Страница:
Прошло десять дней, и 5 марта 1964 г. состоялось второе пленарное заседание делегаций.
На сей раз глава китайской делегации, выступая первым, сказал, что "непризнание неравноправного характера договоров" является "оправданием агрессивных действий империалистической царской России... С помощью этих договоров царская Россия отторгла китайскую территорию площадью свыше одного миллиона пятисот сорока тысяч квадратных километров... Если исходить из принципов марксизма-ленинизма и заявлений возглавлявшегося Лениным советского правительства, сделанных по отношению к Китаю, то вы, собственно говоря, не должны были претендовать на унаследование китайской территории, отторгнутой неравноправными договорами между Китаем и Россией. И мы имеем все основания не придерживаться этих договоров при проведении переговоров о разрешении вопросов о китайско-советской границе".
Китайская сторона при этом толковала вопрос таким образом: "В "Обращении" советского правительства к китайскому народу от 27 сентября 1920 г. оно заявило, что объявляет не имеющими силы все договоры, заключенные прежним правительством России с Китаем, отказывается от всей захваченной китайской территории, а в заявлении для печати от 4 сентября 1923 г. советское правительство провозгласило, что будет строить политику в отношении всех народов на полном уважении суверенитета, на полном отказе от всяких территориальных и иных притязаний и захватов у других народов".
Далее глава китайской делегации сказал, что, несмотря на все это, "китайское правительство все же выразило согласие решать вопрос о китайско-советской границе на основе этих договоров, не требуя от вас возвращения территории площадью в 1 540 000 кв. км, захваченной у Китая царской Россией". Он также добавил, что, по мнению китайской стороны, "между Китаем и Россией существует только одна пограничная линия, а именно - линия, определенная договорами".
Заявление китайской стороны было ошеломляющим. Впервые официально во время дипломатических переговоров представители советской стороны услышали заявление о том, что Пекин считает полтора миллиона квадратных километров советской территории отторгнутой у Китая и незаконно присвоенной Россией территорией, что Пекин считает, что между двумя странами существует лишь пограничная линия и нет признанной обеими сторонами границы, а договоры, на основе которых была проведена линия границы между Россией и Китаем, в Пекине рассматривают как неравноправные, а следовательно, и не действующие, т.е. такие, с которыми китайская сторона, если она сочтет это необходимым, имеет, с ее точки зрения, полное право не считаться. Отсюда следовало, что Пекин присваивает себе право, если он сочтет это необходимым, вернуть себе упомянутые полтора миллиона квадратных километров территории России.
Получалось, что Пекин был бы доволен только в следующих случаях: либо ему были бы переданы упомянутые полтора миллиона квадратных километров территории России, либо если бы в спра- ведливом и законном равноправном договоре о границе, которого еще не существовало (а следовательно, не существовало и законной, справедливой и признанной обеими сторонами государственной границы между СССР и КНР, между Россией и Китаем) и который Пекин предлагал разработать и подписать, - было бы зафиксировано положение о неравноправном характере всех прежних, существовавших к моменту начала советско-китайских консультаций 1964 г., договоров о границе между Россией и Китаем.
Это было совершенно неприемлемо для нашей стороны. Из этого следовало, что в Пекине был взят курс на постоянную конфронтацию в двусторонних отношениях, на военное противостояние по линии границы между СССР и КНР.
Прошло еще десять дней, и 16 марта 1964 г. состоялось третье пленарное заседание. Глава китайской делегации в своей речи развивал дипломатическое наступление. Он, в частности, заявил: "Для того чтобы обе стороны могли точно знать, в отношении каких участков прохождения границы на ее восточном и западном участке у обеих сторон существует единое понимание, а относительно каких участков у обеих сторон неодинаковое понимание, для того чтобы благоприятствовать обеим сторонам в изучении и разрешении путем консультаций вопроса о границе, мы предлагаем, чтобы на четвертом пленарном заседании делегации обменялись картами с обозначением пограничной линии... Если какая-нибудь из сторон нарушила линию, определенную договорами, то она должна уйти с территории, которую она захватила".
Помимо конкретного предложения об обмене картами, глава китайской делегации продолжал в своем выступлении нагнетать истерию. Он говорил: "Не требовать от вас возврата территории площадью в один миллион пятьсот сорок тысяч квадратных километров - это уже более чем великодушно. Кроме этой территории мы не дадим вам отторгнуть больше ни пяди китайской земли... Занимайте нашу территорию, если у вас хватит смелости! Вы можете продвинуться до Пекина и занять его; вы можете продвинуться до Гуанчжоу и занять его... Но вам никогда не видать того, чтобы мы признали ваш незаконный захват законным". И далее: "Царская Россия, используя слабость и гнилость старого Китая, военной силой захватила обширную китайскую территорию, помимо территории, захваченной ею с помощью неравноправных договоров. И вы, нарушив установленную договорами пограничную линию, присвоили много китайских земель, злоупотребляя при этом доверием и дружбой китайского народа к великому Советскому Союзу и используя то обстоятельство, что на китайско-советской границе протяженностью свыше семи тысяч километров мы имели в течение длительного времени всего чуть более двухсот пограничников".
Китайская сторона также внесла проект "Краткой записи решений на переговорах", датированный 16 марта 1964 г. В этом документе китайская делегация предложила советской стороне вместе с ней согласиться со следующими положениями:
"Относительно принципов переговоров достигли следующей договоренности:
Граница между СССР и КНР на ее восточном и западном участках определена договорами. Обе стороны констатируют, что эти договоры являются неравноправными договорами, навязанными Китаю царской Россией. Китайская сторона, исходя из принципов пролетарского интернационализма и коренных интересов сплочения китайского и советского народов ради борьбы против врага, согласилась разрешить вопрос о границе между двумя странами на основе этих договоров. В связи с этим обе стороны согласились в соответствии с положениями вышеуказанных договоров определить прохождение всей пограничной линии между двумя странами на ее восточном и западном участках и разрешить все вопросы, существующие на обоих участках границы. Занятие одной из сторон территории другой стороны в нарушение установленной договорами пограничной линии является незаконным. И сторона, занявшая территорию другой стороны, должна безоговорочно уйти со всей этой территории".
