Служитель, державший Морейна под руку, открыл дверь. В лицо им ударил сноп света.
— Входите, ребята.
Прибывшие стали по одному выходить на освещенную платформу. Когда прошел четвертый, служитель поставил следующим Морейна.
— Вы не имеете права так поступать со мной, — запротестовал тот, отказываясь выходить.
— Хватит разливаться тут соловьем, — сухо порекомендовал ему служитель. — Если в голове хоть что-то есть, все будет нормально, иначе пожалеете.
Морейн покачал головой и прошел на возвышение. Рядом с ним встали еще семь человек. Дверь закрылась. Кто-то закричал:
— Готово, Барни!
Морейн бросил косой взгляд на занавес из тончайшего шелка. Прямо в лицо нещадно светили лампы, и он увидел перед собой только газовую дымку, за которой в полутьме можно было различить лишь смутные силуэты людей.
Было слышно, как в зале открылась и закрылась дверь. Тут же голос Барни Мордена подал команду:
— Каждому говорить: “На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком!” После этих слов развернуться лицом к занавесу.
Первый в колонне повернулся к свету и голосом слуги, повторяющего приказ хозяина, произнес: “На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком”.
— Эй, говорить эту фразу с выражением! — рыкнул Барни Морден. — Вот так надо: “На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком!”
Человек вздохнул и замялся.
— Меня что, не слышно? — заорал Морден.
— На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком!
— Вот это уже лучше, — произнес Барни Морден. — Следующий!
Все проходившие механически повторяли эту фразу, как какой-нибудь припев. Морейн тем временем изучал их манеру говорить. Когда очередь дошла до него, он постарался сымитировать эти лишенные эмоциональной окраски голоса людей, абсолютно безразличных к содержанию фразы и ограничивающихся бездумным выполнением обязательного для них распоряжения.
— На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком!
Он произнес эту фразу быстро и без какой-либо личностной окраски.
Так продолжалось до последнего в строю человека. После этого раздался голос Барни Мордена:
— Вы узнаете кого-нибудь из этих лиц?
С той стороны занавеса послышался странно возбужденный возглас:
— Еще бы не узнать! Этот тип, пятый с конца, тот, что в ярко-красном галстуке. Он изменил манеру говорить, но я все равно его признал.
Рывком распахнули дверь:
— Выходи, ребята.
Участники опознания один за другим стали покидать платформу. Когда очередь дошла до Морейна, полицейский в штатском взял его под руку.
— Пройдемте сюда, — пригласил он и провел его снова в зал, где Морейн побывал раньше. Там его поджидали Морден и Торн.
— Вы слышали, что сказал водитель такси? — обратился к нему Барни Морден.
Морейн пожал плечами.
— А был ли это на самом деле таксист? — усомнился он. — Или же тут подсуетился один из ваших людей, который согласился участвовать в этом фарсе, призванном меня запугать?
Морден густо покраснел.
— Ведь я, — пояснил Морейн, — столько раз играл с вами в покер, Барни, что мне всегда доставляет удовольствие знать ваши карты, прежде чем признать себя побежденным.
Барни Морден стиснул зубы. Он сжал кулаки и натужно дышал.
— Эй, Сэм, — прохрипел он. — Я лоялен с вами. Этот тип действительно таксист, и нет никаких сомнений, что именно вы сели в его такси и попросили прокатить вас “с ветерком” на угол Шестой авеню и Мэплхерста. А теперь скажите, что вы там делали?
Сэм Морейн огляделся и разочарованно произнес:
— Какая досада, что здесь нет телефона. Мне нужно связаться с адвокатом.
Морден окончательно потерял самообладание. Он подскочил к Морейну, уставился на него в упор и прошипел сквозь зубы:
— Я сам сейчас расскажу, как было дело. Вы встречались со своей секретаршей Натали Раис, которая незадолго до этого вам звонила, страшно взволнованная, и просила немедленно приехать. Прибыв на место, вы обнаружили, что она убила Питера Диксона. Не знаю как, но вы раскопали, что Энн Хартвелл поддерживала отношения с Диксоном, и послали Натали Раис проверить это. Когда вечером Фил Дункан пришел к вам в кабинет, вы собирались отправиться туда лично. Но Дункан предупредил, что вы находитесь под наблюдением федеральных агентов, и вы перепугались. Тогда Натали Раис предложила сделать это вместо вас. Диксон принял ее, но в какой-то момент они крепко повздорили, и девушка всадила в него две пули из вашего револьвера 38-го калибра. Потеряв голову, она позвонила вам с просьбой о помощи. И вы встретились.
Барни Морден замолчал. Он отдувался, как после забега.
Морейн демонстративно зевнул.
— Дай-ка я попробую, Барни, — вмешался Карл Торн.
Морден отстранился, и Торн так пододвинул свое кресло к сидевшему Морейну, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.
— Выслушайте меня, Морейн, — вкрадчиво и в спокойной манере обратился он к нему. — Может быть, мы договоримся. Поскольку речь идет о преступлении, то вопрос стоит серьезно. Но существуют различные пути его решения. Вы, как и я, друг Фила Дункана. То же самое можно сказать и о Барни Мордене. И все это так и останется, если вы проявите благоразумие. По правде говоря, никто ведь не знает, что произошло в доме Диксона, за исключением его самого и Натали Раис. Но Диксон мертв. Посему если мы договоримся, то Натали Раис может подать все случившееся так, как ей заблагорассудится, не боясь, что кто-то опровергнет ее слова. Диксон был человеком бесчестным. Возможно, он посягнул на ее честь, и девушка застрелила его в целях законной самообороны. Вы меня, надеюсь, понимаете?
Морейн продолжал смотреть на Торна с выражением человека, терпеливо ожидающего дальнейшего развития событий.
— Когда вы прибыли в дом, — излагал свою версию Торн, — то, несомненно, осмотрели кабинет, где лежал мертвый Диксон, с целью определить линию вашего дальнейшего поведения. При этом вы натолкнулись на ряд документов. Не исключено, что они были тщательно подобраны и лежали в портфеле или в какой-нибудь коробке. Так вот, Диксон их подготовил для того, чтобы представить сегодня на заседании Большого жюри, где он должен был выступать в качестве свидетеля. Он их собирал много месяцев кряду с помощью группы детективов. Часть из них была похищена у меня. Диксон также подкупил Энн Хартвелл, которая выполняла для меня отдельные конфиденциального характера поручения. Вполне вероятно, что среди упомянутых документов фигурируют и ее стенографические блокноты с расшифровкой сделанных записей.
