вашего дядю. Когда банк прислал уведомление Эдварду Нортону, он
впервые узнал о том, что случилось. Вы можете представить, что
произошло потом. Нортон установил срок погашения долга Кринстону и
поставил условие: или Кринстон возвращает деньги, или Нортон сообщает
в полицию. Когда Кринстон не смог заплатить, ваш дядя, действуя
хладнокровно и абсолютно безжалостно, поднял трубку и позвонил в
полицейский участок. Кринстон сидел вместе с ним в кабинете и
безмолвно наблюдал за действиями своего партнера, зная, что его
следующие слова приведут к заключению Кринстона в тюрьму. Кринстон
услышал, как Нортон говорит, что хочет сообщить об имевшем место
преступлении. Кринстон действовал неосознанно, им руководила слепая
ярость, инстинкт самосохранения. Он без предупреждения и, в общем-то,
без особых раздумий, ударил Нортона тростью по голове. Когда он убил
партнера и повесил трубку, Кринстон внезапно понял, что в полиции
зарегистрирован звонок Нортона и этот звонок может его погубить.
Кринстон сделал очень умную вещь. Он сразу же связался с полицейским
участком и представился Нортоном. Ему требовалось сообщить о каком-то
преступлении, потому что ваш дядя уже заявил, что оно имело место. На
письменном столе лежал страховой полис на автомашину, и Кринстон слепо
им воспользовался. Затем, когда вы услышали об убийстве вашего дяди,
и, поскольку с вами находился Роб Глиасон, вы подумали, что или будете
как-то вовлечены в дело, или вам придется объяснять, что именно в доме
делал Глиасон, вы ухватились за лучшую, как вам представлялось,
возможность обеспечить себе алиби и заявили, что катались на бьюике,
когда ваш дядя решил, что он украден. Здесь требовался математический
расчет. Другими словами, соответствующим образом подготовленный
человек должен был сесть и сконцентрироваться на имевшихся
доказательствах. Он бы сразу же указал пальцем на убийцу. Признаюсь,
события развивались так драматично и необычно, что я какое-то время
оставался в смущении и не смог сразу разобраться, что же произошло на
самом деле. Когда же я, наконец, все понял, то столкнулся с очень
серьезной проблемой. Я не сомневался, что смогу представить свою
теорию достаточно обоснованно, чтобы в головах присяжных зародились
сомнения, но я четко осознал, что если не подготовлю ловушку убийцам
таким образом, чтобы они сделали роковую ошибку, на ваших именах до
конца жизни останется пятно, и на вас все равно будут за спиной
показывать пальцами. Ключевым свидетелем был судья Пурлей. Я знал о
его тщеславии и любви попозировать. В его случае обычный перекрестный
допрос привел бы к нулевому результату. Поэтому мне пришлось придумать
способ, как зародить сомнения у него в голове перед тем, как он сам
осознает, что сомнение уже сидит там, а затем затолкнуть это сомнение
еще глубже.
Фрэн Челейн встала с кресла со слезами на глазах.
- Я не знаю, как выразить вам свою благодарность, - сказала она. -
Это опыт, который навсегда со мной.
Глаза Мейсона сузились.
- Вам повезло, - спокойным тоном заметил он. - Вы отделались только
неприятными воспоминаниями.
Фрэнсис улыбнулась, смахивая слезы.
- Я не это хотела сказать, мистер Мейсон. Это опыт, от которого я
бы ни за что не отказалась!
Он молча уставился на нее.
- Да, да! Я именно это имею в виду. Даже не сам судебный процесс, а
нахождение в тюрьме, где я узнала, как страдают люди. Я увидела
окружающий мир в новом свете. Это помогло немного исправить мой
характер. К тому же, я поняла, как предан мне Роб. Он знал, что я
невиновна, но обстоятельства складывались против меня и оставалась
угроза вынесения мне приговора. В те черные дни, когда вы не открывали
нам своих планов и казалось, что тучи над нами сгустились, он был
готов пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти мою.
- Да, - кивнул Мейсон, задумчиво глядя на Роба Глиасона, - вы вели
себя благородно и великодушно. Если бы я не был уверен в своей теории,
вы сбили бы меня с толку. Ваше признание звучало убедительно, кроме
слов о том, что вы взяли с тела тысячедолларовые купюры. Я понимал,
что этого не могло быть, потому что мисс Челейн дала мне десять из них
на следующее утро. Да и вы, Фрэн, были со мной неискренни. Вы все
время что-то скрывали, пытаясь защитить себя.
- Я знаю, - кивнула она. - Все началось с той первой лжи о бьюике.
Я просто не могла после этого говорить правду. Я ухватилась за версию
о том, что гоняла по округе на автомашине, как за лучшее алиби, а
затем осознала, что попала в ловушку. Я вам даже не могла признаться,
что получила деньги от дяди, потому что предполагалось, что я в это
время каталась на бьюике.
