Страница:
— Это то, что тебе известно, — как бы про себя произнесла Вивиан. — А ведь кто-то мог записать на эту дискету твои планы приобрести определенные акции и привязать тебя к тому, что происходит.
— Это верно, — согласился Джей. Именно эта мысль пришла ему в голову, когда он летел из Вашингтона и дремал в своем кресле.
— И на этой дискете есть твои отпечатки.
— Да.
Она надолго затянулась сигаретой.
— Ух ты!
— Что значит это «ух ты»? — явно нервничая, спросил Джей.
— А то, что когда ты начал мне все это рассказывать, я думала, что у тебя, возможно, просто паранойя. Теперь я в этом не так уж уверена.
— Не могу и сказать тебе, как это меня радует.
Вивиан снова посмотрела в окно.
— Ну зачем кому-то тебя подставлять?
— Сомневаюсь, чтобы я мог сказать в точности, сколько раз за прошедшие сутки я задавал себе этот вопрос. — Он покачал головой. — Не знаю. Если, конечно... — И умолк.
— Если — что?
— Это всего лишь догадка.
— Ну давай, выкладывай.
— По-моему, в отделе арбитража «Маккарти и Ллойда» последние пять лет велись сделки на основе инсайдерской информации. Возможно, из меня делают жертвенную овцу, чтобы другие не пострадали.
— А что дает тебе основание думать, что существует система сделок, основанных на инсайдерской информации?
— Я получил кое от кого информацию на этот счет.
— От человека, достойного доверия?
— Да.
Минуты две-три они молчали.
— Как ведется расследование сделок, основанных на инсайдерской информации? — спросил наконец Джей. — Кто его проводит?
— Комиссия по обмену ценных бумаг и Бюро генерального прокурора Соединенных Штатов по Южному округу Нью-Йорка, — ответила Вивиан. — К расследованию подключаются и другие люди. На каждой бирже есть группа наблюдателей, которые выслеживают необычные сделки с акциями компаний или опционами, но правовой отдел Комиссии по обмену ценных бумаг и Бюро генерального прокурора являются главными игроками. Комиссия ведет гражданские дела, и в результате виновная сторона платит большие штрафы, а Бюро генерального прокурора занимается уголовными делами, когда хочет засадить людей. Так что дело бывает либо гражданское, либо уголовное.
— А кто решает, к какой категории следует отнести то или иное дело?
Вивиан услышала обеспокоенность в голосе Джея.
— Комиссия по обмену ценных бумаг и Бюро генерального прокурора работают в тесном контакте и обмениваются всей информацией. Громкие дела обычно классифицируются как уголовные. Например, когда люди систематически занимаются сделками на основе инсайдерской информации и выкачивают из инвесторов кучу денег. — Она помолчала. — Но никогда не знаешь, как все обернется.
— Ну, я ни в чем не виноват, — решительно заявил Джей, — так что это не имеет значения.
— Я уверена, что не виноват, — деликатно согласилась Вивиан. Она всегда знала, что он абсолютно честен. «Это человек с душой нараспашку», — любила она говорить про некоторых людей. — Но иногда это не имеет значения.
— Как это?
— Дела о сделках на основе инсайдерской информации рассматриваются в судах по обычным правилам. Человек виновен, пока не доказано, что он не виновен. Если власти надевают на тебя наручники, ты попал в мир беды. Это значит, что они установили наличие сделок и у них есть такие вещи, как перечень телефонных звонков и дискета, о которой ты говорил. Тогда очень трудно защититься, да и стоить это будет очень дорого. Самая хитрая штука в такой беде — попытаться договориться с правительством о сроках тюремного заключения или суммах выплаты, потому что, даже будучи невиновными, люди просто не в состоянии оплачивать длительную защиту. А коль скоро власти стали тебя преследовать по подобному обвинению, они обрушат на тебя все, чем располагают, и будут держать в суде столько времени, сколько захотят.
— Но я же купил акции для моей компании, а не для личного пользования, — заметил Джей. — Мне кажется, сам этот факт удерживает расследование в рамках гражданского права.
— Это не имеет значения, — сказала Вивиан. — Тебя подталкивала к этому существенная премия за хорошую работу.
Джей почувствовал, как на него нахлынула паника.
— Послушай, ты, наверно, многое навоображал, — попыталась успокоить его Вивиан, чувствуя его страх. — Наверно, нет никакой нужды тревожиться.
Но Джей-то знал, что есть.
— Что я могу предпринять, чтобы помочь тебе?
Вивиан докурила вторую сигарету и загасила ее в пепельнице.
— Выглядит все это худо, но в большинстве случаев федералы хотят прищучить начальников. По карьерным соображениям, как ты понимаешь. Они хотят преследовать главных псов. Не обижайся, Джей, но в большинстве случаев они скорее сбросили бы старшего исполнительного директора, занимавшегося сделками на основе инсайдерской информации свыше пяти лет, чем заместителя директора, купившего два пакета акций. Если у тебя есть информация, могущая служить обвинением против кого-то, кто стоит выше тебя, или ты можешь ее добыть, я советовала бы тебе это сделать, потому что подобные дела превращаются в процессы над Салемскими ведьмами. Люди начинают указывать пальцами на того, кем заинтересовались федералы, в расчете на этом выиграть. И если у тебя есть неоспоримое доказательство, ты сможешь торговаться с более сильной позиции.
Джей опустил взгляд на большой конверт.
— А у вас, у «Бейкер и Уотс», есть специалист по делам, связанным со сделками на основе инсайдерской информации?
— Да. Билл Трэверс. Он очень хороший специалист.
На секунду Джей вспомнил про бар в Южном Бостоне и фотографию «Донеголских волонтеров».
— Я буду тебе благодарен, если ты в понедельник с самого утра поговоришь с мистером Трэверсом.
Глава 25
Глава 26
— Это верно, — согласился Джей. Именно эта мысль пришла ему в голову, когда он летел из Вашингтона и дремал в своем кресле.
— И на этой дискете есть твои отпечатки.
— Да.
Она надолго затянулась сигаретой.
— Ух ты!
— Что значит это «ух ты»? — явно нервничая, спросил Джей.
