Страница:
Когда люк был открыт, Лоллипоп первым появился на поверхности, за ним поспешила его хозяйка. Лэси обняла Бранта и нежно покрыла его лицо поцелуями. Разделяя ее восторг, обезьянка приплясывала вокруг и что-то настороженно лопотала, как будто они были на сцене.
— О мой храбрый, мой дорогой! — восклицала Лэси. — Я чуть не умерла от страха, когда раздались выстрелы! — Вдруг она побледнела, заметив разорванный рукав. — Ты не ранен?
— Нет, — ответил он, осторожно высвобождаясь. — Но у доктора Уорнера пациентов прибавилось.
— Ты должен был убить Хэмлина!
— Вот и я точно так же считаю, — заметил Сет, разливая виски по бокалам. — Впрочем, не беспокойтесь. Теперь вряд ли кто-нибудь захочет нанять Роскоу в качестве стрелка.
— Ну и хорошо!
— Хорошо? — раздраженно откликнулась Гарнет со своего места возле окна. — Вам нравится, что мужчины проливают из-за вас кровь?
Дженни дипломатично поспешила вмешаться:
— Дамы будут кофе с бисквитом. Пойдем, Гарнет, поможешь мне накрыть.
Племянница неохотно последовала за ней, ожидая на кухне хорошей головомойки.
— Ты ведешь себя, как сварливая тетка, Гарнет. Если ты не можешь избавиться от ревности, то по крайней мере контролируй свое настроение.
— Ревности?
— Конечно! Когда ты перестанешь обманывать себя? Ты так же беспокоилась о Бранте, как Лэси, и не надо этого скрывать. Для него, Гарнет, важно знать, что ты волновалась за него. А вместо этого ты Бранта оскорбила, сделав ему больно. Сет удивлен, а я просто в ужасе.
— Мне очень жаль, тетя Джен, но что это меняет? Брант дрался из-за Лэси, а не из-за меня. Эту дуэль спровоцировали реплики Хэмлина об этой девице.
Дженни, нарезая ломтиками бисквит, вздохнула:
— Ну нельзя же быть такой тупицей, Гарнет! Неужели ты не понимаешь, что, вызвав Хэмлина, Брант постарался удалить его из дома, пока обезьянка нас не выдала?
Гарнет прикусила язык, почувствовав себя страшно наивной и глупой. И как она не смогла понять такой простой вещи?
— Мне… мне кажется, что я не слишком сообразительна, тетя.
— К тому же иногда слепа и слишком упряма на свою же беду. Брант Стил — настоящий герой. Он — мужчина что надо, Гарнет. Сомневаюсь, что когда-нибудь ты встретишь ему подобного.
— Ты всегда поешь своему любимцу дифирамбы, тетя Дженни. Может быть, нам надо сначала протрубить в трубу, прежде чем к нему присоединиться?
— Я бы протрубила, если бы та была под рукой, — улыбнулась Дженни и, указав на старый рог, висящий на стене, прибавила, — а не подудеть ли мне в него?
— Ну ты просто невыносима, — проворчала Гарнет, наполняя сахарницу и молочник. — Наливай кофе и пойдем. Наверное, дядя Сет поднял не один тост за нашего южного рыцаря.
Глава 25
Глава 26
— О мой храбрый, мой дорогой! — восклицала Лэси. — Я чуть не умерла от страха, когда раздались выстрелы! — Вдруг она побледнела, заметив разорванный рукав. — Ты не ранен?
— Нет, — ответил он, осторожно высвобождаясь. — Но у доктора Уорнера пациентов прибавилось.
— Ты должен был убить Хэмлина!
— Вот и я точно так же считаю, — заметил Сет, разливая виски по бокалам. — Впрочем, не беспокойтесь. Теперь вряд ли кто-нибудь захочет нанять Роскоу в качестве стрелка.
— Ну и хорошо!
— Хорошо? — раздраженно откликнулась Гарнет со своего места возле окна. — Вам нравится, что мужчины проливают из-за вас кровь?
Дженни дипломатично поспешила вмешаться:
— Дамы будут кофе с бисквитом. Пойдем, Гарнет, поможешь мне накрыть.
Племянница неохотно последовала за ней, ожидая на кухне хорошей головомойки.
— Ты ведешь себя, как сварливая тетка, Гарнет. Если ты не можешь избавиться от ревности, то по крайней мере контролируй свое настроение.
— Ревности?
— Конечно! Когда ты перестанешь обманывать себя? Ты так же беспокоилась о Бранте, как Лэси, и не надо этого скрывать. Для него, Гарнет, важно знать, что ты волновалась за него. А вместо этого ты Бранта оскорбила, сделав ему больно. Сет удивлен, а я просто в ужасе.
— Мне очень жаль, тетя Джен, но что это меняет? Брант дрался из-за Лэси, а не из-за меня. Эту дуэль спровоцировали реплики Хэмлина об этой девице.
Дженни, нарезая ломтиками бисквит, вздохнула:
— Ну нельзя же быть такой тупицей, Гарнет! Неужели ты не понимаешь, что, вызвав Хэмлина, Брант постарался удалить его из дома, пока обезьянка нас не выдала?
Гарнет прикусила язык, почувствовав себя страшно наивной и глупой. И как она не смогла понять такой простой вещи?
— Мне… мне кажется, что я не слишком сообразительна, тетя.
— К тому же иногда слепа и слишком упряма на свою же беду. Брант Стил — настоящий герой. Он — мужчина что надо, Гарнет. Сомневаюсь, что когда-нибудь ты встретишь ему подобного.
— Ты всегда поешь своему любимцу дифирамбы, тетя Дженни. Может быть, нам надо сначала протрубить в трубу, прежде чем к нему присоединиться?
— Я бы протрубила, если бы та была под рукой, — улыбнулась Дженни и, указав на старый рог, висящий на стене, прибавила, — а не подудеть ли мне в него?
— Ну ты просто невыносима, — проворчала Гарнет, наполняя сахарницу и молочник. — Наливай кофе и пойдем. Наверное, дядя Сет поднял не один тост за нашего южного рыцаря.
Глава 25
Грант провел в городе остаток дня, обсуждая ситуацию, в которой оказалась Лэси. Устав от унылого сидения в тесной клетушке, Лэси наслаждалась передышкой, а обезьянка и вовсе упивалась свободой. Наблюдая, как Лоллипоп льнет к Бранту, когда тот к нему ласково обращается и поглаживает по головке, Лэси почувствовала, что любит этого отважного человека сильнее, чем прежде. Еще она замшила, что отношение Гарнет к Бранту сильно изменилось.
