Фостер Алан Дин. Последнее приключение Флинкса

   — Если мы будем экономно расходовать припасы, их нам хватит еще на неделю, — сообщил Флинкс товарищам по несчастью.
   — Еда — не самое главное. Как нам быть со светом?
   Голос Клэрити звучал глухо и подавленно. Бесконечное лазанье вверх и вниз по подземелью лишило ее последних сил, и теперь она с трудом воспринимала происходящее.
   Флинкс тоже пребывал в полном отчаянии. Вот если бы им удалось пробраться поближе к базе, они наверняка воспряли бы духом. По крайней мере, у них бы появилась конкретная программа действий. Но дни блуждания по лабиринтам сделали свое дело, и Флинкс, сколько бы он ни напрягался, не мог уже уловить в душах своих товарищей хоть искру надежды. Он еще не утратил способность читать их эмоции и без труда распознавал подавленность Клэрити и типичный для транксов стоицизм Совелману. Кроме этих эмоций он не чувствовал ничего, одну только эмоциональную опустошенность, под стать холодному мраку пещер.
   Для того чтобы потерять надежду окончательно, достаточно было одной магнитной бури. Она могла увести их далеко от порта. Ведь кто тогда поручится за его компас? Вдруг они не приблизились к порту, а отдалились от него?
   Транкс хотя и утверждал обратное, поручиться наверняка не мог. У Флинкса же не было никакого желания обсуждать эту тему. В подземелье всегда надежнее полагаться на интуицию транксов, даже таких травмированных, как их спутник, чем на доводы самого здорового из людей.
   — По-моему, мы сделали слишком большой крюк, — сказал Совелману, рассматривая очертания и тени сталагмитов. — Теперь нам нужно снова отклониться к западу.
   — А почему ты считаешь, что мы все-таки выйдем к хранилищу? Ведь наверняка во время строительства подрядчик запечатал все подступы к нему, чтобы предохранить помещение от проникновения хищников.
   — А вдруг он что-нибудь проглядел? Подумай сам, ведь нам достаточно одного-единственного маленького входа. Если мы набредем на вход, запечатанный при помощи высоких температур, мы без труда сможем пробиться внутрь. По крайней мере, нам будет ясно, что мы у цели. — Транкс кивнул на лазерный пистолет Флинкса. — Оружие, которое ты отобрал у бандита, способно разрезать любую стену из напыления.
   — Если я не израсходую заряды раньше. — Флинкс бросил взгляд на запястье, где у него был хронометр. — Прекрасно. Мы пойдем вот в этом направлении.
   — Нет. — Совелману издал щелкающие звуки, соответствующие крайнему несогласию. — Это тупик. Мы должны обойти его. Идем сюда.
   Как Флинкс ни щурился, впереди была одна лишь тьма. Пожав плечами, он двинулся вслед за геологом.
   — Воистину жаль, — сказал он на следующий день Совелману.
   — Чего?
   — Как геолог, я должен был бы сейчас сгорать от восторга. Ведь за последние дни нам попадались десятки уникальнейших пещерных формирований, но во мне не возникло ни малейшего желания описать хотя бы одну из них.
   — Когда наши скитания останутся позади, ты сможешь вернуться и заняться исследованиями в свое удовольстие, — сказал ему Флинкс. — Что касается меня, то я восхищаюсь твоей способностью думать о работе в такие минуты.
   — Настоящий ученый всегда в трудах, какими бы ни были его личные обстоятельства.
   — Все это звучит несколько философски, — заметила Клэрити. — Но лично я…
   В следующий момент ее слова переросли в вопль. Она шла справа от Флинкса. Тот бросился в сторону, увидев, как под Клэрити разверзлась пропасть. Совелману тоже успел отскочить на своих пяти лапах. Не успела осесть пыль, как они оба склонились над бездной.
   — Клэрити!
