Ночное небо было затянуто тяжелыми, низко нависшими облаками. Мелкий
холодный дождик смочил мостовые и тротуары, окружил сиянием уличные
фонари. По мокрой мостовой с шипением проносились автомобили.
Большинство зданий по соседству с торговым центром были уже темными,
и только ярко светились окна аптеки на углу. На той же стороне улицы,
примерно в середине квартала, излучало гостеприимный свет ночное кафе. В
кинотеатре напротив него уже погасили большую часть ламп в фойе. Второй
фильм последнего сеанса подходил к концу. Минут пять спустя двери
кинотеатра распахнутся, чтобы выпустить зрителей.
В ожидании этого продавец рецептурного отдела что-то записывал в
книгу. За пока еще свободной стойкой бара усталая девушка перетирала
стаканы, готовясь к новому наплыву посетителей. Через семь минут все
стулья у стойки будут заняты, а за ними люди выстроятся еще в три ряда.
Тогда помогать девушке придут продавец рецептурного отдела и кассирша.
Пока же здесь царило полное затишье, короткая передышка перед еще
одним, последним потоком посетителей.
По Ванс-авеню торопливо шла женщина. Дойдя до бульвара Крамер, она
остановилась, встревоженно оглянулась и свернула за угол. Свет в окне
аптеки выхватил из темноты ее лицо с решительно сжатыми губами и
испуганными глазами.
Она открыла дверь аптеки и вошла.
Углубившаяся в какой-то роман кассирша продолжала чтение. Девушка у
автомата с содовой водой подняла вопросительный взгляд. Продавец
рецептурного отдела отложил карандаш и привстал.
Однако посетительница сразу направилась к двум телефонным кабинам у
дальней стены.
Позже, восстанавливая в памяти ее внешность, все свидетели сошлись на
том, что это была женщина лет тридцати, с хорошей фигурой, которую не
могло скрыть даже широкое темное пальто с меховым воротником. Кассирша
заметила, что она держала в руках коричневую сумочку из крокодиловой кожи.
Они, может быть, запомнили бы больше, но в этот момент двери
кинотеатра распахнулись и толпа зрителей повалила наружу, сразу заполнив
весь тротуар.
Кассирша со вздохом захлопнула книгу. Продавец рецептурного отдела
выставил на край прилавка рекламу поливитаминов и слегка пододвинул вперед
коробку с бритвенными лезвиями. Девушка у содового автомата вытерла руки
полотенцем и стала смешивать в миксере шоколад и солодовое молоко. Она
знала, что через минуту-две кто-нибудь закажет этот напиток.
Женщина вошла в кабинку, открыла сумочку и достала кошелек для
мелочи. Озабоченно нахмурившись, она порылась в кошельке, затем почти
бегом кинулась к кассирше.
- У вас есть пятицентовики? Разменяйте мне. Только быстрее.
Пожалуйста, побыстрее!
Уж теперь-то, когда женщина оказалась так близко, кассирша могла бы
ее как следует рассмотреть, но именно в этот момент открылась дверь аптеки
и ввалилась шумная бесцеремонная толпа студентов, которые, обмениваясь
между собой громкими шутками, сразу начали требовать мороженое, банановый
крем, сбитые сливки, шоколадный сироп и лущеные орешки.
Кассирша протянула женщине пять монет, затем, измерив взглядом толпу
вновь прибывших, поспешила на помощь к девушке за прилавком. Минут десять
касса может подождать.
Женщина скрылась в телефонной кабинке. С этого момента ее никто не
видел, а верней, не замечал.
Она положила на полочку возле телефона клочок бумаги, потом поставила
на бумагу столбик монет, взяла верхнюю, опустила в щель и набрала номер.
Рука, державшая трубку, чуть дрожала. Женщина все время всматривалась
сквозь стекло в лица новых посетителей.
Она с нетерпением и тревогой прислушивалась к гудкам на том конце
линии, потом трубку подняли, и приглушенный звуками танцевальной музыки
слащавый голос произнес:
- Алло. Я слушаю.
- Пожалуйста... я очень вас прошу. Мне нужно поговорить с Перри
Мейсоном, адвокатом. Попросите его к телефону... только быстрее.
