Мы сейчас повторяем не лучший американский опыт. Полагаю, что через 10 лет гражданская авиация извлечет уроки из ошибок, причиной которых является дилетантство, подражательство и своекорыстие.
Однажды на работе меня позвали к телефону. Слышу знакомый голос. Звонил Володя Филиппович - югослав. Влада, как мы его звали, 25 лет работал в представительстве Аэрофлота в Белграде. Мы с ним познакомились в 70-е годы, когда я работал в отделе Транспортного управления международных воздушных линий. В то время мы практиковали для работников представительств Аэрофлота из местных граждан и их семей организовывать гостевые поездки в Москву с бесплатным размещением их в гостиницах и предоставлением бесплатного питания. Так вот Володя дважды вместе со своей женой прилетал в Москву на такой отдых. В то время мы с ним и познакомились.
Володя сказал: "Очень хотелось бы с вами встретиться и поговорить об очень важном деле". Володя пришел с представителем вновь созданной в Македонии авиакомпании "Эр Македония" господином Трипуном Карапетровым. Володя, узнав, что мне присвоено звание Героя Советского Союза, поздравил меня с наградой, спросил о здоровье и перешел к делу. В Македонии после провозглашения ее самостоятельным государством создана своя авиакомпания "Эр-Македония" (Самолеты Ту-154 были арендованы у Ленинградского управления гражданской авиации). Руководство авиакомпании решило организовать рекламный рейс и пригласить в полет российских представителей прессы, радио и телевидения, а также работников гражданской авиации, с кем македонскому представительству придется иметь дело в дальнейшем. Меня просили принять участие в организации этого мероприятия. Состоялась пресс-конференция в гостинице "Космос". Мне было поручено ее открыть. В 1944 году при освобождении Югославии от фашизма я производил посадку на аэродроме в Скопле, а затем в составе полка в Земуне (предместье Белграда). Об этом руководство авиакомпании знало от Володи, поэтому и обратилось ко мне с такой необычной просьбой.
Во вступительном слове при открытии пресс-конференции вкратце рассказал о своем пребывании в Югославии в годы войны и предоставил слово Генеральному директору авиакомпании Лиляне Мицкевич. По традиции после пресс-конференции был организован банкет в ресторане гостиницы. На другой день был назначен вылет. 24 мая мы все прибыли в аэропорт Шереметьево-2. Вылет по плану намечался на десять часов утра. Но проходит час и более, а мы все не улетаем. Я встретился с Трипуном, и он мне рассказал, что рейс задержится, видимо, часа на четыре по причине незаконного вскрытия самолета неизвестными лицами, то есть попросту говоря жуликами. Из самолета были украдены сувенирные изделия, много вино-водочных изделий и кое-что другое. В связи с тем, что самолет был вскрыт незаконно и неизвестными лицами, вызвали специалистов, которые осуществили осмотр самолета, убедились в отсутствии посторонних предметов, в том числе взрывчатых веществ, и повреждений.
Итак, самолет осмотрен. К вылету все готово. Взлет. Через несколько часов мы благополучно приземлились в аэропорту Скопле. Обед. Отдых. Пресс-конференция. Ужин и опять отдых. 25 мая полный день в Крушево, куда мы добрались на комфортабельном автобусе. Белые строения, покрытые красной черепицей, расположились по склонам гор, как пчелиные ульи.
В Крушево была организована встреча с местной прессой. Нам задали много различных, в основном политических, но корректных вопросов. Чувствовалось к нам душевное отношение. В заключение пресс-конференции я от имени Аэрофлота и присутствующих наших корреспондентов поблагодарил организаторов за дружественную беседу и закончил добрыми пожеланиями.
В последние дни побывали на Охридском озере. Отдыхающих мало. Везде идеальная чистота. На берегу озера раскинулся красивейший город Струга. Таких городов в Югославии много. Но вся эта красота за короткое время исчезла. Междоусобица привела к полному разрушению подобных Струге городов. По Югославии ударил молох гражданской войны. Горе и страдания вошли в дом трудолюбивого народа этой красивой и некогда единой страны. Вот такую цену платят простые люди за националистические амбиции недальновидных политиков.
Где бы ни были, в каждом городе с участием местных властей проводились пресс-конференции. У меня сложилось впечатление, что рейс был не столько рекламный, сколько политический. В нашем лице македонцы видели представителей великой братской России. Македония только что провозгласила свою независимость. Россия одна из первых признала ее как самостоятельное государство. В некоторых греческих газетах сообщалось, что Россия вмешивается во внутренние дела Греции, так как последняя считает Македонию своей территорией.
Как бы то ни было, но Македонию признали более 100 государств мира и сейчас в Москве есть посольство Македонии. Послом назначен бывший экономический советник посольства Югославии в Советском Союзе бывший представитель авиакомпании "Македония" в Москве Трипун Карапетров. Я нанес ему визит вежливости. Вспомнили о рекламном рейсе. Трилун еще раз поблагодарил меня за помощь в организации того рейса.
Через несколько дней после рекламного рейса в Македонию мне позвонил председатель комитета ветеранов 4-й воздушной армии Петр Никифорович Гострик. Он проинформировал, что 20 мая 1992 года исполняется 50 лет со дня образования 4-й воздушной армии, которая прошла с боями от Кавказских гор до Берлина. Ею командовал генерал К.А. Вершинин После войны армия дислоцировалась на аэродромах Польши. Петр Никифорович предложил мне полететь в Северную группу войск в составе делегации. В нее входили двенадцать Героев Советского Союза, в их числе дважды Герой Советского Союза маршал авиации Ефимов.
Прибыли на автобусе в Чкаловскую. В аэропорту нас разместили в маленькой комнате, где находились более двух часов. Я почувствовал, что у меня поднялось давление. Спросил: "Где находится поликлиника или врач?" Работники аэропорта мне ответили, что врача нет, а есть поликлиника, которая находится примерно в полутора километрах от вокзала. Я пошел в эту "поликлинику". Там сидели два прапорщика - санитары. Попросил их смерить давление. Оказалось повышенное - 180. Для меня нормальное давление обычно 130-140 на 80. Попросил лекарство. У них никакого лекарства не было. Так я и вернулся в аэровокзал. Один из пассажиров одолжил мне две таблетки, но их нечем было запить. Пограничник показал, где находится туалет. Там я проглотил таблетку и из-под крана запил ее водой. К чему я это рассказываю? Да к тому, что наплевательское отношение к человеку, в том числе в армии, явление в нашей жизни довольно распространенное.
