Фридман Давид. Мендель Маранц

   Что другое, как не любовь, могло превратить в демона этого флегматичного, пожилого мужчину, почти старика?
   К такой мысли она пришла не совсем охотно, но поведение Менделя не давало повода думать иначе. Да, это было именно то! Зельда вздрогнула. Итак, значит, любовь, должна наконец, разъединить их — любовь, которой они в своей совместной жизни никогда не знали..
   Как часто в дни их бедности, Мендель украдкой посматривал на нее, когда она стояла перед ним с растрепанными волосами, в рваных башмаках, заплатанной юбке, бормоча про себя: „Что такое любовь? Болезнь. Что такое брак? Лекарство". При этом он погружал свой нос в тарелку, словно прячась от ужасного шума, производимого детьми, игравшими рядом. „Подожди, я еще разбогатею. Что такое богатство? Водопроводчик. Он заделывает малейшую течь! Когда я буду богатым, я приобрету себе все, что ни пожелаю, и буду вести знакомство, с кем пожелаю, и… и… гм! Зельда, как ты сегодня себя чувствуешь?" — обычно кончал он, весело обращаясь к ней, когда она подносила ему стакан горячего чая, а затем начинал играть с детьми. Но Зельда прекрасно понимала его. Она знала, что его улыбка относится не к ней — бедной, оборванной, изможденной женщине, а к какой-нибудь важной, нарядной красавице, которую он видит в своем воображении. Тогда это были только мечты; теперь же, после многих лет, когда Мендель достиг богатства, его ранние мечты легко могли быть осуществлены и, может быть уже осуществлялись — кто знает? — в эту самую минуту!
   Зельда вышла из комнаты в огромную переднюю, пробежала мимо цветников перед гостиницей и бросилась в лес по узкой тропинке, вдоль небольшого ручейка, извивавшегося между серебристых берез. Она быстро шла все вперед и вперед, побуждаемая безумным желанием отыскать где-нибудь Менделя с его возлюбленной.
   Вдруг она остановилась — „Ты — старая дура! — пробормотала она про себя. — Куда ты бежишь? Чего тебе надо? Нечего сказать — хорошее занятие для матери шестерых детей и бабушки!". Она повернула обратно. Если Мендель вдруг спросит ее, где она была, что ей тогда придется сказать? В лесу! Зельда, одна, в лесу, прилегающем к гостинице Вандевор! Мендель будет иметь полное право заподозрить ее… Ах!… Она сразу остановилась и невольно спряталась за дерево. По другой тропинке, навстречу ей, шла какая-то парочка.
   Зельда вдруг побледнела; ее губы стали пепельного цвета. Пара уселась на огромном пне. Мужчина обнял женщину за талию, она положила ему голову на плечо!
   — Как же случилось, что вы женились на ней? — спросила женщина.
   — Что такое любовь? Картошка. У нее есть глаза, но она слепая!
   Женщина захохотала, бросилась Менделю на шею — ибо это был Мендель, хотя Зельда и отказывалась верить своим глазам — и звучно его поцеловала. Этот поцелуй, как удар грома поразил Зельду. Она не могла двинуться с места.
   — Что такое любовь? Табак. Он действует на сердце! — прошептал Мендель..
   Зельда вскрикнула и опрометью бросилась бежать. Эта яркая, слишком реальная картина, казалась ей каким-то страшным, кошмарным сновидением. Нет, это просто ее безумное воображение, больная фантазия — она никогда не поверит этому! Но в то же время, картина так живо стояла у нее перед глазами, слова Менделя с такой болью звучали у нее в ушах, что когда она добежала до своей комнаты, сердце ее готово было разорваться от невыносимой боли и стыда.
   — Мама! — вскочила Сарра, усаживая ее в кресло. — Что с тобой? Мильтон! Воды!
   Но Зельда сердито оттолкнула ее.
   — Воды — говоришь? Лучше дай мне яду!
   — Мама! Зачем ты хочешь пить яд?
   — Я? Я не хочу пить яд. Я хочу его дать кому-то… Дать его твоему отцу!