Субтильная леди из Коннектикута смотрела теперь на своею бывшего противника в войне с нескрываемым восхищением. Было в ее глазах еще и нечто такое, от чего Лэси испытала настоящую ревность.
Гарнет столь откровенно желала, чтобы их гостья как можно скорее покинула город, что соглашалась на варианты, которые еще недавно считала слишком трудными и рискованными.
— Чем плоха первоначальная идея дяди Сета переправить ее в миссию Сан-Хуан? — спросила Гарнет.
— Ночью это будет выглядеть слишком подозрительно, — заметил Брант. — А что если на пути возникнет один из охотников за премией?
— Застрелить его, и точка! — воскликнула Гарнет, сама удивляясь своей безапелляционности.
Брант взглянул на нее с любопытством:
— Вы серьезно?
— Ну не насмерть, положим, — смутившись, поправилась она. — Я имею в виду, — ранить его, как Роскоу Хэмлина. Просто вывести из строя, и все.
Брант скептически покачал головой:
— Напротив, нам в таком случае все время придется убивать тех, кто за нами охотится, моя дорогая. Иначе как их заставишь замолчать? А что если их будет несколько? Некоторые охотники за премией организуют облавы, другие образуют группы, столь же свирепые, как стаи койотов. Нет. Но у меня, кажется, есть идея, которая, может сработать.
В глазах Лэси вспыхнула надежда:
— Какая?
— Мнимые похороны. У нее отпала челюсть.
— Я сказал «мнимые похороны», — повторил Брант. — Это — обычный способ перевозки контрабанды. Во время войны им частенько пользовались южане. Противник обычно с почтением относился к похоронной процессии, и таким путем мы поставляли секретный груз в безопасное место.
Эти слова снова вызвали у Гарнет гнев.
— Этот способ не сработал, когда ваш президент Джефферсон Дэвис пытался на катафалке покинуть свою пылающую и осажденную столицу! Труса схватили на окраине Ричмонда, и теперь он в Форте Монро ожидает суда. Надеюсь, его признают виновным в измене и повесят!
— Дорогая, мы все читали об этом, — успокоила ее Дженни. — Но боюсь, я не очень хорошо поняла вас, Брант.
Сет пояснил:
— Все гениально просто, Джен. Единственное, что нам требуется, так это — несколько помощников и повозка с двойным дном, чтобы везти гроб.
— Пустой гроб?
— Нет, с живым телом.
— Звучит жутко, — заметила Гарнет.
— Вот это да! — воскликнула Лэси. — Я думаю, это — бесподобная идея! Сет обратился к Бранту:
— Объясни им, сынок.
— Так, нужная повозка есть у нас на ранчо, — начал Брант. — Она используется при отгоне скота для перевозки дополнительного оружия, снаряжения, а также денег и прочих необходимых вещей. У плотника всегда есть готовый гроб. В нем можно просверлить несколько маленьких дырочек, чтобы обеспечить доступ воздуха.
У Лэси пересохло в горле.
— Меня? В гроб?
— Да нет же. Тебя мы спрячем под фальшивым дном. Одного из вакерос я попрошу сыграть роль трупа. Крышка гроба будет заколочена, но только до того момента, как мы прибудем в миссию якобы для похорон.
Дженни нахмурилась:
— Все это выглядит слишком сложным.
— Но не для мексиканских католиков, — вмешался Сет. — Они называют свои кладбища «кампос сантос», что по-испански означает «святая земля». Они верят, что для спасения души тело должно быть похоронено в земле, освещенной епископом. Единственное такое кладбище в округе — в миссии Сан-Хуан.
План все же казался Дженни излишне эксцентричным, Гарнет тоже явно сомневалась.
— И мнимое погребение будет?
— Только если возникнет такая необходимость. На всякий случай приготовим заранее могилу. Люди могут долго дышать под землей, например, если их засыпет в шахте, не так ли? Мы вытащим наше «тело» сразу же, как будет возможно. Человек будет спать сном, как две капли воды похожим на смерть. Это на тот случай, если кто-нибудь особенно подозрительный потребует показать труп. — Выслушав удивленные восклицания, Сет продолжил:
— Наш помощник примет снотворное лекарство, в течение многих веков используемое индейцами в медицине и при религиозных церемониях.
— О Боже! — вздохнула Дженни. — Как мало мы знаем об этой удивительной земле!
— И для изучения ее прямо сейчас у нас не так много времени. — Затем Сет обратился к Бранту:
— На кого ты рассчитываешь? На Хулио-Медведя?
— Да, — кивнул Брант.
— Какое необычное имя! — удивилась Гарнет.
— Он метис, — пояснил Сет. — Но это другая история, которую я расскажу как-нибудь попозже. Пусть Брант займется подготовкой побега. За время войны он приобрел большой опыт подобного рода.
— Хитрости и обмана? — пробормотала Гарнет.
— Выживания, — серьезно сказал Сет и затем обернулся к Лэси. — Вы поняли свою роль? Она кивнула:
— Это будет настоящая драма в реальной жизни.
— Лоллипоп должен быть, конечно, усыплен. Хулио-Медведь знает, как это сделать. Мы постараемся, чтобы вам было максимально удобно, но предупреждаю, придется нелегко. Если вам тоже нужно снотворное, уверен, доктор Уорнет не откажет.
Лэси решила, что это будет проверкой ее артистических способностей.
— Нет! Я хочу бодрствовать. Но даже если все удастся, Брант, что дальше?
— Дальше падре и Хулио-Медведь что-нибудь придумают, — загадочно сказал он, резко вставая. — Сначала нам надо доставить тебя на ранчо Дюка. Ты предпочитаешь ехать в мешке или в пустой бочке?
Лэси выбрала бочку, опасаясь, что мягкая тара напугает Лоллипопа.
— Боже мой, как же я в ней помещусь? — заметила она, когда мужчины притащили бочку из-под муки. Они помогли ей забраться внутрь и посадили туда же обезьянку.
Брант улыбнувшись, посоветовал:
— Не дыши глубоко, пока мы не выедем из города. Хорошо еще, что эта бочка — увеличенной емкости, а не то твоему бэби пришлось бы путешествовать отдельно в ящике из-под гвоздей. Дайте ему что-нибудь пожевать, Гарнет. Леденцов или сухих фруктов, если есть в запасе.
Гарнет быстро принесла свежее яблоко, два кусочка хлеба и три столь любимых обезьянкой леденца. Затем Сет взял молоток и гвозди, попросил Лэси втиснуться поглубже и слегка приколотил крышку. Мужчины затащили бочку в фургон, завалили сверху ящиками и тюками. В это время Гарнет и Дженни смотрели по сторонам.
— Зевак нет? — спросил Брант переводя дыхание, прежде чем закрыть фургон.