- Перри Мейсон? Боюсь...
- Тогда попросите сюда Питера, метрдотеля. Мистер Мейсон сидит за
столиком с молодой женщиной...
- Но Питер очень занят. Вам придется подождать. Если вы так
спешите...
- Подойдите к Питеру. Попросите его показать вам мистера Мейсона.
Потом скажите мистеру Мейсону, чтобы он подошел к телефону. Это очень
важно. Пусть сразу же подойдет. Вы поняли?
- Ладно. Не вешайте трубку.
Прошло минуты две. Женщина нетерпеливо взглянула на свои часы, в
оправе которых поблескивали бриллиантики, нахмурилась и сказала то ли в
трубку, то ли просто так:
- Скорей, скорей! Ну, скорей же!
Казалось, прошла вечность, прежде чем раздался несколько раздраженный
голос адвоката:
- Алло. Говорит Мейсон.
Женщина заговорила отрывисто и торопливо.
- Это очень важно, - сказала она. - Слушайте меня внимательно. Вы
должны сразу же понять меня и сделать то, что я скажу. Больше я уже не
смогу...
- Кто это говорит? - перебил адвокат.
- Я послала вам пакет, - сказала женщина. - Ради Бога, выслушайте
меня. У вас есть карандаш?
- Да.
- Запишите, пожалуйста, имя и адрес.
- Но почему...
- Прошу вас, мистер Мейсон. Я все объясню вам. Каждая секунда дорога.
Я прошу вас, умоляю, запишите имя и адрес!
- Говорите.
- Медфорд Д.Карлин, шестьдесят девять двадцать, Западная
Лорендо-стрит. Записали?
- Подождите, - сказал Мейсон. - Карлин, К-а-р-л-и-н? Так?
- Да. Инициалы - М.Д. Его адрес - шестьдесят девять двадцать,
Западная Лорендо-стрит.
- Есть. Записал.
- Деньги вы уже получили?
- Какие деньги?
- О, мистер Мейсон, неужели вы не получили их? Тот пакет... я о нем
говорила... Как же так? Его не принесли?..
Ее голос осекся.
- Не будете ли вы столь любезны, - с раздражением сказал Мейсон, -
назвать мне свое имя и прямо объяснить суть дела? Что за пакет и деньги, и
кто вы, наконец, такая?
- Я не могу назвать вам свое имя. Да оно вам и ни к чему. В конверте
были деньги, пятьсот семьдесят долларов... Мистер Мейсон, я умоляю вас,
повидайтесь с мистером Карлином, покажите ему вырезку, которая лежит в том
пакете с деньгами, и...
- Но я уже сказал вам, что не получал пакета.
- Вы его получите. Его принесут. Скажите мистеру Карлину, что ему
придется искать другого компаньона. Мистер Мейсон, я не могу вам передать,
как все это важно. Это вопрос жизни и смерти. Не теряйте ни минуты...
О-о!..
Ее голос замер, темные глаза, настороженно следившие за входной
дверью аптеки, с ужасом глядели на высокого мужчину лет тридцати с
небольшим.
Крупными легкими шагами человека, всегда отличавшегося великолепным
здоровьем, он вошел в аптеку и остановился, чуть насмешливо рассматривая
лица посетителей.
Женщина не колебалась ни секунды. Трубка тотчас же выпала из ее руки
и закачалась на проводе, несколько раз стукнувшись о стенку кабинки.
Выскользнув из кабинки, женщина протиснулась к стенду с журналами и,
повернувшись спиной к стойке, принялась их рассматривать, казалось,
полностью углубившись в это занятие.
Ей даже удалось изобразить удивление, когда рука мужчины сжала ее
локоть. С возмущением обернувшись, она тут же улыбнулась, нежно и
заискивающе.
- О, - сказала она. - Это ты!
- Я искал тебя.
- Я... Ты уже все закончил?
- Да. Это потребовало меньше времени, чем я предполагал.
- Надеюсь, я не заставила себя ждать. Я только хотела купить зубную
пасту и засмотрелась на журналы. Я тут всего минутку.
Он положил ей на талию крепкую мускулистую руку и слегка подтолкнул к
прилавку.
- Покупай свою пасту, и пошли отсюда.
