— На том же пароходе.
   — Почему?
   — Попытаюсь найти родственников отца, — он старался быстро найти нужные слова.
   — Если вы хотите из каких-либо рыцарских побуждений сопровождать тетю Дженни и меня, то, пожалуйста, оставьте их. Мы не нуждаемся в вашем покровительстве.
   Развернувшись на ходу, он поспешил ретироваться:
   — Не беспокойтесь, пожалуйста, что я потревожу вас во время вашего путешествия, мадам. Я не собираюсь этого делать.
   Гарнет провела еще одну бессонную ночь, и утром встала совершенно разбитой. С Брантом она держалась подчеркнуто сухо, а он намеренно сделал вид, что не замечает ее, и ушел из дома под предлогом последнего обхода плантации.
   — Это должно быть ужасное чувство — отдавать свой родной дом в чужие руки, — заметила Дженни, когда они упаковывали книги в библиотеке.
   Гарнет кивнула, подумав, как трудно пришлось бы ей на его месте.
   — Знаешь, тетя Дженни, он тоже едет в Техас. Не понимаю, зачем.
   — Не понимаешь? Ну ты же не такая тупенькая, какой прикидываешься, моя дорогая. Гарнет вздохнула, разведя руками:
   — Ах, тетя, и он едет тем же пароходом!
   — Меня это не удивляет.
   — Ты, похоже, даже рада.
   — Я-то рада, — воскликнула Дженни, — да и ты, если бы не была таким упрямым гусенком, должна была бы чувствовать себя на седьмом небе. Так-то, милая!

Глава 9

   После недавнего жестокого шторма Мексиканский залив в Техасе был безмятежно спокоен. Узнав, что Корпус Кристи по-латыни означает «тело Христа», Гарнет удивилась, почему мексиканцы так странно, на ее взгляд, назвали город. Дальше ей приходилось удивляться и огорчаться все чаще и чаще.
   За время плавания она ни разу не видела Бранта Стила и встретилась с ним только на причале в Сан-Антонио. Она была поражена, заметив на пристани Лэси Ли с обезьянкой, восседающей на багаже, но затем решила, что лучше ничему не удивляться.
   Пейзажи по пути не отличались разнообразием: в основном — прибрежные равнины с пасущимися на них мустангами и длиннорогими коровами. Лето здесь было жарким, и Гарнет подумала, что эта земля засушлива и пустынна. Раскаленное солнце, бездонное голубое небо и необозримый горизонт, на котором только кое-где выделялись островки скудной растительности.
   Где же деревья, озера, реки, горы? И что она надеялась доказать себе или кому-нибудь еще в этом Богом забытом месте, которое генерал Филип Шеридан назвал «частью Ада»? Проклятый дурацкий доктор! Он-то, конечно, не был в Южном Техасе. Лишь в одном он оказался прав: климат тут, несомненно, сухой и жаркий. После того как она покинула корабль, ей все время хотелось пить.
   Когда они наконец добрались до Сан-Антонио, довольно крупного города, расположенного на извилистой реке, берега которой покрывали тенистые деревья, Гарнет была еще больше разочарована, узнав, что жить они будут здесь. Уютный отель на главной площади должен был стать для них всего лишь очередным временным пристанищем, где им предстояло ожидать дядю Сета.
   Мистер Стил и мисс Ли побрели вниз по улице искать не столь дорогое жилище, куда пустили бы их с Лоллипопом. Брант нес вещи. Гарнет провожала взглядом это странное трио, пока они не скрылись из виду.
   — Разве не смешно? — обратилась она к тете, удобно откинувшись в кресле, в просторном, хорошо отделанном вестибюле «Менгер-отеля».
   — Что?
   — То, что некогда гордый плантатор-мятежник, как лакей, прислуживает этой девке с обезьяной! Скоро она заставит его вертеть ручку шарманки на улице.
   — Сомневаюсь в этом, дорогая. Он по-прежнему совершенно независимый мужчина и просто помогает девушке в несчастье.
