Фьюри Мэгги. Ориэлла (Талисманы власти - 1)

   Ориэлла вспыхнула от гнева. Эти люди, что так ненавидят колдовство, по сути дела, использовали темную магию, чтобы связать ее силу. "О боги, подумала она. - Как же мне из всего этого выбраться?"
   ***
   Для заключенных воины арены жили весьма неплохо. В камере Ориэллы были зарешеченное окно и крепкая дверь, но гладкие белые стены и коричневый пол сияли чистотой, имелись стол, стул, сундук и узкая койка. В стены были вделаны крючья для одежды, а веселенький пестрый коврик на полу приятно оживлял унылый каземат.
   Ориэлла почти не помнила, как попала сюда. Словно в тумане, она почувствовала, как кто-то уложил ее и разрезал веревки и, совершенно обессиленная, провалилась в тяжелый сон.
   Когда она проснулась, уже наступили сумерки. Под потолком горела лампа, заключенная в железную решетку. "Очевидно, для того, - насмешливо подумала Ориэлла, - чтобы заключенные сами себя не подпалили". Боль и слабость прошли, но пугающая темная пустота, вызванная отсутствием волшебной силы, не отступала. Ориэлла едва не поддалась страху, грозившему сломить ее. "Не будь дурой, - прикрикнула она на себя, - иначе ты никогда отсюда не выберешься". Но, боги, эта ужасная холодная пустота... "Привыкни к ней, - твердо приказала она. - И быстро!"
   Ориэлла села, окинула взглядом комнату и заметила на столе щедрый ужин. Ох, до чего аппетитно он выглядит! Кажется, она не ела уже целую вечность. Еда остыла, но это пустяки. Ей принесли что-то вроде пряной каши, приготовленной из бобов, - жареный окорок - как выяснилось, бараний, - и странный плоский хлеб. Рядом стояла чаша с фруктами, лежал белый сыр, такой острый, что слезы выступали на глазах. Темно-красное вино оказалось бодрящим и крепким. Ориэлла наелась до отвала, возмещая долгие дни поста. Потом она вернулась на койку, прихватив и кубок, прислонилась к стене, поджала под себя ноги и уставилась на пляшущий огонек лампы. Боги, а вино действительно крепкое! Или это просто оттого, что она очень сильно устала?
   Волшебница пребывала в каком-то странном оцепенении. Лишение магии, отчаянное положение, потеря Анвара и Сары - все это выбило ее из колеи. Ориэлла понимала, что должна придумать какой-то план, но просто не могла заставить себя размышлять и беспокоиться. Со времени бегства из Академии она постоянно находилась в напряжении, постоянно ходила по лезвию ножа. Но теперь она в заключении, и, благодаря вынужденному бездействию, ее душа может хотя бы отдохнуть. Вино тоже помогло, и волшебница почувствовала, что ее одолевает дремота...
   В замке щелкнул ключ. Ориэлла стремительно вскочила и заморгала, глядя на ослепительный солнечный свет, льющийся сквозь зарешеченное окошко. Она машинально потянулась за мечом, но его, конечно, не было. Высокий темнокожий мужчина средних лет вошел в комнату, неся новый поднос. Ориэлла бесстрастно смотрела, как он подошел к столу и поставил на него свою ношу. Незнакомец был совершенно лыс, а на левом глазу он носил черную повязку. Бледный уродливый шрам сбегал из-под повязки на щеку. Под просторным красным одеянием угадывалась широкоплечее, мускулистое тело, до боли напомнившее девушке Анвара.
   Мужчина с низким поклоном повернулся к ней.
   - Да будет день благосклонен к тебе, воительница. - Голос его был глубок и мягок. Ориэлла автоматически склонила голову в ответ.
   - Да будет день благосклонен и к тебе, господин, - и, боюсь, твой будет благосклоннее, чем мой, - сухо добавила она. Человек улыбнулся.
   - Это еще неизвестно. Я - Элизар, наставник бойцов. - Он снова поклонился. Ориэлла поднялась, потирая затекшую шею, и ответила поклоном на поклон.
