У меня на нервной почве словесное недержание
началось, иду и бормочу, как молитву:
- Спасибо, любимый курсовой начальничек, спасибо, товарищ капитан, и
тебе, старшина, спасибо сердечное от всего советского народа и меня лично. И
отделенному моему дай Бог здоровья и счастья каждый день сейчас и вовеки.
Чтоб вас все таким добрым словом поминали, кого вы на стрельбище в учебке
бегом да ползком гоняли до потери пульса, разрази вас гром, паразитов.
Дракон на меня поглядывает искоса, думает - все, совсем спятил комтех,
сейчас кусаться начнет. Начальник, видать, понял, о чем это я, идет и
посмеивается. А я и правда тогда благодарен был офицерам и сержантам из
учебки сержантской, которые нас, зеленых курсантов, стрелять в любом
состоянии и из любого положения научили. Вот и не подвела сейчас,
пригодилась выучка. Хоть сердце от напряжения так колотится, что грозит
ребра выломать, а руки да и все тело ходуном после гонки сумасшедшей, но
прицел-то я верно взял, успел обоих срезать. Не хватило бедолагам метров
шестьдесят до спасительной "линейки".
Подошли к нарушителям, глянули - оба наповал, ну надо же, я вроде
пониже брал, чтоб в ноги...
Начальник аж заматерился: "Снайпер хренов, так тебя и разэтак!"
Мне обидно стало, кто ж на такой дистанции, да с бегу, да при плохой
видимости лучше попадет?
Прошептал в сторонку: "Конечно, ты у нас один стрелок ворошиловский,
остальные так, погулять вышли..."
Но он, черт, услышал, как подскочит: "Че ты сказал?! А в рог?!"
Я аж испугался, да и Дракон с псом тоже, встали между нами, Задор на
задние лапы поднялся, передние начальнику на плечи положил и умными
глазищами в лицо ему заглядывает, мириться призывает. Смотрю - смеется
начальник, отлегло.
Прошло время, появилось и усиление, и начальство, благо "под рукой"
оказалось. И снова на мою голову шишки, как из мешка, стрельба-то опять в
сторону границы.
Злобный полковник сразу: "Кто стрелял?", а сам на мой автомат косится.
Отвечаю: "Я", а одновременно начальник вперед шагнул:
- Я стрелял, из автомата сержанта.
Полковник нас из-под насупленных бровей глазами обжег:
- Выгораживаешь своего гения, старший лейтенант?! Хочешь из-за этого
придурка под трибунал?
Я от злости зубы сжал, но молчу пока, а начальник спокойно так:
- Он не придурок, он мой подчиненный и незаслуженно оскорблять его и
себя я никому не позволю.
Полковник сплюнул, но промолчал, а потом опять пошло-поехало: бежали не
там, да вот здесь бы обошли, да вот так бы обогнули.
Я на эти поучения молчком смотрел, а злоба все копилась и росла. Но
когда дело до упоминания вчерашнего дошло, тут я и не сдержался. Когда один
из приезжих, свежеиспеченный лейтенант, по годам мне ровесник, про недавнюю
перестрелку разговор завел с умным видом:
- Тебе бы вот так пройти, вот здесь переползти, а ты там дров наломал
да и здесь не лучше, - а полковник стоит рядом и головой кивает, вроде,
одобряет. Скинул я с плеча автомат и швырнул ему в грудь, что сил было, а
сам как взревел:
- На, умник! Поди, попробуй обойти и подползти! - а потом лейтенанту -
Да ты вообще крыса штабная, в войсках без году неделя, и туда же. Пойди,
побегай, грамотей, когда в тебя на голом месте очередями полощут! Собрались,
воронье, после чужой драки кулаками махать!
Ну и еще пару фраз в таком духе, да с непечатными выражениями. Смотрю,
начальник мой побледнел и как-то подобрался весь, как перед прыжком или
ударом, а лейтенантик тот глаза вытаращил и воздух ртом ловит - задохнулся
от "справедливого гнева". И тут меня полковник удивил: ни с того ни с сего
как захохочет на весь лес! Наверное, минуты две хохотал, а вокруг все
замерли, ну прям немая сцена из "Ревизора". Просмеялся, подошел с улыбкой и
говорит:
- Да брось ты, сержант! Чего развоевался? Начальство на то и нужно,
чтоб всех ругать, мы за это деньги получаем. А вовсе не за то, чтоб в нас
автоматами швыряться. Плюнь, остынь, все нормально. Ну пальнул не туда, ну
не взяли живьем, перетопчемся. Главное, безнаказанно их не отпустили, да ты
себя для матери сберег. Остальное забудется.
С тем и автомат мне отдал, а потом приказал начальнику убираться вместе
со мной, Драконом и Задором домой и ложиться спать.
Засим и все остальное душемотательство пошло на убыль. Китайцы еще
повыпендривались день-два, да и заткнулись. Мы отписали последние бумаги,
начальство через несколько дней уехало. А через пару недель на боевом
расчете начальник неожиданно объявил мне десять суток отпуска с выездом
домой. Когда я принял поздравления друзей и наконец почти поверил в свое
счастье, он подошел и сказал с улыбкой:
- За отпуск спасибо тому полковнику скажешь, он мне сам сказал перед
отъездом, чтоб я представление на тебя подал, сам и звонил сегодня.
Вот так, всю жизнь живи среди людей, смотри на них во все глаза, а что
у кого за душой - не угадаешь, пока сам не раскроется.