Морейн слушал Торна с невозмутимым видом. Торн начинал волноваться, но старался сохранить спокойствие:
— Обнаружив эти материалы, вы, как умный человек, тотчас же сообразили, что спасение Натали Раис напрямую зависит от них. И вы не ошиблись. Эти бумаги представляют для меня очень большой интерес. Если мне их передадут, то мы забудем, что вы и Натали Раис побывали в этом доме. Мы договоримся с таксистом, чтобы он вообще не вспоминал больше о том, что видел вас вчера вечером, а газеты изобразят все это дело как не поддающееся разгадке. Если же произойдут какие-то осложнения и эту историю не удастся замять, то окружной прокурор заслушает показания Натали Раис и независимо от чего бы то ни было ими удовлетворится.
— Вы говорите от имени Фила Дункана? — спросил Морейн.
— Да, я это заявляю от имени окружного прокурора, — заверил его Торн, изрядно, однако, покраснев, — причем имею в виду как нынешнего, так и его преемника.
Морейн взглянул на часы:
— Могу ли я позвонить?
— Кому? — насторожился Торн.
— Моему адвокату.
Лицо Торна превратилось в пунцовую маску. Он вскочил на ноги и вне себя от ярости закричал:
— Вы пытаетесь выгородить эту Натали Раис и еще кого-то, кто стоит за ней! Не держите нас за дураков и не думайте, что мы не будем докапываться до сути! Ясно, что вы хотите уберечь Элтона Раиса, который вышел из тюрьмы и где-то сейчас скрывается. Он был дома у Натали Раис, и вы встречались там с ним. Вы вместе покинули ее квартиру, причем у вас в руках был очень тяжелый портфель. А теперь, если еще в состоянии, посмейтесь!
Морейн зевнул, похлопав ладонью по губам, и невозмутимо осадил его:
— Нечего кричать. Торн. У меня превосходный слух.
— Морден, бросьте этого типа за решетку. Потом поезжайте за Раис и вынудите ее признаться.
Барни Морден кивнул и поднялся с кресла. Морейн не удержался от смеха.
— Что тут смешного? — свирепо прорычал Барни Морден.
— Я вот о чем подумал, — не переставая смеяться, произнес Морейн. — Если вы и вправду упрячете меня в камеру, а сами тем временем начнете шарить в квартире, машине и вообще всюду, где, по вашему разумению, я мог бы припрятать эти бумаги, то вы их не найдете. И вам не удастся тут же их уничтожить. Но как же вы будете выглядеть, если они тем временем вдруг окажутся в руках членов Большого жюри?
Барни Морден побелел от ярости. Он порывался что-то сказать, но передумал, открыл дверь и прокричал в коридор:
— Френк!
Тут же возник полицейский в форме.
— НЕМЕДЛЕННО АРЕСТУЙ ЭТОГО НЕГОДЯЯ! Никому не позволяй с ним разговаривать. Не подпускай его к телефону. Никаких визитов. Никому о нем ни слова. Я, и только я веду следствие в отношении этого человека. Ясно?
— Вы хотите сказать, что он задержан по распоряжению прокуратуры?
— Нет, осел! Он арестован по МОЕМУ приказу. И все касающиеся его указания ты будешь получать только от меня лично. Теперь понял?
Охранник показал жестом, что ему все ясно, и дернул головой в сторону Морейна:
— За мной!
Морейн дошел с полицейским по коридору до поста, где другой сотрудник читал за столом газету. Рядом находился сейф и стоял телефон.
— Выложите все, что у вас в карманах, — предложил Морейну его сопровождающий.
Барни Морден встал рядом.
Морейн извлек из карманов носовой платок, связку ключей, портсигар, зажигалку, маленький перочинный нож и снял с руки часы.
— Обыщи его, — приказал Морден.
Полицейский повиновался и во внутреннем кармане пиджака наткнулся на пачку денег. Он слегка присвистнул, вытащив их, и взглянул на Морейна.
Барни Морден протянул руку, взял банкноты и начал считать их. Покончив с этим занятием, он осуждающе посмотрел на Морейна:
— Так, значит, в поход собрались?
Морейн повернулся к охраннику, сидевшему за столом:
— Я могу позвонить своему адвокату? Тот взглянул на Барни Мордена.
— Ни в коем случае! — завопил Морден так, что, казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар. — За этого типа отвечаю я!
— А кто, интересно, будет отвечать за мои деньги? — спросил Морейн.
— Можете быть спокойны, на них никто не покусится.
— Я требую расписку.
Полицейский достал из ящика большой плотный конверт с пронумерованными отрывными купонами, сделал опись изъятых вещей, положил их в него, запечатал, а купон-квитанцию отдал Морейну.
— Ваши деньги в надежном месте, — заверил он. После этого Морейна отвели в камеру. Стальная дверь захлопнулась за ним.
В одиночке стояла железная койка с тощим тюфяком. Морейн ослабил узел галстука, расстегнул ворот рубашки и, растянувшись на койке, закрыл глаза. Он был так измотан физически и морально, что сразу же погрузился в беспокойный сон.
Спустя два часа его разбудил звук поворачивающегося в замке ключа. Дверь открылась, и на пороге появился Барни Морден.
— Вы свободны, Сэм, Я не такой уж плохой, как вы думаете.
Морейн расхохотался:
— Спасибочки, Барни. Вы прямо ангел. Итак, основательно обыскав мой офис, квартиру, машину и все другие мыслимые места, вы так и не нашли бумаг и решили поэтому освободить меня, установив за мной плотное наблюдение. Я верно говорю?
Лицо Барни Мордена перекосилось от ненависти.
— Убирайтесь с глаз долой! — свирепо взревел он.
Глава 16
— Входите, ребята.
Прибывшие стали по одному выходить на освещенную платформу. Когда прошел четвертый, служитель поставил следующим Морейна.
— Вы не имеете права так поступать со мной, — запротестовал тот, отказываясь выходить.
— Хватит разливаться тут соловьем, — сухо порекомендовал ему служитель. — Если в голове хоть что-то есть, все будет нормально, иначе пожалеете.
Морейн покачал головой и прошел на возвышение. Рядом с ним встали еще семь человек. Дверь закрылась. Кто-то закричал:
— Готово, Барни!
Морейн бросил косой взгляд на занавес из тончайшего шелка. Прямо в лицо нещадно светили лампы, и он увидел перед собой только газовую дымку, за которой в полутьме можно было различить лишь смутные силуэты людей.
Было слышно, как в зале открылась и закрылась дверь. Тут же голос Барни Мордена подал команду:
— Каждому говорить: “На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком!” После этих слов развернуться лицом к занавесу.
