— Когда не оказалось обычной изгороди, я опасалась чего-нибудь в этом роде. А нельзя ли как-то обойти эту систему? Ты говорил, что имел с нею дело в прошлом?
Он кивнул.
— Я ее избегал, потому что пройти через нее невозможно. Во всяком случае не снаружи. Вероятно, можно сделать подкоп.
— А глубоко ли в землю проникает звук?
— Не знаю, — ответил он. — Это зависит от мощности проектора и от создаваемой им частоты. Может, метр, а может, и десять. Мы можем начать копать, незаметно для себя пересечем барьер и выйдем наружу в кольцо пистолетов. Но даже если бы удалось пробраться туда, возникнет новая проблема: лучи покрывают всю территорию. Нужно выйти чуть ли не внутри самих зданий.
— Неважно, — ответила она, — все равно у нас нет оборудования для подкопа. Я выскажу догадку: если они так тщательно следят за поверхностью, то за небом в окрестностях их лагеря наблюдают еще внимательней.
— Конечно, — согласился Флинкс. — Может, просто посадить скиммер. Зданий не очень много, и мы смогли бы найти матушку Мастиф, прежде чем они поймут, в чем дело.
Лорен продолжала разглядывать комплекс.
— Нет ничего более дорого, чем временное сооружение, которое должно выглядеть как постоянное. Вероятно, здесь от тридцати до ста человек. Они не стали бы устанавливать все эти системы, если бы не были готовы отплатить вторгнувшимся. А ведь нас только двое.
— Трое, — поправил Флинкс. Довольный свист прозвучал из области его плеча.
— Конечно, внезапность многого стоит, — продолжала Лорен. — Может, десяти человек. Однако в виде трупов мы ничего хорошего твоей матери не принесем. Не забудь: никто не знает, что мы здесь. С нами погибнет и она.
— Я знаю, что шансов у нас мало, — раздраженно сказал он. — Но что-то ведь нужно делать.
— И мы сделаем. Помнишь ту опустошенную часть леса, над которой мы недавно пролетали?
Флинкс подумал недолго, потом кивнул.
— Это след.
— Чей след?
— Это наше средство уравнять шансы. Гораздо лучшее оружие, чем это. — Лорен похлопала по ложу ружья. — Лучше даже, чем змея у тебя на плече. Я не разделяю твою уверенность в ней.
— Ты не видела Пипа в действии, — сказал Флинкс. — А о каком оружии ты говоришь?
Она встала и стряхнула кору и грязь с комбинезона.
— Увидишь, — заверила она, — но нужно быть очень осторожными. — Она взглянула на лагерь под ними. — Хотела бы я найти другой способ, но не могу. Помимо этой системы, у них есть и вооруженная охрана. А мы даже не знаем, в каком здании твоя мать. И если у нас только одна возможность, нужно ее использовать полностью.
— Оружие, которое я имею в виду, опасно. Оно может стать обоюдоострым, но я предпочитаю опасность, с которой знакома. Пошли в скиммер.
Она повернулась и направилась в лес. Флинкс заторопился за ней, заставляя себя уйти от огней лагеря, который горели, как глаза многочисленных рептилий, в ночи, пока их не закрыли деревья.
Они были на полпути к небольшой роще, в которой оставили скиммер, когда на него нахлынуло ощущение. Как обычно, оно пришло совершенно неожиданно, но на этот раз очень отличалось от предыдущих случаев. Во-первых, с этим ощущением не была связана никакая боль, а во-вторых, оно исходило не со стороны лагеря. У него был совершенно новый источник. И странно, в нем тоже было беспокойство, но совсем другого типа.
Оно исходило от Лорен и было направлено на него.
В нем не было любви, не было горячего продолжения небрежного поцелуя в скиммере. Внимание, да, но он не на это надеялся. Восхищение тоже, но кое-что еще. Что-то, чего он никак не ожидал: забота о нем и в несколько меньшей степени — жалость.
Флинкс теперь лучше разбирался в получаемых ощущениях и не мог ошибиться. В поцелуе, следовательно, не было искренней любви. Ей только жаль его.
Он старался подавить это ощущение — не только из-за разочарования, но и замешательства. Это хуже, чем заглянуть в чужой мозг. Он читал не ее мысли, а сердце. Но как ни старался, не мог заглушить этот поток. Он так же не может остановить реку эмоций, как не может и запустить ее.
Он постарался держаться в одном-двух шагах за ней, чтобы она не разглядела в темноте его лицо. Его по-прежнему заливала волна ее заботы и сочувствия, но он хотел бы чего-то другого.
Они задержались перед рощицей и обошли свою посадочную площадку. Быстрый осмотр показал, что их стоянка не обнаружена. Лорен сразу подняла машину. Но полетела не к лагерю; наоборот, повернула на юг и пошла обратным курсом над древесными вершинами. Скоро они увидели длинную прорезь в лесу. Лорен повисла над ней на несколько минут, изучая поверхность, потом решительно повернула на запад. Флинкс молчал, пытаясь забыть о потоке эмоций. И вдруг совершенно неожиданно разрез в лесу кончился.
— Черт возьми, — сказала Лорен. — Я не то направление выбрала. Мне казалось, я правильно прочла следы. Придется возвращаться.
Флинкс ничего не сказал, а она развернула скиммер и полетела на восток. Когда полоса снова кончилась сплошной стеной деревьев, Лорен гневно развернула машину вторично. На этот раз они залетели в лес, но продолжали медленно двигаться на запад. Лорен постоянно переводила взгляд с темного леса внизу на приборы.
— Может, если бы ты мне объяснила, я бы помог, — наконец сказал Флинкс слегка раздраженно.
— Я тебе сказала. Оружие. Точнее союзники. Одно и то же. Но их не видно. Должно быть, поели и уснули. Так они живут: несколько дней подряд ничего не делают, только едят, потом ложатся и спят целую неделю. Беда в том, что после периода еды они могут уйти в любом направлении, пока не найдут удобное место для сна. А у нас нет времени обыскивать весь лес в поисках стада.
— Какого стада?
— Разве я тебе не сказала? Дьяволопы.
И тут Флинкс понял. Он слышал о дьяволопах, даже видел один или два раза их головы в крупных магазинах. Но никогда не видел живых. Да и мало кто из жителей Драллара их видел. Даже в городском зоопарке их не было. Как помнил Флинкс, дьяволоп невозможно содержать в зоопарке.
Дьяволопы были господствующими представителями туземной фауны Мота. Нетипично, когда травоядные являются доминирующей разновидностью, но у них не было естественных врагов, кроме совсем недавно появившегося человека. Они сравнительно редки, как и головы, которые видел Флинкс: огромная стоимость чучела позволяла обладать ими только самым богатым жителям города.
