Форсайт Фредерик. Псы войны

   Эндин пообещал довести все это до сведения «своих партнеров», о чем поставить Шеннона в известность.
   На следующий день он позвонил и сказал, что получено добро на оба денежных перевода и соответствующие инструкции отосланы в швейцарский банк.
   Шеннон заказал на ближайшую пятницу билет из Лондона в Брюссель, а на утро в субботу зарезервировал место в самолете на рейс из Брюсселя через Париж в Марсель.
   Эту ночь он провел с Джули, как и следующий день, и ночь с четверга на пятницу. Утром он уложил вещи. отослал ключи от квартиры вместе с письмом агентам по аренде недвижимости и уехал. Джули подвезла его в аэропорт на своем красном спортивном автомобиле.
   — Когда вернешься? — спросила она, когда они стояли у дверей с надписью «Только для отлетающих пассажиров», перед входом в зону таможенного контроля второго корпуса аэропорта «Хитроу».
   — Никогда, — сказал он и чмокнул ее в щеку.
   — Тогда возьми меня с собой.
   — Нет.
   — Ты должен вернуться. Я не спрашивала, куда ты направляешься, но знаю, что это опасно. Это не бизнес, не обычный бизнес, я имею в виду. Но ты вернешься. Обязан вернуться.
   — Я не вернусь, — спокойно произнес он. — Найди себе кого-нибудь другого, Джули.
   Она захныкала.
   — Мне никто не нужен. Я тебя люблю. А ты меня не любишь.
   Поэтому и говоришь, что мы больше не встретимся. У тебя есть другая, в этом все дело. Ты к ней уходишь...
   — Другой женщины у меня нет, — сказал он, поглаживая ее по волосам. Стоящий рядом полицейский деликатно отвернулся.
   Слезы в зале отлета дело обычное. Шеннон прекрасно понимал, что другой женщины у него в объятиях теперь не будет. Только автомат. Холодок вороненой стали, прижатой к груди, будет ласкать его всю ночь. Она все еще плакала, когда он поцеловал ее в лоб и решительно прошел в зону таможенного контроля.
   Спустя полчаса самолет компании САБЕНА, сделав последний вираж над южным Лондоном, лег на курс в родной Брюссель. Под правым крылом самолета распростерлось залитое солнцем графство Кент. Стоял прекрасный майский день. В иллюминаторы можно было увидеть раскинувшиеся на многие акры цветущие сады, окрашенные бело-розовым яблоневым и вишневым цветом.
   Вдоль многочисленных дорожек, изрезавших сетью морщин сердце Южной Англии, уже, наверное, зацвел боярышник и конские каштаны слепили своими белыми цветами на ярко-зеленом фоне листвы, а в кронах могучих дубов слышалось голубиное воркование. Он прекрасно знал эти места с тех самых пор, когда учился в Четхеме и обзавелся мотоциклом, чтобы поближе ознакомиться со старыми местными пивными между Ламберхерстом и Смарденом. Хорошие места, особенно для того, кто хочет здесь осесть. Если, конечно, есть к этому склонность.
   Десять минут спустя пассажир, сидящий сзади, вызвал стюардессу и начал жаловаться, что ему мешает назойливый свист кого-то из сидящих впереди.
   Кот Шеннон потратил два часа днем в пятницу на то, чтобы снять пришедшие из Швейцарии деньги и закрыть свой счет.
   Он взял два заверенных банком чека на 5000 фунтов каждый, которые можно было положить на счет в любом банке мира и перевести, если потребуется, в аккредитивы. Кроме них он запасся двадцатью 500-долларовыми чеками, которые можно было использовать как наличные, как только на них будет поставлена его личная подпись.
   Он провел ночь в Брюсселе и на следующее утро вылетел через Париж в Марсель.
   Такси отвезло его из аэропорта к маленькой гостинице в предместье Марселя, где когда-то жил Лангаротти под фамилией Лаваллон и где, выполняя инструкцию, должен был проживать теперь Жанни Дюпре. Его не оказалось на месте, и Шеннону пришлось дожидаться вечера, после чего они вместе, на машине, взятой напрокат Шенноном, отправились в Тулон. Кончался день Пятьдесят Второй, и французский порт купался в ласковых, нежных лучах солнца.
