Страница:
– Ну что, пойдем вниз или здесь подождем? – спросил Затычка, ежась от залетающего за валуны ветерка.
– Давай тихонько к Безымянке спустимся и там по зарослям поближе подберемся, – предложил Шустрик, который тоже изрядно продрог.
Спуск занял немного времени – расстояние от гребня до реки было в три раза меньше, чем высота склона, по которому они поднялись на хребет.
Когда на рассвете Мухомор провожал Шустрика с Заточкой, он сказал много мудрых вещей. И в том числе: “Подниматься легче, чем спускаться”.
Сначала данюшки не поверили ему, но, спустившись, и сидя на камнях у реки, они решили, что Мухомор прав. Ноги просто стонали от напряжения и свежие синяки противно ныли.
Берега Безымянки покрывали заросли стланика. За плотным переплетением ветвей не было видно земли.
– Пойдем по кромке воды. Лезть в стланик неохота, а если что – мы быстро в него нырнуть сможем! – предложил Шустрик.
– Угу! – коротко согласился Затычка.
Солнце зависло над Кочкой.
Данюшки знали, что в горах темнеет раньше, чем на равнине и с тревогой поглядывали на солнечный круг.
Речка петляла меж валунов, поблескивая солнечными искорками, что-то бормоча на речном языке. И за очередным поворотом Шустрик с Затычкой увидели Полосатика, мирно сидящего на нагретом за день валуне.
Полосатик болтал в лужице босыми ногами, словно находился у Нового Моста в воскресный день, а не по соседству с лагерем пирров.
– Наконец-то! – как ни в чем не бывало, встретил он друзей. – Особо не орите от радости, но и шептать не надо. Речка хорошо заглушает звуки, нас не услышат.
– Ничего себе прием! – обиделся Затычка. – Мы, можно сказать, геройствуем на каждом шагу, а он “наконец-то”! Совсем зазнался, великий следопыт! Ты чего пятки полоскаешь? Чистота обуяла?
– Да сбил до крови! – Полосатик, морщась, показал им ногу. – Башмаки вообще в лохмотья превратились…
– Точно как Мухомор говорил! – заметил Шустрик, с облегчением сбрасывая мешок. – Ты голодный?
– Как догадался? – ехидно поинтересовался Полосатик, опять опуская ногу в воду.
– С трудом! – Шустрик распутал завязки мешка и вынул из него пирожки с мясом, которые вчера после блинов напекла неутомимая бабушка Затычки.
Шустрику показалось, что Полосатик проглотил первый пирожок целиком, не жуя, а второй и третий – раскусив пополам и только.
Четвертый пирог Шустрик другу не дал.
– Или жуй! – потребовал он. – Или ни фига не получишь! И вообще, может тебя нельзя сейчас пирогами кормить, а сначала нужно морковку какую-нибудь дать, или свеклу вареную… Для аппетита!
– Фу-у… – скривился Полосатик и прорычал: – Отдай пирог, а не то ухо откушу!
– Ты, наверное, ушами врагов питался? – подхватил Затычка, шаря в своем мешке.
– Ага! – Полосатик отобрал четвертый пирог у Шустрика, но вгрызался в тесто уже медленнее.
– Кстати, – сказал он, управившись с едой, – пирры, почему-то, разобрали повозки, вместо того, чтобы бросить. И тоже подняли наверх. Попытались провести перевертышей, но те в гору не пошли. Тогда они спокойно их закололи, вырезали лучшие куски, а остальное так и бросили на полянке. Меня там чуть не вырвало.
– А почему “чуть”? – поинтересовался Затычка, доставая из мешка глиняную склянку и четыре пары обуви.
– А в животе ничего не было, вот и не вырвало! – просто объяснил Полосатик. – Я уже и траву жевать приноравливался, и листья. Только оскомину набил! И вот что интересно: все барахло они таскают сами, пленников почти не нагружают и с общей цепи не снимают. Жутковато мне что-то от такой заботливости… Забияка плох – у него, по-моему, рана на голове глубокая, он еле идет. А принцесса ноги в кровь сбила – ее бальные туфельки еще хлипче, чем наши парадные башмаки. Я ночью хотел подобраться, но не вышло. Они на каждый шорох кидаются, чуть тесаком мне не прилетело!..
– Давай-ка свои пятки сюда! – потребовал Затычка.
Он раскрыл склянку и принялся мазать стертые места целебным мухоморовым бальзамом.
– Ты, никак, забыл, сколько у меня ног! – присвистнул Полосатик, глядя на шеренгу башмаков. – Я же тебе не сороконожка какая-нибудь!
– Мерь, умник! – отрезал Затычка. – Подбирай по ноге, а то еще больше собьешь! По всей деревне собирали…
Данюшки решили заночевать на месте их старого привала.
В большой яме под прикрытием пушистых стланиковых ветвей они развели костер. Легкий дымок затерялся в ветвях, и снаружи его нельзя было заметить. Стараниями Шустрика сварилась похлебка, и закипел чай. После целого дня изнурительных подъемов и спусков еда показалась данюшкам невообразимо вкусной. За ужин Шустрику присвоили титул Короля Поваров.
Наевшись, они затушили костер, наломали веток и забрались под густой куст стланика, как под навес. Устроив ложе, растянулись на нем и безмятежно уснули.
…Ночью первым проснулся Полосатик. Сел.
Он уже привык спать вполглаза, и кожей чувствовал опасность.
На душе у Полосатика было тревожно, но спросонья он не мог понять, почему. Оглядывался и прислушивался.
Небо было глубоким, темно-синим. Ярко светили звезды.
Привычно шумела Безымянка. Но не только она.
Скрип…Хруст…Треск…
Звуки доносились со стороны Оползня.
Кто-то приближался к месту их ночевки.
Полосатик толкнул Шустрика и Затычку, прошептал проснувшимся друзьям:
– Тихо, сюда идут!
Данюшки напряженно замерли, боясь пошевелиться.
Шаги слышались все ближе и ближе. Раздались голоса.
Парочка пирров догоняла своих. К удивлению данюшек, пирры говорили на понятном языке. Чужаки ругались.
– Говорил я тебе, Рваный, раньше надо было выходить! Не пришлось бы по темноте кости ломать на каменюках!
– Заткнись, Шрам! Надо было проследить до конца, чтобы эти с равнины не сунулись за камень! Не люблю я вас, натереров! Вам бы только свою задницу поудобней пристроить, а на остальное плевать!
– Ты наши задницы, Рваный, не трожь! Мы за твоей любовью не гонимся! Натереры своим умом живут, и что там о нас всякие дикие ромбы думают, мы плевать хотели! Понял?!