Скиммер скользил над деревьями, изредка поднимаясь на девяносто метров над самыми высокими, опускаясь над более низкими. Время от времени Лорен садилась, потом раздраженно снова взлетала, ничего не обнаружив. Ни следа дьяволоп.
Тем временем Флинкса охватили новые ощущения, и Пип зашевелился у него на плече. Флинкс постоянно пытался уловить эмоции матушки Мастиф, но безуспешно. Казалось, его усилия привлекают эмоции кого угодно, только не его не-матери. Он снова удивился обострению своих способностей с появлением у него Пипа; впрочем, подумал он, в этом лесу людей мало, они разбросаны; может, поэтому его восприятие обострилось.
Эти последние ощущения исходили от женщины. Тоже новые, не от матушки Мастиф или Лорен. Холодные и спокойные эмоции, трудно определимые. Они принадлежат исключительно неэмоциональному человеку. Флинкс ощутил страх, слабый, но несомненный, ощутил огромную решимость, холодную, неумолимую, — она такая сильная и жесткая, что испугала Флинкса, как ужас матушки Мастиф. Если бы не легкий оттенок страха, можно было бы решить, что это ощущения машины.
Эмоции исходят из лагеря, где содержат матушку Мастиф. Флинкс не сомневался, что они принадлежат одной из тех загадочных личностей, что похитили его мать. Он чувствовал, что способен понять этот страх. Но ощущение исчезло, весь приступ длился меньше минуты. Однако за это время Флинкс представил себе полный эмоциональный портрет этой женщины. Никогда раньше не встречался ему человек, полностью посвятивший себя единственной цели и совершенно лишенный обычных человеческих эмоций. Пип засвистел в воздухе, готовый ударить и защитить хозяина.
— Не получается, — сказала Лорен, вглядываясь меж деревьев. — Придется… — Она замолчала и пристально взглянула на него. — В чем дело? У тебя очень странное выражение лица.
— Все в порядке. — Холод уходил из сознания; очевидно, он не сознавал, насколько поглотили его эти ощущения. Ее вопрос вернул его к действительности, он заново ощутил тепло кабины скиммера, своего собственного тела. Не в первый раз подумал он, что его непредсказуемый Дар приносит ему столько же добра, сколько и зла. — Просто задумался.
— Да, ты много думаешь, — заметила она. — Флинкс, я такого, как ты, не встречала.
— Не смейся.
— Я не смеюсь. — Она снова повернулась к приборам. — Сейчас сядем. Этот скиммер не оборудован для ночных поисков. Не знаю, как ты, но уже поздно, и я устала.
Флинкс тоже устал, и не только физически. Поэтому он не возражал, когда Лорен нашла пространство между деревьями и посадила скиммер.
— Не думаю, чтобы нужно было дежурить, — сказала она. — Мы далеко от лагеря, и на нас никто не наткнется. Никаких следов воздушного наблюдения я не видела. — Она говорила из задней части скиммера, доставая спальные мешки, которые они прихватили из гостиницы…
Флинкс молча смотрел на нее. Он знал мало девушек — молодых женщин — в Дралларе. Обитательниц рынка, подобно ему самому, учениц трудной школы жизни. Они его никогда не интересовали, хотя некоторые из них интересовались им. Они были… ну… не серьезны. Относительно жизни, других вопросов.
Матушка Мастиф постоянно посмеивалась над ним.
— Мне непонятна твоя сдержанность, мальчик. Ты ведь не старше их. — Конечно, это не так, но он не мог убедить в этом матушку.
Лорен — совершенно другое дело. Привлекательная зрелая женщина. Уверенный мыслящий взрослый человек — себя Флинкс, несмотря на свой возраст, относил к таким же. Она уже разделась и легла в термальный спальный мешок.
— Ну? — Она посмотрела на него, убирая волосы с лица. — Ты не собираешься ложиться? Не говори мне, что не устал.
— Я на ногах не стою, — признался он. И, раздевшись, лег в свой мешок рядом с ней. Лежа в машине, слушая ритмичный шум дождя на крыше, он устремился к ней своим мозгом, ища намека, предположения об эмоции, которую так ждал. Но совсем ничего не услышал.
Его постепенно окутало тепло спального мешка и кабины, он остро ощущал мускусный запах женщины, лежавшей на расстоянии руки от него. Ему захотелось протянуть руку, коснуться ее гладкой загорелой кожи, погладить блестящие черные кольца, закрывавшие ее щеку и шею. Рука его дрожала.
Что мне делать, напряженно думал он. С чего начать? Должен ли я что-то сказать сначала или просто тронуть ее, а говорить потом? Как выразить то, что я чувствую? Я могу принимать. Но не могу передавать.
Пип лежал, свернувшись клубком в ногах спального мешка. Флинкс, усталый, раздраженный и беспомощный, натянул мешок на себя. Что ему делать?
Негромкий шепот донесся до него из другого спального мешка.
— Спокойной ночи, Флинкс.
Она чуть повернулась, слегка улыбнулась ему, осветив кабину, потом снова отвернулась и затихла.
— Спокойной ночи, — ответил он. Убрал неуверенно высунувшуюся руку и сжал ею край мешка.
Может, так лучше, пытался он уверить себя. Хоть он и считал себя взрослым, есть тайны, с которыми он не знаком. К тому же он ощущал от нее волны жалости и сочувствия. Восхищение, стремление успокоить, но совсем не то, что испытывал сам. Ему нужно было что-то другое.
Единственное, что ему совсем не нужно, так это еще одна мать.
13
Он кивнул.
— Я ее избегал, потому что пройти через нее невозможно. Во всяком случае не снаружи. Вероятно, можно сделать подкоп.
— А глубоко ли в землю проникает звук?
— Не знаю, — ответил он. — Это зависит от мощности проектора и от создаваемой им частоты. Может, метр, а может, и десять. Мы можем начать копать, незаметно для себя пересечем барьер и выйдем наружу в кольцо пистолетов. Но даже если бы удалось пробраться туда, возникнет новая проблема: лучи покрывают всю территорию. Нужно выйти чуть ли не внутри самих зданий.
— Неважно, — ответила она, — все равно у нас нет оборудования для подкопа. Я выскажу догадку: если они так тщательно следят за поверхностью, то за небом в окрестностях их лагеря наблюдают еще внимательней.
— Конечно, — согласился Флинкс. — Может, просто посадить скиммер. Зданий не очень много, и мы смогли бы найти матушку Мастиф, прежде чем они поймут, в чем дело.
