Страница:
— Что-нибудь не так, мисс? — спросил молодой человек, лукаво поглядывая на нее.
— Так, обычная проверка.
Все еще держа в руках удостоверение, Вандерворт слегка повернулась в сторону, чтобы носильщики не видели ее лица. Губы ее зашевелились, не издавая ни единого звука. Она смотрела прямо на Дабиса. Тот вытаращился в ответ, потом едва заметно кивнул. В следующую секунду Вандерворт нырнула за груду наскоро упакованных ящиков.
Дабис, присев, вытащил лазерный пистолет. Монконкви, который не получил предупреждения, среагировал медленнее. Но и он, заметив, что партнер принял боевую позу, тотчас метнулся в укрытие. Носильщики пришли в себя довольно быстро, но им не хватило нескольких мгновений. У них был кое-какой опыт, но не было мастерства профессионалов. Замыкающий в их четверке получил в грудь полный заряд из пистолета Дабиса, пробивший ему грудь, спаливший нервные окончания и кровеносные сосуды и вылетевший из спины.
Комнату наполнили истошные вопли. Клэрити была удобной мишенью для носильщиков, но у тех не было времени, чтобы сосредоточиться на ней, и она тоже сумела юркнуть в укрытие.
Главной проблемой были Дабис и Монконкви. Они забаррикадировались за тяжелыми ящиками с электроникой и лабораторным оборудованием. И хотя численный перевес оставался за лженосильщиками, оба охранника были превосходными стрелками и занимали более выгодную позицию. Им нужно было целиться только в дверной проем, в который бросились трое бандитов, чтобы оттуда вести огонь по комнате.
Пальба не прекращалась. Мимо Клэрити просвистел заряд, выпущенный из нейропистолета, и она тотчас почувствовала, как у нее парализовало левую половину тела. Но стреляющий все же промахнулся, и чувствительность быстро восстановилась, оставив ощущение легкой щекотки.
Вандерворт лежала поблизости, наблюдая за боем.
— Не поднимай головы, детка! Мы с тобой должны остаться в живых независимо от исхода поединка.
Вандерворт вела наблюдение за боем сквозь щель между двумя огромными ящиками. Это было довольно легко, так как бандиты были заняты главным образом охранниками.
Застреленный носильщик валялся, скорчившись, у нижней ступеньки лестницы. Его остекленелые глаза таращились в потолок, а рана в груди все еще дымилась.
Саркофаг, выпущенный носильщиками из рук, плыл по воздуху к противоположной стене под жужжание моторов. Там он и завис.
— Это твои друзья с Аляспина и Длинного Тоннеля, — прошептала Вандерворт.
Она старалась отыскать лучший обзор и при этом не выдать себя.
— Сдавайтесь! — выкрикнула она во весь голос. — Эти двое рано или поздно возьмут вас на мушку. Они профессионалы в отличие от вас. Здесь для вас ничего нет, что бы вы ни пытались найти. И я не отдам вам Клэрити.
— Мы все равно заполучим ее.
Клэрити показался знакомым голос молодого человека, который старался держаться вне поля зрения на верхних ступеньках.
— Откуда только это все им известно? — Вандерворт удивленно покачала головой. — И как они сумели до нас добраться?
Неожиданно она перевела взгляд на съежившуюся рядом Клэрити. Та смотрела на нее широко открытыми от ужаса глазами и недоуменно качала головой.
Вандерворт на минуту задумалась, а затем заговорила снова.
— Понятия не имею, к чему вы клоните. На это рослая блондинка отозвалась резким смешком.
— Мы уже давно проникли в коммуникационный код «Колдстрайпа», поэтому бессмысленно нам лгать. Мы знаем о вас все. Нам стало известно о существовании вашего мутанта еще до того, как вы проболтались об этом «Скарпании».
— Черт побери! — буркнула Вандерворт. — Я ведь отдала распоряжение, чтобы шифр менялся хотя бы через день. Ленивые задницы!
Но блондинка еще не окончила речь.
— А как, по-твоему, мы узнали, где вас найти на Тоннеле, где хранится информация и как расположены лаборатории? Когда эта паршивка гостила у нас на Аляспине, она кое-что выболтала, но не все, что нам было нужно. Остальное мы сумели выудить из ваших радиограмм и от нашего агента, действующего у вас под носом, — она злорадно рассмеялась. — Разве тебя ни разу не насторожило, что твой приятель Джейз поразительно живуч?
На лице Вандерворт не осталось ни кровинки. Испуг начальницы привел Клэрити в злорадный восторг.
— Вот тебе и продумала все до конца. Вандерворт не ответила. Блондинка продолжала.
— Эта твоя паршивка, осквернительница генов, пойдет с нами, так будет спокойнее. По крайней мере, будем знать, что она не сможет продолжать свое гнусное дело.
— Но зачем вам наш молодой человек? Ему обеспечен прекрасный уход, его имя Флинкс, и вы не имеете права…
На этот раз заговорил главарь.
— И ты еще смеешь пудрить нам мозги насчет прав личности? Мы что, по-твоему, круглые идиоты вроде твоих бывших спонсоров? Твоя песенка спета, Вандерворт!
Клэрити вскинула голову, чтобы получше расслышать, что говорили террористы.
— В таком случае, он не достанется никому. Почему бы вам просто не отпустить его?
Клэрити не обращала никакого внимания на отчаянную жестикуляцию Вандерворт и продолжала.
— Ведь он вам ничего не сделал!
— В данном случае важно то, что сделали с ним, — на этот раз раздался голос другого человека, заговорившего впервые, причем тоном, не терпящим возражений. — Мы отнесемся к нему по-доброму и в то же время попытаемся устранить причиненный ему Облагораживателями вред. У нас есть несколько генинженеров, разделяющих наши взгляды.
— Облагораживатели работали с ним еще до его рождения, — вмешалась Клэрити. — Это совершенно другое дело. Вы не имеете права вмешиваться в генетический код зрелой личности. Все кончится тем, что вы загубите его мозг или сознание, а может быть, и то, и другое.
— Это не входит в наши намерения, — сказал незнакомец. — И вообще, независимо от результатов, такая операция безусловно пойдет ему на пользу. После нее мутант превратится в человека в прямом смысле этого слова.
Над головой Клэрити просвистел нейрозаряд, и ей пришлось снова нырнуть за ящики. На этот раз ей щекотало голову. Дабис и Монконкви не замедлили с ответом.
— Так он вам нужен? Тогда пойдите и заберите его, если сможете. — Дабис намеренно поддразнивал бандитов. — Смотрите, он плавает совсем рядышком, у самой лестницы, там, где врезался в стену. Почему бы вам не подобрать его?