– Ты меня на “понял” не бери! Мне плевать, что ты там чирикаешь! Я получил задание, и я его выполнил! Войско ушло из Предгорья и ради этой новости я готов хоть в кромешной тьме на карачках в лагерь ползти, так вот, недоносок!
– От недоноска слышу! Всякий безмозглый балбес допер бы, раз войско вышло из деревушки, значит, оно уходит, и провожать его полдня – только дурака валять. Ты бы еще платочком махал им вслед!
– Тебе, видать, последний ум тот желтопузый вышиб? Войско могло и сюда на развилке свернуть! Хоть ты и считаешь себя пупом Земли, но мозгов у тебя, как у курицы, Шрам! Потому-то я и старший дозора, а ты только младший! Так что заткнись! Пришли!
Пирры плюхнулись на землю около костровой ямы. При желании Полосатик или Затычка могли дотянуться до окольчуженных спин. Но ни малейшего желания у них не было. В душе данюшки кляли себя последними словами за то, что так неосмотрительно заночевали в лагере чужаков, но теперь сокрушаться было поздно. Осталось замереть и не шевелиться.
Рваный блаженно вытянул ноги, шумно высморкался. Потом потянул в себя воздух и сказал:
– Что-то жратвой пахнет!
– Это тебе с голодухи чудится! – захохотал Шрам.
Но Рваный поковырялся в яме и рявкнул:
– Заткнись! Угли теплые – здесь костер недавно горел! Кто-то тут побывал!
– Ага! – заржал еще громче Шрам. – Тебя услышал и в те кусты спрятался! – он ткнул в сторону затаившихся данюшек.
– А хотя бы и там! – разозлился Рваный. – Все одно проверю!
Он вытащил меч из укрепленных на спине ножен и шагнул к стланику, где прятались друзья. Хлясь! Меч вошел в куст, просвистев перед носом Затычки. Шустрик с Полосатиком зажмурились, а Затычка, широко раскрыв глаза, уставился на темное лезвие.
Тишину ночи разрезал громкий свист.
– Слыхал? – спросил Шрам. – Атаман до себя требует. Кончай своей железкой кусты подстригать, пойдем. Это у тебя с башкой не в порядке, свихнулся от бдительности. Никакие угли не горячие – это наши оставили. В яме долго стынет. Пошли! Жрать охота, да и Сеченый ждать не любит. Ну, если эти оглоеды мне ребрышко перевертыша не отложили, я их собственные ребра повыдеру, зажарю и съем!
Рваный выдернул меч из куста и, опуская обратно в ножны, спокойно сказал:
– Проверить никогда не вредно! Я потому и живой до сих пор, что на слово никому не верю и всех своих врагов на этом свете не держу, сразу на тот отправляю. Понял, молокосос? Пошли!
Когда пирры перебрались через Безымянку, и звук их шагов постепенно затих, данюшки оживились.
– Я все чаще задумываюсь, чего это нам дома не сиделось? Госпожа Колиза, конечно, панак в юбке, когда разозлится, но, по крайности, хоть мечом перед носом не машет! – задумчиво сказал Затычка, ощупывая лицо. – Какой дурак предложил здесь заночевать?
– Ты! – хором сказали друзья, и Полосатик добавил:
– Теперь каждую ночь будем дежурить по очереди.
Пирры перевал за перевалом перетаскивали награбленные вещи и переводили пленников. Они делали это так же деловито, как резали людей в большом Зале Гербов.
Данюшки следили за ними, пробираясь по соседним склонам.
Обремененные скарбом чужаки двигались медленно, и друзья по полдня сидели в каком-нибудь укрытии на гребне горы, наблюдая сверху за перемещением врагов. Пирры, словно муравьи, сновали туда-сюда, таская мешки и тюки.
Они уже не боялись преследования Летучего Отряда. На горных дорогах следов мало и жителям равнины они не видны. Даже Мухомор, наверное, не догнал бы теперь чужаков: они шли хитрым путем, частенько оставляя побоку низкие, удобные для прохода перевалы. И привалы устраивали с умом: пройдешь рядом и не заметишь.
Данюшки все это тщательно запоминали. Гонец всегда пройдет там, где однажды побывал, хоть полвека спустя. Ремесло такое.
Ночью друзья спускались на место предыдущей стоянки чужаков, и ночевали там, выставив дозорного. С каждым привалом продуктов становилось все меньше и меньше, и заплечные мешки легчали на глазах.
К концу пятого дня запасов стало совсем мало. Данюшки решили навести полную экономию, и перешли на два блюда: кашу утром и жидкую похлебку, сваренную из горсточки муки, ложки кореньев и щепотки соли – вечером.
Шестой день начинался, как обычно.
С утра пораньше пирры взялись таскать пожитки.
– Сил у меня на них смотреть больше нет! – сказал после скудного завтрака Затычка. – Хорошо им, нажарят утром мяса перевертышей, нажрутся и сытые целый день! А у меня живот к позвоночнику прилип, я есть хочу! Давайте кого-нибудь поймаем и съедим! Чего зря на склоне лежать, да на этих оглоедов пялиться?!
Полосатик с Шустриком сразу сообразили, на что намекает Затычка.
Утром они проснулись от топота юрких полосатых бурундучков, которые носились по веткам друг за другом.
Стоял такой треск, что сидевшему в дозоре Шустрику показалось: через кусты идет какой-то большой зверь.
– Живое мясо под носом бегает! – не унимался голодный Затычка.
– Ладно, – сдался Полосатик. – Как ловить будем?
– Ловушкой! – сразу предложил Шустрик.
– А из чего сделаем?
Друзья принялись перебирать вещи. На ловушку больше всего походили котелки.
– В землю вроем? – спросил Полосатик, полоща котелок в речке.
– Да нет, – почесал в затылке Шустрик. – Маловат, и горло широкое. Сразу выскочат. Я по-другому придумал. Дай-ка!
Он забрал у Полосатика котелок. Достал из своего мешка моток тонкой веревки (положенный Мухомором, как тот сказал, “на авось”). Сломал подходящую ветку и ножом вырезал из нее крепкую палочку. Затем привязал к палке веревку и отправился искать место для ловушки.
Выбрав ровную площадку между камнями, Шустрик поставил на нее котелок вверх дном. Один край приподнял и подпер палочкой, а веревку протянул до кустов.
– Готово! – крикнул он. – Приманка нужна.
Приманкой решили сделать горсть крупы. Затычка насыпал крупу холмиком под котелком, и данюшки залегли в кустах, наблюдая за ловушкой.
Сначала было тихо, но, не видя людей, бурундучки осмелели и стали носиться по лагерю как полосатые мячики с хвостами.
Довольно скоро одного привлекла аппетитная кучка пшена. Он забрался под котелок и принялся набивать защечные мешки.
– Дергай! – сдавленно прошипел Затычка.