Перри Мейсон стоял у телефона, держа трубку в левой руке и затыкая
ухо указательным пальцем правой, чтобы не слышать звуков музыки.
Оставшаяся за столиком Делла Стрит, его секретарша, заметила
торопливый кивок шефа и поспешила к нему.
- Что случилось? - спросила она.
- Да что-то странное, - сказал Мейсон. - Подойди к другому телефону
и, если на контрольном пункте сегодня работает кто-то из твоих
приятельниц, справься у них, нельзя ли проследить, откуда мне сейчас
звонили. Пусть поторопятся. Звонила женщина. По-моему, она смертельно
перепугана.
Делла вытащила записную книжку, наклонилась, чтобы рассмотреть
целлулоидный кружок на телефонном аппарате, и записала номер. Затем она
поспешила к телефону, находившемуся в женской туалетной комнате.
Когда она вернулась, Мейсон все еще держал трубку в руке.
- Звонили из телефона-автомата, шеф, в аптеке на углу Ванс-авеню и
бульвара Крамер. Телефон занят, очевидно, трубка не повешена.
Мейсон положил свою трубку на место.
- Что это за звонок? - спросила Делла.
Мейсон сунул в карман записную книжку.
- Меня просили немедленно повидать некоего М.Д.Карлина. Его адрес:
шестьдесят девять двадцать, Западная Лорендо-стрит. Поищи-ка его в
справочнике, ладно, Делла?
Делла принялась торопливо листать телефонную книгу и вскоре сказала:
- Да, он здесь есть. М.Д.Карлин, шестьдесят девять двадцать, Западная
Лорендо-стрит. Телефон - Ривервью три двадцать три двадцать два.
- Запиши номер, - сказал Мейсон.
- Ты будешь ему звонить?
- Не сейчас. Попозже. Я хочу побольше разузнать, прежде чем начну
действовать. У этой женщины определенно что-то случилось. Жаль, что ты не
слышала, как она говорила.
- Она была расстроена?
- Я бы сказал, не расстроена, а в панике.
- Чего она от тебя хотела?
- Просила сказать этому Карлину, что он должен искать себе другого
компаньона.
- Вместо нее?
- Не знаю. Она передала мне свою просьбу и сказала, что мне скоро
принесут деньги. Обычно я отказываюсь от поручений анонимных клиентов, но
в голосе этой женщины звучал такой ужас, что мне стало жаль ее. Перед тем
как бросить трубку, она вскрикнула так, словно что-то испугало ее до
смерти. Трубка стукнулась о стенку, а потом ударилась еще несколько раз,
наверное, качаясь на шнуре. Может быть, женщина упала в обморок.
- Что же нам теперь делать? - спросила Делла Стрит.
- Некоторое время подождем и поглядим, придет ли тот пакет с
деньгами, о котором говорила женщина.
- А пока?
Мейсон повел Деллу к столику.
- А пока мы допьем кофе, может быть, немного потанцуем и вообще будем
вести себя так, будто ничего не случилось.
- Не оборачивайся, шеф, - сказала Делла, - кажется, твой телефонный
разговор уже привлек к себе внимание.
- В чем дело?
- Насколько я могу понять, в том углу нас с тобой очень оживленно
обсуждают.
- Кто именно?
- Гардеробщица, девушка, которая делает мгновенные фотоснимки, и
продавщица сигарет. Подожди минутку, девушка с сигаретами уже направляется
к нам.
Мейсон глотнул кофе.
Девушка, продававшая сигареты, предложила свой товар сидящим за
соседним столиком, затем повернулась к Перри Мейсону.
- Сигары, сигареты? - спросила она вкрадчиво, чуть протяжно.
Мейсон улыбнулся и отрицательно покачал головой.
Делла Стрит слегка подтолкнула его под столом.
- Ну хорошо, дайте мне пачку "Релейф", - сказал Мейсон.
Девушка взяла пачку, надорвала уголок, легонько постучав по пачке,
вытолкнула сигарету и протянула ее Мейсону, наклонившись, чтобы дать ему
прикурить.
У девушки был оливковый цвет лица, немного широковатые скулы и ладная
фигурка. Короткое, сильно декольтированное платье открывало округлые
плечи, стройные ноги обтягивали нейлоновые чулки.
