Страница:
В первый день нового года около полудня разыгрался бешеный шторм, и мы начали серьезно беспокоиться о собаках и транспортных машинах, находившихся на носовой палубе. Судно направляли так, чтобы уменьшить количество воды, окатывающей палубу. Однако все же большая волна обрушилась на нос и разбила несколько собачьих конур. В довольно волнующей операции по спасению мы извлекли собак из обломков и привязали их на корме судна. От этого неприятного происшествия собаки основательно промокли, но не пострадали.
К 3 января погода значительно улучшилась, и мы поняли, что приближаемся, должно быть, к заливу Мак-Мердо. Вскоре после полудня с мостика сообщили, что впереди земля. Все бросились на мостик и в бинокли легко поймали вулканические конусы Эребуса и Террора, до которых еще было больше 100 миль . В конце дня горы Уэстерн Земли Виктории уже заметно выступили по правому борту, но Эребус по-прежнему господствовал над всем видом: его длинный султан дыма уходил на восток, пересекая небо. При отличной погоде «Индевр» миновал крутые скалы острова Франклина и приблизился к острову Бофорта у входа в залив Мак-Мердо. Тут мы вошли в более тяжелый паковый лед и, возмущаясь, простояли всю ночь неподвижно, захваченные им.
Потеря времени становилась для экспедиции весьма важным вопросом. Американский ледокол «Глейшиер», вероятно один из самых мощных в мире, находился поблизости, и капитан Керквуд попросил его содействия. Внушительно демонстрируя свою мощь, «Глейшиер» направился к нам, не обращая, по-видимому, никакого внимания на толщину пакового льда и разбрасывая большие глыбы льда, как игрушки. Мы благодарно следовали за ним и выбрались на чистую воду залива Мак-Мердо, а затем пошли через залив к кромке морского льда против мыса Баттер. Здесь мы пристали к борту «Глейшиера» и поднялись на палубу, чтобы посетить адмирала Дюфека и его штаб. Адмирал предложил нам воспользоваться одним из его вертолетов, чтобы быстро разведать дорогу по льду к мысу Баттер и осмотреть там площадку. Это была слишком заманчивая возможность, чтобы отказаться от нее.
Поздно вечером Миллер и я поднялись с «Глейшиера» на вертолете и медленно полетели над льдом залива. То, что мы увидели, не произвело на нас обнадеживающего впечатления. Лед, пропитанный водой, весь в лужах талой воды, изрезанный приливными трещинами и испещренный большими гребнями от сжатий, определенно обещал неприятные условия езды для механизированного транспорта. Действительно, здесь было достаточно места для нашей базы на хорошем скалистом грунте высоко над уровнем моря, но было непонятно, как мы сможем взобраться на эту площадку. Летнее таяние образовало небольшое озеро со стороны ледника, оно закрывало доступ наверх по этому направлению, а ледяные склоны за озером нашим машинам было бы трудно преодолеть. Мы вернулись к судам довольно пессимистично настроенными относительно наших шансов на успех. Однако известно, что воздушная разведка может давать неточные сведения. Единственное, что оставалось сделать, — это провести основательную наземную разведку на собаках и машинах.
«Глейшиер» выломал для нас в толстом льду док для разгрузки и ушел, а мы немедленно начали разгружать судно. Прежде всего сняли с палубы собачьи конуры. Вскоре собаки, привязанные к кольям на длинных цепях, прыгали и скакали в восторге, что снова находятся на снегу. Затем последовали четыре трактора, три из них на гусеничном ходу, а один на полугусеничном и с вильчатым подъемником. Потом спустили тракторные и собачьи сани, палатки, продовольствие и все оборудование для разведки, которое в Новой Зеландии было тщательно уложено на грузы сверху. Пока шла разгрузка, я начал разведку дороги на тракторе с полугусеничным ходом. Перевозка имущества потребовала много времени, так как участки мокрого снега и лужи талой воды чередовались с пятнами более твердого снега и в результате дорога получалась длинной и извилистой.
Вскоре после полуночи в ночь на 7 января наша разведывательная партия выступила в поход. Теперь у нас был круглосуточный дневной свет, но с ледника Феррара спустился туман, было пасмурно, холодно и сыро. Выход наш не был удачным: тракторы застревали в лужах талой воды, сани приходилось переправлять через них «челноком», перецепляя поочередно. Гребни сжатия были неровные, с горбами, и так как на некоторых тракторах гусеницы не были хорошо подогнаны, то они все время соскакивали. В общем мы страдали от неизбежных «детских болезней».
Когда наконец сделали привал, до мыса Баттер оставалось еще несколько миль, но мы были рады поставить палатки и залезть в них, чтобы поспать. У нас был сеанс радиосвязи с «Индевром», и я сообщил им о положении дел. Я договорился с капитаном Керквудом, что «Индевр» подойдет к мысу Хат-Пойнт на острове Росса и заберет там людей и часть материалов, доставленных нам американцами. Малгрю и я отправились вперед на полугусеничном «Фергюсоне» и увидели, что поверхность стала тверже. Здесь можно было без труда находить дорогу через бугристые гребни сжатия. Мы натолкнулись на тюленя, лежавшего на снегу около своей полыньи во льду, и застрелили его на корм 27 собакам, которые должны были подойти. Туман разошелся, наш трактор быстро поехал мимо айсбергов, стоящих на дне моря и вмерзших в морской лед. Затем мы наехали на открытую приливную трещину и потратили несколько часов на установку моста через нее. Дорога становилась все более неровной, и ее часто перерезали каналы и лужи талой воды. Часто встречались тюлени; вся область создавала отчетливое впечатление неустойчивости. Мы еще были на некотором расстоянии от намеченной площадки базы, и приблизиться к ней вплотную оказалось гораздо более трудной задачей, чем казалось вначале. В самом деле, дойдя до места напротив площадки, мы увидели, что вынуждены отклоняться от нее все больше и больше. Дорогу впереди обследовала пешая партия. Она сообщила, что непроходимая трещина-ущелье во льду полностью закрывает тракторам подход к площадке по этому направлению. Пришлось вернуться по своим следам на гладкий морской лед и начать разведывать другой маршрут. Если переправиться через приливную трещину и взобраться на низкий холм, то можно было подойти дальше к леднику Бауэрса в предгорье. Поверхность предгорья неровная, но, пройдя по ней несколько миль, можно было выйти выше площадки базы. Однако ледяной склон, ведущий к скалам, был крут и труден.