Полосатик резко дернул веревку, но палочка слишком глубоко ушла в мягкую землю. Бурундук уже покинул ловушку, когда котелок, наконец, упал.
Пришлось подложить под палку плоский камень, чтобы она ронялась от легкого толчка. Друзья снова зарядили ловушку и спрятались.
Может быть, этому же бурундуку понравилось угощение, а может, он поделился новостью с соседом, но, как только данюшки опять залегли в укрытие, к котелку тут же примчался срочно желающий зерна зверек.
Полосатик не сплоховал, и котелок накрыл юркнувшего под него бурундука.
Друзья кинулись к ловушке, но увы…
Не растерявшийся бурундук молниеносно прорыл под преградой к свободе подземный ход и прямо у них под носом убежал, унося раздутые щеки.
– Надо с трех сторон залечь и сразу плащ на котелок накидывать! – предложил Полосатик.
В третий раз данюшки настроили ловушку.
Бурундук не заставил себя долго ждать – крупа манила его.
Хлоп!
Упал котелок.
Плюх!
Накрыл его плащ.
Данюшки, мешая друг другу, принялись ловить мечущуюся под плащом молнию.
– Попалась, котлета!!! – радостно заорал Затычка, все-таки ухвативший зверька.
Он вытащил хвостатого воришку из складок плаща и зажал в кулаке так, что только голова и хвост торчали наружу.
Бурундучишка очень испугался, прижал уши и посверкивал на поимщиков темными глазами.
Что теперь делать друзья не знали. И не могли представить, как они будут превращать это живое существо в еду.
– Отпусти его! – сказал Шустрик, сматывая веревку. – Ну, как такого съешь?
Бурундука не интересовало, что там решат про его дальнейшую судьбу. Он привык рассчитывать только на себя, не полагаясь на милость охотников или расположение судьбы. Поэтому зверек изо всех сил впился острыми зубами в палец Затычки.
От неожиданности и сильной боли Затычка заорал и разжал кулак.
Бурундук отпустил палец, плюхнулся на землю и скрылся в кустах, свирища оттуда бурундучьи ругательства.
– И кто сказал, что бурундуки вкусные? – проворчал Затычка, облизывая прокушенный палец. – Тоже мне мясо – одни зубы! Только крупу зря потратили. И вообще, каша полезней и сил больше дает!
Пообедав опостылевшей кашей (а охота прибавила аппетиту), данюшки собрали вещи. И отправились к перевалу наблюдать за пиррами.
Перевал был невысоким, через полтора часа друзья смотрели на раскинувшуюся перед ним долину.
Лагеря пирров там не было.
– Вот это да! – присвистнул Полосатик. – Доохотились! Где же они?
Обычно, к этому времени пирры успевали перевести на новое место пленников и перенести половину груза. На старом привале кипела жизнь, эхо в скалах множило крики грубых голосов. (Чем дальше уходили пирры от Оползня, тем больше шумели, не боясь уже привлечь чье-либо внимание).
Так было вчера.
Сегодня же долина была пустынна, словно здесь никого никогда не было.
Данюшки почувствовали себя так, словно волшебный клубок из бабушкиной сказки завел их неведомо куда и кончился, не показав нужной дороги.
Позади были горы, впереди были горы. Горы были справа и слева.
Где тут искать исчезнувших чужаков?
– Только не паникуем! – сказал Шустрик, усилием воли подавляя тоскливую пустоту, стремительно разраставшуюся в душе. – Улететь они не могли, так что найдем!
– Да услышит твои слова Великий Торакатум! – благодарно отозвался Затычка.
Ему было невыносимо стыдно, что из-за его предложения поймать бурундука они упустили врагов, за которыми так долго гнались.
– Подумаем логично, – к Полосатику вернулась его невозмутимость. – Если они ушли, то только через во-о-он тот перевал, – он махнул в правую сторону. – Слева и прямо горы слишком высокие, а там полого, даже лес растет. Пошли вниз, надо постараться найти пирров до темноты.
Друзья спустились к речке, нашли место ночлега чужаков и от него пошли к перевалу.
Не прошли и двадцати локтей, как обнаружили натоптанную тропу, по которой идти было легко и удобно. Следов пирров на ней не было, а может, и были – все равно горожане данюшки не умели читать книгу следопытов.
Скоро тропа углубилась в лес и стала петлять по некрутому склону перевала, пересекая светлые моховые полянки, темные буреломы, огибая выпирающие из усыпанной хвоей земли россыпи камней.
“Только бы догнать, только бы догнать!” – стучало в голове у Затычки. – “Никогда себе не прощу, если по моей вине мы потеряем их!”
Тропа пересекла перевал и вывела на широкий песчаный берег реки. И долина, и река были самыми большими из тех, что видели данюшки, попав в горную страну.
Друзья принялись рассматривать горы на той стороне реки, где, по их расчетам, сейчас были пирры.
Но там никого не было.
Не в силах поверить, они еще и еще осматривали склоны, каждый распадочек, в надежде заметить хоть какое-то движение.
Напрасно.
Пирры словно испарились со всеми пленниками и скарбом, растаяли, как туман среди камней. Данюшки шли самым правильным путем, но чужаков не догнали… Где теперь их искать?
В отчаянии Затычка отвернулся и от реки, и от друзей.
И неожиданно заметил невдалеке, с э т о й стороны реки, на высокой террасе горного склона, который они прошли, сложенную из серых камней башню.
Около нее чернели провалами входы в пещеры. В незаметно подступивших сумерках ярко светились огнями бойницы и курились белые дымки над дымоходами.
Это и была конечная цель погони.
Друзья, все-таки, дошли.
Глава седьмая
– Давай тихонько к Безымянке спустимся и там по зарослям поближе подберемся, – предложил Шустрик, который тоже изрядно продрог.
Спуск занял немного времени – расстояние от гребня до реки было в три раза меньше, чем высота склона, по которому они поднялись на хребет.
Когда на рассвете Мухомор провожал Шустрика с Заточкой, он сказал много мудрых вещей. И в том числе: “Подниматься легче, чем спускаться”.
Сначала данюшки не поверили ему, но, спустившись, и сидя на камнях у реки, они решили, что Мухомор прав. Ноги просто стонали от напряжения и свежие синяки противно ныли.
Берега Безымянки покрывали заросли стланика. За плотным переплетением ветвей не было видно земли.
– Пойдем по кромке воды. Лезть в стланик неохота, а если что – мы быстро в него нырнуть сможем! – предложил Шустрик.
– Угу! – коротко согласился Затычка.
Солнце зависло над Кочкой.
Данюшки знали, что в горах темнеет раньше, чем на равнине и с тревогой поглядывали на солнечный круг.