Мейсон протянул ей доллар. Она начала отсчитывать сдачу.
- Не нужно, - мягко улыбнулся Мейсон.
- О, вы... так щедры.
- Не стоит благодарности.
- Вы так добры... Такая сумма...
- В чем дело? - перебил Мейсон и внимательно поглядел на нее. - Вам
ведь всегда дают чаевые.
- Десять, пятнадцать центов, самое большее двадцать пять, - сказала
девушка, и ее глаза вдруг наполнились слезами.
- Э, подождите-ка минутку, - сказал Мейсон. - Что это вы?
- Простите меня. Я так расстроена, так истерзалась, а вы были так
добры со мной, и я... Я уж и сама не знаю, что делаю...
- Да вы присядьте, - сказала Делла Стрит.
- Нет, нет, меня уволят. Я не имею права сидеть с покупателями. Я...
Мейсон увидел, что ее лицо подергивается от волнения и слезы
тоненькими струйками стекают по щекам, оставляя полоски на гриме.
- Ну, вот что, - сказал он. - Садитесь.
Он поднялся, подал стул девушке, и, чуть поколебавшись, она
пододвинула стул так, чтобы можно было присесть на него, держа поднос на
коленях.
- А теперь, - сказал Мейсон, - вам нужно выпить рюмку бренди и...
- Нет, нет, пожалуйста. Я не могу. Пить с покупателями нам не
разрешают.
- Да что у вас случилось? - спросил Мейсон. - Неприятности на работе?
- Нет, нет. С работой все в порядке. Это чисто личное, и вообще
давнишняя история. Но временами вдруг подступит к сердцу... - Она
запнулась и, повернувшись к Делле, с надрывом заговорила: - Ваш муж не
поймет, зато вы сможете понять. Вы женщина, и вам знакомо чувство матери к
ребенку.
- А что с вашим ребенком? - спросил Мейсон.
Она покачала головой.
- Как глупо, что я навязываюсь к вам со своими делами. Будьте добры,
сделайте вид, будто что-то выбираете на моем подносе. Наш шеф может
рассердиться.
Делла Стрит начала перебирать уложенные на подносе мелкие сувениры и
безделушки.
- Продолжайте, - сказал Мейсон.
- Вообще-то нечего рассказывать. В конце концов, все не так уж плохо.
Наверное, мой ребенок в хороших руках. Мне только хотелось бы знать. Ой,
как хотелось бы...
- Что знать? - спросил Мейсон.
- Где моя дочка. Видите ли, все это очень сложно и запутанно. Я... во
мне есть примесь японской крови.
- Да что вы?
- Правда. Вы, может, не заметили этого, но если внимательно
поглядеть, видите, какие у меня глаза и скулы.
Мейсон пристально всмотрелся в ее лицо, потом кивнул и сказал:
- Да, вижу. Я сразу подумал, что в вас есть что-то экзотическое.
Теперь я понял, в чем дело. У вас явно восточный тип лица.
- У меня ведь только небольшая примесь японской крови, - сказала
девушка. - А вообще-то я американка. Такая же, как и все остальные. Но
люди, знаете, как относятся к этому? Для большинства я - японка, и весь
разговор. Отверженная, чужая...
- Ну, а что с вашим ребенком? - спросил Мейсон.
- У меня есть дочка.
- Вы замужем?
- Нет.
- Продолжайте.
- Ну вот. У меня есть ребенок, а отец ребенка украл у меня мою дочь.
Он продал ее. Когда я узнала, что какие-то чужие люди хотят удочерить мою
девочку, я была вне себя. Чего я только ни делала, стараясь выяснить, что
же это происходит и как мне быть, но ничего не смогла сделать.
- А тот человек, который похитил вашу дочь, и в самом деле ее отец? -
спросил Мейсон.
Девушка на мгновение замялась, опустила глаза, потом подняла их и
взглянула прямо к лицо Мейсону.
- Нет, - призналась она. - Ее отец умер.
- Почему же вы не пытаетесь разыскать вашу дочь? - спросила Делла
Стрит.