Славным летним утром, в воскресенье, доблестный пограничник, мастер по
сигнализационным устройствам Игореха Мягков совместно со своим "годком"
Валькой Солдатенковым мыл полы на заставе. Ясный и свежий после ночного
дождя день был заведомо испорчен с самого начала. Мало того, что вместо хоть
какого-нибудь захудало-геройского назначения на службу постоянно заставляют
мыть полы и помогать повару на кухне, так еще сегодня дежурит по заставе
придирчивый до тошноты сержант Голик. Этот злодей способен заметить любую
мелочь и содрать за нее впоследствии пять шкур. Для полноты картины, или
чтобы жизнь медом не казалась, в напарники достался вечно недовольный
Валька. Тяжела ты, жизнь стажерская! Этого самого Солдатенкова Игорь
недолюбливал с первых дней службы на учебном пункте. Тот был заносчив,
кичился тем, что старше всех на год, родом из самой Москвы, и все время
твердил - здесь, в тайге, ему с его умищем, не место. Призвали его с первого
курса университета и мечтал Валька только об одном - остаться служить в
управлении войск округа, на худой конец - в гарнизоне, при штабе, лучше
всего в комитете комсомола. Мечтаний этих не скрывал, всех остальных ребят
считал провинциальными недоумками и, говорят, при случае стучал на всех
подряд в политотдел. К тому же, перед любым начальством, от сержанта до
офицера, вытягивался в струнку и словно в рот заглядывал, а за глаза говорил
всякие гадости. Игорь был парень простой, родом из захудалой сибирской
деревушки в двадцать дворов, в науках не преуспевал, опять же, службой в
пограничных войсках всерьез гордился. Соответственно, был частой мишенью для
Валькиных насмешек. Назначением на одну заставу, да тем более в одно
отделение, оба были расстроены: Вальке обломилась халявная служба, а Игорь
молчком, но досадовал на перспективу терпеть рядом с собой больше полутора
лет такого сослуживца. Тем более, что из всего выпуска здесь они оказались
только вдвоем.
Вот и сейчас, пока он, Игорь, старательно орудует тряпкой, этот
студент-белоручка больше вздыхает и злобно гундит про свою нелегкую жизнь,
чем помогает... К обеду, наконец, удалось с третьей попытки сдать придире
Голику все помещения, кроме спального. Сержант устроил обоим выволочку за
медлительность, погнал обедать, а потом отправил мыть спальное, добавив:
- До трех часов не управитесь - заставлю и территорию убирать. И не
шумите там, а то ваш комтех еще спит.
Войдя в спальное, Валька злобно передразнил Голика:
- Ваш комтех спит! Нужен он нам больно, козел беззубый! - и нарочито
громко брякнул на пол ведро с водой. Игорь глянул на спящего командира,
поежился и прошептал:
- Тихо ты, разбудишь!
- А чего он тут разлегся барином? Все уже встали давно, а он все
дрыхнет, тоже мне... В блатных у начальничка ходит, так все можно?
- Да брось ты, он же до утра по тревожкам мотался, говорят, два раза
вся группа менялась, кроме него и начальника. Помнишь, они вернулись, когда
мы уже встали?
- И что теперь, в ножки им кланяться? Встали! Мы уже вкалывали вовсю, а
этот урод своими сапожищами грязи натащил половину сушилки, а я ее отдраил
до блеска к тому времени.
- Так что ж ему, на пороге разуваться?
- Да хоть на улице! Сам бы "плавал" по полам, так уважал бы чужую
работу.
Тут Игорь хотел сказать: "Да они в сержантской учебке свое отплавали",
но вспомнил, что сам Валька, в отличие от всегда аккуратных "старослужащих"
и уже приученных ими к понятию "дом" новичков, постоянно мусорит где ни
попадя, за что постоянно получает нагоняи от всех подряд, и прекратил
бесполезный разговор. Молчком взял тряпку и начал драить "спальник" с
дальнего угла.
Увлекшись работой и мыслями о далеком доме, случайно задел стоящий у
тумбочки автомат комтеха, который не замедлил с грохотом свалиться на пол.
Сержант вскочил и сонно заморгал, пытаясь понять что случилось и где он.
Игорь замер в проходе, сидя на корточках, надеясь что командир не проснется
окончательно и свалится опять, но тут включился на всю громкость "гнутик"
Валька:
- Эх ты, деревня, разбудил-таки! Говорил я тебе, что сам в том углу
уберу! Доброе утро, товарищ сержант!
Игорь выругался про себя, встал и виновато проборматал:
- Извините, я случайно...
Отделенный разобрался в ситуации, улыбнулся, потряс головой, сел на
кровать и глянул на часы. Удивленно вскинул брови и спросил:
- А кто вместо меня на службе?
Вездесущий Солдатенков и тут успел:
- Ефрейтор Орлов, а у вас сегодня выходной вместо него, так что спите
дальше.
Комтех недовольно поморщился, помолчал и почему-то спросил:
- Братцы, а когда вы мне "выкать" перестанете? Говорил же - обращайтесь
по имени. Это застава, а не учебный пункт, почти семья... Вроде, все уже
привыкли, кроме вас двоих.
Игорь решил промолчать, он по-прежнему всех сержантов заставы величал
только на "вы" и считал, что это правильно. Переубедить его не мог никто,
хотя пытались многие. Ехидный Валька уточнил:
- А как же Устав?