Первый в колонне повернулся к свету и голосом слуги, повторяющего приказ хозяина, произнес: “На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком”.
— Эй, говорить эту фразу с выражением! — рыкнул Барни Морден. — Вот так надо: “На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком!”
Человек вздохнул и замялся.
— Меня что, не слышно? — заорал Морден.
— На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком!
— Вот это уже лучше, — произнес Барни Морден. — Следующий!
Все проходившие механически повторяли эту фразу, как какой-нибудь припев. Морейн тем временем изучал их манеру говорить. Когда очередь дошла до него, он постарался сымитировать эти лишенные эмоциональной окраски голоса людей, абсолютно безразличных к содержанию фразы и ограничивающихся бездумным выполнением обязательного для них распоряжения.
— На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком!
Он произнес эту фразу быстро и без какой-либо личностной окраски.
Так продолжалось до последнего в строю человека. После этого раздался голос Барни Мордена:
— Вы узнаете кого-нибудь из этих лиц?
С той стороны занавеса послышался странно возбужденный возглас:
— Еще бы не узнать! Этот тип, пятый с конца, тот, что в ярко-красном галстуке. Он изменил манеру говорить, но я все равно его признал.
Рывком распахнули дверь:
— Выходи, ребята.
Участники опознания один за другим стали покидать платформу. Когда очередь дошла до Морейна, полицейский в штатском взял его под руку.
— Пройдемте сюда, — пригласил он и провел его снова в зал, где Морейн побывал раньше. Там его поджидали Морден и Торн.
— Вы слышали, что сказал водитель такси? — обратился к нему Барни Морден.
Морейн пожал плечами.
— А был ли это на самом деле таксист? — усомнился он. — Или же тут подсуетился один из ваших людей, который согласился участвовать в этом фарсе, призванном меня запугать?
Морден густо покраснел.
— Ведь я, — пояснил Морейн, — столько раз играл с вами в покер, Барни, что мне всегда доставляет удовольствие знать ваши карты, прежде чем признать себя побежденным.
Барни Морден стиснул зубы. Он сжал кулаки и натужно дышал.
— Эй, Сэм, — прохрипел он. — Я лоялен с вами. Этот тип действительно таксист, и нет никаких сомнений, что именно вы сели в его такси и попросили прокатить вас “с ветерком” на угол Шестой авеню и Мэплхерста. А теперь скажите, что вы там делали?
Сэм Морейн огляделся и разочарованно произнес:
— Какая досада, что здесь нет телефона. Мне нужно связаться с адвокатом.
Морден окончательно потерял самообладание. Он подскочил к Морейну, уставился на него в упор и прошипел сквозь зубы:
— Я сам сейчас расскажу, как было дело. Вы встречались со своей секретаршей Натали Раис, которая незадолго до этого вам звонила, страшно взволнованная, и просила немедленно приехать. Прибыв на место, вы обнаружили, что она убила Питера Диксона. Не знаю как, но вы раскопали, что Энн Хартвелл поддерживала отношения с Диксоном, и послали Натали Раис проверить это. Когда вечером Фил Дункан пришел к вам в кабинет, вы собирались отправиться туда лично. Но Дункан предупредил, что вы находитесь под наблюдением федеральных агентов, и вы перепугались. Тогда Натали Раис предложила сделать это вместо вас. Диксон принял ее, но в какой-то момент они крепко повздорили, и девушка всадила в него две пули из вашего револьвера 38-го калибра. Потеряв голову, она позвонила вам с просьбой о помощи. И вы встретились.
Барни Морден замолчал. Он отдувался, как после забега.
Морейн демонстративно зевнул.
— Дай-ка я попробую, Барни, — вмешался Карл Торн.
Морден отстранился, и Торн так пододвинул свое кресло к сидевшему Морейну, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.
— Выслушайте меня, Морейн, — вкрадчиво и в спокойной манере обратился он к нему. — Может быть, мы договоримся. Поскольку речь идет о преступлении, то вопрос стоит серьезно. Но существуют различные пути его решения. Вы, как и я, друг Фила Дункана. То же самое можно сказать и о Барни Мордене. И все это так и останется, если вы проявите благоразумие. По правде говоря, никто ведь не знает, что произошло в доме Диксона, за исключением его самого и Натали Раис. Но Диксон мертв. Посему если мы договоримся, то Натали Раис может подать все случившееся так, как ей заблагорассудится, не боясь, что кто-то опровергнет ее слова. Диксон был человеком бесчестным. Возможно, он посягнул на ее честь, и девушка застрелила его в целях законной самообороны. Вы меня, надеюсь, понимаете?
Морейн продолжал смотреть на Торна с выражением человека, терпеливо ожидающего дальнейшего развития событий.
— Когда вы прибыли в дом, — излагал свою версию Торн, — то, несомненно, осмотрели кабинет, где лежал мертвый Диксон, с целью определить линию вашего дальнейшего поведения. При этом вы натолкнулись на ряд документов. Не исключено, что они были тщательно подобраны и лежали в портфеле или в какой-нибудь коробке. Так вот, Диксон их подготовил для того, чтобы представить сегодня на заседании Большого жюри, где он должен был выступать в качестве свидетеля. Он их собирал много месяцев кряду с помощью группы детективов. Часть из них была похищена у меня. Диксон также подкупил Энн Хартвелл, которая выполняла для меня отдельные конфиденциального характера поручения. Вполне вероятно, что среди упомянутых документов фигурируют и ее стенографические блокноты с расшифровкой сделанных записей.
Морейн слушал Торна с невозмутимым видом. Торн начинал волноваться, но старался сохранить спокойствие:
— Обнаружив эти материалы, вы, как умный человек, тотчас же сообразили, что спасение Натали Раис напрямую зависит от них. И вы не ошиблись. Эти бумаги представляют для меня очень большой интерес. Если мне их передадут, то мы забудем, что вы и Натали Раис побывали в этом доме. Мы договоримся с таксистом, чтобы он вообще не вспоминал больше о том, что видел вас вчера вечером, а газеты изобразят все это дело как не поддающееся разгадке. Если же произойдут какие-то осложнения и эту историю не удастся замять, то окружной прокурор заслушает показания Натали Раис и независимо от чего бы то ни было ими удовлетворится.
— Вы говорите от имени Фила Дункана? — спросил Морейн.
— Да, я это заявляю от имени окружного прокурора, — заверил его Торн, изрядно, однако, покраснев, — причем имею в виду как нынешнего, так и его преемника.
Морейн взглянул на часы:
— Могу ли я позвонить?
— Кому? — насторожился Торн.
