Фьюри Мэгги. Ориэлла (Талисманы власти - 1)

   Ориэлла положила руку на затылок Анвару.
   - Что ты делаешь? - воскликнул тот.
   - Держу твою башку над водой! Теперь вдохни поглубже и откинься назад просто расслабься, и ноги поднимутся сами собой. Ты не пойдешь ко дну, обещаю. Со мной ты в безопасности.
   Через некоторое время Анвар набрался достаточно мужества, чтобы последовать ее совету, но сразу же перепугался и начал биться и барахтаться, судорожно цепляясь за девушку. Ей пришлось нырнуть, и пока он чересчур не наглотался воды, препроводить его назад, на плавник. Откинув с лица тяжелые намокшие пряди, Ориэлла встретила негодующий взгляд покрасневших от соли глаз Анвара.
   - Ты сказала, я буду держаться на поверхности!
   - Я сказала - расслабься, дурак, и будешь держаться на поверхности!
   - Я не могу расслабиться! Мне страшно! Потребовалась уйма времени, но наконец с этой частью задачи было покончено. Анвар лег и расплылся в довольной улыбке.
   - Анвар, не забудь дышать!
   Он начал барахтаться снова. Но все же она справилась и с этим, а отбуксировать его к берегу было относительно несложно.
   Через несколько минут они уже стояли по колено в воде в полосе веселого прибоя, который с шумом накатывался на берег.
   - Ну что ж, - сказала Ориэлла. - Если ты когда-нибудь снова окажешься в море, то, по крайней мере, сможешь держаться на поверхности. - Повинуясь внезапному порыву, она нагнулась, вытащила из-за голенища длинный кинжал и, отводя глаза, протянула его Анвару. - Возьми, - сказала она. - Не оставаться же тебе безоружным!
   Неужели пришла пора прощаться? Оба чувствовали себя до странности неловко. Наступила долгая напряженная тишина. Они стояли и смотрели друг на друга.
   Ориэлла была уже готова переменить свое решение. Как же она может бросить Анвара? Она хотела отвернуться, но не смогла, и он тоже выглядел несчастным и нерешительным. "О проклятие! - подумала Ориэлла. - Мы ведем себя как дети!" Ни о каком извинении не могло быть и речи - в конце концов, не прав был он, - и все же надо бы сказать ему, что они должны держаться вместе.., но тут из леса выбежала Сара и с воплями ринулась к ним.
   - Я так испугалась! Эти зверские морские чудища - я была уверена-, что они меня съедят! - Она вдруг пронзительно завизжала. - О! Смотрите, вон один за вами! Быстро вылезайте из воды!
   - Сара, благодарение богам, ты жива! - Позабыв про Ориэллу, Анвар выскочил на берег и бросился к Саре. Волшебница выругалась и презрительно повернулась спиной к влюбленной парочке. Погрузившись в теплые волны, она поплыла к Левиафану, но груз на сердце тянул ее вниз гораздо сильнее, чем намокшая одежда.
   Когда волшебница вскарабкалась на спину кита и оглянулась, Сара была в объятиях Анвара. До Ориэллы долетел ее пронзительный голос:
   - Ну и что, путь уходит! Нам она все равно не нужна! Девушка сжала зубы и прижалась к теплому телу кита.
   - В путь, - мысленно сказала она, так и не услышав отчаянных криков Анвара, который звал ее назад.
   Юноша был в бешенстве.
   - Тише! Она тебя услышит! - Он не мог поверить, что Ориэлла действительно покидает их. Он чувствовал себя потерянным и бесприютным. Он звал ее, умолял подождать, но кит выпустил ревущий фонтан воды и заглушил его крики, а руки Сары властно обняли юношу за шею и развернули в другую сторону. Долгий поцелуй заткнул ему рот.
   - Забудь о ней, - промурлыкала Сара. - Подумай о свободе, Анвар. Подумай о нас.
   Если надо спешить. Левиафан может двигаться очень быстро, и когда Анвар прервал поцелуй, Ориэлла была уже далеко.
