Фридман Селия. В завоеваниях рожденные

   Она играла с ним, как кошка с мышью, и он был вынужден подыгрывать ей, не зная, каков будет итог. Они спорили, они обменивались метафорами, насмешками, скрытыми оскорблениями - они использовали, кажется, все Тоны речи, упражняясь в словесном поединке. Когда он был окончен, ум Затара был истощен, а нервы на пределе.
   Но все кончилось. Перемирие было разорвано, и все направились на свои корабли, чтобы как можно скорее покинуть нейтральную зону. Ациа были довольны, хотя они поняли очень мало, невзирая на переводчиков. Браксана были недовольны.
   "Мне не хотелось бы давать объяснения", - подумал Затар. Но он задержался на минуту, стоя напротив нее - их разделяли два стола. Он полуприкрыл глаза - только этот почти незаметный жест выразил его уважение. Она улыбнулась.
   Когда двери конференц-зала закрылись, на Затара посыпались вопросы:
   - Какова была цель? - Что произошло в конце концов?
   Только Уайрил - Затар всегда восхищался его силой воли - знал, что делать:
   - Винир и вы все - ступайте на корабль. Здесь больше небезопасно. Еще немного, - он посмотрел на часы, - и они могут начать стрелять. На борту корабля будет время поговорить.
   Они подчинились - все было логично. Даже Секхавей пошел на корабль, искренне опасаясь, что он может в гневе убить Затара вместо того, чтобы извлечь информацию.
   Наступила тишина. Уайрил посмотрел на своего младшего товарища:
   - Могло быть хуже.
   - Это мало утешает.
   - Это - не утешение. Это - факт.
   - Я знаю.
   Вновь наступило молчание.
   - Что случилось?
   Затар покачал головой:
   - Не знаю, Уайрил.
   - Она приняла яд?
   - Я это видел собственными глазами.
   - Возможно, формула была неверна.
   - Возможно, - тон его голоса говорил: "Нет".
   Уайрил вздохнул:
   - Пусть это будет версия для других, если она понадобится. Даже для Секхавея. - Но как хочешь, это - твое дело. Формула пересекала Границу тайно, через несколько рук - вполне могла быть ошибка. Я думаю, мы можем повторить наш проект. Но позже, конечно, намного позже.
   "Ты спасаешь меня", - подумал Затар, но не стал благодарить.
   - Однажды, - мягко сказал Уайрил, - когда это уже не будет иметь значения, если это вообще имеет значение, мне бы хотелось знать, что же произошло.
   Затар слабо улыбнулся, удивившись, что он на это способен.
   - Однажды... - пообещал он, используя Основной Тон.
   - Ты возвращаешься на корабль?
   Уайрил задел больную струну. "Ты знаешь меня лучше, чем я сам". Затар посмотрел на дверь:
   - Пока нет.
   - Не задерживайся. Нам понадобится время, чтобы обсудить планы.
   - Да.
   Уайрил положил руку ему на плечо.
   - Шем Ар, - предупредил он, используя различные Тоны, повторил: - Шем Ар, Шем Ар, - и каждый Тон говорил о своем - восхищении, унижении, оскорблении, опасении, предупреждении...
   Затар улыбнулся:
   - Шем Ар, - сказал он Основным Тоном. "Я все знаю".
   Старший Кеймири оставил его.
   "Где я просчитался?" Он потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок. Они путались, обдавали тяжестью не находящее объяснение сознание. У него есть враг - достойный враг. Мысль о том, что она осталась на свободе, среди этих звезд, оборачивалась горьким сожалением. Затар хотел по крайней мере понять ее, ее мотивы - зачем она спасла его от политической смерти, когда он был у нее в руках?
   Он знал, что она еще там - в зале.
   Затар повернулся к двери. Оружие все еще висело на панели, но он не мог его взять - дверь не открылась бы.
   Он сделал шаг к двери. Та распахнулась.
