Гамильтон Дональд. Разрушители

   - Отрадно, что навигацией занимается кто-то другой, - заметил я. - Терпеть не могу эти мели. Как твоя нога?
   - Не задавай глупых вопросов. Если тебе доводилось испытать это на себе, ты и сам знаешь, как.
   - Прости.
   - Нет, это ты прости. Просто не сдержалась. Нога моя в превосходном состоянии, мистер Хелм. Вот только болит ужасно. Хватит об этом.
   - Ты незаурядная девушка, Терри.
   - Я отнюдь не девушка, причем довольно давно. И терпеть не могу, когда меня называют Терри. А в остальном спасибо за комплимент... Что они там вытворяют?
   Двигатель вновь заработал на более высоких оборотах. Собственно говоря, судя по грохоту, Казелиус перевел дроссель до предела. Силовой установке подобное обращение противопоказано, но как справедливо заметил все тот же мистер Казелиус, раз уж яхте уготован путь на дно, к чему беспокоиться о деревянной обшивке, а равным образом о кольцах, клапанах и подшипниках? Рванувшаяся вперед "Лорелея-3" наткнулась на крутую волну и успешно преодолела ее. Я ощутил своего рода привязанность к крепкой старушке и невольно понадеялся, что удастся сохранить ее в целости и сохранности, хотя в данный момент это представлялось маловероятным. Из-за шума приходилось кричать прямо в ухо Терезе.
   - По-моему, мы миновали отмели и выходим в море.
   - И мы будем продолжать бездействовать? Учти, я вряд ли далеко проплыву на глубине в несколько сотен саженей.
   - Я внесу в свои планы соответствующие поправки. Шторы иллюминаторов были задернуты, и в каюте вскоре стемнело. Гонка продолжалась; я чувствовал, что на борт заливается изрядное количество воды, делающей пребывание на бушприте не слишком приятным. Однако теперь, когда мы миновали отмели и вышли в открытое море, выделенный капитаном Полем Рашидом впередсмотрящий, скорее всего удалился в рубку, доводя число находящихся там людей до трех. Если бы мне удалось освободиться и извлечь припрятанное оружие, я, по всей вероятности, управился бы с ними. Однако стоило Казелиусу появиться раньше времени, и он либо пристрелит нас, либо свяжет в гораздо более неудобном положении. Риск был слишком велик, и я предпочел подождать.
   Я обратился к Терезе:
   - Теперь перекатись на мою сторону, а я подвинусь так, чтобы ты смогла дотянуться до моих запястий. Изо всех сил вцепись в узлы, исцарапай мне запястья, если удастся, можешь сломать парочку ногтей...
   - Чудесно! - отозвалась она. - Они поработали над моей ногой, а ты берешься за руки. Скоро на мне живого места не останется... Подвинься поближе, пожалуйста.
   В каюте стало совсем темно. "Лорелея-3" вздрагивала и раскачивалась, проносясь по ночному морю. Тереза энергично вцепилась в мои путы, в точности следуя моим указаниям, и попутно царапая меня до крови. Работая вслепую, из-за спины, в темноте, да еще со связанными руками, она вряд ли могла надеяться добиться особого результата, но полная бездеятельность с нашей стороны могла заставить тюремщиков насторожиться...
   Дверь каюты отворилась. На нас упал свет фонаря. Рубка, за ослепительным источником света, разумеется, была погружена во тьму - во время ночного плавания никто не станет портить себе видимость внутренним освещением. Кроме того, они шли без положенных в темноте габаритных огней, а потому, естественно, не желали обнаруживать себя светом в окне или иллюминаторе. Фонарь осторожно приблизился. Я перевернулся на спину, как будто пытаясь спрятать запястья, и остался лежать, невинно разглядывая полку над головой. Из темноты послышался смех Казелиуса.
   - Покажите мне, пожалуйста, - сказал он.
   - Что именно вам показать? - осведомился я. После чего со вздохом повернулся и продемонстрировал исцарапанные запястья, а может и слегка потрепанную веревку, в зависимости от того, каких результатов удалось добиться Терезе.