Речка петляла меж валунов, поблескивая солнечными искорками, что-то бормоча на речном языке. И за очередным поворотом Шустрик с Затычкой увидели Полосатика, мирно сидящего на нагретом за день валуне.
Полосатик болтал в лужице босыми ногами, словно находился у Нового Моста в воскресный день, а не по соседству с лагерем пирров.
– Наконец-то! – как ни в чем не бывало, встретил он друзей. – Особо не орите от радости, но и шептать не надо. Речка хорошо заглушает звуки, нас не услышат.
– Ничего себе прием! – обиделся Затычка. – Мы, можно сказать, геройствуем на каждом шагу, а он “наконец-то”! Совсем зазнался, великий следопыт! Ты чего пятки полоскаешь? Чистота обуяла?
– Да сбил до крови! – Полосатик, морщась, показал им ногу. – Башмаки вообще в лохмотья превратились…
– Точно как Мухомор говорил! – заметил Шустрик, с облегчением сбрасывая мешок. – Ты голодный?
– Как догадался? – ехидно поинтересовался Полосатик, опять опуская ногу в воду.
– С трудом! – Шустрик распутал завязки мешка и вынул из него пирожки с мясом, которые вчера после блинов напекла неутомимая бабушка Затычки.
Шустрику показалось, что Полосатик проглотил первый пирожок целиком, не жуя, а второй и третий – раскусив пополам и только.
Четвертый пирог Шустрик другу не дал.
– Или жуй! – потребовал он. – Или ни фига не получишь! И вообще, может тебя нельзя сейчас пирогами кормить, а сначала нужно морковку какую-нибудь дать, или свеклу вареную… Для аппетита!
– Фу-у… – скривился Полосатик и прорычал: – Отдай пирог, а не то ухо откушу!
– Ты, наверное, ушами врагов питался? – подхватил Затычка, шаря в своем мешке.
– Ага! – Полосатик отобрал четвертый пирог у Шустрика, но вгрызался в тесто уже медленнее.
– Кстати, – сказал он, управившись с едой, – пирры, почему-то, разобрали повозки, вместо того, чтобы бросить. И тоже подняли наверх. Попытались провести перевертышей, но те в гору не пошли. Тогда они спокойно их закололи, вырезали лучшие куски, а остальное так и бросили на полянке. Меня там чуть не вырвало.
– А почему “чуть”? – поинтересовался Затычка, доставая из мешка глиняную склянку и четыре пары обуви.
– А в животе ничего не было, вот и не вырвало! – просто объяснил Полосатик. – Я уже и траву жевать приноравливался, и листья. Только оскомину набил! И вот что интересно: все барахло они таскают сами, пленников почти не нагружают и с общей цепи не снимают. Жутковато мне что-то от такой заботливости… Забияка плох – у него, по-моему, рана на голове глубокая, он еле идет. А принцесса ноги в кровь сбила – ее бальные туфельки еще хлипче, чем наши парадные башмаки. Я ночью хотел подобраться, но не вышло. Они на каждый шорох кидаются, чуть тесаком мне не прилетело!..
– Давай-ка свои пятки сюда! – потребовал Затычка.
Он раскрыл склянку и принялся мазать стертые места целебным мухоморовым бальзамом.
– Ты, никак, забыл, сколько у меня ног! – присвистнул Полосатик, глядя на шеренгу башмаков. – Я же тебе не сороконожка какая-нибудь!
– Мерь, умник! – отрезал Затычка. – Подбирай по ноге, а то еще больше собьешь! По всей деревне собирали…
* * *
По горной стране пирры перемещались медленно. День они потратили на то, чтобы перевести пленников и перенести весь скарб за второй перевал, где остановились на ночлег.Данюшки решили заночевать на месте их старого привала.
В большой яме под прикрытием пушистых стланиковых ветвей они развели костер. Легкий дымок затерялся в ветвях, и снаружи его нельзя было заметить. Стараниями Шустрика сварилась похлебка, и закипел чай. После целого дня изнурительных подъемов и спусков еда показалась данюшкам невообразимо вкусной. За ужин Шустрику присвоили титул Короля Поваров.
Наевшись, они затушили костер, наломали веток и забрались под густой куст стланика, как под навес. Устроив ложе, растянулись на нем и безмятежно уснули.
…Ночью первым проснулся Полосатик. Сел.
Он уже привык спать вполглаза, и кожей чувствовал опасность.
На душе у Полосатика было тревожно, но спросонья он не мог понять, почему. Оглядывался и прислушивался.
Небо было глубоким, темно-синим. Ярко светили звезды.
Привычно шумела Безымянка. Но не только она.
Скрип…Хруст…Треск…
Звуки доносились со стороны Оползня.
Кто-то приближался к месту их ночевки.
Полосатик толкнул Шустрика и Затычку, прошептал проснувшимся друзьям:
– Тихо, сюда идут!
Данюшки напряженно замерли, боясь пошевелиться.
Шаги слышались все ближе и ближе. Раздались голоса.
Парочка пирров догоняла своих. К удивлению данюшек, пирры говорили на понятном языке. Чужаки ругались.
– Говорил я тебе, Рваный, раньше надо было выходить! Не пришлось бы по темноте кости ломать на каменюках!
– Заткнись, Шрам! Надо было проследить до конца, чтобы эти с равнины не сунулись за камень! Не люблю я вас, натереров! Вам бы только свою задницу поудобней пристроить, а на остальное плевать!
– Ты наши задницы, Рваный, не трожь! Мы за твоей любовью не гонимся! Натереры своим умом живут, и что там о нас всякие дикие ромбы думают, мы плевать хотели! Понял?!
– Ты меня на “понял” не бери! Мне плевать, что ты там чирикаешь! Я получил задание, и я его выполнил! Войско ушло из Предгорья и ради этой новости я готов хоть в кромешной тьме на карачках в лагерь ползти, так вот, недоносок!
– От недоноска слышу! Всякий безмозглый балбес допер бы, раз войско вышло из деревушки, значит, оно уходит, и провожать его полдня – только дурака валять. Ты бы еще платочком махал им вслед!
– Тебе, видать, последний ум тот желтопузый вышиб? Войско могло и сюда на развилке свернуть! Хоть ты и считаешь себя пупом Земли, но мозгов у тебя, как у курицы, Шрам! Потому-то я и старший дозора, а ты только младший! Так что заткнись! Пришли!
Пирры плюхнулись на землю около костровой ямы. При желании Полосатик или Затычка могли дотянуться до окольчуженных спин. Но ни малейшего желания у них не было. В душе данюшки кляли себя последними словами за то, что так неосмотрительно заночевали в лагере чужаков, но теперь сокрушаться было поздно. Осталось замереть и не шевелиться.
Рваный блаженно вытянул ноги, шумно высморкался. Потом потянул в себя воздух и сказал:
– Что-то жратвой пахнет!