Лорен продолжала разглядывать комплекс.
— Нет ничего более дорого, чем временное сооружение, которое должно выглядеть как постоянное. Вероятно, здесь от тридцати до ста человек. Они не стали бы устанавливать все эти системы, если бы не были готовы отплатить вторгнувшимся. А ведь нас только двое.
— Трое, — поправил Флинкс. Довольный свист прозвучал из области его плеча.
— Конечно, внезапность многого стоит, — продолжала Лорен. — Может, десяти человек. Однако в виде трупов мы ничего хорошего твоей матери не принесем. Не забудь: никто не знает, что мы здесь. С нами погибнет и она.
— Я знаю, что шансов у нас мало, — раздраженно сказал он. — Но что-то ведь нужно делать.
— И мы сделаем. Помнишь ту опустошенную часть леса, над которой мы недавно пролетали?
Флинкс подумал недолго, потом кивнул.
— Это след.
— Чей след?
— Это наше средство уравнять шансы. Гораздо лучшее оружие, чем это. — Лорен похлопала по ложу ружья. — Лучше даже, чем змея у тебя на плече. Я не разделяю твою уверенность в ней.
— Ты не видела Пипа в действии, — сказал Флинкс. — А о каком оружии ты говоришь?
Она встала и стряхнула кору и грязь с комбинезона.
— Увидишь, — заверила она, — но нужно быть очень осторожными. — Она взглянула на лагерь под ними. — Хотела бы я найти другой способ, но не могу. Помимо этой системы, у них есть и вооруженная охрана. А мы даже не знаем, в каком здании твоя мать. И если у нас только одна возможность, нужно ее использовать полностью.
— Оружие, которое я имею в виду, опасно. Оно может стать обоюдоострым, но я предпочитаю опасность, с которой знакома. Пошли в скиммер.
Она повернулась и направилась в лес. Флинкс заторопился за ней, заставляя себя уйти от огней лагеря, который горели, как глаза многочисленных рептилий, в ночи, пока их не закрыли деревья.
Они были на полпути к небольшой роще, в которой оставили скиммер, когда на него нахлынуло ощущение. Как обычно, оно пришло совершенно неожиданно, но на этот раз очень отличалось от предыдущих случаев. Во-первых, с этим ощущением не была связана никакая боль, а во-вторых, оно исходило не со стороны лагеря. У него был совершенно новый источник. И странно, в нем тоже было беспокойство, но совсем другого типа.
Оно исходило от Лорен и было направлено на него.
В нем не было любви, не было горячего продолжения небрежного поцелуя в скиммере. Внимание, да, но он не на это надеялся. Восхищение тоже, но кое-что еще. Что-то, чего он никак не ожидал: забота о нем и в несколько меньшей степени — жалость.
Флинкс теперь лучше разбирался в получаемых ощущениях и не мог ошибиться. В поцелуе, следовательно, не было искренней любви. Ей только жаль его.
Он старался подавить это ощущение — не только из-за разочарования, но и замешательства. Это хуже, чем заглянуть в чужой мозг. Он читал не ее мысли, а сердце. Но как ни старался, не мог заглушить этот поток. Он так же не может остановить реку эмоций, как не может и запустить ее.
Он постарался держаться в одном-двух шагах за ней, чтобы она не разглядела в темноте его лицо. Его по-прежнему заливала волна ее заботы и сочувствия, но он хотел бы чего-то другого.
Они задержались перед рощицей и обошли свою посадочную площадку. Быстрый осмотр показал, что их стоянка не обнаружена. Лорен сразу подняла машину. Но полетела не к лагерю; наоборот, повернула на юг и пошла обратным курсом над древесными вершинами. Скоро они увидели длинную прорезь в лесу. Лорен повисла над ней на несколько минут, изучая поверхность, потом решительно повернула на запад. Флинкс молчал, пытаясь забыть о потоке эмоций. И вдруг совершенно неожиданно разрез в лесу кончился.
— Черт возьми, — сказала Лорен. — Я не то направление выбрала. Мне казалось, я правильно прочла следы. Придется возвращаться.
Флинкс ничего не сказал, а она развернула скиммер и полетела на восток. Когда полоса снова кончилась сплошной стеной деревьев, Лорен гневно развернула машину вторично. На этот раз они залетели в лес, но продолжали медленно двигаться на запад. Лорен постоянно переводила взгляд с темного леса внизу на приборы.
— Может, если бы ты мне объяснила, я бы помог, — наконец сказал Флинкс слегка раздраженно.
— Я тебе сказала. Оружие. Точнее союзники. Одно и то же. Но их не видно. Должно быть, поели и уснули. Так они живут: несколько дней подряд ничего не делают, только едят, потом ложатся и спят целую неделю. Беда в том, что после периода еды они могут уйти в любом направлении, пока не найдут удобное место для сна. А у нас нет времени обыскивать весь лес в поисках стада.
— Какого стада?
— Разве я тебе не сказала? Дьяволопы.
И тут Флинкс понял. Он слышал о дьяволопах, даже видел один или два раза их головы в крупных магазинах. Но никогда не видел живых. Да и мало кто из жителей Драллара их видел. Даже в городском зоопарке их не было. Как помнил Флинкс, дьяволоп невозможно содержать в зоопарке.
Дьяволопы были господствующими представителями туземной фауны Мота. Нетипично, когда травоядные являются доминирующей разновидностью, но у них не было естественных врагов, кроме совсем недавно появившегося человека. Они сравнительно редки, как и головы, которые видел Флинкс: огромная стоимость чучела позволяла обладать ими только самым богатым жителям города.
Скиммер скользил над деревьями, изредка поднимаясь на девяносто метров над самыми высокими, опускаясь над более низкими. Время от времени Лорен садилась, потом раздраженно снова взлетала, ничего не обнаружив. Ни следа дьяволоп.
Тем временем Флинкса охватили новые ощущения, и Пип зашевелился у него на плече. Флинкс постоянно пытался уловить эмоции матушки Мастиф, но безуспешно. Казалось, его усилия привлекают эмоции кого угодно, только не его не-матери. Он снова удивился обострению своих способностей с появлением у него Пипа; впрочем, подумал он, в этом лесу людей мало, они разбросаны; может, поэтому его восприятие обострилось.
Эти последние ощущения исходили от женщины. Тоже новые, не от матушки Мастиф или Лорен. Холодные и спокойные эмоции, трудно определимые. Они принадлежат исключительно неэмоциональному человеку. Флинкс ощутил страх, слабый, но несомненный, ощутил огромную решимость, холодную, неумолимую, — она такая сильная и жесткая, что испугала Флинкса, как ужас матушки Мастиф. Если бы не легкий оттенок страха, можно было бы решить, что это ощущения машины.
