Страница:
Меч, с помощью которого действует вельможа в китайской сказке, символизирует собой акт различения, ведущий к интеллектуальной проницательности, обретаемой человеком в случае принятия им решения. Я могу привести вам пример, показывающий, как бессознательное способно решать за нас. Однажды, когда я была в нерешительности, брать ли мне нового пациента, мне приснился сон, в котором предстал человек, только что бросивший свою работу из-за сильного переутомления. Настолько сильного, что он просто не мог дальше продолжать работать. Это сновидение как бы хотело сказать: «Не забывай, что движущая сила находится внутри тебя», и таким образом внесло ясность в создавшуюся затруднительную ситуацию. В нем было достигнуто интеллектуальное различение с элементом принятия решения: проблема была разрешена на уровне инстинктивных слоев личности, и сновидение объявило решение принятое бессознательным. Отсюда видно, что решимость и способность к различению тесно связаны между собой in statu nascendi В Апокалипсисе острый с обеих сторон меч, который выходит из уст Бога, — это символ различающей силы, тогда как в случае с Александром Македонским, разрубающим Гордиев узел, мы имеем дело с аспектом решимости.
Сновидение, если оно правильно истолковано, всегда несет в себе не только интеллектуальное просветление, но и обладает свойством придавать решимость, причем эта решимость качественно отличается от нашей сознательной решимости. В конечном счете такая решимость оказывает не только интеллектуальное, но и этическое воздействие на сознающую личность. Как бессознательное, так и сознание не могут обойтись в своей деятельности без элемента различения; и всегда существует слияние этих двух установок.
Почему девушка в сказке надевает на себя все эти рубашки? Почему не другой какой-нибудь предмет одежды? Символика одежды включает два смысловых аспекта. До известной степени одежда соотносится с персоной — маской, которую мы демонстрируем миру. Мы одеваемся так, как нам хотелось бы выглядеть в глазах нашего социального окружения. В прежние времена для представителей каждой профессии существовала своя особая одежда, и основная жизненная установка личности, по существу, была выражена в самой внешности. Следовательно, одежда часто служит маской для подлинной личности человека и скрывает «голую истину».
У Ханса Кристиана Андерсена есть сказка о короле, у которого была страсть к красивым нарядам. Как-то к нему явился портной, предложивший сшить такой красивый наряд, красивее которого и представить нельзя, но предупредивший, что наряд обладает свойством становиться невидимым для всякого человека, который занимает не свое место или безнадежно глуп. Поскольку король и сам не мог разглядеть наряд, но при этом был чересчур тщеславен, чтобы понять, что портной—просто обманщик, то в результате он появился на улице голым. Собравшийся там народ уже был наслышан о новом, необычно красивом наряде короля, и все были согласны, что он, действительно, великолепен, — и только какой-то маленький мальчик воскликнул: «Да ведь король голый!», и тогда всех собравшихся охватил неудержимый смех. Итак, ясно, что одежда может создавать ложное впечатление, однако связывать одежду только с маской или внешностью означало бы упрощать проблему.
Во многих тайных культах совершающееся во время мистерии изменение личности посвящаемого подчеркивается сменой одежды. Дпулея, например, при посвящении его в таинства Исиды, облачили в царское одеяние, покрытое знаками зодиака, а во времена раннего христианства верующие после крещения надевали на себя белую одежду, чтобы сделать более зримым свое обновление и чистоту новой жизненной установки. Поэтому я бы сказала, что одежда, как правило, символизирует установку, которую мы хотим сделать очевидной для нашего окружения. Люди могут внешне демонстрировать вполне добродетельную установку, внутренне будучи исполнены грязных фантазий и аморальных, нечистых реакций, и наоборот, внутренняя установка может быть чище и истиннее внешних проявлений человека. Недаром, в частности, говорится: «перемывать грязное белье на людях» («Washing one's dirty linen in public»).
Рубашка — предмет одежды, наиболее близкий к телу, и обычно символизирует более сокровенную установку. Если я недолюбливаю господина такого-то, я могу сказать при встрече с ним, что очень рада его видеть, внутренне испытывая при этом совершенно противоположное чувство, и в этом, собственно, состоит различие, в символическом плане, между нижней и верхней одеждой. Рубашка символизирует собой установку, которая является еще не самой истиной, но уже ближе к ней, поскольку находится между одеждой и непосредственно кожей. Именно в этой промежуточной сфере и должна девушка в сказке о Короле Линдорме проявить себя (почти что в своей подлинной сущности, но вес же не до конца до тех пор, пока дракон не обнаружит свою настоящую личность, а это и есть тот момент, когда она может спасти его. До этого же момента от нес требуется быть искренней в своих реакциях, но не раскрывать всей правды.
Рубашка символизирует также способ или средство выражения, но я думаю, что лучше всего это будет показать на примере трех других сказок братьев Гримм, в которых проблема, связанная с рубашкой, представлена в существенно ином свете.
