Финн медленно повернулся. Его суровое лицо было непроницаемо.
– Да? Привыкаешь влюбляться в женатых мужчин… заниматься с ними любовью?
Его слова обожгли ее презрением. Она облизнула пересохшие губы. Держа перед собой смятый топ, она с жалким видом пролепетала:
– Ты – неженатый мужчина.
– Но ты ведь думала, что женатый! Еще две недели назад ты, оказывается, считала, что я женат.
– Я бы не переступила последней черты. – Каролина натянула почти высохший топ и непослушными, распухшими пальцами стала застегивать пуговицы. Все, что бы она ни сказала, все оборачивалось против нее. – Я считала, что это будет достойной местью, но…
– И дьявольски жестокой! – зло бросил Финн. Он прочесал пальцами подсыхающие волосы и пошел взглянуть на Софи. Она уже шевелилась, дрыгая ножками под одеялом. – Думаю, тебе лучше уехать. Гроза прошла, дождя почти нет. Мне сказали, ты взяла напрокат сиденье для ребенка. Не беспокойся, я его верну. Положи его в мою машину, она не заперта.
Финн наклонился, вынул дочурку из импровизированной кроватки и прижал ее к своей широкой обнаженной груди.
Каролина Фарр вышла под мелкий летний дождик, обливаясь слезами, забыв, что поклялась не плакать.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ЭПИЛОГ
– Да? Привыкаешь влюбляться в женатых мужчин… заниматься с ними любовью?
Его слова обожгли ее презрением. Она облизнула пересохшие губы. Держа перед собой смятый топ, она с жалким видом пролепетала:
– Ты – неженатый мужчина.
– Но ты ведь думала, что женатый! Еще две недели назад ты, оказывается, считала, что я женат.
– Я бы не переступила последней черты. – Каролина натянула почти высохший топ и непослушными, распухшими пальцами стала застегивать пуговицы. Все, что бы она ни сказала, все оборачивалось против нее. – Я считала, что это будет достойной местью, но…
– И дьявольски жестокой! – зло бросил Финн. Он прочесал пальцами подсыхающие волосы и пошел взглянуть на Софи. Она уже шевелилась, дрыгая ножками под одеялом. – Думаю, тебе лучше уехать. Гроза прошла, дождя почти нет. Мне сказали, ты взяла напрокат сиденье для ребенка. Не беспокойся, я его верну. Положи его в мою машину, она не заперта.
Финн наклонился, вынул дочурку из импровизированной кроватки и прижал ее к своей широкой обнаженной груди.
Каролина Фарр вышла под мелкий летний дождик, обливаясь слезами, забыв, что поклялась не плакать.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Каролина взглянула на часы на приборной доске. Она опаздывала.
На восемь часов был назначен в Большом доме семейный обед, во время которого бабушка, кажется, собиралась сообщить что-то важное. После обеда в честь помолвки Кейти и Дэвида предполагался небольшой прием для друзей с умеренной выпивкой и закусками.
Каролине не хотелось присутствовать ни на одном из этих мероприятий. Прошло три недели с тех пор, как Финн вытолкнул ее из своей жизни. Рана ее еще не зажила и причиняла страдания. Ей было не до приемов или бабушкиных нескончаемых обедов. Но когда мать позвонила и передала ей приглашение, Каролина отказаться не смогла.
– Они откладывали прием в честь помолвки, ждали, пока я поправлюсь. Как трогательно! А бабушка приготовила большой сюрприз. Вот увидишь. Но я обещала молчать. Ты знаешь, она изменилась. Стала последнее время помягче. Мне и не снилось, что доживу до дня, когда перестану бояться своей свекрови!
По крайней мере, хоть что-то есть хорошее, думала Каролина, проезжая мимо домика привратника к Большому дому. Вот и он, громада в готическом стиле, в лучах вечернего солнца.
Каролина поставила машину рядом с автомобилем Дэвида и мысленно возблагодарила Небо за то, что ее сестра встретила человека, с чьей помощью сможет крепко стоять на земле, а не витать в облаках.
Входная дверь, к которой вели широкие каменные ступени, была распахнута. Огромный холл, темноватый и гулкий, пуст. Обед назначен на восемь, а сейчас было уже двадцать минут девятого. Каролина вздохнула и вошла в просторную, пахнувшую мастикой столовую, отделанную красным деревом.
– Ты опоздала ровно на двадцать минут и тридцать секунд, – объявила бабушка. – Что тебя задержало?
– Пробки, бабушка. – А еще, наверное, и грызущая ее тоска, из-за которой у нее едва хватает сил влачить нескончаемые дни и ночи. – Приношу всем свои извинения.
Мать и Кейти были по-праздничному красивы. Бабушка, как обычно, подавляла всех силой характера и аристократической внешностью. Однако Дэвид, принаряженный, аккуратно причесанный, одетый в прекрасный легкий костюм, держался с достоинством, не уступая старой леди.
– Прощаем тебя, – милостиво произнесла глава семьи. – Все остыло. Положи себе сама, да побольше. А то ты совсем отощала, выглядишь ужасно. Одежда висит мешком. Очень не красиво. Ты что, больна? Или такова последняя мода?
Каролина пожала плечами. Что правда, то правда. От нее остались кожа да кости. Вся одежда велика. Сносно сидело на ней только это шелковое, цвета слоновой кости платье спортивного покроя, в которое она равнодушно облеклась ради этого вечера. Каролина знала, что под внешней грубостью бабушка скрывает свое беспокойство о ней. Но ничто не заставит ее признаться, что она чахнет по любимому мужчине, кроме которого для нее никто в мире больше не существует.
– Да нет. Но я знала, что мама и Кейти будут как принцессы, да и тебя я не хотела затмить, – с улыбкой ответила Каролина и увидела, как блеснули в ответ глаза бабушки.
– Браво, девочка! А теперь клади побольше себе на тарелку. Чем скорее мы покончим с едой, тем быстрее вы узнаете мою новость. А она вам понравится. Правда, Эмма?
Каролина положила себе мясных закусок и салата и вспомнила, какой веселый был голос у матери, когда она рассказывала о предстоящем приеме, о том, кто приглашен, чем будут потчевать гостей и как они с Кейти весь день помогали миссис Феерчилд готовить еду.
В прошлом Элинор Фарр не испытывала к своей бесхребетной невестке ничего, кроме презрения. И чем больше презрения она к ней выказывала, тем слабодушнее становилась Эмма, не решаясь даже рта раскрыть в присутствии своей грозной свекрови.
Это был порочный круг. Но, слава Богу, думала Каролина, улыбнувшись Дэвиду, наливавшему ей вина, теперь он разорван.
– Через полчаса начнут прибывать гости, так что кофе будем пить в малой гостиной, – сказала Элинор, когда от летнего пудинга остались лишь крошки. – Феерчилды и Полли тоже будут присутствовать. То, что я хочу сообщить, касается и их. А Финн Хеллиар, наверное, уже ждет нас. Я приглашала его на обед, но он отказался.
Все задвигались, вставая. Кроме Каролины, которая будто приросла к стулу. В ушах у нее шумело, голова была как в тумане. Неужели она впервые в жизни упадет в обморок?
– Пойду посмотрю, не принесла ли миссис Феерчилд кофе, – вызвалась Эмма, явно не подозревая, что ее дочь в шоке. – И помогу ей, если нужно. Времени у нас немного.
Вслед за Кейти и ее женихом она вышла из комнаты.
– Закрой рот, Каролина. Для храбрости можешь выпить вина, – в наступившей тишине раздался голос Элинор. – И помоги мне дойти до гостиной.
Каролина с усилием проглотила комок в горле.
– А что здесь надо Финну Хеллиару? – Растревожить ее чувства, напомнить о том, чего она жаждет и не может иметь?