Эмоции исходят из лагеря, где содержат матушку Мастиф. Флинкс не сомневался, что они принадлежат одной из тех загадочных личностей, что похитили его мать. Он чувствовал, что способен понять этот страх. Но ощущение исчезло, весь приступ длился меньше минуты. Однако за это время Флинкс представил себе полный эмоциональный портрет этой женщины. Никогда раньше не встречался ему человек, полностью посвятивший себя единственной цели и совершенно лишенный обычных человеческих эмоций. Пип засвистел в воздухе, готовый ударить и защитить хозяина.
— Не получается, — сказала Лорен, вглядываясь меж деревьев. — Придется… — Она замолчала и пристально взглянула на него. — В чем дело? У тебя очень странное выражение лица.
— Все в порядке. — Холод уходил из сознания; очевидно, он не сознавал, насколько поглотили его эти ощущения. Ее вопрос вернул его к действительности, он заново ощутил тепло кабины скиммера, своего собственного тела. Не в первый раз подумал он, что его непредсказуемый Дар приносит ему столько же добра, сколько и зла. — Просто задумался.
— Да, ты много думаешь, — заметила она. — Флинкс, я такого, как ты, не встречала.
— Не смейся.
— Я не смеюсь. — Она снова повернулась к приборам. — Сейчас сядем. Этот скиммер не оборудован для ночных поисков. Не знаю, как ты, но уже поздно, и я устала.
Флинкс тоже устал, и не только физически. Поэтому он не возражал, когда Лорен нашла пространство между деревьями и посадила скиммер.
— Не думаю, чтобы нужно было дежурить, — сказала она. — Мы далеко от лагеря, и на нас никто не наткнется. Никаких следов воздушного наблюдения я не видела. — Она говорила из задней части скиммера, доставая спальные мешки, которые они прихватили из гостиницы…
Флинкс молча смотрел на нее. Он знал мало девушек — молодых женщин — в Дралларе. Обитательниц рынка, подобно ему самому, учениц трудной школы жизни. Они его никогда не интересовали, хотя некоторые из них интересовались им. Они были… ну… не серьезны. Относительно жизни, других вопросов.
Матушка Мастиф постоянно посмеивалась над ним.
— Мне непонятна твоя сдержанность, мальчик. Ты ведь не старше их. — Конечно, это не так, но он не мог убедить в этом матушку.
Лорен — совершенно другое дело. Привлекательная зрелая женщина. Уверенный мыслящий взрослый человек — себя Флинкс, несмотря на свой возраст, относил к таким же. Она уже разделась и легла в термальный спальный мешок.
— Ну? — Она посмотрела на него, убирая волосы с лица. — Ты не собираешься ложиться? Не говори мне, что не устал.
— Я на ногах не стою, — признался он. И, раздевшись, лег в свой мешок рядом с ней. Лежа в машине, слушая ритмичный шум дождя на крыше, он устремился к ней своим мозгом, ища намека, предположения об эмоции, которую так ждал. Но совсем ничего не услышал.
Его постепенно окутало тепло спального мешка и кабины, он остро ощущал мускусный запах женщины, лежавшей на расстоянии руки от него. Ему захотелось протянуть руку, коснуться ее гладкой загорелой кожи, погладить блестящие черные кольца, закрывавшие ее щеку и шею. Рука его дрожала.
Что мне делать, напряженно думал он. С чего начать? Должен ли я что-то сказать сначала или просто тронуть ее, а говорить потом? Как выразить то, что я чувствую? Я могу принимать. Но не могу передавать.
Пип лежал, свернувшись клубком в ногах спального мешка. Флинкс, усталый, раздраженный и беспомощный, натянул мешок на себя. Что ему делать?
Негромкий шепот донесся до него из другого спального мешка.
— Спокойной ночи, Флинкс.
Она чуть повернулась, слегка улыбнулась ему, осветив кабину, потом снова отвернулась и затихла.
— Спокойной ночи, — ответил он. Убрал неуверенно высунувшуюся руку и сжал ею край мешка.
Может, так лучше, пытался он уверить себя. Хоть он и считал себя взрослым, есть тайны, с которыми он не знаком. К тому же он ощущал от нее волны жалости и сочувствия. Восхищение, стремление успокоить, но совсем не то, что испытывал сам. Ему нужно было что-то другое.
Единственное, что ему совсем не нужно, так это еще одна мать.
13
Флинкс молчал, когда они встали на следующее утро, быстро позавтракали концентратами и снова взлетели в туманное небо. Солнце поднялось еще невысоко, хотя его рассеянный облаками свет озарил верхушки деревьев. Флинкс знал, что им нужно побыстрее найти стадо Лорен, потому что заряд скиммера кончался и с ним кончалась их возможность выбора. Он не знал, сколько времени осталось матушке Мастиф, прежде чем она встретится с источником своего страха, который он почувствовал.
Может быть, им помешало отсутствие дневного света или они просто пропустили это место, но на этот раз они нашли стадо в считанные минуты. Под парящим скиммером показалось множество небольших холмов цвета обсидиана. Черные волосы развевались на утреннем ветру, густые, длиной в метр. Один из холмов пошевелился в глубоком сне, вспыхнуло что-то красное, как рубин в куче угля: это на мгновение открылся глаз и тут же закрылся.
Флинкс насчитал свыше пятидесяти взрослых животных. Среди них рассыпано было примерно такое же количество детенышей разного возраста. Все лежали на боку на влажной земле, отчасти защищенные от дождя рощей, которую выбрали для сна.
Так вот каковы знаменитые дьяволопы! Они внушают трепет даже в своем сне сытости. Флинкс на мгновение остановил взгляд на огромном самце, храпевшем между двумя деревьями. В длину он, вероятно, метров десяти, в высоту — около шести. Если бы он стоял, высокий человек смог бы пройти у него под животом и едва задел бы концы свисающих волос.
Мощная мускулистая шея между двумя огромными плечами заканчивалась кошмарным черепом с несколькими торчащими рогами. У некоторых дьяволоп всего два рога, у других до девяти. Рога изогнутые и витые, большинство направлено вперед; и нет двух животных, у которых рога росли бы одинаково. Роговые пластины, отходящие от рогов, прикрывают уши.
Передние ноги длиннее задних — это необычно для такого массивного млекопитающего. Исключительно развитая мускулатура позволяет дьяволопе сваливать большое дерево. Это объясняет тот опустошительный след, который они оставляют за собой в период кормежки. Стадо целиком сваливает деревья на участке леса, чтобы добраться до нежных ветвей и игл, и даже сдирает кору со стволов.