— Не волнуйся, так оно и будет. Нам, конечно, недостает вашей сноровки, но и мы кое-что мыслим в ведении боя. Хоть нам и не удается выкурить вас, вы в западне. Мы перекрыли все коммуникации, все ходы-выходы. Даже мышь не проскользнет отсюда наружу. Вы полностью отрезаны от внешнего мира, и вам неоткуда ждать помощи. Кроме того, о вас никто не спохватится и не пустится на поиски. Твоя конспирация, Вандерворт, сыграла нам на руку. Мы не можем проникнуть к вам внутрь, зато и вы не можете выйти наружу. Пора поискать какой-нибудь другой способ решения проблемы.
— Мы ее решим, будьте уверены, — зло отозвалась Вандерворт. — Вся ваша троица присоединится к тому, что валяется под лестницей.
— Позволю себе не согласиться. Мы всего лишь останемся сидеть на ступеньках и немного передохнем, пока один из нас сходит за подмогой. В этом наше преимущество. Для охраны выхода достаточно одного человека.
— Да ты можешь привести сюда хоть сотню кретинов, но ни одному из них не преодолеть этих ступенек, — сказал Дабис, который явно не зря получал зарплату.
— А зачем нам это? Газ, которым вы усыпили мутанта, подойдет и для вас. Вы все хорошо выспитесь.
К такому повороту событий Дабис был не готов.
— У нас есть респираторы, — вмешался Монконкви. — Нам не страшен ваш газ.
— Как сказать, как сказать. Давайте выясним это на деле, что мы от этого теряем? Если, конечно, вы все же не предпочтете вступить с нами в переговоры.
Инициативу перехватил молодой бандит.
— Эй, вы, двое с пистолетами! Вы ведь просто наемная сила! К чему вам рисковать собственной шкурой, вместо этого можно хорошо заработать.
— Для того нас и наняли, — ответил Дабис.
— Интересно, а сколько вам платят Вандерворт и компания? Скажите, и мы удвоим ставку. Нет, даже утроим!
— Прошу прощения, — в голосе Монконкви действительно слышалось нечто вроде сожаления. — Но если мы нарушим контракт, нам до конца своих дней не найти новой работы. К тому же, если мы доставим наших клиентов до места назначения, нас ждет солидное вознаграждение.
— Достойная восхищения этика на службе! Особенно, если служишь проигранному делу.
— Может быть, нам все же удастся заключить сделку? — предложила Вандерворт.
— Какую еще сделку? — в голосе главаря слышалась явная подозрительность.
— Вам нужен наш генинженер. Для нас же более важен мутант.
Клэрити не верила собственным ушам. Уставившись на Вандерворт, она начала пятиться и остановилась только тогда, когда уперлась спиной в стену.
— Извини, дорогая, но ситуация слишком серьезна. И чтобы решить проблему, придется пойти на крайние меры.
Клэрити ответила возмущенным шепотом.
— Я не должна была тебя слушать. Мне следовало послушаться Флинкса. Если кто и опасен, то только не он. По крайней мере, он не виноват, что родился таким. А вот ты — воплощение зла и продажности.
— Раз ты такого мнения, то, как мне кажется, я имею полное право не извиняться перед тобой. — Вандерворт отвернулась и снова повысила голос. — Так что вы скажете? Вы ведь уже разрушили нашу лабораторию на Тоннеле. Я же — всего лишь обыкновенный администратор, который собирается занять новый пост. Поэтому генинженер — ваша.
На этот раз ответила амазонка.
— Нам нужны оба, она и мутант. И, как мне кажется, со стратегической точки зрения, все преимущества на нашей стороне. Вы можете пройти через всю комнату и попытаться вырваться наружу по лестнице, если пожелаете, конечно. Но я не вижу причин торговаться с вами.
— Что ж, можно рискнуть, но тогда кое-кто из вас расстанется с жизнью, — выкрикнул Дабис. — Но было бы куда лучше, если бы всем нам удалось выбраться отсюда без лишних трупов.
Блондинка ответила после долгой паузы.
— Мы подумаем над вашим предложением.
— Тогда не тяните время, — предупредила ее Вандерворт. — Мы можем принять решение уйти отсюда без вашего позволения.
Сказав это, она вновь опустилась за баррикаду, внезапно постарев на несколько лет. Оберегая раненую руку, она осторожно отбросила от лица волосы и поймала на себе застывший ненавидящий взгляд Клэрити.
— Ну-ну, милочка, не надо на меня так смотреть, — раздраженно пробормотала она. — Тебе это просто не идет, а мне от твоего взгляда ни жарко, ни холодно.
— Знаешь, — сказала Клэрити, — когда-то мне ужасно хотелось походить на тебя. Я восхищалась тем, как легко тебе удавалось совмещать науку с бизнесом. Ты была человеком, кто легко добивался своего, причем без чьей-либо помощи.
— Ты верно заметила, я делала все без чьей-либо помощи. И я намерена продолжать в том же духе. Было бы хорошо, если бы ты оставалась при мне. Ты все-таки лучший специалист в своей области, но я уж как-нибудь обойдусь, заменив тебя следующим в списке лучших. Незаменим в данной ситуации только наш молодой человек, а вовсе не ты.
Озеро покрылось рябью. Внезапно вода утратила былую прозрачность, а сам он больше не парил в отрешенном блаженстве. Он скорее ощущал, нежели видел, что Пип с Поскребышем парили неподалеку, и откуда-то ему было известно, что их безмятежности тоже пришел конец.
Над поверхностью озера по-прежнему плавали какие-то силуэты, но теперь от их умиротворенности не осталось и следа. Они приобрели злобную демоническую выразительность, полную напряженной враждебности. Впервые Флинкс ощутил, что вовсе не одинок в водах странного озера. В его глубинах что-то пришло в движение, но это было слишком далеко, чтобы это можно было как следует рассмотреть. Там, где толща воды становилась холодной и темной, была некая огромная бесформенная масса, которая вся напряглась, пытаясь дотянуться до него для того, чтобы высечь искру в его сознании, подобно тому, как кремень ударяется о кремень и дает огонь. Силуэты, заполнившие бездну, казались одновременно знакомыми и неузнаваемыми.
Флинкс напрягался из последних сил. Зеленая масса поблекла, демонические же лица застыли и остекленели. Ему казалось, будто он начинает всплывать к поверхности озера, приобретая некую душевную и физическую непотопляемость. И все равно Флинкс не был готов к тому, что ждало его, когда он пробился наружу.