– Финн Хеллиар помогал мне в финансовых делах и просил разрешения прийти. Ему надо поговорить с тобой. – Глаза Элинор лукаво блеснули. – Может, о няне для дочки, а? – Она тяжело оперлась на палку и приблизила лицо к Каролине. – Я все знаю о твоей выходке. Вернее, столько, сколько счел нужным рассказать мне Финн. Подозреваю, что наиболее скандальную часть этой истории он опустил, не подозревая, что меня совершенно невозможно повергнуть в шок. Ну, идем? Или ты за то время, что мы не виделись, стала трусихой?
Слова на Каролину подействовали. Она допила вино, вскочила и подставила бабушке руку.
Нет, она встретится с Финном Хеллиаром, выслушает, что он хочет сказать. Наверное, что-нибудь о ее коварстве или о намерении подать на агентство в суд за умышленный обман или что-то в этом роде. В общем, о неприятных вещах. Но она выдержит и никому не позволит называть ее трусихой!
А потом улизнет с приема, поедет домой и выкинет Финна из головы и сердца. Может быть, второй раз ей это удастся лучше.
Каролина заметила, что их появление встретили с волнением. Члены семьи и прислуга – Феерчилды и Полли – сидели с выражением ожидания на лицах. Финн стоял у окна, спиной к сгущающимся сумеркам. Поэтому Каролина не смогла разглядеть выражения его лица, даже если бы и хотела.
Элинор уселась в резное кресло с высокой спинкой, подозрительно напоминающее трон, и царственным жестом отмахнулась от предложенного Полли кофе. Каролина остановилась в дверях, приготовившись ускользнуть при первом удобном случае. К своему ужасу, она чувствовала на себе взгляд Финна, но упорно избегала смотреть в его сторону.
Если он хочет с ней поговорить, он должен сам подойти к ней. Бабушка что-то говорила, но Каролина не слышала. Громкий стук ее сердца заглушал все остальные звуки. Сквозь этот грохот до нее донеслось только имя Финна.
– Много лет назад учредить эти фонды помог моему мужу отец Финна Хеллиара. А теперь Финн любезно согласился помочь мне с ними разобраться. На мое решение повлияли два важных события. Едва не утонула Кейти. Если бы мой будущий внук не вытащил ее из пруда, она бы утонула. А второе событие – дорожное происшествие с Эммой. Она могла погибнуть или остаться калекой. Я вдруг поняла, как дороги мне на самом деле эти люди. Впервые за всю мою долгую жизнь я почувствовала, что роль главы семейства утратила для меня всякий смысл.
Элинор Фарр умолкла. Все тоже молчали. Каролина видела, что Финн продолжает за ней наблюдать. От его упорного напряженного взгляда, казалось, раскалился воздух. Каролине хотелось уйти, но она была не в силах стронуться с места. Надо было терпеть и ждать, пока он решится выложить то, что собирался ей сказать.
– Так что… – Элинор по очереди обвела взглядом все лица, – поместье со всем имуществом семьи будет продано. Дора и Берт, – она улыбнулась чете Феерчилдов, – и ты тоже, дорогая Полли, получите свою долю и будете спокойно жить. Вам не придется мучительно ждать оглашения моего завещания. Все остальное будет разделено на четыре равные части.
Слуги возбужденно зашептались. Все они были уже в преклонном возрасте, честно трудились и заслужили спокойную старость. Каролине с трудом верилось, что бабушка выпускает из рук власть. Она так долго и так крепко держала бразды правления…
Видно, она приняла такое решение в тот день, когда позвонила ей и сообщила о несчастном случае с мамой. Тогда же она поговорила и с Финном, а позже увиделась с ним…
– Мы с Эммой решили отправиться в путешествие, – к полному удивлению Каролины, сообщила Элинор. – Найдем место, которое нам понравится, там и поселимся. – Повернувшись к Кейти, которая никак не могла оправиться от шока, она сказала: – А вы с Дэвидом распоряжайтесь своей долей, как сочтете нужным. Но из верных рук мне стало известно, что дом стариков Трэверсов вместе с огородом в ближайшее время будет продан с аукциона…
Каролина выскользнула из комнаты, надеясь, что среди всеобщего волнения, возбужденных разговоров ее исчезновение останется незамеченным. Вначале она действительно собиралась выслушать Финна, но потом поняла, что просто не в состоянии этого сделать.
Да, она оказалась трусихой, но поделать с этим ничего не могла. Слишком мало времени прошло с тех пор, как она призналась Финну в своих чувствах, а когда он вышвырнул ее, страдала от боли и унижения.
Она шла через холл спотыкаясь. Слезы застилали глаза. Пусть ее считают трусихой, но у нее не осталось ни сил, ни мужества, чтобы находиться в одной комнате с Финном, выдержать с ним разговор и с достоинством уйти…
– Каролина, подожди! – Финн железной хваткой удержал ее за руку. Каролина затравленно оглянулась. Вокруг было тихо, слышалось только ее прерывистое дыхание и безумный стук сердца. Вот-вот начнут прибывать гости, и путь к бегству ей будет перекрыт.
Она попыталась выдернуть руку.
– Отпусти. Я уезжаю. Поговорим в другой; раз. Или напиши мне.
– Поговорим сейчас! – Финн был одет в светло-серый пиджак и черную водолазку. От него веяло силой, решимостью, и бедное сердце Каролины дрогнуло. Не отпуская ее руку, он зашагал к открытой двери. – Мы уезжаем. И не вздумай от меня убегать. Ты поедешь со мной.
Полуопущенные веки скрывали выражение его глаз, устремленных на нее. Губы тронула такая знакомая, ленивая, чувственная улыбка. Каролина быстро отвернулась, чтобы он не заметил в ее глазах страстного ожидания. Ожидания его поцелуя. От резкого движения слезы, застилавшие ей глаза, потекли по лицу.
– Каролина, не надо! – хрипло воскликнул Финн. Подхватил ее на руки, вынес из дома и усадил в свой джип, припаркованный позади ее машины. Не успела она прийти в себя и выскочить из машины, как Финн уже оказался за рулем. Он повернулся к ней и подушечкой большого пальца вытер на ее щеках следы слез. Прикосновение будто приковало Каролину к месту. Она готова была остаться здесь навечно, лишь бы он был рядом. Она сидела словно завороженная, точно он лишил ее воли, способности мыслить. Самоубийственное безумие!
Финн завел мотор и пристегнул ремень безопасности. Каролина стряхнула с себя оцепенение.
– Что ты делаешь! – Неужели это ее голос? Какой-то жалкий писк.
– Мы поедем туда, где нам никто не помешает. Пристегни ремень!
После поворота показался домик привратника.
– Остановись тут. Здесь никто нам не помешает. Они вернутся не раньше полуночи.
Финн проехал мимо, как будто и не слышал, что она сказала. Каролина собрала остатки гордости и решительности и раздраженно воскликнула:
– Послушай, я понимаю, у тебя есть все основания злиться на меня, но это уж слишком!
То, что она оказалась рядом с ним в запертой движущейся машине, могло пагубно подействовать на нее. Еще немного такой близости, и она наделает глупостей. Снова! Разве мало она их совершила? Проникла к нему обманом, призналась в своей любви…
– Может, остановишься? Скажешь, что тебя волнует, и поедешь своей дорогой?
– Я и еду своей дорогой, моя радость. И ты вместе со мной. Нам надо о многом поговорить. С Софи в Лондоне осталась мама, декораторы из миттонского дома уже уехали. Пока там не хватает домашнего уюта. Из мебели есть только кровать да пара кресел.