— Моему адвокату.
Лицо Торна превратилось в пунцовую маску. Он вскочил на ноги и вне себя от ярости закричал:
— Вы пытаетесь выгородить эту Натали Раис и еще кого-то, кто стоит за ней! Не держите нас за дураков и не думайте, что мы не будем докапываться до сути! Ясно, что вы хотите уберечь Элтона Раиса, который вышел из тюрьмы и где-то сейчас скрывается. Он был дома у Натали Раис, и вы встречались там с ним. Вы вместе покинули ее квартиру, причем у вас в руках был очень тяжелый портфель. А теперь, если еще в состоянии, посмейтесь!
Морейн зевнул, похлопав ладонью по губам, и невозмутимо осадил его:
— Нечего кричать. Торн. У меня превосходный слух.
— Морден, бросьте этого типа за решетку. Потом поезжайте за Раис и вынудите ее признаться.
Барни Морден кивнул и поднялся с кресла. Морейн не удержался от смеха.
— Что тут смешного? — свирепо прорычал Барни Морден.
— Я вот о чем подумал, — не переставая смеяться, произнес Морейн. — Если вы и вправду упрячете меня в камеру, а сами тем временем начнете шарить в квартире, машине и вообще всюду, где, по вашему разумению, я мог бы припрятать эти бумаги, то вы их не найдете. И вам не удастся тут же их уничтожить. Но как же вы будете выглядеть, если они тем временем вдруг окажутся в руках членов Большого жюри?
Барни Морден побелел от ярости. Он порывался что-то сказать, но передумал, открыл дверь и прокричал в коридор:
— Френк!
Тут же возник полицейский в форме.
— НЕМЕДЛЕННО АРЕСТУЙ ЭТОГО НЕГОДЯЯ! Никому не позволяй с ним разговаривать. Не подпускай его к телефону. Никаких визитов. Никому о нем ни слова. Я, и только я веду следствие в отношении этого человека. Ясно?
— Вы хотите сказать, что он задержан по распоряжению прокуратуры?
— Нет, осел! Он арестован по МОЕМУ приказу. И все касающиеся его указания ты будешь получать только от меня лично. Теперь понял?
Охранник показал жестом, что ему все ясно, и дернул головой в сторону Морейна:
— За мной!
Морейн дошел с полицейским по коридору до поста, где другой сотрудник читал за столом газету. Рядом находился сейф и стоял телефон.
— Выложите все, что у вас в карманах, — предложил Морейну его сопровождающий.
Барни Морден встал рядом.
Морейн извлек из карманов носовой платок, связку ключей, портсигар, зажигалку, маленький перочинный нож и снял с руки часы.
— Обыщи его, — приказал Морден.
Полицейский повиновался и во внутреннем кармане пиджака наткнулся на пачку денег. Он слегка присвистнул, вытащив их, и взглянул на Морейна.
Барни Морден протянул руку, взял банкноты и начал считать их. Покончив с этим занятием, он осуждающе посмотрел на Морейна:
— Так, значит, в поход собрались?
Морейн повернулся к охраннику, сидевшему за столом:
— Я могу позвонить своему адвокату? Тот взглянул на Барни Мордена.
— Ни в коем случае! — завопил Морден так, что, казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар. — За этого типа отвечаю я!
— А кто, интересно, будет отвечать за мои деньги? — спросил Морейн.
— Можете быть спокойны, на них никто не покусится.
— Я требую расписку.
Полицейский достал из ящика большой плотный конверт с пронумерованными отрывными купонами, сделал опись изъятых вещей, положил их в него, запечатал, а купон-квитанцию отдал Морейну.
— Ваши деньги в надежном месте, — заверил он. После этого Морейна отвели в камеру. Стальная дверь захлопнулась за ним.
В одиночке стояла железная койка с тощим тюфяком. Морейн ослабил узел галстука, расстегнул ворот рубашки и, растянувшись на койке, закрыл глаза. Он был так измотан физически и морально, что сразу же погрузился в беспокойный сон.
Спустя два часа его разбудил звук поворачивающегося в замке ключа. Дверь открылась, и на пороге появился Барни Морден.
— Вы свободны, Сэм, Я не такой уж плохой, как вы думаете.
Морейн расхохотался:
— Спасибочки, Барни. Вы прямо ангел. Итак, основательно обыскав мой офис, квартиру, машину и все другие мыслимые места, вы так и не нашли бумаг и решили поэтому освободить меня, установив за мной плотное наблюдение. Я верно говорю?
Лицо Барни Мордена перекосилось от ненависти.
— Убирайтесь с глаз долой! — свирепо взревел он.
Глава 16
Сэм Морейн улыбнулся, легонько постучав в дверь триста шестого номера отеля “Ратлидж” в Колтер-Сити. Женский голос спросил: — Кто там?
— Вам послание.
Женщина какое-то время, казалось, раздумывала, затем потребовала уточнить:
— На чье имя?
— Адресовано миссис, которая зарегистрирована в отеле как Г.К. Честер… Это все, что я знаю.
— От кого послание?
— От вашего друга, который звонил сегодня рано утром.
Дверь отперли, она приоткрылась, и в щель просунулась обнаженная женская рука.
— Давайте… — Фраза внезапно оборвалась при виде появившегося лица Морейна. — Ах это вы? — воскликнула она. — Что вы тут делаете?
— Я принес вам послание.
Она попыталась тут же захлопнуть дверь, но Морейну удалось просунуть ногу и заблокировать ее.
— Что же вы не приглашаете меня войти? — удивился он.
— Я не хочу иметь с вами никаких дел. Уходите, или я вызову представителя властей.
— Отличная мысль! Давайте сделаем это вместе. По счету “три” одновременно кричим: “Полиция!” Начали: раз… два…
— Хватит! Вы что, больны?
— Я все еще жду приглашения.
— Что вам угодно?
— Поговорить с вами.
— У меня нет такого желания.
— Оно появится сразу же, как только я сообщу вам то, ради чего я здесь.
— А что это такое?
— Вам будет предъявлено обвинение в убийстве Энн Хартвелл.
— Они не смогут этого сделать.
— Еще как смогут.
Она на мгновение задумалась.
Морейн повысил голос:
Знаете что, Дорис Бендер? Труп был найден у железной дороги, а поскольку вы ехали сюда поездом в десять сорок и записались под чужой фамилией…
Дверь открылась настежь.
— Боже! — воскликнула женщина. — Неужели надо кричать на весь отель?
— Совсем не обязательно, — кротко согласился Морейн. — Я просто хотел быть уверенным, что вы меня услышали. Так не лучше ли мне войти, чтобы, удобно расположившись, мы могли бы побеседовать в более доверительном ключе?