Что-то было явно не так. Когда он словно парил под водой, ничто не затрудняло его спокойного, мерного дыхания. Теперь же, заново вернувшись в воздушную среду, он обнаружил, что задыхается и жадно хватает ртом воздух. Глаза его вылезли из орбит, а легкие работали, словно кузнечные меха. Рядом с ним Пип и Поскребыш превратились в два конвульсивных клубка колец.
Когда саркофаг остался без присмотра, его отнесло на левитационных носилках к стене, где он натолкнулся на бетонную преграду. Вспомогательный цилиндр из бежевой плексостали, в котором находился морфогаз и дыхательные клапаны, слегка тряхнуло, и в одной из проводящих трубок возникла трещина. Монконкви наверняка бы заметил ее во время очередного профилактического осмотра, но в настоящий момент он был занят совершенно иным делом.
И вот теперь в проводящую трубку поступал воздух, в то время как газ просачивался наружу. Постепенно состав атмосферы внутри саркофага приблизился к нормальному. И хотя контейнер был герметичным, он не был звуконепроницаемым.
Вскоре до Флинкса донеслись возбужденные голоса, спорившие о чем-то, и звуки перестрелки. Но смотровое окошко было закрыто, и внутри контейнера стояла такая же кромешная тьма, как и в пещерах Длинного Тоннеля.
Флинкс постарался стряхнуть с себя сонливость. Последнее, что он мог припомнить, это то, как он, сидя на кровати в гостиничном номере, смотрел телепередачу. Пип тогда свернулась калачиком на соседнем кресле, а Поскребыш гонялся за собственным хвостом вокруг светильника под потолком. И вот теперь оказалось, что он лежит на спине, словно скованный по рукам и ногам, в каком-то контейнере, а рядом с ним томятся Пип и ее отпрыск. Сквозь стенки контейнера до него доносились голоса и выстрелы. Ясно, что снаружи были люди, а значит, вполне пригодный для дыхания воздух.
Флинкс попытался наощупь исследовать свою тесную камеру, но не обнаружил ни кнопки, ни замка. Это значило, что контейнер открывался только снаружи. Что ж, вполне разумно. Вскоре пальцы Флинкса нащупали не что иное, как три толстенные завесы.
От тотчас представил себе блаженное парение в озере грез. Значит, с помощью укола или чего-то еще его усыпили. Судя по онемевшим мышцам, он провел без сознания довольно длительное время. Но даже несмотря на ломоту в теле, Флинкс ощущал себя здоровым и бодрым. Флинкс дал волю своему таланту и тотчас ощутил, что способен довольно четко воспринимать ближайшее эмоциональное излучение. Не исключено, что длительный вынужденный отдых в сочетании с наркотическими средствами способствовал обострению его восприятия. Кто знает, может в то время, что он пребывал в заточении, бодрствовало одно только подсознание. С ним что-то произошло. У него остались лишь смутные воспоминания о каких-то едва различимых, но мощных образах, в особенности о бескрайней зеленой массе. Это были отголоски восхитительного мира грез.
Флинкс ощутил несколько враждебных образов и мысленно двинулся дальше, словно бабочка, порхающая от цветка к цветку. Эмоции вокруг него и звуки однозначно свидетельствовали о том, что люди стреляют друг в друга. В бушующем море незнакомых чувств Флинкс различил два хорошо известных ему течения. Первое исходило от Анасмолии Вандерворт — этакое неповторимое сочетание алчности, ненасытности, честолюбия, надежды и ненависти. Клэрити же переполняли отвращение, страх, беспокойство и нечто еще, что никак не поддавалось определению. И тогда он шепотом позвал Пип. Их общение не всегда проходило на эмпатическом уровне.
Драконша была достаточно разумным созданием, чтобы научиться реагировать на ряд несложных словесных команд.
Придвинувшись, насколько позволяла теснота, к правой стенке, Флинкс постучал пальцем по нижней из петель крышки и одновременно дал команду Пип. Та по звуку определила положение его пальца, подождала, пока хозяин убрал руку, а затем плюнула.
Саркофаг тотчас наполнился едкой вонью растворяющегося металла и пластика. Флинкс едва не задохнулся. С трудом дыша, он повторил процедуру еще пару раз и выждал немного, пока яд Пип произведет нужную работу.
Никто даже не подошел к контейнеру, чтобы проверить, в чем дело. Либо снаружи не было заметно, как плавится материал контейнера, либо, что более вероятно, воюющие стороны слишком увлеклись своим занятием.
Поперхнувшись от вони, Флинкс ужасно разозлился. Подумать только, ведь все, что стряслось с ним в последнее время, произошло лишь потому, что он пришел на помощь другому человеку.
Его собственные эмоции частенько становились чужой игрушкой, и чем больше он помогал другим, тем чаще они старались причинить ему зло. Словом, он был сыт по горло и готов выместить обиду на первом встречном.
За то время, что он находился в водах озера грез, он многое о себе узнал. Вынужденное состояние транса раскрыло перед ним неизвестные ранее истины. Одна из них заключалась в том, что во всей вселенной лишь два вида разума понимали его до конца. Первым видом были сумакреа, вторым — некое супероружие, созданное давно исчезнувшей расой.
Главной целью жизни сумакреа было понимание и сочувствие. Главной целью супероружия — разрушение. Что ж, пусть так и будет. Но только сам он — никакое не оружие. Он лишь Филип Линкс, девятнадцатилетний сирота невероятного происхождения, с загадочной генеалогией и сумбурным талантом неясного назначения.
Кем бы ни был Флинкс для всех присутствующих здесь людей, для них стало настоящим шоком, когда он, сбросив с саркофага крышку, восстал из гроба. Лишь мгновение потребовалось ему, чтобы глаза привыкли к освещению. Но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы остальные пришли в себя.
Наполовину высунувшись из-за ящиков, Вандерворт истошно заорала.
— Ну давайте же! — поторапливала она Дабиса и Монконкви, которые неохотно зашевелились.
Пожилой мужчина из террористов, присев на корточки, в ужасе разглядывал Флинкса с верхней площадки лестницы, словно вместо худощавого молодого человека его взору предстала ужасная хищная рептилия.
— Убейте же эту гадину! — проревел он. — Убейте немедленно!
Молодой человек, сидевший на верхней ступеньке лестницы, заколебался, а вот рослая амазонка, сидевшая рядом с ним, не нуждалась в напоминании. Она живо вскинула дуло нейропистолета, который держала в руке, однако, хотя с виду и не была никем ранена, рухнула вперед и покатилась вниз по ступенькам, где осталась лежать бесформенной массой, навалившись на мертвеца с пробитой грудью.