   — Эта особа несчастна? Да она выберется невредимой даже из ямы со змеями! Как бы то ни было, почему эта великая артистка таскается за ним? Я думала, она осталась работать в Королевском театре.
   — Забудь о них, — посоветовала Дженни.
   — Я постараюсь. Навсегда.
   — Конечно, моя радость.
   Клерк подал запечатанный конверт, адресованный мисс Дженнифер Темпл. Она нетерпеливо открыла письмо и прочитала племяннице: «Добро пожаловать, дорогие родственники! Хорошенько отдохните ночью, а я приеду за вами рано утром. Любящий и ждущий вас дядя Сет».
   — Слава Богу, — вздохнула Гарнет. — Сегодня я не вынесла бы больше и одной мили пути.
 
   Последний раз Дженни видела брата своей матери тридцать лет назад, когда он покинул Коннектикут, отправившись на границу. На Дженнифер, тогда романтически настроенную шестнадцатилетнюю девушку, статные молодые мужчины производили чарующее впечатление, а дядя Сет — ему было двадцать девять — выглядел особенно привлекательным, так как имел не только лихие черные усы, но и дерзкие темно-карие глаза, сверкающие жаждой приключений. Женщины из их семьи плакали, провожая его как на похоронах. Деревенская молодежь завидовала дядиному путешествию.
   Дженни с трудом узнала человека, вошедшего на следующее утро к ним после завтрака. Белые, как хлопок, длинные и лохматые волосы, потемневшее от солнца лицо, изрезанное морщинами, словно дно пересохшей бухты, — а ведь ему всего лишь пятьдесят девять. Ей даже сначала пришло в голову, что он тяжело болен и нуждается в домохозяйке, но тут же она устыдилась подобной мысли. После горячих объятий и поцелуев Сет рассказал, что его жена Сара умерла пять лет тому назад. Он не знал, как известить о том родственников на Востоке, ведь война прервала все почтовые коммуникации, послание могло идти месяц, а то и два, а в своем письме он ничего не сообщил об этом нарочно, так как опасался, что это помешает им приехать. Ему же очень хотелось их видеть.
   — Мы думали, ты живешь в Сан-Антонио, — протянула Дженни, столь же разочарованная, как и Гарнет.
   — Нет, у меня есть лавочка на перекрестке дорог в прерии примерно миль за тридцать отсюда. Нам лучше выехать, пока солнце не поднялось слишком высоко, — пояснил Сет. — Мой экипаж на площади. Сейчас найду носильщиков для вашею багажа.
   Жестом подозвав к себе пару молодых мексиканцев, ожидавших работы в вестибюле отеля, Сет обратился к ним на испанском, и они согласились помочь за десять сетаво.
   — Сколько это? — спросила Гарнет, когда они устроились в небольшом фургончике.
   — Два цен га.
   — Да, труд здесь дешев.
   — Верно, особенно после войны.
   — Мучас грасиас, сеньор[6], — поблагодарили юные носильщики, звякнув монетами.
   Тронувшись с места. Сет указал на осыпающееся здание из необожженною кирпича:
   — Гарнет, солнышко, ты могла видеть его на картинках в книгах по истории. Не узнаешь? Здесь произошла знаменитая битва при Аламо.
   — Не удивительно, что оборонявшиеся погибли, если это — все, чем они могли себя защитить.
   — Это всею лишь построенная монахами-францисканцами миссия, детка. В Сан-Антонио сейчас возводится настоящий форт, названный именем генерала Сэма Хьюстона, героя Сан-Хасинто.
   Дженни незаметно подтолкнула его:
   — Давай не говорить о войне, дядюшка. Это расстраивает Гарнет, а ведь она приехала сюда лечиться, как ты знаешь.
   — А по мне, так она не выглядит больной, — заметил Сет. — Еще бы только немного побольше мяса на костях, да румянца на щеках. Ну да уж в этом мы постараемся помочь.