Мы разбили лагерь и ночевали на льду залива. Прошедший день был интересным, но неудачным. Я пришел к выводу, что трудности переброски 500 тонн запасов по 15—18-мильному маршруту, пройденному нами, делают проект устройства базы Скотт на мысе Баттер неприемлемым. Пропитанный водой, ненадежный морской лед был бы постоянным источником беспокойства, а добираться до площадки базы на нашем транспорте — постоянной головоломкой. Я лег спать, убежденный, что нам придется отказаться от нашей прежней мысли и искать другую площадку для базы. Самым подходящим местом, на мой взгляд, мог оказаться остров Росса, и, хотя такой выбор был связан с переправой через залив Мак-Мердо, чтобы добраться до ледника Феррара, переход этот не должен быть слишком трудным весной, когда поверхность морского льда, вероятно, будет вполне пригодной для езды.
Рано утром во время сеанса радиосвязи с «Индевром» было получено сообщение от Клейдона; он договорился о прилете к нам на американском вертолете, чтобы обрисовать положение на мысе Хат-Пойнт. Клейдон все время не был доволен эксплуатационными возможностями для наших самолетов, если они будут летать с базы на мысе Баттер, и, видимо, с большим энтузиазмом относился к противоположному берегу залива Мак-Мердо. Вертолет прибыл, как было намечено, и пилот согласился взять Миллера и меня с собой на ту сторону залива. Я покинул разведывательную партию, дав им задание установить маршрут для тракторов и собачьих упряжек наверх, к леднику Феррара. Оттуда собачьи упряжки должны были продолжать путь вверх по леднику и попытаться достигнуть полярного плато. Через двадцать минут мы сели на лед рядом с «Индевром» и «Глейшиером». И опять адмирал Дюфек любезно предложил нам воспользоваться вертолетом для дальнейших разведок и даже указал несколько, вероятно, подходящих мест для исследования.
Из них самым интересным нам показался мыс Прэм, и мы решили его обследовать. Через несколько минут мы уже висели над закругленным скалистым выступом, по одну сторону которого к югу уходил дугой шельфовый ледник Росса, а по другую — простирался лед залива. Немного походив вокруг, мы смогли уже принять решение. Место, по-видимому, было идеальным. На нескольких широких скалистых террасах было вполне достаточно простора для наших домиков и авиационного отряда; доступ для транспорта с морского льда был хорошим; в нескольких сотнях ярдов имелась отличная площадка для посадки наших самолетов, а вид оттуда был великолепен. Требовалось разобраться только в одной проблеме — доступен ли подход к берегу по поверхности льда для наших тракторных поездов? Мы вернулись на «Индевр», твердо решив не терять времени и выяснить этот вопрос на опыте. Залив горючее в трактор, прицепили к нему сани. Затем Миллер и я отправились в путь от судна. Первые несколько миль мы шли по маршруту, которым пользовались американцы для разгрузки своих судов. Дорога была в ужасном состоянии, так как их тяжелые тракторы прорыли на поверхности льда большие ямы, которые потом заполнились водой. Приходилось тратить много времени, пробираясь между ними, и часто ехать прямо через ямы. Это обычно сопровождалось довольно страшным погружением в слой воды глубиной несколько футов, и я почти невольно мысленно прикидывал толщину морского льда, отделяющего трактор от сотен саженей холодной морской воды. Наконец мы пересекли этот участок и выехали на чистый снег. Здесь было довольно мягко и бугристо, но мы без особого труда, успешно проложили себе дорогу вокруг мыса Армитидж и далее, через подобный участок шириной несколько миль до мыса Прэм. Таскать грузы по этому девятимильному маршруту будет нелегко, но его, конечно, следовало предпочесть подходу к мысу Баттер, и мы вернулись на «Индевр» в превосходном настроении. Мы будем строить базу Скотт на мысе Прэм.
Глава 8
К 3 января погода значительно улучшилась, и мы поняли, что приближаемся, должно быть, к заливу Мак-Мердо. Вскоре после полудня с мостика сообщили, что впереди земля. Все бросились на мостик и в бинокли легко поймали вулканические конусы Эребуса и Террора, до которых еще было больше 100 миль . В конце дня горы Уэстерн Земли Виктории уже заметно выступили по правому борту, но Эребус по-прежнему господствовал над всем видом: его длинный султан дыма уходил на восток, пересекая небо. При отличной погоде «Индевр» миновал крутые скалы острова Франклина и приблизился к острову Бофорта у входа в залив Мак-Мердо. Тут мы вошли в более тяжелый паковый лед и, возмущаясь, простояли всю ночь неподвижно, захваченные им.
Потеря времени становилась для экспедиции весьма важным вопросом. Американский ледокол «Глейшиер», вероятно один из самых мощных в мире, находился поблизости, и капитан Керквуд попросил его содействия. Внушительно демонстрируя свою мощь, «Глейшиер» направился к нам, не обращая, по-видимому, никакого внимания на толщину пакового льда и разбрасывая большие глыбы льда, как игрушки. Мы благодарно следовали за ним и выбрались на чистую воду залива Мак-Мердо, а затем пошли через залив к кромке морского льда против мыса Баттер. Здесь мы пристали к борту «Глейшиера» и поднялись на палубу, чтобы посетить адмирала Дюфека и его штаб. Адмирал предложил нам воспользоваться одним из его вертолетов, чтобы быстро разведать дорогу по льду к мысу Баттер и осмотреть там площадку. Это была слишком заманчивая возможность, чтобы отказаться от нее.