Первая из них — «Двенадцать братьев». В ней рассказывается о короле и королеве, у которых было двенадцать детей, и все без исключения — мальчики. Вот как-то раз король и говорит своей жене, что если следующий ребенок окажется девочкой, то он хотел бы завещать именно ей все свое богатство, а для этого надо будет убить всех ее двенадцать братьев. По приказу короля было сделано двенадцать гробов, с подушечкой для головы в каждом из них. Гробы эти были поставлены в потайной комнате, закрытой на замок, так чтобы мальчики ничего не знали о них. Между тем мать мальчиков, королева, не может скрыть своего горя, и когда самый младший ее сын, Вениамин, спрашивает, почему она такая печальная, она не выдерживает, рассказывает ему всю правду и показывает гробы. Вениамин успокаивает мать и просит ее не плакать, говоря, что он с братьями что-нибудь да придумает, чтобы спастись. Они договариваются уйти в лес и оставаться в ожидании известия о том, кто родится у королевы. А для того чтобы узнать об этом, они будут по очереди забираться на верхушку самого высокого дерева и наблюдать за замком. Если королева выбросит белый флаг, то это будет означать, что родился мальчик, если черный — то девочка, и тогда им нужно спасаться бегством. Но именно черный флаг взвивается над замком. Когда браться узнают об этом, их охватывает гнев против девочки, и они клянутся, что убьют ее, если она когда-нибудь попадется им в руки. Однако надо скрываться, и братья углубляются в лес, пока не приходят к заколдованному дому, в котором и решают поселиться. Вениамину как самому младшему поручено содержать дом и вести хозяйство, пока остальные будут уходить на охоту, чтобы добывать пищу. Так братья и живут в этом доме целых десять лет. Дочь, которую родила королева, успела за это время вырасти, была ласковой и доброй сердцем, а на лбу у нее была звезда. Однажды в замке стирали белье, и девушка увидела в нем двенадцать мужских рубашек. Она спросила у матери о том, чьи это рубашки, так как для отца они были слишком малы. Мать ей все рассказала, на что девушка ответила, что она должна пойти и найти своих братьев, чтобы вернуть их домой. Она берет с собой эти двенадцать рубашек и исчезает в лесу. Целый день она бродит по нему, пока не выходит к заколдованному дому с охраняющим его Вениамином. Тот, очень удивленный и ее красотой, и нарядным платьем, и звездой на лбу, спрашивает, откуда она идет и что ищет в такой глуши. Девушка отвечает, что ищет своих двенадцать братьев, и показывает захваченные с собой рубашки. Обрадованный и растроганный Вениамин целует сестру и говорит, что у него нет зла против нес, но что братья и он вместе с ними дали клятву убить ее. Девушка отвечает, что она готова принять смерть ради спасения своих братьев. Вениамин прячет свою сестру и, когда братья возвращаются с охоты домой, рассказывает им о ней, а затем, заручившись предварительно обещанием сохранить ей жизнь, неожиданно выводит ее из тайника. Братьям сестра тоже пришлась по сердцу, и она остается жить вместе с ними в доме, помогая Вениамину по хозяйству.
Как-то раз, желая сделать своим братьям что-нибудь особенно приятное, девушка захотела сорвать двенадцать лилий, что росли в саду неподалеку от заколдованного дома, чтобы положить перед каждым из них на столе по цветку. Но стоило ей сорвать их, как братья тут же обратились в двенадцать черных воронов и улетели прочь. Одновременно исчезли дом и сад — и девушка осталась абсолютно одна в диком лесу. Она не может понять, что произошло. Тут появляется старушка, которая объясняет, что ей не следовало срывать лилии в саду, потому что это были ее братья, которые теперь навек обращены в воронов. Девушка спрашивает, а нет ли какого средства спасти их, и слышит в ответ, что такое средство есть, но оно очень трудновыполнимое: девушка не должна произносить ни слова в течение семи лет. По этой причине девушка решает сидеть, не слезая, на вершине высокого дерева. Однажды в этих местах охотился юный король, и его собака, заметив девушку на дереве, стала лаять. Король влюбляется в нее, и они женятся. Так проходит несколько лет, пока старая королева, женщина завистливая и злая, не начинает внушать королю, что его супруга — ведьма и что ее нужно сжечь. Девушку привязывают к столбу и разводят под ним костер. Но когда языки пламени уже начинают лизать ее одежду, неожиданно прилетают двенадцать воронов. И как только они прикоснулись к земле, снова превратились в людей. Минуло ровно семь лет с тех пор, как девушка дала слово молчать ради их спасения, и теперь она могла вновь заговорить, чтобы объяснить королю все, что с ней случилось.
В сказке под названием «Семь воронов» у одного человека было семеро сыновей и ни одной дочки, и поэтому он был очень рад, когда У него наконец родилась девочка. Но дитя оказалось настолько слабым, что его потребовалось крестить немедленно (чтобы в случае смерти душа его могла попасть на небо). Отец посылает мальчиков принести поскорее воды для крещения, но те в спешке разбивают кувшин в набранной водой и боятся возвращаться домой. Разгневанный отец проклинает сыновей, желая им превратиться в воронов.
Девочка вырастает и узнает о случившемся с ее братьями, которые из-за нее навлекли на себя проклятие. После этого она не находит себе покоя ни днем, ни ночью, все время думая о своих несчастных братьях, и наконец тайком уходит из дома, чтобы во что бы то ни стало найти и освободить их. Она идет далеко-далеко, на самый край света, добирается до солнца, затем до туны и даже до звезд. Утренняя звезда говорит ей, что ее братья живут в стеклянной горе, и дает ей маленький костылек, которым можно открыть ворота, за которыми находятся ее братья. Девочка, однако, теряет его в пути. Тогда она берет нож и отрезает один из своих собственных пальцев, затем засовывает его в ворота — и они легко открываются. Там она встречает карлика, который приветствует ее и говорит, что воронов сейчас нет дома, но что она может их подождать. Затем карлик приносит пищу для воронов на семи маленьких тарелочках и питье в семи маленьких кубках. Девочка отведывает по крошке из каждой тарелочки и по глоточку из каждого кубка, а в последний кубок опускает кольцо, которое она взяла с собой из родительского дома. Когда прилетают вороны, то начинают спрашивать друг у друга, что ел и пил из их посуды, и говорят, что, похоже, это был человек. Затем они обнаруживают кольцо, узнают его, и один из воронов говорит, что если бы только здесь оказалась их сестра, то они были бы спасены. Девочка, услышав их желание, выходит из-за двери, и братья тут же снова обретают человеческий облик и вместе с сестрой, веселые и счастливые, возвращаются домой.