Таким образом, китайская сторона, предъявив исторические территориальные претензии на полтора миллиона квадратных километров, объявив границу между нашими двумя странами фактически нелегитимной, не существующей на законных договорно-правовых основаниях, обвинила СССР в том, что он, кроме упомянутых полутора миллионов квадратных километров, якобы присвоил себе за годы советской власти еще какие-то другие китайские земли. Пекин также стал рисовать СССР в качестве военного врага Китая, готового вторгнуться на китайскую территорию, захватить Пекин и Гуанчжоу. Линия на военное противостояние, на обоснование практически любых действий по отношению к СССР, в том числе и применение оружия в целях возвращения тех или иных земель, объявленных незаконно отторгнутыми, стала совершенно очевидной.
И в то же время вопрос о том, почему китайская сторона пошла тогда на эти консультации, стал проясняться. Конечно, Мао Цзэдун хотел утвердить в качестве официальной линию на военное противостояние с СССР. Это было ему необходимо и в его внутриполитических (он начинал готовить тогда "культурную революцию" в КНР), и в его внешнеполитических расчетах (в том числе и в связи с планами изменить характер отношений Пекина и Вашингтона). В то же время оказывалось, что появлялись пусть небольшие, но возможности хоть как-то привести в более или менее стабильное устойчивое положение ситуацию на советско-китайской границе, чреватую непрерывными конфликтами. За плотной завесой ошеломляющих обвинений в адрес СССР кто-то с китайской стороны делал очень тонкие ходы, которые могли привести к решению, по сути дела, весьма важных конкретных вопросов в двусторонних отношениях. Не случайным представляется поэтому и предложение обменяться картами с нанесенной на них линией государственной границы между СССР и КНР. Такого обмена не было до тех пор на протяжении всего ХХ в. Сам тот факт, что стороны обменивались картами, подводил основания под практическое решение вопроса о прохождении линии границ.
Карты могли стать если не юридическим, то практическим основанием для согласования вопроса о прохождении линии границы. Более того, это был и перевод вопроса в плоскость разговора именно об этой линии границы. Иначе говоря, возникала возможность выходить из тупика на переговорах: вести дискуссию не только об исторической справедливости или несправедливости, о характере договоров о границе, но и выделить вопрос о современной границе, о ее состоянии и прохождении. Мало того, китайская делегация, как это стало ощущаться, вела дело к тому, чтобы совместными усилиями определить конкретное прохождение линии государственной границы между СССР и КНР на всем ее протяжении и по западному, и по восточному участкам.
Оба эти предложения (об обмене географическими картами с нанесенной на них линией границы и об определении линии прохождения границы) были важными и вполне разумными и с точки зрения советской стороны. Так в переговорах наметились два уровня: иррациональный уровень обвинений в адрес СССР и вполне рациональное стремление решить определенные вопросы практического характера.
27 марта 1964 г. состоялось четвертое пленарное заседание. На нем стороны в принципе договорились обменяться картами с обозначением прохождения линии государственной границы между СССР и КНР. Выступая на этом заседании, глава китайской делегации Цзэн Юнцюань, в частности, подчеркивал: "Ленин говорил: "Если бы завтра Марокко объявило войну Франции, Индия - Англии, Персия или Китай - России и т.п., это были бы "справедливые", "оборонительные" войны, независимо от того, кто первым напал, и всякий социалист сочувствовал бы победе угнетаемых, зависимых, неполноправных государств против угнетательских, рабовладельческих, грабительских "великих держав".
Затем Цзэн Юнцюань заметил: "Ленин в 1922 г. действительно сказал, что "Владивосток... - город нашенский". Однако Ленин имел в виду Владивосток 1922 года... Вы должны были осуществить заветы Ленина об аннулировании неравноправных договоров и отказаться от всей территории, отторгнутой царской Россией у Китая.
...Вы не удовлетворились тем, что присвоили китайскую территорию площадью в один миллион пятьсот сорок тысяч квадратных километров; вы пытаетесь захватить еще несколько десятков тысяч квадратных километров китайской территории. Вы считаете, что все это не является территориальными претензиями".
Как видно, Пекин начал говорить, как бы рассуждая абстрактно, так сказать, с принципиальных марксистско-ленинско-маоцзэду-новских позиций, что гипотетическая война КНР против СССР, вне зависимости от того, кто первый нападет (что подразумевало право КНР начать по своему усмотрению в любой момент войну против СССР!), будет "справедливой" войной; причем всякий социалист, т.е. всякий член КПСС, да и всякий подлинный трудящийся в нашей стране, должен сочувствовать (и, вероятно, содействовать, помогать?) военной победе КНР над СССР, с сочувствием относиться к действиям "народной освободительной армии Китая" на советской территории против Советской Армии. Так "война против СССР" становилась неизменной и главной темой выступлений представителей Пекина на переговорах.
Глава китайской делегации снова повторял свой тезис о том, что наиболее правильным и справедливым решением советской стороны было бы аннулирование русско-китайских договоров о границе, т.е. лишение существовавшей границы между двумя государствами всякой юридической основы, и отказ в пользу КНР от полутора миллионов квадратных километров территории России (СССР). Наконец, был четко сформулирован тезис о том, что уже в советское время советское государство, СССР, захватил у Китая десятки тысяч квадратных километров китайских земель, т.е. увеличил свой "долг" Китаю. Выдвижение всех этих положений и требований свидетельствовало о том, что на этих переговорах Мао Цзэдун и его сторонники "отводили душу", высказывали многие свои заветные мысли, формируя, углубляя и обостряя военную конфронтацию в отношениях КНР и СССР.