Дьяволопы ворочались во сне, дергали своими ногами толщиной в древесный ствол.
— Они будут так спать несколько дней, — объяснила Лорен, медленно кружа над стадом. — Пока не проголодаются снова или что-нибудь их не потревожит. Они даже не выставляют часовых. Ни один хищник в здравом уме не станет нападать на стадо спящих дьяволоп. Всегда существует опасность, что они проснутся.
Флинкс смотрел на океан дьяволоп.
— Что мы с ними сделаем? — Не говоря уже о том, как, подумал он.
— Их нельзя приручить и нельзя гнать, — сказала Лорен, — но можно привлечь. Нам нужно найти молодую самку в течке. Время года подходящее. — Пальцы ее устремились к приборам, и скиммер начал опускаться.
— Мы опускаемся туда? — Флинкс указал на стадо.
— Придется, — ответила она. — Другого способа нет. Все должно быть в порядке. Они спят и не испуганы.
— О себе я этого не могу сказать, — пробормотал Флинкс, когда скиммер опускался меж деревьев. Лорен осторожно маневрировала, стараясь не ломать ветви и не шуметь. — А зачем нам нужна самка в течке?
— Мускусный жир и кровь, — объяснила Лорен. Скиммер мягко коснулся почвы.
Вблизи стадо производило еще более внушительное впечатление: волнующаяся колышущаяся масса мохнатых черных волос, изредка прерываемая массивными изогнутыми рогами, — все это больше походило на адский ландшафт, чем на стадо мирных травоядных. Когда Лорен выключила двигатель и приоткрыла дверцу, Флинкс почувствовал густой запах и услышал мощный звук дыхания стада. Земля дрожит, подумал он.
Лорен держала ружье наготове. Они пешком подошли к стаду. Флинкс шел за Лорен и пытался уверить себя, что черные утесы, возвышающиеся перед ним, из базальта, а вовсе не из живой плоти.
— Вот. — Лорен указала на просвет между двумя среднего размера животными. Прицелилась и всадила три стрелы за массивный череп. Самка пошевелилась, кашлянула раз. Потом голова, которая начала подниматься, расслабилась и снова медленно опустилась. Флинкс и Лорен затаили дыхание, но никто из соседних животных не проснулся.
Лорен бесстрашно прошла между двумя телами, образовавшими живой каньон, и развязала рюкзак рядом с усыпленной самкой. Перед выходом из скиммера она отобрала из запасов несколько предметов. Теперь она методично разложила их и принялась за работу. Флинкс с интересом следил, как действуют нож и инструменты, названия которых он не знал.
Один контейнер быстро заполнился кровью. Второй еще быстрее — зеленой прозрачной жидкостью. Лицо Лорен сморщилось, и когда запах достиг Флинкса, он понял почему. Такого сильного запаха он никогда не ощущал. К счастью, он не зловонный, просто очень сильный.
За ними послышался громкий резкий звук. Флинкс повернулся и, как зачарованный, посмотрел в огромный алый глаз. Нелепо маленький черный зрачок плыл в центре этого кроваво-красного диска. И тут веко опустилось, как занавес. Но Флинкс не мог успокоиться.
— Быстрее! — негромко бросил он через плечо. — Я думаю, он просыпается.
— Мы еще не кончили, — ответила Лорен, закрывая вторую бутылку и принимаясь за работу лазером с самым слабым лучом. — Мне сначала нужно закрыть раны.
— Пусть их закроет природа, — торопил он, поглядывая на глаз. Боялся, что когда веко откроется в следующий раз, животное окончательно проснется.
— Ты меня знаешь, — твердо ответила она. Флинкс ждал, заглушая рвущийся крик. Наконец Лорен сказала: — Сделано. Можно идти.
Они торопливо миновали огромную тушу. Флинкс не успокоился, пока они снова не оказались в скиммере. Долго пришлось успокаивать Пипа: тот почувствовал тревогу хозяина и начал нервно дергаться.
Несмотря на плотную крышку, запах из бутылочки чуть не задушил Флинкса. Контейнер с кровью ничем не пах.
— Зеленое — это жир, — без необходимости объяснила Лорен. — Это сезон гона.
— Я понимаю, к чему это, — сказал Флинкс, — но зачем кровь?
— Жир привлечет внимание самцов стада. Но нам нужно не просто заинтересовать их. Нужно слегка свести их с ума. Единственный способ — они должны подумать, что самка в опасности. На это откликнутся и самки в стаде. — Она принялась работать с небольшим запасом химикалий.
— Тебе бы посмотреть, как дерутся самцы, — говорила она, смешивая жир и кровь с различными катализаторами в запечатанном сосуде. Флинкс с опаской наблюдал за стадом. — Весь лес дрожит. Даже самые высокие деревья трясутся. когда сталкиваются два самца черепами с этими рогами, удар слышно на много километров.
Пять минут спустя она подняла в утреннем свете большую бутыль.
— Этого хватит. Ферромоны, кровь и другие вещества, щекочущие нос. Если это не привлечет их, ничто другое не поможет.
— Они поднимут тревогу, когда пересекут звуковой барьер, — напомнил он ей.
— Да, но к этому времени они совсем обезумеют, и их ничто не остановит. И тогда уж тревога будет не важна. — Она ехидно улыбнулась, потом задумалась. — Нужно найти твою мать, прежде чем они примутся за здания.
— Да, — согласился Флинкс.
— Будет достаточно смятения, — продолжала она, — чтобы отвлечь внимание. Если они люди, обитателям лагеря придется прежде всего думать о своем спасении.
— Теперь о спасении твоей матери. Я думаю, мы можем считать, что она не в ангаре, не в энергетической станции и не в центральной башне. Остаются два длинных здания на западе. Если мы сумеем туда проникнуть, раньше чем кто-нибудь придет в себя, то сможем увести ее, прежде чем они поймут, что происходит.
— Понимаешь, только мы будем готовы к происходящему. Очень многое зависит от того, как будут реагировать эти люди. Они не глупы, но не думаю, чтобы они могли спокойно встретить то, что их ожидает. К тому же других идей у меня нет.
Флинкс покачал головой.
— У меня тоже. Но я вижу одно затруднение. Чтобы уверить стадо, что оно идет за раненой самкой в течке, нам нужно быть на поверхности. Мне кажется, вверху запах на них не подействует.
— Верно. Все должно быть очень правдоподобно. Значит, придется касаться поверхности. Вверху помешают деревья, да и запах быстро развеется на ветру.