- Устав для службы писан, а не для жизни. Разницу понимаешь?
- Тогда разрешите официальный вопрос, товарищ сержант?
- Лады, разрешаю.
- А почему, скажем, ефрейтор Орлов или рядовой Калашников, кстати, оба
второго года службы, моют полы один раз в неделю, а мы - почти каждый день?
- Да потому, что у них по десять-двенадцать часов службы в сутки
выпадает, против ваших четырех. Хотите поменяться?
Заносчивый Солдатенков сразу выкрикнул: "Конечно хотим!", на что
получил спокойный ответ: "Тогда заслужите. Докажите, что вы лучше.
Попоробуйте обойти их на кроссе, на стрельбище, на полосе препятствий, в
рукопашной схватке. На худой конец, аккумуляторные батареи обслужите
нормально. Тогда и боевой расчет по другому выстроится".
С тем сержант забрал автомат и ушел мыться-бриться, плюнув на недосып.
Доблестный воин Мягков, уже пробовавший состязаться с вышеперечисленными
везде, где только можно, скромно вздохнул и продолжил мытье полов, а
Солдатенков возобновил свой бестолковый скулеж: "Вот всегда они так, своим
годкам подсуживают, а молодых заставляют на себя спину гнуть". Тут Игореху
прорвало впервые за все время:
- Да ты, кусок дерьма, хоть раз в жизни пробовал что-нибудь своими
руками сделать, без присмотра за другими?! Только и знаешь, как на всех
наговаривать, а сам? Тебя же вся учебная застава по-очереди на руках на
кроссах таскала, а ты на всех плевал?! Свинья ты после всего этого!
Ссоре не позволил разгореться дежурный по заставе, вездесущий Голик,
удивленный подъемом комтеха и решивший выяснить, что его подкинуло досрочно.
Он вломился в двери с видом разъяренного мамонта и прорычал:
- Если через двадцать минут я не удивлюсь чистоте спальника, то все
находящиеся в нем умрут на полах!
После такой перспективы даже Валька засопел и кинулся тереть
ненавистный пол с удвоенной энергией. Благодаря простому, но действенному
методу "не умеешь - научим, не хочешь - заставим" воины отмыли пол и сдали
помещение в рекордные сроки, чем заслужили прощение и благосклонность
дежурного. Сей титанический труд был оценен по достоинству, и оба уборщика
получили по часу заслуженного отдыха.
Игорь тут же воспользовался предоставленной возможностью и сбежал к
вольеру служебных собак. Как человек деревенский он душой тянулся ко всякой
преданной скотине, а кто может быть более верным, чем собаки? Умные зверюги
принимали его с первых дней на равных, как члена стаи. Он скучал по своему
домашнему хозяйству, по лохматому цепному псу по кличке Верный, которого сам
выучил ловить на лету брошенные куски хлеба и делать стойку на задних лапах.
Жаль, что инструктор на учебном пункте не оценил его рассказ о воспитании
дворового пса, а то бы назначили рядового Мягкова в "собачьи водители", и
тогда бы не обошлось ни одной тревожки без его участия, да и собака бы
досталась лучше всех. То-то наловили бы они нарушителей, всей деревне на
зависть... Но нет, отказали. С великим трудом, приписав себе "увлечение
электроникой", влез Игорь в "технари", надеясь тем самым попасть на передний
край охраны границы, а теперь что? От четырех до шести часов в сутки
прозябать часовым заставы, в простонародье "бобом", да еще по большей части
в дневное время, до увольнения в запас дембелей? Так и вся служба пройдет,
безо всякого героизма, а ведь его всем колхозом провожали с наказом: "Служи,
сынок достойно, не опозорь сибиряков!"
Все эти мечты Игорь рассказывал только одному человеку: дембелю из
собачьего отделения по прозвищу "Дракон". Дракон заслужил его доверие
простотой характера и беззаветной преданностью собакам. К тому же пес
Дракона - Задор, был легендой заставы - он легко брал след восьмичасовой
давности, словно свежий. Ребята шутили, что Задора не отправляют одного на
службу только потому, что он не сможет рассказать об увиденном. Тяга Мягкова
к служебным собакам не осталась без внимания, но застава испытывала
серьезную нехватку в специалистах по сигнализации, в связи с чем плохой
системщик ценился лучше хорошего собачника. Комтех увлечению Игоря не
припятствовал, а собачники только радовались добровольному помощнику.
Но едва Игорь вывел на прогулку обрадованную дежурную псину Эрну,
взвыла сирена и усиленный динамиками голос Голика объявил:
- Тревожная группа "В ружье!"
Эрна повела ушами на знакомый звук и искоса глянула на приятеля. Игорь
пожал плечами и сказал:
- Пошли, отдам тебя хозяину. Мое дело - хозработы, а ты давай, лови
злодеев.
Быстро поменял прогулочный поводок на разыскной и повел собаку к
крыльцу. Через минуту оттуда выскочили тревожные. Вожатый Эрны перехватил из
- Вы нарушили границу Союза Советских Социалистических Республик...
Вообще-то, я хотел закончить так: "... немедленно покиньте нашу
территорию", а потом попытаться повторить тоже самое по-китайски, как
требует инструкция, но на слове "Республик" оба китайских автомата, не
поднимаясь, выплюнули в мою сторону порядочную порцию свинца и монолог
превратился в диалог.