Поздно вечером Миллер и я поднялись с «Глейшиера» на вертолете и медленно полетели над льдом залива. То, что мы увидели, не произвело на нас обнадеживающего впечатления. Лед, пропитанный водой, весь в лужах талой воды, изрезанный приливными трещинами и испещренный большими гребнями от сжатий, определенно обещал неприятные условия езды для механизированного транспорта. Действительно, здесь было достаточно места для нашей базы на хорошем скалистом грунте высоко над уровнем моря, но было непонятно, как мы сможем взобраться на эту площадку. Летнее таяние образовало небольшое озеро со стороны ледника, оно закрывало доступ наверх по этому направлению, а ледяные склоны за озером нашим машинам было бы трудно преодолеть. Мы вернулись к судам довольно пессимистично настроенными относительно наших шансов на успех. Однако известно, что воздушная разведка может давать неточные сведения. Единственное, что оставалось сделать, — это провести основательную наземную разведку на собаках и машинах.
«Глейшиер» выломал для нас в толстом льду док для разгрузки и ушел, а мы немедленно начали разгружать судно. Прежде всего сняли с палубы собачьи конуры. Вскоре собаки, привязанные к кольям на длинных цепях, прыгали и скакали в восторге, что снова находятся на снегу. Затем последовали четыре трактора, три из них на гусеничном ходу, а один на полугусеничном и с вильчатым подъемником. Потом спустили тракторные и собачьи сани, палатки, продовольствие и все оборудование для разведки, которое в Новой Зеландии было тщательно уложено на грузы сверху. Пока шла разгрузка, я начал разведку дороги на тракторе с полугусеничным ходом. Перевозка имущества потребовала много времени, так как участки мокрого снега и лужи талой воды чередовались с пятнами более твердого снега и в результате дорога получалась длинной и извилистой.
Вскоре после полуночи в ночь на 7 января наша разведывательная партия выступила в поход. Теперь у нас был круглосуточный дневной свет, но с ледника Феррара спустился туман, было пасмурно, холодно и сыро. Выход наш не был удачным: тракторы застревали в лужах талой воды, сани приходилось переправлять через них «челноком», перецепляя поочередно. Гребни сжатия были неровные, с горбами, и так как на некоторых тракторах гусеницы не были хорошо подогнаны, то они все время соскакивали. В общем мы страдали от неизбежных «детских болезней».
Когда наконец сделали привал, до мыса Баттер оставалось еще несколько миль, но мы были рады поставить палатки и залезть в них, чтобы поспать. У нас был сеанс радиосвязи с «Индевром», и я сообщил им о положении дел. Я договорился с капитаном Керквудом, что «Индевр» подойдет к мысу Хат-Пойнт на острове Росса и заберет там людей и часть материалов, доставленных нам американцами. Малгрю и я отправились вперед на полугусеничном «Фергюсоне» и увидели, что поверхность стала тверже. Здесь можно было без труда находить дорогу через бугристые гребни сжатия. Мы натолкнулись на тюленя, лежавшего на снегу около своей полыньи во льду, и застрелили его на корм 27 собакам, которые должны были подойти. Туман разошелся, наш трактор быстро поехал мимо айсбергов, стоящих на дне моря и вмерзших в морской лед. Затем мы наехали на открытую приливную трещину и потратили несколько часов на установку моста через нее. Дорога становилась все более неровной, и ее часто перерезали каналы и лужи талой воды. Часто встречались тюлени; вся область создавала отчетливое впечатление неустойчивости. Мы еще были на некотором расстоянии от намеченной площадки базы, и приблизиться к ней вплотную оказалось гораздо более трудной задачей, чем казалось вначале. В самом деле, дойдя до места напротив площадки, мы увидели, что вынуждены отклоняться от нее все больше и больше. Дорогу впереди обследовала пешая партия. Она сообщила, что непроходимая трещина-ущелье во льду полностью закрывает тракторам подход к площадке по этому направлению. Пришлось вернуться по своим следам на гладкий морской лед и начать разведывать другой маршрут. Если переправиться через приливную трещину и взобраться на низкий холм, то можно было подойти дальше к леднику Бауэрса в предгорье. Поверхность предгорья неровная, но, пройдя по ней несколько миль, можно было выйти выше площадки базы. Однако ледяной склон, ведущий к скалам, был крут и труден.
Мы разбили лагерь и ночевали на льду залива. Прошедший день был интересным, но неудачным. Я пришел к выводу, что трудности переброски 500 тонн запасов по 15—18-мильному маршруту, пройденному нами, делают проект устройства базы Скотт на мысе Баттер неприемлемым. Пропитанный водой, ненадежный морской лед был бы постоянным источником беспокойства, а добираться до площадки базы на нашем транспорте — постоянной головоломкой. Я лег спать, убежденный, что нам придется отказаться от нашей прежней мысли и искать другую площадку для базы. Самым подходящим местом, на мой взгляд, мог оказаться остров Росса, и, хотя такой выбор был связан с переправой через залив Мак-Мердо, чтобы добраться до ледника Феррара, переход этот не должен быть слишком трудным весной, когда поверхность морского льда, вероятно, будет вполне пригодной для езды.
Рано утром во время сеанса радиосвязи с «Индевром» было получено сообщение от Клейдона; он договорился о прилете к нам на американском вертолете, чтобы обрисовать положение на мысе Хат-Пойнт. Клейдон все время не был доволен эксплуатационными возможностями для наших самолетов, если они будут летать с базы на мысе Баттер, и, видимо, с большим энтузиазмом относился к противоположному берегу залива Мак-Мердо. Вертолет прибыл, как было намечено, и пилот согласился взять Миллера и меня с собой на ту сторону залива. Я покинул разведывательную партию, дав им задание установить маршрут для тракторов и собачьих упряжек наверх, к леднику Феррара. Оттуда собачьи упряжки должны были продолжать путь вверх по леднику и попытаться достигнуть полярного плато. Через двадцать минут мы сели на лед рядом с «Индевром» и «Глейшиером». И опять адмирал Дюфек любезно предложил нам воспользоваться вертолетом для дальнейших разведок и даже указал несколько, вероятно, подходящих мест для исследования.