Пип с Поскребышем уже взмыли в воздух, готовые к атаке, однако впервые в жизни Флинкс мог прекрасно обойтись и без них. Вырвавшись из глубин озера, он обнаружил, что теперь без всяких усилий способен выходить за рамки собственного «я». Используя Пип в качестве своеобразной линзы, он мог теперь не только воспринимать эмоции, но и целенаправленно изучать их.
Возможно, дело здесь не только в озере грез. А вдруг к этому причастны те образы и видения, которые пытались прикоснуться к нему? Может быть, это им удалось? Кто может сказать это?
Но если он останется жив, обязательно выяснит.
А в сознание рослой террористки он послал мысленный луч, полный страха и первобытного ужаса. Затем настиг точно таким же лучом ее приятеля, который поднялся было для того, чтобы пуститься наутек, но, издав стон, свалился без чувств на ступеньки. Пожилой бандит успел выстрелить, но промахнулся, слегка задев Флинксу руку. Флинкс инстинктивно вырубил его еще более мощным лучом. Результат оказался сильнее предполагаемого. Пожилой фанатик, дрожа всем телом, приподнялся, глаза его вылезли из орбит, и мгновение спустя он рухнул на своего молодого сотоварища. Правда, в отличие от молодого, просто валявшегося без чувств, у него от страха произошел разрыв сердца.
Наблюдая, как у них на глазах без всякой стрельбы тают ряды противников, оба охранника застыли посреди комнаты, раскрыв рты. У них отлегло от сердца, когда они поняли, что по ним больше никто не будет стрелять. Но почти одновременно Дабис с Монконкви заметили, что их пленник, присев в гробу, пристально смотрит на них в упор. Правда, они еще не осознавали связи между Флинксом и разгромом противника.
Монконкви неуверенно поднял пистолет. Клэрити, заметив его движение, встала во весь рост и закричала.
Охранники оказались более твердыми орешками, чем бандиты. Они были мало восприимчивы к тому виду страха, который Флинкс только что опробовал на бандитах. Но тем не менее, у каждого есть свой предел прочности. Не выдержав мощного залпа леденящего ужаса, оба охранника в конце концов вырубились так же, как и бандиты.
И тогда Флинкс остался в комнате один, если не считать Клэрити и Вандерворт.
Последняя вышла из-за своего укрытия и с широкой улыбкой, протягивая руку для приветствия, направилась навстречу Флинксу.
— Ну, мой мальчик, я не знаю, как тебе это удалось, но могу поклясться, что без твоих талантов здесь не обошлось. От меня не укрылось, как ты сразил их взглядом или чем бы то ни было. Сначала тех подонков на лестнице, а потом и моих охранников. Бедняги не сообразили вовремя опустить оружие. Им ведь и в голову не могло прийти, что мы на одной стороне.
Флинкс уже вылезал из саркофага.
— И на которой же?
— Не слушай ее, Флинкс! — поспешно выкрикнула Клэрити. — Ведь это она напичкала тебя наркотиками и засунула в этот ящик.
Вандерворт злобно обернулась к Клэрити.
— Сейчас же заткнись, паршивая сука! Раз не понимаешь, что для тебя самой же будет лучше, то заткнись и не высовывайся.
Все еще улыбаясь, Вандерворт снова повернулась к Флинксу. Тот смотрел на нее, не выказывая никаких эмоций.
— Наша крошка Клэрити ужасно расстроена. Происшедшее совершенно выбило ее из колеи, но я ее не виню… — и Вандерворт рассмеялась бархатистым, вкрадчивым смехом. — Я и сама порядком сбита с толку.
— Я тоже.
Казалось, будто Вандерворт стала выше ростом.
— Уверена, что мы сумеем выяснить, кто виноват во всем этом.
— Так значит, вы не имеете к случившемуся никакого отношения?
Голос Флинкса не дрогнул, взгляд был по-прежнему спокоен. Пип повисла в воздухе неподалеку от хозяина, а Поскребыш сначала метался от Флинкса к Клэрити, но не сумев сделать выбор, завертелся волчком между ними обоими.
— Я не совсем правильно выразилась. То есть, я хотела сказать, что трудно сразу во всем разобраться.
Но это были только слова. На самом же деле от Вандерворт исходила противоречивая смесь страха и злобы и много чего еще. И все эти эмоции не были направлены на поверженных бандитов, лежащих грудой у лестницы. Одни чувства были направлены на Клэрити, а вот другие — на него самого.
— Но если вам так искренне хочется мне помочь, почему же вы в таком случае боитесь меня?
— Я боюсь вас? Молодой человек, вы заблуждаетесь! — неожиданно ей словно открылась истина, она улыбнулась, но улыбка получилась вымученной. — Так значит, ты все-таки способен читать мои чувства? Не мысли, а что я испытываю в душе?
— Именно, и в настоящий момент у меня такое ощущение, что вы не столь расположены ко мне, как изображаете.
— Молодой человек, не советую вам воспринимать чужие эмоции столь прямолинейно. Они могут быть весьма противоречивы и неоднозначны. Вы только что, даже не пошевелив пальцем, уложили на месте пятерых. Поэтому, как мне кажется, я имею полное право чувствовать себя несколько запуганной.
— Но вы не запуганы. Вас пробирает не страх, а нечто другое. Не ошибусь, если скажу, что отвернись я на минуту, как вы, не раздумывая, броситесь поднимать пистолет, который уронил один из ваших головорезов.
В лице Вандерворт не осталось ни кровинки.
— Ты не можешь чувствовать этого. Ведь это не эмоция, а вполне конкретная мысль. — Вандерворт сделала шаг назад. — Ты не способен…
— Совершенно верно. Я не способен читать мысли. Но когда я высказываю предположение и потом вижу вашу реакцию, то мне не составляет труда догадаться, где же истина, которая для меня столь же очевидна, как будто вы сами признались в ней. Среагируй вы как-то иначе, я, может быть, и призадумался бы, мог бы заколебаться, подвергнуться соблазну выслушать вас.
— Но ты же не собираешься меня убивать? — прошептала Вандерворт потерянным голосом. — Ведь в тебе этого не заложено!
— Эй, неужели вы не помните, что никому не известно, что во мне заложено? Я ведь непредсказуемый мутант, и вы без конца предостерегаете людей опасаться меня.
Флинксу было противно видеть на лице Вандерворт неприкрытый ужас, но еще противнее испытывать при этом странное удовольствие.
Он вздохнул.
— Хватит с нас убийств, — и он указал в сторону лестницы. — Двое из них мертвы, двое других — без сознания. Одна смерть от ранения, другая наступила случайно. Я не собираюсь вас убивать, Вандерворт.
Та словно окаменела.