— И что же будет, если наше средство подействует, стадо пойдет за нами к лагерю, а мы столкнемся с деревом или еще чем-нибудь?
Лорен пожала плечами.
— Взбираться на деревья умеешь?
— В Дралларе не на многие деревья можно взбираться, — ответил он, — но я часто лазил по стенам зданий.
— Ну, у тебя будет несколько другой мотив, если скиммер откажет. Если что-то случится, беги к самому большому дереву. Я думаю, они будут обходить препятствия. Меньшие деревья они просто не заметят. — Она искоса взглянула на него. — Хочешь немного подумать?
— Мы зря тратим время, — ответил он, зная, что с каждой минутой опасность все ближе и ближе к матушке Мастиф. — Я готов, если готова ты.
— Я не готова, но никогда и не буду. Так что можно начать. — Она села в пилотское кресло и коснулась приборов. Задняя часть крыши скользнула вперед.
— Садись назад. Когда я скажу, открывай бутылку и лей примерно десятую часть содержимого. Потом держи ее открытой и каждый раз проливай десятую часть. Понятно?
— Да, — сказал он с уверенностью, которой на самом деле не испытывал. — Ты только веди эту штуку и постарайся ни с чем не столкнуться.
— Об этом не беспокойся. — Она в последний раз улыбнулась ему и повернулась к приборам.
Скиммер поднялся и повернулся, медленно направившись к спящему стаду. В десяти метрах от ближайшего животного Лорен снова повернула машину и зависла, изучая на экране сканера изображение стада.
Из стада послышались отдельные громовые фырканья и звуки блеяния. Флинкс держал плотно закрытую бутылку. Оглянувшись, он нашел обрывок ткани и плотно обвязал рот и нос.
— Мне следовало подумать об этом, — сказала Лорен. — Прости.
— А тебе не нужно?
Она покачала головой.
— Я вверху, и ветер относит запах от меня к стаду. Все в порядке. Готов? — Руки ее напряглись на рулевом колесе.
— Готов, — ответил он. — Ты готов, Пип?
Летающая змея ничего не сказала, даже не свистнула в ответ. Но Флинкс чувствовал, как ее кольца крепче сжали его левую руку и плечо.
— Открывай и лей, — приказала Лорен.
Она медленно двинула скиммер вперед, а Флинкс открыл пробку. Даже в импровизированной маске, с ветерком, уносящим запах, он действовал ошеломляюще. Глаза Флинкса слезились, ноздри жгло. Но он каким-то образом сумел сосредоточиться и отлить десятую часть жидкости.
Громовой воинственный рев прозвучал из нескольких огромных глоток. Скиммер скользнул мимо толстого ствола, и Флинкс увидел, как один из больших самцов встал. Он, казалось, возвышается над лесом, хотя, конечно, большие деревья выше его. Металлически красные глаза полностью открылись, крошечные зрачки казались дырами на алом фоне.
Дьяволопа покачала головой из стороны в стороны, вперед и назад и загрохотала. Сделала шаг вперед, потом другой. Сзади поднималось все стадо, первоначальные неуверенные звуки превратились в рев гнева и желания. Второй самец двинулся вперед вслед за первым; потом третий начал свой громоздкий бег. При такой скорости, подумал Флинкс, им понадобится несколько дней, чтобы добраться до лагеря.
Но прямо у него на глазах скорость бега начала расти. Таким массивным животным нужно время, чтобы разогнаться. Но, разогнавшись, они начинают пожирать расстояние. И вскоре Флинкс уже хотел, чтобы скиммер летел побыстрее.
Стадо набегало на качающуюся машину. Лорен приходилось уклоняться даже от небольших деревьев, а стадо в стремлении найти источник тревожащего запаха просто их не замечало. Лорен что-то крикнула ему, но он не расслышал.
Деревья проносились мимо: Лорен сумела увеличить скорость и ни на что не наткнуться. За ними раздавался гром: сотни копыт били в землю, превращая ее в порошок, трещали небольшие деревья, стонали крупные, когда их выворачивали с корнями.
Флинкс, видя позади только красные глаза и вытянутые рога, отлил еще десятую жидкости, и на хрупкий скиммер и его еще более хрупкий груз обрушился новый гром…
В маленькой операционной все было тщательно продезинфицировано. У матушки Мастиф не оставалось сил для сопротивления, когда ее осторожно, но крепко привязали к теплому столу. Проклятия ее сменились стонами, почти рефлекторными: она поняла, что ничто не отговорит этих сумасшедших от их намерений. Постепенно она перестала даже стонать и только смотрела, сжав губы, на своих мучителей.
Зажглись яркие огни, ослепив ее. Высокая смуглая женщина стояла справа от стола, глядя на пластиковый круг размером в ладонь. Матушка Мастиф узнала шприц для инъекций без уколов и отвела взгляд.
На Хейтнес, как и на остальных, был светлый хирургический халат и маска, из-под которой видны были только глаза. Ньясса-ли держала ножницы, которыми будет стричь волосы на голове объекта. Брора, которому предстояло совершать непосредственную имплантацию, смотрел на экран, расположенный за головой матушки Мастиф. Изредка он поглядывал на небольшой столик, на котором были разложены хирургические инструменты и несколько плоских прозрачных ящичков с изморозью на поверхности. Внутри ящичков находились микроэлектронные импланты, которые следует поместить в мозг объекта.
С потолка над операционным столом свисал металлический шар, похожий на медузу. С его нижней стороны спускались многочисленные трубки и щупальца. Они будут соединены шлангами и заменят любой орган, который может отказать во время операции. Сверхтонкие нити готовы были заменить капилляры; щупальца могли сверлить кость и делать в ней выемки; там же приспособления, которые могут, минуя легкие, подавать кислород непосредственно в кровь.
Может быть, им помешало отсутствие дневного света или они просто пропустили это место, но на этот раз они нашли стадо в считанные минуты. Под парящим скиммером показалось множество небольших холмов цвета обсидиана. Черные волосы развевались на утреннем ветру, густые, длиной в метр. Один из холмов пошевелился в глубоком сне, вспыхнуло что-то красное, как рубин в куче угля: это на мгновение открылся глаз и тут же закрылся.
Флинкс насчитал свыше пятидесяти взрослых животных. Среди них рассыпано было примерно такое же количество детенышей разного возраста. Все лежали на боку на влажной земле, отчасти защищенные от дождя рощей, которую выбрали для сна.