   Флинкс был готов к отступлению. Хоть камень под ним и казался устойчивым, но таким же казался и пол пещеры, который разверзся под их спутницей.
   Когда она падала вниз, Флинкс ощутил охватывающий ее ужас. Сейчас же он ощущал в ней страх, что служило доказательством функционирования ее сознания. Вскоре к ним присоединилась еще одна тень. Это был Поскребыш — весь перепачканный в пыли, но целый и невредимый. Флинкс посветил в образовавшийся колодец.
   — Клэрити, ты слышишь нас?
   Ее ответ едва можно было разобрать. В нем чувствовались испуг и изумление. Жгучие нотки — боль — в нем, к счастью, отсутствовали.
   — Судя по всему, она отделалась ушибами, — заметил Совелману. — Посмотри вон туда, левее.
   Флинкс перевел трубку. Яма, в которую угодила Клэрити, была отвесной и глубокой. Откуда-то сочилась вода, и все дно было покрыто известковым налетом. Ни сталактитов, ни сталагмитов не было видно.
   — Дождевая промоина, — уверенно заявил геолог. — Можно назвать и по-другому, но обычно этот вид образований именуют так.
   По ним избыток осадков из верхних уровней переносится в нижние. Вот почему в нем нет никаких формаций. Их смывает постоянный поток воды.
   — Ужасно интересно, но что делать нам? Ведь все припасы здесь, наверху.
   — Мы могли бы оставить ей немного пищи, а сами отправимся за подмогой. Я уверен, что она сумеет дотянуться до воды.
   — А вдруг мы не сможем снова найти это место, даже если нанесем опознавательные метки? К тому же она боится темноты. Разумеется, транксу это трудно понять.
   — Люди унаследовали от предков уму непостижимые фобии. Я, конечно, сочувствую, но не более того. — Транкс неодобрительно щелкал челюстями. — Может быть, нам стоит спуститься к ней и затем всем вместе попытаться отыскать выход на этот уровень? Там наверняка должен быть не один десяток лазов, по которым мы могли бы вскарабкаться. Однако, если откровенно, мне эта мысль не нравится.
   — И мне тоже. Если хочешь, можешь остаться здесь.
   Флинкс подкинул Пип в воздух, а затем уселся на край промоины. Поскребыш завис рядом с мамашей. Оба не сводили глаз с Флинкса. Тот глубоко вздохнул и, прижав к животу осветительную трубку, соскользнул вниз.
   Спуск был головокружительным, но, к счастью, быстрым. Флинкс в одну секунду оказался посреди неглубокого озера с ледяной водой. По соседству с ним в озеро падал двухметровый водопад, давая жизнь стремительной подводной реке.
   Когда Флинкс шлепнулся в воду, Клэрити от неожиданности даже вскрикнула, но, узнав его, успокоилась.
   — Извини, извини меня, прошу! — Она кинулась в его объятия так, что Флинксу пришлось высоко поднять трубку, чтобы не разбить сей драгоценный предмет.
   Клэрити рыдала. Ее одежда после падения была разорвана в клочья. Флинкс напомнил себе, что она прокатилась в кромешной тьме по размытому водой колодцу, не зная, где и как закончится это падение. Тьма вселила в нее панический ужас.
   — Все в порядке, — пробормотал он, пытаясь успокоить ее. — Все будет хорошо.
   Еще один всплеск воды, обдавший их ледяными брызгами, и около них очутился Совелману. Как только геологу стало ясно, что вода доходит только до нижней части его брюшка, он тотчас навострил свои антенны.
   — У тебя все цело, Клэрити Хельд?
   — Да-да, спасибо. — Она отпустила Флинкса и шагнула из озера. Ужас уступил место сконфуженности. — Просто я не знала, что тут на дне, вернее, есть ли вообще тут дно.
   — Тебе нет никакой необходимости оправдываться. Это вполне естественный страх. В подобной ситуации любой бы испугался. Просто тебе не повезло, и ты свалилась первой.