   Она была там.
   Он вошел в комнату, дверь закрылась за ним. На ее лице Затар увидел радость - именно так светилось бы лицо браксана в честь победы. В этот момент, когда все планы нарушились, Затар был рад, что она умрет не той смертью, которую он ей было уготовил.
   - Почему? - требовательно спросил он. По ее поведению в конференц-зале было ясно, что бессмысленные предисловия ни к чему.
   Она не спрашивала, что он имеет в виду, - она ждала его, чтобы услышать этот вопрос.
   - Потому что ты - МОЙ, браксианец. Я не позволю другим... Даже после того, что ты сделал. И никакие ухищрения не помогут тебе вырваться из-под моего контроля. Если бы ты был разоблачен, твоя неудача положила бы конец твоей политической карьере. Я избавила тебя от этого только для того, чтобы ты стал объектом моей власти.
   - Причина, достойная звания браксана.
   - Оставь свои оскорбления при себе.
   - А если я отправлюсь домой? Как тогда ты будешь мстить?
   - Я последую за тобой, браксианец. Со всеми моими кораблями. Но ты не сделаешь этого. Ты не осмелишься. Я доставлю слишком много беспокойств на Границе, ты знаешь. Ты нужен здесь, браксианец. Это так?
   Он вновь вспомнил карту и красный туман, разрастающийся красный туман. Казалось, ее рука направляет сверкающее копье, направленное на сердце Центра. "Ненависть?" - подумал он.
   - Да.
   - Но почему?
   Она рассмеялась:
   - Меня вскормила ненависть. Это - моя кровь.
   - Ты хочешь, чтобы я поверил? Ты - не ребенок, ли Митех. В юном возрасте этот ответ был бы достаточным. Но не сейчас.
   Она, казалось, была рада, что он понял.
   - Человек, убивший моего отца, назначил для меня судьбу, имя которой страдание. Я поклялась мстить. И я мщу. Ты, Кеймири, убийца Дармела ли Тукона.
   - Ты спрашиваешь? Я отвечу: да.
   - Нет, я не спрашиваю. Я раньше думала, что могу не узнать тебя в браксианской одежде, без грима. Ты так отличаешься от того... Но те же самые глаза. И высокомерие. Стоило мне увидеть тебя, я все поняла.
   В уме проносились картины (может быть, это она заставила его вспоминать?) его первого ацийского путешествия. Улыбающаяся жертва, его очаровательная жена и ребенок... В глазах которого ужас. Она чувствовала? Он должен был тогда убить ее, но у него не было возможности. Ее лицо преследовало его в течение многих лет, даже после того, как он почти забыл об убийстве.
   - Нет, разные люди не могли это сделать, - сказала она. - Я знала, это - один и тот же человек. Поздравляю, Кеймири. Шансы были против тебя; но ты добился своего.
   - Я потерпел поражение.
   - Нет, ты просто недооценил меня. Твоя попытка была удачной. Но отравить телепата очень трудно.
   Она зачем-то выражала свое восхищение, зачем? Может быть, после всех этих долгих лет она была рада узнать, что ее враг ее достоин? Это чувство он мог легко понять, он сам готов был испытать подобное. Какой женщиной она могла бы быть среди браксана! Каким достойным офицером!
   Пораженный, он проанализировал свои чувства." Ненависть. Да. Но восхищение было столь же сильным. Она была достойным противником в традиционном смысле этих слов. Она может поразить врага, найдя его слабые стороны или-создав их своим преимуществом. Ее противник потерпит поражение. Или же станет сильнее.
   Она может забыть о всех человеческих слабостях, если что-то будет стоять на ее пути.
   Война выступает не только как Акт разрушения, но и как Акт творения. Такова древняя модель мировоззрения браксана - никакой другой народ не считал ее верной. Соперник в борьбе был столь же необходим воину-браксана, как и необходимо было в конце концов его умертвить. Им могла быть и женщина. Да. Хотя годы патриархата почти стерли память об этом. Но если какая-нибудь женщина заслужила звание Соперника, то именно эта.