Так вот каковы знаменитые дьяволопы! Они внушают трепет даже в своем сне сытости. Флинкс на мгновение остановил взгляд на огромном самце, храпевшем между двумя деревьями. В длину он, вероятно, метров десяти, в высоту — около шести. Если бы он стоял, высокий человек смог бы пройти у него под животом и едва задел бы концы свисающих волос.
Мощная мускулистая шея между двумя огромными плечами заканчивалась кошмарным черепом с несколькими торчащими рогами. У некоторых дьяволоп всего два рога, у других до девяти. Рога изогнутые и витые, большинство направлено вперед; и нет двух животных, у которых рога росли бы одинаково. Роговые пластины, отходящие от рогов, прикрывают уши.
Передние ноги длиннее задних — это необычно для такого массивного млекопитающего. Исключительно развитая мускулатура позволяет дьяволопе сваливать большое дерево. Это объясняет тот опустошительный след, который они оставляют за собой в период кормежки. Стадо целиком сваливает деревья на участке леса, чтобы добраться до нежных ветвей и игл, и даже сдирает кору со стволов.
Дьяволопы ворочались во сне, дергали своими ногами толщиной в древесный ствол.
— Они будут так спать несколько дней, — объяснила Лорен, медленно кружа над стадом. — Пока не проголодаются снова или что-нибудь их не потревожит. Они даже не выставляют часовых. Ни один хищник в здравом уме не станет нападать на стадо спящих дьяволоп. Всегда существует опасность, что они проснутся.
Флинкс смотрел на океан дьяволоп.
— Что мы с ними сделаем? — Не говоря уже о том, как, подумал он.
— Их нельзя приручить и нельзя гнать, — сказала Лорен, — но можно привлечь. Нам нужно найти молодую самку в течке. Время года подходящее. — Пальцы ее устремились к приборам, и скиммер начал опускаться.
— Мы опускаемся туда? — Флинкс указал на стадо.
— Придется, — ответила она. — Другого способа нет. Все должно быть в порядке. Они спят и не испуганы.
— О себе я этого не могу сказать, — пробормотал Флинкс, когда скиммер опускался меж деревьев. Лорен осторожно маневрировала, стараясь не ломать ветви и не шуметь. — А зачем нам нужна самка в течке?
— Мускусный жир и кровь, — объяснила Лорен. Скиммер мягко коснулся почвы.
Вблизи стадо производило еще более внушительное впечатление: волнующаяся колышущаяся масса мохнатых черных волос, изредка прерываемая массивными изогнутыми рогами, — все это больше походило на адский ландшафт, чем на стадо мирных травоядных. Когда Лорен выключила двигатель и приоткрыла дверцу, Флинкс почувствовал густой запах и услышал мощный звук дыхания стада. Земля дрожит, подумал он.
Лорен держала ружье наготове. Они пешком подошли к стаду. Флинкс шел за Лорен и пытался уверить себя, что черные утесы, возвышающиеся перед ним, из базальта, а вовсе не из живой плоти.
— Вот. — Лорен указала на просвет между двумя среднего размера животными. Прицелилась и всадила три стрелы за массивный череп. Самка пошевелилась, кашлянула раз. Потом голова, которая начала подниматься, расслабилась и снова медленно опустилась. Флинкс и Лорен затаили дыхание, но никто из соседних животных не проснулся.
Лорен бесстрашно прошла между двумя телами, образовавшими живой каньон, и развязала рюкзак рядом с усыпленной самкой. Перед выходом из скиммера она отобрала из запасов несколько предметов. Теперь она методично разложила их и принялась за работу. Флинкс с интересом следил, как действуют нож и инструменты, названия которых он не знал.
Один контейнер быстро заполнился кровью. Второй еще быстрее — зеленой прозрачной жидкостью. Лицо Лорен сморщилось, и когда запах достиг Флинкса, он понял почему. Такого сильного запаха он никогда не ощущал. К счастью, он не зловонный, просто очень сильный.
За ними послышался громкий резкий звук. Флинкс повернулся и, как зачарованный, посмотрел в огромный алый глаз. Нелепо маленький черный зрачок плыл в центре этого кроваво-красного диска. И тут веко опустилось, как занавес. Но Флинкс не мог успокоиться.
— Быстрее! — негромко бросил он через плечо. — Я думаю, он просыпается.
— Мы еще не кончили, — ответила Лорен, закрывая вторую бутылку и принимаясь за работу лазером с самым слабым лучом. — Мне сначала нужно закрыть раны.
— Пусть их закроет природа, — торопил он, поглядывая на глаз. Боялся, что когда веко откроется в следующий раз, животное окончательно проснется.
— Ты меня знаешь, — твердо ответила она. Флинкс ждал, заглушая рвущийся крик. Наконец Лорен сказала: — Сделано. Можно идти.
Они торопливо миновали огромную тушу. Флинкс не успокоился, пока они снова не оказались в скиммере. Долго пришлось успокаивать Пипа: тот почувствовал тревогу хозяина и начал нервно дергаться.
Несмотря на плотную крышку, запах из бутылочки чуть не задушил Флинкса. Контейнер с кровью ничем не пах.
— Зеленое — это жир, — без необходимости объяснила Лорен. — Это сезон гона.
— Я понимаю, к чему это, — сказал Флинкс, — но зачем кровь?
— Жир привлечет внимание самцов стада. Но нам нужно не просто заинтересовать их. Нужно слегка свести их с ума. Единственный способ — они должны подумать, что самка в опасности. На это откликнутся и самки в стаде. — Она принялась работать с небольшим запасом химикалий.
— Тебе бы посмотреть, как дерутся самцы, — говорила она, смешивая жир и кровь с различными катализаторами в запечатанном сосуде. Флинкс с опаской наблюдал за стадом. — Весь лес дрожит. Даже самые высокие деревья трясутся. когда сталкиваются два самца черепами с этими рогами, удар слышно на много километров.
Пять минут спустя она подняла в утреннем свете большую бутыль.
— Этого хватит. Ферромоны, кровь и другие вещества, щекочущие нос. Если это не привлечет их, ничто другое не поможет.
— Они поднимут тревогу, когда пересекут звуковой барьер, — напомнил он ей.
— Да, но к этому времени они совсем обезумеют, и их ничто не остановит. И тогда уж тревога будет не важна. — Она ехидно улыбнулась, потом задумалась. — Нужно найти твою мать, прежде чем они примутся за здания.
— Да, — согласился Флинкс.
— Будет достаточно смятения, — продолжала она, — чтобы отвлечь внимание. Если они люди, обитателям лагеря придется прежде всего думать о своем спасении.