   - О боги, что ты наделала! - накинулся он на Сару. - При чем тут свобода, дура? Сейчас мы должны держаться вместе. - Однако юноша со стыдом и тоской чувствовал, что сам оттолкнул волшебницу.
   - Не смей так разговаривать со мной! - вспыхнула Сара. - Я-то в чем виновата? Я, что ли, назвала ее убийцей? Я думала, ты хочешь, чтобы мы были вместе, только ты и я... - Ее лицо сморщилось и из невинных фиалковых глаз полились слезы. - Я думала, ты любишь меня, но тебе нужна только она. Подобрав рваные юбки, Сара кинулась бежать.
   Боги, что же опять не так? Анвар со стоном бросился за ней. Раннее солнышко сияло в прозрачном безоблачном небе. Его ласковые лучи высушили мокрую одежду юноши, но сам он все еще не мог согреться после ледяной купели прошлой ночи. Кожа была изъедена солью, глаза болели, все тело ныло. Наконец Анвар догнал Сару и, задыхаясь, обнял ее.
   - Прости меня, - сказал он. - Прости, я правда хочу быть с тобой.
   Через некоторое время Сара позволила себя успокоить, но странное выражение не покидало ее глаза, и Анвар понял, что ему еще долго придется ходить по кромке льда. "Проклятые бабы!" - угрюмо подумал он и бросил взгляд на море, но Ориэлла исчезла. Они остались одни.
   - Идем, - внезапно решившись, сказал он. - Нам надо найти воду.
   К счастью, в лесу было полно пресной воды. Многочисленные ручьи, стекая с высоких утесов, бежали под роскошным пологом леса к морю. Совсем немного пройдя вдоль берега, они наткнулись на один из таких ручьев - там, где он впадал в море. Анвар и Сара пошли вдоль него и очутились в тени леса. Воздух там был влажный и прохладный: широкие листья почти не пропускали солнечный свет.
   В стрекочущий хор насекомых время от времени вплетался странный крик или, скорее, вой, долетавший из чащи леса. Встревоженная Сара испуганно прильнула к Анвару.
   - Все в порядке, - успокоил он ее. - Это всего лишь какая-нибудь птица. Но все же юноша срезал с ближайшего дерева парочку толстых ветвей и сделал из них дубинки, думая при этом, как отнеслась бы волшебница к такому использованию своего клинка.
   В одном месте ручей был запружен, и образовалась маленькая, но достаточно глубокая заводь. По берегам ее растительность расступалась, оставляя полоску голой земли, а почва вся была усеяна следами животных, приходящих сюда на водопой. Анвар остановился рассмотреть их. Маленькие лапки грызунов, копыта небольшого оленя, одиночные извилистые полосы, оставленные змеями - и что это? Похоже на отпечатки рук - крохотных человеческих рук! Анвар почувствовал покалывание в затылке. Ему показалось, что в лесу полно невидимых глаз. Юноша торопливо заровнял следы башмаком, пока их не увидела Сара.
   От жары и морской воды, которой наглотался Анвар, у него разыгралась жажда, и упав на землю, он принялся жадно пить, смачивая прохладной свежей водой свое покрытое солью лицо. Утолив первую, отчаянную жажду, он огляделся по сторонам, внезапно испугавшись, что заблудится в лесу, но тут же рассмеялся собственной глупости, вспомнив, что им надо всего лишь спуститься вниз по ручью.
   Если Ориэлла передумает... Но нет, после того, как он с ней обошелся... Анвар жалел о резких словах, сказанных прошлой ночью. Теперь он понимал, что не сдержался оттого, что почувствовал себя виноватым. Неужели она бы не поняла...
   Боги, как он голоден! Скорее бы наполнить ноющий желудок, но где в этом незнакомом месте раздобыть еду? Сара, должно быть, думала о том же.
   - Анвар, я должна что-нибудь съесть. - Это был откровенный приказ, и юноша пришел в бешенство. Ориэлла никогда с ним так не разговаривала, а ведь он был ее слугой.