В следующей сказке — «Шесть лебедей» — заблудившийся во время охоты в большом дремучем лесу король видит перед собой старуху, которая обещает вывести его из леса, однако при одном условии — если он женится на ее дочери. Король вынужден согласиться. Девушка оказывается красивой, но королю она чем-то не нравится, а вскоре после свадьбы он обнаруживает, что женился на злой ведьме. У короля от прежней его жены осталось семеро детей — шесть мальчиков и одна девочка. Предчувствуя, что новая жена неизбежно убьет детей, он прячет их в уединенном замке посреди леса и часто тайком наведывается к ним. Королева-ведьма узнает об этом и, выследив короля, находит дорогу к замку. С собой она берет специально сшитые ею шесть рубашек со злыми чарами. Мальчики, думая, что пришел их отец, выбегают ему навстречу, и королева тут же набрасывает на каждого из них рубашку. И как только рубашки прикасаются к их телу, мальчики обращаются в белых лебедей и улетают. Полагая, что избавилась от детей короля, королева возвращается домой очень довольная.
Она не догадывается, что в замке осталась еще их сестра, которая не выбежала вместе со своими братьями ей навстречу. Девочка решает отправиться на поиски братьев, чтобы освободить их от заклятия. После долгого странствия она находит их, и они объясняют, что могут снова принимать человеческий облик только по вечерам и только на четверть часа. У нее есть единственный способ освободит их, продолжают они, — стать немой на шесть лет, и, кроме того, ей нужно будет сшить для них за это время шесть рубашек из звезде цвета. Девочка решает, что она сделает все, что нужно для освобождения братьев, и, забравшись на высокое дерево, принимается за работу Но однажды ее замечают проходившие мимо егеря здешнего короля и сняв ее с дерева, приводят к королю, который женится на ней. Зла свекровь, мать короля, обвиняет ее в убийстве и съедении собственных детей, рождающихся у нее от короля, и, наконец, когда и трети ребенок исчезает (похищенный на самом деле, как и два первых, свекровью), ее судят и приговаривают к сожжению на костре как ведьму Но к этому времени исполняется ровно шесть лет со дня принятого ей обета, и рубашки у нее готовы, только на последней еще не хватает одного рукава. И вот, когда начинают разжигать костер, прилетаю лебеди. Так как рубашки были у нее с собой, то она тут же накидывает их на птиц, которые, стоило этим рубашкам прикоснуться к ним, пре вращаются в людей — только у самого младшего брата остается за, плечами лебединое крыло вместо руки. Теперь настает время открыться всей правде. Королю становится ясно, что его жена вовсе не ведьма, злую свекровь сжигают, и остаток своих дней король и королева живут вместе с братьями спокойно и счастливо.
Вы видите, какую большую роль при изучении этих трех сказок представляющих собой вариации одной и той же темы, играет амплификация мотива рубашки. С помощью рубашки можно не только заколдовывать, но и освобождать от заклятия. Сначала мы рассматривали с вами сказку, в которой для спасения героя его было необходимо раздеть донага, закончили же сказкой, в которой спасение при ходит к заколдованным героям с помощью набрасываемых на ни; рубашек. Давайте задумаемся, что это может означать. Не то ли, что вам не следует обнаруживать истину нагой, но наоборот, дать ей сна чала чем-нибудь прикрыться, чтобы она могла появиться вслед з; тем в своем подлинном виде. Рубашка из звездоцвета должна была приготовлена в срок, и набрасывание ее на заколдованного человек; после шести лет трудов и незаслуженных страданий — это подлинный искупительный жест. Здесь мы снова имеем дело с уже знакомым нам мотивом терпеливой любящей преданности и великой жертвы.
Действие проекции на людей подобно чарам или сглазу. Если вы ожидаете от них лучшего, то, по всей вероятности, его и получите, но если предчувствуете наихудшее, то люди делаются неспособными проявить лучшее в себе. Этот момент играет не последнюю роль в процессе воспитания: ведь когда дети чувствуют, что им доверяют и не сомневаются в их способности справиться с той или иной задачей, им гораздо легче проявить свои лучшие задатки. Здесь мы с вами касаемся достаточно тонкого вопроса, ставшего источником множества заблуждений.
Я бы хотела отослать вас к замечаниям д-ра Юнга о проекции в «Психологических типах» — к тому месту, где он говорит о реликтах архаического тождества. Указывая на наличие в психике больших зон бессознательного тождества, Юнг отмечает, что начинать говорить о проекции можно лишь тогда, когда возникает необходимость в распадении этого тождества (с объектом), но никак не раньше. Проекция, пишет он, первоначально основывается на архаическом тождестве субъекта и объекта. Все человеческие существа так или иначе связаны с друг с другом, а в какой-то степени и идентичны между собой. Не существует такого явления в природе вещей, как полностью изолировавшаяся личность. Если бы на Швейцарию было совершено нападение, мы, в известном смысле, действовали бы все как один. На уровне коллективного бессознательного каждый из нас тождественен с определенной группой. Вам не раз, возможно, придется выслушивать от психологов-юнгианцев ту мысль, что примитивное племя проецирует Самость на своего вождя, хотя это не совсем так. Правильнее будет сказать, что племя находится в том состоянии идентичности, для которого характерно то, что вождь является представителем Самости.
С другой стороны, если вам встречается человек, при общении с которым вы испытываете радостное ощущение полного единодушия с ним во всем — так, словно защелка в паз, — то вы, наверняка, при этом уверены, что и в прочих вещах его вкусы совпадают с вашими. В вас говорит в данном случае склонность к отождествлению. Но затем вы задаете ему еще один, последний вопрос — и приходите в ярость, узнав, что ваш собеседник все же не таков, как вы, ибо, и в самом деле, если у вас с ним так много общего, то почему он демонстрирует свое отличие в этом последнем вопросе! Вот здесь-то от вас и требуется осознать факт своей проекции. Однако применительно к первоначальному состоянию, когда налицо естественная гармония идентичности субъекта и объекта, было бы неправильно видеть в таком тождестве проекцию, поскольку проекция всегда связана с представлением, что какая-то частица моего существа приписывается другому лицу.