Дальше все произошло очень уж быстро, выученное тело опередило
сознание. Раз: прыжок и перекат, автомат в руках, предохранитель, затвор,
прицел - три пули, выдох, прицел - пять пуль, попал. Два: перекат, прицел -
пять пуль, выдох, по заваливающейся с колен второй фигуре еще пять пуль,
есть! Три: перекат, свежий магазин в руке, удар по защелке, магазин на
месте. Четыре: прячу в боковой карман штанов первый магазин с остатками
патронов, ловлю в прицел кусты у границы, переводчик огня на стрельбу
одиночными. Леха молчит, молодец, хватило выдержки не раскрыть себя. Отполз
за кусты, укрылся полностью, стал искать глазами напарника. Он тоже тихонько
изменил позицию, показался мне, кивнул успокаивающе. Потом осмотрелся
сверху, показал мне недалеко от себя местечко понадежней и уставился в
сторону границы, прикрывая.
Я по-за кустами пробрался подальше в тыл, затем прополз в указанное
Лехой место. Полежали - тихо. Глянул на свои руки - не трясутся. Я услышал,
как Леха вызывает заставу, продиктовал ему координаты, он их передал и кодом
попросил срочно прибыть усиленную тревожную группу, так же кодом сообщил о
перестрелке и о том, что мы пока живы и здоровы. Еще через пять минут я
отважился сходить к подстреленным китайцам, хотя Лешка меня уговаривал
лежать: "Все равно, если кто из них ранен, уже до смерти кровью истек, не
ходи! Они же все время по трое ходят, вдруг под пули влезешь!" Но я решился
- и в обход, чтоб не повторять ошибки и не влезть под Лешкин автомат, где
ползком, где бегом, отправился к лежащим неподвижно телам. Все время смотрел
сквозь ветки приближающихся кустов, где могла таиться быстрая смерть. От
страха даже дыхание прерывалось. Добрался, быстро осмотрел. Похоже, обоих
сразу наповал - в одном две пули, в другом три, все в корпус и навылет. Тела
трогать не стал, так же в обход почти бегом вернулся на место, где мы и
пролежали, почти не шевелясь, еще час до приезда тревожки.
После осмотра места стычки, проходящего под прикрытием двух пулеметов,
сложилась целая картинка. Зонд нес контейнер с какой-то аппаратурой, весьма
прочный и наглухо запертый. Китайцы, очевидно, запустили его вблизи границы,
но просчитались с ветром и тот, попав в яму холодного воздуха, не набрал
сразу заданной высоты, что и позволило его сбить. Убитые - в форме рядовых,
с обычным снаряжением и оружием. Рядом с местом, на котором я стоял (кстати,
довольно близко!), в земле дыры, оставленные пулями из их автоматов. Земля
там податливая, пули можно извлечь и предъявить на экспертизу в целости.
Вернулись с осмотра линейки начальник и его зам по боевой подготовке.
По их словам, прошли на нашу территорию только эти двое. Других следов и
каких бы то ни было перемещений на сопредельной стороне они не заметили.
Затем отвели меня в сторону и начался пахнущий трибуналом разговор. Действия
мои получались, мягко говоря, неквалифицированными. Дело в том, что часть
моих пуль по седловине между сопками вполне могла уйти на чужую территорию и
застрять там где-нибудь в деревьях. Хребет водораздела - это не стена, все
равно там есть и подъемы, и спуски. Это весьма скверно, потому как скандал с
китайцами после происшедшего неизбежен, а если они предъявят еще и мои пули
- из сержанта погранвойск можно запросто превратиться в подсудимого.
Все это я видел и сам, но от официального признания своими же офицерами
сник. От былого хорошего настроения давно уже не осталось и следа. Руки у
меня совсем опустились, голова повисла, и ни о чем, кроме нарушения закона,
я думать не мог. Пока ребята заканчивали осмотр, я сидел на земле недалеко
от убитых и смотрел в никуда. Подошел замбой и стал говорить что-то
успокаивающее, но я долго не мог разобрать, о чем это он. Наконец собрал
остатки воли, вслушался и понял, что он успокаивает меня по поводу убийства
двух человек.
- Да вы о чем вообще, товарищ лейтенант? - пробурчал я, встряхнув
головой и поглядев на него. - Какой там "долг, а не грех"?! Да имел я этих
паразитов!.. Еще не хватало из-за них мыло в башке гонять. Меня разбор
полетов волнует, а не эта дрянь.
Он улыбнулся, поднял меня, обхватил за плечи и сказал, пронзительно
глядя в глаза:
- Никто тебя никуда не отдаст, понял?
Подошел начальник, спросил весело:
- Чего расстроился, беззубый? Первый раз чужую душу на себя взял?
Я сплюнул зло и хмуро сказал:
- И этот туда же, архиереи, блин.
Замбой хлопнул меня по плечу и сказал начальнику:
- Да нет, это он по поводу предстоящего разбирательства.
Я только хмыкнул уныло. Начальник встряхнул меня за ремень:
- Ты мой приказ выполнял? Мой. Значит, если и есть вина, то моя. Понял?
Тут я совсем взбеленился:
- И что теперь, за ваши погоны прятаться?! Да я... Да вы за кого меня
держите?!
Но начальник только засмеялся и сказал:
- Остынь, дурень, все будет нормально, прорвемся!