   Стараясь говорить спокойно, он ответил:
   - Я тоже. Дай мне немножко подумать.
   - Но мне хочется есть! Я хочу чего-нибудь прямо сейчас! К счастью, на помощь пришли воспоминания детства. Дед, бывало, частенько рассказывал мальчику о своей юности в деревне, и когда Анвару исполнилось девять, он был отличным знатоком ловли форели - по крайней мере, теоретически.
   - Идем, - сказал он Cape. - Мы наловим на обед рыбы Но на практике это оказалось куда сложнее. В открытом море рыба будто обладала какими-то сверхъестественными способностями. Вот уже, кажется, схватил ее, а она вдруг исчезает, оставляя несчастного ловца с горстью морской воды, Анвар метался по пояс в воде и с каждой секундой все больше и больше выходил из себя. Почему эти проклятые создания не стоят спокойно? Он так пристально вглядывался в сверкающую воду, что у него заболели глаза, а солнце безжалостно пекло незащищенную спину и голову. Юноша не мог избавиться от ощущения, что рыба просто издевается над его неуклюжими потугами. Когда он вытащил руки из воды, то кожа на пальцах побелела и сморщилась.
   - Анвар! Анвар! - завопила с берега Сара. Что ей еще нужно? Вдруг он сообразил, что она уже давно зовет его, и быстро повернулся. Сара стояла перед ним и, смеясь, протягивала ему самодельную сумку, сложенную из подола одной из ее многочисленных нижних юбок. Сумка билась и дергалась у нее в руках.
   - Смотри! Я наловила рыбы!
   Будь она рядом, Анвар с радостью придушил бы ее. Потом наконец до него дошел смысл ее слов, и, поднимая множество брызг, он пошлепал по мелководью к берегу.
   - Как тебе это удалось? - спросил юноша, стараясь не выдать своего негодования.
   Сара опустила свою шевелящуюся ношу на белый песок и закинула руки ему на обожженную шею. Анвар поморщился.
   - Легко, - подмигнула она. - Ты гордишься мною?
   - Еще бы, - сердито сказал он, гладя ее, и Сара смягчилась.
   - Разве ты не заметил? - спросила она. - Начался отлив. - Она махнула рукой в сторону рифа, который выступил из воды и, словно палец, указывал в океан. - Там полно рыбы, она попала в ловушки между камней.
   - Отлив? - Анвар чувствовал себя дураком. Конечно, он слышал это слово, но родившись нищим городским жителем, а затем превратившись в раба, никогда толком не понимал, что оно значит.
   - О, - вдруг догадалась Сара. - Ты ведь никогда раньше не был у моря, правда?
   - Интересно, как? - едко спросил Анвар. - Волшебный Народ, знаешь ли, не дает своим слугам отпусков на побережье. А ты-то откуда все это знаешь?
   Сара на мгновение отвела глаза. т - Ваннор возил меня к морю каждое лето, - Анвар нахмурился, и она поспешно сменила тему. Сейчас ей никак нельзя его терять. - Как бы там ни было, - оживленно добавила она, - толку от меня мало. Может, я и поймала их, но убить не могу. А что до этой ужасной чешуи, то меня от нее всегда тошнит.
   Судя по всему, ей удалось найти правильные слова, потому что Анвар улыбнулся.
   - Этим займусь я. В Академии я научился готовить. Сара вздрогнула. Ей бы не хотелось, чтобы он то и дело напоминал о своем рабстве. Живя с Ваннором, она привыкла иметь вокруг себя слуг и перестала думать о них как о человеческих существах. Они просто.., ну, были - вежливые, безличные, готовые явиться по первому зову, и оттого, что приходилось заниматься любовью с одним из них, девушка чувствовала себя запятнанной. И все же с этим надо было мириться. Взяв себя в руки, Сара наградила Анвара своей самой очаровательной улыбкой, от которой Ваннор был без ума.
   - Хорошо, когда рядом умелый человек. - сказала она. - Боюсь, я просто безнадежна. Ты знаешь, как развести огонь?