   Они еще встретятся - иначе быть не может. Она сама сказала это. Только тот, кто понимает ее, может надеяться на победу. Затар может победить, потому что он не боится ее. Если только он правильно ее понял. Если только он не ошибся.
   Древние браксана оценили бы эту вражду. Они изобрели бы торжественные ритуалы для сражений, где равный встречался бы с равным. Они считали бы, что таким образом нарастает разрушительная и творящая мощь. Но Соперник не существовал с тех самых пор, как воины-браксана покинули стены и отдались во власть цивилизации. Современное общество во всей его сложности перестало ценить вражду двоих.
   До сегодняшнего дня.
   - Я убью тебя, - тихо сказал он, - когда я назначу время. Собственными руками. Так, как захочу.
   Слова изливались из подсознания, из той части его души, которая жаждала всегда держать в руках меч и ненавидела ограничения, наложенные цивилизацией. Что поймет она? Поймет ли? Он сам плохо осознавал происходящее.
   Но, кажется, она поняла. Ее глаза сверкали, тело напряглось.
   - Я убью тебя. Когда я назначу время. Собственными руками. Так, как захочу. И никто другой не сделает этого, - она произнесла условную формулу ритуала. Анжа улыбалась, словно предвкушая победу.
   Он пытался привести свои мысли в порядок: это все просто безумие, ничего больше! Нужно срочно покинуть Бракси на какое-то время, найти какую-нибудь сферу деятельности, пока Кеймири постараются сделать так, чтобы все забыли о сегодняшнем дне. Лучше не ждать, пока от него потребуют объяснений. А эта вендетта еще послужит его политическим амбициям, а также принесет немало приятных минут.
   Нет, он определенно найдет в этом удовольствие. Затар посмотрел ей в глаза - сверкающие, торжествующие, он словно ощутил, какой наплыв чувств будет сопровождать ее смерть.
   "Я могу забыть себя, пока буду убивать тебя", - подумал он.
   Но оставалось еще одно. Ритуальный страх, так глубоко впаянный в душу браксана, заставил его собрать все мужество. Он протянул ей руку.
   Она поразилась.
   - Ты знаешь, о чем просишь?
   - Я познаю своего врага.
   - Ты не выживешь! Твой народ не способен...
   - Ты предполагаешь слабость там, где ее нет.
   - Нет? Я сомневаюсь, - она наклонилась над столом, протянула руку. Их ладони соприкоснулись.
   - Ты глуп, Кеймири. Это поле сражения МОЕ.
   В течение секунды была пустота - ложная пустота, момент передышки перед штормом. Но чуть позже его разум превратился во вскипающую вселенную, ему потребовались "все силы, чтобы не сойти с ума.
   "Сдавайся! - ее голос был беззвучен. - Откажись от всех чувств! Обними темноту!".
   Он боролся с ее приказами, которые внедрялись в его мозг. Он боролся за свой разум, и в конце концов он нашел путь: "Дай мне понять..."
   Эта невидимая мощь уступила его просьбе. Он призвал всю силу первобытной традиции и бросил ей вызов: "У меня есть право понять моего врага".
   Небо, земля, воздух качались перед глазами. Он упал. Трава примята под его перчаткой, он попытался отдернуть руку, но та не двинулась. Удивленный, он погладил траву. В этих тонких зеленых узких листочках билась жизнь, она напевала что-то простое, бессловесное... И вот еще звук. Он посмотрел в небо - стая птиц приближалась. Он будто коснулся их, ощутил голод, зов куда-то, куда улетали предки, в бесконечный полет, неведомый человеку, ощутил тоску по своей самке и радость песни, истекающей из птичьей души.
   Она встала перед ним.