   Время от времени, пока они тряслись по проселочной дорою. Гарнет оглядывалась назад: не едет ли кто за ними. Они были одни в этой глуши… если не считать, конечно, лошадей и коров, кроликов и гремучих змей, сарычей и койотов. Волны горячего воздуха катились по прерии, и жаркие ветры превращали сухую землю в удушливую пыль. Гарнет поплотнее прикрыла лицо вуалью.
   — Неужели вся земля здесь такая унылая и плоская? — тоскливо спросила Гарнет.
   — Нет, западнее есть холмы и даже горы, а леса Восточного Техаса такие же зеленые, как и у нас на родине. Не могу точно сказать, почему я поселился в Лонгорн Джанкшин. Видимо, мне надоело скитаться по свету как раз тогда, когда я находился там. Я женился на хорошенькой девушке и после смерти ее отца унаследовал их магазин. Сара и я жили спокойно и счастливо до тех пор, пока тиф не унес в могилу нашу дочь. Мы остались вдвоем, и вот Господь забрал к себе Сару. — Он прикрыл глаза. — Нет, дорогие, я не плачу.
 
   Местечко Лонгорн Джанкшин, в которое они въехали вечером, находилось на перекрестке двух почтовых трактов. Жилье дяди Сета примыкало к его небольшому магазинчику. Он обслуживал местных фермеров и скотоводов, а в последнее время — и оккупационные войска из расположенного неподалеку лагеря.
   — Никак не могу привыкнуть к этим мундирам, — проворчал он, заметив, как несколько солдат подъехало к лавке. — Хорошо еще, что эти янки и чинуши пока не конфискуют нашу собственность, как делают в других штатах Конфедерации. Им нужны обработанные земли, плантации и красивые поместья, а не дикие пастбища. И все же у нас появилось несколько новых поселенцев — тех, кто не боится тяжелой работы. Думаю, когда-нибудь здесь вырастет симпатичный городок.
   Но если Сета жизнь в Техасе устраивала, то Дженни она испугала. В хозяйстве у него было только самое необходимое. Она даже решила, что дядюшка едва ли способен содержать себя, не говоря уже о двух женщинах, помогающих по хозяйству, одна из которых к тому же имела болезненный вид. Хотя Дженни и не зашла столь далеко, чтобы напрямую обвинить его в явном преувеличении своего материального состояния, но тон выдал ее сомнения:
   — В твоих письмах, которые мы получали несколько лет назад, ты писал, что неплохо устроился, что ты практически богатый человек, не нуждающийся ни в чем. Что же случилось?
   Сет от смущения выглядел несколько глуповато:
   — Все это так, Дженни. Я зарабатывал достаточно, чтобы содержать семью, и мне даже удавалось немного прикопить. Конечно, бывали у меня и трудные времена. Как, впрочем, у всех на границе. Но я не считал это поводом плакаться своим родным. Не хотелось ни огорчать их, ни получать благотворительные посылки и советы вернуться. Я уже не могу вернуться на Восток. Техас стал моим домом. Я принадлежу ему до мозга костей. И хочу быть похороненным рядом с Сарой и нашей деткой.
   Он печально взглянул на Гарнет и почувствовал, как вновь нахлынули тяжелые воспоминания о его милой маленькой Пирл, вырванной из жизни на пороге цветущей юности.
   — Если тебе требуется только солнце и горячий, сухой воздух, моя радость, то уже очень скоро ты будешь здоровой и сильной, — сказал он хриплым голосом.
   Так же, как его дочь и жена, мрачно подумала Гарнет. Если климат здесь так хорош, то что же случилось с ними? И почему он сам кажется столетним стариком?
   Сет перенес их багаж в небольшую комнатку рядом с той, в которой он жил раньше с Сарой.
   — Надеюсь, вам тут будет удобно и уютно, мои хорошие. Хотел бы еще раз сказать, что очень рад вас видеть у себя. После того как вы отдохнете, я покажу вам город.