На почтовом самолете Ту-154 прилетели в Польшу. Приземлились на военном аэродроме в г.Кшива. Встречали нас прямо у трапа самолета с цветами. Среди встречающих были командующий армией генерал-майор авиации А.И. Басов, начальник штаба армии генерал-майор авиации М.И. Чикматов, помощник командующего по работе с личным составом полковник В.М. Кривоносов и другие офицеры. Вручили нам план мероприятий. Проводили в просторный, светлый зал аэровокзала. Везде чистота, порядок. Это сразу бросилось в глаза после Чкаловской. Стало горько и обидно за нашу Родину. Какие же мы непутевые!
Минут через десять нас пригласили в ресторан аэропорта, где были накрыты столы. Чего только не было на них. Различные закуски, изысканные вино-водочные изделия, такие, как французский коньяк "Наполеон", испанские вина, итальянский ром и т.д. После застолья нас сопроводили в гостиницу. На следующий день распределили по полкам, которые базировались на других аэродромах Польши. Где бы мы ни были, подчеркиваю еще раз, везде идеальная чистота, порядок, организованность и высокая дисциплина. У меня сложилось такое впечатление, что армия готовилась к каким-то учениям, а не к расформированию. А ведь тогда уже было известно, что войска будут, выводиться в Российскую Федерацию. В итоге она передислоцировалась в Ростов-на-Дону.
Вечером в Доме офицеров города Легница был организован праздничный "огонек" с участием гостей. Меня пригласили на сцену в составе группы из четырех человек. Ведущий задал вопрос: - Как на фронте относились мужчины к девушкам? Отвечаю: - Я, например, познакомился со своей будущей женой на фронте. После войны поженились. Живем вместе сорок шесть лет, и я об этом не жалею. У нас есть сын и дочь. На фронте в основном были настоящие, хорошие девушки, поэтому многие из нас, мужчин, относились к нашим фронтовым подругам с огромным уважением. Но были, конечно, среди наших "вояк", прямо скажем, и хамы.
В гостях хорошо, но дома лучше. Да и честь пора знать. Гостевые будни заканчивались. Готовимся к обратному рейсу. На прощание еще раз был устроен банкет, нам вручили сувениры. Самым ценным для каждого из нас была видеокассета, на которой запечатлена эта поездка. Организаторы праздника в очень деликатной форме вручили также каждому продуктовые наборы. Надолго останутся в памяти дни, проведенные в частях 4-й воздушной армии.
В Эмиратах
В мае 1993 года мне и сыну Виктору, оператору акционерного агентства "Столичные сообщения", поручили участвовать в рекламном рейсе в ОАЭ. В соответствии с заданием мы прибыли в аэропорт Внуково. Зашли в штурманскую АДП аэропорта. В эту же штурманскую прибыл летный экипаж Виктора Владимировича Кузнецова. Часы показывали десять вечера. Экипаж приступил к подготовке к полету.
Рядом с командиром был заместитель летного директора авиакомпании Константина Викторовича Колесникова, который на этом рейсе выполнял такую же роль, как и командир воздушного судна. Такой вариант практикуется в АЛАКе в целях усиления летного экипажа, что предусмотрено соответствующими документами.
Невольно возникает вопрос. Кто же из двух командиров принимает решение? Решение в полете принимает тот командир, который находится на левом сидении. Функции между командирами четко распределены в полете.
Здесь же рядом сидит, склонившись над картой, высокий симпатичный штурман Сергей Михайлович Климков и стройный бортинженер Казбек Николаевич Кравцов. В состав экипажа включены по контракту два специалиста Внуковского производственного предприятия для технического обслуживания самолета в процессе рейса - Владимир Константинович Куценко и Андрей Степанович Ким. Через несколько минут в штурманскую вошли наши веселые и жизнерадостные бортпроводницы Татьяна Анатольевна Доросева и Елизавета Георгиевна Откидач. В этой же комнате находились начальник службы безопасности Московского УВД на воздушном и водном транспорте МВД РФ Владимир Иванович Сазонцев, кинооператор Виктор Васильевич Федоров и представитель АЛАКа обаятельная Татьяна Николаевна Юдина. Владимир Иванович рассказал: - Двадцать лет тому назад в Аэрофлоте имела место попытка организовать сопровождение воздушных судов органами безопасности, но она не нашла широкого применения, а потом полностью была забыта. И вот сейчас, когда терроризм стал неотъемлемой стороной нашей жизни, руководство АЛАКа приняло решение осуществлять на каждом рейсе мероприятия по обеспечению безопасности экипажей, пассажиров и сохранности багажа на протяжении рейса. Над этим вопросом мы серьезно думаем, изыскиваем новые пути повышения эффективности проводимых мероприятий на воздушном транспорте, в том числе и при полетах самолетами АЛАК. Кстати, инициатором в этом деле в наши дни стал АЛАК.
Подготовка к полету закончена. Должны взлетать, но произошла задержка. Таможенная служба вместе с пограничниками аэропорта подошла к нам придирчиво. Правда, нарушений таможенных и пограничных правил со стороны экипажа не обнаружили. Самолет после небольшой пробежки набрал высоту и взял курс на Вильнюс. В салонах идеальная чистота и порядок. В распоряжении пассажиров газеты, журналы, разнообразная рекламная продукция. Чистые подголовники, опрятно разложенные привязные ремни. Вот на таких самолетах летают пассажиры авиакомпании АЛАК.
Самолет приземлился в аэропорту Вильнюса. Время два часа ночи. Все готово к приему 62 пассажиров. Они быстро заняли свои места. Среди них были инженеры, артисты, работники коммерческих предприятий, деловые люди.
Продолжаем полет. Бортпроводницы любезно предложили завтрак. Ассортимент меню состоит из 27 наименований. На подносе лежат помидоры, огурцы, красная икра, яйца, картофель, сливочное масло, сахар, хлеб, булочка, печенье, конфеты, соль, перец, куриное мясо, кофе, пепси, минеральная вода, сырокопченые колбасы, ветчина, маслины, севрюга, горчица... Даже не верится.
Техническую посадку совершили в Адлере. Заправились топливом и полетели дальше. Под нами горные хребты, покрытые снежными лавинами. А вот и гора Арарат с вершиной 5165 метров.