– Если ты намекаешь на то, о чем я подозреваю…
– На то, что мы разберемся в наших отношениях и проведем ночь в Миттоне. Вот на что я намекаю. – Он повернулся к ней. Серебристые глаза его лучились смехом. – А ты хорошенько подумай, прежде чем возмущаться или выставлять тысячу причин, почему ты не сможешь провести со мной ночь.
Каролина ощутила себя выпотрошенной тряпичной куклой при одной мысли, что она проведет ночь с Финном. Но зачем ему это надо? И ради чего он так старался почти что похитить ее? Разве только со скуки.
У него была деловая встреча с бабушкой, а потом он, наверное, собирался поехать в свой новый дом – проверить работу декораторов. Так почему не прихватить с собой и ее? Ведь она откровенно дала ему понять в тот день во время грозы, что готова на все.
Так что она вполне подходила для этой цели. При условии, конечно, что она ни словом не обмолвится о его покойной жене, потому что, как она уже знала, это было оскорблением, влекущим за собой изгнание. Каролина молчала, поглощенная этими мыслями, гоня от себя соблазн поддаться запретному желанию…
– Перед тем как выйти за тобой, я успел предупредить твою бабушку. Сказал, что увезу тебя в Миттон, чтобы она не беспокоилась. На работу завтра идти тебе не надо. Воскресенье. Так что все улажено. Осталось только разобраться в наших чувствах.
И как они будут это выяснять? В кровати, о которой он упомянул? Не требовалось большого воображения, чтобы представить себе эту картину.
– Нам предстоит длинный путь, – сказал Финн, и Каролина не поняла, то ли он имеет в виду долгую дорогу, то ли трудный путь к взаимопониманию. Однако голову над этим ломать не стала. – Мама охотно присмотрит за Софи, пока я занимаюсь меблировкой дома и подбором приходящей прислуги. Она пробудет в Англии до осени. И я тогда же вернусь к своим обязанностям в банке. Так что у меня будет достаточно времени, чтобы закончить с обустройством. Я решил, что управлять делами буду в основном из дома, так что смогу проводить достаточно времени с Софи и ее будущей новой мамой.
Он, конечно, имел в виду будущую няню. И ею, разумеется, будет не она. В горле у нее снова встал этот проклятый ком, и она хрипло сказала:
– Все это прекрасно. Но ты же похитил меня не для того, чтобы обсуждать свои семейные планы.
– Совершенно верно. Не для того. И если говорить честно, Каро, я тебя не похищал. Интуиция мне подсказывает, что ты хочешь быть со мной. Только нужно немного тебя поуговаривать.
Да уж, интуиция его не подвела, мрачно подумала Каролина. Она переплела пальцы и сложила руки на коленях. Он обладает даром читать в ее сердце!
Она, конечно, могла бы воспротивиться, отказаться с ним ехать и уж тем более провести с ним ночь в Миттоне. Если бы она решительно и громко об этом заявила, он бы ее послушал. Не преступник же он, в конце концов, и не зверь.
Но он, похоже, помнил об ее признании в любви. Какую же выгоду он намерен из этого извлечь? – тревожно думала Каролина.
Основные дороги остались позади. Финн сбавил скорость, въехав в лабиринт узких улочек. Ехать оставалось недолго. Скоро станет ясно, насколько хватит у нее силы духа.
«Миттонский источник» – место, где она дважды пережила боль и унижение – И тем не менее именно туда ее больше всего и влекло. Она мечтала поселиться там с Финном и Софи. Навсегда!
– Я догадываюсь, ради чего ты все это затеял. Чтобы наказать меня. Можешь ругать меня, сколько твоей душе угодно… за фокус, который я выкинула. Я заслуживаю этого сполна. Мне бы только не хотелось, чтобы ты публично осрамил агентство, но, если ты чувствуешь, что обязан это сделать, я пойму. Это было непростительно, непрофессионально и по-детски глупо – выдавать себя за компетентную, обученную няню. Приношу свои искренние извинения, – чуть ли не униженно заявила Каролина и не поняла, почему Финн расхохотался. – Ты находишь меня смешной? – холодно спросила она.
Он на секунду оторвал взгляд от дороги и окинул ее лукавым взглядом.
– Смешной, несносной, сексапильной, притягательной и прелестной. И я не собираюсь ругать тебя, как ты выразилась. Единственный урон, который я намерен причинить твоему агентству – это лишить его твоего присутствия. Если я могу делать львиную долю работы дома, то и ты сможешь.
Каролина ошеломленно взглянула на него. Финн выглядел вполне нормально. Было не похоже, что он вдруг сошел с ума.
Значит, дело в ней. Нервы у нее были на пределе, и ей, наверное, пригрезилась какая-то невероятная ситуация и послышались воображаемые слова.
Всему этому было только одно объяснение, и то совершенно неправдоподобное и невероятное. Но Каролина на всякий случай все-таки спросила:
– Как это понимать? Ты хочешь, чтобы я продолжила работу няни?
– Конечно, нет! Такого напряжения я бы не выдержал! Ты как-то сказала, что Миттон – идеальное место для жизни. Ты ошибалась. Но сделать идеальным его можешь ты. Если будешь жить там с нами. Как мама Софи, как моя жена и мать моих детей – если ты хочешь их иметь.
Каролина с трудом проглотила комок в горле. Она явно грезила. Сомнений быть не могло. Сумерки сгустились. Фары машины высветили туннель между высокими живыми изгородями. Да, не иначе как она грезит. Или умерла и вознеслась на небо!
– Каро! Да скажи хоть что-нибудь! – нетерпеливо воскликнул Финн. – Проклятие! Это же невозможно! – В голосе его прозвучало огорчение. – Вот уж не собирался делать предложение, когда надо смотреть на дорогу и держать руль! Но ты меня вынудила! В Миттоне в холодильнике стоит шампанское, есть кровать и…
– Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж, Финн? – Разве это не доказательство того, что она грезит? Каролина нерешительно протянула руку и положила ему на бедро.
– Не делай этого! – глухо пробормотал Финн и сбросил ее руку.
– Не делать чего? – Каролина положила руку ему на колено.
– Трогать меня! – прорычал Финн сквозь зубы. – До Миттона осталось минут десять езды, и тут негде остановиться. А если бы и было где, я не хочу заниматься с тобой любовью на сиденье автомобиля. Но если ты будешь трогать меня, я за себя не отвечаю.
Как она могла поверить ему?
И как могла не поверить и отказаться от неземного блаженства?
Каролина скромно сложила руки на коленях. Он был прав. Если она еще хоть раз дотронется до него, то произойдет катастрофа. Внутри у нее тоже разгорался опасный огонь страсти. Он растекался по всему телу, томил желанием.
– Но я же тебе не нравлюсь, – в замешательстве возразила она. – Ты меня выгнал.
– Ну и что из этого? – Можно было подумать, что он каждый день выгоняет из своего дома полуодетых женщин. – Ты меня разозлила, заставила страдать. Я не мог устоять перед тобой, но не хотел строить свое счастье с женщиной, готовой лечь в постель с женатым, как она думала, мужчиной, да еще и отомстить ему за что-то, чего он не совершал.
– Я все объяснила и извинилась. А когда мы первый раз были в Миттоне, я уже отказалась от своего плана мести. Просто хотела высказаться о твоем жестоком, как я верила, поступке по отношению к Кейти…
Каролина дрожащими руками провела по волосам. Ситуация становилась все более непонятной. Зачем бы Финну делать предложение женщине, которая ему не нравится?