   Он встал тоже:
   - Что это?
   - То, чего ты хотел, - отчужденно сказала она, - ты увидел мой арсенал. Добро пожаловать в мой Образ, или, по крайней мере, в тот образ, который способен разделить со мной твой разум. Ты видел потенциал - и с тебя достаточно.
   - Ты не ожидала... - сказал он. Затар выразил ее мысль.
   - У тебя очень сильная воля. Адаптация аномальна со знаком "плюс". Радуйся этому, пока время не пришло, браксана!
   Он проник в землю, узнал голод - голод червей, увидел туннели, и пещеры, и пустоту земных пор, увидел так, как видят существа, населяющие их. Но вот он уже поднимается выше, туда, где звезды ласкают его разум. Нет, это - не звезды, это - миллионы живых существ, которые населяют эти световые точки, те, кто силой своих чувств населил Пустошь разумом...
   - Великолепно! - выдохнул Затар.
   Она была рада, что он почувствовал это.
   - И ты ничего не боишься?
   - Я только восхищаюсь.
   - Твой народ не умеет чувствовать, - бросила она.
   - Значит, мой народ глуп, - он посмотрел на нее с новым чувством, окрашенным ревностью. - Жить вот так...
   - Коснуться этого - замечательно, - перебила она. - Но жить вот так болезненно. Твой разум не может представить себе эту боль.
   Он не обратил внимания на ее слова:
   - Кто ты?
   - Я? Мое "я"? Это тело? - Она указала на себя, но не рукой, а мысленным вопросом. - Весь мой мир - вне твоего воображения, и всю его силу я использую, чтобы обыскать тебя.
   - Так не бывает.
   - Это - нематериально. Но это очень реально... Так бывает.
   - Но наши тела...
   - Пожали друг другу руки над столом заседаний. Как долго длится сон? Мысль короче. И все реально только для нас, в тот момент, когда мы СЕЙЧАС и существуем.
   Он закрыл глаза и попытался проникнуть в богатство ее мира. Было легче с закрытыми глазами, когда ничто не отвлекало... Земля, и небо, и... она. Он мог ощутить ее ненависть, легкую дрожь страха. Она ждала, что он сойдет с ума, нет, он не так слаб, чтобы покориться ее мощи просто в силу традиции. Его ум наполнялся ревностью к этому дару, наполнялся желанием владеть всем тем, чем владеет она. Он жаждал даже этой ненависти, ее гнева. Он желал эту женщину - расовый парадокс - женщину, которая нанесла ему поражение.
   Она была Шем Ар, и проходили века, и служанки Ар влекли к себе мужчин, которых вела за собой слепая страсть и величайшая тоска.
   - Осторожней! - предупредила она его.
   Приказ? До этого она была беззаботна. Может быть, его сопротивление заставило ее остерегаться? Если это так, то это его первая - и пока единственная - победа.
   Не желая упускать шанс, Затар приблизился к ней. Пусть она ищет его мысли! Она знаток экстрасенсорных искусств, но в царстве человеческой чувственности браксана не знают себе равных. Удовлетворение сексуальных желаний для них естественно, как само дыхание. В то время как она, воспитанная в ацийских традициях...
   - Ты ошибаешься, - она казалась растерянной, не уверенной в себе. Неужели это ее ответ? Желание откликнулось на желание?
   Вражда и страсть - эти два чувства, объединенные вместе, ценимы браксана. Мысль о том, что он коснется ее тела, сопровождалась резким чувством сладкой-ненависти, которую он готов разделить с ней. И его желание достигло невиданных высот.
   Это только мечта, не так ли? А мечта не имеет последствий.
   Он схватил ее за плечи и замер, когда поток ее чувств захватил его. Он коснулся ее, себя, их мысли перемешались, он не мог уже отделить свои от ее. Но все равно - их тела остались - мужское и женское. Он нежно провел рукой по ее телу, почувствовал, как задрожала плоть. Нет, она не отклонялась, но была встревожена его наступлением.