— А то, что когда ты начал мне все это рассказывать, я думала, что у тебя, возможно, просто паранойя. Теперь я в этом не так уж уверена.
— Не могу и сказать тебе, как это меня радует.
Вивиан снова посмотрела в окно.
— Ну зачем кому-то тебя подставлять?
— Сомневаюсь, чтобы я мог сказать в точности, сколько раз за прошедшие сутки я задавал себе этот вопрос. — Он покачал головой. — Не знаю. Если, конечно... — И умолк.
— Если — что?
— Это всего лишь догадка.
— Ну давай, выкладывай.
— По-моему, в отделе арбитража «Маккарти и Ллойда» последние пять лет велись сделки на основе инсайдерской информации. Возможно, из меня делают жертвенную овцу, чтобы другие не пострадали.
— А что дает тебе основание думать, что существует система сделок, основанных на инсайдерской информации?
— Я получил кое от кого информацию на этот счет.
— От человека, достойного доверия?
— Да.
Минуты две-три они молчали.
— Как ведется расследование сделок, основанных на инсайдерской информации? — спросил наконец Джей. — Кто его проводит?
— Комиссия по обмену ценных бумаг и Бюро генерального прокурора Соединенных Штатов по Южному округу Нью-Йорка, — ответила Вивиан. — К расследованию подключаются и другие люди. На каждой бирже есть группа наблюдателей, которые выслеживают необычные сделки с акциями компаний или опционами, но правовой отдел Комиссии по обмену ценных бумаг и Бюро генерального прокурора являются главными игроками. Комиссия ведет гражданские дела, и в результате виновная сторона платит большие штрафы, а Бюро генерального прокурора занимается уголовными делами, когда хочет засадить людей. Так что дело бывает либо гражданское, либо уголовное.
— А кто решает, к какой категории следует отнести то или иное дело?
Вивиан услышала обеспокоенность в голосе Джея.
— Комиссия по обмену ценных бумаг и Бюро генерального прокурора работают в тесном контакте и обмениваются всей информацией. Громкие дела обычно классифицируются как уголовные. Например, когда люди систематически занимаются сделками на основе инсайдерской информации и выкачивают из инвесторов кучу денег. — Она помолчала. — Но никогда не знаешь, как все обернется.
— Ну, я ни в чем не виноват, — решительно заявил Джей, — так что это не имеет значения.
— Я уверена, что не виноват, — деликатно согласилась Вивиан. Она всегда знала, что он абсолютно честен. «Это человек с душой нараспашку», — любила она говорить про некоторых людей. — Но иногда это не имеет значения.
— Как это?
— Дела о сделках на основе инсайдерской информации рассматриваются в судах по обычным правилам. Человек виновен, пока не доказано, что он не виновен. Если власти надевают на тебя наручники, ты попал в мир беды. Это значит, что они установили наличие сделок и у них есть такие вещи, как перечень телефонных звонков и дискета, о которой ты говорил. Тогда очень трудно защититься, да и стоить это будет очень дорого. Самая хитрая штука в такой беде — попытаться договориться с правительством о сроках тюремного заключения или суммах выплаты, потому что, даже будучи невиновными, люди просто не в состоянии оплачивать длительную защиту. А коль скоро власти стали тебя преследовать по подобному обвинению, они обрушат на тебя все, чем располагают, и будут держать в суде столько времени, сколько захотят.
— Но я же купил акции для моей компании, а не для личного пользования, — заметил Джей. — Мне кажется, сам этот факт удерживает расследование в рамках гражданского права.
— Это не имеет значения, — сказала Вивиан. — Тебя подталкивала к этому существенная премия за хорошую работу.
Джей почувствовал, как на него нахлынула паника.
— Послушай, ты, наверно, многое навоображал, — попыталась успокоить его Вивиан, чувствуя его страх. — Наверно, нет никакой нужды тревожиться.
Но Джей-то знал, что есть.
— Что я могу предпринять, чтобы помочь тебе?
Вивиан докурила вторую сигарету и загасила ее в пепельнице.
— Выглядит все это худо, но в большинстве случаев федералы хотят прищучить начальников. По карьерным соображениям, как ты понимаешь. Они хотят преследовать главных псов. Не обижайся, Джей, но в большинстве случаев они скорее сбросили бы старшего исполнительного директора, занимавшегося сделками на основе инсайдерской информации свыше пяти лет, чем заместителя директора, купившего два пакета акций. Если у тебя есть информация, могущая служить обвинением против кого-то, кто стоит выше тебя, или ты можешь ее добыть, я советовала бы тебе это сделать, потому что подобные дела превращаются в процессы над Салемскими ведьмами. Люди начинают указывать пальцами на того, кем заинтересовались федералы, в расчете на этом выиграть. И если у тебя есть неоспоримое доказательство, ты сможешь торговаться с более сильной позиции.
Джей опустил взгляд на большой конверт.
— А у вас, у «Бейкер и Уотс», есть специалист по делам, связанным со сделками на основе инсайдерской информации?
— Да. Билл Трэверс. Он очень хороший специалист.
На секунду Джей вспомнил про бар в Южном Бостоне и фотографию «Донеголских волонтеров».
— Я буду тебе благодарен, если ты в понедельник с самого утра поговоришь с мистером Трэверсом.
Глава 25
Хотя из гавани дул бриз, воздух в городе был душный и неприятный. За статуей Свободы и нефтяными резервуарами северного Нью-Джерси в ночном небе вспыхивали молнии — с запада шли грозы. Джей, перебросив через плечо плащ, оперся о парапет пароходика, шедшего на Стейтен-Айленд, и смотрел вниз, на неспокойные черные воды.
— Что случилось, Джей? — Салли погладила его по затылку и слегка притулилась к нему. — Ты сегодня такой далекий.