Она машинально поправила полу халата.
— Входите!
Впустив Морейна, Дорис Бендер заперла дверь на ключ.
— А нет ли у вас чего-нибудь выпить? — небрежно бросил он.
— Я бы с радостью приготовила вам коктейль из цианистого калия с доброй порцией мышьяка.
— Ну зачем же так!
— Вы с самого начала отличались назойливостью. По какому праву вы вмешиваетесь в это дело?
— Какое дело?
— Я имею в виду мои дела.
— Ничего подобного, — возразил Морейн, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги. — Я всего лишь пришел засвидетельствовать вам свое почтение.
Ее взгляд стал одновременно жестким и настороженным.
— Ладно, выкладывайте.
— Полиция убеждена, что труп Энн Хартвелл был выброшен с поезда, который вышел со станции в десять сорок и проходил перекресток Шестой авеню с Мэплхерстом в десять часов сорок семь минут вечера.
— Я не ехала этим поездом.
— А если все же ехали?
— И что из того?
— Повторяю: полиция подозревает, что ее выбросили именно из этого поезда.
— Этого не было.
— Можете доказать?
— Не исключено, но с какой стати вы этим интересуетесь?
— А ни с какой, — небрежно буркнул Морейн. — Я просто скрываюсь от правосудия, вот и все.
— Вы? С чего бы это?
— Поскольку полиция считает, что Пита Диксона убил я.
Она напряженно выпрямилась, внимательно вглядываясь в него прищуренными глазами.
— Надо полагать, что у вас неприятности?
— Верно.
— Что случилось?
— Я выгляжу последним идиотом. Узнав, что Пит Диксон кое в чем заинтересован, я решил его навестить. Однако пришел слишком поздно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я обнаружил его мертвым. — Морейн задумчиво посмотрел на нее. Затем спросил: — Можно я закурю?
Она, явно обеспокоенная, рассеянно кивнула, попросив сигарету и для себя.
— Понятно, что я говорю вам об этом строго доверительно, — заливался Морейн. — Если кто-нибудь начнет меня расспрашивать, я буду клясться, что в жизни не говорил ничего подобного. — Передав сигарету Дорис, он затянулся сам. Затем добавил: — Я, наверное, должен был остаться стоять, пока не сядете вы, но, уж простите меня, я так устал. Эти два последних дня меня совсем вымотали.
Она присела на подлокотник кресла, нагнулась, чтобы прикурить от зажженной им спички, и снова выпрямилась, выдыхая дым через ноздри. Затем осторожно спросила:
— Каким образом вы узнали, что в дело замешан Диксон?
— Я пришел к этому выводу сам.
— Вы входили в дом?
— В том-то и состояла моя ошибка. Понимаете, дверь была открыта.
Она жестом выразила понимание. Затем спросила:
— Полиция знает об этом?
— Думаю, что да. Они в курсе того, что я после смерти Диксона увел оттуда эти штучки.
— Какие штучки?
— О, полный портфель документов. Она застыла, забыв про сигарету в руке.
— Там была такая темень. На линию электропередачи упало дерево…
— Я знаю, читала в газетах.
— Это просто какой-то рок, — посетовал Морейн. — Ведь ясно было, что не следовало подниматься на второй этаж, но я услышал шум. Подумал, что это Диксон, и ошибся.
— И кто же это был?
— Торн и… его друг. Он бродил там с револьвером. Ее ноздри расширились. Дорис Бендер подалась вперед и с неподдельным интересом воскликнула:
— И что же произошло после этого? Морейн потянулся, откинувшись в кресле.
— Боже мой, как я хочу спать! Неужели так и не найдется ничего выпить?
— Расскажите мне, что было дальше.
— Но я хочу выпить.
Она спрыгнула с кресла и метнулась к кухне. Остановившись на пороге, Дорис попросила:
— Помогите мне приготовить выпивку. Морейн нехотя встал и подошел к ней.
— Виски найдется?
— Конечно. Это отель, где имеются номера с небольшой кухней. Так что можно приготовить себе обед, что я и делаю. Есть и холодильник.
— Великолепно! — воскликнул он. — И даже содовая?
— Разумеется.
Дорис вошла в кухню, достала из холодильника несколько кубиков льда, а из шкафа — бутылку виски.
— Вот, пожалуйста.
— Вы не хотите составить мне компанию?
— Пожалуй, я тоже выпью, но только полпорции.
— Уж лучше полную дозу.
— Нет. Я хочу сохранить ясность в голове.
— А зачем? — удивился он. — Из всех услышанных мною глупостей эта, несомненно, самая выдающаяся.
Она одарила его улыбкой и разлила виски по бокалам. Морейн отметил, что ее рука дрожала.
— Торн вас видел?
— О, пусть это больше вас не волнует. Может, еще разок, на два пальца?
Она наполнила один стакан. Морейн тут же поставил второй.
— Да что с вами? — удивился он. — Расслабьтесь и будьте сами собой.
Она налила виски во второй бокал:
— Я не могу напиваться.
— Почему?
— Страдаю подагрой.
— Ну, этот глоток пойдет ей только на пользу.
— Вы говорили мне о Торне, — напомнила она.
— Неужто?
— Правда. Так он заметил вас?
— Полагаю, что да, но не очень отчетливо.
— Он и в самом деле держал в руке револьвер? Морейн долил в бокал содовой и уставился на янтарного цвета напиток.
— Мне кажется, что я напугал его. Он услышал, как я двигался, но так и не понял, кто это был. И он слинял, так и не взяв того, что хотел.
Дорис подлила содовой и себе. Ее рука по-прежнему дрожала.
— Значит, он скрылся?
— Ясное дело. Я еще никогда не видел человека, напуганного до такой степени. Едва заслышав в коридоре мои шаги, он рванул так, будто за ним гнался сам дьявол.
— Он вас узнал?
Честно говоря, думаю, что нет.
— Но вы опознали его безошибочно?
— О! Это уж точно.
— Что же было потом?
Он чокнулся с ней.
— До чего же, однако, вы любопытны! Пойдемте обратно в комнату.
Они уселись в кресла. Бокал Дорис опустел уже наполовину, и она вновь все свое внимание сосредоточила на Морейне.
— Итак, вы вошли в кабинет?
— Какой кабинет?
— В тот, откуда сбежал Торн.
— Ах, этот. Да, вошел.
— И Диксон был мертв?
— Это уж точно. На столе лежал портфель, битком набитый документами. Среди них я заметил четыре стенографических блокнота, перевязанных тесемкой.