Прошел почти месяц, и 18 апреля 1964 г. на пятом пленарном заседании делегации обменялись картами. Это был не только позитивный шаг в ходе переговоров, но и очень важный акт, способствовавший относительной стабилизации как ситуации на границе, так и двусторонних межгосударственных отношений в целом.
Дипломатические схватки тем временем продолжались. Комментируя позицию советской делегации, Цзэн Юнцюань на этом заседании, в частности, говорил, что та "фактически охраняемая линия" границы, о которой шла речь в выступлении главы советской делегации, "это линия вооруженного захвата". Таким образом, в принципиальном плане китайская сторона подчеркивала, что она не согласна признавать существовавшую в то время линию границы в качестве юридически обоснованной государственной границы между обеими странами.
Через несколько дней, 29 апреля 1964 г., на заседании рабочей группы представителей обеих сторон заместитель главы делегации правительства КНР Юй Чжань говорил: "В Айгуньском договоре предусматривается, что восточнее реки Хэйлунцзян (реки Амур. - Ю.Г.) имеются 64 селения, где проживали китайские жители, и договором им предоставлено право на вечное проживание в этом районе и на управление этими селениями". Далее, давая разъяснения условным обозначениям на представленных китайской делегацией картах с обозначением прохождения линии границы, Юй Чжань говорил, имея в виду район на территории СССР, обозначенный красными точками в виде анклава или "острова" посередине советской территории: "Красные точки" - "эта черта является пределами этих 64 селений... Мы считаем, что следует подтвердить это право китайской стороны".
В ответ на вопрос о том, как быть, имея в виду, что в действительности уже на протяжении нескольких десятилетий нет ни самих упомянутых деревень, ни китайского населения в этом районе, Юй Чжань сказал, что советская сторона должна подтвердить право китайской стороны на обладание этой территорией и на вечное проживание китайского населения там. Когда же представитель советской стороны заметил, что эта территория никак не связана с землями КНР, Юй Чжань заявил, что, восстановив свои права и завладев упомянутой территорией, китайская сторона поставит впоследствии вопрос о доступе туда.
Юй Чжань также заметил, что, с точки зрения китайской делегации, на Памире стороны пока будут оставаться на своих позициях. Наконец, разъясняя взгляды китайской стороны в связи с переданными ей картами, Юй Чжань говорил, что необходимо признать "право китайской стороны на выход в море через реку Тумэньцзян" (реку Туманную. - Ю.Г.).
2 мая 1964 г. П.И.Зырянов вылетел в Москву, где получил после доклада о позиции китайской стороны указания Н.С.Хру-щева, и через несколько дней возвратился в Пекин. 16 мая состоялось шестое пленарное заседание. Во время него глава китайской делегации Цзэн Юнцюань заявил, что, согласно подсчетам китайской стороны, "площадь спорных районов между нашими странами составляет примерно тридцать пять тысяч квадратных километров... Таким образом, действительно имеются территориальные вопросы и проблема границы". В свою очередь П.И.Зыря-нов заявил, что не может быть равноправного договора, в основу которого положены неравноправные договоры. И далее, что у СССР нет территориальных претензий к КНР, нет и проблемы границы в целом. Это вы говорите о том, что у КНР есть к СССР территориальные претензии и существует проблема границы. Есть необходимость уточнить границу. Вы предлагаете уточнить всю границу. Мы согласны с этим. Вы предлагаете начать с ее восточной части. Мы не возражаем.
Глава советской делегации также отмечал, что предложение китайской стороны означает не считаться с Таджикской Республикой, где после Великого Октября (1917 г. - Ю.Г.) сам народ в результате революционных побед определил свою судьбу и свои границы.
Руководитель китайской делегации Цзэн Юнцюань заявлял: "Мы пришли на переговоры с максимальной искренностью и сделали максимальные уступки. Мы же не стали говорить с вами о китайской территории, которая была захвачена царской Россией и которая составляет свыше одного миллиона пятисот сорока тысяч квадратных километров. Это наш особый подход к социалистической стране. По отношению к империалистическим странам мы бы не придерживались такого подхода. Наши требования являются минимальными: признать этот исторический факт... Мы же должны сказать об этом народу. Нам придется провести огромную разъяснительную работу, чтобы убедить народ в том, что мы правильно поступили, не потребовав от вас столь обширную территорию, отторгнутую от Китая царской Россией.
...Пограничная линия, нанесенная на ваших картах, нарушает пограничную линию, установленную даже китайско-русскими неравноправными договорами, и площадь спорных районов составляет тридцать пять тысяч квадратных километров... Помимо территории, захваченной царской Россией, которая составляет свыше одного миллиона пятисот сорока тысяч квадратных километров, вы хотите присвоить себе еще территорию в тридцать пять тысяч квадратных километров.
...Основой нашей работы являются договоры... а вы предлагаете учитывать исторически сложившуюся пограничную линию и, таким образом, выдвигаете дополнительные условия".
В связи с этим П.И.Зырянов заявил: "Вы все время адресуетесь к нам, будто СССР что-то взял у Китая... Зачем нужно выступать в роли адвокатов китайских императоров? Во время переговоров 1925-1926 гг. ... тогдашнее правительство Китая более откровенно предлагало - аннулировать существующие договоры".
Цзэн Юнцюань парировал, заявив, что тогда правительство Китая "потребовало возврата всей территории", а мы этого не делаем. П.И.Зырянов также заявил, что вся линия границы между двумя странами, кроме Памира, определена договорами. Со своей стороны, Цзэн Юнцюань считал, что эта линия определена и в том, что касается Памира.
Далее Цзэн Юнцюань внес предложение о создании двусторонней рабочей группы, которая в соответствии с китайско-русскими договорами будет заниматься рассмотрением и определением прохождения линии границы, а также разрешением спорных вопросов о границе.