   По воскресеньям агентство по морским перевозкам не работало, но это не имело никакого значения. Местом свидания была набережная напротив агентства, и здесь Шеннон и Дюпре встретились с Марком Вламинком и Лангаротти ровно в девять часов, как было условленно. Они впервые оказались вместе за много недель, только Земмлера не было с ними. В этот момент он должен был находиться милях в ста от берега, на борту «Тосканы», направляющейся на всех парах в Тулон. По предложению Шеннона Лангаротти позвонил из ближайшего кафе в контору начальника порта и удостоверился в том, что из Генуи поступила телеграмма, согласно которой «Тоскана» должна прибыть в порт утром в понедельник и место у причала для нее уже заказано.
   В этот день больше делать было нечего, и они поехали в машине Шеннона вдоль побережья в сторону Марселя и весь оставшийся день провели на пляже маленького рыбацкого городка Санари. Несмотря на жару и живописную красоту городка, Шеннон так и не смог расслабиться. Дюпре купил себе плавки и мужественно нырял с мола, ограничивающего гавань для яхт.
   Потом он признался, что вода еще чертовски холодная.
   Потеплеет она только позже, в июне-июле, когда потоки отдыхающих хлынут на юг из Парижа. К тому времени они будут готовиться нанести удар по другому прибрежному городку, немногим больше этого и за много миль отсюда.
   Почти целый день Шеннон просидел на террасе бара «По д'Етэн» в компании бельгийца и корсиканца, греясь на солнышке и думая о предстоящем утре. Югославские и испанские поставки могут быть задержаны по какой-нибудь одному Богу известной бюрократической причине, но ни под каким видом им не грозит арест в Югославии или Испании. Их могут продержать несколько дней, пока будут производить досмотр корабля, и все. Но следующим утром все будет иначе. Если кому-то придет в голову сунуть нос поглубже в железные бочки, придется долгие месяцы, а то и годы киснуть в «Ле Бонетт» — громадной мрачной тюрьме-крепости, мимо которой они проезжали в субботу по пути из Марселя в Тулон.
   «Нет ничего хуже ожидания», — заметил он про себя, когда заплатил по счету и пригласил своих соратников в машину.
   Все прошло куда более гладко, чем они ожидали. Тулон известен как мощная военно-морская база, и в прибрежной гавани главное место занимают могучие конструкции военных кораблей французского флота, стоящие на якоре. Внимание туристов и зевак Тулона в этот понедельник было привлечено к крейсеру «Жан Барт», только что вернувшемуся из похода в Карибское море, к берегам французских заморских территорий.
   Многочисленная команда получила жалование, и у матросов руки чесались поскорее потратить деньги на вино и девушек.
   Вдоль примыкающей к гавани широкой полосы, застроенной увеселительными заведениями, множество людей, сидя за столиками, предавались самому популярному в Средиземноморье времяпрепровождению — глазели по сторонам. Они сидели живописными компаниями в тени навесов и рассматривали стоящие в гавани яхты — от утлых лодчонок с подвесными моторами до шикарных океанских красавиц, ожидающих своих богатых хозяев.
   У дальнего восточного конца причала расположилась дюжина рыбацких катеров, по какой-то причине не вышедших в море, а за ними раскинулись приземистые строения складов, портовых контор и таможни.
   Еще дальше за ними, в маленьком, почти неприметном торговом порту, где-то около полудня и бросила якорь «Тоскана».
   Шеннон ждал, пока она пришвартуется, сидя на кнехте в пятидесяти метрах от нее и наблюдая, как Земмлер и Вальденберг суетятся на палубе. Механика-серба не было видно, наверное, он-таки не вышел из своего любимого моторного отсека, но с фалами орудовали еще двое, должно быть, новые люди, нанятые Вальденбергом.
   Маленький «рено» протарахтел вдоль причала и остановился у сходней. Полный француз в темном костюме выбрался из машины и поднялся на борт «Тосканы». Представитель агентства морских перевозок «Маритим Дюфо». Вскоре он спустился на пристань вместе с Вальденбергом, и они скрылись в помещении таможни.
   Прошло около часа, прежде чем они вышли. Агент по перевозкам вернулся к машине и покатил обратно в город, а капитан возвратился на свой корабль. Шеннон подождал еще полчаса, после чего подошел к «Тоскане» и начал подниматься по сходням. Земмлер проводил его по трапу вниз в кают-компанию.
   — Ну, как идут дела? — спросил Шеннон, когда они с Земмлером уселись.
   Земмлер расплылся в улыбке.