Из них самым интересным нам показался мыс Прэм, и мы решили его обследовать. Через несколько минут мы уже висели над закругленным скалистым выступом, по одну сторону которого к югу уходил дугой шельфовый ледник Росса, а по другую — простирался лед залива. Немного походив вокруг, мы смогли уже принять решение. Место, по-видимому, было идеальным. На нескольких широких скалистых террасах было вполне достаточно простора для наших домиков и авиационного отряда; доступ для транспорта с морского льда был хорошим; в нескольких сотнях ярдов имелась отличная площадка для посадки наших самолетов, а вид оттуда был великолепен. Требовалось разобраться только в одной проблеме — доступен ли подход к берегу по поверхности льда для наших тракторных поездов? Мы вернулись на «Индевр», твердо решив не терять времени и выяснить этот вопрос на опыте. Залив горючее в трактор, прицепили к нему сани. Затем Миллер и я отправились в путь от судна. Первые несколько миль мы шли по маршруту, которым пользовались американцы для разгрузки своих судов. Дорога была в ужасном состоянии, так как их тяжелые тракторы прорыли на поверхности льда большие ямы, которые потом заполнились водой. Приходилось тратить много времени, пробираясь между ними, и часто ехать прямо через ямы. Это обычно сопровождалось довольно страшным погружением в слой воды глубиной несколько футов, и я почти невольно мысленно прикидывал толщину морского льда, отделяющего трактор от сотен саженей холодной морской воды. Наконец мы пересекли этот участок и выехали на чистый снег. Здесь было довольно мягко и бугристо, но мы без особого труда, успешно проложили себе дорогу вокруг мыса Армитидж и далее, через подобный участок шириной несколько миль до мыса Прэм. Таскать грузы по этому девятимильному маршруту будет нелегко, но его, конечно, следовало предпочесть подходу к мысу Баттер, и мы вернулись на «Индевр» в превосходном настроении. Мы будем строить базу Скотт на мысе Прэм.
Глава 8
Разведки в глубь континента, местные походы и завершение устройства базы Скотт
Приняв решение устроить базу Скотт на мысе Прэм, мы не стали терять времени. Большая часть наших тракторов и саней все еще находилась на мысе Баттер, но вечером 9 января мы выехали с остальным транспортом и оборудованием через залив к мысу Прэм, намереваясь начать разбивку и выравнивание площадки базы. «Индевр» отплыл обратно к мысу Баттер, чтобы забрать тракторную партию, которая потерпела неудачу еще внизу, на подходах к леднику Феррара, после упорной попытки закончить поход, от трудностей которого волосы вставали дыбом. На мысе Прэм наша партия разбила лагерь на горизонтальном, усыпанном галькой уступе, прямо над приливной трещиной, и поставила там все пирамидальные палатки. Затем была выполнена съемка участка и разметка положения различных домиков на широком уступе довольно высоко над льдом залива. На покатом склоне позади участка мы отметили приблизительные расстояния между мачтами нашей длинной ромбической антенны. Когда «Индевр» вернулся с тракторной партией, она перевезла наше остальное лагерное оборудование на мыс Прэм, и строительная бригада поселилась в палатках. Тракторные поезда начали циркулировать по-настоящему круглосуточно, и один груз за другим перебрасывались на площадку. К 13 января прибыло уже достаточно материалов, чтобы строительная бригада могла начать укладывать фундамент для домика столовой, и было очевидно, что наша программа разгрузки выполняется вполне успешно.
Плохие новости пришли от Марша, руководителя партии, отправившейся на собаках и работавшей на той стороне залива, на леднике Феррара. Он сообщил, что они установили непроходимость нижней части ледника для собачьих упряжек при теперешнем состоянии льда, и рекомендовал отказаться от попытки восхождения. Это было очень неприятное известие: ведь мы рассчитывали использовать ледник Ферpapa как маршрут к полюсу. Я решил подождать и разведать ледник с воздуха, прежде чем окончательно отказаться от всякой надежды. Теперь работа развернулась полным ходом, и время сна свелось к минимуму. Несмотря на часто возникавшие трудные моменты, дело, пока это касалось базы, шло в основном по плану, но наша полевая работа по всем линиям терпела неудачи.
14 января началось сообщением с мыса Хат-Пойнт, что американский трактор «Уизел» провалился сквозь лед и один человек утонул. Это лишь подтвердило наше убеждение, что отдельные участки льда залива становятся опасно тонкими.
Мы ужесточили наши требования к безопасности движения, обеспечили более строгое соблюдение тракторами размеченных маршрутов и ввели правило — тракторы ходят только парами.
К полудню пол домика столовой был готов и начали ставить стены. К 9 часам домик снаружи был закончен, и люди впервые получили надежное укрытие. В 3 часа ночи мы услышали над собой рев, и, к нашей радости, над лагерем пронесся самолет «Бивер». Команда новозеландских авиаторов работала изо всех сил, разбирая ящик с фюзеляжем, ставя крылья и приводя самолет в эксплуатационное состояние. Теперь не время было думать о сне: в 5 часов утра мы вылетели на «Бивере» на мыс Баттер и через 20 минут уже разглядели палатки партии, уехавшей на собаках. Прежде чем совершить посадку, мы пролетели дальше, чтобы взглянуть на ледник Феррара. Зрелище было ужасающее: поверхность ледника была неровная, источенная, по ней бежали гигантские потоки талой воды. Вид ледника целиком подтверждал сообщения разведывательной партии. Около палаток обнаружился гладкий участок морского льда, и Клей-дон зашел на посадку; она была проведена отлично. Через минуту мы здоровались с Маршем и его партией и обсуждали трудности, с которыми они встретились. Чтобы сделать последнюю проверку, наш самолет совершил еще один далекий полет вверх по леднику, взяв на борт Марша и Брука.
Поверхность верхней части ледника была на вид вполне сносной, но полет еще раз подтвердил, что о походе по нижней части ледника не может быть и речи, во всяком случае в это время года. Мы поэтому договорились о встрече с «Индевром», чтобы он забрал наши собачьи упряжки, и затем вернулись на базу Скотт.