Салли упросила его повторить вечер, который они провели вместе в прошлую субботу: поужинать в «Приречном кафе» и прогуляться по променаду. Но Джей отказался. Ему необходимо было держаться в тени, чтобы ребята в синей машине не могли его найти. С этой целью в пятницу вечером, после посещения Барбары, он перебрался в гостиницу без удобств в Бруклине, заплатив довольно внушительную сумму наличными, чтобы не пользоваться кредитной картой. Он решил пробыть там до утра понедельника, когда сможет встретиться с коллегой Вивиан Биллом Трэверсом в компании «Бейкер и Уотс». Там они разработают наилучшую стратегию его защиты.
Он встретился с Салли в Замке Клинтона, форте, построенном в колониальном стиле на южной оконечности Манхэттена, и они поговорили несколько минут. Но он нервничал, не желая оставаться слишком долго на одном месте, поэтому они прошли на пароходную станцию и отправились на Стейтен-Айленд. Он понимал, что, по всей вероятности, ему все это кажется, и тем не менее мог бы поклясться, что видел, как кто-то следовал за ним, когда он вышел в Бруклине со станции метро для встречи с Салли.
Очутившись с ней, он почувствовал себя в каком-то нереальном мире. Оба понимали, что нужно многое друг другу сказать, и ни один не говорил ничего существенного. Джей окинул взглядом палубу за спиной Салли, но не увидел ничего подозрительного. Он оглядел всех немногих пассажиров, которые сели на кораблик, но ни один из них, казалось, не интересовался им. Тем не менее, если потребуется, Джей готов был прыгнуть в воду.
— Скажи же что-нибудь, — приставала к нему Салли.
— Ничего не случилось, — коротко ответил он и передвинул руку на парапете, чтобы Салли не могла до нее дотянуться. Ему так хотелось расслабиться и стать самим собой, но он не уставал твердить себе, что женщина, стоявшая рядом, окружена какой-то тайной, что она вовсе не Салли Лэйн. — Я отлично себя чувствую.
— Я знаю, что это неправда. Ты сегодня сам не свой. — Она отодвинулась от него и повернулась спиной. — Не могу поверить, что ты не хочешь сказать мне, где ты провел последние несколько дней. Я знаю, что тебя не было в Нью-Гэмпшире. Я звонила в «Турбо-Тек», ты и там не появлялся. Я до смерти волновалась. Так что же это за секрет?
— Почему ты так стараешься узнать, где я был?
Салли вздохнула.
— Опять двадцать пять. Почему ты относишься ко мне с таким подозрением? — спросила она. — Что я сделала, чтобы ты ставил под вопрос мои побуждения?
«Начать с телефонного звонка из моей квартиры заведующему финансовым отделом „Белл кемикал“, — подумал Джей. — Затем можем перейти к отсутствующей компьютерной дискете. А в завершение ты могла бы сказать мне свое настоящее имя».
Салли повернулась к нему лицом и взяла его за руку. Она несколько минут гладила его пальцы, потом посмотрела на него.
— Ты действительно дорог мне, Джей, — тихо произнесла она. — Ты должен мне поверить.
Он смотрел ей в глаза и не откликался. Как она была хороша в сумеречном свете. Взгляд его медленно передвинулся на ее подбородок. Даже при таком свете видно было, что на нем кет шрама.
— Кто же ты? — спросил он.
Телефон зазвонил пронзительно, как сирена «скорой помощи». Оливер приоткрыл один глаз, застонал и потянулся к аппарату сквозь темноту.
— Алло.
— Оливер?
— Да. — Он включил лампу и протер глаза.
— Это О'Ши.
Голова у Оливера невыносимо болела.
— Который час?
— Три часа. Извините, если разбудил вашу жену.
Оливер состроил гримасу. Они с Барбарой уже многие месяцы не спали в одной комнате.
— Барбара спит крепко. — Последние два-три месяца он часто спрашивал себя, не поставил ли О'Ши прослушки в особняке, но во время своих параноидальных и обычно пьяных поисков так и не обнаружил ни проволочек, ни микрофонов. — Всегда этим отличалась.
— Хорошо.
О'Ши мрачно улыбнулся. Оливер понятия не имел о том, что стены дома напичканы тонюсенькими, как иголки, микрофонами и что О'Ши все известно о том, как спят супруги.
Оливер приподнялся на локте, чувствуя во рту вкус тоника и лайма.
— Почему вы звоните мне так поздно?
Несмотря на то что Оливер явно еще не протрезвел, О'Ши услышал в его голосе удрученность.
— Я хотел быть уверенным, что застану вас. Насколько мне известно, завтра вы уплывете на своей яхте, и я не смогу до вас добраться.
— Я никуда не намерен уезжать...
— В понедельник утром мы делаем рывок, — прервал его О'Ши. — Я хотел, чтобы вы узнали об этом как можно раньше.
— О'кей, — медленно произнес Оливер.
— Но мы совершим это не у «Маккарти и Ллойда».
— Вот как?
— Да, произошло изменение в планах.
— Почему?
— Это все, что я могу вам сообщить. — О'Ши помолчал. — Если Джей объявится, немедленно дайте мне знать.
— Дам, — покорно сказал Оливер.
— До свидания, Оливер.
Телефон щелкнул в ухо Оливеру. Кладя трубку, Оливер подумал об Эбби и о том, что предстоящая неделя будет для него последней у «Маккарти и Ллойда». Он бросил взгляд на револьвер, лежавший на ночном столике. У него хватило мужества только один раз вечером нажать на спусковой крючок.
Маккарти глубоко вдохнул утренний воздух Луизианы. Он любил Байю-Лафурш. Его семья уже многие годы имела тут собственность, и он ездил сюда, как только мог выбраться из Нью-Йорка. Было воскресное утро, но оно вполне могло быть и утром среди недели. Дни недели ничем не разнились тут.
Ему все нравилось здесь, в этом рукаве в дельте реки, начиная с неприглаженной красоты — и запах соленой воды, и хищники, похожие на доисторических животных, и звук воды, ударяющейся о борта его «Бостонского уэйлера», пришвартованного к пристани. Но больше всего он наслаждался чувством полной изоляции — на десять миль вокруг здесь не было других домов. Во всяком случае, ни одного, в котором жили бы люди. Дом Невилла Легола лежал в руинах в двух милях отсюда на соседнем рукаве реки — он постепенно подгнивал и разваливался от природных явлений, постоянно разрушавших дома на берегах пролива. Невилл однажды ночью пять лет назад покончил с собой, всадив себе пулю в мозг.