Ведь то, что я проецирую, никогда не станет полностью моим, так как находится в архаической зоне моей психики и может проецироваться на кого-то еще. Пока возникает «щелчок» (от защелки, входящей в паз), у вас нет оснований говорить о проекции, поскольку вы имеете дело с реальным фактом, с истиной. Если ваша тень лжет, а вы встречаете какого-нибудь человека, который тоже лжет, кто сможет доказать, что имеет место проекция? Ложь в данном случае — реальность, а не проекция. Но если моя тень лжет, а я обвиняю другого человека во лжи, хотя он отнюдь не лжет, возникает чувство беспокойства, дискомфорт, ощущение того, что что-то «не защелкивается». Когда наша совесть нечиста и определенная часть нашей личности более не доверяет ей. вот тогда мы имеем право говорить, что осуществили проекцию какой-то части собственной души. Даже если с нашей стороны были сделаны ложные допущения, которые не соответствуют действительности, то все же говорить о проекции можно будет лишь тогда, когда наступит состояние дисгармонии. До этого мы имели дело с архаическим тождеством, когда невозможно говорить о принадлежности тех или иных качеств другому лицу, поскольку, по существу, они представляют собой межличностный феномен.
Рубашка в известном смысле символизирует способ самовыражения, однако я могу в силу какой-либо предвзятости составить себе ошибочное мнение сданном человеке и тем самым невольно способствовать выходу наружу худшего, что в нем есть. Важно оказывать доверие другому человеческому существу. Некоторым людям свойственно от всего, с чем бы они ни сталкивались, ожидать плохого, а такой настрой, действительно, пробуждает в других самое худшее. На людей с не слишком развитым сознанием, которые не имеют представления о такого рода психических механизмах, подобная установка часто оказывает прямо-таки магическое действие: так что нет ничего удивительного в том, что их поведение изменяется в дурную сторону.
Например, кто-то, наделенный негативным материнским комплексом, может вжиться в эту роль настолько, что всякая женщина с материнскими чертами в своем облике, оказавшаяся вблизи него, вынуждена следовать негативной линии поведения. Или другой случай, когда какой-нибудь мужчина находится во власти негативного отцовского комплекса и испытывает неприязнь к любого рода власти, по той причине, что для него отец символизирует традиционную власть, а все, что напоминает о такого рода власти, действует на него подобно красной тряпке на быка. Он может, например, вести себя на военной службе в отношении старшего по званию так, что тот поневоле будет вынужден утверждать свою власть и авторитет, и в результате не в меньшей мере, чем его оппонент, оказывается втянут в этот комплекс и вынужден исполнять свою роль. В данном случае мы имеем дело с комплексом, принадлежащим сразу двоим, — комплексом, который связывает их вместе и понуждает разыгрывать его в отношениях друг с другом, даже если они совершенно не намеревались этого делать. Если у одного из них нет аналогичного комплекса, то он не попадет в вышеозначенную ловушку, но если где-нибудь в его психике скрывается нечто подобное, то может возникнуть идентичность. Если вы выслушаете каждого из них, то не сможете понять, где проходит граница, разделяющая их. Но не исключено, что тому из них, кто обладает более дифференцированной психикой, наскучит эта игра, и он обратится к себе самому. Возможно, он начнет рефлектировать и решит, что даже в том случае, если другой, действительно, так плох, как ему представляется, то все равно не стоит больше брать свою энергию на бесконечную пикировку: куда полезней заниматься самонаблюдением. Тем самым он рассекает архаическое тождество и начинает отводить свою проекцию. Он начинает следить за своими фантазиями и анализировать проступающий в них комплекс, постепенно выходя из-под его власти и становясь действительно свободным. Про него можно сказать, что он отводит в свою собственную психическую систему то, что принадлежит ему, оставляя другого наедине с его собственной проблемой.
Проекция осознается, как только у человека намечается тенденция к самопроверке и сомнению, но никак не раньше, даже если с точки зрения третьего лица ее наличие представляется очевидным. Бессознательные содержания редко проникают непосредственно в сознание, хотя иногда, в том случае, если сознательной установке свойственна открытость, им это удается. Если вы вполне осознанно открыты притоку новых содержаний, то бессознательное содержание может внезапно появиться во сне и таким образом оказаться доведенным до сознания с помощью иллюзорных образов сновидения, а не какой-нибудь реальной жизненной драмы, внезапно сваливающейся на вас. Но даже и в этом случае, особенно если бессознательные содержания очень глубоки и имеют множество аспектов, часть из них проявлялся в межличностной сфере, касающейся взаимоотношений между людьми. Нечто подобное происходит и с творческими интуициями, когда двум людям одновременно приходит в голову одна и та же идея, как это случалось, когда двое или трое ученых почти что в одно время и совершенно независимо друг от друга совершали одинаковое открытие. Отсюда видно, что архетипическое содержание не принадлежит всецело тому или иному лицу, а может с таким же успехом проявляться в межличностной сфере.
Когда нечто вплотную приближается к порогу сознания, оказывая давление, тогда мы и становимся свидетелями подобных межличностных проявлений, которые сначала проходят через стадию тождества, а затем — осознания проекции. Вот почему такого рода процессы сначала сводят людей вместе, а затем — разделяют, будучи настоящим режиссером всех, как положительных, так и отрицательных, драм в жизни людей. Кто-то, например, чувствует в другом родственную себе душу, но затем у них возникают разногласия, и тут начинается целая «Человеческая комедия». Пока в отношениях между двоими нет неудобства или неприятного чувства, никто из них не сможет убедить другого в наличии проекции. Таков закон жизни, и неблагоразумно вмешиваться со своими замечаниями до тех пор, пока кто-нибудь из двоих не спросит себя, почему у него всегда возникает желание не соглашаться с мужчинами (или женщинами) определенного типа. Что зависит от него в этом случае? Пока все в порядке и двое людей любят друг друга, нужно ли, например, говорить, что это — всего лишь проекция? Но когда появляется неприязнь, когда мы чувствуем, что дальше не ладится, то это означает, что архаическое тождество приближается к состоянию, когда его можно назвать проекцией.