   — Но зачем ему пить яд?
   — Он не хочет пить яд, но кто станет спрашивать его об этом? — воскликнула она, ломая руки. — Такого человека нужно отравить! Ты только вообрази себе… Мендель Маранц, примерный муж! А теперь он сидит там, под деревом… И с кем, ты думаешь?…
   — Как я могу знать?
   — Я тоже не знаю! — жалобно простонала Зельда. — Ой! Я вся сгораю от стыда. Разве ты не понимаешь? Он сидит там с женщиной! Сперва я думала, что это мое воображение, но теперь я поняла все! Недаром, вернувшись из города, он снял себе отдельную комнату!
   Мильтон и Сарра удивленно смотрели на нее, заставши на месте.
   Какая ужасная драма разыгралась у них перед глазами! Другая женщина! Отдельная комната!
   Вдруг Мильтон, очнувшись, бросился вниз по лестнице в контору гостиницы.
   — Есть у вас ключ от другой комнаты мистера Маранца? — резко спросил он.
   швейцар внимательно посмотрел на доску с фамилиями жильцов.
   — У мистера Маранца нет другой комнаты, — сказал он.
   Мильтон, успокоенный вышел из конторы.
   — Все это чепуха. Мы сами напрашиваемся на скандал.
   Но Зельда посмотрела на него с сожалением.
   — Ты спрашивал швейцара? Спроси лучше горничную.
   Не дальше как вчера, Мендель пошел наверх, чтобы сменить костюм, предполагая, что Зельда сидит на веранде, а она в это время была в своей комнате и следила за ним, стоя за спиной у горничной; она увидела своими собственными глазами, как Мендель, отец шестерых детей, проскользнул в другую комнату.
   Сарра и Мильтон тихонько пошли по коридору к той секретной комнате, где они должны были накрыть Менделя. Зельда получила ключ от горничной, и план их состоял в следующем. Войдя в комнату, они должны были спрятаться там и ждать, пока не явится гнусная пара, и тогда… О! Зельда наверное даже не переживет этой минуты…
   Но что это? Они пришли слишком поздно! Дверь была заперта изнутри, и в замочной скважине торчал ключ. Только Мильтон с его способностями хирурга мог спасти положение. С необыкновенной ловкостью, при помощи перочинного ножа, он вытянул ключ, вложил другой, повернул два раза и широко распахнул дверь.
   Пойман! Он был здесь! Что может быть еще хуже того, что они увидели здесь? Мендель — великий, мудрый Мендель Маранц, автор глубоких мыслей и необыкновенных изречений лежал на диване, полураздетый и босой! Его платье было разбросано по всей комнате, воздух был пропитан запахом крепкого турецкого табака.
   „Ну, — думала Зельда, — как можно после этого верить в человеческую природу? Если такой человек, как он, настоящий святой, цадик, может проделывать такие вещи!".
   С выражением мучительной боли на лице она стояла против Менделя и смотрела на него, как на прокаженного. Ее дети стояли рядом, униженные и оскорбленные такой безобразной действительностью.
   На столе шумел самовар, распространяя приятный запах чая, и стояли разные закуски, а у стены, в открытом настежь гардеробе, висели бархатные и шелковые халаты, какие носят только принцы в часы послеобеденного отдыха. Мендель превратил свою комнату в какой-то уголок в восточном вкусе, где он проводил время вместе с НЕЙ. Но где же она? У нее, конечно, было достаточно времени, чтобы спрятаться, пока они возились с дверью.
   Мендель встал с дивана, безнадежно махнув рукой.
   — Я так и знал, что меня, в конце концов, накроют, — сказал он с досадой в голосе. — Что такое жена? Ливень. Он всегда может расстроить пикник!
   Зельда в ужасе отшатнулась.
   — Он еще смеет упрекать меня за то, что я его поймала! Только у тебя хватает столько наглости… Шарлатан! Как можешь ты смотреть мне в глаза!
   — Я не могу смотреть тебе в глаза, если ты стоишь ко мне задом! — раздался голос у нее за спиной.