"Прорываться" пришлось долго и трудно. Разбирательство было тяжелым:
китайцы выдвинули протест по поводу, якобы, похищения и убийства своих
солдат на "их территории". Наши твердо стояли за правое дело, демонстрируя
неопровержимые улики, но сопредельщики продолжали упираться и все бухтели
про оставшихся у невинно убиенных доблестных воинов двадцати детей-сирот и
восьми стариков-родителей, которым наше преступное государство обязано
выплачивать непомерную пенсию и принести извинения. К нам понаехало
начальство с большими звездами на погонах, весь последующий день прошел в
изматывающих нервы переговорах и следственных экспериментах. Особенно меня
бесил незнакомый полковник, выезжавший на границу в новеньком камуфляже без
знаков различия. Вот кто крови из всех нас немерено выпил! Уж такой зверюга
попался, что ни в сказке сказать, ни пером описать: и то ему не так, и
другое. Здесь не там стоял, тут не так стрелял, этот баран, тот осел...
Самым законченным бездарем, дураком и вредителем, по его меркам, получался
я. На все это я предпочитал отмалчиваться, в дискуссии не вступал. Одним
словом, день выдался тяжелый.
К ночи страсти утихли, начальство заперлось в канцелярии, перемывая
кости всем так или иначе участвовавшим в инциденте. Я долго лежал без сна,
взбаламученные нервы не давали забыться. В конце концов поднялся и пошел в
дежурку. За привычным трепом ни о чем прошло полночи. "Семейную" беседу с
дежурной сменой прервал резкий щелчок и следующий за ним зарождающийся в
недрах электронной аппаратуры сигнализации вой сирены тревожного сигнала.
Сработал один из дальних участков на правом фланге, почти там же, где
произошли вчерашние события. Из-за присутствия на заставе множества чужих
офицеров тревожная группа собралась и смылась в рекордные сроки.
Когда проехали ворота, собачник Дракон, выходивший на связь с заставой,
огорчил меня сообщением:
- Звоню, чтоб ворота открыли, а там этот полковник бешеный. Почему,
орет, комтех в тревожке? Я дурака включил, дескать, не слышу ничего. Ну, он
поорал, а потом сказал, чтоб начальник ему с фланга сам позвонил. Ты
чего-нибудь понимаешь?
- А чего тут понимать! Пока идет разбор, я вроде подследственного
получаюсь. Наверное, нельзя меня к службе допускать.
Я совсем расстроился, а ребята сразу кинулись уговаривать меня, что все
обойдется. За такими разговорами и дотряслись до сработавшего участка. На
наше с Драконом сообщение позвонить на заставу полковнику, начальник только
выругался и сказал, чтоб мы занялись делом, а не забивали голову всякой
ерундой.
Пролаз и следы мы увидели в самом начале участка, метрах в пятнадцати
от того места, где остановилась машина. Начальник присвистнул и удивленно
сказал:
- Ну надо же, столько счастья в два дня! Тебе везет, комтех, как
утопленнику.
Пока я со связистом бегал проверять участок до конца, начальник с
Драконом колдовали над следами. Других признаков нарушения мы не обнаружили,
а когда вернулись, были весьма удивлены растерянным видом Дракона и
озадаченным - начальника: они не могли определить направление движения
нарушителя! Такое я видел впервые, обычно начальник читал любые следы, даже
самые нечеткие, как книгу.
- Комтех, а ну быстро к пролазу, смотри внимательно, твое слово?
Я, сдерживаясь, тщательно осмотрел пролаз в заграждении, пытаясь
определить, с какой стороны раздвигали проволоку. Но и меня ждало
разочарование - ничего понять не удалось.
Тут начальник принял решение:
- Комтех, Дракон - бегом в тыл, там метрах в двустах прямо по пролазу
есть заболоченная полянка, ищите!
Мы пролезли через заграждение и кинулись вперед. Добрались до полянки,
Дракон со своим псом Задором начали обшаривать местность, я старался
держаться под ветром и светил им фонарем, когда было нужно. Минут через
десять нашли: четкие отпечатки двух пар обуви, направление - в сторону
границы. Дракон аж взвыл от обиды, столько времени потеряли! Вернулись к
своим, доложили. Начальник подтверждение на перекрытие границы передал, к
преследованию подготовились, Задорка нос в землю уткнул и вперед.
"Что такое невезенье и как с этим бороться?" - есть такой прикол. Моя
несчастливая звезда продолжала светить и портить все планы. Пока мы ломились
по тайге в надежде догнать нарушителей, заслоны не успели перекрыть границу
на их пути. Об этом нам передали по радиостанции, когда до "линейки"
оставалось километра три, светало уже, так долго мы за ними гнались.
Обливаясь потом и задыхаясь, мы насколько могли увеличили скорость. По
поведению Задора чувствовалось, что следы уже "горячие", еще чуть-чуть и
настигнем нарушителей, но расстояние между нами и границей сокращалось
непозволительно быстро.
Наконец, выломились мы по пади на финишную прямую, где до границы
последние 500-600 метров, и увидели их. У меня от злобы сердце зашлось:
уходят! Нам до нарушителей метров 400, даже спущенный с поводка Задор их не
достанет, уйдут, хоть и движутся еле-еле, устали больше нас, гады.