   Прежде чем приняться за свою неудачную рыбалку, Анвар оставил огниво и кремень - а также рубашку, о чем он пожалел позже, когда обожженная спина начала болеть, - на раскаленном солнцем валуне, чтобы все это высохло. На песчаной полосе валялось множество деревянных обломков; - и Анвар мигом развел костер. Чтобы почистить рыбу, он снова воспользовался кинжалом Ориэллы и опять почувствовал вину, зная, что клинок ему дан для более важных дел. Он испек рыбу на плоских камнях, разложенных у самого костра, и они с Сарой устроили пиршество в тени у ручья, где раскидистые кроны защищали их от полуденного солнца.
   ***
   Анвар проснулся уже в сумерках. Закат догорал за высокими утесами. Над берегом, охотясь на насекомых, привлеченных светом костра, носились летучие мыши. Осмелевшие крабы приканчивали остатки рыбы. Анвар вздрогнул и поспешно поднялся на ноги, поморщившись от ужасного жжения - спина его порядком обгорела. "Это все те ночки на корабле, вместе с Ориэллой", - подумал он, стряхивая с себя остатки сна. - "Я, должно быть, уснул прямо с куском во рту".
   Тут юноша с ужасом сообразил, что Сары рядом нет. Анвар поспешно огляделся. Конечно, она не настолько глупа, чтобы отправиться куда-то в одиночку. Выбрав из кучи хвороста ветку подлиннее, он ткнул одним концом в угли и при свете этого "факела" осмотрел место их трапезы. Никаких следов борьбы - значит, ее не утащили лесные звери. Потом он увидел отпечатки ног, ведущие к ручью и дальше, в сторону леса. Анвар с проклятием нырнул в темноту, следуя изгибам ручья.
   Ночью лес был куда страшнее, чем днем, под яркими лучами солнца. Корни извивались, хватая за ноги, лианы, до жути похожие на змей, хлестали в лицо, и юноша едва не выронил факел. Ветки цеплялись за одежду, а за каждым деревом чудилась страшная морда, ухмыляющаяся в мерцающем свете факела. Трава стала скользкой от вечерней росы, а из гниющих бревен торчали отвратительные светящиеся грибы, которые напомнили Анвару ужасную чашу, откуда Миафан выпустил своих призраков. Сердце юноши бешено колотилось, дыхание стало прерывистым. Что там впереди? Странный, мерцающий, призрачный свет. Замедлив шаг, Анвар осторожно приблизился к полянке, окружавшей маленький пруд, и замер, зачарованный.
   В неподвижных темных водах купалась нимфа. У нее была бледная кожа и золотые волосы. Ей прислуживала свита упавших звезд, танцующих над водой, образуя серебристую корону. Анвар затаил дыхание. Блуждающая звезда закружилась и возле него, и тут он понял, что это всего-навсего жук-светляк. Потом нимфа обернулась - обнаженная, в очарованном пруду, с золотыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Сара!
   Анвар был восхищен и обезоружен такой удивительной красотой. Он собирался выбранить ее за то, что отправилась в лес на ночь глядя, упрекнуть за отсутствие здравого смысла. Но вместо этого он бессознательно двинулся к ней, как лунатик. Швырнув в воду зашипевший факел, он сбросил одежду и присоединился к Саре в ее купальне.
   Девушка замерла, с губ ее уже готовы были слететь резкие слова. Но потом, пожав плечами, она подставила лицо для поцелуя, и руки ее ответили на его объятия. Анвар был как в горячке, его закрутил, завертел неистовый вихрь любви, страсти, красоты возлюбленной и этой ясной ночи, слившихся воедино, чтобы создать нечто невыразимое и таинственное. В момент наивысшего наслаждения у него вдруг мелькнуло неясное чувство, что Сара не с ним. Ел безупречно отзывчивое тело двигалось в такт его движениям, но на краткий миг ее глаза открылись, и, заглянув в них, молодой человек понял, что сама Сара сейчас очень далеко отсюда.