— Только две соседки, но они сюда не смотрят, — ответила Гарнет — Похоронная процессия отправится с ранчо завтра утром, — сказал Брант. — Если хотите присоединиться к ней, будьте там в восемь часов. — Он прикоснулся к шляпе, взял поводья, и повозка тронулась.
Солнце садилось. Длинные тени пролегли через зимнюю площадь. Скот в прерии унылым мычанием встречал наступающие сумерки. Степенные горожане уже заперлись в своих домах, предвкушая ужин у семейного очага. В салуне девочки готовились встречать вечерних клиентов.
Временный управляющий «Серебряной шпоры» мрачно сидел у окна, глотая виски и рассматривая свои забинтованные руки. Фосс, несомненно, понизит его, а может быть, и выставит за дверь. Салли не любит неудачников. Хэмлин прекрасно знал: подобные решения всегда самым негативным образом сказываются на умении драться и стрелять, что делало его практически бесполезным в качестве телохранителя.
Еще хуже было то, что, преждевременно выстрелив, он показал себя трусом в глазах большого количества свидетелей. Даже девочки из салуна будут теперь презирать его. Доносившиеся до Хэмлина шепот и хихиканье просто приводили его в бешенство.
— Еще виски, — крикнул он Сью Энн.
— Сейчас протру эти стаканы, тогда налью, — протянула она не торопясь, работая посудным полотенцем.
— Я хочу сейчас, ты, шлюха! Она подчинилась, но Хэмлин грохнул поданную ему бутылку об пол.
— Ты же знаешь, я не пью это пойло!
— Извините, но мистер Фосс распорядился беречь его личные запасы, мистер главный свинок, то есть я хотела сказать, главный стрелок. Мы не можем больше подавать вам самое хорошее виски из того, что есть. Почему бы вам, мистер, не пойти в отель и не переговорить с хозяином? Может быть, он даст относительно вас особые указания.
— Да?! Пока что я здесь за все отвечаю! Так что давай пошевеливайся! Принеси-ка мне виски из Теннесси и не забудь вытереть этот стол.
— Сейчас, — цинично усмехнулась Сью Энн и вернулась за стойку. — Сначала закончу, что начала, — сказала она, расставляя стаканы.
Из импровизированной гримерной появилась Бетти Лу в одном из костюмов Лэси Ли.
— Ну, как я выгляжу? Роскоу фыркнул:
— Для такого платья у тебя нет ни кожи, ни рожи. Ни на одну из вас, шлюшек, и муха не сядет, если даже вас раздеть догола и вымазать медом.
— Сам такой, — ответила Бетти Лу, презрительно фыркнув.
Хэмлин вытянул остаток виски. Он рассчитывал болтаться в «Серебряной шпоре» еще достаточно долго, чтобы как можно больше набить карманы деньгами. Салли Фосс слишком озабочен поисками Самой Соблазнительной Женщины Запада, чтобы следить за его персоной. Во всяком случае Хэмлин на это надеялся.
Бранту Хулио-Медведь понравился с их первой встречи. Он знал, что Дюки полностью доверяют этому человеку. История его жизни была похожа на истории всех коренных жителей этой страны.
Отвергнутые своими семьями из-за межрасового брака, родители Хулио-Медведя ушли в дикую местность, чтобы жить по своему усмотрению. На берегу богатого рыбой ручья они из оленьих шкур построили вигвам. Его отец, индеец Красный Медведь, с детских лет научил сына охотиться и ловить рыбу Они ловили животных и плавали на каное вниз по реке продавать шкуры в ближайшее селение. Его мать, мексиканка, шила одежду и мокасины из кожи.
Семья жила в счастье и любви, пока в один ужасный летний день на мирное жилище не набрели три головореза. Их лица скрывала боевая раскраска, но они не были индейцами. Не были эти выродки и мексиканцами, хотя говорили по-испански. Мерзавцы застрелили отца, как только Красный Медведь схватил лук и стрелы, и стали по очереди насиловать беременную мать Хулио-Медведя. Мальчик кинулся ей на помощь, но его с силой ударили о дерево и оставили умирать.
Находясь почти без сознания. Хулио-Медведь слышал жуткие крики и мольбы своей матери. Наконец удар по животу заставил ее замолчать. Вигвам был разграблен, и головорезы ускакали, забрав из него самые лучшие шкуры Хулио-Медведь похоронил родителей в яме, еще недавно использовавшейся для хранения шкур, и засыпал их сверху листьями и ветками, чтобы тела не достались хищникам. Много часов просидел он затем на берегу реки.
Ему было тринадцать — возраст, когда чистокровные индейцы проходят обряд посвящения в мужчины. Мать Хулио-Медведя была католичкой и воспитывала его в своей религии. Она рассказывала ему о многочисленных испанских миссиях в Техасе и о добрых монахах, помогающих людям, независимо от того, кто они. Сирота молил Господа о том, чтобы найти себе такое прибежище.
— После многих недель скитаний, полумертвый от голода, я набрел на миссию Сан-Хуан, — рассказывал он Бранту. — Моя мама была такая добрая — просто святая. Я никогда не мог понять, как мужчины могут быть так жестоки по отношению к женщинам. Даже сейчас у меня в ушах звучат крики и просьбы матери пощадить ее и ребенка. Падре знает такие слова из Писания, которыми можно назвать этих зверей. Он пытался научить меня молитвам и помочь забыть происшедшее.
— И он дал тебе образование?
— Си. В миссии были и другие новообращенные: мужчины, женщины, дети. Все мы работали. Каждый день, кроме воскресенья, у нас были уроки. Мы учились на двух языках, хотя я не слишком хорошо говорю по-английски. Но я люблю Бога и религию и статуи святых в часовне воодушевляют меня. Они так много вытерпели за свою веру. Моя мать стала мученицей мужского зверства.
— И как сотни других женщин, Хулио, — сказал Брант, подумав о том, сколько их, особенно совсем юных девственниц, стали жертвами жестокого насилия в годы войны. — Некоторые из виденных зверств заставляли меня стыдиться за свой пол и за весь род человеческий.
И вот они снова ведут серьезный разговор наедине. Брант рассказал Хулио-Медведю о случившемся.
— Ты помнишь, что изверги сделали с твоей матерью. Теперь я хочу спасти мисс Ли от такой же участи, Хулио, и мне нужна твоя помощь.
Темные, выразительные глаза и благородное лицо оставались неподвижны, пока Хулио-Медведь внимательно слушал план Бранта, временами кивая в знак согласия, явно убежденный, что задуманное удастся.
— Когда начинаем?
— На рассвете, Хулио. Как ты думаешь, можем мы рассчитывать на то, что другие вакерос будут нас сопровождать?