– Это тебе с голодухи чудится! – захохотал Шрам.
Но Рваный поковырялся в яме и рявкнул:
– Заткнись! Угли теплые – здесь костер недавно горел! Кто-то тут побывал!
– Ага! – заржал еще громче Шрам. – Тебя услышал и в те кусты спрятался! – он ткнул в сторону затаившихся данюшек.
– А хотя бы и там! – разозлился Рваный. – Все одно проверю!
Он вытащил меч из укрепленных на спине ножен и шагнул к стланику, где прятались друзья. Хлясь! Меч вошел в куст, просвистев перед носом Затычки. Шустрик с Полосатиком зажмурились, а Затычка, широко раскрыв глаза, уставился на темное лезвие.
Тишину ночи разрезал громкий свист.
– Слыхал? – спросил Шрам. – Атаман до себя требует. Кончай своей железкой кусты подстригать, пойдем. Это у тебя с башкой не в порядке, свихнулся от бдительности. Никакие угли не горячие – это наши оставили. В яме долго стынет. Пошли! Жрать охота, да и Сеченый ждать не любит. Ну, если эти оглоеды мне ребрышко перевертыша не отложили, я их собственные ребра повыдеру, зажарю и съем!
Рваный выдернул меч из куста и, опуская обратно в ножны, спокойно сказал:
– Проверить никогда не вредно! Я потому и живой до сих пор, что на слово никому не верю и всех своих врагов на этом свете не держу, сразу на тот отправляю. Понял, молокосос? Пошли!
Когда пирры перебрались через Безымянку, и звук их шагов постепенно затих, данюшки оживились.
– Я все чаще задумываюсь, чего это нам дома не сиделось? Госпожа Колиза, конечно, панак в юбке, когда разозлится, но, по крайности, хоть мечом перед носом не машет! – задумчиво сказал Затычка, ощупывая лицо. – Какой дурак предложил здесь заночевать?
– Ты! – хором сказали друзья, и Полосатик добавил:
– Теперь каждую ночь будем дежурить по очереди.
* * *
Следующие дни были похожи один на другой, как серые валуны.Пирры перевал за перевалом перетаскивали награбленные вещи и переводили пленников. Они делали это так же деловито, как резали людей в большом Зале Гербов.
Данюшки следили за ними, пробираясь по соседним склонам.
Обремененные скарбом чужаки двигались медленно, и друзья по полдня сидели в каком-нибудь укрытии на гребне горы, наблюдая сверху за перемещением врагов. Пирры, словно муравьи, сновали туда-сюда, таская мешки и тюки.
Они уже не боялись преследования Летучего Отряда. На горных дорогах следов мало и жителям равнины они не видны. Даже Мухомор, наверное, не догнал бы теперь чужаков: они шли хитрым путем, частенько оставляя побоку низкие, удобные для прохода перевалы. И привалы устраивали с умом: пройдешь рядом и не заметишь.
Данюшки все это тщательно запоминали. Гонец всегда пройдет там, где однажды побывал, хоть полвека спустя. Ремесло такое.
Ночью друзья спускались на место предыдущей стоянки чужаков, и ночевали там, выставив дозорного. С каждым привалом продуктов становилось все меньше и меньше, и заплечные мешки легчали на глазах.
К концу пятого дня запасов стало совсем мало. Данюшки решили навести полную экономию, и перешли на два блюда: кашу утром и жидкую похлебку, сваренную из горсточки муки, ложки кореньев и щепотки соли – вечером.
Шестой день начинался, как обычно.
С утра пораньше пирры взялись таскать пожитки.
– Сил у меня на них смотреть больше нет! – сказал после скудного завтрака Затычка. – Хорошо им, нажарят утром мяса перевертышей, нажрутся и сытые целый день! А у меня живот к позвоночнику прилип, я есть хочу! Давайте кого-нибудь поймаем и съедим! Чего зря на склоне лежать, да на этих оглоедов пялиться?!
Полосатик с Шустриком сразу сообразили, на что намекает Затычка.
Утром они проснулись от топота юрких полосатых бурундучков, которые носились по веткам друг за другом.
Стоял такой треск, что сидевшему в дозоре Шустрику показалось: через кусты идет какой-то большой зверь.
– Живое мясо под носом бегает! – не унимался голодный Затычка.
– Ладно, – сдался Полосатик. – Как ловить будем?
– Ловушкой! – сразу предложил Шустрик.
– А из чего сделаем?
Друзья принялись перебирать вещи. На ловушку больше всего походили котелки.
– В землю вроем? – спросил Полосатик, полоща котелок в речке.
– Да нет, – почесал в затылке Шустрик. – Маловат, и горло широкое. Сразу выскочат. Я по-другому придумал. Дай-ка!
Он забрал у Полосатика котелок. Достал из своего мешка моток тонкой веревки (положенный Мухомором, как тот сказал, “на авось”). Сломал подходящую ветку и ножом вырезал из нее крепкую палочку. Затем привязал к палке веревку и отправился искать место для ловушки.
Выбрав ровную площадку между камнями, Шустрик поставил на нее котелок вверх дном. Один край приподнял и подпер палочкой, а веревку протянул до кустов.
– Готово! – крикнул он. – Приманка нужна.
Приманкой решили сделать горсть крупы. Затычка насыпал крупу холмиком под котелком, и данюшки залегли в кустах, наблюдая за ловушкой.
Сначала было тихо, но, не видя людей, бурундучки осмелели и стали носиться по лагерю как полосатые мячики с хвостами.
Довольно скоро одного привлекла аппетитная кучка пшена. Он забрался под котелок и принялся набивать защечные мешки.
– Дергай! – сдавленно прошипел Затычка.
Полосатик резко дернул веревку, но палочка слишком глубоко ушла в мягкую землю. Бурундук уже покинул ловушку, когда котелок, наконец, упал.
Пришлось подложить под палку плоский камень, чтобы она ронялась от легкого толчка. Друзья снова зарядили ловушку и спрятались.
Может быть, этому же бурундуку понравилось угощение, а может, он поделился новостью с соседом, но, как только данюшки опять залегли в укрытие, к котелку тут же примчался срочно желающий зерна зверек.
Полосатик не сплоховал, и котелок накрыл юркнувшего под него бурундука.
Друзья кинулись к ловушке, но увы…
Не растерявшийся бурундук молниеносно прорыл под преградой к свободе подземный ход и прямо у них под носом убежал, унося раздутые щеки.
– Надо с трех сторон залечь и сразу плащ на котелок накидывать! – предложил Полосатик.
В третий раз данюшки настроили ловушку.
Бурундук не заставил себя долго ждать – крупа манила его.
Хлоп!
Упал котелок.
Плюх!