   - А я - Ориэлла и, кажется, дура, раз заснула сидя. - Она запнулась, подумав, почему это браслеты не лишили ее способности понимать чужой язык. Может, в заклинании есть слабинка?
   Элизар улыбнулся.
   - Ты просто устала - да и проголодалась, кажется, - он повел бровью в сторону пустого подноса. - Мне показалось, что лучше дать тебе выспаться. Наши массажисты приведут твою шею в порядок, но давай-ка сначала познакомимся поближе. Мне любопытно узнать твою историю, и, уверен, у тебя тоже полно ко мне вопросов.
   Завтрак состоял из крутых яиц, уже привычного плоского хлеба, сыра, меда и фруктов - и закрытого горшочка, от которого исходил соблазнительный аромат.
   - Что это? - спросила она Элизара. Тот изумленно поднял брови.
   - Ты не знаешь лиафы? Да ты не знаешь жизни! Это благословение воина - она дарует силу, ловкость, выносливость. - Элизар наполнил чашку дымящейся черной жидкостью и протянул ее Ориэлле. Девушка поморщилась: жидкость чересчур смахивала на грязь. Вдохнув бодрящий аромат, она сделала глоток и закашлялась. Вкус был резко выраженный и очень горький.
   - На вкус это не то, что на запах, - глуповато заметила она.
   Элизар улыбнулся, положил в чашку ложку меда и тщательно размешал.
   - Попробуй еще раз, - предложил он. Ориэлла взяла чашку, так, словно это была гадюка, но, не желая терять лицо, сделала еще один глоток и просияла от удовольствия. Мед смягчил горечь, и напиток стал изысканным и бодрящим. Ориэлла, которой всегда било трудно просыпаться по утрам, по достоинству оценила его действие и с аппетитом принялась уплетать завтрак.
   - Как ты сюда попала, Ориэлла? - спрашивал тем временем Элизар. - Как стала воином? У себя на родине мы не знает женщин-воинов!
   С набитым ртом Ориэлла повторила историю, которую рассказала Арбитрам.
   Когда она упомянула о двух пропавших спутниках, здоровый глаз Элизара задумчиво прищурился.
   - Ах, - воскликнул он, - так, значит, в этих слухах может быть и доля правды.
   Ориэлла насторожилась:
   - В каких слухах? Наставник колебался.
   - Может, все это и чепуха, - вымолвил он наконец. - Знаешь, иногда слухи возникают на пустом месте... Ориэлла схватила его за руки.
   - Скажи лоте! Элизар отвел глаза.
   - Ну что ж, - неохотно начал он. - На рынке поговаривают, что пару дней назад корабль Корсаров нашел на дальнем берегу чужаков, и одна из них женщина удивительной красоты. Но насколько я знаю, не считая тебя, в городе не появлялось ни одного чужестранца.
   - Если их схватили, что могло с ними произойти? Пожалуйста, скажи мне.
   - Как и ты, они должны были бы предстать перед Арбитрами. Таков закон, поспешно отозвался наставник.
   - А если нет? - настаивала Ориэлла.
   - Ну, уже давно ходят слухи о подпольной торговле рабами, но в этом случае женщину бы продали в дом удовольствий, а этого не произошло, уверяю тебя. Слух о таком чуде дошел бы до ушей каждого мужчины в городе, не сомневайся. Но забудь об этом, Ориэлла. Что бы с ними ни произошло, тебе будет не до того. Элизар посмотрел куда-то вбок. - Воительница, ты должна сосредоточиться на том, чтобы самой как можно дольше выжить в этом месте. В тот момент, когда ты перешагнула порог арены, ты приговорила себя к смерти, которая рано или поздно не минует тебя.
   Ошеломленная Ориэлла опустила руки.
   - Но Арбитр сказал, что у меня есть возможность завоевать себе свободу.
   Наставник покачал головой.
   - С его стороны было несправедливо и жестоко зажечь тебе эту надежду, ровным голосом отозвался он.
   - Значит, он солгал? Значит, нет способа?