- А что я могу сделать? Разве станет кто помогать японке, да еще если
у нее денег ни гроша? А у меня ничего нет. Я даже не знаю, где моя
девочка, но я уверена, кто-то ее удочерил. Тот человек, который выдал себя
за отца и подписал все бумаги, исчез.
- Сколько лет вашей девочке? - спросил Мейсон.
- Сейчас ей бы исполнилось четыре года. Она была совсем крошкой,
когда...
Питер, метрдотель, оглядывая зал, вдруг заметил девушку с сигаретами.
- Продавщица сигарет, пройдите-ка сюда! - крикнул он. - Сию же
минуту!
- Ох, - сказала девушка, - зря я разговорилась с вами. Питер
сердится.
Из треугольного выреза платья она вытащила носовой платок, такой
крошечный, что, казалось, им нельзя прикрыть даже почтовую марку, поспешно
вытерла глаза и припудрила лицо.
- Продавщица сигарет! - вторично позвал Питер. Его голос звучал резко
и нетерпеливо.
Несмело улыбнувшись Делле Стрит, девушка дотронулась до руки Мейсона
и, слегка сжав ее, сказала:
- Мне сейчас здорово влетит.
- А вы не позволяйте, - сказала Делла Стрит. - Какое он имеет...
- Продавщица сигарет, немедленно сюда! - еще раз крикнул метрдотель.
- Спасибо вам большое, я хоть душу отвела.
И девушка ушла.
- Бедняжка, - сказала Делла.
Мейсон кивнул.
- Грудного ребенка продать, наверно, не так трудно, - адумчиво
проговорила Делла. - Если тот тип выдал себя за отца и сказал, что мать
девочки умерла или сбежала, то он наверняка нашел людей, желающих
усыновить ребенка, и получил от них пятьсот, а то и тысячу долларов.
- За японского ребенка?
- А кто знает, что он японец? - возразила Делла. - Ты и то не
догадался, что она японка, до тех пор, пока она сама не сказала. Чуть
раскосые глаза и что-то в очертаниях лица... Она гораздо больше
американка, чем японка.
Мейсон снова кивнул.
- Все это, кажется, ни капли тебя не тронуло, - с раздражением
сказала Делла Стрит. - Почему бы тебе ей не помочь? Уж кто-кто, а ты мог
бы это сделать, шеф. Разыщи девочку, сделай доброе дело.
- Для кого?
- Для матери и для девочки.
- А кто тебе сказал, что для девочки это такое уж доброе дело? Она,
может быть, сейчас в хороших руках. А мамаша, которая работает в ночном
клубе и щеголяет в столь открытом платье, что еще чуть-чуть и ее арестуют
за непристойный вид...
- При чем тут платье? Она любит ребенка.
- Может быть, и любит, - сказал Мейсон, - но едва ли так уж сильно.
- Не поняла тебя.
- Со времени исчезновения ребенка прошло, наверное, не менее трех
лет, - сухо напомнил Мейсон. - И вдруг ни с того ни с сего она подходит к
двум совершенно незнакомым людям, посетителям ночного клуба, где она
работает, и, рискуя быть уволенной, подсаживается к ним и начинает
плакаться на свои беды.
- Все это так, конечно, - согласилась Делла Стрит. - Но ведь можно
посмотреть на дело и с другой точки зрения... У нее это вышло случайно.
Такое впечатление, что она держала свое горе при себе, пока могла, а
сейчас ее прорвало.
- Небезынтересно, что случилось это после совещания в углу,
состоявшегося сразу вслед за моим разговором по телефону.
- Да, верно. Она знает, стало быть, кто ты такой.
Мейсон кивнул.
- Знает, и поэтому пыталась заручиться твоей помощью. Но вид у нее
был очень искренний, и... слезы были настоящие.
Мейсон взглянул на часы и сказал:
- Ну, если это еще не конец, мне бы хотелось, чтобы события
развивались быстрей. В противном случае я просто не успею что-либо сделать
сегодня. Я все вспоминаю голос этой женщины, такой испуганный,
взволнованный. Хотел бы я знать, что там случилось, когда она так внезапно
бросила трубку.
- К нам идет метрдотель, - сказала Делла Стрит.