   Зельда быстро обернулась. В дверях стоял Мендель, одетый в серый костюм, точь в точь такой, какой она только что видела на нем в лесу.
   — Мендель! — воскликнула она.
   — Отец! — закричала Сарра, хватаясь за Мильтона, который ухватился за кресло, и все трое, с ужасом смотрели то на Менделя в сером костюме, стоящего на пороге, то на Менделя в халате, сидевшего на диване.
   Оба Менделя расхохотались, как один.
   — Что такое жена? Воздушный шар. Она поднимается в воздух. — сказал первый.
   — Что такое муж? Балласт. Он остается на земле! — сказал второй.
   Затем тот, что был в халате подошел к Зельде, но она в ужасе попятилась назад.
   — Не бойся, Зельда, я настоящий. Если ты мне не веришь, взгляни на бородавку у меня на мизинце. А этот джентльмен, — продолжал он, указывая на другого Менделя, — мистер Джеймс Фенимор Куперберг, знаменитый актер театра „Палас", что на Второй Авеню. Это мой старинный приятель. Он пришел ко мне получить жалованье. Как раз кончилась неделя. Что такое служба? Воротник. Каждый любит, чтобы он был мягкий.
   — Ну, про мою службу нельзя сказать, чтобы она была „мягкая", — сказал Куперберг, улыбаясь.
   — Вы это наверное, про ежедневное катанье верхом? Знаешь, Зельда, я согласен заплатить сто долларов в минуту, лишь бы я мог лежать вот здесь на диване, и смотреть в окно, как этот бедный малый пляшет в седле! В наше время, если тебе нужно отдохнуть там, где отдыхает „общество", то тебе раньше нужно нанять актера, который бы разыгрывал твою роль. Тут так много нужно делать для отдыха, что не сможет выдержать никакое здоровье! Нужно работать, по крайней мере в две смены. Поэтому, когда я ездил в Нью-Йорк, я пригласил мистера Куперберга для дневной работы, а для себя оставил ночную. Потому, Зельда, что мое здоровье — это текущий счет в банке. Я не могу тратить больше того, что у меня есть.
   И потому мистер Куперберг играет за меня в гольф, в теннис и катается верхом, а я только ем и сплю. В то время, как он обливается потом, я, лежа на диване покуриваю свою трубку. А ночью, когда он спит, как убитый, я иду в комнату Сарры и играю с Ссломоном. И мне нравится возиться с мальчишкой, потому, что я так хорошо отдыхаю за день, что для меня это только развлечение. В пять утра я одеваюсь и возвращаюсь сюда, делаю массаж Купербергу, и тогда он встает и едет кататься верхом. После катанья он отправляется завтракать в соседнюю гостиницу, а я схожу вниз и завтракаю вместе с тобой, Саррой и Мильтоном. Что такое жизнь? Игра в карты. С двумя колодами дела идут совсем хорошо!
   После завтрака мы всегда встречаемся здесь. Он надевает мой костюм для гольфа, а я — халат. Он отправляется играть в гольф, а я принимаю ванну. Когда он, бедняга, возвращается домой усталый и измученный, я, свежий и здоровый спускаюсь вниз к ленчу. После ленча я прихожу сюда и ложусь спать, а Куперберг, уже в другом костюме, бежит на площадку для тенниса, где ему приходится потеть, как каменщику.
   Вот так и идут дела. Я плачу Купербергу сдельно. Вот почему он так много катается, играет и гуляет.
   Он так много делает за меня упражнений, что я теперь должен быть здоров на всю жизнь! Конечно, иногда он возвращается таким разбитым, что мне вечером приходится пойти и немного потанцевать за него, но для меня это одно удовольствие. Каждый день, я спокойно сижу здесь, попиваю чай, курю трубку и иногда пищу для него несколько изречений на бумаге, как настоящий писатель, чтобы он имел их при себе на тот случай, если ему придется встретиться с кем-нибудь, кто знает меня немного ближе. Что такое известный план? Автомобиль. Все колеса должны быть на месте. И я дал ему строгий приказ, чтобы он не попадался на глаза ни тебе, ни Сарре, потому что тогда пришел бы конец моему отдыху!… Ну что ж, во всяком случае, я никогда еще так не отдыхал, как в эту неделю. Во всей гостинице только два человека и отдыхали как следует — Соломон и я. Мы ели и спали сколько хотели, а по ночам развлекались!