   — Нет, ты бы вел себя иначе, — попыталась улыбнуться Клэрити. — Ты бы все досконально изучил по пути вниз.
   — Возможно, но не все. Только кое-что, — геолог свистом выразил средний уровень смеха. — В любом случае, мне следует извиниться, ведь это я проглядел промоину, слегка прикрытую грунтом.
   — Ее не было видно, поэтому ни тебе, ни Клэрити не нужно извиняться друг перед другом. Нам необходимо другое — как можно быстрее выбраться отсюда.
   — Это вполне возможно. Скорее всего, мы выйдем чуть севернее или западнее того места, где были до падения. Как мне кажется, излишне говорить о том, что нужно внимательно смотреть себе под ноги на тот случай, если на пути еще попадутся промоины. Как правило, их бывает по нескольку сразу.
   Транкс указал в конец колодца, по которому они съехали вниз в подземное озеро. С травертинового уступа падали капли воды.
   — Этот желоб сравнительно короткий, нам доводилось измерять и побольше. К счастью, мы провалились не слишком глубоко и имеем все шансы выбраться.
   И они снова двинулись дальше. На этот раз впереди шел Совелману. И не только потому, что мог лучше разглядеть впереди дождевые промоины.
   Просто, двигаясь на пяти ногах и двух руках, он мог скорее избежать падения.
   Флинкс настолько увлекся, наблюдая за передвижением геолога, когда они уже начали карабкаться вверх на прежний уровень, что забыл сам о необходимости смотреть себе под ноги. Они как раз вылезали из ужасно сырой пещеры. Пол в ней был донельзя скользким не только от влаги, но и от густо разросшихся в сырости мхов, лишайников и плесени. Были здесь и пожиратели сульфидов.
   Оставшись в живых после встречи с псевдомегалапом, лишайником-хаусторием и дождевой промоиной, Флинкс не иначе как по иронии судьбы споткнулся о сухой округлый валун. Он почувствовал, как нога подвернулась в щиколотке, взмахнул руками, чтобы удержать равновесие, и рухнул навзничь. В довершение ко всему он услышал предательский треск. К своему неописуемому ужасу он тотчас понял, что это значит. Клэрити, спотыкаясь, бросилась к разбитой трубке и что есть сил вцепилась в нее, словно надеясь одним усилием воли залатать трещину.
   — Скорее клейкую ленту, какой-нибудь спрей, ну хоть что-нибудь!
   — Баллончик со спреем ты израсходовал на меня, — буркнул Совелману.
   Они вместе с Флинксом обшаривали запасы. Наконец, Флинксу удалось обнаружить баллончик, и он выпустил все содержимое его на трещину в пластике, в то время как Клэрити и Совелману пытались сжать вместе обе половинки трубки. Светоноситель стекал по их пальцам.
   Спрей-восстановитель творил чудеса на человеческой коже, вполне сносно запечатывал панцирь транксов, но оказался совершенно непригодным для заклейки прозрачной трубки из плексосплава. Несмотря на самые отчаянные усилия, светоноситель продолжал капать из поврежденной лампы.
   Если бы проблема состояла в том, чтобы заделать дырочку! Увы, трещина пролегала по всей длине осветительной трубки. Наконец устав, Флинкс уселся, прислонившись к гладкому осколку скалы.
   — Какая разница! — мрачно произнес он. — Как только внутрь попал воздух, жидкость в лампе начинает разлагаться.
   — Ты прав, — Клэрити пересела поближе к нему, поджав под подбородок колени и обхватив их руками.
   Воцарилось молчание. Начинали вырисовываться масштабы катастрофы. Совелману тоже подсел к, людям, и все вместе принялись наблюдать, как люминесцентная жидкость стекает на пол тоненьким светящимся ручейком. По мере того, как жидкость соприкасалась с воздухом, она тускнела.
   Клэрити, вытянув ноги, прильнула к Флинксу.