   Казелиус осмотрел узлы с помощью фонаря и произнес:
   - Что ж, при наличии достаточного времени, ей, возможно, и удалось бы вас освободить. Увы, времени этого у вас не будет. И еще раз прощайте, мистер Хелм.
   - Вы выходите прощаться на бис как оперная звезда, - заметил я.
   - Передавайте привет отцу. Скажите, что это я вас прислал.
   И он ушел. Дверь закрылась. После чего я различил пробивающееся сквозь шум мотора жужжание и понял, что он воспользовался дрелью из моего набора, чтобы проделать направляющие отверстия, в которые затем забьет болты, поскольку в фрамугу они должны были войти под углом.
   - Мэтт, Бога ради, чего мы ждем? - выдохнула мне в ухо Тереза. Жужжание прекратилось, дверь распахнулась, и на нас вновь упал свет фонаря. Потом Казелиус рассмеялся и захлопнул дверь. Снаружи послышался стук молотка. Я еще немного подождал, на случай, если он в самом деле проявит изрядную хитрость, однако стук не прерывался. Казелиус с наслаждением заколачивал наш отделанный тиком гроб.
   Наконец стук прекратился. Двигатель вновь замедлил обороты. Волна, поднятая подошедшим катером, покачнула яхту. Затем яхта слегка вздрогнула, реагируя на вес покидающей ее команды. После чего остался лишь тихий шум двигателя, да слабое покачивание судна, по всей видимости установленного на автопилот, и медленно направляющегося, опять же по всей видимости, в Атлантический океан...

Глава 26

   - Мэтт, по-моему мы тонем!
   - Надеюсь, что так оно и есть, - отозвался я.
   - Интересно, что тут смешного?
   Отвечая ей, я не прекращал работать. Я упорно трудился с тех самых пор, как удостоверился, что Казелиус окончательно забил дверь и больше не удостоит нас своим посещением. Прежде всего, мы с Терезой поменялись местами на большой койке, в результате чего я подобрался к борту судна. Пальцами за спиной нащупал один из маленьких тайников, которые оборудовал во время ремонта. И теперь пытался его открыть, что оказалось далеко не так просто, как несколько недель назад, когда я проделывал то же с незавязанными руками.
   - Вот если бы мы не тонули, тогда было бы о чем беспокоиться... Проклятие, пальцы меня не слушаются!
   - Тебе, видимо, нравится нести чепуху? - поинтересовалась Тереза.
   - Ничуть. Если бы мы не тонули, оставалось бы только предположить, что Казелиус не послушался свою арабскую ведьму и вместо того, чтобы пустить яхту ко дну, установил на борту какую-нибудь хитроумную штуковину. Что-то вроде замысловатых бомбочек Джерри Блама. А так можно надеяться, что единственная причина для беспокойства - один или два открытых кингстона.
   - Ладно. Только постарайтесь сдерживать свои расистские порывы, мистер.
   - По какому поводу подобное замечание?
   - Не забывайте, что я тоже арабская ведьма.
   - Проклятие, я ничего не имею против арабов. Другое дело норвежцы, финны или датчане. Мы, шведы, их терпеть не можем...
   Один из само собой напрашивающихся вариантов, к которому я готовил "Лорелею-3", получив задание использовать себя в качестве приманки, предусматривал именно такую ситуацию: меня, возможно, связанного, поместят именно в эту каюту. (Я не обошел вниманием и другие помещения: рубку, главную и носовую каюты). Стенки кормовой каюты покрывали тщательно подогнанные одна к другой полуторадюймовые полоски отполированного тика, закрепленные на внешнем корпусе маленькими блестящими болтами из нержавеющей стали, каждый из которых снабжался маленькой шайбой из того же материала. Ощупывая стенку за спиной, я уже нашел вторую от матраса полосу. Затем нащупал нужную головку болта и нажал на нее соответствующим образом, задействуя потайную защелку, оборудованную с помощью настоящего специалиста по интерьеру судов, присланного Маком.