- Давай автомат, валить надо обоих! - кричит начальник. У самого
пистолет, у Дракона АКСУ, только у меня обычный АК, с длинным стволом и
деревянным прикладом. На такой дистанции пистолет бесполезен, из
драконовской "пукалки" трудно достать с первого раза, а для второго времени
нет. Но автомат я не отдал, подумал только: "Семь бед - один ответ", рванул
затвор и сам приложился, остановил дыханье на секунду и дал подряд две
очереди. Обе фигуры как ветром сдуло: рухнули в жухлую осеннюю траву.
Пошли мы к ним медленно, с трудом восстанавливая дыхание и еле
переставляя усталые ноги. У меня на нервной почве словесное недержание
началось, иду и бормочу, как молитву:
- Спасибо, любимый курсовой начальничек, спасибо, товарищ капитан, и
тебе, старшина, спасибо сердечное от всего советского народа и меня лично. И
отделенному моему дай Бог здоровья и счастья каждый день сейчас и вовеки.
Чтоб вас все таким добрым словом поминали, кого вы на стрельбище в учебке
бегом да ползком гоняли до потери пульса, разрази вас гром, паразитов.
Дракон на меня поглядывает искоса, думает - все, совсем спятил комтех,
сейчас кусаться начнет. Начальник, видать, понял, о чем это я, идет и
посмеивается. А я и правда тогда благодарен был офицерам и сержантам из
учебки сержантской, которые нас, зеленых курсантов, стрелять в любом
состоянии и из любого положения научили. Вот и не подвела сейчас,
пригодилась выучка. Хоть сердце от напряжения так колотится, что грозит
ребра выломать, а руки да и все тело ходуном после гонки сумасшедшей, но
прицел-то я верно взял, успел обоих срезать. Не хватило бедолагам метров
шестьдесят до спасительной "линейки".
Подошли к нарушителям, глянули - оба наповал, ну надо же, я вроде
пониже брал, чтоб в ноги...
Начальник аж заматерился: "Снайпер хренов, так тебя и разэтак!"
Мне обидно стало, кто ж на такой дистанции, да с бегу, да при плохой
видимости лучше попадет?
Прошептал в сторонку: "Конечно, ты у нас один стрелок ворошиловский,
остальные так, погулять вышли..."
Но он, черт, услышал, как подскочит: "Че ты сказал?! А в рог?!"
Я аж испугался, да и Дракон с псом тоже, встали между нами, Задор на
задние лапы поднялся, передние начальнику на плечи положил и умными
глазищами в лицо ему заглядывает, мириться призывает. Смотрю - смеется
начальник, отлегло.
Прошло время, появилось и усиление, и начальство, благо "под рукой"
оказалось. И снова на мою голову шишки, как из мешка, стрельба-то опять в
сторону границы.
Злобный полковник сразу: "Кто стрелял?", а сам на мой автомат косится.
Отвечаю: "Я", а одновременно начальник вперед шагнул:
- Я стрелял, из автомата сержанта.
Полковник нас из-под насупленных бровей глазами обжег:
- Выгораживаешь своего гения, старший лейтенант?! Хочешь из-за этого
придурка под трибунал?
Я от злости зубы сжал, но молчу пока, а начальник спокойно так:
- Он не придурок, он мой подчиненный и незаслуженно оскорблять его и
себя я никому не позволю.
Полковник сплюнул, но промолчал, а потом опять пошло-поехало: бежали не
там, да вот здесь бы обошли, да вот так бы обогнули.
Я на эти поучения молчком смотрел, а злоба все копилась и росла. Но
когда дело до упоминания вчерашнего дошло, тут я и не сдержался. Когда один
из приезжих, свежеиспеченный лейтенант, по годам мне ровесник, про недавнюю
перестрелку разговор завел с умным видом:
- Тебе бы вот так пройти, вот здесь переползти, а ты там дров наломал
да и здесь не лучше, - а полковник стоит рядом и головой кивает, вроде,
одобряет. Скинул я с плеча автомат и швырнул ему в грудь, что сил было, а
сам как взревел:
- На, умник! Поди, попробуй обойти и подползти! - а потом лейтенанту -
Да ты вообще крыса штабная, в войсках без году неделя, и туда же. Пойди,
побегай, грамотей, когда в тебя на голом месте очередями полощут! Собрались,
воронье, после чужой драки кулаками махать!
Ну и еще пару фраз в таком духе, да с непечатными выражениями. Смотрю,
начальник мой побледнел и как-то подобрался весь, как перед прыжком или
ударом, а лейтенантик тот глаза вытаращил и воздух ртом ловит - задохнулся
от "справедливого гнева". И тут меня полковник удивил: ни с того ни с сего
как захохочет на весь лес! Наверное, минуты две хохотал, а вокруг все
замерли, ну прям немая сцена из "Ревизора". Просмеялся, подошел с улыбкой и
говорит:
- Да брось ты, сержант! Чего развоевался? Начальство на то и нужно,
чтоб всех ругать, мы за это деньги получаем. А вовсе не за то, чтоб в нас
автоматами швыряться. Плюнь, остынь, все нормально. Ну пальнул не туда, ну
не взяли живьем, перетопчемся. Главное, безнаказанно их не отпустили, да ты
себя для матери сберег. Остальное забудется.
С тем и автомат мне отдал, а потом приказал начальнику убираться вместе
со мной, Драконом и Задором домой и ложиться спать.