П.И.Зырянов ответил, что советская делегация согласна произвести уточнение всей линии границы. Основой такого рассмотрения должны служить действующие договорные документы и карты, которыми обменялись стороны. Для достижения полного взаимопонимания делегации должны констатировать, что у наших стран нет территориальных претензий друг к другу и что цель наших делегаций состоит в том, чтобы уточнить и устроить сложившуюся существующую границу между нашими странами. П.И.Зырянов добавил, что советская делегация принципиально согласна и на заключение договора о границе.
Встреча членов двусторонней рабочей группы состоялась 19 мая; во время этой встречи И.С.Щербаков, в частности, говорил, что если рассматривать этот вопрос (речь шла о том, как складывалась граница в районе Памира. - Ю.Г.) с политической точки зрения, то следует иметь в виду такие факторы, как провозглашенный В.И.Ле-ниным принцип права наций на самоопределение, образование Таджикской ССР, явившееся результатом волеизъявления таджикского народа.
Советская делегация также подчеркивала, что китайская сторона, по сути дела, предъявляет территориальные претензии на треть территории Таджикистана - Горно-Бадахшанскую область; внимание китайской стороны было также привлечено к тому обстоятельству, насколько серьезной может быть реакция народа Таджикистана, если позиция китайской стороны будет опубликована. Реакции с китайской стороны на эти высказывания не последовало. Очевидно, что Пекину было все равно, какой может быть реакция народа Таджикистана на его позицию по Памиру.
На очередном заседании рабочей группы 23 мая 1964 г. Юй Чжань подчеркивал, что соглашение, к которому придет рабочая группа относительно прохождения линии границы, будет не временным, а постоянным. Представитель советской стороны в рабочей группе Е.Н.Насиновский, в свою очередь, говорил, что это соглашение будет временным. При этом имелось в виду желание советской стороны привести дело к подписанию договора о гра- нице, а не ограничиваться соглашением, выработанным рабочей группой.
На заседании рабочей группы 27 мая 1964 г. Юй Чжань говорил, что китайская сторона согласна сохранять существующее положение на границе вплоть до ее окончательного урегулирования. Е.Н.Насиновский подтвердил согласие советской стороны определить линию границы по середине главного фарватера пограничных рек. Когда речь зашла о "литере Е", т.е. об исчезнувшем в 1918 г. пограничном знаке в районе города Хабаровска и протоки Казакевичева, то Юй Чжань заметил, что "сам черт не знает, где он был поставлен".
Во время встречи рабочей группы 30 мая 1964 г. Юй Чжань подчеркивал: "Что касается "фактически охраняемой границы", то совершенно ясно, что сила на вашей стороне. У вас есть атомные и водородные бомбы. Вы можете действовать, как вам заблагорассудится". Далее он рассуждал следующим образом: "Если говорить об истории, то не Фуюаньская дельта (район протоки Казакевичева, острова Тарабаров и Медвежий. - Ю.Г.) является частью территории города Боли (Хабаровска. - Ю.Г.), а сам город Боли (Хабаровск. Ю.Г.) был территорией Китая, и Амурская область, и Приморский край были частью территории Китая".
Он же подчеркивал: "Мы против дискуссии. Мы за то, чтобы по-дружески решать вопросы. И самое большое доказательство этого состоит в том, что мы уступили вам территорию в один миллион пятьсот сорок тысяч квадратных километров. Этому нет прецедента в мировой истории".
Прошло еще несколько дней, и во время очередной встречи членов рабочей группы 3 июня 1964 г. тот же Юй Чжань заявил: "Право судоходства КНР на нижней части реки Тумэньцзян (река Туманная. - Ю.Г.) и право выхода в море... Мы хотели бы зафиксировать это положение в новом договоре". Юй Чжань подчеркивал, что китайская сторона "хотела бы сохранить за собой это право". Далее Юй Чжань разъяснял позицию китайской стороны по другому вопросу: "Вопрос о праве на вечное поселение и управление китайским правительством в пределах шестидесяти четырех поселений на левом берегу реки Хэйлунцзян (реки Амур. - Ю.Г.) существует, и на этом праве китайская сторона настаивает".
Юй Чжань также сказал, что "китайские подданные, оставшиеся на территории, отторгнутой в пользу царской России, имеют право жить и заниматься охотой и рыбным промыслом". Юй Чжань при этом имел в виду зафиксированное в договорах право китайской стороны на переход границы в Приморский край и на занятие там охотой и рыболовством. Е.Н.Насиновский отметил, что китайская сторона в известном случае, т.е. тогда, когда речь идет о шестидесяти четырех деревнях, фактически ставит вопрос о праве экстерриториальности. На это Юй Чжань возразил: "Мы ведь не дураки. Мы же просто-напросто уступаем вам один миллион пятьсот сорок тысяч квадратных километров, а вы еще хотите отменить наши права".
22 мая 1964 г. советская делегация была приглашена партнерами совершить загородную поездку в местечко Чжоукоудянь под Пекином. Во время этой экскурсии состоялся неофициальный разговор между заместителем главы китайской делегации Юй Чжанем и главой советской делегации П.И.Зыряновым. В тот же день при встрече делегаций в официальном порядке Цзэн Юнцюань заявил главе советской делегации: "Сегодня в Чжоукоудяне Юй Чжань обменялся с вами мнениями относительно основы решения вопроса о китайско-советской границе. При этом обе стороны единодушно согласились рассмотреть и определить прохождение всей линии китайско-советской границы на ее восточном и западном участках на основании соответствующих китайско-русских договоров, включая памирский участок границы, а также разрешить спорные вопросы о границе. Стороны договорились о том, что они, без каких-либо оговорок, не будут выдвигать каких-либо иных факторов, кроме соответствующих договоров в качестве основы для решения вопроса о границе".