   Теперь же я пытался найти второй такой же болт, расположенный несколько дальше. Наконец мне это удалось, и срабатывание второй защелки позволило извлечь целую двухфутовую полосу тика, которая крепилась на корпусе далеко не так прочно, как могло показаться на первый взгляд. Продолжая действовать наощупь, я обнаружил лезвие ножа, закрепленное на корпусе в проеме. Наибольшая трудность в освобождении от пут, стягивающих запястья, при наличии ножа заключается в том, чтобы нож этот кто-нибудь подержал. Будучи далеко не уверенным в том, что окажусь в каюте не один, я установил лезвие таким образом, чтобы его можно было выдвинуть и крепко зафиксировать на месте. Что и проделал теперь. После чего освободить руки не составило ни малейшего труда, хоть я и ухитрился заполучить на запястье еще одну царапину в дополнение к тем, что оставила Тереза.
   Управившись, я первым делом вернул лезвие на место: оно было достаточно длинным и острым, чтобы гарантировать болезненную рану, если покачнувшаяся яхта бросит меня на него. Затем нащупал и извлек маленький складной нож, оставленный в том же укрытии. Точнее, это был только остов ножа: две плоские стальные пластины в качестве рукояти и острое как бритва трех с половиной дюймовое лезвие, шириной около четверти дюйма. С его помощью я избавился от веревки на щиколотках и освободил Терезу. Еще одно, расположенное неподалеку, укрытие снабдило меня револьвером тридцать восьмого калибра, хотя особой нужды в последнем в настоящее время не было. Во всяком случае, я на это надеялся.
   - Не стану спрашивать, каким образом тебе это удалось, - проговорила Тереза, - однако теперь понадобится очередное чудо, которое позволит нам выбраться отсюда. И побыстрее. По-моему, пол уже залит водой.
   Так оно и было. Я ступил в воду и попробовал дверь, но Казелиус поработал на совесть, так что рывки за ручку могли закончиться не более, чем сломанной ручкой, если мне удастся дернуть достаточно сильно. И если уже говорить о чудесах, то была у меня припасена парочка инструментов, позволяющих проделать спасительное отверстие, однако при их подборе я руководствовался скорее компактностью, нежели производительностью. Посему пришлось извлечь закрепленный у подножия кровати большой пожаротушитель и несколько неохотно - какому же моряку понравится ломать собственное судно - нанести им пробный удар. Упрямая дверь отбросила меня назад. Ощущая, как вода устрашающе быстро поднимается вокруг щиколоток, я изо всех сил взмахнул импровизированным тараном. Обшивка двери треснула. Мгновение спустя я выбил большую ее часть - достаточно, чтобы пролезть сквозь образовавшееся отверстие.
   Вверху, в рубке, стала заметной усиливающаяся медлительность яхты. Я поспешил к штурвалу и нажал расположенную перед ним кнопку трюмной помпы. Свечение маленького красного индикатора засвидетельствовало, что помпа работает, однако, дабы удостовериться, что Казелиус не испортил ее каким-либо хитроумным способом, я открыл скользящую дверь левого борта, и, выглянув наружу, увидел изливающуюся струю воды.
   - В чем дело? Помпа не работает?
   Я даже не заметил, что Тереза остановилась у меня за спиной. Обернувшись, увидел, что на пострадавшую ногу она натянула белый носок, но туфлю одевать не стала.
   - Все в порядке, - отозвался я. - Ты как себя чувствуешь?
   - К чему эти вопросы? - раздраженно проговорила она. - Я чувствую себя отвратительно, нога ужасно болит, что тебе еще сказать? Но на дне чувствовала бы себя еще хуже. Говори, что мне делать.
   Я заколебался. Не хотелось посылать ее пробираться через полузатопленную каюту, но, как она справедливо заметила, еще меньше хотелось оказаться на дне.