Маккарти покачал головой. Будучи человеком уравновешенным, он приветствовал полнейшую изоляцию. Она позволяла человеку принимать главные решения в жизни или прочищать мозги перед сражением. Но в больших дозах изоляция могла привести к ужасным последствиям, как это и случилось с Невиллом.
«Бедняга Невилл, — подумал Маккарти. — Простой мужик, зарабатывавший себе на хлеб, живя за счет реки». Они знали друг друга тридцать лет, время от времени навещали один другого. Маккарти внезапно прищурился. Странно, что самоубийство Невилла почти совпало с поездкой Баллока в эти края, чтобы отдать на съедение крокодилам труп Грэма Ллойда. Маккарти все время думал, были ли эти два события простым совпадением во времени, но Баллок поклялся, что не имеет никакого отношения к смерти жителя Луизианы.
Маккарти оглядел спокойную воду перед пристанью и наконец обнаружил то, что искал, — пару жутких глаз в нескольких дюймах от поверхности, смотревших на него с другой стороны рукава реки. Рассветало, а градусник, висевший в углу коттеджа, показывал, что температура уже перешла за восемьдесят градусов. Маккарти с радостью поплавал бы — в его доме не было водопровода и купание было бы как раз тем, что нужно. Однако он знал, что в реке полно аллигаторов, и ему вовсе не хотелось оказаться рядом с крупным хищником, жаждущим позавтракать человечиной.
— Доброе утро, мистер Маккарти.
Маккарти узнал голос и медленно повернулся, отнюдь не удивившись. Перед ним стоял улыбающийся Виктор Сэвой.
— Когда вы приехали, Виктор?
— Около часа назад. — Сэвой указал на реку. — Мой катер остался за поворотом. Я не хотел вас будить.
— А-а, вы очень любезны, — не без сарказма произнес Маккарти. — Вам нелегко было найти это место?
Сэвой отрицательно покачал головой:
— Нет, ваши указания были очень точны.
— Прекрасно.
— Когда премьер-министр прибывает в Нью-Йорк?
Маккарти сплюнул.
— Завтра в девять утра. — Это ему сообщили его вашингтонские контакты.
— И у вас есть план рассадки на церемонии в муниципалитете в среду?
— Да, — сказал он, провожая взглядом белую цаплю, величественно летевшую над головой.
Завтрашний день будет последним, который Маккарти проведет в Байю-Лафурш, — некоторое время ему не удастся сюда приезжать, и он уже сейчас огорчался по этому поводу. Во вторник днем он отправится в Новый Орлеан, затем полетит в Нью-Йорк для встречи с прессой, чтобы ответить на вопросы по поводу обвинения Джея Уэста в сделках на основе инсайдерской информации, а также чтобы присутствовать в качестве одного из хозяев на ужине в честь британского премьер-министра и на следующее утро быть в муниципалитете на церемонии в его честь. Церемонии, которая окончится хаотической стрельбой, в результате чего премьер-министр станет трупом, а через несколько часов возобновится страшное кровопролитие в Северной Ирландии, где «Донеголские волонтеры» — группа, отделившаяся от «временных» в Ирландской республиканской армии, — заявят о своей ответственности за убийство.
— Что случилось, Джей? — Салли погладила его по затылку и слегка притулилась к нему. — Ты сегодня такой далекий.
Салли упросила его повторить вечер, который они провели вместе в прошлую субботу: поужинать в «Приречном кафе» и прогуляться по променаду. Но Джей отказался. Ему необходимо было держаться в тени, чтобы ребята в синей машине не могли его найти. С этой целью в пятницу вечером, после посещения Барбары, он перебрался в гостиницу без удобств в Бруклине, заплатив довольно внушительную сумму наличными, чтобы не пользоваться кредитной картой. Он решил пробыть там до утра понедельника, когда сможет встретиться с коллегой Вивиан Биллом Трэверсом в компании «Бейкер и Уотс». Там они разработают наилучшую стратегию его защиты.
Он встретился с Салли в Замке Клинтона, форте, построенном в колониальном стиле на южной оконечности Манхэттена, и они поговорили несколько минут. Но он нервничал, не желая оставаться слишком долго на одном месте, поэтому они прошли на пароходную станцию и отправились на Стейтен-Айленд. Он понимал, что, по всей вероятности, ему все это кажется, и тем не менее мог бы поклясться, что видел, как кто-то следовал за ним, когда он вышел в Бруклине со станции метро для встречи с Салли.
Очутившись с ней, он почувствовал себя в каком-то нереальном мире. Оба понимали, что нужно многое друг другу сказать, и ни один не говорил ничего существенного. Джей окинул взглядом палубу за спиной Салли, но не увидел ничего подозрительного. Он оглядел всех немногих пассажиров, которые сели на кораблик, но ни один из них, казалось, не интересовался им. Тем не менее, если потребуется, Джей готов был прыгнуть в воду.
— Скажи же что-нибудь, — приставала к нему Салли.
— Ничего не случилось, — коротко ответил он и передвинул руку на парапете, чтобы Салли не могла до нее дотянуться. Ему так хотелось расслабиться и стать самим собой, но он не уставал твердить себе, что женщина, стоявшая рядом, окружена какой-то тайной, что она вовсе не Салли Лэйн. — Я отлично себя чувствую.
— Я знаю, что это неправда. Ты сегодня сам не свой. — Она отодвинулась от него и повернулась спиной. — Не могу поверить, что ты не хочешь сказать мне, где ты провел последние несколько дней. Я знаю, что тебя не было в Нью-Гэмпшире. Я звонила в «Турбо-Тек», ты и там не появлялся. Я до смерти волновалась. Так что же это за секрет?
— Почему ты так стараешься узнать, где я был?
Салли вздохнула.
— Опять двадцать пять. Почему ты относишься ко мне с таким подозрением? — спросила она. — Что я сделала, чтобы ты ставил под вопрос мои побуждения?