   Анвар расслабился, но сердце его бешено колотилось у самой ее груди. Сара улыбнулась и лениво провела рукой по его волосам. "Тебе почудилось, - подумал он. - Это всего лишь игра света и эти проклятые светляки". Но радость исчезла, а беспечность сменилась горьким осознанием своей зависимости. Сара с самого детства была его нареченной - и вот наконец она принадлежит ему. Казалось немыслимым снова потерять ее, но тут Анвар впервые почувствовал коварный укол сомнения, словно чьи-то ледяные пальцы коснулись его кожи. Неужели Ориэлла была права? Неужели Сара действительно использовала Ваннора? А теперь использует его?
   - Я замерзла, - пожаловалась та. - Замерзла и устала. - Она поморщилась и выскользнула из-под него. - Ну вот, теперь снова придется мыться!
   Анвар со вздохом выпустил ее, и они стали купаться. Но холодная вода, теперь, когда он уже мог обращать внимание на подобные вещи, заставила остатки ночного очарования развеяться так же внезапно, как это очарование возникло.
   В молчании они вернулись на берег, и Анвар снова развел костер.
   - Я опять хочу есть, - капризно сказала Сара. Но последнюю рыбу унесли крабы, и Анвар понимал, что до рассвета им негде взять пищу.
   - Попробуй уснуть, - посоветовал он. - А утром мы что-нибудь найдем.
   - А дальше что? - спросила она. - Сам понимаешь, мы не можем вечно оставаться в этой ужасной глуши.
   Если не считать обгоревшей спины, это место казалось Анвару раем, но он решил, что она права.
   - Не знаю, - отозвался он. - Можно попробовать взобраться на утесы...
   - Что? Лезть туда? Да ты шутишь! Анвар вздохнул.
   - Ну тогда можно пойти вдоль берега, ночевать по пути. Должны же утесы когда-нибудь кончиться.
   - А в какую сторону мы пойдем? - настаивала Сара. - Ты даже не знаешь, где мы!
   - Ты тоже, - рассерженно огрызнулся Анвар, - а тебе приходилось путешествовать больше, чем мне, сама говорила. Вот и предложила бы что-нибудь дельное!
   - От тебя никакого прока, Анвар! Ты ничего не знаешь! "паль, что я вообще... - Сара прикусила язык.
   - Что ты вообще? - По спине юноши пробежал зловещий холодок, но Сара отвернулась, отказываясь продолжать, а ему не хотелось давить на нее. Через несколько минут она уснула - или, по крайней мере, притворилась, что спит.
   Анвар печально смотрел на звездное небо. Звезды здесь казались крупнее словно золотые светильники на бархатном покрывале - и были совсем непохожи на мерцающие, холодные искорки его северной родины. Анвар вдруг почувствовал себя потерянным и, несмотря на свернувшуюся под боком Сару, очень одиноким. Он гадал, где сейчас Ориэлла, и горько сожалел о своих оскорбительных словах. Она всегда знала, что делать, Форрал хорошо ее выучил. Даже когда волшебница терялась, мужество восполняло ей недостаток знания. По правде сказать, печально признал Анвар, именно ее высокомерная самоуверенность так раздражала его. Это - а еще то, что она была магом, то есть одним из тех, кто лишил его места в этом мире. Юноша повертел кинжал, который она дала ему, - он все время напоминал Анвару о его прежней владелице. "Каково ей сейчас? - подумал он. Беременной, подавленной горем и преследуемой Миафаном?" Он беспокоился о ней, и о том, что не выполнил своего долга, но эти дни ужаса и бегства обошлись Анвару дороже, чем он предполагал, и задолго до того, как пришло время разбудить Сару, чтобы она покараулила их убежище, он заснул, весь во власти своих мечтаний.
   ***
   Знай Анвар и Сара, где они очутились и каковы нравы у местных жителей, они никогда бы не развели такой большой костер. Они наверняка укрылись бы в лесу и тщательнее караулили друг друга. Но они крепко спали, а их костер был виден за мили вокруг. И когда длинная черная галера бесшумно скользнула к берегу, они не заметили ее, их не разбудил даже легкий шорох шагов и звон обнаженных мечей.