   - Ладно, если у тебя есть силы, можешь взять с полки фонарь, пройти на нос, отыскать кингстоны, которые открыл Казелиус и позакрывать их. Знаешь, где они находятся?
   - Да, как прилежный член команды, я ознакомилась с их расположением в первый же день нашего с тобой плавания. Большой красный клапан под раковиной камбуза и еще несколько под проходом на носу. Но он скорее всего вывел из строя и моторное отделение.
   - Туда пойду я. Поосторожнее с фонарем, не направляй его в иллюминаторы. Если они все еще наблюдают за нами, нам вовсе ни к чему подавать признаки жизни.
   - Слушаюсь, капитан.
   Я прихватил запасной фонарь, отвертку и плоскогубцы - с помощью двух этих инструментов и, возможно, еще молотка можно исправить до девяноста пяти процентов всех неисправностей, случающихся на борту. Что касается оставшихся пяти процентов, то тут не обойтись без большого набора инструментов и заправского механика либо электрика, который бы с ними управлялся. Я предусмотрительно включил одну из моечных помп, чтобы впоследствии не вылезать лишний раз из ямы. Разумеется, пока помпа просто черпала воду за бортом и выливала ее на палубу, после чего та стекала обратно в море. Странный сладковатый запах заставил меня взглянуть на приборную панель. Показатель температуры зашкаливало. Я инстинктивно потянул руку к выключателю двигателя, но тут же отдернул ее: помпы потребляли изрядное количество электричества, а потому дизель должен был продолжать работать для подзарядки аккумуляторов.
   Когда, предварительно отбросив в сторону ковер, я управился с тяжелыми люками, в нос ударил еще более сильный запах этиленгликоля. Для охлаждения двигателя использовалась пресная вода - точнее говоря, пятидесятипроцентная смесь пресной воды и антифриза - тепло же выводилось в океан через охлаждаемый морской водой теплообменник. Не составляло особого труда догадаться, что Казелиус сорвал шланг, подводящий морскую воду к теплообменнику, пуская воду внутрь яхты и одновременно обрекая двигатель на перегрев, который, если яхта к тому времени не затонет, приведет к его самоуничтожению.
   Вода неуклонно поднималась вдоль покрытой свинцом стенки коробки двигателя. К счастью необходимые контрольные клапаны располагались снаружи коробки. Так что мне не пришлось ее разбирать. Я опустился в воду, отыскал и повернул рычаг клапана, который переключал моечную помпу на забор воды с днища.
   Таким образом, были задействованы все имеющиеся на борту помпы, не считая ручной, производительность которой не слишком велика. Теперь предстояло управиться с заливающейся водой. Я принялся шарить под водой и в конце концов отыскал большой шибер, перекрывающий подачу воды. Как я и предполагал, шланг был отсоединен и вода заливалась внутрь. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мне удалось повернуть упрямую рукоять. Я вымок до последней нитки, прежде чем надежно закрепил шланг на место и вновь открыл шибер.
   - Задание выполнено, капитан. - В проеме вверху появилось лицо Терезы. Она выглядела такой же мокрой, как и я; пиратская майка пропиталась водой, а подернутые сединой черные волосы облепили голову, как будто она только что вышла из плавательного бассейна. Перекрикивая шум двигателя, она добавила: - Он отсоединил два шланга. Я не стала с ними возиться и просто закрыла кингстоны, как ты сказал. Как твои успехи?
   Я сообщил, что все находится под контролем, что не совсем соответствовало действительному положению дел: определенная часть охлаждающей жидкости несомненно успела испариться и ее предстояло заменить, но для этого требовалось отключить двигатель и дождаться, пока он остынет, что в настоящий момент представлялось не лучшим решением. Я выбрался наверх. После того, как люки были установлены на место, обнаружилось, что моя напарница исчезла. Из каюты на корме пробивался луч света. Заглянув сквозь пролом в двери, я увидел ее сидящей на койке и пытающейся натянуть туфлю поверх промокшего и перепачканного носка.