Наш оператор прильнул к окну и запечатлел на пленку видеокамеры чудесное творение природы. Я выглянул в иллюминатор и увидел бескрайние пески, среди которых видны были отдельные строения за высокими заборами. Экипаж посадку произвел классически. Зарулили на перрон аэровокзала. Подали трап. У места стоянки местный полицейский осматривает на ощупь работников аэропорта. Самолет готовится к обратному вылету. А мы без каких-либо формальностей направляемся в гостиницу Бич Отель. Она расположена от аэропорта примерно в 30 километрах на берегу Персидского залива.
На следующий день отправились в город Шарджа. Микроавтобус преодолел расстояние в 110 километров за 50 минут. Шарджа - город торговцев. Такое впечатление, что все торгуют. Также и в Дубае. Яркое впечатление от проспекта бывшего президента Египта Насера. Его в Объединенных Арабских Эмиратах почитают как своего национального героя. При входе в отдельные магазины надписи на русском языке "Добро пожаловать". Что привлекает здесь наших туристов? Казалось бы, небольшая страна. Население составляет чуть больше 850 тысяч человек. А наплыв туристов огромный. Привлекает беспошлинный ввоз и вывоз товаров.
В Рас-эль-Хайм наш Ил-76 прилетел специально для того, чтобы увезти весь багаж пассажиров. Багаж загружен. Самолеты к вылету готовы. Первым взлетел Ил-76. Вслед за ним наш Ту. Обратный полет проходил по тому же маршруту. После приземления в Сочи диспетчерская служба, пограничники и таможенники в один голос заявили о том, что наших рейсов у них в плане нет, поэтому обслуживать отказываются. Но после терпеливых переговоров удалось уломать представителей этих властей, и наши самолеты были заправлены топливом.
Взлетели и взяли курс на Вильнюс. Здесь проблем не было. Через два часа наш Ту взял курс на Москву и благополучно прибыл во Внуково.
В середине февраля 1993 года я третий раз оказался в НИИ урологии, которым руководит академик Лопаткин. Институт, безусловно, известный, имеет богатый опыт лечения сложнейших мочекаменных болезней. Первая искусственная почка, изобретенная коллективом института под руководством Лопаткина, предназначалась Андропову.
В институте сложилась и укоренилась особая атмосфера. Врачи видят в больном не человека, а болезнь. Как источник преуспевания, а возможно, и личного благополучия. Если врачу приходится столкнуться с болезнью, которая не принесет ему выгоды, то этот, с позволения сказать, врач становится безразличен и груб к больному. Тогда складывается впечатление, что ты здесь случайный человек и напрасно занимаешь место. Но с точки зрения профессионализма врачам надо отдать должное. Тот же Валерий Иванович Кобяцкий. Большой профессионал и, кроме того, прекраснейший человек. Умница. А вот Алексей Васильевич и Галина Васильевна, прекрасные специалисты, но только нет у них человеческого тепла и доброты.
В отделениях все делается на ходу. Разговоры с больными происходят прямо в коридорах. Никаких обходов не существует. Галина Васильевна, как правило, откроет дверь палаты, заглянет, скажет что-то и уходит. А ведь есть больные, которые плохо слышат. Больной хочет что-то уяснить, спросить, а ее уже нет. К примеру, утром входит Галина Васильевна к нам в палату и спрашивает: - Вы завтракали?
- Да.
- Два пальца всуньте - и на дробление.
От неожиданности не сразу понял сказанное. Хотел спросить, а ее уже и след простыл. Потом додумался. Вставил два пальца в рот и заставил желудок освободиться от остатков пищи. Минут через тридцать повезли меня на дробление. Лежал в коридоре минут сорок. Затем завезли в операционную. Огромная конструкция, похожая на летательный аппарат будущего. Положили меня на стол. Подвели под левую почку какой-то упор. Слышу, оператор говорит: - Везите обратно. Камень не в поле луча дробления.
Привезли в палату. Никто не подходит. Лежу в недоумении. Проходит ночь. Спал очень неспокойно. На другой день Галина Васильевна спрашивает: Что, не дробили?
- Нет.
- Будем лечить дальше, - пробурчала она и ушла.
Приступы с каждым днем усиливались. Укол за уколом. Порошков и различных пилюль я принял не одну дюжину. А камень как остановился в мочеточнике, так там и стоит, отключив работу почки. Адские боли. Говорю Галине Васильевне: - Я лежу в клинике больше десяти дней. И не представляю отчетливо суть своей болезни. Что делать?
Ссылаясь на общую разруху в стране, Галина Васильевна отвечает: - Как в стране, так и у нас в институте!
Я недоумевал. Причем тут разруха и лечение больных?
- Разруха в стране, разруха и в институте. Кто будет делать операции за 7 тысяч рублей в месяц? Да, действительно, заколдованный круг. Врачи халатно относятся к своей работе, а хозяйственники - и того хуже. В палате пять коек. Все старые. Тумбочки поломаны. Тяжело больной сосед поставил кружку с горячим чаем на тумбочку, кружка упала и облила больного. Штор нет. Холодина. Температура в палате едва доходит до 13-14 градусов тепла. Матрасы старые и испачканные. Подушки пропитаны тошнотворным запахом. Простыни похожи на половые тряпки. Воды в палате нет. Она отключена в связи с тем, что в ординаторской лопнула труба. В ванной комнате уличная температура. Везде грязь. Не процедурная, а помойка. Захламлена какими-то посторонними предметами. В туалете одно очко на 80 больных мужского и женского пола. Холл, где расположен старого образца телевизор черно-белого изображения, давно стал местом свалки мебели. Кресла ободраны, как сидения в подмосковных электричках. Диваны старые, из них вылезают пружины. В |оридоре навалены трубы.
Убежал бы из этого лечебного учреждения, но удерживает меня здесь одно - вера в профессионализм врачей. Ни в коем случае я не хочу полностью обвинить здешнее руководство и врачей за такое положение, создавшееся в институте. Врачи открыто говорят: - Откуда у нас в институте возьмется порядок, когда в стране творится беспредел. Одни наживаются за счет грабежа, за счет различных махинаций, другие страдают, нищают.
Хочется верить, что так будет не всегда. Есть надежда, что Лопаткин с его энергией и умом предпримет все необходимые меры, чтобы институт, как и раньше, процветал.