   Город? Гарнет обвела удивленным взглядом широкую грязную дорогу, старую лавку, кузницу, салун, небольшую церковь, десяток ветхих, давно не ремонтировавшихся домов, покосившийся отель и находящуюся в центре всего этого лужайку с притоптанной травой и низкорослыми деревьями.
   Дженни постаралась отвлечь ее о г невеселых мыслей:
   — Давай-ка распакуем вещи, дорогая. О! Я слышу звук колес. Наверное, это покупатели.
   Гарнет выглянула в окно с треснувшим стеклом и почувствовала одновременно и радость, и злость.
   — Тетушка, — это — ОНИ! Мистер Стил, мисс Ли и Лоллипоп!
   — В самом деле? — обрадовалась Дженни. — Жизнь становится веселее!
   — Они, видимо, направляются в отель. А в данный момент разговаривают о чем-то с дядей Сетом.
   Продолжая наблюдение, она рассуждала вслух:
   — И зачем они приехали именно сюда? Ведь в Сан-Антонио для этой знаменитой артистки было гораздо больше возможностей!
   — Может, эта пара проездом по пути в более доходные места решила остановиться в этом чудесном месте на денек.
   Сет с улыбкой вернулся в дом:
   — Дела идут в гору. Еще двое приезжих остановились в отеле. Они собираются пожить тут некоторое время. Думаю, вы знаете их, поскольку они прибыли тем же экипажем из Корпус Кристи в Сан-Антонио.
   — И тем же пароходом из Нового Олеана, — подтвердила Дженни. — Это наши друзья, дядя. Позднее я расскажу тебе о них. Но хотела бы я знать, чем они собираются заниматься в этой глуши?
   — Мистер Стил будет искать работу на ранчо, — ответил Сет. — Он сказал мне, что его отец был техасским скотовладельцем до того, как женился на девушке из Луизианы. Все, что требуется мистеру Стилу, — знать, как управляться с лошадью и ружьем, а это умеет каждый южанин Его дама — актриса. Бьюсь об заклад, ковбои и солдаты будут приезжать за много миль, чтобы взглянуть на ее представление с этим забавным маленьким существом.
   — Вот уж точно, — нехотя согласилась Гарнет. — Наверное, владелец отеля был рад сдать им комнату?
   — Две комнаты, моя радость. Они не женаты, а просто вместе путешествуют.
   Их озабоченность соблюдением приличий, выразившаяся в том, что они остановились в разных номерах, озадачила Гарнет. Зачем они сделали л о? Столь неожиданно проснувшаяся скромность будет им стоить дополнительных денежных затрат.
 
   Никогда не ленившаяся Лэси Ли сразу же после приезда отправилась в салун «Серебряная шпора». Она взяла свой красивый сценический костюм из розового сатина с узкой кружевной оборочкой, достаточно короткой, чтобы видны были роскошные бедра. Сшитый наподобие балетной пачки он неизменно приводил в восторг зрителей-мужчин. Лоллипоп был одет в розовый шелковый комбинезон и клоунский колпачок с ленточкой под подбородком.
   Владелец салуна Салли Фосс, коренастый, бородатый толстяк, напомнил Лэси газетные карикатуры на пресловутого босса Твида из Нью-Йорка. Жуя длинную черную сигару, он сразу заявил, что его клиентов не интересуют представления с дрессированными зверюшками.
   — Но мой номер — это не совсем то, что вы думаете, — улыбнулась Лэси нежным, сочным ртом, показав ровный ряд белых зубок. — Позвольте мне лучше продемонстрировать свое искусство, сэр. Костюм со мной. Где я могу переодеться?
   Он кивнул на кладовку:
   — Выйдешь, когда будешь готова. Последней предшественницей Лэси была толстая певица и танцовщица из Денвера, уволенная с предыдущего места за беспробудное пьянство. Ее выступления гораздо чаще вызывали шиканье, нежели аплодисменты публики, и в Лонгорн Джанкшин она надолго не задержалась. Артисты, выступавшие с хорошими номерами, стремились уехать в крупные города. В «Серебряной шпоре» оставались в основном те, кто потерял и не мог найти хорошую работу.