Сновидение, если оно правильно истолковано, всегда несет в себе не только интеллектуальное просветление, но и обладает свойством придавать решимость, причем эта решимость качественно отличается от нашей сознательной решимости. В конечном счете такая решимость оказывает не только интеллектуальное, но и этическое воздействие на сознающую личность. Как бессознательное, так и сознание не могут обойтись в своей деятельности без элемента различения; и всегда существует слияние этих двух установок.
Почему девушка в сказке надевает на себя все эти рубашки? Почему не другой какой-нибудь предмет одежды? Символика одежды включает два смысловых аспекта. До известной степени одежда соотносится с персоной — маской, которую мы демонстрируем миру. Мы одеваемся так, как нам хотелось бы выглядеть в глазах нашего социального окружения. В прежние времена для представителей каждой профессии существовала своя особая одежда, и основная жизненная установка личности, по существу, была выражена в самой внешности. Следовательно, одежда часто служит маской для подлинной личности человека и скрывает «голую истину».
У Ханса Кристиана Андерсена есть сказка о короле, у которого была страсть к красивым нарядам. Как-то к нему явился портной, предложивший сшить такой красивый наряд, красивее которого и представить нельзя, но предупредивший, что наряд обладает свойством становиться невидимым для всякого человека, который занимает не свое место или безнадежно глуп. Поскольку король и сам не мог разглядеть наряд, но при этом был чересчур тщеславен, чтобы понять, что портной—просто обманщик, то в результате он появился на улице голым. Собравшийся там народ уже был наслышан о новом, необычно красивом наряде короля, и все были согласны, что он, действительно, великолепен, — и только какой-то маленький мальчик воскликнул: «Да ведь король голый!», и тогда всех собравшихся охватил неудержимый смех. Итак, ясно, что одежда может создавать ложное впечатление, однако связывать одежду только с маской или внешностью означало бы упрощать проблему.
Во многих тайных культах совершающееся во время мистерии изменение личности посвящаемого подчеркивается сменой одежды. Дпулея, например, при посвящении его в таинства Исиды, облачили в царское одеяние, покрытое знаками зодиака, а во времена раннего христианства верующие после крещения надевали на себя белую одежду, чтобы сделать более зримым свое обновление и чистоту новой жизненной установки. Поэтому я бы сказала, что одежда, как правило, символизирует установку, которую мы хотим сделать очевидной для нашего окружения. Люди могут внешне демонстрировать вполне добродетельную установку, внутренне будучи исполнены грязных фантазий и аморальных, нечистых реакций, и наоборот, внутренняя установка может быть чище и истиннее внешних проявлений человека. Недаром, в частности, говорится: «перемывать грязное белье на людях» («Washing one's dirty linen in public»).
Рубашка — предмет одежды, наиболее близкий к телу, и обычно символизирует более сокровенную установку. Если я недолюбливаю господина такого-то, я могу сказать при встрече с ним, что очень рада его видеть, внутренне испытывая при этом совершенно противоположное чувство, и в этом, собственно, состоит различие, в символическом плане, между нижней и верхней одеждой. Рубашка символизирует собой установку, которая является еще не самой истиной, но уже ближе к ней, поскольку находится между одеждой и непосредственно кожей. Именно в этой промежуточной сфере и должна девушка в сказке о Короле Линдорме проявить себя (почти что в своей подлинной сущности, но вес же не до конца до тех пор, пока дракон не обнаружит свою настоящую личность, а это и есть тот момент, когда она может спасти его. До этого же момента от нес требуется быть искренней в своих реакциях, но не раскрывать всей правды.
Рубашка символизирует также способ или средство выражения, но я думаю, что лучше всего это будет показать на примере трех других сказок братьев Гримм, в которых проблема, связанная с рубашкой, представлена в существенно ином свете.