Через несколько дней ко мне подошла сестра и попросила, чтобы я не завтракал. Вскоре меня отвезли в операционную, где организовали капельницу, а затем на какой-то телеге со скрипом поместили между двумя пушками в водяную камеру. Голова осталась снаружи, туловище погружено в воду. Начался озноб, противная дрожь. Или от холода, или нервишки стали пошаливать. Снизу, в левый бок посыпались электроудары. Вначале боли не чувствовал. Но с каждым очередным ударом все сильнее и сильнее стало болеть в животе. Примерно на трехтысячном ударе двери операционной открылись, и врач сказал, что все закончено. Не успел я спросить о результатах, как врачи и операторы куда-то удалились. Меня снова положили на тележку и увезли в палату. Почувствовал себя лучше. Спал нормально.
Утро 19 февраля. Врач предписал сделать снимок почек. Оказалось, что камень в мочеточнике не раздробился. Настроение подавленное, тем более что завтра мне исполняется 70 лет. Семьдесят! На пенсию пора, а я все еще шебуршусь. Во время этих мыслей в палату зашел Георгий Иванович Полежаев заместитель директора по персоналу нашей авиакомпании. Но это официально. А вообще-то мой большой друг и приятель. Георгий Иванович раньше работал начальником политического управления бывшего Министерства гражданской авиации, с 1979 по 1984 год - генеральным представителем Аэрофлота в Болгарии. Тогда-то я и подружился с ним, поистине красавцем, импозантным, очень эрудированным человеком, тружеником, ветераном Аэрофлота.
Георгий Иванович передал мне копию приказа генерального директора авиакомпании АЛАК, в котором меня поздравили с днем рождения и наградили денежной премией. Итак, мне исполняется 70 лет! Приехал сын. Предложил отметить день рождения в домашних условиях. Это было кстати. Заодно можно было помыться. В войну в полевых условиях каждые десять дней мылись, а то и чаще, а здесь, в лечебном заведении за три недели ни разу. Приехал домой. Встречают жена, дети. Юбилей отметили в узком семейном кругу. Утром опять в больницу. Начальник отделения не скрывает: дела мои плохи, камень не раздробился. Что дальше делать, не знают. Предложил операцию. Но какую? Операции-то бывают разные. Под общим наркозом, под местным. Разрезать, не разрезать и т.д. Спросил: "Что будем делать?" Отвечаю: "Как вы решите, так и будет". Настроение не праздничное. Даже в День защитника Отечества.
На следующий день утром в палату зашли несколько человек в белых халатах. Один из них, высокого роста, внушительного телосложения, с пронзительным взглядом, подошел ко мне, остальные пять человек остались стоять на месте.
- Ну что у вас? - спросил этот мужчина.
- У меня камни, а вот что у вас здесь в институте творится, не знаю. 18 дней дробили камни, говорили, что все в порядке. На самом деле камень остается на месте. Продолжаются сильные боли, чувствую себя с каждым днем все хуже. Если институту нужны деньги, то наша организация необходимую сумму переведет.
Этот здоровяк в белом халате процедил: - Никаких денег не нужно. Перед его уходом я спросил: - Что же будете делать со мною дальше?
Медицинский начальник тут же дал указание выписать меня и назначить дальнейшее дробление камней амбулаторно. Я был в недоумении. Этот чинуша оказался заместителем директора НИИ. Фамилия Крендель. Слышал много нелестного о нем, и теперь все это подтвердилось. Решил пойти к начальнику отделения. Спросил его, почему Крендель грубо со мною разговаривал? Он ответил, что он со всеми так разговаривает. И посоветовал идти к начальнику "дробильного цеха" и с ним договориться.
Затем я ему прямо сказал: - Моя организация, где я сейчас работаю, может перевести деньги. Скажите сколько и куда?
- Что толку от этого? Мы от переведенных денег имеем копейки, а остальное забирает руководство института.
Тут я подумал, что лучше бы ему лично вручить эти деньги, тогда он бы сам договорился с начальником "дробильного цеха" и сделал бы все для меня как можно лучше. Пошел на третий этаж. В кабинете сравнительно молодой человек. Это и есть начальник "дробительного цеха". Попросил его провести дробление камня пока не выписали из больницы. Он ответил, что на эту процедуру у него большая очередь и придется ждать дней десять. На самом деле никакой очереди не было. Резервируют места для того пациента, который наличными и не малую сумму заплатит за дробление. Я опять дал понять, что моя организация может заплатить за дробление. Кроме того, мне как Герою Советского Союза по Указу Президента положено лечение вне очереди. Он возмутился и заявил: "Вот идити к своему Ельцину. Он много указов издал, и что толку от них нам, врачам?" Морально подавленный, физически обессиленный вернулся домой. Начался очередной приступ. Вызвал скорую помощь. Сделали укол. На другой день обратился в военную поликлинику. Уролог поликлиники болен. Обратился к начальнику хирургического отделения. Зашел к нему в кабинет. Меня встретил полковник средних лет по имени Михаил Иванович. Внимательно выслушал. Тут же вызвал начальника скорой помощи и дал указание срочно отправить меня в военный госпиталь в Красногорске. Привезли в приемное отделение. Пришел врач-уролог. Молодой симпатичный человек. И действительно, Владимиру Александровичу было всего только 36 лет. Это же не 70. Он сообщил, что будет моим лечащим врачом. После ужина пришел в палату, подробно расспросил об истории болезни, злоключениях. После всего пережитого в НИИ урологии мне показалось, что я попал в другой, очеловеченный мир.
По сравнению с центральным урологическим институтом академика Лопаткина военный госпиталь имени Вишневского можно назвать санаторием правительственного типа. В палате кровати накрыты чистым накрахмаленным бельем. В комнате умывальник, есть и теплая, и холодная вода. Прекрасная столовая. Везде чистота, опрятность. Столы накрыты белыми скатертями. В столовой обслуживают официантки. Кормят вкусно. Спрашиваю Владимира Александровича: - Это все действительность или мираж?
Он ответил: - Вы попали в островок сохранившегося социализма. Надеюсь, мы вас поставим на ноги. Все будет хорошо.
2 марта меня доставили в операционную. Сделали обезболивающий укол и поместили в ванную с теплой водой. Удары в нижнюю часть поясницы были несильными. Боли я не чувствовал, хотя этих ударов было множество. Затем меня извлекли из ванной и отправили в палату. На другой день почувствовал, как стали выходить осколки. Все закончилось благополучно. Оказывается социализм, по меньшей мере в медицине, не так уж плох. Что принесет нам ее коммерциализация, пока неизвестно. Можно только догадываться на примере НИИ урологии.