   Публика вела себя здесь столь необузданно, что Фоссу приходилось держать собственную охрану для поддержания порядка в заведении. Тому, кто оскорбил бы Салли Фосса, — например, запустил бы бутылкой в роскошное венецианское зеркало или что-нибудь нацарапал на полированной стойке из красного дерева, — это могло стоить жизни.
   Увидев Лэси в костюме для представления, Салли вытаращил глаза. Она с трудом сдержала смешок, потому что этот толстый человек с выпученными глазами напомнил ей лягушку-быка, которую она как-то поймала в пруду у дороги, по которой бесконечно катился аптечный фургончик ее семьи. Несколько посетителей салуна замерли, не веря своим глазам.
   — Есть ли у вас музыка, сэр? Кто-нибудь может сыграть на этом старом рояле? Лоб Фосса покрылся испариной:
   — Да, но этого человека сейчас здесь нет. А тебе обязательно нужен аккомпанемент?
   — Конечно. Моя профессия — песни и танцы. Я же актриса.
   — Я это вижу. Ты просто кладезь талантов, милочка? Ну покажи-ка нам какой-нибудь номер и поскорее. Мне некогда ждать.
   Не успела она взять и пяти нот, как Салли Фосс уже понял, что берет эту смазливую куколку и, более того, пришибет любого ублюдка из Сан-Антонио, который попытается переманить ее в свое заведение. Публика устроила ей овацию стоя и требовала продолжения, топая сапогами и зычно крича «браво». Лэси слышала лишь аплодисменты, привычно пропуская мимо ушей скабрезные выкрики. Она держала себя, как звезда на сцене столичного театра, склонившаяся в поклоне перед изысканной публикой из высшего общества, в то время как на самом деле завязывала ленту корсажа, развязанную ее маленьким партнером.
   — Еще, еще, — звучали в ее мозгу приятные голоса благородных людей, а вовсе не этот оглушительный рев, от которого закладывало уши. Однако она не стала исполнять ничего на бис, с юных лет зная, что лучший способ продать товар — ограничиться одним образцом.
   Фосс в возбуждении перекусил пополам свою сигару. Слух о замечательной артистке мгновенно облетит всю округу, для этого не потребуется много времени. Ковбои и солдаты протопчут тропы к его заведению, и каждую субботу он сможет наполнять свою кассу звонкой монетой.
   — Я нанимаю тебя, душка, — рявкнул он, сияя, как будто подписал контракт с самой Лолой Монтес. — В восемь часов вечера в эту субботу. Я сделаю несколько объявлений и разошлю с ними гонцов. А теперь не хочешь ли пройти наверх в мои апартаменты, чтобы выпить за начало нашего сотрудничества?
   — Благодарю вас, мистер Фосс. Я хотела бы еще как следует устроиться и поработать над номером и костюмом.
   — Понимаю, мадам. Возвращайся в отель и, если с тобой будут недостаточно хорошо обращаться, дай мне знать. Слушай, а тот парень, с которым ты вместе приехала, он имеет на тебя какие-нибудь законные права?
   — Нет , мы просто друзья. Она уже приготовилась уйти, как один пьянчужка крикнул от стойки:
   — Эй, сестричка! А у тебя громкая фамилия! Ты случайно не родственница генерала Роберта Е. Ли?
   — Ну очень отдаленная, дружок, — промурлыкала Лэси. — Хотя, думаю, генерал о том даже не догадывается.
   И она вышла под взрыв хохота.
   На улице Сет Траверс показывал родственникам местные достопримечательности. Лэси подлетела к ним и объявила:
   — А я нашла работу!
   — Мои поздравления! — искренне обрадовалась Дженни.
   Сет задумчиво посмотрел вслед Лэси, гордо шествовавшей по улице:
   — В ней что-то есть, не так ли?