На сей раз глава китайской делегации, выступая первым, сказал, что "непризнание неравноправного характера договоров" является "оправданием агрессивных действий империалистической царской России... С помощью этих договоров царская Россия отторгла китайскую территорию площадью свыше одного миллиона пятисот сорока тысяч квадратных километров... Если исходить из принципов марксизма-ленинизма и заявлений возглавлявшегося Лениным советского правительства, сделанных по отношению к Китаю, то вы, собственно говоря, не должны были претендовать на унаследование китайской территории, отторгнутой неравноправными договорами между Китаем и Россией. И мы имеем все основания не придерживаться этих договоров при проведении переговоров о разрешении вопросов о китайско-советской границе".
Китайская сторона при этом толковала вопрос таким образом: "В "Обращении" советского правительства к китайскому народу от 27 сентября 1920 г. оно заявило, что объявляет не имеющими силы все договоры, заключенные прежним правительством России с Китаем, отказывается от всей захваченной китайской территории, а в заявлении для печати от 4 сентября 1923 г. советское правительство провозгласило, что будет строить политику в отношении всех народов на полном уважении суверенитета, на полном отказе от всяких территориальных и иных притязаний и захватов у других народов".
Далее глава китайской делегации сказал, что, несмотря на все это, "китайское правительство все же выразило согласие решать вопрос о китайско-советской границе на основе этих договоров, не требуя от вас возвращения территории площадью в 1 540 000 кв. км, захваченной у Китая царской Россией". Он также добавил, что, по мнению китайской стороны, "между Китаем и Россией существует только одна пограничная линия, а именно - линия, определенная договорами".
Заявление китайской стороны было ошеломляющим. Впервые официально во время дипломатических переговоров представители советской стороны услышали заявление о том, что Пекин считает полтора миллиона квадратных километров советской территории отторгнутой у Китая и незаконно присвоенной Россией территорией, что Пекин считает, что между двумя странами существует лишь пограничная линия и нет признанной обеими сторонами границы, а договоры, на основе которых была проведена линия границы между Россией и Китаем, в Пекине рассматривают как неравноправные, а следовательно, и не действующие, т.е. такие, с которыми китайская сторона, если она сочтет это необходимым, имеет, с ее точки зрения, полное право не считаться. Отсюда следовало, что Пекин присваивает себе право, если он сочтет это необходимым, вернуть себе упомянутые полтора миллиона квадратных километров территории России.
Получалось, что Пекин был бы доволен только в следующих случаях: либо ему были бы переданы упомянутые полтора миллиона квадратных километров территории России, либо если бы в спра- ведливом и законном равноправном договоре о границе, которого еще не существовало (а следовательно, не существовало и законной, справедливой и признанной обеими сторонами государственной границы между СССР и КНР, между Россией и Китаем) и который Пекин предлагал разработать и подписать, - было бы зафиксировано положение о неравноправном характере всех прежних, существовавших к моменту начала советско-китайских консультаций 1964 г., договоров о границе между Россией и Китаем.
Это было совершенно неприемлемо для нашей стороны. Из этого следовало, что в Пекине был взят курс на постоянную конфронтацию в двусторонних отношениях, на военное противостояние по линии границы между СССР и КНР.
Прошло еще десять дней, и 16 марта 1964 г. состоялось третье пленарное заседание. Глава китайской делегации в своей речи развивал дипломатическое наступление. Он, в частности, заявил: "Для того чтобы обе стороны могли точно знать, в отношении каких участков прохождения границы на ее восточном и западном участке у обеих сторон существует единое понимание, а относительно каких участков у обеих сторон неодинаковое понимание, для того чтобы благоприятствовать обеим сторонам в изучении и разрешении путем консультаций вопроса о границе, мы предлагаем, чтобы на четвертом пленарном заседании делегации обменялись картами с обозначением пограничной линии... Если какая-нибудь из сторон нарушила линию, определенную договорами, то она должна уйти с территории, которую она захватила".
Помимо конкретного предложения об обмене картами, глава китайской делегации продолжал в своем выступлении нагнетать истерию. Он говорил: "Не требовать от вас возврата территории площадью в один миллион пятьсот сорок тысяч квадратных километров - это уже более чем великодушно. Кроме этой территории мы не дадим вам отторгнуть больше ни пяди китайской земли... Занимайте нашу территорию, если у вас хватит смелости! Вы можете продвинуться до Пекина и занять его; вы можете продвинуться до Гуанчжоу и занять его... Но вам никогда не видать того, чтобы мы признали ваш незаконный захват законным". И далее: "Царская Россия, используя слабость и гнилость старого Китая, военной силой захватила обширную китайскую территорию, помимо территории, захваченной ею с помощью неравноправных договоров. И вы, нарушив установленную договорами пограничную линию, присвоили много китайских земель, злоупотребляя при этом доверием и дружбой китайского народа к великому Советскому Союзу и используя то обстоятельство, что на китайско-советской границе протяженностью свыше семи тысяч километров мы имели в течение длительного времени всего чуть более двухсот пограничников".
Китайская сторона также внесла проект "Краткой записи решений на переговорах", датированный 16 марта 1964 г. В этом документе китайская делегация предложила советской стороне вместе с ней согласиться со следующими положениями:
"Относительно принципов переговоров достигли следующей договоренности:
Граница между СССР и КНР на ее восточном и западном участках определена договорами. Обе стороны констатируют, что эти договоры являются неравноправными договорами, навязанными Китаю царской Россией. Китайская сторона, исходя из принципов пролетарского интернационализма и коренных интересов сплочения китайского и советского народов ради борьбы против врага, согласилась разрешить вопрос о границе между двумя странами на основе этих договоров. В связи с этим обе стороны согласились в соответствии с положениями вышеуказанных договоров определить прохождение всей пограничной линии между двумя странами на ее восточном и западном участках и разрешить все вопросы, существующие на обоих участках границы. Занятие одной из сторон территории другой стороны в нарушение установленной договорами пограничной линии является незаконным. И сторона, занявшая территорию другой стороны, должна безоговорочно уйти со всей этой территории".