   - Невозможно, - Элизар резко поднялся. - Здесь ты не больше чем марионетка для развлечения Кизу. Он жестокий человек, я по себе это знаю. Впрочем, сначала я должен определить уровень твоего мастерства в сравнении с другими воинами. Мне передали твой меч, и я тебе его верну. Ты будешь тренироваться под моим наблюдением. Любая схватка на арене заканчивается смертью. Если ты одолеешь первого противника, то будешь сражаться с двумя, потом с тремя. А если ты каким-то чудом переживешь и это, против тебя выставят Черного демона.
   У Ориэллы по коже пробежали мурашки.
   - А если я сражу и этого демона?
   - Тогда ты свободна. Но это невозможно. Еще никто не одолел демона. Никто.
   Ориэлла встала, расправив плечи.
   - Я одолею его, - с мрачной решимостью сказала она. - Когда мы начнем?
   Элизар печально покачал головой и ушел, не сказав ни слова. Ориэлла услышала, как повернулся ключ в замке. Она пожала плечами и вернулась к своему завтраку, гоня прочь предательский страх за себя и за своего ребенка. Она должна поддерживать силы. После еды Ориэлла немного отдохнула, и стала вспоминать надолго заброшенные духовные упражнения Форрала. Что бы ни случилось, она должна быть к этому готова. И будет готова!
   Глава 22
   НЕВИДИМЫЙ ЕДИНОРОГ
   Еще раз! - крикнула Мара. Стараясь не думать об усталости, Д'Арван рванулся через поляну, выставив перед собой деревянный меч. Девушка слегка отступила в сторону, быстро присела и подставила ему ножку. Маг рухнул, как подрубленное дерево, уткнувшись лицом в прошлогодние листья.
   - Думаю, на сегодня хватит, - тактично сказала Мара, стараясь подавить улыбку, и нагнулась, чтобы помочь ему подняться.
   - Ты.., ты мегера! - проворчал Д'Арван, вытирая лицо.
   - Прости, малыш, но это обычный прием. - Мара протянула ему руку. - Если хочешь, завтра я тебя научу.
   - А что толку? - Д'Арван поднялся на ноги, снял с куста плащ и, прежде чем накинуть его, еще раз вытер испачканное лицо полой. - Мы занимаемся уже две недели, а я до сих пор с трудом отличаю один конец меча от другого.
   - Со временем все наладится, не волнуйся. Для фехтования две недели не срок - особенно, когда начинаешь с нуля в твоем возрасте.
   Д'Арван разозлился еще больше.
   - За что ни возьмись, всюду мой возраст! Да это кошмар какой-то! Когда я занимаюсь магией. Эйлин обращается со мной как с младенцем, а теперь ты заявляешь, что я близок к старческому маразму!
   - Когда ты так говоришь, мне кажется, а Эйлин в чем-то права! огрызнулась Мара.
   Усилием воли Д'Арван стряхнул мрачное настроение. Ему не хотелось рисковать любовью, которая начала расцветать между ними. Он выдавил из себя улыбку.
   - Прости, Мара, - сегодня утром я не в настроении. - Он положил руку на ее крепкие плечи, и они пошли к башне. Юноша вздрогнул, и не только от утреннего холода.
   - Я плохо спал этой ночью. Только закрою глаза - снятся кошмары.
   - Надо было разбудить меня! - Воительница крепче обняла его за талию. - А что же такого ужасного тебе снилось?
   - Мой брат - ну, единокровный брат. Будто он опять подкрадывается ко мне с ножом - пытается убить, как тогда. - Д'Арван почувствовал комок в горле и сухость во рту и содрогнулся от всепоглощающего ужаса перед крадущимся в темноте убийцей.
   - Ну это неудивительно, - протянула Мара и вдруг остановилась и повернулась к нему. - Постой, Д'Арван, а вдруг это правда? Я хочу сказать, вы ведь так тесно связаны. Ты не думаешь, что он узнал, где мы, и теперь спешит сюда, чтобы...
   Д'Арван словно прозрел - до сих пор страх заслонял от него истину. Но инстинкты у Мары всегда работали куда лучше, чем у него.
   - Черт возьми - Эйлин! - вскричал юноша. - Он пойдет к башне! Быстро! Выхватив из ножен Мары боевой меч, он бросился напролом сквозь деревья. Девушка тщетно пыталась догнать его.