   — Все как по маслу, — сказал он. — Я позаботился о переоформлении документов на нового капитана, провел полную профилактику двигателя, купил достаточное количество одеял и дюжину надувных матрасов. Никто не задавал лишних вопросов, а капитан до сих пор уверен, что мы собираемся переправлять иммигрантов в Британию.
   — Место здесь в порту заказывал наш обычный агент из Генуи, в маршрутном листе сказано, что мы собираемся принять на борт груз различного туристического и спортивного снаряжения для поставки на базу отдыха где-то на берегу Марокко.
   — Как обстоит дело с машинным маслом? Земмлер снова улыбнулся.
   — Все было заказано, потом я позвонил и отменил заказ.
   Когда масло не поступило, Вальденберг хотел задержаться на день и дождаться поставки, но я решительно возразил и сказал, что загрузимся маслом здесь, в Тулоне.
   — Прекрасно, — похвалил Шеннон, — только не давай Вальденбергу этим заниматься. Скажи, что ты уже сам все заказал. Тогда он не удивится, если бочки вдруг появятся на борту. Тот человек, который приезжал...
   — Агент по перевозкам. Весь товар на таможенном складе, документы подготовлены. Сегодня днем пришлют груз на двух машинах. Контейнеры небольшие, мы сможем их загрузить своим краном.
   — Хорошо. Пусть он вместе с Вальденбергом займется оформлением бумаг. Через час после того, как груз будет спущен в трюм, подъедет машина от нефтяной компании с маслом.
   За рулем будет Лангаротти. У тебя осталось достаточно денег, чтобы заплатить за масло?
   — Да.
   — Побеспокойся о том, чтобы никто слишком сильно не кантовал бочки при погрузке и вообще обращайтесь с ними аккуратнее. Нам не хватало только, чтобы у какой-нибудь бочки дно отвалилось. По всему причалу «шмайссеры» растекутся.
   — Когда ребята придут на борт?
   — Сегодня, когда стемнеет. Один за другим. Только Марк и Жанни. Жана-Батиста оставляю здесь на время. Он с машиной, а тут осталась несделанной одна работенка. Когда сможем выйти в море?
   — Когда угодно, хоть сегодня вечером. Я это запросто устрою. Знаешь, совсем неплохо быть исполнительным директором компании.
   — Только не привыкай. Это всего лишь крыша.
   — О'кей, Кот. Кстати, а куда мы отправляемся отсюда?
   — В Бриндизи. Знаешь, где это?
   — Еще бы не знать. Я в Италию из Югославии переправил больше сигарет, чем ты съел обедов за всю жизнь. Что будем брать там?
   — Ничего. Жди от меня телеграммы. Я буду в Германии.
   Пришлю тебе телеграмму на адрес управления портом в Бриндизи с указанием курса и когда тебе следует прибыть оттуда.
   Попроси местного агента заказать тебе место в том югославском порту, куда направишься. Против визита в Югославию у тебя нет возражений?
   — Думаю, ничего страшного. В конце концов я на берег сходить не собираюсь. Возьмем еще оружие?
   — Да. По крайней мере, план такой. Остается надеяться, что мой агент и югославские власти не пустят его коту под хвост.
   Ты запасся необходимыми лоциями?
   — Да, я все закупил в Генуе, как ты сказал. Знаешь, Вальденберг наверняка поймет, что мы возьмем на борт в Югославии. Станет ясно, что перевозкой нелегальных иммигрантов мы заниматься не собираемся. Шлюпки, моторы, переговорные устройства, экипировку он воспримет нормально, а оружие — это уже нечто совсем другое.
   — Знаю, — ответил Шеннон. — Потребуется слегка раскошелиться. Но мне кажется, что он уловит намек. На борту будем мы с тобой, Жанни и Марк. Кроме того, к тому времени можно будет сказать ему, что в бочках. Он уже будет знать слишком много, чтобы идти на попятный. Что за люди эти новички?
   Земмлер кивнул и загасил пятую сигарету. В небольшой каюте стоял густой сизый дым.
   — Хорошие ребята. Итальянцы. Парни крепкие, но послушные.
   По-моему, они оба в бегах по какому-то поводу. Они с радостью согласились работать на корабле, лишь бы быть под прикрытием.
   Им просто не терпится выйти в море.
   — Прекрасно. В таком случае они не захотят, чтобы их высадили на берег в чужой стране. Это значит, что без документов их тут же задержат и репатриируют прямо в руки родной полиции.