— О си! Двое поедут вперед предупредить падре и вырыть могилу в «кампо санто».
— Спасибо, Хулио. А теперь нам лучше пойти поспать.
— Но, сеньор Брант, девушка уже должна быть здесь. И обезьянка тоже, чтобы мы успели приготовиться.
— Они на ранчо, мой друг, ужинают с хозяином и хозяйкой. — Он улыбнулся, поймав удивленный взгляд. — В той бочке для муки, которую я привез из города, была вовсе не мука…
— Ax! — Хулио широко заулыбался, восхищенный этим трюком. — Очень умно, сеньор Брант.
— В этом деле мистер Сет Траверс и его родные помогают нам, Хулио. И Дюки тоже.
Это Хулио-Медведя не удивило: он хорошо разбирался в людях.
— Буэгос ночес, амию[13]. Увидимся утром.
Субтильная леди из Коннектикута смотрела теперь на своею бывшего противника в войне с нескрываемым восхищением. Было в ее глазах еще и нечто такое, от чего Лэси испытала настоящую ревность.
Гарнет столь откровенно желала, чтобы их гостья как можно скорее покинула город, что соглашалась на варианты, которые еще недавно считала слишком трудными и рискованными.
— Чем плоха первоначальная идея дяди Сета переправить ее в миссию Сан-Хуан? — спросила Гарнет.
— Ночью это будет выглядеть слишком подозрительно, — заметил Брант. — А что если на пути возникнет один из охотников за премией?
— Застрелить его, и точка! — воскликнула Гарнет, сама удивляясь своей безапелляционности.
Брант взглянул на нее с любопытством:
— Вы серьезно?
— Ну не насмерть, положим, — смутившись, поправилась она. — Я имею в виду, — ранить его, как Роскоу Хэмлина. Просто вывести из строя, и все.
Брант скептически покачал головой:
— Напротив, нам в таком случае все время придется убивать тех, кто за нами охотится, моя дорогая. Иначе как их заставишь замолчать? А что если их будет несколько? Некоторые охотники за премией организуют облавы, другие образуют группы, столь же свирепые, как стаи койотов. Нет. Но у меня, кажется, есть идея, которая, может сработать.
В глазах Лэси вспыхнула надежда:
— Какая?
— Мнимые похороны. У нее отпала челюсть.
— Я сказал «мнимые похороны», — повторил Брант. — Это — обычный способ перевозки контрабанды. Во время войны им частенько пользовались южане. Противник обычно с почтением относился к похоронной процессии, и таким путем мы поставляли секретный груз в безопасное место.
Эти слова снова вызвали у Гарнет гнев.
— Этот способ не сработал, когда ваш президент Джефферсон Дэвис пытался на катафалке покинуть свою пылающую и осажденную столицу! Труса схватили на окраине Ричмонда, и теперь он в Форте Монро ожидает суда. Надеюсь, его признают виновным в измене и повесят!
— Дорогая, мы все читали об этом, — успокоила ее Дженни. — Но боюсь, я не очень хорошо поняла вас, Брант.
Сет пояснил:
— Все гениально просто, Джен. Единственное, что нам требуется, так это — несколько помощников и повозка с двойным дном, чтобы везти гроб.
— Пустой гроб?
— Нет, с живым телом.
— Звучит жутко, — заметила Гарнет.
— Вот это да! — воскликнула Лэси. — Я думаю, это — бесподобная идея! Сет обратился к Бранту:
— Объясни им, сынок.
— Так, нужная повозка есть у нас на ранчо, — начал Брант. — Она используется при отгоне скота для перевозки дополнительного оружия, снаряжения, а также денег и прочих необходимых вещей. У плотника всегда есть готовый гроб. В нем можно просверлить несколько маленьких дырочек, чтобы обеспечить доступ воздуха.
У Лэси пересохло в горле.
— Меня? В гроб?
— Да нет же. Тебя мы спрячем под фальшивым дном. Одного из вакерос я попрошу сыграть роль трупа. Крышка гроба будет заколочена, но только до того момента, как мы прибудем в миссию якобы для похорон.
Дженни нахмурилась:
— Все это выглядит слишком сложным.
— Но не для мексиканских католиков, — вмешался Сет. — Они называют свои кладбища «кампос сантос», что по-испански означает «святая земля». Они верят, что для спасения души тело должно быть похоронено в земле, освещенной епископом. Единственное такое кладбище в округе — в миссии Сан-Хуан.
План все же казался Дженни излишне эксцентричным, Гарнет тоже явно сомневалась.
— И мнимое погребение будет?
— Только если возникнет такая необходимость. На всякий случай приготовим заранее могилу. Люди могут долго дышать под землей, например, если их засыпет в шахте, не так ли? Мы вытащим наше «тело» сразу же, как будет возможно. Человек будет спать сном, как две капли воды похожим на смерть. Это на тот случай, если кто-нибудь особенно подозрительный потребует показать труп. — Выслушав удивленные восклицания, Сет продолжил:
— Наш помощник примет снотворное лекарство, в течение многих веков используемое индейцами в медицине и при религиозных церемониях.
— О Боже! — вздохнула Дженни. — Как мало мы знаем об этой удивительной земле!
— И для изучения ее прямо сейчас у нас не так много времени. — Затем Сет обратился к Бранту:
— На кого ты рассчитываешь? На Хулио-Медведя?
— Да, — кивнул Брант.
— Какое необычное имя! — удивилась Гарнет.
— Он метис, — пояснил Сет. — Но это другая история, которую я расскажу как-нибудь попозже. Пусть Брант займется подготовкой побега. За время войны он приобрел большой опыт подобного рода.
— Хитрости и обмана? — пробормотала Гарнет.
— Выживания, — серьезно сказал Сет и затем обернулся к Лэси. — Вы поняли свою роль? Она кивнула:
— Это будет настоящая драма в реальной жизни.
— Лоллипоп должен быть, конечно, усыплен. Хулио-Медведь знает, как это сделать. Мы постараемся, чтобы вам было максимально удобно, но предупреждаю, придется нелегко. Если вам тоже нужно снотворное, уверен, доктор Уорнет не откажет.
Лэси решила, что это будет проверкой ее артистических способностей.
— Нет! Я хочу бодрствовать. Но даже если все удастся, Брант, что дальше?
— Дальше падре и Хулио-Медведь что-нибудь придумают, — загадочно сказал он, резко вставая. — Сначала нам надо доставить тебя на ранчо Дюка. Ты предпочитаешь ехать в мешке или в пустой бочке?
Лэси выбрала бочку, опасаясь, что мягкая тара напугает Лоллипопа.