Засим и все остальное душемотательство пошло на убыль. Китайцы еще
повыпендривались день-два, да и заткнулись. Мы отписали последние бумаги,
начальство через несколько дней уехало. А через пару недель на боевом
расчете начальник неожиданно объявил мне десять суток отпуска с выездом
домой. Когда я принял поздравления друзей и наконец почти поверил в свое
счастье, он подошел и сказал с улыбкой:
- За отпуск спасибо тому полковнику скажешь, он мне сам сказал перед
отъездом, чтоб я представление на тебя подал, сам и звонил сегодня.
Вот так, всю жизнь живи среди людей, смотри на них во все глаза, а что
у кого за душой - не угадаешь, пока сам не раскроется.
Славным летним утром, в воскресенье, доблестный пограничник, мастер по
сигнализационным устройствам Игореха Мягков совместно со своим "годком"
Валькой Солдатенковым мыл полы на заставе. Ясный и свежий после ночного
дождя день был заведомо испорчен с самого начала. Мало того, что вместо хоть
какого-нибудь захудало-геройского назначения на службу постоянно заставляют
мыть полы и помогать повару на кухне, так еще сегодня дежурит по заставе
придирчивый до тошноты сержант Голик. Этот злодей способен заметить любую
мелочь и содрать за нее впоследствии пять шкур. Для полноты картины, или
чтобы жизнь медом не казалась, в напарники достался вечно недовольный
Валька. Тяжела ты, жизнь стажерская! Этого самого Солдатенкова Игорь
недолюбливал с первых дней службы на учебном пункте. Тот был заносчив,
кичился тем, что старше всех на год, родом из самой Москвы, и все время
твердил - здесь, в тайге, ему с его умищем, не место. Призвали его с первого
курса университета и мечтал Валька только об одном - остаться служить в
управлении войск округа, на худой конец - в гарнизоне, при штабе, лучше
всего в комитете комсомола. Мечтаний этих не скрывал, всех остальных ребят
считал провинциальными недоумками и, говорят, при случае стучал на всех
подряд в политотдел. К тому же, перед любым начальством, от сержанта до
офицера, вытягивался в струнку и словно в рот заглядывал, а за глаза говорил
всякие гадости. Игорь был парень простой, родом из захудалой сибирской
деревушки в двадцать дворов, в науках не преуспевал, опять же, службой в
пограничных войсках всерьез гордился. Соответственно, был частой мишенью для
Валькиных насмешек. Назначением на одну заставу, да тем более в одно
отделение, оба были расстроены: Вальке обломилась халявная служба, а Игорь
молчком, но досадовал на перспективу терпеть рядом с собой больше полутора
лет такого сослуживца. Тем более, что из всего выпуска здесь они оказались
только вдвоем.
Вот и сейчас, пока он, Игорь, старательно орудует тряпкой, этот
студент-белоручка больше вздыхает и злобно гундит про свою нелегкую жизнь,
чем помогает... К обеду, наконец, удалось с третьей попытки сдать придире
Голику все помещения, кроме спального. Сержант устроил обоим выволочку за
медлительность, погнал обедать, а потом отправил мыть спальное, добавив:
- До трех часов не управитесь - заставлю и территорию убирать. И не
шумите там, а то ваш комтех еще спит.
Войдя в спальное, Валька злобно передразнил Голика:
- Ваш комтех спит! Нужен он нам больно, козел беззубый! - и нарочито
громко брякнул на пол ведро с водой. Игорь глянул на спящего командира,
поежился и прошептал:
- Тихо ты, разбудишь!
- А чего он тут разлегся барином? Все уже встали давно, а он все
дрыхнет, тоже мне... В блатных у начальничка ходит, так все можно?
- Да брось ты, он же до утра по тревожкам мотался, говорят, два раза
вся группа менялась, кроме него и начальника. Помнишь, они вернулись, когда
мы уже встали?
- И что теперь, в ножки им кланяться? Встали! Мы уже вкалывали вовсю, а
этот урод своими сапожищами грязи натащил половину сушилки, а я ее отдраил
до блеска к тому времени.
- Так что ж ему, на пороге разуваться?
- Да хоть на улице! Сам бы "плавал" по полам, так уважал бы чужую
работу.
Тут Игорь хотел сказать: "Да они в сержантской учебке свое отплавали",
но вспомнил, что сам Валька, в отличие от всегда аккуратных "старослужащих"
и уже приученных ими к понятию "дом" новичков, постоянно мусорит где ни
попадя, за что постоянно получает нагоняи от всех подряд, и прекратил
бесполезный разговор. Молчком взял тряпку и начал драить "спальник" с
дальнего угла.
Увлекшись работой и мыслями о далеком доме, случайно задел стоящий у
тумбочки автомат комтеха, который не замедлил с грохотом свалиться на пол.
Сержант вскочил и сонно заморгал, пытаясь понять что случилось и где он.
Игорь замер в проходе, сидя на корточках, надеясь что командир не проснется
окончательно и свалится опять, но тут включился на всю громкость "гнутик"
Валька:
- Эх ты, деревня, разбудил-таки! Говорил я тебе, что сам в том углу
уберу! Доброе утро, товарищ сержант!
Игорь выругался про себя, встал и виновато проборматал:
- Извините, я случайно...
Отделенный разобрался в ситуации, улыбнулся, потряс головой, сел на
кровать и глянул на часы. Удивленно вскинул брови и спросил:
- А кто вместо меня на службе?
Вездесущий Солдатенков и тут успел:
- Ефрейтор Орлов, а у вас сегодня выходной вместо него, так что спите
дальше.