   — А что ты можешь мне сказать про ту женщину? -спросила Зельда, все еще недоверчиво глядя на него. Она подозревала, что все это придумано для отговорки, и что без участия женщины тут не обошлось.
   — Ну разве ты не понимаешь? Я нанял мистера Куперберга выполнять все работы, которые требуются на курорте. А ты не должна забывать, что флирт здесь главный спорт! Все это точно обозначено у меня в договоре.
   Мистер Куперберг казался смущенным и счел своим долгом объясниться.
   — Сказать вам правду, — начал он, — я так уставал от своих обязанностей, что мне было не до флирта.
   Зельда сердито сверкнула на него глазами.
   — Но я видела своими собственными глазами, мистер…
   — Мне, как видно, придется сказать все до конца, -продолжал Куперберг, слегка краснея. — Женщина, которую вы видели — моя жена. Я занимался с ней репетицией изречений мистера Маранца. Она утверждает, что они годятся для сцены. И вот, когда у меня выдавалась свободная минута, я понемножку занимался своим искусством!
   Зельда опустила голову.
   — Теперь я вижу, как это было глупо с моей стороны, — призналась она. — Я-то верю ему, то не верю. Потому что — кто знает?… Не может же он быть ангелом всю жизнь!
   — Что такое жена? Банк. Она всегда доверяет тебе, но только требует что-нибудь в обеспечение!

XVI БОЛЕЗНЬ МИЛЬТОНА.

   — Мильтон, что такое молодость? Виски. Что такое возмужалость? Вино. Что такое старость? Уксус. Но ты, Мильтон, сделался кислым слишком рано. Молодой человек, а вид у тебя, как у прошлогодней соломенной шляпы. Что с тобой, Мильтон?
   Мильтон постучал папиросой о крышку своего портсигара.
   — Мне нужна перемена в жизни.
   — Что! Человек, имеющий три профессии и жену, еще нуждается в перемене! Что такое энергия? Суп. Если его налить в сито, он потечет во все дыры. Ты, лучше подтянись, Мильтон.
   — Нет, отец ты меня просто избаловал, — сказал он с упреком. — С тех пор, как я женился на Сарре, ты стал ко мне относиться, как к родному сыну. Ты подарил мне домик с садом, рядом со своим домом, мать все время ухаживает за Саррой и ребенком, а ты за мной, и все обставлено так великолепно, что иногда я чувствую себя маленькой комнатной собачкой с розовой ленточкой на шее.
   — А ты что же хочешь, чтобы я лишил тебя всего этого? — удивленно спросил Мендель. — Вот так так! Зять начинает жаловаться, что тесть и теща относятся к нему слишком хорошо! Что такое человеческая природа? Рак. Ты ему протягиваешь палец, а он его кусает.
   — Вот как! — воскликнула Зельда с сожалением в голосе. — Если б я только знала, что ему нужна строгая теща!… Но еще не поздно!
   — Конечно, — продолжал Мендель. — Жить в этом пригороде довольно скучно, Мильтон. Зельда могла бы немного оживить твою жизнь. Небольшая ссора, маленькая интрига, послужат тебе на пользу. Она скажет Сарре то, чего ты не говорил, а тебе скажет то, чего Сарра не думала, и сразу полетят горшки и кастрюли! Почему нет? Многие считают супружество спортом в закрытом помещении. Что такое любовь? Футбол. Чем больше шрамов, тем больше чести!
   — Я говорю серьезно, — возразил Мильтон, — а вы начинаете шутить. Я ни с кем не собираюсь драться. Я очень ценю вашу доброту. Но мне это не на пользу. Возьмите голубя и начните кормить его пшеничной мукой — в короткое время он будет совершенно обессилен. Но начните кормить его смешанной грубой пищей, и он опять полетит.