— Боже мой, как же я в ней помещусь? — заметила она, когда мужчины притащили бочку из-под муки. Они помогли ей забраться внутрь и посадили туда же обезьянку.
Брант улыбнувшись, посоветовал:
— Не дыши глубоко, пока мы не выедем из города. Хорошо еще, что эта бочка — увеличенной емкости, а не то твоему бэби пришлось бы путешествовать отдельно в ящике из-под гвоздей. Дайте ему что-нибудь пожевать, Гарнет. Леденцов или сухих фруктов, если есть в запасе.
Гарнет быстро принесла свежее яблоко, два кусочка хлеба и три столь любимых обезьянкой леденца. Затем Сет взял молоток и гвозди, попросил Лэси втиснуться поглубже и слегка приколотил крышку. Мужчины затащили бочку в фургон, завалили сверху ящиками и тюками. В это время Гарнет и Дженни смотрели по сторонам.
— Зевак нет? — спросил Брант переводя дыхание, прежде чем закрыть фургон.
— Только две соседки, но они сюда не смотрят, — ответила Гарнет — Похоронная процессия отправится с ранчо завтра утром, — сказал Брант. — Если хотите присоединиться к ней, будьте там в восемь часов. — Он прикоснулся к шляпе, взял поводья, и повозка тронулась.
Солнце садилось. Длинные тени пролегли через зимнюю площадь. Скот в прерии унылым мычанием встречал наступающие сумерки. Степенные горожане уже заперлись в своих домах, предвкушая ужин у семейного очага. В салуне девочки готовились встречать вечерних клиентов.
Временный управляющий «Серебряной шпоры» мрачно сидел у окна, глотая виски и рассматривая свои забинтованные руки. Фосс, несомненно, понизит его, а может быть, и выставит за дверь. Салли не любит неудачников. Хэмлин прекрасно знал: подобные решения всегда самым негативным образом сказываются на умении драться и стрелять, что делало его практически бесполезным в качестве телохранителя.
Еще хуже было то, что, преждевременно выстрелив, он показал себя трусом в глазах большого количества свидетелей. Даже девочки из салуна будут теперь презирать его. Доносившиеся до Хэмлина шепот и хихиканье просто приводили его в бешенство.
— Еще виски, — крикнул он Сью Энн.
— Сейчас протру эти стаканы, тогда налью, — протянула она не торопясь, работая посудным полотенцем.
— Я хочу сейчас, ты, шлюха! Она подчинилась, но Хэмлин грохнул поданную ему бутылку об пол.
— Ты же знаешь, я не пью это пойло!
— Извините, но мистер Фосс распорядился беречь его личные запасы, мистер главный свинок, то есть я хотела сказать, главный стрелок. Мы не можем больше подавать вам самое хорошее виски из того, что есть. Почему бы вам, мистер, не пойти в отель и не переговорить с хозяином? Может быть, он даст относительно вас особые указания.
— Да?! Пока что я здесь за все отвечаю! Так что давай пошевеливайся! Принеси-ка мне виски из Теннесси и не забудь вытереть этот стол.
— Сейчас, — цинично усмехнулась Сью Энн и вернулась за стойку. — Сначала закончу, что начала, — сказала она, расставляя стаканы.
Из импровизированной гримерной появилась Бетти Лу в одном из костюмов Лэси Ли.
— Ну, как я выгляжу? Роскоу фыркнул:
— Для такого платья у тебя нет ни кожи, ни рожи. Ни на одну из вас, шлюшек, и муха не сядет, если даже вас раздеть догола и вымазать медом.
— Сам такой, — ответила Бетти Лу, презрительно фыркнув.
Хэмлин вытянул остаток виски. Он рассчитывал болтаться в «Серебряной шпоре» еще достаточно долго, чтобы как можно больше набить карманы деньгами. Салли Фосс слишком озабочен поисками Самой Соблазнительной Женщины Запада, чтобы следить за его персоной. Во всяком случае Хэмлин на это надеялся.
Бранту Хулио-Медведь понравился с их первой встречи. Он знал, что Дюки полностью доверяют этому человеку. История его жизни была похожа на истории всех коренных жителей этой страны.
Отвергнутые своими семьями из-за межрасового брака, родители Хулио-Медведя ушли в дикую местность, чтобы жить по своему усмотрению. На берегу богатого рыбой ручья они из оленьих шкур построили вигвам. Его отец, индеец Красный Медведь, с детских лет научил сына охотиться и ловить рыбу Они ловили животных и плавали на каное вниз по реке продавать шкуры в ближайшее селение. Его мать, мексиканка, шила одежду и мокасины из кожи.
Семья жила в счастье и любви, пока в один ужасный летний день на мирное жилище не набрели три головореза. Их лица скрывала боевая раскраска, но они не были индейцами. Не были эти выродки и мексиканцами, хотя говорили по-испански. Мерзавцы застрелили отца, как только Красный Медведь схватил лук и стрелы, и стали по очереди насиловать беременную мать Хулио-Медведя. Мальчик кинулся ей на помощь, но его с силой ударили о дерево и оставили умирать.
Находясь почти без сознания. Хулио-Медведь слышал жуткие крики и мольбы своей матери. Наконец удар по животу заставил ее замолчать. Вигвам был разграблен, и головорезы ускакали, забрав из него самые лучшие шкуры Хулио-Медведь похоронил родителей в яме, еще недавно использовавшейся для хранения шкур, и засыпал их сверху листьями и ветками, чтобы тела не достались хищникам. Много часов просидел он затем на берегу реки.
Ему было тринадцать — возраст, когда чистокровные индейцы проходят обряд посвящения в мужчины. Мать Хулио-Медведя была католичкой и воспитывала его в своей религии. Она рассказывала ему о многочисленных испанских миссиях в Техасе и о добрых монахах, помогающих людям, независимо от того, кто они. Сирота молил Господа о том, чтобы найти себе такое прибежище.
— После многих недель скитаний, полумертвый от голода, я набрел на миссию Сан-Хуан, — рассказывал он Бранту. — Моя мама была такая добрая — просто святая. Я никогда не мог понять, как мужчины могут быть так жестоки по отношению к женщинам. Даже сейчас у меня в ушах звучат крики и просьбы матери пощадить ее и ребенка. Падре знает такие слова из Писания, которыми можно назвать этих зверей. Он пытался научить меня молитвам и помочь забыть происшедшее.
— И он дал тебе образование?
— Си. В миссии были и другие новообращенные: мужчины, женщины, дети. Все мы работали. Каждый день, кроме воскресенья, у нас были уроки. Мы учились на двух языках, хотя я не слишком хорошо говорю по-английски. Но я люблю Бога и религию и статуи святых в часовне воодушевляют меня. Они так много вытерпели за свою веру. Моя мать стала мученицей мужского зверства.