— А что в таком случае ты собираешься делать? — она уставилась куда-то мимо него. — Что ты сделал с ними?
— Так, обычная проверка.
Все еще держа в руках удостоверение, Вандерворт слегка повернулась в сторону, чтобы носильщики не видели ее лица. Губы ее зашевелились, не издавая ни единого звука. Она смотрела прямо на Дабиса. Тот вытаращился в ответ, потом едва заметно кивнул. В следующую секунду Вандерворт нырнула за груду наскоро упакованных ящиков.
Дабис, присев, вытащил лазерный пистолет. Монконкви, который не получил предупреждения, среагировал медленнее. Но и он, заметив, что партнер принял боевую позу, тотчас метнулся в укрытие. Носильщики пришли в себя довольно быстро, но им не хватило нескольких мгновений. У них был кое-какой опыт, но не было мастерства профессионалов. Замыкающий в их четверке получил в грудь полный заряд из пистолета Дабиса, пробивший ему грудь, спаливший нервные окончания и кровеносные сосуды и вылетевший из спины.
Комнату наполнили истошные вопли. Клэрити была удобной мишенью для носильщиков, но у тех не было времени, чтобы сосредоточиться на ней, и она тоже сумела юркнуть в укрытие.
Главной проблемой были Дабис и Монконкви. Они забаррикадировались за тяжелыми ящиками с электроникой и лабораторным оборудованием. И хотя численный перевес оставался за лженосильщиками, оба охранника были превосходными стрелками и занимали более выгодную позицию. Им нужно было целиться только в дверной проем, в который бросились трое бандитов, чтобы оттуда вести огонь по комнате.
Пальба не прекращалась. Мимо Клэрити просвистел заряд, выпущенный из нейропистолета, и она тотчас почувствовала, как у нее парализовало левую половину тела. Но стреляющий все же промахнулся, и чувствительность быстро восстановилась, оставив ощущение легкой щекотки.
Вандерворт лежала поблизости, наблюдая за боем.
— Не поднимай головы, детка! Мы с тобой должны остаться в живых независимо от исхода поединка.
Вандерворт вела наблюдение за боем сквозь щель между двумя огромными ящиками. Это было довольно легко, так как бандиты были заняты главным образом охранниками.
Застреленный носильщик валялся, скорчившись, у нижней ступеньки лестницы. Его остекленелые глаза таращились в потолок, а рана в груди все еще дымилась.
Саркофаг, выпущенный носильщиками из рук, плыл по воздуху к противоположной стене под жужжание моторов. Там он и завис.
— Это твои друзья с Аляспина и Длинного Тоннеля, — прошептала Вандерворт.
Она старалась отыскать лучший обзор и при этом не выдать себя.
— Сдавайтесь! — выкрикнула она во весь голос. — Эти двое рано или поздно возьмут вас на мушку. Они профессионалы в отличие от вас. Здесь для вас ничего нет, что бы вы ни пытались найти. И я не отдам вам Клэрити.
— Мы все равно заполучим ее.
Клэрити показался знакомым голос молодого человека, который старался держаться вне поля зрения на верхних ступеньках.
— Откуда только это все им известно? — Вандерворт удивленно покачала головой. — И как они сумели до нас добраться?
Неожиданно она перевела взгляд на съежившуюся рядом Клэрити. Та смотрела на нее широко открытыми от ужаса глазами и недоуменно качала головой.
Вандерворт на минуту задумалась, а затем заговорила снова.
— Понятия не имею, к чему вы клоните. На это рослая блондинка отозвалась резким смешком.
— Мы уже давно проникли в коммуникационный код «Колдстрайпа», поэтому бессмысленно нам лгать. Мы знаем о вас все. Нам стало известно о существовании вашего мутанта еще до того, как вы проболтались об этом «Скарпании».
— Черт побери! — буркнула Вандерворт. — Я ведь отдала распоряжение, чтобы шифр менялся хотя бы через день. Ленивые задницы!
Но блондинка еще не окончила речь.
— А как, по-твоему, мы узнали, где вас найти на Тоннеле, где хранится информация и как расположены лаборатории? Когда эта паршивка гостила у нас на Аляспине, она кое-что выболтала, но не все, что нам было нужно. Остальное мы сумели выудить из ваших радиограмм и от нашего агента, действующего у вас под носом, — она злорадно рассмеялась. — Разве тебя ни разу не насторожило, что твой приятель Джейз поразительно живуч?
На лице Вандерворт не осталось ни кровинки. Испуг начальницы привел Клэрити в злорадный восторг.
— Вот тебе и продумала все до конца. Вандерворт не ответила. Блондинка продолжала.
— Эта твоя паршивка, осквернительница генов, пойдет с нами, так будет спокойнее. По крайней мере, будем знать, что она не сможет продолжать свое гнусное дело.
— Но зачем вам наш молодой человек? Ему обеспечен прекрасный уход, его имя Флинкс, и вы не имеете права…
На этот раз заговорил главарь.
— И ты еще смеешь пудрить нам мозги насчет прав личности? Мы что, по-твоему, круглые идиоты вроде твоих бывших спонсоров? Твоя песенка спета, Вандерворт!
Клэрити вскинула голову, чтобы получше расслышать, что говорили террористы.
— В таком случае, он не достанется никому. Почему бы вам просто не отпустить его?
Клэрити не обращала никакого внимания на отчаянную жестикуляцию Вандерворт и продолжала.
— Ведь он вам ничего не сделал!
— В данном случае важно то, что сделали с ним, — на этот раз раздался голос другого человека, заговорившего впервые, причем тоном, не терпящим возражений. — Мы отнесемся к нему по-доброму и в то же время попытаемся устранить причиненный ему Облагораживателями вред. У нас есть несколько генинженеров, разделяющих наши взгляды.
— Облагораживатели работали с ним еще до его рождения, — вмешалась Клэрити. — Это совершенно другое дело. Вы не имеете права вмешиваться в генетический код зрелой личности. Все кончится тем, что вы загубите его мозг или сознание, а может быть, и то, и другое.
— Это не входит в наши намерения, — сказал незнакомец. — И вообще, независимо от результатов, такая операция безусловно пойдет ему на пользу. После нее мутант превратится в человека в прямом смысле этого слова.
Над головой Клэрити просвистел нейрозаряд, и ей пришлось снова нырнуть за ящики. На этот раз ей щекотало голову. Дабис и Монконкви не замедлили с ответом.
— Так он вам нужен? Тогда пойдите и заберите его, если сможете. — Дабис намеренно поддразнивал бандитов. — Смотрите, он плавает совсем рядышком, у самой лестницы, там, где врезался в стену. Почему бы вам не подобрать его?