В дверь постучали и в кабинет вошла Делла Стрит.
Она посмотрела на Мейсона с горящими от гордости за него глазами.
Когда она заговорила, в голосе слышалась нежность.
- Тебе телеграмма, шеф.
Фрэнсис Челейн быстрым шагом подошла к адвокату и протянула ему
руку.
- Нам с Робом пора идти. Вы даже не представляете, как мы вам
благодарны. Мы компенсируем ваш труд материально, но в дополнение к
этому мы хотим, чтобы вы знали...
У нее задрожали губы и по щекам потекли слезы.
Мейсон крепко пожал ее руку и кивнул.
- Я знаю.
Когда дверь за ними закрылась, адвокат повернулся к Делле Стрит.
- Вот телеграмма, - протянула она лист бумаги. - Может, тебе
удастся уловить смысл. Я не могу этого сделать.
Мейсон взял телеграмму в руку и прочел:
"ПОСЫЛАЮ ЗАКАЗНЫМ ПИСЬМОМ АВИАПОЧТОЙ ФОТОГРАФИЮ
ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ ВАЖНОСТИ В ДЕЛЕ О КОТОРОМ РАССКАЖУ ТЧК
ХРАНИТЕ ФОТОГРАФИЮ И ВСКОРЕ ЖДИТЕ МЕНЯ У СЕБЯ В КОНТОРЕ ТЧК
ЕВА ЛАМОНТ"
Мейсон с любопытством посмотрел на телеграмму.
- Фотография пришла? - поинтересовался он.
- Да, - кивнула Делла. - Несколько минут назад.
Она протянула ему снимок молодой женщины, без стеснения
демонстрирующей свои ноги. В нижней части была приклеена полоска с
напечатанными на машинке словами: "Девушка со счастливыми ногами".
Лица на фотографии не было - только плечи, бедра, руки, которые
очень высоко поднимали юбку, и ноги - стройные, прямые, прекрасной
формы, в чулках на резинках.
- Интересно, а э_т_о_ что значит? - спросил заинтригованный
адвокат.
- Понятия не имею, - ответила Делла, - но я завожу новую папку -
"Девушка со счастливыми ногами".
Мейсон взглянул на часы. Усталость как рукой сняло, глаза его
горели.
- Интересно, а когда здесь появится Ева Ламонт? - подумал он вслух.
впервые узнал о том, что случилось. Вы можете представить, что
произошло потом. Нортон установил срок погашения долга Кринстону и
поставил условие: или Кринстон возвращает деньги, или Нортон сообщает
в полицию. Когда Кринстон не смог заплатить, ваш дядя, действуя
хладнокровно и абсолютно безжалостно, поднял трубку и позвонил в
полицейский участок. Кринстон сидел вместе с ним в кабинете и
безмолвно наблюдал за действиями своего партнера, зная, что его
следующие слова приведут к заключению Кринстона в тюрьму. Кринстон
услышал, как Нортон говорит, что хочет сообщить об имевшем место
преступлении. Кринстон действовал неосознанно, им руководила слепая
ярость, инстинкт самосохранения. Он без предупреждения и, в общем-то,
без особых раздумий, ударил Нортона тростью по голове. Когда он убил
партнера и повесил трубку, Кринстон внезапно понял, что в полиции
зарегистрирован звонок Нортона и этот звонок может его погубить.
Кринстон сделал очень умную вещь. Он сразу же связался с полицейским
участком и представился Нортоном. Ему требовалось сообщить о каком-то
преступлении, потому что ваш дядя уже заявил, что оно имело место. На
письменном столе лежал страховой полис на автомашину, и Кринстон слепо
им воспользовался. Затем, когда вы услышали об убийстве вашего дяди,
и, поскольку с вами находился Роб Глиасон, вы подумали, что или будете
как-то вовлечены в дело, или вам придется объяснять, что именно в доме
делал Глиасон, вы ухватились за лучшую, как вам представлялось,
возможность обеспечить себе алиби и заявили, что катались на бьюике,
когда ваш дядя решил, что он украден. Здесь требовался математический
расчет. Другими словами, соответствующим образом подготовленный
человек должен был сесть и сконцентрироваться на имевшихся
доказательствах. Он бы сразу же указал пальцем на убийцу. Признаюсь,
события развивались так драматично и необычно, что я какое-то время
оставался в смущении и не смог сразу разобраться, что же произошло на
самом деле. Когда же я, наконец, все понял, то столкнулся с очень
серьезной проблемой. Я не сомневался, что смогу представить свою
теорию достаточно обоснованно, чтобы в головах присяжных зародились
сомнения, но я четко осознал, что если не подготовлю ловушку убийцам
таким образом, чтобы они сделали роковую ошибку, на ваших именах до
конца жизни останется пятно, и на вас все равно будут за спиной
показывать пальцами. Ключевым свидетелем был судья Пурлей. Я знал о
его тщеславии и любви попозировать. В его случае обычный перекрестный
допрос привел бы к нулевому результату. Поэтому мне пришлось придумать
способ, как зародить сомнения у него в голове перед тем, как он сам
осознает, что сомнение уже сидит там, а затем затолкнуть это сомнение
еще глубже.