— И как сотни других женщин, Хулио, — сказал Брант, подумав о том, сколько их, особенно совсем юных девственниц, стали жертвами жестокого насилия в годы войны. — Некоторые из виденных зверств заставляли меня стыдиться за свой пол и за весь род человеческий.
И вот они снова ведут серьезный разговор наедине. Брант рассказал Хулио-Медведю о случившемся.
— Ты помнишь, что изверги сделали с твоей матерью. Теперь я хочу спасти мисс Ли от такой же участи, Хулио, и мне нужна твоя помощь.
Темные, выразительные глаза и благородное лицо оставались неподвижны, пока Хулио-Медведь внимательно слушал план Бранта, временами кивая в знак согласия, явно убежденный, что задуманное удастся.
— Когда начинаем?
— На рассвете, Хулио. Как ты думаешь, можем мы рассчитывать на то, что другие вакерос будут нас сопровождать?
— О си! Двое поедут вперед предупредить падре и вырыть могилу в «кампо санто».
— Спасибо, Хулио. А теперь нам лучше пойти поспать.
— Но, сеньор Брант, девушка уже должна быть здесь. И обезьянка тоже, чтобы мы успели приготовиться.
— Они на ранчо, мой друг, ужинают с хозяином и хозяйкой. — Он улыбнулся, поймав удивленный взгляд. — В той бочке для муки, которую я привез из города, была вовсе не мука…
— Ax! — Хулио широко заулыбался, восхищенный этим трюком. — Очень умно, сеньор Брант.
— В этом деле мистер Сет Траверс и его родные помогают нам, Хулио. И Дюки тоже.
Это Хулио-Медведя не удивило: он хорошо разбирался в людях.
— Буэгос ночес, амию[13]. Увидимся утром.
Глава 26
Даже совсем уже собравшись, Гарнет продолжала сомневаться в том, надо ли ей присутствовать на мнимых похоронах. Любопытство подталкивало ее, поскольку она не верила, что вся затея может пройти без сучка и задоринки. Кроме того, ей хотелось посмотреть на реакцию Бранта, когда ему, может быть навсегда, придется попрощаться с Лэси Ли. Она не показала своею любопытства тете и дяде, которые собирались сопровождать похоронный кортеж от ранчо Дюка до миссии Сан-Хуан, чтобы оказать необходимую помощь.
— Сет уже подготовил фургон, Гарнет. Бери свой плащ и шляпку, — поторапливала Дженни. — Если мы не поспеем вовремя, они отправятся без нас.
— Я спешу изо всех сил, тетушка. Но не удивятся ли люди тому, что мы поехали на похороны человека, с которым даже не знакомы?
— Кроме нас, только доктор Уорнер знает, кто «умер», и весь этот план в целом, — сказала Дженни.
Дюки приветствовали Сета и его семью теплыми рукопожатиями и пригласили вместе позавтракать. Такого обильного завтрака должно было хватить на весь день.
— Видит Бог, бедный падре не сможет прокормить всю нашу компанию, — сказала хозяйка. — Он живет на пожертвования и тем, что сам вырастит на грядках, так что я приготовила для нас две корзины еды.
Гарнет съела тяжелой, жирной пищи гораздо больше, чем обычно. Запив мясо дымящимся черным кофе, который почти сжег ее нежное горло, она еще раз пожалела, что техасцы не употребляют сливок и сахара. Сет ей объяснял, что коров здесь разводят прежде всего ради мяса, а не молока, которое дают только детям и больным.
Альма Дюк была одета в длинную юбку из черной грубой материи фабричного производства, черные кожаные ботинки и толстые перчатки. Голову она укутала в мексиканское траурное покрывало «ребозо». Две служанки, одетые так же, принесли закрытые корзины с едой и уселись на повозку, которой должна была править сама хозяйка. У хозяина, несмотря на старания и лекарства доктора Уорнера, вновь разыгрались подагра и люмбаго, но он старался не обращать внимания на это, по его словам, пустяковое недомогание. Во время всей процедуры сборов поведение обитателей ранчо выглядело совершенно естественным. Никому не пришло бы в голову, что на ранчо Дюка разыгрывается хорошо подготовленная пьеса.
Сосновый гроб без каких-либо украшений, за исключением небольшого деревянного креста ручной работы и ветки дикого кедра, поставили в большой фургон с двойным дном. Гарнет подумала, что Лэси с усыпленной обезьянкой, вероятно, уже находятся на своем месте. Брант, занятый хлопотами, лишь приветственно кивнул Гарнет, не перемолвившись с ней ни словом до того самого момента, когда объявил, что все готово к отправлению. Догадавшись, что он собирается править катафалком, Гарнет неожиданно сказала:
— В фургончике, где должны ехать мои родственники, довольно тесновато. Можно, я поеду с вами, мистер Стил?
— Конечно, если желаете, — только и ответил он, не сумев, впрочем, скрыть удивления.
По его сигналу конные вакерос образовали почетный караул, остальные повозки двинулись следом. Лишь несколько человек осталось присматривать за ранчо. Когда процессия проезжала мимо них, они склонили головы и прижали сомбреро к груди.
— Они знают правду? — шепнула Гарнет Бранту.
— Большинство — да, за исключением тех, что на пастбищах.
— А остальные ничего не заподозрят, когда Хулио-Медведь воскреснет из мертвых?
— Может быть. Но он, конечно же, вызовет к себе уважение и даже почтение, пока они не поймут, что он не привидение. Призраки иногда являются к католикам, как вы знаете.
— А что если в наше отсутствие на ранчо Дюка нагрянут шериф Фостер или его заместитель?
— Зачем им это делать, Гарнет? Закон не разыскивает мисс Ли.
— Может быть, но зато ее ищут охотники за премией.
Предостерегающий взгляд напомнил Гарнет, что Лэси в своем укрытии не спит.
— Любому из предателей пришлось бы иметь дело не только с Дюками, но и с разгневанными духами предков Хулио-Медведя. Думаю, нам нечего опасаться.
Гарнет спрятала замерзшие пальцы под платок и постаралась не стучать зубами.
— И почему солнце не светит? Пасмурная погода — плохая примета. Брант негромко рассмеялся:
— Вы верите в приметы? В Луизиане многие черные и даже кое-кто из белых приобретают амулеты, чтобы уберечься от невезения. Оккультизм — наследие средневековья, Гарнет. Или в Новой Англии до сих пор практикуется колдовство?
— Откуда я знаю? Я христианка. Но все здесь меня удивляет и пугает, Брант. Вот, например, что мы сейчас делаем! В этом есть нечто фатальное, и я нервничаю, хотя тетя Дженни — нет.