   - Бога ради, Терри, что ты пытаешься доказать? - окликнул я ее. - Хватит изображать из себя железную женщину; с яхтой мы более или менее управились, теперь можно промыть и перевязать ногу...
   - Интересно, чем мокрый бинт лучше мокрого носка? А при нынешнем положении дел, сухой ногу мне все равно не сохранить. И вообще, капитан, хватит беспокоиться обо мне. Подумайте лучше, куда мы держим курс. Сдается мне, что в настоящее время мы направляемся то ли в Европу, то ли в Африку.
   - Ладно, но сначала ты ляжешь на эту койку...
   - Проклятие, я же просила тебя оставить меня в покое. Со мной все в порядке. По утрам я обычно разогреваю ноги в огне, потому как терпеть не могу холодных пальцев.
   - Успокойся, я вовсе не собирался ухаживать за тобой. Просто хотел, чтобы ты посветила своим фонарем на нижнюю поверхность полки. Когда Казелиус проверял мои узлы, свет его фонаря отразился от простыни, и мне показалось, что я заметил что-то выцарапанное на дереве. Чего не замечал все время, которое провел на этой койке. Взгляни-ка, пожалуйста.
   - Слушаюсь, капитан. - Лежа на спине, она подвинулась под полку с кормовой стороны и направила луч света вверх. Чуть погодя до меня донесся ее голос: - Тут и в самом деле что-то есть. Какие-то едва заметные цифры.
   - Можешь их прочесть?
   Она несколько помедлила с ответом.
   - Похоже, их написали шариковой ручкой, но чернил нет, поскольку эти штуки не работают вверх ногами. Тебе о чем-нибудь говорит цифра 365046?
   - Пока нет. Это все?
   - Нет, есть еще одна... Постой-ка, я пропустила запятую. 3650,46. И 7617,82.
   - Дай-ка я запишу...
   - Мэтт!
   - В чем дело?
   Голос ее кипел от возмущения собственной недогадливостью.
   - Ну и дураки же мы! Ведь это координаты! Не существует никакого таинственного пропавшего журнала. Трумэн Фанчер записал виденные им показания лорана здесь. Ты готов?
   - Давай.
   - Тридцать шесть градусов, пятьдесят и сорок шесть сотых минуты, разумеется, северной широты, хоть он и не стал этого записывать. И семьдесят шесть градусов, семнадцать и восемьдесят две сотых минуты восточной долготы... - Голос ее оборвался, после чего она вновь повторила: - Тридцать шесть? Мэтт, но этого не может быть!
   - Чего не может быть?
   - Не могу ничего сказать сразу относительно долготы, но тридцать шесть градусов и пятьдесят минут широты обозначают место более чем в двух сотнях миль к северу от нас. Я не следила за показаниями лорана, пока мы шли по каналам и рекам, ведь это же не открытое море. Но мы находились к югу от Бьюпорта в Северной Каролине, то есть сейчас мы - где-то в районе тридцати двух или тридцати трех градусов северной широты. Сколько у нас составляет один градус широты, шестьдесят миль?
   - Откуда мне знать подобные вещи? Не забывай, что перед тобой тупая сухопутная крыса. Ладно, ты займись вычислениями, а я пока посмотрю, что делается наверху.
   А наверху нас окружала непроглядная ночь, без звезд и луны, с юго-запада дул довольно сильный ветер. Ни в одном направлении не проглядывало ни лучика света; весь Атлантический океан принадлежал исключительно нам, что, собственно говоря, не вызывало никаких возражений, и все-таки я почувствовал себя несколько одиноко на крошечной яхте посреди огромного темного океана. Не говоря уже о том, что в мокрой одежде было довольно прохладно. Светлой стороной представлялось то, что вода бойкими потоками вытекала изо всех положенных ей отверстий, и "Лорелея-3" вновь постепенно обретала легкость и надежность.