15 и 16 января были днями шторма, и морской лед все время грозил взломаться и уйти из залива. При плохой видимости люди боролись с ветром и снегом, пытаясь снять с судна еще несколько партий груза. Несмотря на такую скверную погоду, постройка домика продолжалась, как и в прежние дни, и было ясно, что база будет очень скоро достроена.
Моей главной заботой теперь стало отыскание пригодного маршрута на полярное плато, так как я по-прежнему считал первоочередным делом установление такого маршрута до зимы и закладку на нем складов. Раз ледник Феррара оказался неприемлемым, приходилось искать другую дорогу. Я вспомнил сообщение Ганна о леднике Скелтона в нескольких милях к югу и решил исследовать его.
В первом исследовательском полете пилотом был Кренфилд, а пассажирами летели Марш, Брук и я. «Бивер» вылетел с базы Скотт утром 18 января и направился на юг, между возвышенностями Блэк и Уайт, затем обогнул кончик утеса Минна, где были замечены очень неприятные гребни сжатия и трещины. Затем самолет полетел на запад, к выходу ледника Скелтона. Широкий нижний участок основного потока ледника с боков был изрезан большими трещинами, но, по-видимому, по его середине шла относительно ненарушенная полоса. Мы начали подниматься, идя над крутой средней частью, и, чем дальше летели, тем больше усиливался наш оптимизм. Встречались большие участки с трещинами, но казалось, по крайней мере с воздуха, что, следуя по извилистому пути, можно будет большую часть их обойти.
Мы вышли на обширную площадь фирна и в отдалении увидели стену скал, которая составляла, по нашему убеждению, край плато. У нас было недостаточно горючего, чтобы лететь дальше, и самолет повернул на базу. Там, пополнив баки, с Клейдоном в качестве пилота «Бивер» снова вылетел, чтобы закончить обследование маршрута. На этот раз самолет полетел прямо на Скелтонский фирн, а затем дальше, к просвету в окружающей его стене. К нашей радости, поле фирна шло вверх широким пологим склоном, проходило через стену скал и сливалось без заметных препятствий с обширным плоским пространством полярного плато. Несомненно, это был многообещающий маршрут.
Лето проходило быстро, и нужно было, не теряя времени, произвести наземную разведку. 19 января с базы Скотт вышли три собачьих упряжки с Маршем, Бруком, Айрсом и Малгрю, чтобы пройти через шельфовый ледник Росса и леднику Скелтона. Но через пять дней они все уже были снова на базе Скотт. Пройдя 30 миль по шельфовому леднику Росса, Марш сильно заболел, и я решил эвакуировать его на базу Скотт и отозвать остальную часть партии. Такая задержка в разведке потребовала дополнительных энергичных мер, и я перебросил по воздуху партию с двумя собачьими упряжками прямо к подошве ледника Скелтона, чтобы она начала оттуда восхождение на ледник. 25 января «Бивер» чуть не потерпел аварию, пытаясь совершить посадку на высокие неровные заструги в 20 милях вверх по леднику. Клейдон должен был снова поднять самолет в воздух после нескольких страшных ударов шасси об лед. Единственный действительно гладкий участок, который удалось найти, находился позади, у выхода ледника, и там мы в конце концов приземлились, чтобы положить начало Скелтонскому складу.
Два дня спустя Брука, Эллиса, Айрса и Дугласа перебросили по воздуху с двумя собачьими упряжками, двумя санями и всем, что требуется для устройства лагеря и жизни в нем, и на следующее утро они отправились вверх по леднику. Это был также особенный день на базе Скотта, потому что закончилась выгрузка наших запасов с «Индевра» и «Рядового Джона Р. Тоула» и можно было сосредоточить все внимание на достройке зданий и их внутренней отделке.
Тренировка, проведенная в Новой Зеландии, теперь приносила свои плоды. Шестой, последний из наших главных домиков, закончили б февраля, всего лишь через три недели после закладки фундамента первого домика. Работа сосредоточилась на внутренней отделке, на постройке крытого перехода между домиками для защиты от непогоды и на окончании еще трех домиков для научных исследований. Несколько из наших шести 6-киловаттных генераторов уже работали, и Бакнелл готовил нам всем еду на большой плите с нефтяными горелками. Предстояло установить много научного оборудования, но и это дело уже было на ходу, и стало возможным высвободить добавочное число людей для полевых работ.
Оставалось еще установить маршрут с базы Скотт к Скелтонскому складу, а так как все ранее проходившие по этой местности сообщали об опасных трещинах, то я счел целесообразным исследовать этот маршрут. Боб Миллер работал как вол в начальную пору устройства базы; теперь можно было без него обойтись, и он в сопровождении Карлайона выехал на одной собачьей упряжке в 180-мильный поход через шельфовый ледник Росса к Скелтонскому складу. Так как ни один из отправлявшихся в поход прежде самостоятельно не ездил на собаках, то эти люди брали на себя довольно тяжелую задачу и нельзя было рассчитывать, что их поездка пройдет быстро и легко. Оказалось, что мы ошиблись. Они быстро приспособились к своей работе и при переходе через шельфовый ледник Росса выдерживали среднюю скорость 16 миль в день. Прибыв на Скелтонский склад, они занялись вплотную исследованием нижней части ледника.
Тем временем «Бивер» перебрасывал один груз за другим, доставляя топливо и продовольствие на Скелтонский склад, чтобы закончить закладку запасов для партии Фукса. В одном из первых полетов пассажирами самолета летела геологическая партия, состоявшая из двух геологов, Ганна и Уоррена, и А. Гейне — опытного альпиниста, входившего в летнюю партию. У этих трех не было никакого транспорта, и поэтому они сами тащили свое лагерное оборудование вверх и вниз по леднику Скелтона на легких стеклопластиковых санях. Они пересекли глубокие трещины по краям ледника и обошли все крупные скалы, чтобы обследовать породы и собрать геологические образцы. Кульминационным пунктом их похода было отличное восхождение на Хармсворт — пик высотой более 9000 футов . Они начали подъем из лагеря на поверхности ледника и закончили поход 23-часовым восхождением и спуском.