Первая из них — «Двенадцать братьев». В ней рассказывается о короле и королеве, у которых было двенадцать детей, и все без исключения — мальчики. Вот как-то раз король и говорит своей жене, что если следующий ребенок окажется девочкой, то он хотел бы завещать именно ей все свое богатство, а для этого надо будет убить всех ее двенадцать братьев. По приказу короля было сделано двенадцать гробов, с подушечкой для головы в каждом из них. Гробы эти были поставлены в потайной комнате, закрытой на замок, так чтобы мальчики ничего не знали о них. Между тем мать мальчиков, королева, не может скрыть своего горя, и когда самый младший ее сын, Вениамин, спрашивает, почему она такая печальная, она не выдерживает, рассказывает ему всю правду и показывает гробы. Вениамин успокаивает мать и просит ее не плакать, говоря, что он с братьями что-нибудь да придумает, чтобы спастись. Они договариваются уйти в лес и оставаться в ожидании известия о том, кто родится у королевы. А для того чтобы узнать об этом, они будут по очереди забираться на верхушку самого высокого дерева и наблюдать за замком. Если королева выбросит белый флаг, то это будет означать, что родился мальчик, если черный — то девочка, и тогда им нужно спасаться бегством. Но именно черный флаг взвивается над замком. Когда браться узнают об этом, их охватывает гнев против девочки, и они клянутся, что убьют ее, если она когда-нибудь попадется им в руки. Однако надо скрываться, и братья углубляются в лес, пока не приходят к заколдованному дому, в котором и решают поселиться. Вениамину как самому младшему поручено содержать дом и вести хозяйство, пока остальные будут уходить на охоту, чтобы добывать пищу. Так братья и живут в этом доме целых десять лет. Дочь, которую родила королева, успела за это время вырасти, была ласковой и доброй сердцем, а на лбу у нее была звезда. Однажды в замке стирали белье, и девушка увидела в нем двенадцать мужских рубашек. Она спросила у матери о том, чьи это рубашки, так как для отца они были слишком малы. Мать ей все рассказала, на что девушка ответила, что она должна пойти и найти своих братьев, чтобы вернуть их домой. Она берет с собой эти двенадцать рубашек и исчезает в лесу. Целый день она бродит по нему, пока не выходит к заколдованному дому с охраняющим его Вениамином. Тот, очень удивленный и ее красотой, и нарядным платьем, и звездой на лбу, спрашивает, откуда она идет и что ищет в такой глуши. Девушка отвечает, что ищет своих двенадцать братьев, и показывает захваченные с собой рубашки. Обрадованный и растроганный Вениамин целует сестру и говорит, что у него нет зла против нес, но что братья и он вместе с ними дали клятву убить ее. Девушка отвечает, что она готова принять смерть ради спасения своих братьев. Вениамин прячет свою сестру и, когда братья возвращаются с охоты домой, рассказывает им о ней, а затем, заручившись предварительно обещанием сохранить ей жизнь, неожиданно выводит ее из тайника. Братьям сестра тоже пришлась по сердцу, и она остается жить вместе с ними в доме, помогая Вениамину по хозяйству.
Как-то раз, желая сделать своим братьям что-нибудь особенно приятное, девушка захотела сорвать двенадцать лилий, что росли в саду неподалеку от заколдованного дома, чтобы положить перед каждым из них на столе по цветку. Но стоило ей сорвать их, как братья тут же обратились в двенадцать черных воронов и улетели прочь. Одновременно исчезли дом и сад — и девушка осталась абсолютно одна в диком лесу. Она не может понять, что произошло. Тут появляется старушка, которая объясняет, что ей не следовало срывать лилии в саду, потому что это были ее братья, которые теперь навек обращены в воронов. Девушка спрашивает, а нет ли какого средства спасти их, и слышит в ответ, что такое средство есть, но оно очень трудновыполнимое: девушка не должна произносить ни слова в течение семи лет. По этой причине девушка решает сидеть, не слезая, на вершине высокого дерева. Однажды в этих местах охотился юный король, и его собака, заметив девушку на дереве, стала лаять. Король влюбляется в нее, и они женятся. Так проходит несколько лет, пока старая королева, женщина завистливая и злая, не начинает внушать королю, что его супруга — ведьма и что ее нужно сжечь. Девушку привязывают к столбу и разводят под ним костер. Но когда языки пламени уже начинают лизать ее одежду, неожиданно прилетают двенадцать воронов. И как только они прикоснулись к земле, снова превратились в людей. Минуло ровно семь лет с тех пор, как девушка дала слово молчать ради их спасения, и теперь она могла вновь заговорить, чтобы объяснить королю все, что с ней случилось.
В сказке под названием «Семь воронов» у одного человека было семеро сыновей и ни одной дочки, и поэтому он был очень рад, когда У него наконец родилась девочка. Но дитя оказалось настолько слабым, что его потребовалось крестить немедленно (чтобы в случае смерти душа его могла попасть на небо). Отец посылает мальчиков принести поскорее воды для крещения, но те в спешке разбивают кувшин в набранной водой и боятся возвращаться домой. Разгневанный отец проклинает сыновей, желая им превратиться в воронов.
Девочка вырастает и узнает о случившемся с ее братьями, которые из-за нее навлекли на себя проклятие. После этого она не находит себе покоя ни днем, ни ночью, все время думая о своих несчастных братьях, и наконец тайком уходит из дома, чтобы во что бы то ни стало найти и освободить их. Она идет далеко-далеко, на самый край света, добирается до солнца, затем до туны и даже до звезд. Утренняя звезда говорит ей, что ее братья живут в стеклянной горе, и дает ей маленький костылек, которым можно открыть ворота, за которыми находятся ее братья. Девочка, однако, теряет его в пути. Тогда она берет нож и отрезает один из своих собственных пальцев, затем засовывает его в ворота — и они легко открываются. Там она встречает карлика, который приветствует ее и говорит, что воронов сейчас нет дома, но что она может их подождать. Затем карлик приносит пищу для воронов на семи маленьких тарелочках и питье в семи маленьких кубках. Девочка отведывает по крошке из каждой тарелочки и по глоточку из каждого кубка, а в последний кубок опускает кольцо, которое она взяла с собой из родительского дома. Когда прилетают вороны, то начинают спрашивать друг у друга, что ел и пил из их посуды, и говорят, что, похоже, это был человек. Затем они обнаруживают кольцо, узнают его, и один из воронов говорит, что если бы только здесь оказалась их сестра, то они были бы спасены. Девочка, услышав их желание, выходит из-за двери, и братья тут же снова обретают человеческий облик и вместе с сестрой, веселые и счастливые, возвращаются домой.
В следующей сказке — «Шесть лебедей» — заблудившийся во время охоты в большом дремучем лесу король видит перед собой старуху, которая обещает вывести его из леса, однако при одном условии — если он женится на ее дочери. Король вынужден согласиться. Девушка оказывается красивой, но королю она чем-то не нравится, а вскоре после свадьбы он обнаруживает, что женился на злой ведьме. У короля от прежней его жены осталось семеро детей — шесть мальчиков и одна девочка. Предчувствуя, что новая жена неизбежно убьет детей, он прячет их в уединенном замке посреди леса и часто тайком наведывается к ним. Королева-ведьма узнает об этом и, выследив короля, находит дорогу к замку. С собой она берет специально сшитые ею шесть рубашек со злыми чарами. Мальчики, думая, что пришел их отец, выбегают ему навстречу, и королева тут же набрасывает на каждого из них рубашку. И как только рубашки прикасаются к их телу, мальчики обращаются в белых лебедей и улетают. Полагая, что избавилась от детей короля, королева возвращается домой очень довольная.