— Четыре стенографических блокнота… — выдохнула Дорис.
Морейн с воодушевлением подтвердил это.
— Вы вызвали полицию?
— Нет. Я огляделся и понял, что сделать уже ничего невозможно. К чему было ввязываться в эту историю? Полиции все равно не удалось бы доказать, что я там был. Я мельком проглядел бумаги и пришел к выводу, что они представляют большой интерес.
— И как вы поступили?
— Я решил рискнуть и прихватил их с собой.
— Все они были собраны в одном портфеле?
— Точно.
Она окинула его взглядом кошки, любующейся золотой рыбкой.
— И вы все документы унесли с собой?
— Было дело.
— Торну известно, что вы умыкнули этот портфель?
— Думается, нет. Он ведь сбежал.
— Возможно, он готовился забрать его сам. Вот почему все документы были уже в него сложены.
— Нет, — отверг эту мысль Морейн. — И в этом состоит комическая сторона ситуации. Диксон должен был предстать сегодня перед Большим жюри! Все было хорошо продумано. Большое жюри вызывает его в качестве свидетеля, и Диксон выкладывает на этом заседании известные ему факты коррупции, в которой погряз в настоящее время город. Бумаги в портфеле полностью это подтверждают. Вот почему Диксон все так тщательно собрал в один портфель. А вечером он приводил документы в порядок и еще раз изучал их, готовя предстоящую речь.
— Все же почему Торн, удирая, не сумел взять портфель с собой?
— У него не было времени, — пояснил Морейн. — В тот момент, когда я поднимался по лестнице, мимо дома проходил поезд. За его шумом я не услышал выстрелов, а Торн — моих шагов.
— И теперь у вас неприятности?
— Вот именно.
— Это и в самом деле так? Они что, разыскивают вас?
— Полагаю, что да.
— Как вы поступили с документами?
— Конечно же я таскаю их с собой. Они представляют слишком большую ценность, чтобы оставлять их без присмотра.
— Но если полиция вас схватит, то она наложит на них лапу.
— Я тоже так считаю, — согласился Морейн. — Поэтому-то я и здесь.
— Как вы узнали, что я остановилась в этом отеле?
— Это секрет.
— Вы должны мне его раскрыть.
— Нет. И еще раз нет. Это профессиональная тайна. Вы знаете, в свободное время я люблю поиграть в детектива.
Дыхание женщины заметно участилось.
— Я буду откровенна с вами, — решилась она.
— Откровенным всегда быть полезно.
— Я ведь тоже в бегах.
— Я уже это понял, обнаружив, что вы зарегистрировались в этом отеле под фамилией Г.К. Честер.
— Но если это удалось выявить вам, — прошептала она, — то что мешает это сделать и другим?
— О нет! Если бы это было так, я бы не был сейчас с вами.
— И все-таки ПОЧЕМУ вы в конце концов оказались здесь?
— Потому что это самое безопасное место, которое мне пришло на ум. Я вычислил, что в этом месте меня никто искать не будет.
— Значит ли это, что вы намерены остановиться в этом отеле?
— Разумеется.
— Вместе со мной?
— Естественно, — подтвердил он. — Если хотите, я заявлю, что я ваш брат, и мы снимем соседний номер. Тогда мне не надо будет никуда выходить, поскольку вы будете готовить обеды. Готов поспорить, что вы запаслись достаточным количеством продуктов, чтобы какое-то время не было никакой необходимости покидать это убежище.
— Угадали. У меня их хватит на месяц. Можно вообще порога не переступать.
— Чудесно! — воскликнул Морейн. — Вот я и помогу вам расправиться с этими залежами.
— Боюсь, как бы управляющий чего-нибудь не заподозрил в случае, если я сниму еще один номер, — произнося эти слова, она внимательно следила за его реакцией.
Морейн отпил глоток виски и сделал небрежный жест рукой, как бы отмахиваясь от недостойной внимания мелочи.
— На ваше усмотрение, — сказал он.
Внезапно она поднялась со своего места и села рядом.
— Знаете что? — выпалила она. — Вы мне всегда нравились.
— Ну и прекрасно!
Она вскинула подбородок, заглянула ему в глаза и залилась смехом.
Морейн похлопал ее по спине:
— Красивая девушка!
Дорис подняла бокал. Ее глаза смеялись и зазывали одновременно.
— Пью за нас, — провозгласила она тост. — И только за нас двоих.
Морейн залпом покончил с оставшимся виски.
— Налить еще? — спросил он.
Она кивнула, встала и неторопливо произнесла:
— Послушайте, но ведь имеющиеся у вас документы очень важны. Где же ваш портфель?
— Он в надежном месте. Я вручил его управляющему. Он думает, что столь тяжелый портфель набит золотом, и не будет спускать с него глаз.
Дорис положила голову ему на плечо.
— Вы мне так нравитесь, — повторила она. — Такой деловой! Я без ума от вас с первого же взгляда… Наверное, мне не следовало этого говорить…
Он слегка дернулся, и Дорис Бендер выпрямилась.
— Ну конечно, мне надо было удержаться от этих слов. Это все виски виновато.
— Зато я чувствую себя замечательно. Давайте еще немного выпьем и продолжим разговор в том же милом тоне.
Чуть поколебавшись, она вдруг собрала бокалы и сказала:
— Подождите меня. Я сейчас принесу виски. Дорис Бендер направилась к кухне. На пороге она остановилась, обернулась и повторила:
— Оставайтесь на месте и расслабьтесь. Несколько мгновений спустя Морейн услышал, как она сдавленно вскрикнула. Он вскочил на ноги, но в тот же миг Дорис Бендер появилась в дверях, закатывая глаза и принужденно улыбаясь.
— Вам послание.
Женщина какое-то время, казалось, раздумывала, затем потребовала уточнить:
— На чье имя?
— Адресовано миссис, которая зарегистрирована в отеле как Г.К. Честер… Это все, что я знаю.
— От кого послание?
— От вашего друга, который звонил сегодня рано утром.
Дверь отперли, она приоткрылась, и в щель просунулась обнаженная женская рука.
— Давайте… — Фраза внезапно оборвалась при виде появившегося лица Морейна. — Ах это вы? — воскликнула она. — Что вы тут делаете?
— Я принес вам послание.
Она попыталась тут же захлопнуть дверь, но Морейну удалось просунуть ногу и заблокировать ее.
— Что же вы не приглашаете меня войти? — удивился он.
— Я не хочу иметь с вами никаких дел. Уходите, или я вызову представителя властей.