   — Чтобы бы не случилось, когда свет погаснет совсем, ты, главное, держи меня. Я не вынесу, если не буду постоянно чувствовать тебя рядом.
   Флинкс промолчал. Страшное местечко для того, чтобы умереть. Здесь было вдоволь воздуха, пищи и воды, но не было выхода. А если пытаться ее отыскать, то вместо долгожданной свободы нарвешься на собственную погибель. Искать дорогу в кромешной тьме — пустая затея. Ведь они ступили в ту часть подземелья Длинного Тоннеля, где еще не ступала нога картографов. Здесь не было ни помет, ни указателей, ничего, что могло бы указать выход отсюда.
   В любом случае, им не придется погибнуть от встречи с мегалапом или хищным лишайником. Флинкс обнаружил, что рассеянно поглаживает пистолет, и тотчас задался вопросом, а хватит ли ему заряда, чтобы в случае чего выполнить задуманное.
   Последняя капля люминесцентной жидкости погасла. Погасла и надежда, уступив место непроглядной мгле. Клэрити ахнула от испуга. Вокруг них воцарился мрак, ни с чем ранее виденным не сравнимый. Ни темнота ночи, ни темнота межзвездной бездны не могла даже рядом с ним стоять.
   Но безмолвным этот мрак назвать было нельзя. Вокруг них беспрестанно раздавалось журчание воды. А когда свет наконец погас, постепенно из укромных уголков начали вылезать обитатели подземелий, и пещера наполнилась странными всхлипами, стрекотом и завываниями. Наверное, это переговаривались между собой населяющие мир тьмы троглодиты.
   — У нас нет иных источников света? — осведомился Совелману.
   — Никаких, — в кромешной тьме даже шепот казался едва ли не криком.
   Флинкс чувствовал, как Клэрити изо всех сил прижимается к нему, и неожиданно проникся благодарностью за ее близость и тепло, пусть даже эта ее реакция была продиктована страхом, а не симпатией к нему.
   — Я все еще ломаю голову над вопросом: а нельзя ли нам приспособить батарею твоего пистолета к моему фонарю? Хотя, может быть, уже поздно думать об этом.
   — Сомнительно. Батареи, предназначенные для оружия, сильно отличаются от тех, что годятся для освещения. И даже если они подойдут, вряд ли долго протянут. Это при условии, что они не разрядятся при первом же контакте.
   — Понятно. Как ни странно, мне даже как-то легче от этой мысли. Остается шанс, если силам безопасности удалось оттеснить бандитов, и наше отсутствие замечено. Возможно, нас отыщет поисковая команда.
   — Прежде всего им нужно будет удостовериться, что нас нет в числе погибших, — напомнил ему Флинкс. — Затем они вполне могут предположить, что в разрушенных коридорах и неосвещенных участках тоже остались обитатели колонии. И только потом они отправятся на наши поиски. Слишком много всяких «но» и слишком много проблем у тех, кто может нас искать.
   — Я об этом не подумал, — подавленно сказал геолог. — Подумать только — все разрушено, и во имя чего?
   Флинкс замигал, вглядываясь в мрак. Его сознание не знало отдыха. Даже когда он спал, ему не удавалось отключаться полностью.
   — А почему бы нам не использовать природных биолюминесцентов, например, фотоморфов? Попробовать поймать одного из них и взять на привязь или что-то вроде нее. Ведь даже редкие вспышки куда лучше, чем полное отсутствие света.
   — По-моему, можно попытаться, — в голосе Клэрити не чувствовалось уверенности. — Фотоморфы излучают больше света, чем другие, но и его будет не ахти сколько — одни только кратковременные вспышки. Еще есть что-то вроде длинной сороконожки. Вдоль ее тела тянется светящаяся полоса.