— Не волнуйся, так оно и будет. Нам, конечно, недостает вашей сноровки, но и мы кое-что мыслим в ведении боя. Хоть нам и не удается выкурить вас, вы в западне. Мы перекрыли все коммуникации, все ходы-выходы. Даже мышь не проскользнет отсюда наружу. Вы полностью отрезаны от внешнего мира, и вам неоткуда ждать помощи. Кроме того, о вас никто не спохватится и не пустится на поиски. Твоя конспирация, Вандерворт, сыграла нам на руку. Мы не можем проникнуть к вам внутрь, зато и вы не можете выйти наружу. Пора поискать какой-нибудь другой способ решения проблемы.
— Мы ее решим, будьте уверены, — зло отозвалась Вандерворт. — Вся ваша троица присоединится к тому, что валяется под лестницей.
— Позволю себе не согласиться. Мы всего лишь останемся сидеть на ступеньках и немного передохнем, пока один из нас сходит за подмогой. В этом наше преимущество. Для охраны выхода достаточно одного человека.
— Да ты можешь привести сюда хоть сотню кретинов, но ни одному из них не преодолеть этих ступенек, — сказал Дабис, который явно не зря получал зарплату.
— А зачем нам это? Газ, которым вы усыпили мутанта, подойдет и для вас. Вы все хорошо выспитесь.
К такому повороту событий Дабис был не готов.
— У нас есть респираторы, — вмешался Монконкви. — Нам не страшен ваш газ.
— Как сказать, как сказать. Давайте выясним это на деле, что мы от этого теряем? Если, конечно, вы все же не предпочтете вступить с нами в переговоры.
Инициативу перехватил молодой бандит.
— Эй, вы, двое с пистолетами! Вы ведь просто наемная сила! К чему вам рисковать собственной шкурой, вместо этого можно хорошо заработать.
— Для того нас и наняли, — ответил Дабис.
— Интересно, а сколько вам платят Вандерворт и компания? Скажите, и мы удвоим ставку. Нет, даже утроим!
— Прошу прощения, — в голосе Монконкви действительно слышалось нечто вроде сожаления. — Но если мы нарушим контракт, нам до конца своих дней не найти новой работы. К тому же, если мы доставим наших клиентов до места назначения, нас ждет солидное вознаграждение.
— Достойная восхищения этика на службе! Особенно, если служишь проигранному делу.
— Может быть, нам все же удастся заключить сделку? — предложила Вандерворт.
— Какую еще сделку? — в голосе главаря слышалась явная подозрительность.
— Вам нужен наш генинженер. Для нас же более важен мутант.
Клэрити не верила собственным ушам. Уставившись на Вандерворт, она начала пятиться и остановилась только тогда, когда уперлась спиной в стену.
— Извини, дорогая, но ситуация слишком серьезна. И чтобы решить проблему, придется пойти на крайние меры.
Клэрити ответила возмущенным шепотом.
— Я не должна была тебя слушать. Мне следовало послушаться Флинкса. Если кто и опасен, то только не он. По крайней мере, он не виноват, что родился таким. А вот ты — воплощение зла и продажности.
— Раз ты такого мнения, то, как мне кажется, я имею полное право не извиняться перед тобой. — Вандерворт отвернулась и снова повысила голос. — Так что вы скажете? Вы ведь уже разрушили нашу лабораторию на Тоннеле. Я же — всего лишь обыкновенный администратор, который собирается занять новый пост. Поэтому генинженер — ваша.
На этот раз ответила амазонка.
— Нам нужны оба, она и мутант. И, как мне кажется, со стратегической точки зрения, все преимущества на нашей стороне. Вы можете пройти через всю комнату и попытаться вырваться наружу по лестнице, если пожелаете, конечно. Но я не вижу причин торговаться с вами.
— Что ж, можно рискнуть, но тогда кое-кто из вас расстанется с жизнью, — выкрикнул Дабис. — Но было бы куда лучше, если бы всем нам удалось выбраться отсюда без лишних трупов.
Блондинка ответила после долгой паузы.
— Мы подумаем над вашим предложением.
— Тогда не тяните время, — предупредила ее Вандерворт. — Мы можем принять решение уйти отсюда без вашего позволения.
Сказав это, она вновь опустилась за баррикаду, внезапно постарев на несколько лет. Оберегая раненую руку, она осторожно отбросила от лица волосы и поймала на себе застывший ненавидящий взгляд Клэрити.
— Ну-ну, милочка, не надо на меня так смотреть, — раздраженно пробормотала она. — Тебе это просто не идет, а мне от твоего взгляда ни жарко, ни холодно.
— Знаешь, — сказала Клэрити, — когда-то мне ужасно хотелось походить на тебя. Я восхищалась тем, как легко тебе удавалось совмещать науку с бизнесом. Ты была человеком, кто легко добивался своего, причем без чьей-либо помощи.
— Ты верно заметила, я делала все без чьей-либо помощи. И я намерена продолжать в том же духе. Было бы хорошо, если бы ты оставалась при мне. Ты все-таки лучший специалист в своей области, но я уж как-нибудь обойдусь, заменив тебя следующим в списке лучших. Незаменим в данной ситуации только наш молодой человек, а вовсе не ты.
Озеро покрылось рябью. Внезапно вода утратила былую прозрачность, а сам он больше не парил в отрешенном блаженстве. Он скорее ощущал, нежели видел, что Пип с Поскребышем парили неподалеку, и откуда-то ему было известно, что их безмятежности тоже пришел конец.
Над поверхностью озера по-прежнему плавали какие-то силуэты, но теперь от их умиротворенности не осталось и следа. Они приобрели злобную демоническую выразительность, полную напряженной враждебности. Впервые Флинкс ощутил, что вовсе не одинок в водах странного озера. В его глубинах что-то пришло в движение, но это было слишком далеко, чтобы это можно было как следует рассмотреть. Там, где толща воды становилась холодной и темной, была некая огромная бесформенная масса, которая вся напряглась, пытаясь дотянуться до него для того, чтобы высечь искру в его сознании, подобно тому, как кремень ударяется о кремень и дает огонь. Силуэты, заполнившие бездну, казались одновременно знакомыми и неузнаваемыми.
Флинкс напрягался из последних сил. Зеленая масса поблекла, демонические же лица застыли и остекленели. Ему казалось, будто он начинает всплывать к поверхности озера, приобретая некую душевную и физическую непотопляемость. И все равно Флинкс не был готов к тому, что ждало его, когда он пробился наружу.