– Но ты обнимал меня, целовал, и я уже ни о чем не могла думать, я потеряла голову в твоих объятиях и…
– Думаешь, я этого не знаю! – Финн на мгновение взволнованно коснулся ее рук, сложенных на коленях. – После того как ты ушла, я много дней размышлял об этом. Думал о тебе. – Рука его вновь легла на руль. – Обвинял тебя в том, что ты так плохо обо мне думаешь. Я презирал себя, что не постарался объяснить правду и выслушал только твою версию этой истории. Вполне естественно, что ты хотела отомстить мне за сестру. Ведь не могла же ты не поверить ее рассказу. Ты ее всегда защищала, любила, а я для тебя был чужим человеком. Вот ты и стала на ее сторону. И когда я во всем этом разобрался и осознал, каким образом ты намеревалась мне отомстить, я понял, что ты не способна на связь с женатым мужчиной. Ведь ты остановила меня, не дав перейти грань, за которой обратного пути не было.
– Я тебя не понимаю. – Каролина говорила с трудом. Во рту у нее пересохло. – Ты же меня уволил…
– Уволил, потому что ты причинила мне боль. Я влюбился в тебя и признался в этом. А ты нанесла мне удар, который потряс меня до глубины души. Оказалось, ты была уверена, что я женат.
Каролина закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Голова у нее кружилась.
– Ты стал холоден, сказал, что твоя жена умерла. А потом уволил меня. И я решила, это потому, что ты все еще скорбишь по ней. На верное, ты так сильно ее любил, что ее имя в моих устах тебе показалось оскорблением. Но ведь это не так, да? Скажи, что не так. Я люблю тебя, Финн, и мечтаю стать твоей женой, но не хочу быть лишь второсортной заменой, не сметь произнести ее имя, глядя на фотографии в серебряных рамках, расставленные по всем комнатам.
Показалась подъездная дорога «Миттонского источника». Фары машины освещали фасад старинного прекрасного дома. Финн выключил мотор, повернулся к Каролине и обхватил ладонями ее лицо.
– Я люблю тебя, Каролина Фарр. Больше, чем кого-либо в своей жизни. А фотографии Флер я держу для Софи, чтобы она знала, как выглядела ее мама, и отождествляла себя с ней.
Подушечками больших пальцев Финн погладил впадинки под ее скулами и остановился возле уголков ее рта.
– Я женился на Флер, потому что она была очень, очень несчастна. Это долгая история, дорогая, и я расскажу ее вкратце.
После того как отец отошел от дел, они с матерью поселились на юге Франции. К ним ежедневно приходила убирать и готовить приемная мать Флер. Впервые я увидел ее, когда мне было двадцать четыре, а ей – четырнадцать лет. Я приезжал к родителям по нескольку раз в год и хорошо знал Флер. Она была целеустремленной девушкой. Хотела добиться в жизни большего, чем ее родители, едва зарабатывавшие на жизнь. Я всегда восхищался силой ее духа. Когда умер мой отец, ей было лет шестнадцать. Мать продала дом и вернулась к себе на родину, в Канаду.
Флер я увидел снова года два назад, в то время, когда произошла история с Кейти. Я был по делам в Париже и буквально столкнулся с ней на улице. Выглядела она ужасно. Она была беременна и больна.
За обедом она рассказала мне всю свою историю. Несколько недель спустя после смерти моего отца она сбежала из дому. Зарабатывала на жизнь тем, что пела в барах. Потом устроилась в ночной клуб. Дела у нее пошли на лад. На какое-то время весьма успешно. Она выпустила диск, который принес ей известность. Еще жалела, что ее приемные родители не дожили до этого дня. Но радость ее длилась недолго. Мало того, что она была беременна, судьба нанесла ей еще два тяжелых удара. Любой из них мог бы свалить кого угодно.
Любовник ее бросил и отказался признать будущего ребенка. Он оказался женат и собирался заняться политикой. Второй удар оказался смертельным. В буквальном смысле этого слова. У нее обнаружили неизлечимую болезнь. Ребенка доносить она могла, но после родов ей оставалось несколько недель жизни. Она была одинока и знала, что умирает.
– И ты на ней женился. – Говорить об этом было излишне. Каролина не сомневалась: иначе Финн поступить не мог.
– Да, другого выхода не было. Мы позаботились, чтобы на свадебных фотографиях она выглядела лучшим образом. Она уходила в зените славы и не хотела, чтобы кто-то знал о ее печальной судьбе. Мы объявили о ее беременности и временном уходе со сцены и уехали в Канаду к моей матери. Когда родилась Софи, я ее удочерил. Мне кажется, что благодаря этому и спокойной семейной жизни последние недели Флер были сравнительно счастливыми, насколько это возможно при таких обстоятельствах.
Каролина с трудом сдерживала слезы.
– Все это так печально. Я, кажется, сейчас заплачу.
– Не надо. – Финн вновь обнял ладонями ее лицо. – Больше всего Флер не хотела, чтобы по ней грустили. Она всегда была мужественной и жизнерадостной женщиной. Мы часто говорили с ней о будущем, о том, чего бы она желала для Софи. Больше всего она хотела, чтобы я снова женился и у Софи были мать и отец. «Только второй раз женись по любви», – часто говорила она. Так что не грусти, дорогая.
Каролина бросилась в его объятия. Он был настоящим героем, ее мужчина.
– Значит ли это, что ты рада быть второй миссис Хеллиар? – спросил Финн несколько долгих минут спустя. Он тяжело дышал, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет у него из груди.
– Больше чем рада. Я счастлива. О, Финн, целуй меня. Только не обмани!
– Я полон решимости отпраздновать в ближайшее время свадьбу. – Он вылез из машины, помог ей выбраться и, подняв ее на руки, понес к дверям их будущего дома.
На восемь часов был назначен в Большом доме семейный обед, во время которого бабушка, кажется, собиралась сообщить что-то важное. После обеда в честь помолвки Кейти и Дэвида предполагался небольшой прием для друзей с умеренной выпивкой и закусками.
Каролине не хотелось присутствовать ни на одном из этих мероприятий. Прошло три недели с тех пор, как Финн вытолкнул ее из своей жизни. Рана ее еще не зажила и причиняла страдания. Ей было не до приемов или бабушкиных нескончаемых обедов. Но когда мать позвонила и передала ей приглашение, Каролина отказаться не смогла.
– Они откладывали прием в честь помолвки, ждали, пока я поправлюсь. Как трогательно! А бабушка приготовила большой сюрприз. Вот увидишь. Но я обещала молчать. Ты знаешь, она изменилась. Стала последнее время помягче. Мне и не снилось, что доживу до дня, когда перестану бояться своей свекрови!
По крайней мере, хоть что-то есть хорошее, думала Каролина, проезжая мимо домика привратника к Большому дому. Вот и он, громада в готическом стиле, в лучах вечернего солнца.
Каролина поставила машину рядом с автомобилем Дэвида и мысленно возблагодарила Небо за то, что ее сестра встретила человека, с чьей помощью сможет крепко стоять на земле, а не витать в облаках.
Входная дверь, к которой вели широкие каменные ступени, была распахнута. Огромный холл, темноватый и гулкий, пуст. Обед назначен на восемь, а сейчас было уже двадцать минут девятого. Каролина вздохнула и вошла в просторную, пахнувшую мастикой столовую, отделанную красным деревом.
– Ты опоздала ровно на двадцать минут и тридцать секунд, – объявила бабушка. – Что тебя задержало?
– Пробки, бабушка. – А еще, наверное, и грызущая ее тоска, из-за которой у нее едва хватает сил влачить нескончаемые дни и ночи. – Приношу всем свои извинения.
Мать и Кейти были по-праздничному красивы. Бабушка, как обычно, подавляла всех силой характера и аристократической внешностью. Однако Дэвид, принаряженный, аккуратно причесанный, одетый в прекрасный легкий костюм, держался с достоинством, не уступая старой леди.