Она не догадывается, что в замке осталась еще их сестра, которая не выбежала вместе со своими братьями ей навстречу. Девочка решает отправиться на поиски братьев, чтобы освободить их от заклятия. После долгого странствия она находит их, и они объясняют, что могут снова принимать человеческий облик только по вечерам и только на четверть часа. У нее есть единственный способ освободит их, продолжают они, — стать немой на шесть лет, и, кроме того, ей нужно будет сшить для них за это время шесть рубашек из звезде цвета. Девочка решает, что она сделает все, что нужно для освобождения братьев, и, забравшись на высокое дерево, принимается за работу Но однажды ее замечают проходившие мимо егеря здешнего короля и сняв ее с дерева, приводят к королю, который женится на ней. Зла свекровь, мать короля, обвиняет ее в убийстве и съедении собственных детей, рождающихся у нее от короля, и, наконец, когда и трети ребенок исчезает (похищенный на самом деле, как и два первых, свекровью), ее судят и приговаривают к сожжению на костре как ведьму Но к этому времени исполняется ровно шесть лет со дня принятого ей обета, и рубашки у нее готовы, только на последней еще не хватает одного рукава. И вот, когда начинают разжигать костер, прилетаю лебеди. Так как рубашки были у нее с собой, то она тут же накидывает их на птиц, которые, стоило этим рубашкам прикоснуться к ним, пре вращаются в людей — только у самого младшего брата остается за, плечами лебединое крыло вместо руки. Теперь настает время открыться всей правде. Королю становится ясно, что его жена вовсе не ведьма, злую свекровь сжигают, и остаток своих дней король и королева живут вместе с братьями спокойно и счастливо.
Вы видите, какую большую роль при изучении этих трех сказок представляющих собой вариации одной и той же темы, играет амплификация мотива рубашки. С помощью рубашки можно не только заколдовывать, но и освобождать от заклятия. Сначала мы рассматривали с вами сказку, в которой для спасения героя его было необходимо раздеть донага, закончили же сказкой, в которой спасение при ходит к заколдованным героям с помощью набрасываемых на ни; рубашек. Давайте задумаемся, что это может означать. Не то ли, что вам не следует обнаруживать истину нагой, но наоборот, дать ей сна чала чем-нибудь прикрыться, чтобы она могла появиться вслед з; тем в своем подлинном виде. Рубашка из звездоцвета должна была приготовлена в срок, и набрасывание ее на заколдованного человек; после шести лет трудов и незаслуженных страданий — это подлинный искупительный жест. Здесь мы снова имеем дело с уже знакомым нам мотивом терпеливой любящей преданности и великой жертвы.
Действие проекции на людей подобно чарам или сглазу. Если вы ожидаете от них лучшего, то, по всей вероятности, его и получите, но если предчувствуете наихудшее, то люди делаются неспособными проявить лучшее в себе. Этот момент играет не последнюю роль в процессе воспитания: ведь когда дети чувствуют, что им доверяют и не сомневаются в их способности справиться с той или иной задачей, им гораздо легче проявить свои лучшие задатки. Здесь мы с вами касаемся достаточно тонкого вопроса, ставшего источником множества заблуждений.
Я бы хотела отослать вас к замечаниям д-ра Юнга о проекции в «Психологических типах» — к тому месту, где он говорит о реликтах архаического тождества. Указывая на наличие в психике больших зон бессознательного тождества, Юнг отмечает, что начинать говорить о проекции можно лишь тогда, когда возникает необходимость в распадении этого тождества (с объектом), но никак не раньше. Проекция, пишет он, первоначально основывается на архаическом тождестве субъекта и объекта. Все человеческие существа так или иначе связаны с друг с другом, а в какой-то степени и идентичны между собой. Не существует такого явления в природе вещей, как полностью изолировавшаяся личность. Если бы на Швейцарию было совершено нападение, мы, в известном смысле, действовали бы все как один. На уровне коллективного бессознательного каждый из нас тождественен с определенной группой. Вам не раз, возможно, придется выслушивать от психологов-юнгианцев ту мысль, что примитивное племя проецирует Самость на своего вождя, хотя это не совсем так. Правильнее будет сказать, что племя находится в том состоянии идентичности, для которого характерно то, что вождь является представителем Самости.
С другой стороны, если вам встречается человек, при общении с которым вы испытываете радостное ощущение полного единодушия с ним во всем — так, словно защелка в паз, — то вы, наверняка, при этом уверены, что и в прочих вещах его вкусы совпадают с вашими. В вас говорит в данном случае склонность к отождествлению. Но затем вы задаете ему еще один, последний вопрос — и приходите в ярость, узнав, что ваш собеседник все же не таков, как вы, ибо, и в самом деле, если у вас с ним так много общего, то почему он демонстрирует свое отличие в этом последнем вопросе! Вот здесь-то от вас и требуется осознать факт своей проекции. Однако применительно к первоначальному состоянию, когда налицо естественная гармония идентичности субъекта и объекта, было бы неправильно видеть в таком тождестве проекцию, поскольку проекция всегда связана с представлением, что какая-то частица моего существа приписывается другому лицу.