   - Ты не знаешь, что делаешь, - прошептала она. Нет, он как раз это знал. Он чувствовал не только свою радость, но и удовольствие женщины, которая делила с ним тело. О таком всплеске чувств можно только мечтать!
   - Глупец! - воскликнула она, но не отодвинулась, - ты пожалеешь об этом.
   Но и в ней билось желание, готовое выплеснуться наружу, уже выплеснувшееся, обволакивающее его темной страстью...
   ...и потом было чувство, что душа вне тела...
   ...и в страхе он отпрянул от нее...
   ...и в темноте, абсолютной, он начал обретать сознание.
   (Где я?)
   И другое:
   (Что и кто я?)
   Мысль без слов, без разума. Время бесконечно. Воля сильна.
   (Я - Затар)
   Он ощутил, что может думать:
   - "Царвати (образ его родословной), сын Винира (высокий злой человек, гордый повелитель) и Касивы (женщина, которая могла бы управлять мужчинами, но не хотела, - цветок среди варваров, слишком нежный и прекрасный, и поэтому жизнь его коротка)".
   Он есть.
   Какова была та реальность - в тот момент он не мог вспомнить - ее больше не существует. Нет темноты; понятие темноты предполагает существование света, а свет - не реальность. Он не пытался понять, где он, потому что тогда ему было бы нужно понятие местоположения, а также признание существования других. Ничто сейчас не реально для него. Только усилием воли он вернул себя себе, но сейчас он не может уцепиться в этом вне-мире.
   Это нельзя принять.
   Он искал хоть что-нибудь, за что уцепиться, как за зерно реальности. Он пытался почувствовать свое тело. Но в ответ - только вечное несуществование его телесной тюрьмы. Страх собирал на себя внимание, призывая его сдаться, но он не уступал.
   "Я - Затар", - повторял он, приникая мыслью к этой единственной фразе, вобравшей сейчас все его существо.
   Шорох смерти прошелестел и удалился. Он сейчас уже не рядом с Гибелью, он пытается отыскать мир физических величин, который когда-то хорошо знал. Но потом он отказался от поисков. В этой реальности есть только мысль, значит, она и есть ключ ко всему. А чистая мысль - это понятие, абстракция, негрубое отражение материальной субстанции.
   Он позволил себе раствориться в пустоте, пытаясь уловить любые изменения этого нового мира, в котором нашел себе временное убежище, не желая того...
   И вновь голос Смерти коснулся его, и он уцепился, отчаянно пытаясь найти опору. Он пришел ОТКУДА-ТО и уйдет КУДА-ТО. Внезапно он осознал, что есть расстояние, местонахождение, движение. Он последовал за Смертью, к ужасу осознав, что все здесь знакомо. Он почувствовал, как разрушительная волна коснулась его тела, но сам он далеко; ему даже не удается прийти на помощь.
   Он видел себя умирающим.
   "Нет, - мысль была ясна, - я не умру. Я не согласен".
   Волны набегали, и связь между его разумом и материальным существом слабела, и дальше вновь ждала пустота, которой он один раз уже избежал.
   Он - только стремление. Он - воля к жизни. Он заставит себя идти по дороге, которую избрала его суть. "Жизнь!" - требует он и пытается вновь увязать разорванные нити бытия... И наконец глухая чернота отступает, так и не завоевав себе победу, и удаляется в те уголки сознания, где живут подобные ей.
   Он истощен, измучен. Мысль цепляется за тело, пытается вселиться в него, будучи на страже его существа и сути.
   Прошла вечность, словно мгновение, которое слишком коротко, чтобы подбирать слова. Он осознает, что рядом с ним еще чей-то разум. Внезапно он приходит в возбуждение; если он хочет познать своего врага, тогда вот здесь, в царстве, свободном от цепей образов, здесь самое место и время...