«Начать с телефонного звонка из моей квартиры заведующему финансовым отделом „Белл кемикал“, — подумал Джей. — Затем можем перейти к отсутствующей компьютерной дискете. А в завершение ты могла бы сказать мне свое настоящее имя».
Салли повернулась к нему лицом и взяла его за руку. Она несколько минут гладила его пальцы, потом посмотрела на него.
— Ты действительно дорог мне, Джей, — тихо произнесла она. — Ты должен мне поверить.
Он смотрел ей в глаза и не откликался. Как она была хороша в сумеречном свете. Взгляд его медленно передвинулся на ее подбородок. Даже при таком свете видно было, что на нем кет шрама.
— Кто же ты? — спросил он.
Телефон зазвонил пронзительно, как сирена «скорой помощи». Оливер приоткрыл один глаз, застонал и потянулся к аппарату сквозь темноту.
— Алло.
— Оливер?
— Да. — Он включил лампу и протер глаза.
— Это О'Ши.
Голова у Оливера невыносимо болела.
— Который час?
— Три часа. Извините, если разбудил вашу жену.
Оливер состроил гримасу. Они с Барбарой уже многие месяцы не спали в одной комнате.
— Барбара спит крепко. — Последние два-три месяца он часто спрашивал себя, не поставил ли О'Ши прослушки в особняке, но во время своих параноидальных и обычно пьяных поисков так и не обнаружил ни проволочек, ни микрофонов. — Всегда этим отличалась.
— Хорошо.
О'Ши мрачно улыбнулся. Оливер понятия не имел о том, что стены дома напичканы тонюсенькими, как иголки, микрофонами и что О'Ши все известно о том, как спят супруги.
Оливер приподнялся на локте, чувствуя во рту вкус тоника и лайма.
— Почему вы звоните мне так поздно?
Несмотря на то что Оливер явно еще не протрезвел, О'Ши услышал в его голосе удрученность.
— Я хотел быть уверенным, что застану вас. Насколько мне известно, завтра вы уплывете на своей яхте, и я не смогу до вас добраться.
— Я никуда не намерен уезжать...
— В понедельник утром мы делаем рывок, — прервал его О'Ши. — Я хотел, чтобы вы узнали об этом как можно раньше.
— О'кей, — медленно произнес Оливер.
— Но мы совершим это не у «Маккарти и Ллойда».
— Вот как?
— Да, произошло изменение в планах.
— Почему?
— Это все, что я могу вам сообщить. — О'Ши помолчал. — Если Джей объявится, немедленно дайте мне знать.
— Дам, — покорно сказал Оливер.
— До свидания, Оливер.
Телефон щелкнул в ухо Оливеру. Кладя трубку, Оливер подумал об Эбби и о том, что предстоящая неделя будет для него последней у «Маккарти и Ллойда». Он бросил взгляд на револьвер, лежавший на ночном столике. У него хватило мужества только один раз вечером нажать на спусковой крючок.
* * *
Стоя на пороге своего маленького дощатого коттеджа, Маккарти потянулся, высоко подняв руки над головой. И медленно пошел сквозь лес по короткой дорожке к пристани, держа кружку дымящегося кофе. На востоке солнце только начало освещать небо. Оно еще не вышло из-за горизонта, но уже окрасило низкие облака в красивые тона красного, оранжевого и желтого цветов.Маккарти глубоко вдохнул утренний воздух Луизианы. Он любил Байю-Лафурш. Его семья уже многие годы имела тут собственность, и он ездил сюда, как только мог выбраться из Нью-Йорка. Было воскресное утро, но оно вполне могло быть и утром среди недели. Дни недели ничем не разнились тут.
Ему все нравилось здесь, в этом рукаве в дельте реки, начиная с неприглаженной красоты — и запах соленой воды, и хищники, похожие на доисторических животных, и звук воды, ударяющейся о борта его «Бостонского уэйлера», пришвартованного к пристани. Но больше всего он наслаждался чувством полной изоляции — на десять миль вокруг здесь не было других домов. Во всяком случае, ни одного, в котором жили бы люди. Дом Невилла Легола лежал в руинах в двух милях отсюда на соседнем рукаве реки — он постепенно подгнивал и разваливался от природных явлений, постоянно разрушавших дома на берегах пролива. Невилл однажды ночью пять лет назад покончил с собой, всадив себе пулю в мозг.
Маккарти покачал головой. Будучи человеком уравновешенным, он приветствовал полнейшую изоляцию. Она позволяла человеку принимать главные решения в жизни или прочищать мозги перед сражением. Но в больших дозах изоляция могла привести к ужасным последствиям, как это и случилось с Невиллом.
«Бедняга Невилл, — подумал Маккарти. — Простой мужик, зарабатывавший себе на хлеб, живя за счет реки». Они знали друг друга тридцать лет, время от времени навещали один другого. Маккарти внезапно прищурился. Странно, что самоубийство Невилла почти совпало с поездкой Баллока в эти края, чтобы отдать на съедение крокодилам труп Грэма Ллойда. Маккарти все время думал, были ли эти два события простым совпадением во времени, но Баллок поклялся, что не имеет никакого отношения к смерти жителя Луизианы.
Маккарти оглядел спокойную воду перед пристанью и наконец обнаружил то, что искал, — пару жутких глаз в нескольких дюймах от поверхности, смотревших на него с другой стороны рукава реки. Рассветало, а градусник, висевший в углу коттеджа, показывал, что температура уже перешла за восемьдесят градусов. Маккарти с радостью поплавал бы — в его доме не было водопровода и купание было бы как раз тем, что нужно. Однако он знал, что в реке полно аллигаторов, и ему вовсе не хотелось оказаться рядом с крупным хищником, жаждущим позавтракать человечиной.
— Доброе утро, мистер Маккарти.
Маккарти узнал голос и медленно повернулся, отнюдь не удивившись. Перед ним стоял улыбающийся Виктор Сэвой.
— Когда вы приехали, Виктор?
— Около часа назад. — Сэвой указал на реку. — Мой катер остался за поворотом. Я не хотел вас будить.
— А-а, вы очень любезны, — не без сарказма произнес Маккарти. — Вам нелегко было найти это место?