Накрыл его плащ.
Данюшки, мешая друг другу, принялись ловить мечущуюся под плащом молнию.
– Попалась, котлета!!! – радостно заорал Затычка, все-таки ухвативший зверька.
Он вытащил хвостатого воришку из складок плаща и зажал в кулаке так, что только голова и хвост торчали наружу.
Бурундучишка очень испугался, прижал уши и посверкивал на поимщиков темными глазами.
Что теперь делать друзья не знали. И не могли представить, как они будут превращать это живое существо в еду.
– Отпусти его! – сказал Шустрик, сматывая веревку. – Ну, как такого съешь?
Бурундука не интересовало, что там решат про его дальнейшую судьбу. Он привык рассчитывать только на себя, не полагаясь на милость охотников или расположение судьбы. Поэтому зверек изо всех сил впился острыми зубами в палец Затычки.
От неожиданности и сильной боли Затычка заорал и разжал кулак.
Бурундук отпустил палец, плюхнулся на землю и скрылся в кустах, свирища оттуда бурундучьи ругательства.
– И кто сказал, что бурундуки вкусные? – проворчал Затычка, облизывая прокушенный палец. – Тоже мне мясо – одни зубы! Только крупу зря потратили. И вообще, каша полезней и сил больше дает!
* * *
Пока они ловили бурундуков, солнце подобралось к полуденной точке.Пообедав опостылевшей кашей (а охота прибавила аппетиту), данюшки собрали вещи. И отправились к перевалу наблюдать за пиррами.
Перевал был невысоким, через полтора часа друзья смотрели на раскинувшуюся перед ним долину.
Лагеря пирров там не было.
– Вот это да! – присвистнул Полосатик. – Доохотились! Где же они?
Обычно, к этому времени пирры успевали перевести на новое место пленников и перенести половину груза. На старом привале кипела жизнь, эхо в скалах множило крики грубых голосов. (Чем дальше уходили пирры от Оползня, тем больше шумели, не боясь уже привлечь чье-либо внимание).
Так было вчера.
Сегодня же долина была пустынна, словно здесь никого никогда не было.
Данюшки почувствовали себя так, словно волшебный клубок из бабушкиной сказки завел их неведомо куда и кончился, не показав нужной дороги.
Позади были горы, впереди были горы. Горы были справа и слева.
Где тут искать исчезнувших чужаков?
– Только не паникуем! – сказал Шустрик, усилием воли подавляя тоскливую пустоту, стремительно разраставшуюся в душе. – Улететь они не могли, так что найдем!
– Да услышит твои слова Великий Торакатум! – благодарно отозвался Затычка.
Ему было невыносимо стыдно, что из-за его предложения поймать бурундука они упустили врагов, за которыми так долго гнались.
– Подумаем логично, – к Полосатику вернулась его невозмутимость. – Если они ушли, то только через во-о-он тот перевал, – он махнул в правую сторону. – Слева и прямо горы слишком высокие, а там полого, даже лес растет. Пошли вниз, надо постараться найти пирров до темноты.
Друзья спустились к речке, нашли место ночлега чужаков и от него пошли к перевалу.
Не прошли и двадцати локтей, как обнаружили натоптанную тропу, по которой идти было легко и удобно. Следов пирров на ней не было, а может, и были – все равно горожане данюшки не умели читать книгу следопытов.
Скоро тропа углубилась в лес и стала петлять по некрутому склону перевала, пересекая светлые моховые полянки, темные буреломы, огибая выпирающие из усыпанной хвоей земли россыпи камней.
“Только бы догнать, только бы догнать!” – стучало в голове у Затычки. – “Никогда себе не прощу, если по моей вине мы потеряем их!”
Тропа пересекла перевал и вывела на широкий песчаный берег реки. И долина, и река были самыми большими из тех, что видели данюшки, попав в горную страну.
Друзья принялись рассматривать горы на той стороне реки, где, по их расчетам, сейчас были пирры.
Но там никого не было.
Не в силах поверить, они еще и еще осматривали склоны, каждый распадочек, в надежде заметить хоть какое-то движение.
Напрасно.
Пирры словно испарились со всеми пленниками и скарбом, растаяли, как туман среди камней. Данюшки шли самым правильным путем, но чужаков не догнали… Где теперь их искать?
В отчаянии Затычка отвернулся и от реки, и от друзей.
И неожиданно заметил невдалеке, с э т о й стороны реки, на высокой террасе горного склона, который они прошли, сложенную из серых камней башню.
Около нее чернели провалами входы в пещеры. В незаметно подступивших сумерках ярко светились огнями бойницы и курились белые дымки над дымоходами.
Это и была конечная цель погони.
Друзья, все-таки, дошли.
Глава седьмая
Утро вечера мудренее.
В поисках пирров данюшки так измотались, что когда Затычка обнаружил башню, у них хватило сил добраться до кустов и на скорую руку устроить место для ночлега.
На ужин сил не осталось. Сон сморил сразу, они даже не выставили дозорного.
Ночь прошла спокойно.
Утро принесло новые заботы и новые надежды.
Когда, наконец-то, нашлось логово пирров, возвращаться просто так, ничего не предприняв, показалось данюшкам очень глупым.
Кто знает, может именно сейчас появится самая лучшая возможность помочь пленникам, а они безнадежно упустят ее, преспокойно отправившись назад?
Ну, уж, нет! Сначала надо разузнать об этом месте поподробнее!
Обсудив все после пробуждения, друзья решили задержаться настолько, насколько хватит скудных запасов.
Только речь зашла о съестном, животы дружно напомнили, что вчера ужина не было и хорошо бы плотно позавтракать.
Шустрик умчался к реке с котелком за водой, а Затычка с Полосатиком стали сооружать хитрый костер – такой, чтобы дым не был виден из башни.
Шустрик вернулся быстро и без всякой воды.
– Там, на реке, чуть повыше, ну где ручей впадает, какой-то старикан с удочкой сидит! – сообщил он, махая котелком. – По виду – совсем не пирр. Что делать будем?!
– Сначала посмотрим! – Полосатик затушил только-только разгоревшийся костер. – Потом позавтракаем! Сейчас все равно жечь опасно – вдруг этот рыболов заметит. Пошли!
Они добежали до ручья и под прикрытием кустов стали рассматривать неожиданного удильщика.
Это был сухой, жилистый старик с темно-бронзовой, словно опаленной солнцем кожей и светло-голубыми, выцветшими от времени глазами.
Сгорбившись, он сидел на стволе дерева, которое кренилось к воде, и скоро должно было совсем упасть с подмытого берега, но еще крепко держалось корнями за сушу, борясь из последних сил. Старик удил рыбу длинным лиственничным удилищем с поплавком из пера крупной птицы.