   — Предположим, нам удастся поймать несколько таких созданий. Мы могли бы соединить их вместе. Тогда, по крайней мере, был бы виден пол. Не забывайте, что я лучше могу использовать освещение, чем вы, — с некоторой надеждой отозвался Совелману. — Если при свете сороканожек вам будет видно лишь на несколько сантиметров, то я, скорее всего, смогу видеть на вдвое большее расстояние. Этого достаточно, чтобы медленно двигаться дальше. По крайней мере, есть шанс снова не угодить в бездну.
   — Тогда давайте поскорее протрем глаза, — сказал Флинкс, ухмыляясь собственной шутке. — Будем смотреть в оба, вдруг заметим что-нибудь движущееся и светящееся.
   Так они и сидели, замерев на своих местах и вглядываясь в темноту. Постепенно их глаза начали привыкать к темноте, а иначе им было бы просто не рассмотреть едва заметные светлые пятна, которые начали проникать в подземелье. К сожалению, все они были крылатыми млекопитающими. Поймать их было невозможно, но, по крайней мере, попавшая в западню троица нашла себе занятие. Создания размером в четверть метра носились взад и вперед среди сталактитов, время от времени резко срываясь вниз. На нижней стороне их крыльев то и дело мелькал треугольный узор, по которому они и узнавали друг друга.
   Теперь в пещере стоял, можно сказать, настоящий гам. Постепенно из укрытий появлялись все новые представители фотофауны.
   — Они попрятались, испугавшись наших ламп, голосов, шагов, а теперь заново занимают свое пространство, — прошептала Клэрити. — Все это время они сидели притаившись вокруг нас, наблюдали за нами в ожидании своего часа.
   Пока она говорила, одно из крылатых существ камнем упало вниз. Несколько секунд он судорожно хлопал крыльями на полу, поблескивая светящимися узорами, после чего, не совершив ни единого взмаха, полетел прямиком на Флинкса.
   Клэрити и Совелману были совершенно сбиты с толку, но Флинкс только улыбнулся.
   — Это Пип охотится. Что бы ни случилось с нами, летучие змеи здесь с голоду не умрут. Зрение у нее ничуть не лучше нашего, но она вполне способна преследовать светящиеся цели.
   Было слышно, как мамаша с сыном шумно рвут на куски свою жертву. Для них, привыкших заглатывать пищу целиком, терзать добычу было в новинку, но ведь минидраги не были змеями в прямом смысле слова. У них имелись небольшие зубы, при помощи которых они могли пережевывать куски пищи. В конце концов пища крупных размеров была лучше, чем никакая.
   У Флинкса немного отлегло от души, когда он убедился, что его давнишняя подруга переживет его, по крайней мере, пока здесь водятся эти крылатые твари.
   — Будь у нас достаточно света и чье-нибудь эмоциональное присутствие поблизости, Пип наверняка бы вывела нас отсюда. Ведь нельзя сказать, что у нас абсолютно безвыходное положение. Кажется, я иногда забываю, что она нечто большее, чем ручной зверь.
   Неожиданно он весь напрягся. Клэрити тотчас почувствовала это.
   — Что случилось? Что-нибудь не так?
   — Здесь поблизости кто-то есть. Нет, не мелкая живность. Нечто гораздо большее.
   — Мегалап, — в страхе прошептала Клэрити.
   — Нет, что-то другое, не мегалап.
   — Но я ничего не слышу.
   — И я тоже, — произнес Совелману, тараща огромные фасеточные глаза. — Откуда вам известно, мой юный человеческий друг, что здесь поблизости кто-то есть?
   Флинкс заколебался, а затем пожал плечами. В конце концов, если им суждено здесь всем вместе погибнуть, какая разница, узнают они о его способностях или нет.
   — Потому что я чувствую их присутствие.
   — Ничего не понимаю, — сказала Клэрити. — Что здесь можно почувствовать?
   — Я не имею в виду, что их можно ощупать.
   — Молодой человек, вы что-то от нас утаиваете. Флинкс повернулся в темноте на голос транкса.