   — Вот именно, что-то, — хмуро откликнулась Гарнет, убедившись, что все мужчины, независимо от возраста и положения, одинаково относятся к женщинам, подобным Лэси Ли.
   Пятнистые коровы и козы горожан мирно паслись прямо на площади, цыплята рылись в траве, отыскивая зерна и насекомых. Устав от ходьбы и от жары, Гарнет уже готова была попроситься домой, но не решалась сделать это после того, как артисточка продемонстрировала свою неиссякаемую энергию Заметив недовольное лицо племянницы. Дженни взяла Гарнет за руку и, поднимая юбками пыль, они пошли к дому.
   — Полежи, — посоветовала тетя, когда они вернулись в свою комнату. — Ты выглядишь утомленной. Хочешь, я принесу тебе молока? Слава Богу, здесь оно у нас будет свежее и каждый день. И мясо тоже, хотя оно нередко напоминает старую подошву. Я приготовлю на ленч тушеное мясо с овощами.
   — Не могла бы ты завтра испечь белого хлебушка, тетя? На кукурузных булочках дяди Сета я долго не протяну.
   — Конечно, дорогая, а пока отдохни. Твоя задача — восстановить силы и здоровье, и тогда мы сможем покинуть Техас.
   Гарнет тяжело вздохнула.
   — А что потом?
   — Начнешь новую жизнь, — спокойно произнесла Дженни.
   — Чтобы сделать это, надо сначала забыть старую, тетушка. Надеюсь, скоро придет письмо из дома. Уже прошло достаточно времени, не так ли?
   — Да… но я сомневаюсь, что то письмо, которого ты ждешь, когда-либо придет, детка.
   — Это жестоко, — всхлипнула Гарнет, ее голос задрожал.
   — Нет, дорогая, такова реальность. — И тетя поспешила за молоком.
   Как-то две недели спустя Дженни спросила Сета за ужином:
   — А как вы здесь проводите досуг?
   — Ну, женщины собираются вместе рукодельничать, шьют лоскутные одеяла, если, конечно, удается набрать нужное количество кусочков материи, ведь эти лоскутки часто нужны для заплат на одежду домашних. Или изготовляют самодельные конфеты, если кому-нибудь удается достать патоки. С начала войны в нашем графстве еще ни разу не было ярмарки. Мы праздновали всего лишь один церковный праздник. После сбора урожая устраиваются танцы, а иногда на ранчо созывают гостей и жарят для них на костре целые туши мяса. Те, кто может себе позволить, ездят в Сан-Антонио. Там бывают народные гулянья, прогулки на лодках по реке и прочие вещи. В «Менгер-отеле» прекрасный бальный зал. У нас же — одно место для развлечений, — это салун «Серебрянная шпора». Я слышал, мисс Ли имеет там сногсшибательный успех.
   — Недостойных дам в салун не пускают, — заметила Дженни.
   — Не обращайте на нее внимания, дядя Сет, — вмешалась Гарнет. — Она всегда шокировала маму своими радикальными убеждениями относительно женской эмансипации. Тетя ходила на лекции суфражисток[7] и даже сама попыталась организовать подобный кружок в Авалоне. Она первая надела женские брюки, как только те вошли в моду. Мама всегда опасается, что тетушка может скомпрометировать семью.
   — Чепуха! — фыркнула Дженни. — Мне просто надоело вязать платки и вышивать салфеточки. И что может быть скандального в юбках-брюках? Я видела такие же из шерсти и парусины на техасских женщинах. Это очень удобно для верховой езды. Что касается суфражисток, то я восхищаюсь ими. Женщины должны обладать большей свободой и независимостью. И уж конечно, они должны иметь право голосовать на выборах.
   — В Вайоминге женщины имеют право голоса, — сказал Сет.
   — Правда? А как они этого добились?