   - Д'Арван, глупец, подожди! - кричала она. - Нельзя... - Но он уже скрылся из глаз.
   Юноша был уже почти у границы деревьев, окаймлявших озеро, когда уловил мысленный призыв Эйлин и понесся еще быстрее. Задыхаясь, он прокладывал себе путь сквозь ветви, которые словно плети хлестали по лицу, через корни, которые, казалось, поднимались из земли, чтобы обвиться вокруг ступней и коленей. Юноша был слишком занят мыслями о брате и не замечал, что лес стал гораздо чаще и тянется намного дольше, чем раньше. Деворшан! Как ему удалось миновать волков, охраняющих Долину? Какое колдовство он использовал? Д'Арван прошептал проклятие. Если бы только он обращал больше внимания на свои сны!
   Оказавшись на берегу, юноша опешил. Лес теперь кончался у самого берега озера, вгрызался в него узловатыми корнями, сминая и уничтожая каждую пядь ровной земли. И это было еще не все. Сама башня изменилась до неузнаваемости. Огромные лозы змеились по когда-то гладким стенам, наглухо закрывая окна, а заросли колючего шиповника и терна преграждали путь от деревянного моста к двери башни.
   А на противоположном конце переправы плотным строем встали деревья из сада феи. Д'Арван с изумлением увидел, как, вопреки всем законам, на каждой ветке на глазах зреют плоды, но так и не догадался зачем, пока змееподобная ветка не выгнулась назад и с поразительной меткостью не запустила в него яблоком, словно камнем из пращи. Юноша пригнулся, но тяжелый плод с силой ударил его в плечо. Пара дюймов - и он угодил бы прямо в лицо. За первым выстрелом последовала настоящая яблочная канонада, загнавшая мага под деревья. Но не успел Д'Арван отдышаться, как корни начали вырываться из почвы, поднимая фонтаны земли, и его прикрытие шустро отодвинулось в сторону, открыв своим садовым собратьям свободную зону для обстрела. Вся Долина пришла в движение, каждое растущее и цветущее создание спешило защитить Эйлин, владычицу магии Земли. По ошибке приняв Д'Арвана за непрошеного гостя, растения мешали ему прийти ей на помощь. Покрепче сжав меч, юноша начал рубить окружавшие его ветви. От отчаяния он совершенно потерял голову.
   Странный шелест пробежал по рядам сплотившихся деревьев. Среди ветвей заклубился алый туман - гнев леса. Пронзительный свист, напоминающий свист бури, ударил в уши, сучья начали дрожать и раскачиваться, а тонкие веточки, будто костлявые пальцы, хватали юношу за волосы, стегали по глазам, рвали одежду. Костяшки пальцев Д'Арвана покрылись кровью - ветки хлестали по рукам, стремясь выбить меч. Откуда-то, из невообразимой дали, заглушенный хрустящим и свистящим шумом лесной ярости, донесся крик о помощи. Это была Мара. Д'Арван заметался и попытался повернуть назад, к ней, но наткнулся на чащу остролиста, который ощетинился глянцевыми, похожими на клинки листьями. Воспользовавшись замешательством юноши, лес выпустил корни, и те, словно покрытые землей щупальца, обвились вокруг его ног. Резкий рывок, - и маг рухнул. Корни тут же потащили его прочь, в дебри, в сердце леса. Шиповник обвился вокруг его рук, вогнав множество острых колючек в нежную кожу запястий и в пальцы, которые все еще сжимали меч. Д'Арван задыхался от пыли, ему в лицо летели земля, галька и сухие листья.
   - Помогите! - Крик Эйлин, на этот раз слабый и беспомощный, еще раз прорезал сознание Д'Арвана.
   - Не могу! - выкрикнул он вслух, и по лицу его побежали слезы боли и бессилия. Одежда на локтях и коленях уже была разодрана в клочья, царапины саднили, стиснутые лозами руки немели. Скоро он выпустит меч, и тогда уже ни за что не сможет прийти на помощь своей наставнице...