   — Ты просто стал нервным, Мильтон, вот и все, -сказал Мендель. — Что такое молодой человек? Большая стрелка часов. Ей нужно менять место каждую минуту. А что такое старость? Маленькая стрелка. Она движется медленно.
   — Но я не двигаюсь совершенно!
   У Мильтона Шпица было такое чувство, что его жизнь вдруг остановилась на месте среди этих невысоких пригородных холмов, где он, Сарра, и их ребенок были спрятаны как какие-то мумии. Среди этих изящных домиков и чистых садиков, с усыпанными гравием дорожками, он чувствовал себя, как пленник в подземной темнице замка, который он когда-то строил в воздухе.
   — Я чувствую себя какой-то обезьяной в клетке, забавляющей своего ребенка. Я хочу перебраться через эти холмы на другую сторону, вырваться из этой клетки.
   Мендель в нетерпении замахал руками.
   — Мильтон, что такое жизнь? Нож для масла. Обе стороны его тупые. После того, как ты порвешь себе штаны, выбираясь из клетки, ты полезешь обратно, чтобы тебе их зашили. Ты хочешь быть свободным, чтобы повсюду бегать, просто потому, что ты женат и привязан к одному месту. Что такое жизнь? Берег моря. Что такое счастье? Прилив. Что такое человек? Раковина. Как бы она ни лежала, ее будет бросать волна. Что такое женатый человек? Раб одной женщины. А что такое холостяк? Раб всех. Если ты недоволен своей жизнью, Мильтон, то это потому, что нужно измениться тебе, а не атмосфере, которая тебя окружает. Что такое путешествие? Перемена декорации. Сцена остается на месте!
   — Но если он хочет путешествовать, — вмешалась Зельда, — то почему ему не взять Сарру и ребенка, и не проехаться на Кони Айленд? Я приготовлю им корзиночку с сэндвичами.
   — Это прекрасная идея, — сказал Мильтон, — но, я думаю, мне лучше проехаться в Европу, пополнить свое образование.
   — Учиться! — воскликнула Зельда с врожденным страхом к этому слову. — Еще один школяр на мою голову! Когда ты остановишься! Ты и так уже зубной врач, и адвокат, и ветеринар. Лучше послушайся меня и поезжай на Кони Айленд.
   — Вы шутите со мной, потому, что не понимаете меня, — горько сказал Мильтон. — Я хочу достигнуть чего-нибудь, что было бы действительно моим, неотделимым от меня. Может ли этим быть моя жена или мой сын? Разве сын когда-нибудь не станет самим собой? Что я создал такого, что мог бы назвать действительно своим? Ты, отец, изобрел комбинированный прибор для квартиры, придумал машину, которая моет полы, посуду и стирает белье. Это твое собственное создание, и оно навсегда останется твоим.
   — Но мне для этого не пришлось покидать свой дом, — сказал Мендель. — Наоборот, эта идея пришла мне в голову именно дома. Что такое идеи? Плоды. Их можно купить за деньги или вырастить самому. Ты будешь гоняться за ними по всему свету и можешь отыскать их у себя на кухне. Успокойся, Мильтон. Только слабый парус колеблется при малейшем изменении ветра; крепкий остается на месте. Что такое семейный очаг? Соломенная шляпа. Ее легко поломать, но попробуй привести ее в порядок! Я вижу ты недовольно морщишь лоб; тебе не нравятся мои советы. Я знаю. Что такое опыт? Трубка. Каждый любит сам набивать ее для себя. Поэтому поступай, как знаешь. Что такое совет? Зонтик. Возьми его и забудь где-нибудь.
   Мильтон казался обиженным.
   — Я не говорю, что не хочу слушать ваши советы, — сказал он. Помолчав, он добавил: — Но я хочу быть свободным.