   — Моя питомица — аляспинский летучий змей. Они телепаты на эмоциональном уровне и способны иногда устанавливать с человеком прочную эмоциональную связь. В любом случае это двухсторонняя связь. Видите ли, я тоже телепат на эмоциональном уровне.
   Клэрити заерзала на месте, но из-за страха перед темнотой не стала отодвигаться прочь.
   — То есть, ты хочешь сказать, что умеешь читать эмоции других точно так же, как и летучие змеи?
   Флинкс кивнул, но сообразил, что ей не виден его кивок и подтвердил его голосом.
   — Так значит все это время, пока мы вместе, тебе было известно, что я… чувствую? — спросила она.
   — Нет, не всегда. Это не постоянная способность. Она то возникает, то пропадает без всяких на то причин, но всегда проявляется сильнее, если Пип где-то поблизости. Мне кажется, Пип для меня что-то вроде усилителя или, скажем, лупы.
   — Мне доводилось слышать об эмпатических телепатах с Аляспина. — Флинкс ощущал, как Совелману во мраке предается размышлениям. — Но я ни разу не слыхал, чтобы они фокусировали свой дар на другом существе.
   — Это потому, что, насколько мне известно, таких как я больше нет, — натянуто отозвался Флинкс. — Ты уж извини, Клэрити. Мне казалось, будет лучше, если все останется в секрете. Я тебе говорил, что я не такой, как все. Теперь ты знаешь, почему.
   — Все нормально, — еле слышно отозвалась Клэрити. — Если тебе действительно известно, что у меня на душе, ты должен знать, что все в порядке.
   — Уму непостижимо! — пробормотал Совелману.
   — До сих пор телепатия считалась чем-то вроде суеверия или же просто бреднями.
   — Но это не настоящая телепатия, — пробормотал Флинкс. — Связь устанавливается исключительно на эмоциональном уровне.
   — Значит, ты способен читать эмоции, — бесстрастно произнесла Клэрити. — А ты не можешь уловить присутствие мегалапа или фотоморфа?
   — Нет. На меня влияет присутствие исключительно разумного существа.
   — В таком случае, твой талант сыграл с тобой злую шутку, — с убежденностью проговорил Совелману. — На Длинном Тоннеле нет разумных существ.
   — Что ж, я говорю, что там кто-то есть, и эмоционально это куда более сложные создания, чем летучий змей.
   — Уж нам ли не знать? — терпеливо возразила Клэрити. — Здесь нет разумных форм. С точки зрения разума этот мир пуст.
   Флинксу было трудно вести одновременно разговоры и поиски.
   — А если эти существа не желали выдавать свое присутствие? Вы же сами говорили, что колония слишком мала и все исследования были сосредоточены на небольшом участке вокруг порта.
   — Но как может разумная раса существовать в абсолютной темноте?
   — Не сомневаюсь, Клэрити, что они сочтут твое замечание интересным.
   — А как выглядят твои разумные существа? — скептически спросил транкс-геолог.
   — Откуда мне знать? Я же их не вижу. У меня в мозгу нет их изображения. Это только ощущение.
   — И что же ты ощущаешь?
   — Любопытство, Миролюбие. Причем неведомой мне ранее интенсивности. Но, пожалуй, самое главное — это то, чего я не чувствую.
   — Ничего не понимаю, — заявила Клэрити.
   — Ни гнева, ни враждебности, ни злобы.
   — Но это уже много, если читать одни эмоции.
   — У меня за спиной долгие годы практики. Эмоции не обязательно всегда очевидны. Очень часто тончайшие оттенки могут поведать гораздо больше. Сейчас вокруг нас собрались десятки этих неведомых нам существ.
   — Может, нам стоит передвинуться поближе к ним? — предложил Совелману.
   — Нет. Никаких резких движений. Никаких жестов. Их мучает любопытство. Пусть пока так и остается.
   Так они и продолжали сидеть в темноте — двое людей и транкс.