   О боги! Какой же он болван! О чем он думает? Он ведь тоже маг Земли! Неудивительно, что лес принял его за чужака. Прорубать дорогу, будто глупый, невежественный смертный! Сосредоточенно вспоминая все, чему научила его фея за последние недели, Д'Арван собрал свою силу, пытаясь мысленно коснуться сердца - вернее сказать, души - леса.
   Тот отчаянно сопротивлялся, окутанный туманом нездешнего гнева. Но Д'Арван продолжал настаивать:
   - Я друг! Друг! Я помогу твоей Владычице! Смотри, я маг Земли, ее собственный ученик! Видишь?
   Он вложил в эту мольбу все свои силы и, как учила его Эйлин, открылся испытующему взгляду леса. Он призвал влажные хмельные запахи весеннего пробуждения и древний острый запах матери-земли, которая взращивает семя, игру солнечного" света в тени берез и переливчатый танец ручейка, серебро лунного света и шелк утреннего тумана, безупречно белое покрывало зимнего утра и закатную красоту осени.
   И все изменилось. Словно повернулся ключ, отпирающий дверь, словно упали тяжелые цепи, словно с приходом весны ослабла мертвая хватка зимы. Лес принял его. Вой стих, превратившись в приглушенное бормотание, и Д'Арван почувствовал облегчение, словно с него сняли огромный груз. Корни и лозы ослабили хватку, опали, и перед ним открылся свободный проход - по развороченной земле, через мост, прямо к двери башни. Вскочив на ноги, Д'Арван бросился бежать, и одна ветка, будто поторапливая, толкнула его в спину.
   Лозы, скрывавшие дверь, с тихим шорохом опали, едва только Д'Арван приблизился к ним с мечом в руке. Он перепрыгнул через них и ворвался в кухню, надеясь, что они последуют за ним, но какая-то сила препятствовала им проникнуть в здание, и лишь когда юный маг подошел к подножию винтовой лестницы, он понял причину: повсюду стоял ядовитый запах - неизменный спутник темной магии. Кашляя и утирая слезящиеся глаза, Д'Арван выпрямился, опираясь на гладко отполированные перила, и шаг за шагом начал подниматься по металлическим ступенькам.
   Верхние комнаты, через которые проходила лестница, были полностью разгромлены. Д'Арван вздрогнул при виде хаоса, царившего в башне. Окна разбиты, скамейки перевернуты и расколоты в щепки, хрупкие молодые ростки вырваны и рассыпаны по полу. Сознание мага по-прежнему было открыто, и он по-настоящему остро почувствовал их страдания. Тонкие беззвучные крики боли пронизывали разум и заставляли сжиматься сердце. Но нигде юноша не мог нащупать сознания Эйлин. Он проходил комнату за комнатой и везде находил все те же пугающие разрушения. Наконец, обогнув последний виток, он остановился. На верхней ступеньке стоял некто с мечом в левой руке, и острие меча было в крови. Это был Деворшан! При виде Д'Арвана его лицо исказилось в хищной усмешке.
   - Добро пожаловать, брат, - сказал он. - Долго же мне пришлось тебя искать, но дни безнадежных скитаний по вашим проклятым болотам будут сторицей оплачены твоей смертью. - Подняв клинок, он сделал шаг вперед. В глазах его горела смертельная ненависть.
   Деворшан имел преимущество - этому Арван уже успел научиться. Руки его вдруг мокрыми и скользкими от пота, и маг Земли начал медленно пятиться, осторожно нащупывая ногой ступени. Он понимал, что ни на секунду нельзя спускать глаз с брата. Ненависть Деворшана обжигала его сознание, как и гнев леса, но только глубже, ближе и намного пронзительнее. Они столько лет были связаны - и теперь его брат пользовался этим. Злобное сознание Деворшана безжалостно вгрызалось в мозг Д'Арвана, играя на его страхах и сомнениях, лишая мужества и уверенности в себе.
   - Полукровка! - кричал брат. - Бесхребетный, безмозглый, беспомощный ублюдок! Д'Арван, неужели ты и впрямь надеялся, что тебе удастся сбежать и спрятаться под юбками феи? А это еще что такое?