   Было что— то такое в голосе Мильтон, что врезалось в сердце Менделя, как нож. Старик думал о том, что будет с Саррой и ребенком, если Мильтон покинет их. Но он ничего не сказал, закурил новую папиросу и сидел, улыбаясь. Они не должны знать его мыслей! „Что такое зять? Керосиновая лампа. Когда она начнет коптить, следи за стеклом", -думал он. Ибо знал, что хрупкое стекло души Сарры окружало дымное пламя души Мильтона.
   Мильтон лежал в гамаке на веранде и размышлял о том, как изменить свою жизнь. Если он начнет специализироваться в какой-нибудь области, скажем, в зубоврачебном деле, то со временем он сможет занять видное место в этой области и тогда всю жизнь будет рвать зубы. Или в ветеринарии — и тогда до конца своих дней он будет осматривать скот на бесчисленных ранчо! Может ли он примириться с такой жизнью? Но и тратить свою энергию на мелочи — совсем неразумно. Наш век — век специализации… Он больше не будет валяться на мягких диванах своего тестя, не будет предаваться праздности, убаюканный любовью Сарры. Если Мендель, водопроводчик, смог изобрести машину, которая содержит дом в чистоте, то почему он, доктор, не может придумать какой-либо препарат, сохраняющий человеческое здоровье?
   Эта мысль вспыхнула в его уме, как искра под колесом железнодорожного вагона. Он уже видел в своем воображении, как он находит такое медицинское средство, которое решает вопрос о всех известных людям болезнях и, таким образом, оздоровит жизнь семьи и общества. Ему чудилась международная медицинская выставка, где его средство получает патент, где ученые всего мира интересуются его трудами и восхваляют автора — Мильтона Шпица!
   Но понимала ли его Сарра? Могла ли она понять и оценить эту великую идею, заключенную в его мозгу? Нисколько! Она постепенно ушла из сферы его жизни, интересовалась только ребенком, лепетала с ним по-детски, как полоумная, и часто, когда они по вечерам гуляли вместе, по сельской дороге, глядя на беспредельное, озаренное звездами небо, она вдруг восклицала: „А знаешь, Мильтон, у нашего Соломона режутся зубки!". И тогда Мильтон, вечно занятый мучивший его мыслью об универсальном средстве, как бы очнувшись, отвечал: „Убавь ему молока". — и в мрачном молчании шел дальше.
   Неужели к этому свелись ее мечты об идеальных отношениях между мужем и женой? Ведь она всю жизнь чувствовала, что живет за тюремными стенами и мечтала о том дне, когда станет свободной. Неужели эта свобода — только другой вид рабства? Ее жизнь уже и теперь была лишь частью жизни ее ребенка. Все ее мысли и разговоры были только о нем. Он будет играть на рояле, он поедет учиться в Париж, он изумит весь мир, когда вырастет…
   — Глупости, — говорил Мильтон. — Неужели мы должны жить только для ребенка?
   Он почему-то всегда раздражался, когда видел как она особенно нежно прижимала к сердцу ребенка.
   — Мильтон, если тебе здесь надоело, то почему тебе не проехаться куда-нибудь?
   — Чтобы потом вернуться к тому, от чего уехал?
   — А неужели ты хотел бы уехать… на… всегда? — с трудом выговорила Сарра.
   Они были одни. Зельда унесла ребенка спать. Небо на западе потускнело, окрасившись желтоватым светом, предшествовавшим сумеркам. Длинные пальцы теней протянулись по лужайке, — первые вестники наступающей ночи, начинавшей окутывать ярко раскрашенные коттеджи Маранца и Мильтона Шпица. В сумерках будет легче поговорить по душам. Темнота легла нежными тенями на их лица; яснее обозначились на них грустные мысли, скрадывавшиеся солнечным светом.
   — Скажи мне откровенно, Мильтон, тебе просто надоела семейная жизнь, и ты хочешь избавиться от нее?
   — К чему этот вопрос? Когда мне надоест, я так и скажу тебе прямо и откровенно.
   Сарра придвинулась ближе и взяла его за руку.
   — Но скажи мне, пожалуйста, Мильтон, думаешь ли ты еще обо мне хоть немного?… Почему ты так изменился?