Тем временем отряд, проводивший разведку ледника Скелтона под руководством Брука, настойчиво продвигался вперед. Мягкий снег на крутой средней части значительно замедлял их движение, и они были вынуждены переносить грузы «челноком». Как мы предполагали на основании воздушной разведки, путь их оказался извилистым, но они избежали почти всех сильно изрезанных трещинами участков. Когда отряд добрался до фирна, идти стало гораздо проще, и дня через два они достигли длинного склона, проходящего сквозь гряду скал. Здесь поверхность была нерозная и твердая и приходилось двигаться при постоянном ветре и метелях, при низкой температуре. В таких неприятных условиях они пересекли край плато и вышли на него на высоте более 8000 футов 8 февраля. В этот же день «Бивер» закончил закладку на Скелтонский склад семи тонн продовольствия и горючего.
Две задачи были выполнены, и следующее утро должно было стать критическим моментом для экспедиции, так как мы планировали сделать нашу первую посадку на полярное плато.
Небо было чистое, синее, и солнце светило ясно, когда оба наши самолета вылетели с базы Скотт и направились на ледник Скелтона. Самолеты поднялись выше изломанных склонов гор Уэстерн, проскользнули над ледниками, круто спадающими с горы Хиггинс, и вышли на Скелтонский фирн. Все еще продолжая подниматься, мы пересекли последнюю стену под горой Феддера и начали высматривать на плато палатки нашей партии на собаках. Сначала мы не могли увидеть их и уже почти потеряли надежду найти партию, как вдруг заметили что-то далеко к востоку. Клей-дон сделал несколько кругов, прежде чем нашел подходящее место, затем зашел на посадку и превосходно посадил самолет. Температура была — 32° при сильном ветре, и когда мы вышли из самолета, чтобы поздороваться с Бруком и его партией, то шрамы на их бородатых лицах ясно демонстрировали последствия суровой погоды. Мы передали им письма и обсудили дальнейшие действия, затем взобрались обратно в самолет. Наступил решительный момент — взлет в разреженном воздухе на высоте 8200 футов . «Бивер» медленно подрулил к старту, и Клейдон открыл дроссель полностью. Сначала, казалось, наше движение было очень медленным, но затем «Бивер» набрал скорость и, к нашему большому облегчению, оторвался как будто без труда. «Остер» кружил, наблюдая за нами, но, когда мы снова оказались в воздухе, Крэнфилд совершил хорошую посадку. «Остер» на этой высоте был на пределе своей мощности, и я сверху с беспокойством следил за ходом его нового взлета. Казалось, что он все скользит и скользит по снегу, совсем не набирая скорости, но наконец с трудом оторвался и сделал круг, чтобы присоединиться к нам. Очень довольные, что этот важный испытательный этап благополучно пройден, мы вернулись на базу, чтобы начать переброску по воздуху запасов для склада на плато.
Совершая полеты круглосуточно, если позволяла погода, наши авиаторы успешно закончили заброску запасов на склад «Плато», несмотря на температуру около — 35° и ветры в 10 метров в секунду и более. Это значило, что мы закончили устройство двух складов, готовых теперь к приходу пересекающей континент партии. Я попросил полевую партию, занимавшую позицию на плато, отступить на Скелтонский фирн и продолжить топографическую съемку до конца месяца. Они с большим удовольствием удалились из этого трудного места и спустились в относительно здоровые условия на Скелтонском фирне, где температуры были на б—8° выше.
Все наружные работы на базе Скотт были уже закончены: домики крепко привязаны к земле стальными тросами, крытый переход между домиками готов и уже использовался для хранения на полках из упаковочных ящиков самых нужных пищевых запасов. Наши девять радиомачт, из которых две были по 80 футов , производили весьма внушительное впечатление. Регулярно дважды в день у нас были радиотелеграфные сеансы связи с Новой Зеландией, уже начал работать радиотелефон, и мы передали нашу первую фотографию по радиобильдаппарату. В общем наша база становилась весьма комфортабельным местом.
Рано утром 22 февраля «Индевр» отплыл в Новую Зеландию, забрав строительную бригаду и остальных людей, которых мы привезли на базу на лето. Они оставили нас основательно подготовленными к зимовке.
С уходом судна мы вступили в период тусклой, серой погоды. Температура заметно понизилась, и густые облака усугубляли укорочение дня. В конце февраля погода на один день прояснилась, и мы, не теряя времени, за несколько полетов эвакуировали на базу наших людей и собак, пересидевших штормы на Скелтонском складе. Таким образом, собралась вместе вся партия зимовщиков, и можно было ввести в действие твердый распорядок деятельности базы.
Плохие новости пришли от Марша, руководителя партии, отправившейся на собаках и работавшей на той стороне залива, на леднике Феррара. Он сообщил, что они установили непроходимость нижней части ледника для собачьих упряжек при теперешнем состоянии льда, и рекомендовал отказаться от попытки восхождения. Это было очень неприятное известие: ведь мы рассчитывали использовать ледник Ферpapa как маршрут к полюсу. Я решил подождать и разведать ледник с воздуха, прежде чем окончательно отказаться от всякой надежды. Теперь работа развернулась полным ходом, и время сна свелось к минимуму. Несмотря на часто возникавшие трудные моменты, дело, пока это касалось базы, шло в основном по плану, но наша полевая работа по всем линиям терпела неудачи.
14 января началось сообщением с мыса Хат-Пойнт, что американский трактор «Уизел» провалился сквозь лед и один человек утонул. Это лишь подтвердило наше убеждение, что отдельные участки льда залива становятся опасно тонкими.
Мы ужесточили наши требования к безопасности движения, обеспечили более строгое соблюдение тракторами размеченных маршрутов и ввели правило — тракторы ходят только парами.