Что-то было явно не так. Когда он словно парил под водой, ничто не затрудняло его спокойного, мерного дыхания. Теперь же, заново вернувшись в воздушную среду, он обнаружил, что задыхается и жадно хватает ртом воздух. Глаза его вылезли из орбит, а легкие работали, словно кузнечные меха. Рядом с ним Пип и Поскребыш превратились в два конвульсивных клубка колец.
Когда саркофаг остался без присмотра, его отнесло на левитационных носилках к стене, где он натолкнулся на бетонную преграду. Вспомогательный цилиндр из бежевой плексостали, в котором находился морфогаз и дыхательные клапаны, слегка тряхнуло, и в одной из проводящих трубок возникла трещина. Монконкви наверняка бы заметил ее во время очередного профилактического осмотра, но в настоящий момент он был занят совершенно иным делом.
И вот теперь в проводящую трубку поступал воздух, в то время как газ просачивался наружу. Постепенно состав атмосферы внутри саркофага приблизился к нормальному. И хотя контейнер был герметичным, он не был звуконепроницаемым.
Вскоре до Флинкса донеслись возбужденные голоса, спорившие о чем-то, и звуки перестрелки. Но смотровое окошко было закрыто, и внутри контейнера стояла такая же кромешная тьма, как и в пещерах Длинного Тоннеля.
Флинкс постарался стряхнуть с себя сонливость. Последнее, что он мог припомнить, это то, как он, сидя на кровати в гостиничном номере, смотрел телепередачу. Пип тогда свернулась калачиком на соседнем кресле, а Поскребыш гонялся за собственным хвостом вокруг светильника под потолком. И вот теперь оказалось, что он лежит на спине, словно скованный по рукам и ногам, в каком-то контейнере, а рядом с ним томятся Пип и ее отпрыск. Сквозь стенки контейнера до него доносились голоса и выстрелы. Ясно, что снаружи были люди, а значит, вполне пригодный для дыхания воздух.
Флинкс попытался наощупь исследовать свою тесную камеру, но не обнаружил ни кнопки, ни замка. Это значило, что контейнер открывался только снаружи. Что ж, вполне разумно. Вскоре пальцы Флинкса нащупали не что иное, как три толстенные завесы.
От тотчас представил себе блаженное парение в озере грез. Значит, с помощью укола или чего-то еще его усыпили. Судя по онемевшим мышцам, он провел без сознания довольно длительное время. Но даже несмотря на ломоту в теле, Флинкс ощущал себя здоровым и бодрым. Флинкс дал волю своему таланту и тотчас ощутил, что способен довольно четко воспринимать ближайшее эмоциональное излучение. Не исключено, что длительный вынужденный отдых в сочетании с наркотическими средствами способствовал обострению его восприятия. Кто знает, может в то время, что он пребывал в заточении, бодрствовало одно только подсознание. С ним что-то произошло. У него остались лишь смутные воспоминания о каких-то едва различимых, но мощных образах, в особенности о бескрайней зеленой массе. Это были отголоски восхитительного мира грез.
Флинкс ощутил несколько враждебных образов и мысленно двинулся дальше, словно бабочка, порхающая от цветка к цветку. Эмоции вокруг него и звуки однозначно свидетельствовали о том, что люди стреляют друг в друга. В бушующем море незнакомых чувств Флинкс различил два хорошо известных ему течения. Первое исходило от Анасмолии Вандерворт — этакое неповторимое сочетание алчности, ненасытности, честолюбия, надежды и ненависти. Клэрити же переполняли отвращение, страх, беспокойство и нечто еще, что никак не поддавалось определению. И тогда он шепотом позвал Пип. Их общение не всегда проходило на эмпатическом уровне.
Драконша была достаточно разумным созданием, чтобы научиться реагировать на ряд несложных словесных команд.
Придвинувшись, насколько позволяла теснота, к правой стенке, Флинкс постучал пальцем по нижней из петель крышки и одновременно дал команду Пип. Та по звуку определила положение его пальца, подождала, пока хозяин убрал руку, а затем плюнула.
Саркофаг тотчас наполнился едкой вонью растворяющегося металла и пластика. Флинкс едва не задохнулся. С трудом дыша, он повторил процедуру еще пару раз и выждал немного, пока яд Пип произведет нужную работу.
Никто даже не подошел к контейнеру, чтобы проверить, в чем дело. Либо снаружи не было заметно, как плавится материал контейнера, либо, что более вероятно, воюющие стороны слишком увлеклись своим занятием.
Поперхнувшись от вони, Флинкс ужасно разозлился. Подумать только, ведь все, что стряслось с ним в последнее время, произошло лишь потому, что он пришел на помощь другому человеку.
Его собственные эмоции частенько становились чужой игрушкой, и чем больше он помогал другим, тем чаще они старались причинить ему зло. Словом, он был сыт по горло и готов выместить обиду на первом встречном.
За то время, что он находился в водах озера грез, он многое о себе узнал. Вынужденное состояние транса раскрыло перед ним неизвестные ранее истины. Одна из них заключалась в том, что во всей вселенной лишь два вида разума понимали его до конца. Первым видом были сумакреа, вторым — некое супероружие, созданное давно исчезнувшей расой.
Главной целью жизни сумакреа было понимание и сочувствие. Главной целью супероружия — разрушение. Что ж, пусть так и будет. Но только сам он — никакое не оружие. Он лишь Филип Линкс, девятнадцатилетний сирота невероятного происхождения, с загадочной генеалогией и сумбурным талантом неясного назначения.
Кем бы ни был Флинкс для всех присутствующих здесь людей, для них стало настоящим шоком, когда он, сбросив с саркофага крышку, восстал из гроба. Лишь мгновение потребовалось ему, чтобы глаза привыкли к освещению. Но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы остальные пришли в себя.
Наполовину высунувшись из-за ящиков, Вандерворт истошно заорала.
— Ну давайте же! — поторапливала она Дабиса и Монконкви, которые неохотно зашевелились.
Пожилой мужчина из террористов, присев на корточки, в ужасе разглядывал Флинкса с верхней площадки лестницы, словно вместо худощавого молодого человека его взору предстала ужасная хищная рептилия.
— Убейте же эту гадину! — проревел он. — Убейте немедленно!
Молодой человек, сидевший на верхней ступеньке лестницы, заколебался, а вот рослая амазонка, сидевшая рядом с ним, не нуждалась в напоминании. Она живо вскинула дуло нейропистолета, который держала в руке, однако, хотя с виду и не была никем ранена, рухнула вперед и покатилась вниз по ступенькам, где осталась лежать бесформенной массой, навалившись на мертвеца с пробитой грудью.