   Слезы блестели в ее больших черных глазах. Мильтон склонил голову. Как может он причинять такие страдания той, которую он так любит? Неужели он в самом деле изменился?
   — Ты не понимаешь меня, Сарра. Я просто немного устал от этой приятной, тихой жизни, от всей этой семейной обстановки. Она потеряла для меня свою прелесть. И я должен уехать…
   Он взял ее руку и привлек к себе. Она не сопротивлялась и только тихонько всхлипывала.
   — Сарра, прости меня. Я люблю тебя… люблю тебя, — повторял он, как будто хотел уверить ее и себя в своей любви к ней.
   Но Сарра нежно освободилась от его объятий и вытерла слезы.
   — Не обращай на меня внимания, Мильтон. Я дура. Поезжай, куда хочешь и желаю тебе счастья.
   Ее голос прозвучал так же холодно, как кусок льда в пустом стакане.
   — Здесь мой домашний очаг, и здесь я и останусь!
   Сарра пристально посмотрела на него. „Неужели он и в самом деле говорит то, что думает?" Она бросилась ему на шею и залилась слезами.
   — Если это жертва с твоей стороны, то я предпочла бы, чтобы ты уехал. Ведь ты хотел бы уехать?
   — Нет. Я не оставлю тебя. О! Это прозвучало так сладко!
   — Даже на короткое время? — умоляла она.
   — Нет, может быть мне придется уехать заграницу на некоторое время, — сказал он, — если ты не станешь возражать. Но только ты должна дать мне слово, что не будешь плакать.
   — Хорошо, я обещаю…
   — Тогда я поеду… ради тебя…
   — Я так счастлива… — Чуть слышно произнесла Сарра, и Мильтон принял этот вздох за скрытую радость. И вдруг, из глубины наболевшего сердца вырвался резкий, нервный смех — смех заглушенных слез, ибо она дала ему слово не плакать.
   — Наконец-то ты засмеялась, -вздохнул Мильтон с облегчением. — Ну, теперь мы обо всем поговорили и опять будем друзьями, не так ли? — добавил он, целуя ее в лоб.
   Но Сарра ничего не сказала в ответ. Она продолжала смеяться.

ХVII. ЖЕРТВА.

   На другой день в доме у Маранцев царила необыкновенная суматоха.
   — Ну, хорошо, если ты его отпускаешь, то мне все равно, — говорила Зельда дочери. — Но зачем затевать банкет, да еще так внезапно? Ты хочешь, чтобы я разорвалась на части? А я вот уеду на неделю, ты и делай сама, как знаешь, — хоть бейся головой об стенку!
   Но когда начались приготовления к банкету, всю работу взяла на себя Зельда.
   — Послушай, Сарра, если ты хочешь, чтобы все шло хорошо, то, пожалуйста, уходи отсюда… Молли, ну кто так чистит рыбу? Подожди, я тебе сейчас покажу. Где ты видела, Сэди, чтобы фрикадельки делались без чеснока? Ты думаешь, что если мы живем на Пятой Авеню, так уже потеряли всякий вкус? А это разве лапша? Шнурки для ботинок — вот что это такое, а не лапша!
   Надев на себя фартук, Зельда почти все делала сама, как в то время, когда они жили на улице Питт, и только покрикивала на служанок, чтобы ей не мешали.
   Наступил вечер банкета. Скоро соберутся все родственники: Бернард Шнапс с Мириам, Дебора и Макс, Жанни и Марк, Леон и Далила. Этому банкету придавалось особое значение.
   — Кто знает, какие глупые сплетни могут распространиться по случаю отъезда Мильтона. Еще скажут, что он бросает Сарру, сохрани Бог!
   Однако Бернард, подозрительно сморщив лоб, спросил:
   — В чем дело, что Мильтон так внезапно собрался уезжать?
   — Учиться, — пояснила Зельда. — Ведь Мильтон еще совсем мальчик. Он имеет только одного ребенка, жену и три профессии, и ему надо еще немного поучиться!