   Насколько могли догадаться товарищи Флинкса, загадочные существа, о которых поведал Флинкс, находились от них в считанных сантиметрах.
   Клэрити прислушивалась в надежде хоть что-нибудь услышать. Дыхание, царапанье когтей об пол, или ног, словом, что угодно. Но было полное безмолвие, что, впрочем, не удивительно. Способность бесшумно передвигаться в этом подземном мире была обязательной, иначе не выжить.
   Лишь Флинксу было известно, что они передвигаются, рассматривая гостей. Он был способен почувствовать смещение индивидуальных эмоциональных центров. И если неведомые существа переговаривались между собой, то не при помощи слов, а при помощи эмоциональных всплесков.
   — Они совсем близко. Клэрити негромко взвизгнула.
   — Кто-то дотронулся до меня.
   — Успокойся. Я же говорил, в них нет враждебности.
   — Но это ты так утверждаешь, — буркнул Совелману, а затем тоже издал легкий щелчок — значит, дотронулись и до него.
   Мимолетный, неуверенный контакт сменился ласковым прикосновением, словно чьи-то трепетные пальцы прошлись по коже. Эти прикосновения сопровождались таким мощным эмоциональным подъемом, который был в диковинку даже Флинксу. Пип, свернувшись колечком, прильнула к его шее. Флинкс не сомневался, что она ощущает ту же нарастающую волну чувств. Но в отличие от своего хозяина ей недоставало умственного развития, чтобы осознать нахлынувшую на них лавину эмоций. Достаточно было того, что она не ощущает в них враждебности.
   Наконец Флинкс вопросительно протянул руку. Его пальцы прикоснулись к чему-то мягкому, пушистому и теплому. Чьи-то пальцы тоже ответили ему прикосновением. Оно было столь нежным и трепетным, что он поначалу даже не понял, пальцы ли это. Но одно из существ позволило провести ему ладонью вдоль всей руки. Это действительно оказались пальцы, тонкие и нежные, как те гелектиты, которые в начале бегства с восторгом показывал им Совелману. Тактильная чувствительность — тоже весьма полезная черта в мире вечного мрака.
   Они позволили Флинксу дотронуться до их лиц или до того места, где полагалось быть лицу. Судя по всему, там не было даже рудиментарных глаз, хотя, впрочем, они могли скрываться под слоем густого меха. Флинкс обнаружил слишком уж крохотные ноздри; по бокам головы торчали небольшие уши, две руки, две ноги и еще хвост, чей кончик, казалось, был столь же чувствительным, как и пальцы. Во время физического контакта Флинкс был поражен исходившим от незнакомцев благоговением и восторгом.
   Их мех был коротким, но густым и покрывал все тело, за исключением ушей и кончика хвоста. Одежды на них не было, что, впрочем, понятно. Мех укрывал и согревал их. И вообще, как можно запрещать наготу в мире, где царит мрак.
   На протяжении всего знакомства от них исходила одна конкретная эмоция, касающаяся их самих. И хотя это было чувство, а не звук. Флинкс приписал ей последовательность слогов.
   СУМАКРЕА.
   Неожиданно во мраке раздался голос — не человеческий и не транксский.
   — Сумакреа!
   — Они умеют разговаривать! — поразилась Клэрити.
   — Я не совсем уверен, что это так. Просто у них богатый эмоциональный язык. Они способны производить звуки, чтобы привлечь к себе внимание или же предупредить об опасности. Но я вовсе не уверен, что они переговариваются между собой как-то иначе, нежели читая и передавая эмоции.
   — В таком случае, они не наделены разумом, — произнес Совелману.
   — Не согласен, — Флинкс попытался подтолкнуть одного из сумакреа, который был рядом с ним, чтобы тот издал новые звуки. В ответ раздалось что-то вроде чириканья, в котором слышались интонации. Если это и впрямь был язык, то довольно примитивный.