— Отличная мысль! Давайте сделаем это вместе. По счету “три” одновременно кричим: “Полиция!” Начали: раз… два…
— Хватит! Вы что, больны?
— Я все еще жду приглашения.
— Что вам угодно?
— Поговорить с вами.
— У меня нет такого желания.
— Оно появится сразу же, как только я сообщу вам то, ради чего я здесь.
— А что это такое?
— Вам будет предъявлено обвинение в убийстве Энн Хартвелл.
— Они не смогут этого сделать.
— Еще как смогут.
Она на мгновение задумалась.
Морейн повысил голос:
Знаете что, Дорис Бендер? Труп был найден у железной дороги, а поскольку вы ехали сюда поездом в десять сорок и записались под чужой фамилией…
Дверь открылась настежь.
— Боже! — воскликнула женщина. — Неужели надо кричать на весь отель?
— Совсем не обязательно, — кротко согласился Морейн. — Я просто хотел быть уверенным, что вы меня услышали. Так не лучше ли мне войти, чтобы, удобно расположившись, мы могли бы побеседовать в более доверительном ключе?
Она машинально поправила полу халата.
— Входите!
Впустив Морейна, Дорис Бендер заперла дверь на ключ.
— А нет ли у вас чего-нибудь выпить? — небрежно бросил он.
— Я бы с радостью приготовила вам коктейль из цианистого калия с доброй порцией мышьяка.
— Ну зачем же так!
— Вы с самого начала отличались назойливостью. По какому праву вы вмешиваетесь в это дело?
— Какое дело?
— Я имею в виду мои дела.
— Ничего подобного, — возразил Морейн, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги. — Я всего лишь пришел засвидетельствовать вам свое почтение.
Ее взгляд стал одновременно жестким и настороженным.
— Ладно, выкладывайте.
— Полиция убеждена, что труп Энн Хартвелл был выброшен с поезда, который вышел со станции в десять сорок и проходил перекресток Шестой авеню с Мэплхерстом в десять часов сорок семь минут вечера.
— Я не ехала этим поездом.
— А если все же ехали?
— И что из того?
— Повторяю: полиция подозревает, что ее выбросили именно из этого поезда.
— Этого не было.
— Можете доказать?
— Не исключено, но с какой стати вы этим интересуетесь?
— А ни с какой, — небрежно буркнул Морейн. — Я просто скрываюсь от правосудия, вот и все.
— Вы? С чего бы это?
— Поскольку полиция считает, что Пита Диксона убил я.
Она напряженно выпрямилась, внимательно вглядываясь в него прищуренными глазами.
— Надо полагать, что у вас неприятности?
— Верно.
— Что случилось?
— Я выгляжу последним идиотом. Узнав, что Пит Диксон кое в чем заинтересован, я решил его навестить. Однако пришел слишком поздно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я обнаружил его мертвым. — Морейн задумчиво посмотрел на нее. Затем спросил: — Можно я закурю?
Она, явно обеспокоенная, рассеянно кивнула, попросив сигарету и для себя.
— Понятно, что я говорю вам об этом строго доверительно, — заливался Морейн. — Если кто-нибудь начнет меня расспрашивать, я буду клясться, что в жизни не говорил ничего подобного. — Передав сигарету Дорис, он затянулся сам. Затем добавил: — Я, наверное, должен был остаться стоять, пока не сядете вы, но, уж простите меня, я так устал. Эти два последних дня меня совсем вымотали.
Она присела на подлокотник кресла, нагнулась, чтобы прикурить от зажженной им спички, и снова выпрямилась, выдыхая дым через ноздри. Затем осторожно спросила:
— Каким образом вы узнали, что в дело замешан Диксон?
— Я пришел к этому выводу сам.
— Вы входили в дом?
— В том-то и состояла моя ошибка. Понимаете, дверь была открыта.
Она жестом выразила понимание. Затем спросила:
— Полиция знает об этом?
— Думаю, что да. Они в курсе того, что я после смерти Диксона увел оттуда эти штучки.
— Какие штучки?
— О, полный портфель документов. Она застыла, забыв про сигарету в руке.
— Там была такая темень. На линию электропередачи упало дерево…
— Я знаю, читала в газетах.
— Это просто какой-то рок, — посетовал Морейн. — Ведь ясно было, что не следовало подниматься на второй этаж, но я услышал шум. Подумал, что это Диксон, и ошибся.
— И кто же это был?
— Торн и… его друг. Он бродил там с револьвером. Ее ноздри расширились. Дорис Бендер подалась вперед и с неподдельным интересом воскликнула:
— И что же произошло после этого? Морейн потянулся, откинувшись в кресле.
— Боже мой, как я хочу спать! Неужели так и не найдется ничего выпить?
— Расскажите мне, что было дальше.
— Но я хочу выпить.
Она спрыгнула с кресла и метнулась к кухне. Остановившись на пороге, Дорис попросила:
— Помогите мне приготовить выпивку. Морейн нехотя встал и подошел к ней.
— Виски найдется?
— Конечно. Это отель, где имеются номера с небольшой кухней. Так что можно приготовить себе обед, что я и делаю. Есть и холодильник.
— Великолепно! — воскликнул он. — И даже содовая?
— Разумеется.
Дорис вошла в кухню, достала из холодильника несколько кубиков льда, а из шкафа — бутылку виски.
— Вот, пожалуйста.
— Вы не хотите составить мне компанию?
— Пожалуй, я тоже выпью, но только полпорции.
— Уж лучше полную дозу.
— Нет. Я хочу сохранить ясность в голове.
— А зачем? — удивился он. — Из всех услышанных мною глупостей эта, несомненно, самая выдающаяся.
Она одарила его улыбкой и разлила виски по бокалам. Морейн отметил, что ее рука дрожала.
— Торн вас видел?
— О, пусть это больше вас не волнует. Может, еще разок, на два пальца?
Она наполнила один стакан. Морейн тут же поставил второй.
— Да что с вами? — удивился он. — Расслабьтесь и будьте сами собой.
Она налила виски во второй бокал:
— Я не могу напиваться.
— Почему?
— Страдаю подагрой.
— Ну, этот глоток пойдет ей только на пользу.
— Вы говорили мне о Торне, — напомнила она.
— Неужто?
— Правда. Так он заметил вас?
— Полагаю, что да, но не очень отчетливо.
— Он и в самом деле держал в руке револьвер? Морейн долил в бокал содовой и уставился на янтарного цвета напиток.
— Мне кажется, что я напугал его. Он услышал, как я двигался, но так и не понял, кто это был. И он слинял, так и не взяв того, что хотел.
Дорис подлила содовой и себе. Ее рука по-прежнему дрожала.