— Теперь о спасении твоей матери. Я думаю, мы можем считать, что она не в ангаре, не в энергетической станции и не в центральной башне. Остаются два длинных здания на западе. Если мы сумеем туда проникнуть, раньше чем кто-нибудь придет в себя, то сможем увести ее, прежде чем они поймут, что происходит.
— Понимаешь, только мы будем готовы к происходящему. Очень многое зависит от того, как будут реагировать эти люди. Они не глупы, но не думаю, чтобы они могли спокойно встретить то, что их ожидает. К тому же других идей у меня нет.
Флинкс покачал головой.
— У меня тоже. Но я вижу одно затруднение. Чтобы уверить стадо, что оно идет за раненой самкой в течке, нам нужно быть на поверхности. Мне кажется, вверху запах на них не подействует.
— Верно. Все должно быть очень правдоподобно. Значит, придется касаться поверхности. Вверху помешают деревья, да и запах быстро развеется на ветру.
— И что же будет, если наше средство подействует, стадо пойдет за нами к лагерю, а мы столкнемся с деревом или еще чем-нибудь?
Лорен пожала плечами.
— Взбираться на деревья умеешь?
— В Дралларе не на многие деревья можно взбираться, — ответил он, — но я часто лазил по стенам зданий.
— Ну, у тебя будет несколько другой мотив, если скиммер откажет. Если что-то случится, беги к самому большому дереву. Я думаю, они будут обходить препятствия. Меньшие деревья они просто не заметят. — Она искоса взглянула на него. — Хочешь немного подумать?
— Мы зря тратим время, — ответил он, зная, что с каждой минутой опасность все ближе и ближе к матушке Мастиф. — Я готов, если готова ты.
— Я не готова, но никогда и не буду. Так что можно начать. — Она села в пилотское кресло и коснулась приборов. Задняя часть крыши скользнула вперед.
— Садись назад. Когда я скажу, открывай бутылку и лей примерно десятую часть содержимого. Потом держи ее открытой и каждый раз проливай десятую часть. Понятно?
— Да, — сказал он с уверенностью, которой на самом деле не испытывал. — Ты только веди эту штуку и постарайся ни с чем не столкнуться.
— Об этом не беспокойся. — Она в последний раз улыбнулась ему и повернулась к приборам.
Скиммер поднялся и повернулся, медленно направившись к спящему стаду. В десяти метрах от ближайшего животного Лорен снова повернула машину и зависла, изучая на экране сканера изображение стада.
Из стада послышались отдельные громовые фырканья и звуки блеяния. Флинкс держал плотно закрытую бутылку. Оглянувшись, он нашел обрывок ткани и плотно обвязал рот и нос.
— Мне следовало подумать об этом, — сказала Лорен. — Прости.
— А тебе не нужно?
Она покачала головой.
— Я вверху, и ветер относит запах от меня к стаду. Все в порядке. Готов? — Руки ее напряглись на рулевом колесе.
— Готов, — ответил он. — Ты готов, Пип?
Летающая змея ничего не сказала, даже не свистнула в ответ. Но Флинкс чувствовал, как ее кольца крепче сжали его левую руку и плечо.
— Открывай и лей, — приказала Лорен.
Она медленно двинула скиммер вперед, а Флинкс открыл пробку. Даже в импровизированной маске, с ветерком, уносящим запах, он действовал ошеломляюще. Глаза Флинкса слезились, ноздри жгло. Но он каким-то образом сумел сосредоточиться и отлить десятую часть жидкости.
Громовой воинственный рев прозвучал из нескольких огромных глоток. Скиммер скользнул мимо толстого ствола, и Флинкс увидел, как один из больших самцов встал. Он, казалось, возвышается над лесом, хотя, конечно, большие деревья выше его. Металлически красные глаза полностью открылись, крошечные зрачки казались дырами на алом фоне.
Дьяволопа покачала головой из стороны в стороны, вперед и назад и загрохотала. Сделала шаг вперед, потом другой. Сзади поднималось все стадо, первоначальные неуверенные звуки превратились в рев гнева и желания. Второй самец двинулся вперед вслед за первым; потом третий начал свой громоздкий бег. При такой скорости, подумал Флинкс, им понадобится несколько дней, чтобы добраться до лагеря.
Но прямо у него на глазах скорость бега начала расти. Таким массивным животным нужно время, чтобы разогнаться. Но, разогнавшись, они начинают пожирать расстояние. И вскоре Флинкс уже хотел, чтобы скиммер летел побыстрее.
Стадо набегало на качающуюся машину. Лорен приходилось уклоняться даже от небольших деревьев, а стадо в стремлении найти источник тревожащего запаха просто их не замечало. Лорен что-то крикнула ему, но он не расслышал.
Деревья проносились мимо: Лорен сумела увеличить скорость и ни на что не наткнуться. За ними раздавался гром: сотни копыт били в землю, превращая ее в порошок, трещали небольшие деревья, стонали крупные, когда их выворачивали с корнями.
Флинкс, видя позади только красные глаза и вытянутые рога, отлил еще десятую жидкости, и на хрупкий скиммер и его еще более хрупкий груз обрушился новый гром…
В маленькой операционной все было тщательно продезинфицировано. У матушки Мастиф не оставалось сил для сопротивления, когда ее осторожно, но крепко привязали к теплому столу. Проклятия ее сменились стонами, почти рефлекторными: она поняла, что ничто не отговорит этих сумасшедших от их намерений. Постепенно она перестала даже стонать и только смотрела, сжав губы, на своих мучителей.
Зажглись яркие огни, ослепив ее. Высокая смуглая женщина стояла справа от стола, глядя на пластиковый круг размером в ладонь. Матушка Мастиф узнала шприц для инъекций без уколов и отвела взгляд.
На Хейтнес, как и на остальных, был светлый хирургический халат и маска, из-под которой видны были только глаза. Ньясса-ли держала ножницы, которыми будет стричь волосы на голове объекта. Брора, которому предстояло совершать непосредственную имплантацию, смотрел на экран, расположенный за головой матушки Мастиф. Изредка он поглядывал на небольшой столик, на котором были разложены хирургические инструменты и несколько плоских прозрачных ящичков с изморозью на поверхности. Внутри ящичков находились микроэлектронные импланты, которые следует поместить в мозг объекта.
С потолка над операционным столом свисал металлический шар, похожий на медузу. С его нижней стороны спускались многочисленные трубки и щупальца. Они будут соединены шлангами и заменят любой орган, который может отказать во время операции. Сверхтонкие нити готовы были заменить капилляры; щупальца могли сверлить кость и делать в ней выемки; там же приспособления, которые могут, минуя легкие, подавать кислород непосредственно в кровь.