Однажды на работе меня позвали к телефону. Слышу знакомый голос. Звонил Володя Филиппович - югослав. Влада, как мы его звали, 25 лет работал в представительстве Аэрофлота в Белграде. Мы с ним познакомились в 70-е годы, когда я работал в отделе Транспортного управления международных воздушных линий. В то время мы практиковали для работников представительств Аэрофлота из местных граждан и их семей организовывать гостевые поездки в Москву с бесплатным размещением их в гостиницах и предоставлением бесплатного питания. Так вот Володя дважды вместе со своей женой прилетал в Москву на такой отдых. В то время мы с ним и познакомились.
Володя сказал: "Очень хотелось бы с вами встретиться и поговорить об очень важном деле". Володя пришел с представителем вновь созданной в Македонии авиакомпании "Эр Македония" господином Трипуном Карапетровым. Володя, узнав, что мне присвоено звание Героя Советского Союза, поздравил меня с наградой, спросил о здоровье и перешел к делу. В Македонии после провозглашения ее самостоятельным государством создана своя авиакомпания "Эр-Македония" (Самолеты Ту-154 были арендованы у Ленинградского управления гражданской авиации). Руководство авиакомпании решило организовать рекламный рейс и пригласить в полет российских представителей прессы, радио и телевидения, а также работников гражданской авиации, с кем македонскому представительству придется иметь дело в дальнейшем. Меня просили принять участие в организации этого мероприятия. Состоялась пресс-конференция в гостинице "Космос". Мне было поручено ее открыть. В 1944 году при освобождении Югославии от фашизма я производил посадку на аэродроме в Скопле, а затем в составе полка в Земуне (предместье Белграда). Об этом руководство авиакомпании знало от Володи, поэтому и обратилось ко мне с такой необычной просьбой.
Во вступительном слове при открытии пресс-конференции вкратце рассказал о своем пребывании в Югославии в годы войны и предоставил слово Генеральному директору авиакомпании Лиляне Мицкевич. По традиции после пресс-конференции был организован банкет в ресторане гостиницы. На другой день был назначен вылет. 24 мая мы все прибыли в аэропорт Шереметьево-2. Вылет по плану намечался на десять часов утра. Но проходит час и более, а мы все не улетаем. Я встретился с Трипуном, и он мне рассказал, что рейс задержится, видимо, часа на четыре по причине незаконного вскрытия самолета неизвестными лицами, то есть попросту говоря жуликами. Из самолета были украдены сувенирные изделия, много вино-водочных изделий и кое-что другое. В связи с тем, что самолет был вскрыт незаконно и неизвестными лицами, вызвали специалистов, которые осуществили осмотр самолета, убедились в отсутствии посторонних предметов, в том числе взрывчатых веществ, и повреждений.
Итак, самолет осмотрен. К вылету все готово. Взлет. Через несколько часов мы благополучно приземлились в аэропорту Скопле. Обед. Отдых. Пресс-конференция. Ужин и опять отдых. 25 мая полный день в Крушево, куда мы добрались на комфортабельном автобусе. Белые строения, покрытые красной черепицей, расположились по склонам гор, как пчелиные ульи.
В Крушево была организована встреча с местной прессой. Нам задали много различных, в основном политических, но корректных вопросов. Чувствовалось к нам душевное отношение. В заключение пресс-конференции я от имени Аэрофлота и присутствующих наших корреспондентов поблагодарил организаторов за дружественную беседу и закончил добрыми пожеланиями.
В последние дни побывали на Охридском озере. Отдыхающих мало. Везде идеальная чистота. На берегу озера раскинулся красивейший город Струга. Таких городов в Югославии много. Но вся эта красота за короткое время исчезла. Междоусобица привела к полному разрушению подобных Струге городов. По Югославии ударил молох гражданской войны. Горе и страдания вошли в дом трудолюбивого народа этой красивой и некогда единой страны. Вот такую цену платят простые люди за националистические амбиции недальновидных политиков.
Где бы ни были, в каждом городе с участием местных властей проводились пресс-конференции. У меня сложилось впечатление, что рейс был не столько рекламный, сколько политический. В нашем лице македонцы видели представителей великой братской России. Македония только что провозгласила свою независимость. Россия одна из первых признала ее как самостоятельное государство. В некоторых греческих газетах сообщалось, что Россия вмешивается во внутренние дела Греции, так как последняя считает Македонию своей территорией.
Как бы то ни было, но Македонию признали более 100 государств мира и сейчас в Москве есть посольство Македонии. Послом назначен бывший экономический советник посольства Югославии в Советском Союзе бывший представитель авиакомпании "Македония" в Москве Трипун Карапетров. Я нанес ему визит вежливости. Вспомнили о рекламном рейсе. Трилун еще раз поблагодарил меня за помощь в организации того рейса.
Через несколько дней после рекламного рейса в Македонию мне позвонил председатель комитета ветеранов 4-й воздушной армии Петр Никифорович Гострик. Он проинформировал, что 20 мая 1992 года исполняется 50 лет со дня образования 4-й воздушной армии, которая прошла с боями от Кавказских гор до Берлина. Ею командовал генерал К.А. Вершинин После войны армия дислоцировалась на аэродромах Польши. Петр Никифорович предложил мне полететь в Северную группу войск в составе делегации. В нее входили двенадцать Героев Советского Союза, в их числе дважды Герой Советского Союза маршал авиации Ефимов.
Прибыли на автобусе в Чкаловскую. В аэропорту нас разместили в маленькой комнате, где находились более двух часов. Я почувствовал, что у меня поднялось давление. Спросил: "Где находится поликлиника или врач?" Работники аэропорта мне ответили, что врача нет, а есть поликлиника, которая находится примерно в полутора километрах от вокзала. Я пошел в эту "поликлинику". Там сидели два прапорщика - санитары. Попросил их смерить давление. Оказалось повышенное - 180. Для меня нормальное давление обычно 130-140 на 80. Попросил лекарство. У них никакого лекарства не было. Так я и вернулся в аэровокзал. Один из пассажиров одолжил мне две таблетки, но их нечем было запить. Пограничник показал, где находится туалет. Там я проглотил таблетку и из-под крана запил ее водой. К чему я это рассказываю? Да к тому, что наплевательское отношение к человеку, в том числе в армии, явление в нашей жизни довольно распространенное.