   — Сказался, думаю, дух пионеров-первопроходцев. А может быть, мужчины испугались, что женщины уедут оттуда, если им не дать избирательных прав. Трудно увлечь женщин дальше на Запад и еще труднее удержать их на границе, если у них самих нет для этого стимулов. И все же на Западе до сих пор мало женщин. Неудивительно, что мисс Ли собирает каждый раз полный зал, а мистер Стил приезжает в салун с ранчо Дюка при первой возможности. Но несмотря на толпы поклонников, она, похоже, однолюбка, и это не слишком радует старину Салли Фосса, который сам не прочь приударить за ней.

Глава 10

   Гарнет считала почтальонов настоящими героями Запада. Доставка почты два раза в неделю являлась наиболее радостным событием в Лонгорн Джанкшин.
   Несколько недель она напрасно выбегала на крыльцо, заслышав бешеный стук копыт, пока наконец не была вознаграждена сразу двумя письмами из Коннектикута. Пока Дженни читала полученное послание Сету, Гарнет пошла в спальню и открыла свое письмо. Сломав восковую печать на тонком конверте цвета слоновой кости, она погрузилась в чтение девяти страничек, исписанных знакомым каллиграфическим почерком:
   «Дорогая дочка, в этот воскресный день, когда нам так одиноко, я взялась за перо, чтобы сообщить вам, как сильно твой отец и я скучаем по тебе и Дженнифер. Мы горячо надеемся, что последний отрезок вашего путешествия, к счастью, обошелся без приключений.
   Через несколько часов после вашего отъезда неясные сомнения и страх стали терзать нас.
   Затем пришли новости о той ужасной катастрофе на Миссисипи. Как же мы были счастливы, когда из вашей телеграммы узнали, что вы спаслись!
   Мы понимаем, что вы пережили ужасное потрясение, но, пожалуйста, как только почувствуете себя лучше, сообщите нам побольше подробностей.
   Дженни написала, что вас спас благородный молодой человек из Луизианы, которого мы очень хотели бы отблагодарить. Не знаешь ли ты его адреса? Надеемся, почтовое сообщение между Севером и Югом скоро наладится, и корреспонденция будет доходить проще и быстрее…»
   Гарнет пробежала взглядом мелко исписанные страницы, а затем принялась медленно перечитывать их, боясь что-нибудь пропустить. Ни одного упоминания о Дени…
   Гарнет присела на край узкой кровати, некогда принадлежавшей ее покойное кузине, которую она никогда не видела и которая, как она считала, стала жертвой этого «целительного» климата, и погрузилась в грустные размышления. Что может быть лучше длинного, подробного письма из дома?
   Элеонора в красках расписывала погоду в Авалоне, содержание церковной проповеди и расспросы соседей о жизни Гарнет и Дженнифер в Техасе.
   Гарнет снова взяла письмо:
   «Папа передает тебе привет, моя дорогая. Он в восторге от прекрасных книг и манускриптов, подаренных вашим спасителем из Луизианы. Знаешь, в последнее время он очень много времени проводит на фабрике, поскольку возобновились поставки хлопка с Юга.
   Надеюсь, у вас там есть приличный портной, так как я решила прислать вам несколько симпатичных отрезов на платья и журналы с последними моделями. Ободки все еще в моде, хотя и не такие широкие. Зато по три нижние юбки теперь уже никто не носит ни в Париже, ни в Нью-Йорке. Шляпки же украшают одновременно и цветами, и вуалью».
   Гарнет улыбнулась, читая это место, а потом подумала с досадой, что во всем Лонгорн Джанкшин подобные сведения могли бы заинтересован., кроме Дженни, одну только мисс Ли.
   Артисточка уже два раза ездила В Сан-Антонио, обновляя свои туалеты. С заряженным револьвером в руке она сама правила взятым напрокат экипажем, отказавшись воспользоваться роскошным выездом Салли Фосса.
   Она оставалась по-прежнему верной Бранту, приезжавшему к ней с ранчо Дюка каждую субботу Благодаря своему опыту ведения скотоводческого хозяйства и знанию бухгалтерии он получил должность управляющего ранчо.