Сэвой отрицательно покачал головой:
— Нет, ваши указания были очень точны.
— Прекрасно.
— Когда премьер-министр прибывает в Нью-Йорк?
Маккарти сплюнул.
— Завтра в девять утра. — Это ему сообщили его вашингтонские контакты.
— И у вас есть план рассадки на церемонии в муниципалитете в среду?
— Да, — сказал он, провожая взглядом белую цаплю, величественно летевшую над головой.
Завтрашний день будет последним, который Маккарти проведет в Байю-Лафурш, — некоторое время ему не удастся сюда приезжать, и он уже сейчас огорчался по этому поводу. Во вторник днем он отправится в Новый Орлеан, затем полетит в Нью-Йорк для встречи с прессой, чтобы ответить на вопросы по поводу обвинения Джея Уэста в сделках на основе инсайдерской информации, а также чтобы присутствовать в качестве одного из хозяев на ужине в честь британского премьер-министра и на следующее утро быть в муниципалитете на церемонии в его честь. Церемонии, которая окончится хаотической стрельбой, в результате чего премьер-министр станет трупом, а через несколько часов возобновится страшное кровопролитие в Северной Ирландии, где «Донеголские волонтеры» — группа, отделившаяся от «временных» в Ирландской республиканской армии, — заявят о своей ответственности за убийство.
Глава 26
Что-то было не так, но он не мог сказать, что именно. Ничего подозрительного он не заметил, пока был с Салли в субботу вечером или весь день в воскресенье, но сейчас, проходя по холлу паршивой гостиницы в Бруклине, почему-то почувствовал беду. Возможно, это чувство возникло, потому что Вивиан разговаривала с ним по телефону мрачным тоном, требуя, чтобы он явился в контору «Бейкер и Уотс» ровно в одиннадцать. Обычно она не разговаривала с ним так категорично.
Выйдя на дневной свет, Джей посмотрел вверх. Перемена ветра, происшедшая накануне, не принесла прохлады. Наоборот: казалось, стало еще жарче и влажнее. Да и тучи на горизонте выглядели грозно даже в столь ранний час.
— Джей Уэст!
Джей быстро обернулся на голос. Футах в двадцати от него стоял рыжий мужчина в темно-сером костюме. Мужчина держал в руке черную кожаную книжечку, к которой был прикреплен большой золотой значок. За спиной этого человека стояли несколько мужчин в костюмах, а также трое нью-йоркских полицейских, один из которых держал наручники.
— Мистер Уэст, меня зовут Кевин О'Ши, — громко произнес мужчина, закрывая книжечку и делая шаг к Джею. — Я работаю в Бюро генерального прокурора США и прибыл арестовать вас по двум обвинениям в сделках на основе инсайдерской информации. Названия «Белл кемикал» и «Саймонс» должны вам кое-что объяснить.
У Джея отвалилась челюсть, когда он услышал обвинение.
— Мистер Уэст, вы имеете право...
Адреналин побежал по жилам Джея, и голос О'Ши превратился в его ушах в неразборчивое бормотание. Офицер с наручниками шагнул мимо О'Ши, и тут рефлексы Джея сработали. Он прижал к себе портфель — внутри находились бумаги и фотография, которую он забрал в «Местечке Мэгги» в Южном Бостоне, — и помчался в противоположном направлении.
— Стойте! Вы арестованы!
Джей не обратил на это внимания. Он мчался по тротуару, едва не опрокинув пожилую женщину с тележкой, полной покупок.
Полицейский кинулся за ним.
Джей выскочил на проезжую часть, увернулся от двух машин, которые заскользили вбок, чтобы не наехать на него, и нырнул в метро, перескакивая через три ступеньки. Он слышал, как полицейский приказывал ему остановиться. Джей выскочил на платформу, как раз когда двойные двери поезда, стоявшего на станции, закрывались. Он перепрыгнул через турникет и, просунув пальцы между дверьми, изо всех сил пытался их раздвинуть, смутно видя ужас на лицах пассажиров по другую сторону стекла. Но его усилия оказались тщетны. Поезд пошел. Джей слышал, как полицейские с грохотом бегут вниз по лестнице.
Он помчался назад, к концу поезда, отодвинул защитную решетку между двумя вагонами и вскочил на узкую платформу над сцеплением. Он научился этому трюку в те дни, когда опаздывал на работу, а вагоны были переполнены и невозможно было в них войти. Управление городского транспорта предупреждало пассажиров об опасности пользоваться подобным методом — одно неверное движение, и вы оказывались между вагонами трупом. Зато это было результативно.
Поезд быстро набрал скорость, и Джей с удовлетворением заметил, как один из полицейских в ярости ударил по боку движущегося вагона, не в силах последовать за уходившим со станции поездом.
Джей не видел, как один из полицейских достал свой переговорник и вызвал помощь на следующую станцию. Не подумал он и о том, что полицейские могли позвонить на следующую станцию и задержать поезд там.
Но даже если такое и случилось бы, полицейские на следующей станции оказались бы с пустыми руками. Проехав несколько сот ярдов по туннелю, Джей дернул за стоп-кран — маленькую веревочку, висевшую в конце каждого вагона, — и как только поезд с визгом остановился, соскочил с него и пошел назад. Полицейские, гнавшиеся за ним на первой станции, уже ушли оттуда.
Он поставил на землю портфель, уперся руками в колени и несколько минут постоял, согнувшись, вбирая легкими столь необходимый им свежий воздух. Он бежал уже три часа, поддерживаемый адреналином и ведомый рефлексом. Только теперь Джей начал осознавать, что он натворил. Виноват он в сделках на основе инсайдерской информации или нет, но он воспротивился аресту, укрылся в метро и растворился в толпе на улицах Нью-Йорка. Он сделал глубокий выдох, взял портфель, снова оглядел особняк и выскочил из-за деревьев.