Фрэн Челейн встала с кресла со слезами на глазах.
- Я не знаю, как выразить вам свою благодарность, - сказала она. -
Это опыт, который навсегда со мной.
Глаза Мейсона сузились.
- Вам повезло, - спокойным тоном заметил он. - Вы отделались только
неприятными воспоминаниями.
Фрэнсис улыбнулась, смахивая слезы.
- Я не это хотела сказать, мистер Мейсон. Это опыт, от которого я
бы ни за что не отказалась!
Он молча уставился на нее.
- Да, да! Я именно это имею в виду. Даже не сам судебный процесс, а
нахождение в тюрьме, где я узнала, как страдают люди. Я увидела
окружающий мир в новом свете. Это помогло немного исправить мой
характер. К тому же, я поняла, как предан мне Роб. Он знал, что я
невиновна, но обстоятельства складывались против меня и оставалась
угроза вынесения мне приговора. В те черные дни, когда вы не открывали
нам своих планов и казалось, что тучи над нами сгустились, он был
готов пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти мою.
- Да, - кивнул Мейсон, задумчиво глядя на Роба Глиасона, - вы вели
себя благородно и великодушно. Если бы я не был уверен в своей теории,
вы сбили бы меня с толку. Ваше признание звучало убедительно, кроме
слов о том, что вы взяли с тела тысячедолларовые купюры. Я понимал,
что этого не могло быть, потому что мисс Челейн дала мне десять из них
на следующее утро. Да и вы, Фрэн, были со мной неискренни. Вы все
время что-то скрывали, пытаясь защитить себя.
- Я знаю, - кивнула она. - Все началось с той первой лжи о бьюике.
Я просто не могла после этого говорить правду. Я ухватилась за версию
о том, что гоняла по округе на автомашине, как за лучшее алиби, а
затем осознала, что попала в ловушку. Я вам даже не могла признаться,
что получила деньги от дяди, потому что предполагалось, что я в это
время каталась на бьюике.
В дверь постучали и в кабинет вошла Делла Стрит.
Она посмотрела на Мейсона с горящими от гордости за него глазами.
Когда она заговорила, в голосе слышалась нежность.
- Тебе телеграмма, шеф.
Фрэнсис Челейн быстрым шагом подошла к адвокату и протянула ему
руку.
- Нам с Робом пора идти. Вы даже не представляете, как мы вам
благодарны. Мы компенсируем ваш труд материально, но в дополнение к
этому мы хотим, чтобы вы знали...
У нее задрожали губы и по щекам потекли слезы.
Мейсон крепко пожал ее руку и кивнул.
- Я знаю.
Когда дверь за ними закрылась, адвокат повернулся к Делле Стрит.
- Вот телеграмма, - протянула она лист бумаги. - Может, тебе
удастся уловить смысл. Я не могу этого сделать.
Мейсон взял телеграмму в руку и прочел:
"ПОСЫЛАЮ ЗАКАЗНЫМ ПИСЬМОМ АВИАПОЧТОЙ ФОТОГРАФИЮ
ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ ВАЖНОСТИ В ДЕЛЕ О КОТОРОМ РАССКАЖУ ТЧК
ХРАНИТЕ ФОТОГРАФИЮ И ВСКОРЕ ЖДИТЕ МЕНЯ У СЕБЯ В КОНТОРЕ ТЧК
ЕВА ЛАМОНТ"
Мейсон с любопытством посмотрел на телеграмму.
- Фотография пришла? - поинтересовался он.
- Да, - кивнула Делла. - Несколько минут назад.
Она протянула ему снимок молодой женщины, без стеснения
демонстрирующей свои ноги. В нижней части была приклеена полоска с
напечатанными на машинке словами: "Девушка со счастливыми ногами".
Лица на фотографии не было - только плечи, бедра, руки, которые
очень высоко поднимали юбку, и ноги - стройные, прямые, прекрасной
формы, в чулках на резинках.
- Интересно, а э_т_о_ что значит? - спросил заинтригованный
адвокат.
- Понятия не имею, - ответила Делла, - но я завожу новую папку -
"Девушка со счастливыми ногами".
Мейсон взглянул на часы. Усталость как рукой сняло, глаза его
горели.
- Интересно, а когда здесь появится Ева Ламонт? - подумал он вслух.