   Анвар проснулся оттого, что кто-то грубо схватил его, и тут же услышал пронзительный крик Сары. Он боролся изо всех сил и даже сумел вскочить и потянуться за кинжалом, но пока юноша спал, он выронил оружие, и оно затерялось в песке. Лишь на мгновение увидел Анвар мерцающие факелы и смуглые ухмыляющиеся лица, а потом тяжелый удар в затылок лишил его сознания.
   Глава 19
   КАТАКЛИЗМ
   Левиафана звали Теллас. Понимая, что Ориэлла нуждается в отдыхе, он сказал, что отвезет ее в укромную лагуну чуть дальше к югу, где его народ часто находит убежище. По мере того как они плыли, утесы надвигались все ближе на берег и наконец сами превратились в береговую линию, так что первым впечатлением волшебницы о Южных Царствах стала высокая стена острых серых скал, испещренных темно-зелеными пятнами там, где жестким низкорослым кустам удавалось пустить корни в многочисленных расщелинах. Иногда утесы отступали, образуя глубокие укромные гавани, но Теллас продолжал плыть вперед, минуя их одну за другой. По обрывкам мыслей гиганта, изредка доходившим до сознания Ориэллы, девушка поняла, что по пути он переговаривался с другими китами.
   От изнурительной жары и блеска голубых волн раскалывалась голова. Ориэлла была ужасно голодна и очень несчастна.
   Как она ни пыталась, ей не удавалось избавиться от мыслей об Анваре. Девушка не могла уснуть: едва она закрывала глаза, перед ней вставало его расстроенное лицо в момент их прощания на берегу.
   Не раз уже она собиралась попросить Телласа повернуть назад, но тут же вспоминала то, что произошло между ними прошлой ночью, и в ней снова закипал гнев. А если девушка не думала об Анваре, то вспоминала Форрала, и это было еще хуже. Наконец подавленная чувством одиночества и вины за то, что бросила друзей, волшебница решила довериться Телласу и просить его совета. К ее облегчению. Левиафан с радостью согласился выслушать девушку, признавшись, что ему весьма любопытно узнать причину ее огорчения и услышать о событиях, которые заставили одного из магов забраться так далеко на юг.
   Теллас необычайно живо воспринял ее рассказ, и Ориэлла снова вымокла с головы до ног, когда его огромный хвост с чувством хлестнул по воде.
   - Чаша отыскалась? И теперь она в недобрых руках? О, горе нам! - Смятение кита было настолько мощным, что от этого проявления чувств Ориэлла едва не лишилась сознания.
   - Ты знаешь о Чаше? - спросила она, с трудом удержавшись на скользкой качающейся спине. "Глупый вопрос, - упрекнула она себя. - Ведь ясно, что знает".
   - Да, - серьезно ответил Теллас. - Мой народ хранит в памяти все утерянные тайны Катаклизма. Это наше бремя и наша печаль. Лучше бы эти знания были навсегда погребены под толщей лет!
   Он знает! О боги, он знает! У Левиафана есть ответ на все вопросы, что мучают Ориэллу. Но девушка без слов чувствовала, что ему не хочется об этом говорить. И все же она должна попытаться.
   - Мне жаль огорчать тебя, могучий, но не расскажешь ли ты мне об этом? Если я хочу бороться со злом, мое неведение - смертельное оружие в руках моих врагов. А я должна бороться или погибнуть в борьбе. Я поклялась положить конец бесчинствам Миафана.
   - О, дитя, как же я могу? - Мысли Телласа исполнились глубокого сожаления. - Я понимаю тебя, но все Волшебные Народы дали клятву никогда не воскрешать это опасное знание, если только снова не наступит Катаклизм. Я не имею права рассказать тебе об эхом. И разве ты согласишься взять затмение мира на свою и на мою совесть?
   Ориэлла вздохнула.
