- Вы хотите сказать, что при желании могли бы... э-э-э... вступить в близкие отношения с любым животным? - Я даже оторопел от собственной смелости.
- Разумеется! А также с птицей или рыбой!
Я прямо дар речи потерял от изумления. По собственному опыту зная, скольких трудов стоит завести роман с одной-единственной человеческой особью женского пола, я и представить себе не мог, как можно управляться со всем, что движется. Да уж, ученик волшебника и впрямь должен быть готов к неожиданностям. И все-таки любовная связь с самкой форели никак не укладывалась у меня в голове.
- Ты, похоже, несколько смущен, - заметил Гиппогриф. - Поверь мне, подобный опыт расширяет сознание. - Он снизил голос до шепота. - Скажу тебе по секрету, как раз сейчас я клею такую самочку оцелота, закачаешься! - И он смачно прищелкнул клювом. - Ага, вот мы и пришли! - Гиппогриф опустил заднюю часть туловища, и волшебник, ни на секунду не переставая чихать, кубарем скатился с его спины на землю у сооружения, которое из чистого милосердия можно было бы назвать полуразвалившимся сараем.
Стены, некогда ровные и прочные, прогнулись внутрь, словно постройка стремилась вернуться в свое исходное состояние и превратиться в кучу досок. Посреди одной из стен, ближе к крыше, красовалась дыра, которая раньше служила, видимо, окном. За долгую историю сарая дыры размером поменьше и не столь правильной формы, как первая, образовались и еще в нескольких местах.
- Наше лучшее помещение, - прокомментировал Гиппогриф. - Здесь ты и твой друг сможете отдохнуть. Другие звери сюда не заходят, так что тут тихо. Вашим единственным соседом будет единорог - он вон там, в загоне за деревьями. Зануда он, этот единорог, только и знает, что твердит о своих девственницах. Кто вообще видел хотя бы одну девственницу - или девственника, если на то пошло? Я поспешил согласиться.
- Да, кстати, - вспомнил Гиппогриф, - о побеге и не думайте. Среди нас есть животные, которые хорошо умеют находить людей по следу, а найдя, возвращают на место не столь бережно, как наш друг птица Рух. Спокойной ночи. - С этими словами Гиппогриф развернулся и ускакал.
Мой учитель набрал полную грудь воздуха, но, для разнообразия, не чихнул. Вместо этого он издал стон. Я поглядел на собравшиеся в небе облака и решил, что, каким бы жалким укрытием ни был предоставленный нам сарай, лучше все-таки провести ночь там, чем на улице.
Дверь сарая держалась на веревочных петлях. Я потянул ее на себя, надеясь, что пенька не рассыплется в труху. Раздался треск. Оттолкнув лишившуюся своих петель дверь в сторону, я буквально внес учителя в сарай. Никакого пола, кроме голой утоптанной земли, там не было. Я положил волшебника прямо на середину, как можно дальше от накренившихся, точно в дикой пляске, стен.
Эбенезум снова застонал, потом приподнялся на локте и высморкался.
- Это кошмар какой-то, Вунтвор, - только и сумел выжать он из себя между двумя вздохами.
Я попросил учителя отдохнуть, а сам решил выйти на минутку на улицу, чтобы поискать какой-нибудь ручей.
Шагнув к дверям, я спугнул парочку крылатых тварей, которые тяжело поднялись в воздух, каркая так, что кровь застыла у меня в жилах. Да и видок у них был не из приятных: тела как у грифов, а головы женские, причем довольно красивые. В общем, напугали мы друг друга как могли.
Вдобавок я чуть не полетел вверх тормашками, споткнувшись о пару каких-то посудин. Оказалось, их принесла очаровательная парочка. В одной была вода, а в другой - что-то дымящееся, отдаленно напоминающее рагу. Ну что ж, подумал я, по крайней мере наши похитители не планируют заморить нас голодом. Однако если на вид все они таковы, как те двое, которых я видел только что, то пусть лучше продолжают проявлять свою заботу издалека.
Я схватил по миске в каждую руку и понес их в сарай, к учителю.
В мое отсутствие Эбенезум смог сесть и слегка привести себя в порядок, так что теперь он выглядел вполне пристойно, если не считать потерянной шляпы.
- Да уж, - пробормотал он, когда я поставил обе миски перед ним. Потом вынул из рагу две деревянные ложки и передал одну из них мне. - Будьте как дома.
Ветер снаружи усилился. Сарай угрожающе заскрипел.
- Хорошо бы наш нынешний дом оказался столь же временным, как и это рагу, - сказал он, прожевав первую ложку варева.