На почтовом самолете Ту-154 прилетели в Польшу. Приземлились на военном аэродроме в г.Кшива. Встречали нас прямо у трапа самолета с цветами. Среди встречающих были командующий армией генерал-майор авиации А.И. Басов, начальник штаба армии генерал-майор авиации М.И. Чикматов, помощник командующего по работе с личным составом полковник В.М. Кривоносов и другие офицеры. Вручили нам план мероприятий. Проводили в просторный, светлый зал аэровокзала. Везде чистота, порядок. Это сразу бросилось в глаза после Чкаловской. Стало горько и обидно за нашу Родину. Какие же мы непутевые!
Минут через десять нас пригласили в ресторан аэропорта, где были накрыты столы. Чего только не было на них. Различные закуски, изысканные вино-водочные изделия, такие, как французский коньяк "Наполеон", испанские вина, итальянский ром и т.д. После застолья нас сопроводили в гостиницу. На следующий день распределили по полкам, которые базировались на других аэродромах Польши. Где бы мы ни были, подчеркиваю еще раз, везде идеальная чистота, порядок, организованность и высокая дисциплина. У меня сложилось такое впечатление, что армия готовилась к каким-то учениям, а не к расформированию. А ведь тогда уже было известно, что войска будут, выводиться в Российскую Федерацию. В итоге она передислоцировалась в Ростов-на-Дону.
Вечером в Доме офицеров города Легница был организован праздничный "огонек" с участием гостей. Меня пригласили на сцену в составе группы из четырех человек. Ведущий задал вопрос: - Как на фронте относились мужчины к девушкам? Отвечаю: - Я, например, познакомился со своей будущей женой на фронте. После войны поженились. Живем вместе сорок шесть лет, и я об этом не жалею. У нас есть сын и дочь. На фронте в основном были настоящие, хорошие девушки, поэтому многие из нас, мужчин, относились к нашим фронтовым подругам с огромным уважением. Но были, конечно, среди наших "вояк", прямо скажем, и хамы.
В гостях хорошо, но дома лучше. Да и честь пора знать. Гостевые будни заканчивались. Готовимся к обратному рейсу. На прощание еще раз был устроен банкет, нам вручили сувениры. Самым ценным для каждого из нас была видеокассета, на которой запечатлена эта поездка. Организаторы праздника в очень деликатной форме вручили также каждому продуктовые наборы. Надолго останутся в памяти дни, проведенные в частях 4-й воздушной армии.
В Эмиратах
В мае 1993 года мне и сыну Виктору, оператору акционерного агентства "Столичные сообщения", поручили участвовать в рекламном рейсе в ОАЭ. В соответствии с заданием мы прибыли в аэропорт Внуково. Зашли в штурманскую АДП аэропорта. В эту же штурманскую прибыл летный экипаж Виктора Владимировича Кузнецова. Часы показывали десять вечера. Экипаж приступил к подготовке к полету.
Рядом с командиром был заместитель летного директора авиакомпании Константина Викторовича Колесникова, который на этом рейсе выполнял такую же роль, как и командир воздушного судна. Такой вариант практикуется в АЛАКе в целях усиления летного экипажа, что предусмотрено соответствующими документами.
Невольно возникает вопрос. Кто же из двух командиров принимает решение? Решение в полете принимает тот командир, который находится на левом сидении. Функции между командирами четко распределены в полете.
Здесь же рядом сидит, склонившись над картой, высокий симпатичный штурман Сергей Михайлович Климков и стройный бортинженер Казбек Николаевич Кравцов. В состав экипажа включены по контракту два специалиста Внуковского производственного предприятия для технического обслуживания самолета в процессе рейса - Владимир Константинович Куценко и Андрей Степанович Ким. Через несколько минут в штурманскую вошли наши веселые и жизнерадостные бортпроводницы Татьяна Анатольевна Доросева и Елизавета Георгиевна Откидач. В этой же комнате находились начальник службы безопасности Московского УВД на воздушном и водном транспорте МВД РФ Владимир Иванович Сазонцев, кинооператор Виктор Васильевич Федоров и представитель АЛАКа обаятельная Татьяна Николаевна Юдина. Владимир Иванович рассказал: - Двадцать лет тому назад в Аэрофлоте имела место попытка организовать сопровождение воздушных судов органами безопасности, но она не нашла широкого применения, а потом полностью была забыта. И вот сейчас, когда терроризм стал неотъемлемой стороной нашей жизни, руководство АЛАКа приняло решение осуществлять на каждом рейсе мероприятия по обеспечению безопасности экипажей, пассажиров и сохранности багажа на протяжении рейса. Над этим вопросом мы серьезно думаем, изыскиваем новые пути повышения эффективности проводимых мероприятий на воздушном транспорте, в том числе и при полетах самолетами АЛАК. Кстати, инициатором в этом деле в наши дни стал АЛАК.
Подготовка к полету закончена. Должны взлетать, но произошла задержка. Таможенная служба вместе с пограничниками аэропорта подошла к нам придирчиво. Правда, нарушений таможенных и пограничных правил со стороны экипажа не обнаружили. Самолет после небольшой пробежки набрал высоту и взял курс на Вильнюс. В салонах идеальная чистота и порядок. В распоряжении пассажиров газеты, журналы, разнообразная рекламная продукция. Чистые подголовники, опрятно разложенные привязные ремни. Вот на таких самолетах летают пассажиры авиакомпании АЛАК.
Самолет приземлился в аэропорту Вильнюса. Время два часа ночи. Все готово к приему 62 пассажиров. Они быстро заняли свои места. Среди них были инженеры, артисты, работники коммерческих предприятий, деловые люди.
Продолжаем полет. Бортпроводницы любезно предложили завтрак. Ассортимент меню состоит из 27 наименований. На подносе лежат помидоры, огурцы, красная икра, яйца, картофель, сливочное масло, сахар, хлеб, булочка, печенье, конфеты, соль, перец, куриное мясо, кофе, пепси, минеральная вода, сырокопченые колбасы, ветчина, маслины, севрюга, горчица... Даже не верится.
Техническую посадку совершили в Адлере. Заправились топливом и полетели дальше. Под нами горные хребты, покрытые снежными лавинами. А вот и гора Арарат с вершиной 5165 метров.