Метрдотель, невысокий, полный, средних лет мужчина, учтиво поклонился
и сказал:
- Прошу прощения.
- Да? - отозвался Мейсон.
- Вы Перри Мейсон, адвокат?
Мейсон кивнул.
- К сожалению, я не узнал вас, когда вы входили, но потом мне
показали вас. Я неоднократно видел ваши фотографии в газетах, но... - он
выразительно развел руками, - вы много моложе, чем я ожидал.
- Пусть это вас не тревожит, - с легким раздражением ответил Мейсон.
- Кормят у вас отлично, обслуживание безупречное. Так что, пожалуйста, не
извиняйтесь, что вы не узнали меня, и никому, кстати, не говорите, что я
здесь.
Метрдотель бросил беглый взгляд на Деллу Стрит и заговорщицки
улыбнулся.
- Ну, разумеется, - сказал он. - Мы здесь никогда таких вещей не
делаем. Зачем лезть в чужие дела? Я позволил себе подойти к вам, только
чтобы передать пакет, присланный на ваше имя. Меня непременно просили
вручить его вам лично.
Сделав легкое, неуловимое движение рукой, он извлек откуда-то
конверт, как фокусник достает маленького кролика из потайного кармана
фрака.
Мейсон не сразу вскрыл конверт. Он положил его на стол и некоторое
время изучал его. Конверт был длинный, из грубой бумаги, с надписью
"мистеру Мейсону", сделанной явно второпях. Потом он холодно и твердо
взглянул на учтиво улыбающегося метрдотеля.
- Где вы это взяли? - спросил он.
- Пакет был передан швейцару посыльным.
- Кто этот посыльный?
- Право, не знаю. Может быть, знает швейцар. Хотите, я его пришлю к
вам?
- Да, пришлите.
На мгновение их взгляды встретились, глаза адвоката пристально
смотрели в улыбающиеся, чуть насмешливые глаза Питера. Потом метрдотель
отвел взгляд.
- Я его пришлю немедленно и надеюсь, что вы выясните все, что вас
интересует.
Он поклонился и направился к дверям.
- Хотелось бы мне знать, - заметил Мейсон, глядя ему в спину, - каким
образом наша загадочная клиентка обнаружила наше местопребывание.
- О, так это он и есть, - сказала Делла, увидев деньги и вырезку из
газеты. - Тот самый пакет, что тебе должны были прислать.
Мейсон просматривал содержимое.
- Занятно... в основном мелкие купюры, по доллару, и покрупней, а две
- по пятьдесят.
Он поднес деньги к носу, затем протянул пачку Делле.
Она понюхала и сказала:
- Довольно сильный запах. Это хорошие духи. Знаешь что, шеф, наверно,
эта женщина собирала деньги по доллару, по два, иногда откладывала пять, а
если повезет, случалось, даже пятьдесят. Она прятала их где-то в ящике
комода вместе с носовыми платками, приберегая на крайний случай.
Мейсон кивнул, его лицо стало задумчивым.
- Могло быть и так, - сказал он, - накопив достаточно мелких денег,
она обменивала их в банке, и таким образом здесь оказалось две купюры по
пятьдесят. Крупные купюры прятать удобнее, и... сюда идут метрдотель и
швейцар. Вложи деньги в конверт.
- Здесь нет твоего имени? - спросила она.
- Ни имени, ни записки, - ответил он. - Только деньги и вырезка из
газеты. Поэтому она и звонила: хотела объяснить, что от меня требуется.
Написать записку она, наверно, не успела. Просто сунула деньги в конверт
и...
Он запнулся на полуслове - к столику подошли метрдотель и швейцар.
- Вот этот швейцар, мистер Мейсон.
Питер продолжал стоять, явно чего-то ожидая.
Мейсон протянул ему десятидолларовую бумажку.
- У вас отличное обслуживание, - сказал он.
Ловкие пальцы взяли бумажку, и она как бы растворилась в воздухе. В
глазах метрдотеля теперь уже не было насмешки. Он держался почтительно.
- Счастлив служить вам, мистер Мейсон. В любое время, когда бы вы ни
захотели прийти сюда, только спросите Питера, и столик будет вас ждать.