К полудню пол домика столовой был готов и начали ставить стены. К 9 часам домик снаружи был закончен, и люди впервые получили надежное укрытие. В 3 часа ночи мы услышали над собой рев, и, к нашей радости, над лагерем пронесся самолет «Бивер». Команда новозеландских авиаторов работала изо всех сил, разбирая ящик с фюзеляжем, ставя крылья и приводя самолет в эксплуатационное состояние. Теперь не время было думать о сне: в 5 часов утра мы вылетели на «Бивере» на мыс Баттер и через 20 минут уже разглядели палатки партии, уехавшей на собаках. Прежде чем совершить посадку, мы пролетели дальше, чтобы взглянуть на ледник Феррара. Зрелище было ужасающее: поверхность ледника была неровная, источенная, по ней бежали гигантские потоки талой воды. Вид ледника целиком подтверждал сообщения разведывательной партии. Около палаток обнаружился гладкий участок морского льда, и Клей-дон зашел на посадку; она была проведена отлично. Через минуту мы здоровались с Маршем и его партией и обсуждали трудности, с которыми они встретились. Чтобы сделать последнюю проверку, наш самолет совершил еще один далекий полет вверх по леднику, взяв на борт Марша и Брука.
Поверхность верхней части ледника была на вид вполне сносной, но полет еще раз подтвердил, что о походе по нижней части ледника не может быть и речи, во всяком случае в это время года. Мы поэтому договорились о встрече с «Индевром», чтобы он забрал наши собачьи упряжки, и затем вернулись на базу Скотт.
15 и 16 января были днями шторма, и морской лед все время грозил взломаться и уйти из залива. При плохой видимости люди боролись с ветром и снегом, пытаясь снять с судна еще несколько партий груза. Несмотря на такую скверную погоду, постройка домика продолжалась, как и в прежние дни, и было ясно, что база будет очень скоро достроена.
Моей главной заботой теперь стало отыскание пригодного маршрута на полярное плато, так как я по-прежнему считал первоочередным делом установление такого маршрута до зимы и закладку на нем складов. Раз ледник Феррара оказался неприемлемым, приходилось искать другую дорогу. Я вспомнил сообщение Ганна о леднике Скелтона в нескольких милях к югу и решил исследовать его.
В первом исследовательском полете пилотом был Кренфилд, а пассажирами летели Марш, Брук и я. «Бивер» вылетел с базы Скотт утром 18 января и направился на юг, между возвышенностями Блэк и Уайт, затем обогнул кончик утеса Минна, где были замечены очень неприятные гребни сжатия и трещины. Затем самолет полетел на запад, к выходу ледника Скелтона. Широкий нижний участок основного потока ледника с боков был изрезан большими трещинами, но, по-видимому, по его середине шла относительно ненарушенная полоса. Мы начали подниматься, идя над крутой средней частью, и, чем дальше летели, тем больше усиливался наш оптимизм. Встречались большие участки с трещинами, но казалось, по крайней мере с воздуха, что, следуя по извилистому пути, можно будет большую часть их обойти.
Мы вышли на обширную площадь фирна и в отдалении увидели стену скал, которая составляла, по нашему убеждению, край плато. У нас было недостаточно горючего, чтобы лететь дальше, и самолет повернул на базу. Там, пополнив баки, с Клейдоном в качестве пилота «Бивер» снова вылетел, чтобы закончить обследование маршрута. На этот раз самолет полетел прямо на Скелтонский фирн, а затем дальше, к просвету в окружающей его стене. К нашей радости, поле фирна шло вверх широким пологим склоном, проходило через стену скал и сливалось без заметных препятствий с обширным плоским пространством полярного плато. Несомненно, это был многообещающий маршрут.
Лето проходило быстро, и нужно было, не теряя времени, произвести наземную разведку. 19 января с базы Скотт вышли три собачьих упряжки с Маршем, Бруком, Айрсом и Малгрю, чтобы пройти через шельфовый ледник Росса и леднику Скелтона. Но через пять дней они все уже были снова на базе Скотт. Пройдя 30 миль по шельфовому леднику Росса, Марш сильно заболел, и я решил эвакуировать его на базу Скотт и отозвать остальную часть партии. Такая задержка в разведке потребовала дополнительных энергичных мер, и я перебросил по воздуху партию с двумя собачьими упряжками прямо к подошве ледника Скелтона, чтобы она начала оттуда восхождение на ледник. 25 января «Бивер» чуть не потерпел аварию, пытаясь совершить посадку на высокие неровные заструги в 20 милях вверх по леднику. Клейдон должен был снова поднять самолет в воздух после нескольких страшных ударов шасси об лед. Единственный действительно гладкий участок, который удалось найти, находился позади, у выхода ледника, и там мы в конце концов приземлились, чтобы положить начало Скелтонскому складу.
Два дня спустя Брука, Эллиса, Айрса и Дугласа перебросили по воздуху с двумя собачьими упряжками, двумя санями и всем, что требуется для устройства лагеря и жизни в нем, и на следующее утро они отправились вверх по леднику. Это был также особенный день на базе Скотта, потому что закончилась выгрузка наших запасов с «Индевра» и «Рядового Джона Р. Тоула» и можно было сосредоточить все внимание на достройке зданий и их внутренней отделке.
Тренировка, проведенная в Новой Зеландии, теперь приносила свои плоды. Шестой, последний из наших главных домиков, закончили б февраля, всего лишь через три недели после закладки фундамента первого домика. Работа сосредоточилась на внутренней отделке, на постройке крытого перехода между домиками для защиты от непогоды и на окончании еще трех домиков для научных исследований. Несколько из наших шести 6-киловаттных генераторов уже работали, и Бакнелл готовил нам всем еду на большой плите с нефтяными горелками. Предстояло установить много научного оборудования, но и это дело уже было на ходу, и стало возможным высвободить добавочное число людей для полевых работ.