“Этот человек кто угодно, но он – не из племени Пиррайя” – решил Затычка и без раздумий шагнул к старику.
– Здравствуй, дедушка! – приветствовал он. – Хорошо клюет?
Старик медленно обернулся.
– День добрый, внучек! – неторопливо сказал он. – Клюет так себе, уже поздно. Какой ветер занес тебя в это урочище зла?
Затычка присел на ствол дерева рядом со стариком, но вспомнил, что неучтиво говорить с незнакомым человеком не представившись, соскочил и поклонился.
– Я – Затычка из рода Розовых Данио! – сказал он. – Пусть Четыре Солнца всегда освещают твой путь!
Старик положил удочку и прижал к сердцу правую руку.
– Да будут к тебе благосклонны Земные Стихии! – учтиво ответил он. – Уже год я не видел свободных людей с равнин. Я – Молот из народа Халиб. В Союзе Королевств меня называют Мастер Халиб.
Шустрик с Полосатиком слышали весь разговор, и на последних словах старика Шустрик просто вылетел из кустов.
– Вы – Мастер Халиб?! – закричал он. – Так это вы год назад пропали из Аквилона?
– Да, это я! – подтвердил Мастер. – Только нельзя сказать, что я пропал. Меня просто-напросто похитили.
Через четверть часа они все вместе сидели вокруг вновь разведенного костра.
На огне варилась все та же похлебка.
– Как вкусно пахнет! – вздохнул Мастер Халиб. – За этот черный год я позабыл многое, очень многое… В том числе и вкус простой похлебки с ароматными кореньями из пряных садов Акватики и Ньямагола.
– Но вас же не охраняют? – удивился Шустрик. – Вы свободно бродите около башни, рыбу ловите. Почему не сбежите?
– Куда? Кругом горы. Меня приволокли сюда с завязанными глазами, и я даже не знаю, в какой стороне долина Мерона. Да и вам только кажется, что я свободен. На самом деле я прикован самой неразрывной на земле цепью и, наверное, обречен умереть здесь.
– Но почему?!! – воскликнули данюшки.
Мастер Халиб опустил голову и тихо сказал:
– Старый Молот свободен. На его руках и ногах нет оков. Он может свободно бродить по окрестностям, сидеть с удочкой на реке и клясть свое старое тело за слабость и беспомощность. Но один маленький мальчик прикован к стене в Серой Башне. Это мой внук. Кроме него у старого Молота на этом свете никого нет. Теперь вы понимаете, почему они меня не сторожат?
Данюшкам до боли стало жалко Мастера.
– Не смейте грустить, Мастер Халиб!!! – неожиданно выкрикнул весь взъерошенный, разозлившийся Полосатик.
Это было так непохоже на него, обычно спокойного и уравновешенного, что друзья даже удивились.
Сейчас Полосатик покраснел от негодования.
– Клянусь Великим Торакатумом, Четырьмя Солнцами и всем, чем хотите, мы вытащим оттуда вашего внука, да и других пленников тоже! Эти сволочи слишком рано решили, что им все дозволено! Нас уже четверо и мы что-нибудь обязательно придумаем!!!
– Вы поможете нам? – мягко спросил Шустрик, трогая Мастера за локоть.
– Да! – Мастер Халиб распрямился. – Великий Торакатум и Горная Дева послали вас нам в спасение, мальчики. Я помогу вам, потому что знаю: мой внук будет жить, лишь пока я полезен пиррам, а как только я стану им не нужен, они просто сбросят нас со скалы.
– Как они тут появились? – спросил Затычка. – Что это за место?
– Серую Башню построили не эти выродки, где им! – уверенно сказал Мастер Халиб. – Над ней трудились добрые мастера. Давно. Они поклонялись своим богам в здешних пещерах. Для защиты святилищ возвели Серую Башню. Но тот народ давно исчез. И Башня была пустой. А потом пришли они.
И Мастер Халиб рассказал то, что услышал из разговоров пирров.
Народ Пиррайя живет в долинах за Неприступным Кряжем и делится на несколько племен: ромбы, натереры и прочие.
В Серой Башне собрались всякие отбросы, разбойники и убийцы, которых даже родное племя выгнало из собственных селений. Их собрали, объединили и натаскали два родных брата: Сеченый и Резаный. Они из племени серасальмусов.
У каждого племени Пиррайя свой язык и поэтому люди разных племен общаются на едином – и пирры в Башне тоже.
Братья-атаманы с юности бродяжили по всему свету и даже друг с другом разговаривают на всеобщем языке. Они из тех, про кого говорят “без роду, без племени”. Но рядовые пирры-одноплеменники держаться вместе и родной язык не забывают.
Рука у братьев жесткая и тяжелая. И держат они своих людей крепко, иначе те давно бы перегрызлись, разбежались и занимались разбоем мелкими шайками.
Атаманы придерживаются старого правила: “разделяй и властвуй!”
А властвовать им очень нравится. Они хотят завоевать чуть ли не полмира, если не мир целиком.
Сейчас братьев интересует оружие. Хорошее оружие из хорошего железа. Поэтому им понадобился Мастер Халиб. Здесь, в горах, большие залежи руды.
Строители Серой Башни это знали. Они проложили вглубь горы штольню, добывали руду и плавили из нее железо.
В пещерах стояли их железные боги, увешанные бусами и амулетами.
– Учитель Лабео говорил нам о “железных шляпах” гор, – вспомнил Шустрик, выслушав Мастера.
– Да? – несказанно удивился Мастер Халиб. – Если доживу до свободы, то обязательно встречусь с этим многоуважаемым человеком, ибо мудрость его не знает границ. “Железные шляпы гор” – великий секрет кузнецов. Сокровенное Знание, которое Горная Дева передала народу Халиб. Как же он узнал про него?
В поисках пирров данюшки так измотались, что когда Затычка обнаружил башню, у них хватило сил добраться до кустов и на скорую руку устроить место для ночлега.
На ужин сил не осталось. Сон сморил сразу, они даже не выставили дозорного.
Ночь прошла спокойно.
Утро принесло новые заботы и новые надежды.
Когда, наконец-то, нашлось логово пирров, возвращаться просто так, ничего не предприняв, показалось данюшкам очень глупым.
Кто знает, может именно сейчас появится самая лучшая возможность помочь пленникам, а они безнадежно упустят ее, преспокойно отправившись назад?
Ну, уж, нет! Сначала надо разузнать об этом месте поподробнее!
Обсудив все после пробуждения, друзья решили задержаться настолько, насколько хватит скудных запасов.
Только речь зашла о съестном, животы дружно напомнили, что вчера ужина не было и хорошо бы плотно позавтракать.
Шустрик умчался к реке с котелком за водой, а Затычка с Полосатиком стали сооружать хитрый костер – такой, чтобы дым не был виден из башни.