Перебежав через лужайку, он в несколько секунд достиг боковой стороны большого дома и остановился недалеко от двери в кухню, в которую он входил в тот день, когда они плавали на яхте. Держась каменной стены дома, он обошел его сзади. Недалеко от края леса в розовом саду работал мужчина в синей робе, но Джей сумел незаметно для него попасть на ведущую в подвал лестницу. Дверь в конце лестницы была незаперта, и он быстро проник в большую мастерскую, где полно было всякого инструмента и обрезков дерева. Джей прошел через нее, несколько раз свернув не туда, но наконец все-таки вышел к лестнице. Он быстро поднялся по ней и остановился у двери, прислушиваясь. Ничего не услышав, он открыл дверь и проник в главный холл особняка. Затем сразу нырнул в парадную столовую. В двадцати пяти футах от него горничная пылесосила ковер, лежавший во всю длину большого коридора.
Несколько минут Джей стоял в столовой, прислушиваясь к гудению пылесоса. Затем звук прекратился, и он услышал шаги, направлявшиеся по коридору к столовой. Он прижался к стене и широко раскрытыми от страха глазами проследил за горничной, а та прошла мимо, направляясь в кухню. Как только она исчезла за дверью, он вышел из столовой и стал пробираться по коридору. Коридор несколько раз сворачивал влево и вправо, и Джей по ходу проверял каждую комнату. В конце коридора был открытый вход в кабинет Оливера, за которым была небольшая веранда, выходившая на лужайку.
Вивиан сравнила преследование за сделки на основе инсайдерской информации с судами над Салемскими ведьмами в семнадцатом веке и посоветовала ему собрать как можно больше доказательств, подтверждающих участие ответственных лиц в преступной группе. Это будет его козырем в переговорах с федералами и позволит обвинить других, чья шея дороже для обвинителей. Джей был уверен, что, появись такая возможность, он сможет найти в личных бумагах Оливера нечто такое, что полностью его оправдает. И такая возможность представилась. Переменной величиной было время.
Он подошел к высокому черному шкафчику для картотеки, стоявшему рядом с бюро Оливера, и вытащил верхний ящик. Оливер хранил компьютерные записи о своих информаторах и предоставляемых ими сделках, поэтому имелись все основания полагать, что у него где-то хранятся документы с подтверждающими данными. Джей проглядел файлы в верхнем ящике, но не обнаружил ничего, кроме старых квитанций об уплате налогов. Должен же он найти что-то для подкрепления того, что Барбара дала ему в пятницу вечером возле его квартиры. Ее показания, безусловно, помогут ему, но ему нужно что-то большее, чем возможность ее выступления, так как нет никаких оснований быть уверенным, что она появится на суде. Она ведь призналась, что отдает конверт Джею, так как не в состоянии способствовать тому, чтобы засадить Оливера в тюрьму, да и никто не может заставить жену дать показания против мужа. Словом, список людей, поставлявших информацию, и перечень сделок ничего не даст Джею без показаний Барбары. Собственно, это может даже укрепить обвинение, состряпанное прокурором против него. Прокурор станет утверждать, что Джей не мог знать о доверенных лицах и сделках, не будучи тесно связан с группой. А если Барбара станет отрицать, что дала ему списки, можно считать, что он уже сидит в тюрьме.
Джей услышал голоса в коридоре. И поспешно обежал глазами кабинет. Голоса — один из них, бесспорно, принадлежал Оливеру — зазвучали громче, и теперь Джей уже услышал шаги. Он задвинул ящик в шкафчик, нагнулся и сунул свой портфель под стол Оливера, затем выпрямился и стал отчаянно искать, где бы спрятаться.
Выйдя на дневной свет, Джей посмотрел вверх. Перемена ветра, происшедшая накануне, не принесла прохлады. Наоборот: казалось, стало еще жарче и влажнее. Да и тучи на горизонте выглядели грозно даже в столь ранний час.
— Джей Уэст!
Джей быстро обернулся на голос. Футах в двадцати от него стоял рыжий мужчина в темно-сером костюме. Мужчина держал в руке черную кожаную книжечку, к которой был прикреплен большой золотой значок. За спиной этого человека стояли несколько мужчин в костюмах, а также трое нью-йоркских полицейских, один из которых держал наручники.
— Мистер Уэст, меня зовут Кевин О'Ши, — громко произнес мужчина, закрывая книжечку и делая шаг к Джею. — Я работаю в Бюро генерального прокурора США и прибыл арестовать вас по двум обвинениям в сделках на основе инсайдерской информации. Названия «Белл кемикал» и «Саймонс» должны вам кое-что объяснить.
У Джея отвалилась челюсть, когда он услышал обвинение.
— Мистер Уэст, вы имеете право...
Адреналин побежал по жилам Джея, и голос О'Ши превратился в его ушах в неразборчивое бормотание. Офицер с наручниками шагнул мимо О'Ши, и тут рефлексы Джея сработали. Он прижал к себе портфель — внутри находились бумаги и фотография, которую он забрал в «Местечке Мэгги» в Южном Бостоне, — и помчался в противоположном направлении.
— Стойте! Вы арестованы!
Джей не обратил на это внимания. Он мчался по тротуару, едва не опрокинув пожилую женщину с тележкой, полной покупок.
Полицейский кинулся за ним.
Джей выскочил на проезжую часть, увернулся от двух машин, которые заскользили вбок, чтобы не наехать на него, и нырнул в метро, перескакивая через три ступеньки. Он слышал, как полицейский приказывал ему остановиться. Джей выскочил на платформу, как раз когда двойные двери поезда, стоявшего на станции, закрывались. Он перепрыгнул через турникет и, просунув пальцы между дверьми, изо всех сил пытался их раздвинуть, смутно видя ужас на лицах пассажиров по другую сторону стекла. Но его усилия оказались тщетны. Поезд пошел. Джей слышал, как полицейские с грохотом бегут вниз по лестнице.
Он помчался назад, к концу поезда, отодвинул защитную решетку между двумя вагонами и вскочил на узкую платформу над сцеплением. Он научился этому трюку в те дни, когда опаздывал на работу, а вагоны были переполнены и невозможно было в них войти. Управление городского транспорта предупреждало пассажиров об опасности пользоваться подобным методом — одно неверное движение, и вы оказывались между вагонами трупом. Зато это было результативно.