Наш оператор прильнул к окну и запечатлел на пленку видеокамеры чудесное творение природы. Я выглянул в иллюминатор и увидел бескрайние пески, среди которых видны были отдельные строения за высокими заборами. Экипаж посадку произвел классически. Зарулили на перрон аэровокзала. Подали трап. У места стоянки местный полицейский осматривает на ощупь работников аэропорта. Самолет готовится к обратному вылету. А мы без каких-либо формальностей направляемся в гостиницу Бич Отель. Она расположена от аэропорта примерно в 30 километрах на берегу Персидского залива.
На следующий день отправились в город Шарджа. Микроавтобус преодолел расстояние в 110 километров за 50 минут. Шарджа - город торговцев. Такое впечатление, что все торгуют. Также и в Дубае. Яркое впечатление от проспекта бывшего президента Египта Насера. Его в Объединенных Арабских Эмиратах почитают как своего национального героя. При входе в отдельные магазины надписи на русском языке "Добро пожаловать". Что привлекает здесь наших туристов? Казалось бы, небольшая страна. Население составляет чуть больше 850 тысяч человек. А наплыв туристов огромный. Привлекает беспошлинный ввоз и вывоз товаров.
В Рас-эль-Хайм наш Ил-76 прилетел специально для того, чтобы увезти весь багаж пассажиров. Багаж загружен. Самолеты к вылету готовы. Первым взлетел Ил-76. Вслед за ним наш Ту. Обратный полет проходил по тому же маршруту. После приземления в Сочи диспетчерская служба, пограничники и таможенники в один голос заявили о том, что наших рейсов у них в плане нет, поэтому обслуживать отказываются. Но после терпеливых переговоров удалось уломать представителей этих властей, и наши самолеты были заправлены топливом.
Взлетели и взяли курс на Вильнюс. Здесь проблем не было. Через два часа наш Ту взял курс на Москву и благополучно прибыл во Внуково.
В середине февраля 1993 года я третий раз оказался в НИИ урологии, которым руководит академик Лопаткин. Институт, безусловно, известный, имеет богатый опыт лечения сложнейших мочекаменных болезней. Первая искусственная почка, изобретенная коллективом института под руководством Лопаткина, предназначалась Андропову.
В институте сложилась и укоренилась особая атмосфера. Врачи видят в больном не человека, а болезнь. Как источник преуспевания, а возможно, и личного благополучия. Если врачу приходится столкнуться с болезнью, которая не принесет ему выгоды, то этот, с позволения сказать, врач становится безразличен и груб к больному. Тогда складывается впечатление, что ты здесь случайный человек и напрасно занимаешь место. Но с точки зрения профессионализма врачам надо отдать должное. Тот же Валерий Иванович Кобяцкий. Большой профессионал и, кроме того, прекраснейший человек. Умница. А вот Алексей Васильевич и Галина Васильевна, прекрасные специалисты, но только нет у них человеческого тепла и доброты.
В отделениях все делается на ходу. Разговоры с больными происходят прямо в коридорах. Никаких обходов не существует. Галина Васильевна, как правило, откроет дверь палаты, заглянет, скажет что-то и уходит. А ведь есть больные, которые плохо слышат. Больной хочет что-то уяснить, спросить, а ее уже нет. К примеру, утром входит Галина Васильевна к нам в палату и спрашивает: - Вы завтракали?
- Да.
- Два пальца всуньте - и на дробление.
От неожиданности не сразу понял сказанное. Хотел спросить, а ее уже и след простыл. Потом додумался. Вставил два пальца в рот и заставил желудок освободиться от остатков пищи. Минут через тридцать повезли меня на дробление. Лежал в коридоре минут сорок. Затем завезли в операционную. Огромная конструкция, похожая на летательный аппарат будущего. Положили меня на стол. Подвели под левую почку какой-то упор. Слышу, оператор говорит: - Везите обратно. Камень не в поле луча дробления.
Привезли в палату. Никто не подходит. Лежу в недоумении. Проходит ночь. Спал очень неспокойно. На другой день Галина Васильевна спрашивает: Что, не дробили?
- Нет.
- Будем лечить дальше, - пробурчала она и ушла.
Приступы с каждым днем усиливались. Укол за уколом. Порошков и различных пилюль я принял не одну дюжину. А камень как остановился в мочеточнике, так там и стоит, отключив работу почки. Адские боли. Говорю Галине Васильевне: - Я лежу в клинике больше десяти дней. И не представляю отчетливо суть своей болезни. Что делать?
Ссылаясь на общую разруху в стране, Галина Васильевна отвечает: - Как в стране, так и у нас в институте!
Я недоумевал. Причем тут разруха и лечение больных?
- Разруха в стране, разруха и в институте. Кто будет делать операции за 7 тысяч рублей в месяц? Да, действительно, заколдованный круг. Врачи халатно относятся к своей работе, а хозяйственники - и того хуже. В палате пять коек. Все старые. Тумбочки поломаны. Тяжело больной сосед поставил кружку с горячим чаем на тумбочку, кружка упала и облила больного. Штор нет. Холодина. Температура в палате едва доходит до 13-14 градусов тепла. Матрасы старые и испачканные. Подушки пропитаны тошнотворным запахом. Простыни похожи на половые тряпки. Воды в палате нет. Она отключена в связи с тем, что в ординаторской лопнула труба. В ванной комнате уличная температура. Везде грязь. Не процедурная, а помойка. Захламлена какими-то посторонними предметами. В туалете одно очко на 80 больных мужского и женского пола. Холл, где расположен старого образца телевизор черно-белого изображения, давно стал местом свалки мебели. Кресла ободраны, как сидения в подмосковных электричках. Диваны старые, из них вылезают пружины. В |оридоре навалены трубы.
Убежал бы из этого лечебного учреждения, но удерживает меня здесь одно - вера в профессионализм врачей. Ни в коем случае я не хочу полностью обвинить здешнее руководство и врачей за такое положение, создавшееся в институте. Врачи открыто говорят: - Откуда у нас в институте возьмется порядок, когда в стране творится беспредел. Одни наживаются за счет грабежа, за счет различных махинаций, другие страдают, нищают.
Хочется верить, что так будет не всегда. Есть надежда, что Лопаткин с его энергией и умом предпримет все необходимые меры, чтобы институт, как и раньше, процветал.