   Вальденберг хорошо сработал. Шеннон встретился с двумя новобранцами, и они обменялись приветственными кивками.
   Земмлер представил его как представителя управления компанией, а Вальденберг перевел. Норбиатто, помощник капитана, и Чиприани, матрос, не проявили к его персоне большого интереса. Шеннон отдал несколько распоряжений Вальденбергу и покинул корабль.
   В середине дня два фургона из агентства «Маритим Дюфо» подкатили к «Тоскане». Тут же был толстяк, приезжавший накануне утром. Французский таможенник, появившийся из своей конторки, стоял рядом, наблюдая, как контейнеры поднимают на борт с помощью палубного крана. Четыре ящика с разнообразной одеждой, ремнями, ботинками и беретами для марокканцев, решивших отдохнуть на природе. Три ящика с разобранными большими надувными катерами — их можно использовать для прогулок и занятий водными видами спорта. К ним же прилагались три подвесных мотора. Две коробки с сигнальными ракетами, биноклями, корабельной сиреной, радиооборудованием и магнитными компасами. Последний груз значился в накладной, как корабельное оборудование.
   Таможенник ставил галочку перед каждой позицией списка по мере того, как ящики грузились на борт, отмечая после консультаций с агентом по экспорту, какие товары реэкспортируются, будучи приобретенными в Германии или Британии, а какие куплены здесь и не подлежат обложению экспортным налогом. Таможенник даже не захотел заглянуть хотя бы в один из ящиков. Он прекрасно знал это агентство. Они каждый день работали бок о бок.
   Когда груз был на борту, таможенник проставил штамп в судовом листе. Вальденберг сказал что-то Земмлеру по-немецки, и тот перевел. Он объяснил представителю агентства, что Вальденбергу нужно машинное масло для двигателей. Он заказывал его еще в Генуе, но поставки своевременно произведено не было.
   Агент сделал пометку в своем блокноте.
   — Сколько вам надо?
   — Пять бочек, — сказал Земмлер по-французски, которого Вальденберг не понимал.
   — А не много ли будет? — удивился агент. Земмлер рассмеялся.
   — Эта старая калоша жрет масла не меньше, чем солярки.
   Потом, нам хотелось бы сделать большой запас, чтобы надолго хватило.
   — Когда вам это нужно? — спросил агент.
   — Сегодня в пять пойдет? — переспросил Земмлер.
   — В шесть для верности, — сказал представитель агентства, записав в блокнот вид товара, количество и срок доставки. Он посмотрел на таможенника. Тот кивнул. Его это не интересовало, поэтому он отошел в сторонку. Вскоре агент уехал в своем «рено», за ним проследовали два фургона.
   В пять часов Земмлер сошел в «Тосканы», заглянул в кафе на набережной и, позвонив оттуда в агентство, отменил заказ на масло. Капитан, сказал он, обнаружил в трюме на корме целую бочку, а этого хватит на несколько недель. Агент был недоволен, но согласился.
   Ровно в шесть к пристани подъехал фургон и остановился напротив «Тосканы». За рулем сидел Жан-Батист Лангаротти в комбинезоне ярко-зеленого цвета с надписью «КАСТРОЛ» поперек спины.
   Открыв задние дверцы фургона, он аккуратно выкатил на землю по специально прилаженному скату пять больших железных бочек с маслом. Таможенник наблюдал за этим из окошка своей конторки.
   Вальденберг заметил его и помахал рукой. Он указал пальцем сначала на бочки, потом на свой корабль.
   — О'кей? — крикнул он и добавил с сильным акцентом по-французски:
   — Cava?
   Таможенник кивнул и исчез в окне, чтобы сделать пометку в журнале. По приказу Вальденберга два итальянца обмотали бочки тросом и начали по одной поднимать их на борт лебедкой.
   Земмлер был необычайно суетлив, принимая раскачивающиеся бочки и покрикивая на стоящего за лебедкой Вальденберга, чтобы полегче опускал их вниз. Они исчезли в зияющей темноте грузового трюма «Тосканы», и вскоре крышка люка была установлена на свое место и тщательно задраена.
   Лангаротти, получив по накладной, к этому времени уже давно укатил восвояси. А через несколько минут после этого зеленый комбинезон полетел на дно мусоросборника в центре города. Сидя на причальном столбике, кнехте, в дальнем конце набережной, Шеннон наблюдал за погрузкой с замиранием сердца.