Оно было съедобным, но абсолютно безвкусным - среди большого количества овощей угадывались куски не поддающегося (к нашему облегчению) опознанию мяса. Наполнив желудок, я пришел к выводу, что еда была, должно быть, приготовлена в расчете на удовлетворение потребностей как можно большего числа разнообразных существ. Потом я поинтересовался самочувствием учителя.
- Принимая во внимание обстоятельства, удивительно хорошо, - ответил Эбенезум, закончив облизывать ложку. - Вообще, когда можешь дышать, то все остальное нипочем. А чиханье прочищает носовые проходы. - И он рассеянно потер нос. - Болит немного, но ничего, до утра дотяну, особенно если удастся выспаться.
Волшебник удовлетворенно погладил живот.
- Вот, значит, как, - произнес он после минуты размышления. - У нас есть пара проблем. Во-первых, для моего носа тут слишком много магии. Хотя эти создания, что похитили нас, зла нам, похоже, не желают - они заметили, что я плохо себя чувствую, и отвели место, чтобы я мог оправиться. - Он обвел накренившиеся стены рассеянным взглядом. - С другой стороны, они могли привести нас сюда, желая просто от нас избавиться. Не думаю, что этот сарай переживет хороший летний ливень. - Волшебник оторвал взгляд от дерева, превращавшегося прямо на глазах в труху, и повернулся ко мне. Во-вторых, похитители разлучили нас с остальными членами нашего отряда, хотя при сложившихся обстоятельствах последнее, быть может, и к лучшему. Однако вместе со спутниками мы потеряли личные вещи и некоторые важные магические инструменты. Поскольку в последнее время мои магические колдовские способности несколько ослабели, я не могу обойтись без этих вещей. Мне будет их не хватать. - Учитель снова умолк. Пальцы его, до сих пор рассеянно теребившие бороду, сжались в кулак. - В-третьих - и это уже гораздо хуже, - мы не можем продолжать наш путь в Вушту. События развиваются так быстро, что нам никак за ними не поспеть. Сегодня мне нужно выспаться. Завтра мы послушаем, что скажут эти твари, но долго оставаться здесь не будем. Если они не отпустят нас по-хорошему, придется бежать ночью.
Я невольно содрогнулся.
Учитель кивнул:
- Да, и придется разбираться с теми тварями, которых они пустят за нами в погоню. Другого выхода нет - иначе Голоадия завоюет весь мир!
Еще минуту мы сидели молча, прислушиваясь к жалобам сотрясаемого порывами ветра сарая. И тут я, к большому моему удивлению, осознал, что вокруг стоит полная тишина. Впервые за всю вторую половину дня я вспомнил о моей возлюбленной.
- Я должен поговорить с Нори, - сказал я. - Думаю, теперь у меня получится.
- Прекрасный план, Вунтвор! Хотя обстоятельства более печальные, чем те, в которые мы попали, трудно себе и представить, мой жизненный опыт подсказывает, что все может стать еще хуже. А потому любая помощь, откуда бы она ни подошла, может оказаться кстати. - Учитель снова почесал нос. Правда, мне придется попросить тебя выйти на улицу, когда будешь произносить заклинание.
Эту просьбу было не так уж трудно выполнить. Шагнув за порог, я оглянулся, ища в сгущающихся сумерках тот кусок полусгнившего дерева, который служил дверью. А найдя, постарался как можно плотнее соединить его с проемом, чтобы никакие запахи или звуки творимой мною магии не потревожили учителя.
Ветер, как это часто бывает по вечерам, улегся, и мир казался неправдоподобно тихим и спокойным. Облака все еще скрывали большую часть неба, но в разрывах между ними виднелись звезды. Находиться одному в тишине и темноте было очень здорово. Однако я должен был выполнить стоявшую передо мной задачу, и потому не следовало отвлекаться на удовольствия. Каждая минута промедления могла быть на руку врагам. Сейчас я вступлю в контакт с Нори и узнаю у нее все, что смогу.
После минутного раздумья я решил отойти подальше от сарая, где спал учитель. Чем дальше, тем лучше для его носа, подумалось мне. Слишком далеко я не пойду: тяжелые облака не предвещают ничего хорошего. Поблизости виднелась купа деревьев - очень удобный естественный барьер для любой магии. К тому же, когда дело будет сделано, оттуда легко можно найти дорогу назад. И я медленно направился к деревьям, осторожно ступая в сумерках, чтобы не споткнуться о выступающий корень или не провалиться в какую-нибудь яму. Перед моим внутренним взором уже порхали многочисленные воробьи. Учитель сможет мною гордиться!