Через несколько дней ко мне подошла сестра и попросила, чтобы я не завтракал. Вскоре меня отвезли в операционную, где организовали капельницу, а затем на какой-то телеге со скрипом поместили между двумя пушками в водяную камеру. Голова осталась снаружи, туловище погружено в воду. Начался озноб, противная дрожь. Или от холода, или нервишки стали пошаливать. Снизу, в левый бок посыпались электроудары. Вначале боли не чувствовал. Но с каждым очередным ударом все сильнее и сильнее стало болеть в животе. Примерно на трехтысячном ударе двери операционной открылись, и врач сказал, что все закончено. Не успел я спросить о результатах, как врачи и операторы куда-то удалились. Меня снова положили на тележку и увезли в палату. Почувствовал себя лучше. Спал нормально.
Утро 19 февраля. Врач предписал сделать снимок почек. Оказалось, что камень в мочеточнике не раздробился. Настроение подавленное, тем более что завтра мне исполняется 70 лет. Семьдесят! На пенсию пора, а я все еще шебуршусь. Во время этих мыслей в палату зашел Георгий Иванович Полежаев заместитель директора по персоналу нашей авиакомпании. Но это официально. А вообще-то мой большой друг и приятель. Георгий Иванович раньше работал начальником политического управления бывшего Министерства гражданской авиации, с 1979 по 1984 год - генеральным представителем Аэрофлота в Болгарии. Тогда-то я и подружился с ним, поистине красавцем, импозантным, очень эрудированным человеком, тружеником, ветераном Аэрофлота.
Георгий Иванович передал мне копию приказа генерального директора авиакомпании АЛАК, в котором меня поздравили с днем рождения и наградили денежной премией. Итак, мне исполняется 70 лет! Приехал сын. Предложил отметить день рождения в домашних условиях. Это было кстати. Заодно можно было помыться. В войну в полевых условиях каждые десять дней мылись, а то и чаще, а здесь, в лечебном заведении за три недели ни разу. Приехал домой. Встречают жена, дети. Юбилей отметили в узком семейном кругу. Утром опять в больницу. Начальник отделения не скрывает: дела мои плохи, камень не раздробился. Что дальше делать, не знают. Предложил операцию. Но какую? Операции-то бывают разные. Под общим наркозом, под местным. Разрезать, не разрезать и т.д. Спросил: "Что будем делать?" Отвечаю: "Как вы решите, так и будет". Настроение не праздничное. Даже в День защитника Отечества.
На следующий день утром в палату зашли несколько человек в белых халатах. Один из них, высокого роста, внушительного телосложения, с пронзительным взглядом, подошел ко мне, остальные пять человек остались стоять на месте.
- Ну что у вас? - спросил этот мужчина.
- У меня камни, а вот что у вас здесь в институте творится, не знаю. 18 дней дробили камни, говорили, что все в порядке. На самом деле камень остается на месте. Продолжаются сильные боли, чувствую себя с каждым днем все хуже. Если институту нужны деньги, то наша организация необходимую сумму переведет.
Этот здоровяк в белом халате процедил: - Никаких денег не нужно. Перед его уходом я спросил: - Что же будете делать со мною дальше?
Медицинский начальник тут же дал указание выписать меня и назначить дальнейшее дробление камней амбулаторно. Я был в недоумении. Этот чинуша оказался заместителем директора НИИ. Фамилия Крендель. Слышал много нелестного о нем, и теперь все это подтвердилось. Решил пойти к начальнику отделения. Спросил его, почему Крендель грубо со мною разговаривал? Он ответил, что он со всеми так разговаривает. И посоветовал идти к начальнику "дробильного цеха" и с ним договориться.
Затем я ему прямо сказал: - Моя организация, где я сейчас работаю, может перевести деньги. Скажите сколько и куда?
- Что толку от этого? Мы от переведенных денег имеем копейки, а остальное забирает руководство института.
Тут я подумал, что лучше бы ему лично вручить эти деньги, тогда он бы сам договорился с начальником "дробильного цеха" и сделал бы все для меня как можно лучше. Пошел на третий этаж. В кабинете сравнительно молодой человек. Это и есть начальник "дробительного цеха". Попросил его провести дробление камня пока не выписали из больницы. Он ответил, что на эту процедуру у него большая очередь и придется ждать дней десять. На самом деле никакой очереди не было. Резервируют места для того пациента, который наличными и не малую сумму заплатит за дробление. Я опять дал понять, что моя организация может заплатить за дробление. Кроме того, мне как Герою Советского Союза по Указу Президента положено лечение вне очереди. Он возмутился и заявил: "Вот идити к своему Ельцину. Он много указов издал, и что толку от них нам, врачам?" Морально подавленный, физически обессиленный вернулся домой. Начался очередной приступ. Вызвал скорую помощь. Сделали укол. На другой день обратился в военную поликлинику. Уролог поликлиники болен. Обратился к начальнику хирургического отделения. Зашел к нему в кабинет. Меня встретил полковник средних лет по имени Михаил Иванович. Внимательно выслушал. Тут же вызвал начальника скорой помощи и дал указание срочно отправить меня в военный госпиталь в Красногорске. Привезли в приемное отделение. Пришел врач-уролог. Молодой симпатичный человек. И действительно, Владимиру Александровичу было всего только 36 лет. Это же не 70. Он сообщил, что будет моим лечащим врачом. После ужина пришел в палату, подробно расспросил об истории болезни, злоключениях. После всего пережитого в НИИ урологии мне показалось, что я попал в другой, очеловеченный мир.
По сравнению с центральным урологическим институтом академика Лопаткина военный госпиталь имени Вишневского можно назвать санаторием правительственного типа. В палате кровати накрыты чистым накрахмаленным бельем. В комнате умывальник, есть и теплая, и холодная вода. Прекрасная столовая. Везде чистота, опрятность. Столы накрыты белыми скатертями. В столовой обслуживают официантки. Кормят вкусно. Спрашиваю Владимира Александровича: - Это все действительность или мираж?
Он ответил: - Вы попали в островок сохранившегося социализма. Надеюсь, мы вас поставим на ноги. Все будет хорошо.
2 марта меня доставили в операционную. Сделали обезболивающий укол и поместили в ванную с теплой водой. Удары в нижнюю часть поясницы были несильными. Боли я не чувствовал, хотя этих ударов было множество. Затем меня извлекли из ванной и отправили в палату. На другой день почувствовал, как стали выходить осколки. Все закончилось благополучно. Оказывается социализм, по меньшей мере в медицине, не так уж плох. Что принесет нам ее коммерциализация, пока неизвестно. Можно только догадываться на примере НИИ урологии.