   Его безжалостная воля вонзилась в самое дорогое Д'Арвану воспоминание.
   - Так-так! - Жестокий смех Деворшана как битом хлестнул юношу. - Чем это мы тут занимались, братец? За неимением лучшего забавлялись с маленькой смертной сучкой? Ну и как она, Д'Арван? Может, мне тоже попробовать ее, после того, как разделаюсь с тобой? Или нет, сначала я займусь ею, чтобы ты мог полюбоваться. Где она, а? Куда ты спрятал свою смертную шлюху?
   Багровый гнев затопил душу Д'Арвана. Его рука, сжимавшая меч, начала трястись. И все же уроки Мары не пропали даром. Девушка научила его не поддаваться на дурацкие насмешки. Вместо этого, продолжая отступать, юноша начал собирать :илы, прикидывая, какую сторону магии Земли можно было бы использовать против брата. Растения наверху слишком малы, нэ... Может быть, призвать на помощь лозы, которые обвивают башню? Если им удастся пробить окно...
   - Ну уж нет, не выйдет! - Голос Деворшана превратился в рычание. - Я не стану терять время на состязание в магии, Д'Арван - я на чужом поле.
   - Неужели? - Д'Арван поднял руку, готовясь к удару.
   - Предупреждаю тебя! Ты хочешь взять на се(я ответственность за смерть Эйлин?
   Д'Арван замер, и глаза его невольно метнулись за спину брата, к вершине лестницы.
   - Отлично, - фыркнул Деворшан. - Наконец-то до тебя дошло. Будь она мертва, ты бы уже об этом знал.
   - Где она? - закричал Д'Арван. - Что ты с ней сделал? Деворшан пожал плечами и поднял испачканный кровью меч.
   - Не рассчитывай, что она придет тебе на помощь, хотя ты и не дал мне времени закончить работу. Но, если хочешь испробовать магию, помни, где лежат мои таланты. Я могу поднять воды озера и затопить башню. А когда она рухнет, что будет с Эйлин, а?
   - Ублюдок! - прорычал Д'Арван сквозь стиснутые зубы.
   - Нет, братец. Это ты ублюдок. Мне это сказала Элизеф. Ты всю жизнь тянул на себя мою силу - силу, которая по праву должна быть моей, - и, когда я убью тебя, она станет моей. Ты не должен был рождаться!
   Так вот на чем сыграла Элизеф! Д'Арван чувствовал негодование брата, его пылающую жадность и безумный гнев, сжигающий его. Когда он поднимется до высшей точки, Деворшан бросится в атаку. Д'Арван осторожно поставил ногу на следующую ступеньку и почувствовал, что она шире, чем остальные, значит, рядом с ней вход в комнату. В голове у него забрезжил план. Он широко улыбнулся:
   - Ну нет, братец, тут ты ошибся. Эйлин тоже рассказала мне всю историю. Я дитя любви нашей матери. Она ненавидела Бавордана и зачала тебя, только чтобы унять его подозрения. Может, я и ублюдок, но никогда не рождаться должен был именно ты!
   - Лжец! - С искаженным лицом Деворшан бросился вниз и с размаху рубанул воздух. Д'Арван проворно отскочил в сторону, в открытую дверь, и выставил ногу, как утром это сделала Мара. Лодыжку пронзила острая боль, Д'Арван и сам потерял равновесие, но падая, услышал стук и грохот: Деворшан скатился по лестнице вниз головой. Сработало!
   Опираясь на перевернутую скамейку, Д'Арван с трудом поднялся, на лбу у него выступили крупные капли пота, вывихнутая нога горела и не могла больше поддерживать тело. Он споткнулся и снова упал.
   Бормоча излюбленные проклятия Мары, юноша дотащился до лестницы и начал скользить со ступеньки на ступеньку на заднице - они с Деворшаном частенько забавлялись этим в детстве. Воспоминание причиняло нестерпимую боль, словно кинжал, который поворачивают в ране, но теперь детство было позади, и самый близкий человек превратился в чудовищного убийцу. Д'Арвану нужно спуститься вниз и прикончить Деворшана, если тот еще жив, ибо в противном случае брат наверняка прикончит его.