– Прощаем тебя, – милостиво произнесла глава семьи. – Все остыло. Положи себе сама, да побольше. А то ты совсем отощала, выглядишь ужасно. Одежда висит мешком. Очень не красиво. Ты что, больна? Или такова последняя мода?
Каролина пожала плечами. Что правда, то правда. От нее остались кожа да кости. Вся одежда велика. Сносно сидело на ней только это шелковое, цвета слоновой кости платье спортивного покроя, в которое она равнодушно облеклась ради этого вечера. Каролина знала, что под внешней грубостью бабушка скрывает свое беспокойство о ней. Но ничто не заставит ее признаться, что она чахнет по любимому мужчине, кроме которого для нее никто в мире больше не существует.
– Да нет. Но я знала, что мама и Кейти будут как принцессы, да и тебя я не хотела затмить, – с улыбкой ответила Каролина и увидела, как блеснули в ответ глаза бабушки.
– Браво, девочка! А теперь клади побольше себе на тарелку. Чем скорее мы покончим с едой, тем быстрее вы узнаете мою новость. А она вам понравится. Правда, Эмма?
Каролина положила себе мясных закусок и салата и вспомнила, какой веселый был голос у матери, когда она рассказывала о предстоящем приеме, о том, кто приглашен, чем будут потчевать гостей и как они с Кейти весь день помогали миссис Феерчилд готовить еду.
В прошлом Элинор Фарр не испытывала к своей бесхребетной невестке ничего, кроме презрения. И чем больше презрения она к ней выказывала, тем слабодушнее становилась Эмма, не решаясь даже рта раскрыть в присутствии своей грозной свекрови.
Это был порочный круг. Но, слава Богу, думала Каролина, улыбнувшись Дэвиду, наливавшему ей вина, теперь он разорван.
– Через полчаса начнут прибывать гости, так что кофе будем пить в малой гостиной, – сказала Элинор, когда от летнего пудинга остались лишь крошки. – Феерчилды и Полли тоже будут присутствовать. То, что я хочу сообщить, касается и их. А Финн Хеллиар, наверное, уже ждет нас. Я приглашала его на обед, но он отказался.
Все задвигались, вставая. Кроме Каролины, которая будто приросла к стулу. В ушах у нее шумело, голова была как в тумане. Неужели она впервые в жизни упадет в обморок?
– Пойду посмотрю, не принесла ли миссис Феерчилд кофе, – вызвалась Эмма, явно не подозревая, что ее дочь в шоке. – И помогу ей, если нужно. Времени у нас немного.
Вслед за Кейти и ее женихом она вышла из комнаты.
– Закрой рот, Каролина. Для храбрости можешь выпить вина, – в наступившей тишине раздался голос Элинор. – И помоги мне дойти до гостиной.
Каролина с усилием проглотила комок в горле.
– А что здесь надо Финну Хеллиару? – Растревожить ее чувства, напомнить о том, чего она жаждет и не может иметь?
– Финн Хеллиар помогал мне в финансовых делах и просил разрешения прийти. Ему надо поговорить с тобой. – Глаза Элинор лукаво блеснули. – Может, о няне для дочки, а? – Она тяжело оперлась на палку и приблизила лицо к Каролине. – Я все знаю о твоей выходке. Вернее, столько, сколько счел нужным рассказать мне Финн. Подозреваю, что наиболее скандальную часть этой истории он опустил, не подозревая, что меня совершенно невозможно повергнуть в шок. Ну, идем? Или ты за то время, что мы не виделись, стала трусихой?
Слова на Каролину подействовали. Она допила вино, вскочила и подставила бабушке руку.
Нет, она встретится с Финном Хеллиаром, выслушает, что он хочет сказать. Наверное, что-нибудь о ее коварстве или о намерении подать на агентство в суд за умышленный обман или что-то в этом роде. В общем, о неприятных вещах. Но она выдержит и никому не позволит называть ее трусихой!
А потом улизнет с приема, поедет домой и выкинет Финна из головы и сердца. Может быть, второй раз ей это удастся лучше.
Каролина заметила, что их появление встретили с волнением. Члены семьи и прислуга – Феерчилды и Полли – сидели с выражением ожидания на лицах. Финн стоял у окна, спиной к сгущающимся сумеркам. Поэтому Каролина не смогла разглядеть выражения его лица, даже если бы и хотела.
Элинор уселась в резное кресло с высокой спинкой, подозрительно напоминающее трон, и царственным жестом отмахнулась от предложенного Полли кофе. Каролина остановилась в дверях, приготовившись ускользнуть при первом удобном случае. К своему ужасу, она чувствовала на себе взгляд Финна, но упорно избегала смотреть в его сторону.
Если он хочет с ней поговорить, он должен сам подойти к ней. Бабушка что-то говорила, но Каролина не слышала. Громкий стук ее сердца заглушал все остальные звуки. Сквозь этот грохот до нее донеслось только имя Финна.
– Много лет назад учредить эти фонды помог моему мужу отец Финна Хеллиара. А теперь Финн любезно согласился помочь мне с ними разобраться. На мое решение повлияли два важных события. Едва не утонула Кейти. Если бы мой будущий внук не вытащил ее из пруда, она бы утонула. А второе событие – дорожное происшествие с Эммой. Она могла погибнуть или остаться калекой. Я вдруг поняла, как дороги мне на самом деле эти люди. Впервые за всю мою долгую жизнь я почувствовала, что роль главы семейства утратила для меня всякий смысл.
Элинор Фарр умолкла. Все тоже молчали. Каролина видела, что Финн продолжает за ней наблюдать. От его упорного напряженного взгляда, казалось, раскалился воздух. Каролине хотелось уйти, но она была не в силах стронуться с места. Надо было терпеть и ждать, пока он решится выложить то, что собирался ей сказать.
– Так что… – Элинор по очереди обвела взглядом все лица, – поместье со всем имуществом семьи будет продано. Дора и Берт, – она улыбнулась чете Феерчилдов, – и ты тоже, дорогая Полли, получите свою долю и будете спокойно жить. Вам не придется мучительно ждать оглашения моего завещания. Все остальное будет разделено на четыре равные части.
Слуги возбужденно зашептались. Все они были уже в преклонном возрасте, честно трудились и заслужили спокойную старость. Каролине с трудом верилось, что бабушка выпускает из рук власть. Она так долго и так крепко держала бразды правления…
Видно, она приняла такое решение в тот день, когда позвонила ей и сообщила о несчастном случае с мамой. Тогда же она поговорила и с Финном, а позже увиделась с ним…
– Мы с Эммой решили отправиться в путешествие, – к полному удивлению Каролины, сообщила Элинор. – Найдем место, которое нам понравится, там и поселимся. – Повернувшись к Кейти, которая никак не могла оправиться от шока, она сказала: – А вы с Дэвидом распоряжайтесь своей долей, как сочтете нужным. Но из верных рук мне стало известно, что дом стариков Трэверсов вместе с огородом в ближайшее время будет продан с аукциона…
Каролина выскользнула из комнаты, надеясь, что среди всеобщего волнения, возбужденных разговоров ее исчезновение останется незамеченным. Вначале она действительно собиралась выслушать Финна, но потом поняла, что просто не в состоянии этого сделать.
Да, она оказалась трусихой, но поделать с этим ничего не могла. Слишком мало времени прошло с тех пор, как она призналась Финну в своих чувствах, а когда он вышвырнул ее, страдала от боли и унижения.
Она шла через холл спотыкаясь. Слезы застилали глаза. Пусть ее считают трусихой, но у нее не осталось ни сил, ни мужества, чтобы находиться в одной комнате с Финном, выдержать с ним разговор и с достоинством уйти…
– Каролина, подожди! – Финн железной хваткой удержал ее за руку. Каролина затравленно оглянулась. Вокруг было тихо, слышалось только ее прерывистое дыхание и безумный стук сердца. Вот-вот начнут прибывать гости, и путь к бегству ей будет перекрыт.