Оставалось еще установить маршрут с базы Скотт к Скелтонскому складу, а так как все ранее проходившие по этой местности сообщали об опасных трещинах, то я счел целесообразным исследовать этот маршрут. Боб Миллер работал как вол в начальную пору устройства базы; теперь можно было без него обойтись, и он в сопровождении Карлайона выехал на одной собачьей упряжке в 180-мильный поход через шельфовый ледник Росса к Скелтонскому складу. Так как ни один из отправлявшихся в поход прежде самостоятельно не ездил на собаках, то эти люди брали на себя довольно тяжелую задачу и нельзя было рассчитывать, что их поездка пройдет быстро и легко. Оказалось, что мы ошиблись. Они быстро приспособились к своей работе и при переходе через шельфовый ледник Росса выдерживали среднюю скорость 16 миль в день. Прибыв на Скелтонский склад, они занялись вплотную исследованием нижней части ледника.
Тем временем «Бивер» перебрасывал один груз за другим, доставляя топливо и продовольствие на Скелтонский склад, чтобы закончить закладку запасов для партии Фукса. В одном из первых полетов пассажирами самолета летела геологическая партия, состоявшая из двух геологов, Ганна и Уоррена, и А. Гейне — опытного альпиниста, входившего в летнюю партию. У этих трех не было никакого транспорта, и поэтому они сами тащили свое лагерное оборудование вверх и вниз по леднику Скелтона на легких стеклопластиковых санях. Они пересекли глубокие трещины по краям ледника и обошли все крупные скалы, чтобы обследовать породы и собрать геологические образцы. Кульминационным пунктом их похода было отличное восхождение на Хармсворт — пик высотой более 9000 футов . Они начали подъем из лагеря на поверхности ледника и закончили поход 23-часовым восхождением и спуском.
Тем временем отряд, проводивший разведку ледника Скелтона под руководством Брука, настойчиво продвигался вперед. Мягкий снег на крутой средней части значительно замедлял их движение, и они были вынуждены переносить грузы «челноком». Как мы предполагали на основании воздушной разведки, путь их оказался извилистым, но они избежали почти всех сильно изрезанных трещинами участков. Когда отряд добрался до фирна, идти стало гораздо проще, и дня через два они достигли длинного склона, проходящего сквозь гряду скал. Здесь поверхность была нерозная и твердая и приходилось двигаться при постоянном ветре и метелях, при низкой температуре. В таких неприятных условиях они пересекли край плато и вышли на него на высоте более 8000 футов 8 февраля. В этот же день «Бивер» закончил закладку на Скелтонский склад семи тонн продовольствия и горючего.
Две задачи были выполнены, и следующее утро должно было стать критическим моментом для экспедиции, так как мы планировали сделать нашу первую посадку на полярное плато.
Небо было чистое, синее, и солнце светило ясно, когда оба наши самолета вылетели с базы Скотт и направились на ледник Скелтона. Самолеты поднялись выше изломанных склонов гор Уэстерн, проскользнули над ледниками, круто спадающими с горы Хиггинс, и вышли на Скелтонский фирн. Все еще продолжая подниматься, мы пересекли последнюю стену под горой Феддера и начали высматривать на плато палатки нашей партии на собаках. Сначала мы не могли увидеть их и уже почти потеряли надежду найти партию, как вдруг заметили что-то далеко к востоку. Клей-дон сделал несколько кругов, прежде чем нашел подходящее место, затем зашел на посадку и превосходно посадил самолет. Температура была — 32° при сильном ветре, и когда мы вышли из самолета, чтобы поздороваться с Бруком и его партией, то шрамы на их бородатых лицах ясно демонстрировали последствия суровой погоды. Мы передали им письма и обсудили дальнейшие действия, затем взобрались обратно в самолет. Наступил решительный момент — взлет в разреженном воздухе на высоте 8200 футов . «Бивер» медленно подрулил к старту, и Клейдон открыл дроссель полностью. Сначала, казалось, наше движение было очень медленным, но затем «Бивер» набрал скорость и, к нашему большому облегчению, оторвался как будто без труда. «Остер» кружил, наблюдая за нами, но, когда мы снова оказались в воздухе, Крэнфилд совершил хорошую посадку. «Остер» на этой высоте был на пределе своей мощности, и я сверху с беспокойством следил за ходом его нового взлета. Казалось, что он все скользит и скользит по снегу, совсем не набирая скорости, но наконец с трудом оторвался и сделал круг, чтобы присоединиться к нам. Очень довольные, что этот важный испытательный этап благополучно пройден, мы вернулись на базу, чтобы начать переброску по воздуху запасов для склада на плато.
Совершая полеты круглосуточно, если позволяла погода, наши авиаторы успешно закончили заброску запасов на склад «Плато», несмотря на температуру около — 35° и ветры в 10 метров в секунду и более. Это значило, что мы закончили устройство двух складов, готовых теперь к приходу пересекающей континент партии. Я попросил полевую партию, занимавшую позицию на плато, отступить на Скелтонский фирн и продолжить топографическую съемку до конца месяца. Они с большим удовольствием удалились из этого трудного места и спустились в относительно здоровые условия на Скелтонском фирне, где температуры были на б—8° выше.
Все наружные работы на базе Скотт были уже закончены: домики крепко привязаны к земле стальными тросами, крытый переход между домиками готов и уже использовался для хранения на полках из упаковочных ящиков самых нужных пищевых запасов. Наши девять радиомачт, из которых две были по 80 футов , производили весьма внушительное впечатление. Регулярно дважды в день у нас были радиотелеграфные сеансы связи с Новой Зеландией, уже начал работать радиотелефон, и мы передали нашу первую фотографию по радиобильдаппарату. В общем наша база становилась весьма комфортабельным местом.
Рано утром 22 февраля «Индевр» отплыл в Новую Зеландию, забрав строительную бригаду и остальных людей, которых мы привезли на базу на лето. Они оставили нас основательно подготовленными к зимовке.
С уходом судна мы вступили в период тусклой, серой погоды. Температура заметно понизилась, и густые облака усугубляли укорочение дня. В конце февраля погода на один день прояснилась, и мы, не теряя времени, за несколько полетов эвакуировали на базу наших людей и собак, пересидевших штормы на Скелтонском складе. Таким образом, собралась вместе вся партия зимовщиков, и можно было ввести в действие твердый распорядок деятельности базы.