— Значит, он скрылся?
— Ясное дело. Я еще никогда не видел человека, напуганного до такой степени. Едва заслышав в коридоре мои шаги, он рванул так, будто за ним гнался сам дьявол.
— Он вас узнал?
Честно говоря, думаю, что нет.
— Но вы опознали его безошибочно?
— О! Это уж точно.
— Что же было потом?
Он чокнулся с ней.
— До чего же, однако, вы любопытны! Пойдемте обратно в комнату.
Они уселись в кресла. Бокал Дорис опустел уже наполовину, и она вновь все свое внимание сосредоточила на Морейне.
— Итак, вы вошли в кабинет?
— Какой кабинет?
— В тот, откуда сбежал Торн.
— Ах, этот. Да, вошел.
— И Диксон был мертв?
— Это уж точно. На столе лежал портфель, битком набитый документами. Среди них я заметил четыре стенографических блокнота, перевязанных тесемкой.
— Четыре стенографических блокнота… — выдохнула Дорис.
Морейн с воодушевлением подтвердил это.
— Вы вызвали полицию?
— Нет. Я огляделся и понял, что сделать уже ничего невозможно. К чему было ввязываться в эту историю? Полиции все равно не удалось бы доказать, что я там был. Я мельком проглядел бумаги и пришел к выводу, что они представляют большой интерес.
— И как вы поступили?
— Я решил рискнуть и прихватил их с собой.
— Все они были собраны в одном портфеле?
— Точно.
Она окинула его взглядом кошки, любующейся золотой рыбкой.
— И вы все документы унесли с собой?
— Было дело.
— Торну известно, что вы умыкнули этот портфель?
— Думается, нет. Он ведь сбежал.
— Возможно, он готовился забрать его сам. Вот почему все документы были уже в него сложены.
— Нет, — отверг эту мысль Морейн. — И в этом состоит комическая сторона ситуации. Диксон должен был предстать сегодня перед Большим жюри! Все было хорошо продумано. Большое жюри вызывает его в качестве свидетеля, и Диксон выкладывает на этом заседании известные ему факты коррупции, в которой погряз в настоящее время город. Бумаги в портфеле полностью это подтверждают. Вот почему Диксон все так тщательно собрал в один портфель. А вечером он приводил документы в порядок и еще раз изучал их, готовя предстоящую речь.
— Все же почему Торн, удирая, не сумел взять портфель с собой?
— У него не было времени, — пояснил Морейн. — В тот момент, когда я поднимался по лестнице, мимо дома проходил поезд. За его шумом я не услышал выстрелов, а Торн — моих шагов.
— И теперь у вас неприятности?
— Вот именно.
— Это и в самом деле так? Они что, разыскивают вас?
— Полагаю, что да.
— Как вы поступили с документами?
— Конечно же я таскаю их с собой. Они представляют слишком большую ценность, чтобы оставлять их без присмотра.
— Но если полиция вас схватит, то она наложит на них лапу.
— Я тоже так считаю, — согласился Морейн. — Поэтому-то я и здесь.
— Как вы узнали, что я остановилась в этом отеле?
— Это секрет.
— Вы должны мне его раскрыть.
— Нет. И еще раз нет. Это профессиональная тайна. Вы знаете, в свободное время я люблю поиграть в детектива.
Дыхание женщины заметно участилось.
— Я буду откровенна с вами, — решилась она.
— Откровенным всегда быть полезно.
— Я ведь тоже в бегах.
— Я уже это понял, обнаружив, что вы зарегистрировались в этом отеле под фамилией Г.К. Честер.
— Но если это удалось выявить вам, — прошептала она, — то что мешает это сделать и другим?
— О нет! Если бы это было так, я бы не был сейчас с вами.
— И все-таки ПОЧЕМУ вы в конце концов оказались здесь?
— Потому что это самое безопасное место, которое мне пришло на ум. Я вычислил, что в этом месте меня никто искать не будет.
— Значит ли это, что вы намерены остановиться в этом отеле?
— Разумеется.
— Вместе со мной?
— Естественно, — подтвердил он. — Если хотите, я заявлю, что я ваш брат, и мы снимем соседний номер. Тогда мне не надо будет никуда выходить, поскольку вы будете готовить обеды. Готов поспорить, что вы запаслись достаточным количеством продуктов, чтобы какое-то время не было никакой необходимости покидать это убежище.
— Угадали. У меня их хватит на месяц. Можно вообще порога не переступать.
— Чудесно! — воскликнул Морейн. — Вот я и помогу вам расправиться с этими залежами.
— Боюсь, как бы управляющий чего-нибудь не заподозрил в случае, если я сниму еще один номер, — произнося эти слова, она внимательно следила за его реакцией.
Морейн отпил глоток виски и сделал небрежный жест рукой, как бы отмахиваясь от недостойной внимания мелочи.
— На ваше усмотрение, — сказал он.
Внезапно она поднялась со своего места и села рядом.
— Знаете что? — выпалила она. — Вы мне всегда нравились.
— Ну и прекрасно!
Она вскинула подбородок, заглянула ему в глаза и залилась смехом.
Морейн похлопал ее по спине:
— Красивая девушка!
Дорис подняла бокал. Ее глаза смеялись и зазывали одновременно.
— Пью за нас, — провозгласила она тост. — И только за нас двоих.
Морейн залпом покончил с оставшимся виски.
— Налить еще? — спросил он.
Она кивнула, встала и неторопливо произнесла:
— Послушайте, но ведь имеющиеся у вас документы очень важны. Где же ваш портфель?
— Он в надежном месте. Я вручил его управляющему. Он думает, что столь тяжелый портфель набит золотом, и не будет спускать с него глаз.
Дорис положила голову ему на плечо.
— Вы мне так нравитесь, — повторила она. — Такой деловой! Я без ума от вас с первого же взгляда… Наверное, мне не следовало этого говорить…
Он слегка дернулся, и Дорис Бендер выпрямилась.
— Ну конечно, мне надо было удержаться от этих слов. Это все виски виновато.
— Зато я чувствую себя замечательно. Давайте еще немного выпьем и продолжим разговор в том же милом тоне.
Чуть поколебавшись, она вдруг собрала бокалы и сказала:
— Подождите меня. Я сейчас принесу виски. Дорис Бендер направилась к кухне. На пороге она остановилась, обернулась и повторила:
— Оставайтесь на месте и расслабьтесь. Несколько мгновений спустя Морейн услышал, как она сдавленно вскрикнула. Он вскочил на ноги, но в тот же миг Дорис Бендер появилась в дверях, закатывая глаза и принужденно улыбаясь.