   Он бы предпочел сам принимать в этом участие, как Земмлер, потому что ожидание было просто болезненно невыносимо, куда хуже, чем активные действия.
   Когда все было кончено, на «Тоскане» стало тихо. Капитан со своими людьми спустился вниз, механик, вышедший на палубу, чтобы глотнуть соленого воздуха, опять вернулся к своему дорогому дизелю. Земмлер выждал полчаса, потом потихоньку сошел на пристань и подошел к Шеннону. Они отошли за угол, чтобы их не могли заметить со стороны гавани.
   Земмлер улыбался.
   — Ну, что я тебе говорил? Никаких проблем.
   Шеннон кивнул и облегченно улыбнулся в ответ. Он лучше Земмлера представлял, что поставлено на карту, и в отличие от него не был знаком с портовыми формальностями.
   — Когда сможете взять людей на борт?
   — Таможня закрывается в девять. Им надо будет подойти между двенадцатью и часом ночи. Отплываем в пять утра. Это уже решено.
   — Хорошо, — сказал Шеннон. — Пойдем, найдем их и выпьем немного. Я хочу, чтобы ты поскорее вернулся на корабль, а то, не дай Бог, возникнут дополнительные вопросы.
   — Ничего не возникнет.
   — И тем не менее. Лучше перестраховаться. Я хочу, чтобы ты следил за этим грузом, как наседка за цыплятами. Не подпускай никого к этим бочкам, пока я не разрешу, а это случится только в югославском порту. Тогда мы и скажем Вальденбергу, что у него в трюме.
   Они встретились с тремя остальными в заранее намеченном кафе и, чтобы охладить пыл, выпили по несколько кружек пива.
   Солнце уже садилось, и легкий бриз мелкой рябью покрывал поверхность моря в гигантской чаше, образованной набережной и причалами Тулона. Несколько яхт крутили пируэты у выхода из гавани, словно балерины на сцене, в то время, как рулевые подставляли их под очередной порыв ветра. Земмлер поднялся в восемь и пошел обратно на «Тоскану».
   Жанни Дюпре и Марк Вламинк благополучно проскользнули на борт в половине первого ночи, а в пять Шеннон и Лангаротти с набережной наблюдали, как «Тоскана» удаляется из гавани в сторону моря.
   Лангаротти отвез Шеннона в аэропорт к утреннему рейсу. За завтраком Шеннон отдал корсиканцу последние распоряжения и оставил достаточно денег, чтобы их выполнить.
   — Я бы предпочел улететь с тобой, — сказал Жан-Батист, или уплыть с ребятами.
   — Знаю, — сказал Шеннон. — Но мне для этой работы нужен надежный человек. Это очень важно. Без этого у нас ничего не выйдет. Мне нужен тот, на кого я могу положиться, а у тебя то преимущество, что ты француз. Кроме того, двоих из них ты хорошо знаешь. Один довольно сносно говорит по-французски.
   Жанни туда путь заказан с его южно-африканским паспортом.
   Марк мне нужен, чтобы утихомирить команду, если они вдруг надумают взбунтоваться. Я понимаю, что ножом ты орудуешь лучше, чем Марк кулаками, но мне не нужна драка. Просто надо убедить членов экипажа делать то, что от них требуется. А Курт мне нужен на тот случай, если Вальденберг вдруг в штаны наложит. Думаю, в самом худшем случае Вальденберг отправится кормить рыб, а Курт станет на его место. Выходит, кроме тебя это дело некому поручить.
   Лангаротти согласился выполнить возложенную на него миссию.
   — Они славные ребята, — сказал он, немного приободрившись. — Приятно будет снова с ними встретиться.
   Когда они прощались в аэропорту, Шеннон снова сказал:
   — Дело может провалиться, если мы окажемся там без поддержки. Поэтому все зависит от того, как ты себя поведешь.
   Предварительная договоренность имеется. Делай только то, что я сказал, а незначительные проблемы решай на месте самостоятельно. Встретимся через месяц.
   Он оставил корсиканца; прошел таможню и сел в самолет, вылетающий по маршруту Тулон — Гамбург.

Глава 18

   — По моей информации вы можете забрать базуки и минометы в любой день после десятого июня, и это же было подтверждено вчера по телексу, — сказал Алан Бейкер.
   Прошел день после прилета Шеннона в Гамбург, и они встретились поздним утром в ресторане на ланче, договорившись до этого о встрече по телефону.