   - О могучий, по твоим понятиям я могу быть молодой и неопытной, но я понимаю, какая пугающая ответственность лежит на мне. Я знаю, какие несчастья может принести война между Волшебными Народами. Но если б мне удалось обрести три пропавших Талисмана, быть может, Миафана удалось бы остановить без разрушительных последствий для мира. Признаюсь тебе откровенно, меня обучали искусству войны. Но мой учитель не питал любви к разрушению и насилию. Он был самым лучшим и самым благородным человеком в мире и научил меня главному уважать ближнего своего, не важно, к какой расе он принадлежит, и ненавидеть бессмысленную смерть и кровопролитие.
   Левиафан долго размышлял, но думы его были скрыты от волшебницы. Наконец он вздохнул, и в небо взметнулся радужный искрящийся фонтан.
   - Попробуй представить себе, маленькая, что ты нашла это волшебное оружие. Представить, что ты воспользовалась им, чтобы одолеть вашего Владыку, и сделав это, овладела последним, четвертым Талисманом. Что бы ты с ними сделала?
   - Я бы отдала их вам, - без колебаний ответила ему Ориэлла. - Твой народ лучше, чем мой, сохранит такие опасные вещи. Я бы предоставила вам судить, стоит ли хранить, или лучше уничтожить Волшебные Талисманы. Я не ищу власти, мне нужно лишь выполнить свою задачу.
   - Ты уверена в этом?
   - казалось, гигант удивлен.
   - Клянусь. Могучий, если хочешь, можешь прочитать меня, чтобы убедиться, что я не лгу.
   - И ты подчинишься? - с сомнением спросил Левиафан. Чтение почти никогда не практиковалось. Это было гораздо более глубокое и напряженное проникновение, чем Испытание Истины. Говорили, что оно обнажает сокровенные глубины человеческой души - ив руках опытного чтеца может стать опасным оружием, способным причинить немало боли и страданий. Своим предложением Ориэлла оказывала немыслимое Доверие Телласу.
   - Да, подчинюсь, - твердо ответила она.
   - Очень хорошо, маленькая, я принимаю твое предложение, и я польщен.
   Ориэлла расслабилась и открыла свой разум сознанию Телласа. Это оказалось куда хуже, чем она могла себе представить - безжалостное вторжение, проникающее гораздо глубже, чем любое физическое насилие. Левиафан переворачивал каждую частичку ее души, вскрывая все мелкое и наносное, все пороки, порожденные гордыней и упрямством, так много значившими для Ориэллы. Все, что она отрицала или глубоко прятала в себе, поднялось на поверхность, подобно клубам грязи, поднятым со дна чистого ручья. Когда все кончилось, девушка превратилась в крохотный, дрожащий комочек на покатой спине гиганта.
   - Успокойся, маленькая. - Слова Левиафана целительным бальзамом разливались по истерзанной душе Ориэллы. - Даже богам не суждено достигнуть совершенства. Ошибки болезненны, но именно через них лежит путь к подлинной мудрости - и именно поэтому лишь немногие достигают ее. В тебе много доброго великая честность, доблесть и мужество, соединенные с любящем сердцем, - все это намного перевешивает дурное. Поддерживай равновесие между своими половинками, дочь моя, и все будет в порядке.
   "Дочь моя" - он назвал ее дочерью! Щемящая тоска Ориэллы немного улеглась, поглощенная волной любви и гордости. Девушка попыталась овладеть собой, чтобы, по крайней мере, спросить его о решении, но Теллас избавил ее от этого усилия.
   - Что касается меня, то я тебе полностью доверяю, - сказал кит, - и я в огромном долгу перед тобой за спасение моего ребенка. Но я не могу принять такое решение в одиночку. Послушай, - вон там, за этой вершиной вход в лагуну. Там безопасно, и ты сможешь поесть и отдохнуть, а я пока посоветуюсь с моим народом и буду представлять в Совете твой голос, ибо решение должен принимать не я один, а весь наш род.
   У Ориэллы упало сердце. После всего, что она испытала... Но она понимала, что Теллас сделал все, что мог, и нельзя требовать от него большего. Сделав над собой громадное усилие, девушка, как полагается, поблагодарила его, и Левиафан оценил ее старания.