Таким образом, китайская сторона, предъявив исторические территориальные претензии на полтора миллиона квадратных километров, объявив границу между нашими двумя странами фактически нелегитимной, не существующей на законных договорно-правовых основаниях, обвинила СССР в том, что он, кроме упомянутых полутора миллионов квадратных километров, якобы присвоил себе за годы советской власти еще какие-то другие китайские земли. Пекин также стал рисовать СССР в качестве военного врага Китая, готового вторгнуться на китайскую территорию, захватить Пекин и Гуанчжоу. Линия на военное противостояние, на обоснование практически любых действий по отношению к СССР, в том числе и применение оружия в целях возвращения тех или иных земель, объявленных незаконно отторгнутыми, стала совершенно очевидной.
И в то же время вопрос о том, почему китайская сторона пошла тогда на эти консультации, стал проясняться. Конечно, Мао Цзэдун хотел утвердить в качестве официальной линию на военное противостояние с СССР. Это было ему необходимо и в его внутриполитических (он начинал готовить тогда "культурную революцию" в КНР), и в его внешнеполитических расчетах (в том числе и в связи с планами изменить характер отношений Пекина и Вашингтона). В то же время оказывалось, что появлялись пусть небольшие, но возможности хоть как-то привести в более или менее стабильное устойчивое положение ситуацию на советско-китайской границе, чреватую непрерывными конфликтами. За плотной завесой ошеломляющих обвинений в адрес СССР кто-то с китайской стороны делал очень тонкие ходы, которые могли привести к решению, по сути дела, весьма важных конкретных вопросов в двусторонних отношениях. Не случайным представляется поэтому и предложение обменяться картами с нанесенной на них линией государственной границы между СССР и КНР. Такого обмена не было до тех пор на протяжении всего ХХ в. Сам тот факт, что стороны обменивались картами, подводил основания под практическое решение вопроса о прохождении линии границ.
Карты могли стать если не юридическим, то практическим основанием для согласования вопроса о прохождении линии границы. Более того, это был и перевод вопроса в плоскость разговора именно об этой линии границы. Иначе говоря, возникала возможность выходить из тупика на переговорах: вести дискуссию не только об исторической справедливости или несправедливости, о характере договоров о границе, но и выделить вопрос о современной границе, о ее состоянии и прохождении. Мало того, китайская делегация, как это стало ощущаться, вела дело к тому, чтобы совместными усилиями определить конкретное прохождение линии государственной границы между СССР и КНР на всем ее протяжении и по западному, и по восточному участкам.
Оба эти предложения (об обмене географическими картами с нанесенной на них линией границы и об определении линии прохождения границы) были важными и вполне разумными и с точки зрения советской стороны. Так в переговорах наметились два уровня: иррациональный уровень обвинений в адрес СССР и вполне рациональное стремление решить определенные вопросы практического характера.
27 марта 1964 г. состоялось четвертое пленарное заседание. На нем стороны в принципе договорились обменяться картами с обозначением прохождения линии государственной границы между СССР и КНР. Выступая на этом заседании, глава китайской делегации Цзэн Юнцюань, в частности, подчеркивал: "Ленин говорил: "Если бы завтра Марокко объявило войну Франции, Индия - Англии, Персия или Китай - России и т.п., это были бы "справедливые", "оборонительные" войны, независимо от того, кто первым напал, и всякий социалист сочувствовал бы победе угнетаемых, зависимых, неполноправных государств против угнетательских, рабовладельческих, грабительских "великих держав".
Затем Цзэн Юнцюань заметил: "Ленин в 1922 г. действительно сказал, что "Владивосток... - город нашенский". Однако Ленин имел в виду Владивосток 1922 года... Вы должны были осуществить заветы Ленина об аннулировании неравноправных договоров и отказаться от всей территории, отторгнутой царской Россией у Китая.
...Вы не удовлетворились тем, что присвоили китайскую территорию площадью в один миллион пятьсот сорок тысяч квадратных километров; вы пытаетесь захватить еще несколько десятков тысяч квадратных километров китайской территории. Вы считаете, что все это не является территориальными претензиями".
Как видно, Пекин начал говорить, как бы рассуждая абстрактно, так сказать, с принципиальных марксистско-ленинско-маоцзэду-новских позиций, что гипотетическая война КНР против СССР, вне зависимости от того, кто первый нападет (что подразумевало право КНР начать по своему усмотрению в любой момент войну против СССР!), будет "справедливой" войной; причем всякий социалист, т.е. всякий член КПСС, да и всякий подлинный трудящийся в нашей стране, должен сочувствовать (и, вероятно, содействовать, помогать?) военной победе КНР над СССР, с сочувствием относиться к действиям "народной освободительной армии Китая" на советской территории против Советской Армии. Так "война против СССР" становилась неизменной и главной темой выступлений представителей Пекина на переговорах.
Глава китайской делегации снова повторял свой тезис о том, что наиболее правильным и справедливым решением советской стороны было бы аннулирование русско-китайских договоров о границе, т.е. лишение существовавшей границы между двумя государствами всякой юридической основы, и отказ в пользу КНР от полутора миллионов квадратных километров территории России (СССР). Наконец, был четко сформулирован тезис о том, что уже в советское время советское государство, СССР, захватил у Китая десятки тысяч квадратных километров китайских земель, т.е. увеличил свой "долг" Китаю. Выдвижение всех этих положений и требований свидетельствовало о том, что на этих переговорах Мао Цзэдун и его сторонники "отводили душу", высказывали многие свои заветные мысли, формируя, углубляя и обостряя военную конфронтацию в отношениях КНР и СССР.