   Она старается отодвинуться от него - это уже почти материально. Она пытается вырвать свою руку, чтобы нарушить контакт. Он же хочет удержать, он хочет до конца познать это - нечто чужеродное для него - с одной стороны, и неотъемлемую часть себя - с другой. Но его инстинкт не может подчинить себе тело, которое он почти покинул. Он - не тело, пусть он только рука, и его воля собирает мускулы и жилы, он действительно - рука. Он чувствует, как желание удержать ее овладевает им, и осознает ее страстный ответ.
   Нет, он не выпустит...
   Мысль в темноте: осознание Другого. Она не знает, нарушить ли контакт по закону Дисциплины, у нее еще есть силы. Еще один мысленный шаг, и стена воли рухнет. Он может бороться с ней, пока она позволяет ему, но долго ли...
   "Я хочу знать своего врага!" - вновь требует он.
   "Хорошо, - мысль подкреплена ненавистью. - Ты проникаешь так же глубоко, как и я".
   Он видит ее разум. Кипящий от гнева, ее разум увлекает его во всепожирающую бездну. Здесь - ненависть, здесь - жажда крови, а это отчаяние; и все они прекрасны в своей чистоте, не запятнанные телесной сутью.
   И штормовые волны угрожают сорвать с якоря его корабль, готовый затеряться в океане ее вечности. Ненависть - он рад ей, это что-то надежное, знакомое, он прошел это море ненависти невредимым. Он прошел ее боязнь физической неполноценности - позади у него самого болезненные воспоминания юности, когда под маской цинизма он скрывал бессилие. Крушение надежд, болезненные острова воспоминаний - разве он с этим не был знаком ранее?
   Кончится буря, но не мука. И сейчас - эпицентр шторма, где вокруг его сознания кипят волны чувств, которые столь же сильны, сколь и его собственные, но во многом отличны.
   Он коснулся того, чего еще никогда не знал ни один браксана, - сути женского существа, богатства и теплоты естества. Стоило ему хоть на секунду усомниться в своем мужском начале, и его смело бы с палубы корабля в этот поток, который если бы и отпустил его, то уже утратившим свою суть. Но он остался сторонним наблюдателем, оценивающим богатство, он остался ВНЕ.
   Перед ним бурлило море желаний Анжи ли Митех, море, которое имеет запах смерти. И он ощущал силу этого женского начала, не способного найти свой остров в мире реальных предметов.
   Она ищет его Имя.
   Он знал, почему мысль была именно такова. Вспышка страха в нем была так ярка, что он был готов прекратить испытание. Эго ли не бессмысленное постижение сверхъестественного? Есть ли реальная почва под ногами его опасений, которую можно описать с помощью символов"? Где мысль имеет реальное начало, где черпает свои силы имя его души? Он помнит ее слова: "Ты проникнешь так же глубоко, как и я".
   Неужели он достиг центра ее существа, и знай она Имя, он мог бы его услышать? Он забывает страх, гордый открытием, но он хочет открыть и другие новые земли. И в этот момент, когда решение принято и изменить его нельзя, когда он подавляет в себе начало, которое только что одержало победу, перед ним раскрывается не зрачок шторма, кипящий достоинством, а иная глубина...
   Здесь - только молчание, слабое эхо его собственного присутствия. "Что это?" - спрашивает он, но потом понимает - это часть ее души, запечатанная от нее самой. И притягательность непреодолима, и тишина успокаивает. С удивлением бродит он по таинственным закоулкам ее существа. Там и здесь дороги перекрещиваются, исчезают, ведут туда, куда не должны были вести. Здесь исчезало намеченное, невысказанное, или же превращалось в иное, и к этому прикладывала свою руку человеческая Судьба, оставившая свои отметки на вечных дорогах неискоренимой женственности.
   Одну отметку он чувствует.