Комтех недовольно поморщился, помолчал и почему-то спросил:
- Братцы, а когда вы мне "выкать" перестанете? Говорил же - обращайтесь
по имени. Это застава, а не учебный пункт, почти семья... Вроде, все уже
привыкли, кроме вас двоих.
Игорь решил промолчать, он по-прежнему всех сержантов заставы величал
только на "вы" и считал, что это правильно. Переубедить его не мог никто,
хотя пытались многие. Ехидный Валька уточнил:
- А как же Устав?
- Устав для службы писан, а не для жизни. Разницу понимаешь?
- Тогда разрешите официальный вопрос, товарищ сержант?
- Лады, разрешаю.
- А почему, скажем, ефрейтор Орлов или рядовой Калашников, кстати, оба
второго года службы, моют полы один раз в неделю, а мы - почти каждый день?
- Да потому, что у них по десять-двенадцать часов службы в сутки
выпадает, против ваших четырех. Хотите поменяться?
Заносчивый Солдатенков сразу выкрикнул: "Конечно хотим!", на что
получил спокойный ответ: "Тогда заслужите. Докажите, что вы лучше.
Попоробуйте обойти их на кроссе, на стрельбище, на полосе препятствий, в
рукопашной схватке. На худой конец, аккумуляторные батареи обслужите
нормально. Тогда и боевой расчет по другому выстроится".
С тем сержант забрал автомат и ушел мыться-бриться, плюнув на недосып.
Доблестный воин Мягков, уже пробовавший состязаться с вышеперечисленными
везде, где только можно, скромно вздохнул и продолжил мытье полов, а
Солдатенков возобновил свой бестолковый скулеж: "Вот всегда они так, своим
годкам подсуживают, а молодых заставляют на себя спину гнуть". Тут Игореху
прорвало впервые за все время:
- Да ты, кусок дерьма, хоть раз в жизни пробовал что-нибудь своими
руками сделать, без присмотра за другими?! Только и знаешь, как на всех
наговаривать, а сам? Тебя же вся учебная застава по-очереди на руках на
кроссах таскала, а ты на всех плевал?! Свинья ты после всего этого!
Ссоре не позволил разгореться дежурный по заставе, вездесущий Голик,
удивленный подъемом комтеха и решивший выяснить, что его подкинуло досрочно.
Он вломился в двери с видом разъяренного мамонта и прорычал:
- Если через двадцать минут я не удивлюсь чистоте спальника, то все
находящиеся в нем умрут на полах!
После такой перспективы даже Валька засопел и кинулся тереть
ненавистный пол с удвоенной энергией. Благодаря простому, но действенному
методу "не умеешь - научим, не хочешь - заставим" воины отмыли пол и сдали
помещение в рекордные сроки, чем заслужили прощение и благосклонность
дежурного. Сей титанический труд был оценен по достоинству, и оба уборщика
получили по часу заслуженного отдыха.
Игорь тут же воспользовался предоставленной возможностью и сбежал к
вольеру служебных собак. Как человек деревенский он душой тянулся ко всякой
преданной скотине, а кто может быть более верным, чем собаки? Умные зверюги
принимали его с первых дней на равных, как члена стаи. Он скучал по своему
домашнему хозяйству, по лохматому цепному псу по кличке Верный, которого сам
выучил ловить на лету брошенные куски хлеба и делать стойку на задних лапах.
Жаль, что инструктор на учебном пункте не оценил его рассказ о воспитании
дворового пса, а то бы назначили рядового Мягкова в "собачьи водители", и
тогда бы не обошлось ни одной тревожки без его участия, да и собака бы
досталась лучше всех. То-то наловили бы они нарушителей, всей деревне на
зависть... Но нет, отказали. С великим трудом, приписав себе "увлечение
электроникой", влез Игорь в "технари", надеясь тем самым попасть на передний
край охраны границы, а теперь что? От четырех до шести часов в сутки
прозябать часовым заставы, в простонародье "бобом", да еще по большей части
в дневное время, до увольнения в запас дембелей? Так и вся служба пройдет,
безо всякого героизма, а ведь его всем колхозом провожали с наказом: "Служи,
сынок достойно, не опозорь сибиряков!"
Все эти мечты Игорь рассказывал только одному человеку: дембелю из
собачьего отделения по прозвищу "Дракон". Дракон заслужил его доверие
простотой характера и беззаветной преданностью собакам. К тому же пес
Дракона - Задор, был легендой заставы - он легко брал след восьмичасовой
давности, словно свежий. Ребята шутили, что Задора не отправляют одного на
службу только потому, что он не сможет рассказать об увиденном. Тяга Мягкова
к служебным собакам не осталась без внимания, но застава испытывала
серьезную нехватку в специалистах по сигнализации, в связи с чем плохой
системщик ценился лучше хорошего собачника. Комтех увлечению Игоря не
припятствовал, а собачники только радовались добровольному помощнику.
Но едва Игорь вывел на прогулку обрадованную дежурную псину Эрну,
взвыла сирена и усиленный динамиками голос Голика объявил:
- Тревожная группа "В ружье!"
Эрна повела ушами на знакомый звук и искоса глянула на приятеля. Игорь
пожал плечами и сказал:
- Пошли, отдам тебя хозяину. Мое дело - хозработы, а ты давай, лови
злодеев.
Быстро поменял прогулочный поводок на разыскной и повел собаку к
крыльцу. Через минуту оттуда выскочили тревожные. Вожатый Эрны перехватил из