Прошел почти месяц, и 18 апреля 1964 г. на пятом пленарном заседании делегации обменялись картами. Это был не только позитивный шаг в ходе переговоров, но и очень важный акт, способствовавший относительной стабилизации как ситуации на границе, так и двусторонних межгосударственных отношений в целом.
Дипломатические схватки тем временем продолжались. Комментируя позицию советской делегации, Цзэн Юнцюань на этом заседании, в частности, говорил, что та "фактически охраняемая линия" границы, о которой шла речь в выступлении главы советской делегации, "это линия вооруженного захвата". Таким образом, в принципиальном плане китайская сторона подчеркивала, что она не согласна признавать существовавшую в то время линию границы в качестве юридически обоснованной государственной границы между обеими странами.
Через несколько дней, 29 апреля 1964 г., на заседании рабочей группы представителей обеих сторон заместитель главы делегации правительства КНР Юй Чжань говорил: "В Айгуньском договоре предусматривается, что восточнее реки Хэйлунцзян (реки Амур. - Ю.Г.) имеются 64 селения, где проживали китайские жители, и договором им предоставлено право на вечное проживание в этом районе и на управление этими селениями". Далее, давая разъяснения условным обозначениям на представленных китайской делегацией картах с обозначением прохождения линии границы, Юй Чжань говорил, имея в виду район на территории СССР, обозначенный красными точками в виде анклава или "острова" посередине советской территории: "Красные точки" - "эта черта является пределами этих 64 селений... Мы считаем, что следует подтвердить это право китайской стороны".
В ответ на вопрос о том, как быть, имея в виду, что в действительности уже на протяжении нескольких десятилетий нет ни самих упомянутых деревень, ни китайского населения в этом районе, Юй Чжань сказал, что советская сторона должна подтвердить право китайской стороны на обладание этой территорией и на вечное проживание китайского населения там. Когда же представитель советской стороны заметил, что эта территория никак не связана с землями КНР, Юй Чжань заявил, что, восстановив свои права и завладев упомянутой территорией, китайская сторона поставит впоследствии вопрос о доступе туда.
Юй Чжань также заметил, что, с точки зрения китайской делегации, на Памире стороны пока будут оставаться на своих позициях. Наконец, разъясняя взгляды китайской стороны в связи с переданными ей картами, Юй Чжань говорил, что необходимо признать "право китайской стороны на выход в море через реку Тумэньцзян" (реку Туманную. - Ю.Г.).
2 мая 1964 г. П.И.Зырянов вылетел в Москву, где получил после доклада о позиции китайской стороны указания Н.С.Хру-щева, и через несколько дней возвратился в Пекин. 16 мая состоялось шестое пленарное заседание. Во время него глава китайской делегации Цзэн Юнцюань заявил, что, согласно подсчетам китайской стороны, "площадь спорных районов между нашими странами составляет примерно тридцать пять тысяч квадратных километров... Таким образом, действительно имеются территориальные вопросы и проблема границы". В свою очередь П.И.Зыря-нов заявил, что не может быть равноправного договора, в основу которого положены неравноправные договоры. И далее, что у СССР нет территориальных претензий к КНР, нет и проблемы границы в целом. Это вы говорите о том, что у КНР есть к СССР территориальные претензии и существует проблема границы. Есть необходимость уточнить границу. Вы предлагаете уточнить всю границу. Мы согласны с этим. Вы предлагаете начать с ее восточной части. Мы не возражаем.
Глава советской делегации также отмечал, что предложение китайской стороны означает не считаться с Таджикской Республикой, где после Великого Октября (1917 г. - Ю.Г.) сам народ в результате революционных побед определил свою судьбу и свои границы.
Руководитель китайской делегации Цзэн Юнцюань заявлял: "Мы пришли на переговоры с максимальной искренностью и сделали максимальные уступки. Мы же не стали говорить с вами о китайской территории, которая была захвачена царской Россией и которая составляет свыше одного миллиона пятисот сорока тысяч квадратных километров. Это наш особый подход к социалистической стране. По отношению к империалистическим странам мы бы не придерживались такого подхода. Наши требования являются минимальными: признать этот исторический факт... Мы же должны сказать об этом народу. Нам придется провести огромную разъяснительную работу, чтобы убедить народ в том, что мы правильно поступили, не потребовав от вас столь обширную территорию, отторгнутую от Китая царской Россией.
...Пограничная линия, нанесенная на ваших картах, нарушает пограничную линию, установленную даже китайско-русскими неравноправными договорами, и площадь спорных районов составляет тридцать пять тысяч квадратных километров... Помимо территории, захваченной царской Россией, которая составляет свыше одного миллиона пятисот сорока тысяч квадратных километров, вы хотите присвоить себе еще территорию в тридцать пять тысяч квадратных километров.
...Основой нашей работы являются договоры... а вы предлагаете учитывать исторически сложившуюся пограничную линию и, таким образом, выдвигаете дополнительные условия".
В связи с этим П.И.Зырянов заявил: "Вы все время адресуетесь к нам, будто СССР что-то взял у Китая... Зачем нужно выступать в роли адвокатов китайских императоров? Во время переговоров 1925-1926 гг. ... тогдашнее правительство Китая более откровенно предлагало - аннулировать существующие договоры".
Цзэн Юнцюань парировал, заявив, что тогда правительство Китая "потребовало возврата всей территории", а мы этого не делаем. П.И.Зырянов также заявил, что вся линия границы между двумя странами, кроме Памира, определена договорами. Со своей стороны, Цзэн Юнцюань считал, что эта линия определена и в том, что касается Памира.
Далее Цзэн Юнцюань внес предложение о создании двусторонней рабочей группы, которая в соответствии с китайско-русскими договорами будет заниматься рассмотрением и определением прохождения линии границы, а также разрешением спорных вопросов о границе.