   Когда он добрался до подножия лестницы, лицо его было мокро от пота и слез. Деворшан лежал неподвижно, уткнувшись лицом в широкие каменные плиты в каком-нибудь футе от ступенек, и Д'Арван молился, чтобы противник был уже мертв. Рукоять меча жгла ему ладонь, он остановился на нижней ступени, и занес клинок над своим братом.
   - О боги, - молил он, - пожалуйста, не заставляйте меня делать это! - Но как раз в этот момент Деворшан застонал, пошевелился и перекатился на спину. Его глаза остекленели, но в них читалась все та же непоколебимая ненависть. Значит, это навсегда, понял Д'Арван и наконец решился признать и принять свою судьбу. Высоко подняв меч обеими руками, он направил острие вниз, в самое сердце брата - и ужасная боль пронзила его собственную грудь: ведь их сознания были связаны в последний раз. Со страшным криком Д'Арван забился в судорогах, прижимая руки к груди, - и рухнул вниз.
   - Брат... - Шепот Деворшана прошел сквозь сознание Д'Арвана и оборвался душа брата покинула тело. И тут же жгучая боль в груди уступила место бескрайней душевной муке, знаменующей уход брата, погибшего от его руки.
   - Д'Арван! - Голос Мары, словно луч света, упал в черный колодец тоски, куда погрузился маг Земли. Юноша с трудом поднял голову и посмотрел на нее. Девушка быстро опустилась на ступеньку рядом с ним и обняла его. Слезы, которые сам он не в силах был пролить, катились по ее щекам, и он знал, что она все понимает. Но, несмотря на это, когда Мара заговорила снова, голос ее был на удивление будничным и обыденным.
   - Ты убил его. Ответа не требовалось.
   - Жизнь устроена так, что он будет не последним, - продолжала Мара. - Я знаю, как это тяжело, но часто иного выхода нет, и тогда остается лишь попытаться немножко отстраниться и продолжать жить по мере сил. А в утешение я могу сказать тебе только то, что тяжелее всего бывает в первый раз. Самое худшее позади, любовь моя.
   Д'Арван как утопающий за соломинку цеплялся за нее. Странно, но эти слова успокоили его. Как он любил Мару, в одной фразе умевшую сочетать сострадание и здравый смысл! Как ему повезло, что среди всей этой бойни и смерти у него есть она...
   - Эйлин! - Голос его прервался. - Мара, она наверху. Ранена, и сильно, я думаю.
   - Семь кровавых демонов! - Мара вскочила на ноги. - Где?
   - На самом верху. - Он попробовал встать, но с криком боли рухнул на ступеньку. Она резко повернулась:
   - Ты ранен?
   - Вывихнул ногу, когда проделал этот твой трюк с подножкой. Поднимайся - я за тобой.
   Мара кивнула и взлетела вверх по ступенькам. Д'Арван медленно и болезненно тащился наверх, опираясь на перила и здоровую ногу. Он достиг лишь середины пути, когда услышал звон сапог по металлическим ступенькам. Из-за поворота появилась Мара и тут же оборвала свой стремительный спуск, как только заметила юношу.
   - Она умирает.
   Мара была права. Д'Арван понял это, как только увидел фею, лежащую ничком в разгромленной комнате. Юноша и не знал, что в одном человеке может быть столько крови. Кровь была везде: на постели, на стенах, на полу, она насквозь пропитала разорванную одежду. Кожа Эйлин уже приобрела предсмертную бледную прозрачность. Д'Арван прислонился к стене, опираясь на здоровую ногу, а воительница бросилась к фее. Прежнего Д'Арвана стошнило бы, он в ужасе отвел бы глаза. У нового Д'Арвана тоже перевернулось все внутри, но уже от ярости. Его горе и раскаяние испарились в одно мгновение.
   - Этого нельзя допустить. - Собственный голос показался ему чужим и далеким.
   - Д'Арван, мы ничего не в силах сделать... - голос Мары дрожал от горя. Даже целитель не смог бы...
   - Мой отец сможет.