Пип с Поскребышем уже взмыли в воздух, готовые к атаке, однако впервые в жизни Флинкс мог прекрасно обойтись и без них. Вырвавшись из глубин озера, он обнаружил, что теперь без всяких усилий способен выходить за рамки собственного «я». Используя Пип в качестве своеобразной линзы, он мог теперь не только воспринимать эмоции, но и целенаправленно изучать их.
Возможно, дело здесь не только в озере грез. А вдруг к этому причастны те образы и видения, которые пытались прикоснуться к нему? Может быть, это им удалось? Кто может сказать это?
Но если он останется жив, обязательно выяснит.
А в сознание рослой террористки он послал мысленный луч, полный страха и первобытного ужаса. Затем настиг точно таким же лучом ее приятеля, который поднялся было для того, чтобы пуститься наутек, но, издав стон, свалился без чувств на ступеньки. Пожилой бандит успел выстрелить, но промахнулся, слегка задев Флинксу руку. Флинкс инстинктивно вырубил его еще более мощным лучом. Результат оказался сильнее предполагаемого. Пожилой фанатик, дрожа всем телом, приподнялся, глаза его вылезли из орбит, и мгновение спустя он рухнул на своего молодого сотоварища. Правда, в отличие от молодого, просто валявшегося без чувств, у него от страха произошел разрыв сердца.
Наблюдая, как у них на глазах без всякой стрельбы тают ряды противников, оба охранника застыли посреди комнаты, раскрыв рты. У них отлегло от сердца, когда они поняли, что по ним больше никто не будет стрелять. Но почти одновременно Дабис с Монконкви заметили, что их пленник, присев в гробу, пристально смотрит на них в упор. Правда, они еще не осознавали связи между Флинксом и разгромом противника.
Монконкви неуверенно поднял пистолет. Клэрити, заметив его движение, встала во весь рост и закричала.
Охранники оказались более твердыми орешками, чем бандиты. Они были мало восприимчивы к тому виду страха, который Флинкс только что опробовал на бандитах. Но тем не менее, у каждого есть свой предел прочности. Не выдержав мощного залпа леденящего ужаса, оба охранника в конце концов вырубились так же, как и бандиты.
И тогда Флинкс остался в комнате один, если не считать Клэрити и Вандерворт.
Последняя вышла из-за своего укрытия и с широкой улыбкой, протягивая руку для приветствия, направилась навстречу Флинксу.
— Ну, мой мальчик, я не знаю, как тебе это удалось, но могу поклясться, что без твоих талантов здесь не обошлось. От меня не укрылось, как ты сразил их взглядом или чем бы то ни было. Сначала тех подонков на лестнице, а потом и моих охранников. Бедняги не сообразили вовремя опустить оружие. Им ведь и в голову не могло прийти, что мы на одной стороне.
Флинкс уже вылезал из саркофага.
— И на которой же?
— Не слушай ее, Флинкс! — поспешно выкрикнула Клэрити. — Ведь это она напичкала тебя наркотиками и засунула в этот ящик.
Вандерворт злобно обернулась к Клэрити.
— Сейчас же заткнись, паршивая сука! Раз не понимаешь, что для тебя самой же будет лучше, то заткнись и не высовывайся.
Все еще улыбаясь, Вандерворт снова повернулась к Флинксу. Тот смотрел на нее, не выказывая никаких эмоций.
— Наша крошка Клэрити ужасно расстроена. Происшедшее совершенно выбило ее из колеи, но я ее не виню… — и Вандерворт рассмеялась бархатистым, вкрадчивым смехом. — Я и сама порядком сбита с толку.
— Я тоже.
Казалось, будто Вандерворт стала выше ростом.
— Уверена, что мы сумеем выяснить, кто виноват во всем этом.
— Так значит, вы не имеете к случившемуся никакого отношения?
Голос Флинкса не дрогнул, взгляд был по-прежнему спокоен. Пип повисла в воздухе неподалеку от хозяина, а Поскребыш сначала метался от Флинкса к Клэрити, но не сумев сделать выбор, завертелся волчком между ними обоими.
— Я не совсем правильно выразилась. То есть, я хотела сказать, что трудно сразу во всем разобраться.
Но это были только слова. На самом же деле от Вандерворт исходила противоречивая смесь страха и злобы и много чего еще. И все эти эмоции не были направлены на поверженных бандитов, лежащих грудой у лестницы. Одни чувства были направлены на Клэрити, а вот другие — на него самого.
— Но если вам так искренне хочется мне помочь, почему же вы в таком случае боитесь меня?
— Я боюсь вас? Молодой человек, вы заблуждаетесь! — неожиданно ей словно открылась истина, она улыбнулась, но улыбка получилась вымученной. — Так значит, ты все-таки способен читать мои чувства? Не мысли, а что я испытываю в душе?
— Именно, и в настоящий момент у меня такое ощущение, что вы не столь расположены ко мне, как изображаете.
— Молодой человек, не советую вам воспринимать чужие эмоции столь прямолинейно. Они могут быть весьма противоречивы и неоднозначны. Вы только что, даже не пошевелив пальцем, уложили на месте пятерых. Поэтому, как мне кажется, я имею полное право чувствовать себя несколько запуганной.
— Но вы не запуганы. Вас пробирает не страх, а нечто другое. Не ошибусь, если скажу, что отвернись я на минуту, как вы, не раздумывая, броситесь поднимать пистолет, который уронил один из ваших головорезов.
В лице Вандерворт не осталось ни кровинки.
— Ты не можешь чувствовать этого. Ведь это не эмоция, а вполне конкретная мысль. — Вандерворт сделала шаг назад. — Ты не способен…
— Совершенно верно. Я не способен читать мысли. Но когда я высказываю предположение и потом вижу вашу реакцию, то мне не составляет труда догадаться, где же истина, которая для меня столь же очевидна, как будто вы сами признались в ней. Среагируй вы как-то иначе, я, может быть, и призадумался бы, мог бы заколебаться, подвергнуться соблазну выслушать вас.
— Но ты же не собираешься меня убивать? — прошептала Вандерворт потерянным голосом. — Ведь в тебе этого не заложено!
— Эй, неужели вы не помните, что никому не известно, что во мне заложено? Я ведь непредсказуемый мутант, и вы без конца предостерегаете людей опасаться меня.
Флинксу было противно видеть на лице Вандерворт неприкрытый ужас, но еще противнее испытывать при этом странное удовольствие.
Он вздохнул.
— Хватит с нас убийств, — и он указал в сторону лестницы. — Двое из них мертвы, двое других — без сознания. Одна смерть от ранения, другая наступила случайно. Я не собираюсь вас убивать, Вандерворт.
Та словно окаменела.
— А что в таком случае ты собираешься делать? — она уставилась куда-то мимо него. — Что ты сделал с ними?