Ведь то, что я проецирую, никогда не станет полностью моим, так как находится в архаической зоне моей психики и может проецироваться на кого-то еще. Пока возникает «щелчок» (от защелки, входящей в паз), у вас нет оснований говорить о проекции, поскольку вы имеете дело с реальным фактом, с истиной. Если ваша тень лжет, а вы встречаете какого-нибудь человека, который тоже лжет, кто сможет доказать, что имеет место проекция? Ложь в данном случае — реальность, а не проекция. Но если моя тень лжет, а я обвиняю другого человека во лжи, хотя он отнюдь не лжет, возникает чувство беспокойства, дискомфорт, ощущение того, что что-то «не защелкивается». Когда наша совесть нечиста и определенная часть нашей личности более не доверяет ей. вот тогда мы имеем право говорить, что осуществили проекцию какой-то части собственной души. Даже если с нашей стороны были сделаны ложные допущения, которые не соответствуют действительности, то все же говорить о проекции можно будет лишь тогда, когда наступит состояние дисгармонии. До этого мы имели дело с архаическим тождеством, когда невозможно говорить о принадлежности тех или иных качеств другому лицу, поскольку, по существу, они представляют собой межличностный феномен.
Рубашка в известном смысле символизирует способ самовыражения, однако я могу в силу какой-либо предвзятости составить себе ошибочное мнение сданном человеке и тем самым невольно способствовать выходу наружу худшего, что в нем есть. Важно оказывать доверие другому человеческому существу. Некоторым людям свойственно от всего, с чем бы они ни сталкивались, ожидать плохого, а такой настрой, действительно, пробуждает в других самое худшее. На людей с не слишком развитым сознанием, которые не имеют представления о такого рода психических механизмах, подобная установка часто оказывает прямо-таки магическое действие: так что нет ничего удивительного в том, что их поведение изменяется в дурную сторону.
Например, кто-то, наделенный негативным материнским комплексом, может вжиться в эту роль настолько, что всякая женщина с материнскими чертами в своем облике, оказавшаяся вблизи него, вынуждена следовать негативной линии поведения. Или другой случай, когда какой-нибудь мужчина находится во власти негативного отцовского комплекса и испытывает неприязнь к любого рода власти, по той причине, что для него отец символизирует традиционную власть, а все, что напоминает о такого рода власти, действует на него подобно красной тряпке на быка. Он может, например, вести себя на военной службе в отношении старшего по званию так, что тот поневоле будет вынужден утверждать свою власть и авторитет, и в результате не в меньшей мере, чем его оппонент, оказывается втянут в этот комплекс и вынужден исполнять свою роль. В данном случае мы имеем дело с комплексом, принадлежащим сразу двоим, — комплексом, который связывает их вместе и понуждает разыгрывать его в отношениях друг с другом, даже если они совершенно не намеревались этого делать. Если у одного из них нет аналогичного комплекса, то он не попадет в вышеозначенную ловушку, но если где-нибудь в его психике скрывается нечто подобное, то может возникнуть идентичность. Если вы выслушаете каждого из них, то не сможете понять, где проходит граница, разделяющая их. Но не исключено, что тому из них, кто обладает более дифференцированной психикой, наскучит эта игра, и он обратится к себе самому. Возможно, он начнет рефлектировать и решит, что даже в том случае, если другой, действительно, так плох, как ему представляется, то все равно не стоит больше брать свою энергию на бесконечную пикировку: куда полезней заниматься самонаблюдением. Тем самым он рассекает архаическое тождество и начинает отводить свою проекцию. Он начинает следить за своими фантазиями и анализировать проступающий в них комплекс, постепенно выходя из-под его власти и становясь действительно свободным. Про него можно сказать, что он отводит в свою собственную психическую систему то, что принадлежит ему, оставляя другого наедине с его собственной проблемой.
Проекция осознается, как только у человека намечается тенденция к самопроверке и сомнению, но никак не раньше, даже если с точки зрения третьего лица ее наличие представляется очевидным. Бессознательные содержания редко проникают непосредственно в сознание, хотя иногда, в том случае, если сознательной установке свойственна открытость, им это удается. Если вы вполне осознанно открыты притоку новых содержаний, то бессознательное содержание может внезапно появиться во сне и таким образом оказаться доведенным до сознания с помощью иллюзорных образов сновидения, а не какой-нибудь реальной жизненной драмы, внезапно сваливающейся на вас. Но даже и в этом случае, особенно если бессознательные содержания очень глубоки и имеют множество аспектов, часть из них проявлялся в межличностной сфере, касающейся взаимоотношений между людьми. Нечто подобное происходит и с творческими интуициями, когда двум людям одновременно приходит в голову одна и та же идея, как это случалось, когда двое или трое ученых почти что в одно время и совершенно независимо друг от друга совершали одинаковое открытие. Отсюда видно, что архетипическое содержание не принадлежит всецело тому или иному лицу, а может с таким же успехом проявляться в межличностной сфере.
Когда нечто вплотную приближается к порогу сознания, оказывая давление, тогда мы и становимся свидетелями подобных межличностных проявлений, которые сначала проходят через стадию тождества, а затем — осознания проекции. Вот почему такого рода процессы сначала сводят людей вместе, а затем — разделяют, будучи настоящим режиссером всех, как положительных, так и отрицательных, драм в жизни людей. Кто-то, например, чувствует в другом родственную себе душу, но затем у них возникают разногласия, и тут начинается целая «Человеческая комедия». Пока в отношениях между двоими нет неудобства или неприятного чувства, никто из них не сможет убедить другого в наличии проекции. Таков закон жизни, и неблагоразумно вмешиваться со своими замечаниями до тех пор, пока кто-нибудь из двоих не спросит себя, почему у него всегда возникает желание не соглашаться с мужчинами (или женщинами) определенного типа. Что зависит от него в этом случае? Пока все в порядке и двое людей любят друг друга, нужно ли, например, говорить, что это — всего лишь проекция? Но когда появляется неприязнь, когда мы чувствуем, что дальше не ладится, то это означает, что архаическое тождество приближается к состоянию, когда его можно назвать проекцией.