П.И.Зырянов ответил, что советская делегация согласна произвести уточнение всей линии границы. Основой такого рассмотрения должны служить действующие договорные документы и карты, которыми обменялись стороны. Для достижения полного взаимопонимания делегации должны констатировать, что у наших стран нет территориальных претензий друг к другу и что цель наших делегаций состоит в том, чтобы уточнить и устроить сложившуюся существующую границу между нашими странами. П.И.Зырянов добавил, что советская делегация принципиально согласна и на заключение договора о границе.
Встреча членов двусторонней рабочей группы состоялась 19 мая; во время этой встречи И.С.Щербаков, в частности, говорил, что если рассматривать этот вопрос (речь шла о том, как складывалась граница в районе Памира. - Ю.Г.) с политической точки зрения, то следует иметь в виду такие факторы, как провозглашенный В.И.Ле-ниным принцип права наций на самоопределение, образование Таджикской ССР, явившееся результатом волеизъявления таджикского народа.
Советская делегация также подчеркивала, что китайская сторона, по сути дела, предъявляет территориальные претензии на треть территории Таджикистана - Горно-Бадахшанскую область; внимание китайской стороны было также привлечено к тому обстоятельству, насколько серьезной может быть реакция народа Таджикистана, если позиция китайской стороны будет опубликована. Реакции с китайской стороны на эти высказывания не последовало. Очевидно, что Пекину было все равно, какой может быть реакция народа Таджикистана на его позицию по Памиру.
На очередном заседании рабочей группы 23 мая 1964 г. Юй Чжань подчеркивал, что соглашение, к которому придет рабочая группа относительно прохождения линии границы, будет не временным, а постоянным. Представитель советской стороны в рабочей группе Е.Н.Насиновский, в свою очередь, говорил, что это соглашение будет временным. При этом имелось в виду желание советской стороны привести дело к подписанию договора о гра- нице, а не ограничиваться соглашением, выработанным рабочей группой.
На заседании рабочей группы 27 мая 1964 г. Юй Чжань говорил, что китайская сторона согласна сохранять существующее положение на границе вплоть до ее окончательного урегулирования. Е.Н.Насиновский подтвердил согласие советской стороны определить линию границы по середине главного фарватера пограничных рек. Когда речь зашла о "литере Е", т.е. об исчезнувшем в 1918 г. пограничном знаке в районе города Хабаровска и протоки Казакевичева, то Юй Чжань заметил, что "сам черт не знает, где он был поставлен".
Во время встречи рабочей группы 30 мая 1964 г. Юй Чжань подчеркивал: "Что касается "фактически охраняемой границы", то совершенно ясно, что сила на вашей стороне. У вас есть атомные и водородные бомбы. Вы можете действовать, как вам заблагорассудится". Далее он рассуждал следующим образом: "Если говорить об истории, то не Фуюаньская дельта (район протоки Казакевичева, острова Тарабаров и Медвежий. - Ю.Г.) является частью территории города Боли (Хабаровска. - Ю.Г.), а сам город Боли (Хабаровск. Ю.Г.) был территорией Китая, и Амурская область, и Приморский край были частью территории Китая".
Он же подчеркивал: "Мы против дискуссии. Мы за то, чтобы по-дружески решать вопросы. И самое большое доказательство этого состоит в том, что мы уступили вам территорию в один миллион пятьсот сорок тысяч квадратных километров. Этому нет прецедента в мировой истории".
Прошло еще несколько дней, и во время очередной встречи членов рабочей группы 3 июня 1964 г. тот же Юй Чжань заявил: "Право судоходства КНР на нижней части реки Тумэньцзян (река Туманная. - Ю.Г.) и право выхода в море... Мы хотели бы зафиксировать это положение в новом договоре". Юй Чжань подчеркивал, что китайская сторона "хотела бы сохранить за собой это право". Далее Юй Чжань разъяснял позицию китайской стороны по другому вопросу: "Вопрос о праве на вечное поселение и управление китайским правительством в пределах шестидесяти четырех поселений на левом берегу реки Хэйлунцзян (реки Амур. - Ю.Г.) существует, и на этом праве китайская сторона настаивает".
Юй Чжань также сказал, что "китайские подданные, оставшиеся на территории, отторгнутой в пользу царской России, имеют право жить и заниматься охотой и рыбным промыслом". Юй Чжань при этом имел в виду зафиксированное в договорах право китайской стороны на переход границы в Приморский край и на занятие там охотой и рыболовством. Е.Н.Насиновский отметил, что китайская сторона в известном случае, т.е. тогда, когда речь идет о шестидесяти четырех деревнях, фактически ставит вопрос о праве экстерриториальности. На это Юй Чжань возразил: "Мы ведь не дураки. Мы же просто-напросто уступаем вам один миллион пятьсот сорок тысяч квадратных километров, а вы еще хотите отменить наши права".
22 мая 1964 г. советская делегация была приглашена партнерами совершить загородную поездку в местечко Чжоукоудянь под Пекином. Во время этой экскурсии состоялся неофициальный разговор между заместителем главы китайской делегации Юй Чжанем и главой советской делегации П.И.Зыряновым. В тот же день при встрече делегаций в официальном порядке Цзэн Юнцюань заявил главе советской делегации: "Сегодня в Чжоукоудяне Юй Чжань обменялся с вами мнениями относительно основы решения вопроса о китайско-советской границе. При этом обе стороны единодушно согласились рассмотреть и определить прохождение всей линии китайско-советской границы на ее восточном и западном участках на основании соответствующих китайско-русских договоров, включая памирский участок границы, а также разрешить спорные вопросы о границе. Стороны договорились о том, что они, без каких-либо оговорок, не будут выдвигать каких-либо иных факторов, кроме соответствующих договоров в качестве основы для решения вопроса о границе".