Она попыталась выдернуть руку.
– Отпусти. Я уезжаю. Поговорим в другой; раз. Или напиши мне.
– Поговорим сейчас! – Финн был одет в светло-серый пиджак и черную водолазку. От него веяло силой, решимостью, и бедное сердце Каролины дрогнуло. Не отпуская ее руку, он зашагал к открытой двери. – Мы уезжаем. И не вздумай от меня убегать. Ты поедешь со мной.
Полуопущенные веки скрывали выражение его глаз, устремленных на нее. Губы тронула такая знакомая, ленивая, чувственная улыбка. Каролина быстро отвернулась, чтобы он не заметил в ее глазах страстного ожидания. Ожидания его поцелуя. От резкого движения слезы, застилавшие ей глаза, потекли по лицу.
– Каролина, не надо! – хрипло воскликнул Финн. Подхватил ее на руки, вынес из дома и усадил в свой джип, припаркованный позади ее машины. Не успела она прийти в себя и выскочить из машины, как Финн уже оказался за рулем. Он повернулся к ней и подушечкой большого пальца вытер на ее щеках следы слез. Прикосновение будто приковало Каролину к месту. Она готова была остаться здесь навечно, лишь бы он был рядом. Она сидела словно завороженная, точно он лишил ее воли, способности мыслить. Самоубийственное безумие!
Финн завел мотор и пристегнул ремень безопасности. Каролина стряхнула с себя оцепенение.
– Что ты делаешь! – Неужели это ее голос? Какой-то жалкий писк.
– Мы поедем туда, где нам никто не помешает. Пристегни ремень!
После поворота показался домик привратника.
– Остановись тут. Здесь никто нам не помешает. Они вернутся не раньше полуночи.
Финн проехал мимо, как будто и не слышал, что она сказала. Каролина собрала остатки гордости и решительности и раздраженно воскликнула:
– Послушай, я понимаю, у тебя есть все основания злиться на меня, но это уж слишком!
То, что она оказалась рядом с ним в запертой движущейся машине, могло пагубно подействовать на нее. Еще немного такой близости, и она наделает глупостей. Снова! Разве мало она их совершила? Проникла к нему обманом, призналась в своей любви…
– Может, остановишься? Скажешь, что тебя волнует, и поедешь своей дорогой?
– Я и еду своей дорогой, моя радость. И ты вместе со мной. Нам надо о многом поговорить. С Софи в Лондоне осталась мама, декораторы из миттонского дома уже уехали. Пока там не хватает домашнего уюта. Из мебели есть только кровать да пара кресел.
– Если ты намекаешь на то, о чем я подозреваю…
– На то, что мы разберемся в наших отношениях и проведем ночь в Миттоне. Вот на что я намекаю. – Он повернулся к ней. Серебристые глаза его лучились смехом. – А ты хорошенько подумай, прежде чем возмущаться или выставлять тысячу причин, почему ты не сможешь провести со мной ночь.
Каролина ощутила себя выпотрошенной тряпичной куклой при одной мысли, что она проведет ночь с Финном. Но зачем ему это надо? И ради чего он так старался почти что похитить ее? Разве только со скуки.
У него была деловая встреча с бабушкой, а потом он, наверное, собирался поехать в свой новый дом – проверить работу декораторов. Так почему не прихватить с собой и ее? Ведь она откровенно дала ему понять в тот день во время грозы, что готова на все.
Так что она вполне подходила для этой цели. При условии, конечно, что она ни словом не обмолвится о его покойной жене, потому что, как она уже знала, это было оскорблением, влекущим за собой изгнание. Каролина молчала, поглощенная этими мыслями, гоня от себя соблазн поддаться запретному желанию…
– Перед тем как выйти за тобой, я успел предупредить твою бабушку. Сказал, что увезу тебя в Миттон, чтобы она не беспокоилась. На работу завтра идти тебе не надо. Воскресенье. Так что все улажено. Осталось только разобраться в наших чувствах.
И как они будут это выяснять? В кровати, о которой он упомянул? Не требовалось большого воображения, чтобы представить себе эту картину.
– Нам предстоит длинный путь, – сказал Финн, и Каролина не поняла, то ли он имеет в виду долгую дорогу, то ли трудный путь к взаимопониманию. Однако голову над этим ломать не стала. – Мама охотно присмотрит за Софи, пока я занимаюсь меблировкой дома и подбором приходящей прислуги. Она пробудет в Англии до осени. И я тогда же вернусь к своим обязанностям в банке. Так что у меня будет достаточно времени, чтобы закончить с обустройством. Я решил, что управлять делами буду в основном из дома, так что смогу проводить достаточно времени с Софи и ее будущей новой мамой.
Он, конечно, имел в виду будущую няню. И ею, разумеется, будет не она. В горле у нее снова встал этот проклятый ком, и она хрипло сказала:
– Все это прекрасно. Но ты же похитил меня не для того, чтобы обсуждать свои семейные планы.
– Совершенно верно. Не для того. И если говорить честно, Каро, я тебя не похищал. Интуиция мне подсказывает, что ты хочешь быть со мной. Только нужно немного тебя поуговаривать.
Да уж, интуиция его не подвела, мрачно подумала Каролина. Она переплела пальцы и сложила руки на коленях. Он обладает даром читать в ее сердце!
Она, конечно, могла бы воспротивиться, отказаться с ним ехать и уж тем более провести с ним ночь в Миттоне. Если бы она решительно и громко об этом заявила, он бы ее послушал. Не преступник же он, в конце концов, и не зверь.
Но он, похоже, помнил об ее признании в любви. Какую же выгоду он намерен из этого извлечь? – тревожно думала Каролина.
Основные дороги остались позади. Финн сбавил скорость, въехав в лабиринт узких улочек. Ехать оставалось недолго. Скоро станет ясно, насколько хватит у нее силы духа.
«Миттонский источник» – место, где она дважды пережила боль и унижение – И тем не менее именно туда ее больше всего и влекло. Она мечтала поселиться там с Финном и Софи. Навсегда!
– Я догадываюсь, ради чего ты все это затеял. Чтобы наказать меня. Можешь ругать меня, сколько твоей душе угодно… за фокус, который я выкинула. Я заслуживаю этого сполна. Мне бы только не хотелось, чтобы ты публично осрамил агентство, но, если ты чувствуешь, что обязан это сделать, я пойму. Это было непростительно, непрофессионально и по-детски глупо – выдавать себя за компетентную, обученную няню. Приношу свои искренние извинения, – чуть ли не униженно заявила Каролина и не поняла, почему Финн расхохотался. – Ты находишь меня смешной? – холодно спросила она.
Он на секунду оторвал взгляд от дороги и окинул ее лукавым взглядом.
– Смешной, несносной, сексапильной, притягательной и прелестной. И я не собираюсь ругать тебя, как ты выразилась. Единственный урон, который я намерен причинить твоему агентству – это лишить его твоего присутствия. Если я могу делать львиную долю работы дома, то и ты сможешь.
Каролина ошеломленно взглянула на него. Финн выглядел вполне нормально. Было не похоже, что он вдруг сошел с ума.
Значит, дело в ней. Нервы у нее были на пределе, и ей, наверное, пригрезилась какая-то невероятная ситуация и послышались воображаемые слова.
Всему этому было только одно объяснение, и то совершенно неправдоподобное и невероятное. Но Каролина на всякий случай все-таки спросила:
– Как это понимать? Ты хочешь, чтобы я продолжила работу няни?