Швейцар, огромный мужчина в украшенной шитьем униформе, казалось,
думал лишь о том, чтоб поскорей вернуться на свой пост, но его зоркие
глаза явно успели заметить, какого достоинства купюра была вручена Питеру,
и щедрость клиента, казалось, произвела на него должное впечатление.
- Ну, - сказал Мейсон, - расскажите-ка мне о посыльном.
- А что о нем рассказывать? - ответил швейцар. - Автомобильчик - так
себе. Не слишком новый. Я подошел к машине, открыл дверцу и увидел, что
там один человек и сидит он с таким видом, будто это не его машина. Я
сразу увидел, что он не будет выходить, и подумал: наверно, хочет узнать
дорогу. Что ж, ответить я могу, я не прочь, только ты хотя бы опусти
стекло и крикни, что тебе там надо. Зло меня на таких разбирает. Ведь
чаевых от них не дождешься. Открыв дверцу, он сунул мне в руку конверт и
говорит: "Передайте это Перри Мейсону. Он в ресторане". Я помню, как вы
ставили машину, - продолжал швейцар, - но я не узнал вас тогда, мистер
Мейсон. Хотя имя ваше часто слышу, но... вы ведь впервые у нас? Верно?
Мейсон кивнул.
- Продолжайте. Что же сделал этот человек с конвертом?
- Да больше ничего. Я вытаращился на него, а он сказал: "Иди. Что, у
тебя ноги не работают? Отнеси пакет вашему старшему и скажи, что пакет,
мол, очень важный, пусть его немедленно передадут мистеру Мейсону". Вот я
и отдал его Питеру.
- А что сделал тот человек?
- Захлопнул дверцу и укатил.
- Вы не запомнили номер машины или какие-то приметы?
- Ничего я не запомнил, - ответил швейцар. - Вроде бы "шевроле",
выпущенный этак лет пять-шесть тому назад. Темного цвета седан с четырьмя
дверцами. Вот и все, что я могу сказать.
- Смогли б вы описать того мужчину?
- Ну, на нем был такой сероватый костюм. Ворот у рубашки мятый. Он
лет так на шесть, на восемь старше меня, а мне... постойте-ка... уже
пятьдесят три... Не похож на нашего клиента.
- Похож на рабочего?
- Ну, не совсем на рабочего. У него, может, какая лавчонка или
маленькая мастерская. Обтрепанный такой, но, видно, малый ушлый. У
него-то, может, и деньжата водятся, но он их не тратит на одежду или
машину и не транжирит в...
- Ночных клубах, - подсказала Делла Стрит.
Швейцар ухмыльнулся.
Мейсон вытащил банкноту в десять долларов.
- Попытайтесь вспомнить что-нибудь еще, - сказал он. - И не думайте о
чаевых, которые вы упускаете из-за того, что ушли от дверей. Вы свое
наверстаете. А сейчас послушайте: это моя секретарша мисс Стрит. Вы можете
завтра позвонить в мою контору, попросить ее к телефону и сообщить ей все,
что вы вспомните.
В отличие от Питера швейцар, взяв купюру, сперва поглядел на нее,
потом кивнул и одобрительно ухмыльнулся.
- Я же говорю, - сказал он, - чаевые подождут. А если чего нужно...
- Вы пока подумайте, - сказал Мейсон. - И вызовите мою машину. Она...
- Я помню вашу машину, - живо отозвался швейцар. - И вас теперь
запомню, мистер Мейсон. Если вам что потребуется...
- Очень хорошо, - прервал его Мейсон. - В настоящее время мне
требуется как можно больше узнать о человеке, который привез конверт.
- Подумаю. Если что припомню, я вам завтра днем позвоню. Я нынче
дежурю до двух часов ночи и не встану завтра раньше двенадцати. Может, и
вспомню что.
Мейсон повернулся к Делле Стрит:
- А теперь, Делла, мы позвоним Карлину.
- Он разозлится, если мы его разбудим, - сказала Делла.
- Знаю. Но все же попробуем.
- Нельзя ли подождать с этим хотя бы до завтрашнего утра?
- Ты бы так не говорила, если бы слышала голос той женщины. Я не
знаю, что у нее стряслось, но откладывать нельзя. Нужно немедленно