Шустрик вернулся быстро и без всякой воды.
– Там, на реке, чуть повыше, ну где ручей впадает, какой-то старикан с удочкой сидит! – сообщил он, махая котелком. – По виду – совсем не пирр. Что делать будем?!
– Сначала посмотрим! – Полосатик затушил только-только разгоревшийся костер. – Потом позавтракаем! Сейчас все равно жечь опасно – вдруг этот рыболов заметит. Пошли!
Они добежали до ручья и под прикрытием кустов стали рассматривать неожиданного удильщика.
Это был сухой, жилистый старик с темно-бронзовой, словно опаленной солнцем кожей и светло-голубыми, выцветшими от времени глазами.
Сгорбившись, он сидел на стволе дерева, которое кренилось к воде, и скоро должно было совсем упасть с подмытого берега, но еще крепко держалось корнями за сушу, борясь из последних сил. Старик удил рыбу длинным лиственничным удилищем с поплавком из пера крупной птицы.
“Этот человек кто угодно, но он – не из племени Пиррайя” – решил Затычка и без раздумий шагнул к старику.
– Здравствуй, дедушка! – приветствовал он. – Хорошо клюет?
Старик медленно обернулся.
– День добрый, внучек! – неторопливо сказал он. – Клюет так себе, уже поздно. Какой ветер занес тебя в это урочище зла?
Затычка присел на ствол дерева рядом со стариком, но вспомнил, что неучтиво говорить с незнакомым человеком не представившись, соскочил и поклонился.
– Я – Затычка из рода Розовых Данио! – сказал он. – Пусть Четыре Солнца всегда освещают твой путь!
Старик положил удочку и прижал к сердцу правую руку.
– Да будут к тебе благосклонны Земные Стихии! – учтиво ответил он. – Уже год я не видел свободных людей с равнин. Я – Молот из народа Халиб. В Союзе Королевств меня называют Мастер Халиб.
Шустрик с Полосатиком слышали весь разговор, и на последних словах старика Шустрик просто вылетел из кустов.
– Вы – Мастер Халиб?! – закричал он. – Так это вы год назад пропали из Аквилона?
– Да, это я! – подтвердил Мастер. – Только нельзя сказать, что я пропал. Меня просто-напросто похитили.
Через четверть часа они все вместе сидели вокруг вновь разведенного костра.
На огне варилась все та же похлебка.
– Как вкусно пахнет! – вздохнул Мастер Халиб. – За этот черный год я позабыл многое, очень многое… В том числе и вкус простой похлебки с ароматными кореньями из пряных садов Акватики и Ньямагола.
– Но вас же не охраняют? – удивился Шустрик. – Вы свободно бродите около башни, рыбу ловите. Почему не сбежите?
– Куда? Кругом горы. Меня приволокли сюда с завязанными глазами, и я даже не знаю, в какой стороне долина Мерона. Да и вам только кажется, что я свободен. На самом деле я прикован самой неразрывной на земле цепью и, наверное, обречен умереть здесь.
– Но почему?!! – воскликнули данюшки.
Мастер Халиб опустил голову и тихо сказал:
– Старый Молот свободен. На его руках и ногах нет оков. Он может свободно бродить по окрестностям, сидеть с удочкой на реке и клясть свое старое тело за слабость и беспомощность. Но один маленький мальчик прикован к стене в Серой Башне. Это мой внук. Кроме него у старого Молота на этом свете никого нет. Теперь вы понимаете, почему они меня не сторожат?
Данюшкам до боли стало жалко Мастера.
– Не смейте грустить, Мастер Халиб!!! – неожиданно выкрикнул весь взъерошенный, разозлившийся Полосатик.
Это было так непохоже на него, обычно спокойного и уравновешенного, что друзья даже удивились.
Сейчас Полосатик покраснел от негодования.
– Клянусь Великим Торакатумом, Четырьмя Солнцами и всем, чем хотите, мы вытащим оттуда вашего внука, да и других пленников тоже! Эти сволочи слишком рано решили, что им все дозволено! Нас уже четверо и мы что-нибудь обязательно придумаем!!!
– Вы поможете нам? – мягко спросил Шустрик, трогая Мастера за локоть.
– Да! – Мастер Халиб распрямился. – Великий Торакатум и Горная Дева послали вас нам в спасение, мальчики. Я помогу вам, потому что знаю: мой внук будет жить, лишь пока я полезен пиррам, а как только я стану им не нужен, они просто сбросят нас со скалы.
– Как они тут появились? – спросил Затычка. – Что это за место?
– Серую Башню построили не эти выродки, где им! – уверенно сказал Мастер Халиб. – Над ней трудились добрые мастера. Давно. Они поклонялись своим богам в здешних пещерах. Для защиты святилищ возвели Серую Башню. Но тот народ давно исчез. И Башня была пустой. А потом пришли они.
И Мастер Халиб рассказал то, что услышал из разговоров пирров.
Народ Пиррайя живет в долинах за Неприступным Кряжем и делится на несколько племен: ромбы, натереры и прочие.
В Серой Башне собрались всякие отбросы, разбойники и убийцы, которых даже родное племя выгнало из собственных селений. Их собрали, объединили и натаскали два родных брата: Сеченый и Резаный. Они из племени серасальмусов.
У каждого племени Пиррайя свой язык и поэтому люди разных племен общаются на едином – и пирры в Башне тоже.
Братья-атаманы с юности бродяжили по всему свету и даже друг с другом разговаривают на всеобщем языке. Они из тех, про кого говорят “без роду, без племени”. Но рядовые пирры-одноплеменники держаться вместе и родной язык не забывают.
Рука у братьев жесткая и тяжелая. И держат они своих людей крепко, иначе те давно бы перегрызлись, разбежались и занимались разбоем мелкими шайками.
Атаманы придерживаются старого правила: “разделяй и властвуй!”
А властвовать им очень нравится. Они хотят завоевать чуть ли не полмира, если не мир целиком.
Сейчас братьев интересует оружие. Хорошее оружие из хорошего железа. Поэтому им понадобился Мастер Халиб. Здесь, в горах, большие залежи руды.
Строители Серой Башни это знали. Они проложили вглубь горы штольню, добывали руду и плавили из нее железо.
В пещерах стояли их железные боги, увешанные бусами и амулетами.
– Учитель Лабео говорил нам о “железных шляпах” гор, – вспомнил Шустрик, выслушав Мастера.
– Да? – несказанно удивился Мастер Халиб. – Если доживу до свободы, то обязательно встречусь с этим многоуважаемым человеком, ибо мудрость его не знает границ. “Железные шляпы гор” – великий секрет кузнецов. Сокровенное Знание, которое Горная Дева передала народу Халиб. Как же он узнал про него?