– Конечно, нет! Такого напряжения я бы не выдержал! Ты как-то сказала, что Миттон – идеальное место для жизни. Ты ошибалась. Но сделать идеальным его можешь ты. Если будешь жить там с нами. Как мама Софи, как моя жена и мать моих детей – если ты хочешь их иметь.
Каролина с трудом проглотила комок в горле. Она явно грезила. Сомнений быть не могло. Сумерки сгустились. Фары машины высветили туннель между высокими живыми изгородями. Да, не иначе как она грезит. Или умерла и вознеслась на небо!
– Каро! Да скажи хоть что-нибудь! – нетерпеливо воскликнул Финн. – Проклятие! Это же невозможно! – В голосе его прозвучало огорчение. – Вот уж не собирался делать предложение, когда надо смотреть на дорогу и держать руль! Но ты меня вынудила! В Миттоне в холодильнике стоит шампанское, есть кровать и…
– Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж, Финн? – Разве это не доказательство того, что она грезит? Каролина нерешительно протянула руку и положила ему на бедро.
– Не делай этого! – глухо пробормотал Финн и сбросил ее руку.
– Не делать чего? – Каролина положила руку ему на колено.
– Трогать меня! – прорычал Финн сквозь зубы. – До Миттона осталось минут десять езды, и тут негде остановиться. А если бы и было где, я не хочу заниматься с тобой любовью на сиденье автомобиля. Но если ты будешь трогать меня, я за себя не отвечаю.
Как она могла поверить ему?
И как могла не поверить и отказаться от неземного блаженства?
Каролина скромно сложила руки на коленях. Он был прав. Если она еще хоть раз дотронется до него, то произойдет катастрофа. Внутри у нее тоже разгорался опасный огонь страсти. Он растекался по всему телу, томил желанием.
– Но я же тебе не нравлюсь, – в замешательстве возразила она. – Ты меня выгнал.
– Ну и что из этого? – Можно было подумать, что он каждый день выгоняет из своего дома полуодетых женщин. – Ты меня разозлила, заставила страдать. Я не мог устоять перед тобой, но не хотел строить свое счастье с женщиной, готовой лечь в постель с женатым, как она думала, мужчиной, да еще и отомстить ему за что-то, чего он не совершал.
– Я все объяснила и извинилась. А когда мы первый раз были в Миттоне, я уже отказалась от своего плана мести. Просто хотела высказаться о твоем жестоком, как я верила, поступке по отношению к Кейти…
Каролина дрожащими руками провела по волосам. Ситуация становилась все более непонятной. Зачем бы Финну делать предложение женщине, которая ему не нравится?
– Но ты обнимал меня, целовал, и я уже ни о чем не могла думать, я потеряла голову в твоих объятиях и…
– Думаешь, я этого не знаю! – Финн на мгновение взволнованно коснулся ее рук, сложенных на коленях. – После того как ты ушла, я много дней размышлял об этом. Думал о тебе. – Рука его вновь легла на руль. – Обвинял тебя в том, что ты так плохо обо мне думаешь. Я презирал себя, что не постарался объяснить правду и выслушал только твою версию этой истории. Вполне естественно, что ты хотела отомстить мне за сестру. Ведь не могла же ты не поверить ее рассказу. Ты ее всегда защищала, любила, а я для тебя был чужим человеком. Вот ты и стала на ее сторону. И когда я во всем этом разобрался и осознал, каким образом ты намеревалась мне отомстить, я понял, что ты не способна на связь с женатым мужчиной. Ведь ты остановила меня, не дав перейти грань, за которой обратного пути не было.
– Я тебя не понимаю. – Каролина говорила с трудом. Во рту у нее пересохло. – Ты же меня уволил…
– Уволил, потому что ты причинила мне боль. Я влюбился в тебя и признался в этом. А ты нанесла мне удар, который потряс меня до глубины души. Оказалось, ты была уверена, что я женат.
Каролина закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Голова у нее кружилась.
– Ты стал холоден, сказал, что твоя жена умерла. А потом уволил меня. И я решила, это потому, что ты все еще скорбишь по ней. На верное, ты так сильно ее любил, что ее имя в моих устах тебе показалось оскорблением. Но ведь это не так, да? Скажи, что не так. Я люблю тебя, Финн, и мечтаю стать твоей женой, но не хочу быть лишь второсортной заменой, не сметь произнести ее имя, глядя на фотографии в серебряных рамках, расставленные по всем комнатам.
Показалась подъездная дорога «Миттонского источника». Фары машины освещали фасад старинного прекрасного дома. Финн выключил мотор, повернулся к Каролине и обхватил ладонями ее лицо.
– Я люблю тебя, Каролина Фарр. Больше, чем кого-либо в своей жизни. А фотографии Флер я держу для Софи, чтобы она знала, как выглядела ее мама, и отождествляла себя с ней.
Подушечками больших пальцев Финн погладил впадинки под ее скулами и остановился возле уголков ее рта.
– Я женился на Флер, потому что она была очень, очень несчастна. Это долгая история, дорогая, и я расскажу ее вкратце.
После того как отец отошел от дел, они с матерью поселились на юге Франции. К ним ежедневно приходила убирать и готовить приемная мать Флер. Впервые я увидел ее, когда мне было двадцать четыре, а ей – четырнадцать лет. Я приезжал к родителям по нескольку раз в год и хорошо знал Флер. Она была целеустремленной девушкой. Хотела добиться в жизни большего, чем ее родители, едва зарабатывавшие на жизнь. Я всегда восхищался силой ее духа. Когда умер мой отец, ей было лет шестнадцать. Мать продала дом и вернулась к себе на родину, в Канаду.
Флер я увидел снова года два назад, в то время, когда произошла история с Кейти. Я был по делам в Париже и буквально столкнулся с ней на улице. Выглядела она ужасно. Она была беременна и больна.
За обедом она рассказала мне всю свою историю. Несколько недель спустя после смерти моего отца она сбежала из дому. Зарабатывала на жизнь тем, что пела в барах. Потом устроилась в ночной клуб. Дела у нее пошли на лад. На какое-то время весьма успешно. Она выпустила диск, который принес ей известность. Еще жалела, что ее приемные родители не дожили до этого дня. Но радость ее длилась недолго. Мало того, что она была беременна, судьба нанесла ей еще два тяжелых удара. Любой из них мог бы свалить кого угодно.
Любовник ее бросил и отказался признать будущего ребенка. Он оказался женат и собирался заняться политикой. Второй удар оказался смертельным. В буквальном смысле этого слова. У нее обнаружили неизлечимую болезнь. Ребенка доносить она могла, но после родов ей оставалось несколько недель жизни. Она была одинока и знала, что умирает.
– И ты на ней женился. – Говорить об этом было излишне. Каролина не сомневалась: иначе Финн поступить не мог.
– Да, другого выхода не было. Мы позаботились, чтобы на свадебных фотографиях она выглядела лучшим образом. Она уходила в зените славы и не хотела, чтобы кто-то знал о ее печальной судьбе. Мы объявили о ее беременности и временном уходе со сцены и уехали в Канаду к моей матери. Когда родилась Софи, я ее удочерил. Мне кажется, что благодаря этому и спокойной семейной жизни последние недели Флер были сравнительно счастливыми, насколько это возможно при таких обстоятельствах.
Каролина с трудом сдерживала слезы.
– Все это так печально. Я, кажется, сейчас заплачу.
– Не надо. – Финн вновь обнял ладонями ее лицо. – Больше всего Флер не хотела, чтобы по ней грустили. Она всегда была мужественной и жизнерадостной женщиной. Мы часто говорили с ней о будущем, о том, чего бы она желала для Софи. Больше всего она хотела, чтобы я снова женился и у Софи были мать и отец. «Только второй раз женись по любви», – часто говорила она. Так что не грусти, дорогая.