   — Какой порт? — спросил Шеннон.
   — Плоче.
   — Как, простите?
   — Плоче. Пишется П-Л-О-Ц-Е, а произносится Плоче. Это маленький порт, ровно посередине между Дубровником и Сплитом.
   Шеннон задумался. Он велел Земмлеру еще в Генуе закупить необходимые лоции югославского побережья, но предполагал, что речь пойдет о более крупном порте. Ему оставалось надеяться, что у немца есть карта подходов морем к порту Плоче или такую придется доставать в Бриндизи.
   — Насколько это маленький порт?
   — Достаточно неприметный. Почти неизвестный. Полдюжины мест на причале и пара береговых складов. Югославы обычно используют его для экспорта оружия. Последний раз я вывозил товар из Югославии самолетом, но меня предупредили, что в случае отгрузки морем это произойдет в Плоче. У маленького порта свои преимущества. Погрузка идет быстро, прямо с причала. Более того, таможенная служба там очень малочисленная, скорее всего один человек, который смотрит за всем. Если преподнести ему хороший подарок, то вы сможете отчалить через несколько часов после начала погрузки.
   — О'кей, пусть будет Плоче. 11-го июня, — сказал Шеннон.
   Бейкер записал дату.
   — Как «Тоскана», в порядке? — спросил он. Ему, конечно, было обидно, что не удалось уговорить Шеннона воспользоваться кораблем его приятеля «Сан Андреа», но он решил в дальнейшем взять на заметку «Тоскану». Он чувствовал, что Шеннон не станет ею пользоваться после того, как провернет свою темную операцию, а Бейкеру всегда нужен надежный корабль, чтобы доставлять горячий груз в самые отдаленные и Богом забытые места.
   — С ней все нормально. — ответил Шеннон. — Сейчас она на пути в итальянский порт, куда я должен буду сообщить им по телексу или письмом дальнейший маршрут. С твоей стороны есть какие-нибудь дополнительные проблемы?
   — Одна, — сказал Бейкер. — Цена.
   — А что с ней?
   — Я понимаю, что назвал фиксированную цену, за все вместе 14400 долларов. Но ситуация в Югославии за последние полгода изменилась. Чтобы вовремя закончить оформление бумаг, мне пришлось привлечь югославского партнера. Если можно так его назвать, хотя по сути дела это просто очередной посредник.
   — Ну и? — спросил Шеннон.
   — Ну и ему надо дать в лапу за ускорение прохождения бумаг в белградском министерстве. Я подумал, что тебе важнее будет получить товар вовремя, без лишних бюрократических проволочек. Поэтому и решил воспользоваться его услугами. Он шурин одного чиновника из Министерства торговли.
   Примазываются со всех сторон. Но что можно еще ожидать в наше время? Балканы есть Балканы, их уже на мякине не проведешь.
   — Сколько дополнительно он будет стоить?
   — Тысячу фунтов стерлингов.
   — В динарах или в долларах?
   — В долларах.
   Шеннон задумался. Возможно, это правда, но, может быть, Бейкер просто пытается выжать из него дополнительные деньги.
   Если правда, то отказать Бейкеру — значит заставить его заплатить югославу из своего кармана. Это сократит долю Бейкера до таких мизерных размеров, что он может утратить интерес к делу, ему станет безразлично, выгорит оно или нет.
   А Бейкер был ему еще нужен и будет нужен до тех пор, пока он не увидит, как «Тоскана», выйдя из Плоче, направляется в сторону Испании.
   — Хорошо, — сказал он. — Кто этот новый партнер?
   — Человек по фамилии Зилиак. Он сейчас на месте, следит за тем, чтобы груз был доставлен на склад в Плоче. Когда подойдет корабль, он займется доставкой со склада, таможней и погрузкой на борт.
   — Я считал, что это твое дело.
   — Так оно и есть, но теперь я вынужден привлечь югослава в качестве партнера. Если честно, Кот, они не оставили мне выбора.
   — Тогда я лично заплачу ему аккредитивами.
   — Я бы не стал этого делать, — сказал Бейкер.
   — Почему?
   — Предполагается, что товар закупает правительство Того, верно? Черные. А тут вдруг откуда ни возьмись появляется какой-то белый и начинает расплачиваться за услуги. Тут-то они и почуют запах жареного. Мы можем отправиться в Плоче, если хочешь, или я поеду один. Но если ты решишь быть со мной, то тебе придется смириться с ролью моего помощника.