— Тем лучше для нее! Я рад, что она на нашей стороне. В критических ситуациях она всегда держится молодцом.
— Просто Гибралтарская скала! — подтвердила Гарнет. — Как отец Анжелино? Наверное, он уже подготовлен?
— Падре предупрежден, Гарнет. Нельзя приступать к такому делу, как наше, не предусмотрев всех возможных осложнений. Мой командир на войне научил меня простой истине если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так. А он был умным человеком. Как и падре.
Гарнет вздрогнула:
— Есть что-то таинственное и в монахе, и в миссии, Брант. Я почувствовала это, когда была там. И я даже начала интересоваться католицизмом. Вы верите в их учение о Святом Петре?
Он пожал плечами:
— Я не теолог, моя дорогая. А откуда у вас этот неожиданный интерес к религии?
— Может быть, у меня предчувствие Страшного суда.
Она помолчала, а потом всплеснула руками:
— В черный день я вас встретила, Брант Стил! Ничего, кроме несчастий в моей жизни, правда, за малым исключением.
— Вроде спасения вашей жизни?
— Не напоминайте мне эту историю снова. Тетя Дженнифер делает это достаточно часто, считая меня неблагодарной. Но я вовсе не такая!
Брант ничего не ответил. Он внимательно смотрел на передового дозорного, который ехал ярдов на сто впереди. Он только что подал предупреждающий сигнал.
— Соберитесь и не падайте духом, — посоветовал он. — Это может быть еще одной неприятностью.
На полном скаку к ним подлетел кавалерийский отряд под развевающимся американским флагом. Осадив лошадь возле остановившейся похоронной процессии, командир представился:
— Капитан Вэнс Морли, армия Соединенных Штатов. Ваше имя, сэр?
— Брант Стил, выходец из Луизианы.
— В армии Конфедерации служили?
— Точно.
— Куда направляетесь?
— В миссию Сан-Хуан.
Сквозь густую вуаль Гарнет разглядывала голубые мундиры и желтые шарфы, видя черты Дени в лице каждого молодого солдата. И снова она почувствовала в сердце острую ненависть к его убийцам.
— В гробу, видимо, находится труп, мистер Стил?
— Проверьте сами, сэр, если заразная болезнь вас не пугает.
— Я расследую убийство, — сказал Морли, рассматривая остальных спутников Бранта. — Караван фургонов был атакован в сорока милях западнее отсюда. Никого в живых не осталось, а в телах найдено больше пуль, чем стрел. Ружья доставляются индейцам разными способами, в том числе в гробах.
— Я знаю об этом, капитан. И повторяю, вы можете обследовать наш груз. Люди, которые с нами, работаю г на ранчо Дюка. Я — его управляющий. Мы собираемся похоронить одного из работников, скоропостижно скончавшегося от какой-то непонятной болезни. Отец Анжелино ждет нас, но мы задержимся, пока вы не проведете осмотр.
На лице Морли были написаны смущение и страх перед смертельной болезнью, немного поколебавшись, он заявил:
— В этом нет необходимости, сэр. Я верю вам на слово. Извините за задержку, но я выполняю свой долг.
Брант отсалютовал скорее по привычке, нежели из уважения.
— Я понимаю, капитан. Претензий нет. Мы можем ехать дальше?
Капитан утвердительно кивнул и, обернувшись к солдатам, подал сигнал. Они развернулись и помчались дальше. Скрип сбруи, звяканье аммуниции — звуки столь знакомые бывшему кавалеристу — напомнили Бранту те времена, когда он вел свой отряд в атаку. В жестокой схватке на мокрую от крови землю с диким ржаньем падали лошади, как подкошенные валились убитые и раненые в мундирах обеих армий. Лицо его исказила гримаса боли. Какое безумие!
Гарнет прервала его размышления:
— Что это вы так равнодушны, Брант Стил? И даже угрюмы? Вы же одурачили янки Вам л о очень приятно, не так ли?
— Тут нет ничего особенного. Умение обмануть врага жизненно необходимо солдату во время войны.
— Не сомневаюсь, вы проявляли в этом дьявольскую ловкость?
Не успели они проехать и мили как их ожидала еще менее приятная встреча. Из-за придорожного кустарника выехала пара верховых — оборванцев самого гнусною вида. Гарнет вцепилась в сиденье фургона. На всадниках была грязная одежда из оленьих шкур, черные бороды бы ни спутаны, воняло же от бродя; еще хуже, чем от их лошадей. Они подъехали к, катафалку, и один из них вызывающе спросил — Похороны, что ли?
— Сет уже подготовил фургон, Гарнет. Бери свой плащ и шляпку, — поторапливала Дженни. — Если мы не поспеем вовремя, они отправятся без нас.
— Я спешу изо всех сил, тетушка. Но не удивятся ли люди тому, что мы поехали на похороны человека, с которым даже не знакомы?
— Кроме нас, только доктор Уорнер знает, кто «умер», и весь этот план в целом, — сказала Дженни.
Дюки приветствовали Сета и его семью теплыми рукопожатиями и пригласили вместе позавтракать. Такого обильного завтрака должно было хватить на весь день.
— Видит Бог, бедный падре не сможет прокормить всю нашу компанию, — сказала хозяйка. — Он живет на пожертвования и тем, что сам вырастит на грядках, так что я приготовила для нас две корзины еды.
Гарнет съела тяжелой, жирной пищи гораздо больше, чем обычно. Запив мясо дымящимся черным кофе, который почти сжег ее нежное горло, она еще раз пожалела, что техасцы не употребляют сливок и сахара. Сет ей объяснял, что коров здесь разводят прежде всего ради мяса, а не молока, которое дают только детям и больным.
Альма Дюк была одета в длинную юбку из черной грубой материи фабричного производства, черные кожаные ботинки и толстые перчатки. Голову она укутала в мексиканское траурное покрывало «ребозо». Две служанки, одетые так же, принесли закрытые корзины с едой и уселись на повозку, которой должна была править сама хозяйка. У хозяина, несмотря на старания и лекарства доктора Уорнера, вновь разыгрались подагра и люмбаго, но он старался не обращать внимания на это, по его словам, пустяковое недомогание. Во время всей процедуры сборов поведение обитателей ранчо выглядело совершенно естественным. Никому не пришло бы в голову, что на ранчо Дюка разыгрывается хорошо подготовленная пьеса.
Сосновый гроб без каких-либо украшений, за исключением небольшого деревянного креста ручной работы и ветки дикого кедра, поставили в большой фургон с двойным дном. Гарнет подумала, что Лэси с усыпленной обезьянкой, вероятно, уже находятся на своем месте. Брант, занятый хлопотами, лишь приветственно кивнул Гарнет, не перемолвившись с ней ни словом до того самого момента, когда объявил, что все готово к отправлению. Догадавшись, что он собирается править катафалком, Гарнет неожиданно сказала:
— В фургончике, где должны ехать мои родственники, довольно тесновато. Можно, я поеду с вами, мистер Стил?