   Вернувшись в рубку, я застал Терезу склонившейся над навигационным столиком. Она включила подвешенную над ним красную лампочку, свет которой не ухудшает внешний обзор по ночам. Высохнуть она тоже не успела, и одежда влажными морщинами облепила ее крепкую фигуру. У меня промелькнула мысль, что это уже третья промокшая особа женского пола, удостаивающая своим посещением рубку "Лорелеи-3". И еще мне подумалось, что хоть я и предпочитаю дам молодых, стройных и светловолосых, человек с иным вкусом мог бы счесть это сильное зрелое тело, смуглое ястребиное лицо и подернутые выразительной сединой волосы вполне привлекательными. Не говоря уже о том, что отваги ей было не занимать.
   Тереза огляделась по сторонам.
   - Это не имеет ни малейшего смысла! - проговорила она.
   - Что именно не имеет ни малейшего смысла? Скатившаяся с волос капля воды упала на разложенную перед ней карту. Тереза стерла воду прихваченным где-то полотенцем и откинула с лица мокрые пряди.
   - Полнейшая бессмыслица! - возмутилась она. - Трумэн Фанчер вышел из Флориды и пережил сердечный приступ, когда увидел, что жена со своими дружками выгружает что-то с его яхты - предположительно достаточно скверную самодельную бомбу. - Случилось это где-то на протяжении канала. Тут-то он, якобы, взглянул на лоран и записал координаты в судовой журнал, который так и не удалось обнаружить. После чего беднягу, совершенно беспомощного, повезли дальше по каналу. И наконец он умер к югу, повторяю, к югу, от Коинджока в Северной Каролине. Я нигде не ошиблась?
   - Во всяком случае, история, которую нам изложили, звучала именно так, - подтвердил я.
   - Тогда как могло случиться, что координаты, которые он с таким трудом нацарапал над своей койкой, указывают место в пятидесяти милях к северу от Коинджока? Место, до которого он добрался разве что уже лежа в гробу? Место, которое мы искали на юге, а в результате с каждым днем все больше и больше удалялись от него.
   - Покажи.
   Тереза опустила палец на карту.
   - Вот здесь, капитан Хелм, сэр. То самое место, в котором мы с вами останавливались несколько дней назад и отдали в починку кое-что из такелажа. Гавань Тайдвотер, в Норфолке, штат Вирджиния!

Глава 27

   После остановки двигателя наступила необычайная тишина. "Лорелея-3" легла в дрейф на левом галсе. Я почти наполовину размотал грот, чтобы обеспечить постоянный курс. Во всяком случае, настолько постоянный, насколько это возможно для тридцативосьмифутовой яхты вдали от берега, в ветреную ночь. И пока перегревшийся двигатель остывал, занялся перевязкой своей упрямой команды.
   - Я только натянула эту проклятую туфлю, а теперь ты опять снимаешь ее. Говорю тебе, нога у меня в полном порядке! - возмущалась Тереза, пытаясь подняться с сидения рубки, тогда как я присел на корточки рядом. - Я сама позабочусь о своей ноге. Мы теряем время!
   - Нам его все равно некуда девать. Сиди спокойно и допивай свой стакан. - Я решил, что и мне не помешает немного взбодриться, пригубил собственный напиток и отставил стакан в сторону, заслышав долгожданный звук. Или, вернее, отсутствие оного. Трюмная помпа автоматически отключилась, свидетельствуя, что воя вода вычерпана. Я встал, отключил управляемую вручную моечную помпу и вернулся к своей пациентке. - Теперь держись, начинаю стягивать носок.
   К счастью, будучи мокрым, он не прилип. Обнаружившееся под ним кровавое месиво не нуждалось в особых комментариях. В конце концов это была всего лишь обгорелая плоть и далеко не первая, которую мне доводилось видеть. Если уж ее стерпела Тереза, то я стерплю и подавно.
   - Но мы должны попытаться связаться по рации и... - не успокаивалась моя подопечная.