   Он не способен дать ей имя, для него это слишком трудно, он не готов к этому: увязать абстрактное чувство с человеческим именем. Его не учили. Он знает, что здесь был другой человек, их дороги пересеклись. И прикосновение рождает новую силу. Кто он?
   Он бредет по дорогам ее плоти, он видит следы той медицины, которую не может принять. Он знает, что и когда, и даже цель этих вмешательств. И он переполнен гневом столь сильным, что его нельзя выразить ничем, кроме нематериальной мысли.
   "Это оборотная сторона силы, - думает он, - агония, которая противостоит песне жизни. И здесь причина того, что мы вырвали с корнем всякие экстрасенсорные начала с возделанных полей нашего потомства. Здесь берет свое русло испорченность поколений, а это преступление, которое не описать словами".
   И, становясь свидетелем этого преступления, где в человеческое желание впаяна смерть, он чувствует, как нарастает его гнев, что есть пределы его терпению. Ужас и экстаз, смешавшись, достигают той точки, где он уже не способен становиться их частью, сохраняя себя.
   (Как мне уйти?)
   И в этот момент он ушел...
   Она стояла у противоположной стены, глаза неотрывно смотрели на него. Она тяжело дышала - так могут дышать после минут удовольствий, пот и огонь страсти еще были видны на ее лице. Он знал, что и его лицо - это след всплеска сексуальных желаний и...
   Он ощутил острую боль в ладони, посмотрел вниз - перчатка была сдернута, из раны струилась кровь. След ее ногтей, когда она пыталась вырваться. Но их контакт не был нарушен... Он посмотрел на нее и понял, почему по ее лицу, словно тень, пробегает страх. Она пыталась вырваться. Но его воля образовала узы, которые не могли остаться без продолжения.
   Он смотрел на нее, и в нем смешивались чувства, назвать которые он был не в силах. Сочувствие? Да. То, что произошло с нею, - преступление против самого понятия человечности. Ее желание было увязано с жаждой смерти, и он понял это. Ей уготовано быть одной. Ей предписано страдать. И боль должна завести ее... Куда? Этого он не знал. Узнавать это - вне человеческой гордости, вне достоинства.
   (Если бы ты знала, что сделали с тобой, какова цель, то я не смог бы...).
   - Звездный Командир! - он сказал это медленно, его голос звучал странно, будто ограничивая себя пределами реальности. Внезапно ему вновь захотелось их слияния, в котором ненависть ласкает ненависть. Но все кончено. Навсегда. Он коснулся чего-то столь отличного от него самого, что останутся только сны об обладании утраченным.
   - Я никогда не встречала людей подобной силы среди телепатов, - сказала она.
   Она узнала его Имя? Забавно, но это больше не имело значения. Он знал ее.
   Он глянул на поврежденную руку, осторожно снял перчатку. Тонкая кожа пропиталась кровью. Он подержал ее секунду, затем протянул ей.
   Она слабо улыбнулась, казалось, хотела сказать: "Мой трофей?"
   "Трофей, полученный в завоевании. Или назови как хочешь".
   Она взяла перчатку, подставив свою ладонь и подождав, пока он уронит добычу, стараясь не коснуться его руки. Этот жест был доказательством того, что с ней поступили жестоко. Пройдя ее суть, ее душу, он знал, что будет искать человека, взявшего на себя ответственность за ее исковерканную судьбу. Будет радостно уничтожить его.
   - Мой враг, - тон голоса сам говорил за себя, в нем было желание завоевать, обладать. - Я не забуду.
   Он не встретился с ней глазами из опасения утонуть, повернулся к двери. Та распахнулась. На долю мгновения он заколебался, желая оглянуться, увидеть ее в последний раз. Хотя он поклялся убить ее, но в Звездной войне они могли больше не встретиться лицом к лицу. Затар подавил в себе этот импульс, шагнул вперед, и двери, закрывшиеся за ним, открыли пространство, в котором была она.