— Конечно, если желаете, — только и ответил он, не сумев, впрочем, скрыть удивления.
По его сигналу конные вакерос образовали почетный караул, остальные повозки двинулись следом. Лишь несколько человек осталось присматривать за ранчо. Когда процессия проезжала мимо них, они склонили головы и прижали сомбреро к груди.
— Они знают правду? — шепнула Гарнет Бранту.
— Большинство — да, за исключением тех, что на пастбищах.
— А остальные ничего не заподозрят, когда Хулио-Медведь воскреснет из мертвых?
— Может быть. Но он, конечно же, вызовет к себе уважение и даже почтение, пока они не поймут, что он не привидение. Призраки иногда являются к католикам, как вы знаете.
— А что если в наше отсутствие на ранчо Дюка нагрянут шериф Фостер или его заместитель?
— Зачем им это делать, Гарнет? Закон не разыскивает мисс Ли.
— Может быть, но зато ее ищут охотники за премией.
Предостерегающий взгляд напомнил Гарнет, что Лэси в своем укрытии не спит.
— Любому из предателей пришлось бы иметь дело не только с Дюками, но и с разгневанными духами предков Хулио-Медведя. Думаю, нам нечего опасаться.
Гарнет спрятала замерзшие пальцы под платок и постаралась не стучать зубами.
— И почему солнце не светит? Пасмурная погода — плохая примета. Брант негромко рассмеялся:
— Вы верите в приметы? В Луизиане многие черные и даже кое-кто из белых приобретают амулеты, чтобы уберечься от невезения. Оккультизм — наследие средневековья, Гарнет. Или в Новой Англии до сих пор практикуется колдовство?
— Откуда я знаю? Я христианка. Но все здесь меня удивляет и пугает, Брант. Вот, например, что мы сейчас делаем! В этом есть нечто фатальное, и я нервничаю, хотя тетя Дженни — нет.
— Тем лучше для нее! Я рад, что она на нашей стороне. В критических ситуациях она всегда держится молодцом.
— Просто Гибралтарская скала! — подтвердила Гарнет. — Как отец Анжелино? Наверное, он уже подготовлен?
— Падре предупрежден, Гарнет. Нельзя приступать к такому делу, как наше, не предусмотрев всех возможных осложнений. Мой командир на войне научил меня простой истине если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так. А он был умным человеком. Как и падре.
Гарнет вздрогнула:
— Есть что-то таинственное и в монахе, и в миссии, Брант. Я почувствовала это, когда была там. И я даже начала интересоваться католицизмом. Вы верите в их учение о Святом Петре?
Он пожал плечами:
— Я не теолог, моя дорогая. А откуда у вас этот неожиданный интерес к религии?
— Может быть, у меня предчувствие Страшного суда.
Она помолчала, а потом всплеснула руками:
— В черный день я вас встретила, Брант Стил! Ничего, кроме несчастий в моей жизни, правда, за малым исключением.
— Вроде спасения вашей жизни?
— Не напоминайте мне эту историю снова. Тетя Дженнифер делает это достаточно часто, считая меня неблагодарной. Но я вовсе не такая!
Брант ничего не ответил. Он внимательно смотрел на передового дозорного, который ехал ярдов на сто впереди. Он только что подал предупреждающий сигнал.
— Соберитесь и не падайте духом, — посоветовал он. — Это может быть еще одной неприятностью.
На полном скаку к ним подлетел кавалерийский отряд под развевающимся американским флагом. Осадив лошадь возле остановившейся похоронной процессии, командир представился:
— Капитан Вэнс Морли, армия Соединенных Штатов. Ваше имя, сэр?
— Брант Стил, выходец из Луизианы.
— В армии Конфедерации служили?
— Точно.
— Куда направляетесь?
— В миссию Сан-Хуан.
Сквозь густую вуаль Гарнет разглядывала голубые мундиры и желтые шарфы, видя черты Дени в лице каждого молодого солдата. И снова она почувствовала в сердце острую ненависть к его убийцам.
— В гробу, видимо, находится труп, мистер Стил?
— Проверьте сами, сэр, если заразная болезнь вас не пугает.
— Я расследую убийство, — сказал Морли, рассматривая остальных спутников Бранта. — Караван фургонов был атакован в сорока милях западнее отсюда. Никого в живых не осталось, а в телах найдено больше пуль, чем стрел. Ружья доставляются индейцам разными способами, в том числе в гробах.
— Я знаю об этом, капитан. И повторяю, вы можете обследовать наш груз. Люди, которые с нами, работаю г на ранчо Дюка. Я — его управляющий. Мы собираемся похоронить одного из работников, скоропостижно скончавшегося от какой-то непонятной болезни. Отец Анжелино ждет нас, но мы задержимся, пока вы не проведете осмотр.
На лице Морли были написаны смущение и страх перед смертельной болезнью, немного поколебавшись, он заявил:
— В этом нет необходимости, сэр. Я верю вам на слово. Извините за задержку, но я выполняю свой долг.
Брант отсалютовал скорее по привычке, нежели из уважения.
— Я понимаю, капитан. Претензий нет. Мы можем ехать дальше?
Капитан утвердительно кивнул и, обернувшись к солдатам, подал сигнал. Они развернулись и помчались дальше. Скрип сбруи, звяканье аммуниции — звуки столь знакомые бывшему кавалеристу — напомнили Бранту те времена, когда он вел свой отряд в атаку. В жестокой схватке на мокрую от крови землю с диким ржаньем падали лошади, как подкошенные валились убитые и раненые в мундирах обеих армий. Лицо его исказила гримаса боли. Какое безумие!
Гарнет прервала его размышления:
— Что это вы так равнодушны, Брант Стил? И даже угрюмы? Вы же одурачили янки Вам л о очень приятно, не так ли?
— Тут нет ничего особенного. Умение обмануть врага жизненно необходимо солдату во время войны.
— Не сомневаюсь, вы проявляли в этом дьявольскую ловкость?
Не успели они проехать и мили как их ожидала еще менее приятная встреча. Из-за придорожного кустарника выехала пара верховых — оборванцев самого гнусною вида. Гарнет вцепилась в сиденье фургона. На всадниках была грязная одежда из оленьих шкур, черные бороды бы ни спутаны, воняло же от бродя; еще хуже, чем от их лошадей. Они подъехали к, катафалку, и один из них вызывающе спросил — Похороны, что ли?