   - Не горячись, Терри. Хорошенько подумай обо всем. Кто мы такие, чтобы выходить на связь и что мы можем рассказать тогда, как нас слушает весь мир, включая Дороти Фанчер и Роланда Казелиуса? Ведь они не преминут держать ухо востро.
   - Я уже просила не называть меня Терри, - заявила она. - И мы можем просто вызвать Береговую Охрану...
   - И попросить их отправить кого-нибудь в место с координатами тридцать шесть градусов северной широты и семьдесят шесть градусов западной долготы, дабы подобрать атомную бомбочку, оставленную небрежным яхтсменом?
   - А почему бы и нет? Проверив записи в гавани, они смогут определить, в каком эллинге стояла яхта Трумэна Фанчера прошлой весной. Бомба, по всей вероятности, находится именно там, возможно, укрытая под водой на одной из свай... Ох!
   Я и не подозревал, что такое восклицание присутствует в ее словаре, однако, видимо, она не сочла нужным демонстрировать железную волю ради меня одного. Блуждания по затопленной водой каюте не пошли ее ноге на пользу, и теперь я воспользовался хирургическими ножницами из аптечки, чтобы срезать разорванные волдыри.
   - И ты собираешься поведать все это по рации? - поинтересовался я. - А ты не задумывалась, что предпримут Фанчер, Казелиус и компания, когда проведают, что их драгоценный секрет стал известен всему миру?
   - К чему ты ведешь?
   - Думаешь, Дороти позволит, чтобы все их старания пропали зря? Сейчас она, похоже, дожидается, пока в Норфолке состоится некое событие - церемония, которую она намерена сорвать - но если ты объявишь по рации, что их планы раскрыты, не кажется ли тебе вероятным, что она бросится к ближайшему телефону и прикажет своим людям в Норфолке действовать, не теряя ни минуты? Мне она обещала разрушенные здания и изувеченные тела. Неужто ты рассчитываешь, что она окончательно откажется от своих планов только из-за нестыковки во времени? Эта дамочка истинный разрушитель, и если не сможет осуществить задуманное в полном объеме, то удовлетворит свою ненависть к Америке хотя бы тем, что сотрет с лица земли Норфолк. А сделать это она успеет. Даже если Береговая Охрана поверит тебе - не забывай, их одолевают множеством ложных звонков, а ты поведаешь им совершенно невероятную историю - и даже если они мгновенно отреагируют, на то, чтобы доставить нужного специалиста по бомбам в нужное место, уйдет какое-то время...
   - Но ведь мы же не можем просто сидеть...
   - Как раз-таки можем. Во всяком случае, пока. Они упомянули, что эта самая церемония назначена на выходные. В два часа, то ли в субботу, то ли в воскресенье. Хотелось бы услышать более точную дату, но приходится довольствоваться тем, что у нас есть. Сегодня только четверг. Вовсе не обязательно спешить сломя голову, еще остается время, чтобы действовать осмотрительно.
   - И как же мы будем действовать, не предупреждая Береговую Охрану?
   Я покачал головой.
   - Я вовсе не говорил, что мы не станем их предупреждать. Не надо только рассказывать им по рации о том, что может вызвать у противника ядерные конвульсии. Не забывай, им не известно, что мы отыскали те хитрые цифры, которые старик Фанчер и не думал записывать в свой журнал. И мы не станем им об этом сообщать. Собственно говоря, у нас есть выбор. Можно попытаться добраться до берега и отыскать там телефон, по которому ты, не рискуя быть услышанной, свяжешься либо с Береговой Охраной, либо, что представляется более предпочтительным, с людьми в Вашингтоне, которые знают тебя и не станут задавать кучу глупых вопросов. На словах это выглядит хорошо, беда лишь в том, что, судя по карте, в здешних местах вдоль всего побережья протянулись отмели. Ветер все время усиливается и, боюсь, к тому времени, как мы доберемся до одного из этих крошечных заливов, он весь покроется бурунами. Моих мореходных способностей не хватит, чтобы пробиться в таких условиях. Если считаешь, что тебе это удастся, можем попробовать.