Поезд быстро набрал скорость, и Джей с удовлетворением заметил, как один из полицейских в ярости ударил по боку движущегося вагона, не в силах последовать за уходившим со станции поездом.
Джей не видел, как один из полицейских достал свой переговорник и вызвал помощь на следующую станцию. Не подумал он и о том, что полицейские могли позвонить на следующую станцию и задержать поезд там.
Но даже если такое и случилось бы, полицейские на следующей станции оказались бы с пустыми руками. Проехав несколько сот ярдов по туннелю, Джей дернул за стоп-кран — маленькую веревочку, висевшую в конце каждого вагона, — и как только поезд с визгом остановился, соскочил с него и пошел назад. Полицейские, гнавшиеся за ним на первой станции, уже ушли оттуда.
* * *
В девять часов три минуты самолет британского премьер-министра приземлился на аэродроме Джона Кеннеди. Как только самолет остановился и к нему подкатили трап, премьер-министра приветствовал госсекретарь США в окружении множества представителей международной прессы. Премьер-министр прочитал заранее подготовленное заявление, в котором говорилось о том, как высоко он ценит вклад Америки в поддержание мира в Северной Ирландии, затем ответил на два-три вопроса и сфотографировался с госсекретарем. После этого руководителей двух государств провели к ожидавшему их лимузину, и они помчались сначала по Окружной Парковой дороге, а затем в Манхэттен с эскортом из двенадцати черных машин, набитых сотрудниками британской разведки и Секретной службы, а кроме того, пятидесяти нью-йоркских полицейских на мотоциклах. Этот поезд произвел сумятицу на улицах города, нарушив утреннее движение, тем не менее премьер-министр без происшествий достиг консульства Великобритании.* * *
Джей бежал по лесу, уклоняясь от сосновых веток. Он оставил свой побитый «форд-таурус» на дороге, так как не хотел никого предупреждать о своем появлении. Впереди он увидел просвет между деревьями и, достигнув края леса, остановился. Имение лежало перед ним в пятидесяти ярдах, за идеально подстриженными лужайками и садами.Он поставил на землю портфель, уперся руками в колени и несколько минут постоял, согнувшись, вбирая легкими столь необходимый им свежий воздух. Он бежал уже три часа, поддерживаемый адреналином и ведомый рефлексом. Только теперь Джей начал осознавать, что он натворил. Виноват он в сделках на основе инсайдерской информации или нет, но он воспротивился аресту, укрылся в метро и растворился в толпе на улицах Нью-Йорка. Он сделал глубокий выдох, взял портфель, снова оглядел особняк и выскочил из-за деревьев.
Перебежав через лужайку, он в несколько секунд достиг боковой стороны большого дома и остановился недалеко от двери в кухню, в которую он входил в тот день, когда они плавали на яхте. Держась каменной стены дома, он обошел его сзади. Недалеко от края леса в розовом саду работал мужчина в синей робе, но Джей сумел незаметно для него попасть на ведущую в подвал лестницу. Дверь в конце лестницы была незаперта, и он быстро проник в большую мастерскую, где полно было всякого инструмента и обрезков дерева. Джей прошел через нее, несколько раз свернув не туда, но наконец все-таки вышел к лестнице. Он быстро поднялся по ней и остановился у двери, прислушиваясь. Ничего не услышав, он открыл дверь и проник в главный холл особняка. Затем сразу нырнул в парадную столовую. В двадцати пяти футах от него горничная пылесосила ковер, лежавший во всю длину большого коридора.
Несколько минут Джей стоял в столовой, прислушиваясь к гудению пылесоса. Затем звук прекратился, и он услышал шаги, направлявшиеся по коридору к столовой. Он прижался к стене и широко раскрытыми от страха глазами проследил за горничной, а та прошла мимо, направляясь в кухню. Как только она исчезла за дверью, он вышел из столовой и стал пробираться по коридору. Коридор несколько раз сворачивал влево и вправо, и Джей по ходу проверял каждую комнату. В конце коридора был открытый вход в кабинет Оливера, за которым была небольшая веранда, выходившая на лужайку.
Вивиан сравнила преследование за сделки на основе инсайдерской информации с судами над Салемскими ведьмами в семнадцатом веке и посоветовала ему собрать как можно больше доказательств, подтверждающих участие ответственных лиц в преступной группе. Это будет его козырем в переговорах с федералами и позволит обвинить других, чья шея дороже для обвинителей. Джей был уверен, что, появись такая возможность, он сможет найти в личных бумагах Оливера нечто такое, что полностью его оправдает. И такая возможность представилась. Переменной величиной было время.
Он подошел к высокому черному шкафчику для картотеки, стоявшему рядом с бюро Оливера, и вытащил верхний ящик. Оливер хранил компьютерные записи о своих информаторах и предоставляемых ими сделках, поэтому имелись все основания полагать, что у него где-то хранятся документы с подтверждающими данными. Джей проглядел файлы в верхнем ящике, но не обнаружил ничего, кроме старых квитанций об уплате налогов. Должен же он найти что-то для подкрепления того, что Барбара дала ему в пятницу вечером возле его квартиры. Ее показания, безусловно, помогут ему, но ему нужно что-то большее, чем возможность ее выступления, так как нет никаких оснований быть уверенным, что она появится на суде. Она ведь призналась, что отдает конверт Джею, так как не в состоянии способствовать тому, чтобы засадить Оливера в тюрьму, да и никто не может заставить жену дать показания против мужа. Словом, список людей, поставлявших информацию, и перечень сделок ничего не даст Джею без показаний Барбары. Собственно, это может даже укрепить обвинение, состряпанное прокурором против него. Прокурор станет утверждать, что Джей не мог знать о доверенных лицах и сделках, не будучи тесно связан с группой. А если Барбара станет отрицать, что дала ему списки, можно считать, что он уже сидит в тюрьме.
Джей услышал голоса в коридоре. И поспешно обежал глазами кабинет. Голоса — один из них, бесспорно, принадлежал Оливеру — зазвучали громче, и теперь Джей уже услышал шаги. Он задвинул ящик в шкафчик, нагнулся и сунул свой портфель под стол Оливера, затем выпрямился и стал отчаянно искать, где бы спрятаться.