Каролина бросилась в его объятия. Он был настоящим героем, ее мужчина.
– Значит ли это, что ты рада быть второй миссис Хеллиар? – спросил Финн несколько долгих минут спустя. Он тяжело дышал, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет у него из груди.
– Больше чем рада. Я счастлива. О, Финн, целуй меня. Только не обмани!
– Я полон решимости отпраздновать в ближайшее время свадьбу. – Он вылез из машины, помог ей выбраться и, подняв ее на руки, понес к дверям их будущего дома.
ЭПИЛОГ
– Миссис Хеллиар, вам кто-нибудь говорил, как вы прелестны?
Финн сел на край постели. Глаза его светились любовью.
– Нет, никто не говорил целых пять минут, – ответила Каролина, опускаясь на прохладные льняные подушки. На руках она бережно держала родившегося три часа назад сына.
– Тогда я должен исправить эту оплошность. – Он поднял ее руки и нежно поцеловал.
Его очаровательная, ослепительная, горячо любимая жена только что подарила ему сына. Сердце Финна переполняла любовь – к жене, ко всему миру. Ему казалось, что оно разорвется от счастья.
В главной спальне «Миттонского источника» сейчас было прохладно, длинные прозрачные шторы тихо колыхались от легкого ветерка. Снова стояло жаркое чудесное лето. Наконец-то, как показалось Финну, после долгих дней, а на самом деле после нескольких коротких часов они остались в спальне одни. Акушерки наконец ушли. Мать, которая две недели назад прилетела из Канады, чтобы быть рядом, когда родится ее внук, должна была привести через пятнадцать минут Софи познакомиться с братиком.
Финн не одобрял идею рожать дома, но все прошло прекрасно, и сейчас он был рад, что это событие произошло здесь. Каролина оказалась права. Как и в своем решении обучить Онор, с тем чтобы она заняла ее место в агентстве. Каролина была настолько счастлива, что не хотела больше заниматься чужими семейными проблемами. Ей хотелось целиком посвятить себя дому. И делала это Каролина блестяще.
– Как ты думаешь, Софи не будет ревновать? – спросила она, сжав руку Финна. – Меня это очень беспокоит.
– Конечно, не будет, – ласково успокоил ее Финн.
Он уже услышал топот ножек своей дочери по натертому полу коридора, ее возбужденный голосок, заглушающий тщетные наставления бабушки:
– Старайся ступать потише, дорогая.
Финн улыбнулся.
– Наша дочурка слишком уверена в нашей к ней любви и в том, что она – центр вселенной. Так что ревновать к кому-нибудь не будет никогда.
Каролина надеялась, что Финн прав. Сколько бы ни было у нее детей и как бы сильно она их ни любила, Софи всегда будет занимать в ее сердце особое место. Каролина затаила дыхание, когда крепенькая малышка показалась в полуоткрытой двери и с важным видом приблизилась к широкой кровати.
В два с лишним годика Софи держалась как уверенная в себе молодая леди. Бабушка нарядила ее в лучшее ситцевое платьице и до блеска расчесала ее золотые кудряшки. Софи тащила за собой старого, потрепанного игрушечного зайца. Сердце у Каролины дрогнуло, когда Люси сказала:
– Она непременно хотела взять зайца с собой!
Люси остановилась в изножий кровати, загадочно улыбаясь молодой семье.
Финн, кажется, догадывался, о чем она думает. Ведь Софи никогда не ложилась спать без своего лопоухого голубого зайца. И днем тоже чувствовала себя без него неуютно. Финн стиснул руку Каролины и спросил дочь:
– Ну, тебе нравится братик? Его зовут Люк. Подойди, познакомься с ним.
Софи, не отвечая, взобралась на кровать и уселась между родителями. Внимательно посмотрела на пришельца, звонко его поцеловала, положила на него потрепанного зайца и провозгласила:
– Пусть братик спит с Хорном, ему будет с ним хорошо.
– Спасибо, дружочек, – дрогнувшим голосом сказала Каролина. – Какая ты заботливая!
Финн обнял троих самых дорогих ему на свете людей, уверенный, что огромную любовь друг к другу они пронесут через всю свою жизнь.
Финн сел на край постели. Глаза его светились любовью.
– Нет, никто не говорил целых пять минут, – ответила Каролина, опускаясь на прохладные льняные подушки. На руках она бережно держала родившегося три часа назад сына.
– Тогда я должен исправить эту оплошность. – Он поднял ее руки и нежно поцеловал.
Его очаровательная, ослепительная, горячо любимая жена только что подарила ему сына. Сердце Финна переполняла любовь – к жене, ко всему миру. Ему казалось, что оно разорвется от счастья.
В главной спальне «Миттонского источника» сейчас было прохладно, длинные прозрачные шторы тихо колыхались от легкого ветерка. Снова стояло жаркое чудесное лето. Наконец-то, как показалось Финну, после долгих дней, а на самом деле после нескольких коротких часов они остались в спальне одни. Акушерки наконец ушли. Мать, которая две недели назад прилетела из Канады, чтобы быть рядом, когда родится ее внук, должна была привести через пятнадцать минут Софи познакомиться с братиком.
Финн не одобрял идею рожать дома, но все прошло прекрасно, и сейчас он был рад, что это событие произошло здесь. Каролина оказалась права. Как и в своем решении обучить Онор, с тем чтобы она заняла ее место в агентстве. Каролина была настолько счастлива, что не хотела больше заниматься чужими семейными проблемами. Ей хотелось целиком посвятить себя дому. И делала это Каролина блестяще.
– Как ты думаешь, Софи не будет ревновать? – спросила она, сжав руку Финна. – Меня это очень беспокоит.
– Конечно, не будет, – ласково успокоил ее Финн.
Он уже услышал топот ножек своей дочери по натертому полу коридора, ее возбужденный голосок, заглушающий тщетные наставления бабушки:
– Старайся ступать потише, дорогая.
Финн улыбнулся.
– Наша дочурка слишком уверена в нашей к ней любви и в том, что она – центр вселенной. Так что ревновать к кому-нибудь не будет никогда.
Каролина надеялась, что Финн прав. Сколько бы ни было у нее детей и как бы сильно она их ни любила, Софи всегда будет занимать в ее сердце особое место. Каролина затаила дыхание, когда крепенькая малышка показалась в полуоткрытой двери и с важным видом приблизилась к широкой кровати.
В два с лишним годика Софи держалась как уверенная в себе молодая леди. Бабушка нарядила ее в лучшее ситцевое платьице и до блеска расчесала ее золотые кудряшки. Софи тащила за собой старого, потрепанного игрушечного зайца. Сердце у Каролины дрогнуло, когда Люси сказала:
– Она непременно хотела взять зайца с собой!
Люси остановилась в изножий кровати, загадочно улыбаясь молодой семье.
Финн, кажется, догадывался, о чем она думает. Ведь Софи никогда не ложилась спать без своего лопоухого голубого зайца. И днем тоже чувствовала себя без него неуютно. Финн стиснул руку Каролины и спросил дочь:
– Ну, тебе нравится братик? Его зовут Люк. Подойди, познакомься с ним.
Софи, не отвечая, взобралась на кровать и уселась между родителями. Внимательно посмотрела на пришельца, звонко его поцеловала, положила на него потрепанного зайца и провозгласила:
– Пусть братик спит с Хорном, ему будет с ним хорошо.
– Спасибо, дружочек, – дрогнувшим голосом сказала Каролина. – Какая ты заботливая!
Финн обнял троих самых дорогих ему на свете людей, уверенный, что огромную любовь друг к другу они пронесут через всю свою жизнь.