Сквозь рощицу я пробирался еще медленнее, чтобы не налететь на какой-нибудь куст или молодое деревце. Однако мало-помалу я дошел-таки до противоположной стороны, где и уперся в дощатый забор. Это было надежное сооружение, и, когда я навалился на него всем телом, чтобы проверить, выдержит ли оно мой вес, ни одна дощечка даже не скрипнула. Обопрусь на него спиной, когда стану читать заклинание!
Я произнес магические слова и представил себе воробья.
И вновь мои мысли взмыли ввысь, на этот раз за облака, покрывавшие ночное небо. Это был совершенно иной мир: внизу, точно бесконечная череда убегающих за горизонт холмов, плавно перетекали одно в другое облака - так, должно быть, выглядел мир до появления в нем человека и животных, - над ними, сколько хватал глаз, слой за слоем бесчисленных огоньков уходили в бесконечность. Я и сам показался себе крохотной звездочкой, братом этого сверкающего сонма.
Заклинание направляло мое движение. Я знал, что цель близка. Раскинув крылья, я смело нырнул вниз, прямо в облачную пелену, уверенный, что скоро увижу любимую.
Однако пока что ни зги не было видно. Облака сомкнулись над моей головой, скрыв от меня звезды. Как же я смогу увидеть пламенеющие волосы моей возлюбленной, когда в этой темнотище что красное, что зеленое, что фиолетовое - все едино? В отчаянии я закричал, но из моего горла вырвалось лишь надсадное воробьиное чириканье.
- Вунтвор! - Голос доносился откуда-то издалека. Я не столько услышал, сколько почувствовал его, как телепат. Я знал, что это голос Нори.
- Любимая! - закричал я в ответ, стараясь, однако, не терять из виду образ воробья. Ученик волшебника не совершит одну и ту же ошибку дважды. Нори! Где ты?
- Лети на мой голос! - был ответ, которому я с радостью повиновался. Я под деревьями!
Опустившись ниже, я теперь летел, почти касаясь верхушек деревьев. Лесу конца-края не было!
- Здесь! - вновь раздался ее голос. - Я чувствую, ты где-то рядом!
Я нырнул в густую листву. Где я? Кругом стоял шорох. Я уже совсем близко! Только бы не затеряться в ветвях! Я сделал еще один отчаянный взмах крыльями и вырвался из-под древесных крон. И тут же увидел Нори!
Она улыбнулась при виде меня. Ее бесподобные губы раскрылись, и она произнесла:
- Молодец, Вунтвор!
Ее похвалы было достаточно, чтобы перья по всему моему телу встали торчком. Я зачирикал от счастья. О, если бы мой магический клюв хоть на мгновение мог превратиться в обычные человеческие губы, я припал бы к этим чарующим устам и целовал бы их до тех пор, пока дыхание не покинуло бы мою смертную оболочку!
- Вунтвор, пожалуйста! - Смех Нори был похож на звон крохотных колокольчиков, приветствующих весну. - Вунтвор, перестань! У тебя перья щекотные!
Я резко отпрянул, чуть не потеряв образ воробья. Оказывается, моя магическая оболочка гораздо плотнее, чем я думал. Заикаясь, я принялся извиняться.
- У нас мало времени! - прервала меня Нори. - Мы должны поговорить, пока заклинание не потеряло силу.
Да, да, поговорить! Нори, любимая моя! Как давно я жаждал увидеть твое милое лицо...
- Вунтвор! - В нежном голосе моей возлюбленной зазвенела сталь. - Ты ужасно милый, но иногда... - Она вздохнула. - Твое заклинание слишком слабо, вот-вот разлетится! Мы должны поговорить о демонах!
Да, да, конечно, она права. Я пришел, чтобы узнать, какую важную новость пыталась она передать нам через брауни.
- Вунтвор, в Голоадии разработан самый ужасный план за всю историю мира!
Да, да, возлюбленная моя! Эбенезуму это тоже известно! Голоадия хочет подчинить себе весь Верхний мир! Вот почему мы должны как можно быстрее добраться до Вушты и объединить наши силы с тамошними чародеями.
Нори умолкла. Неужели это и было все ее сообщение? Я почувствовал разочарование. Может ли быть, чтобы я так долго стремился увидеть Нори лишь ради того, о чем мне и так было известно?
- Понятно, - произнесла наконец она. - Так, значит, и про Форкснагель ты тоже знаешь?
Только не Форкснагель! С перепугу я чуть было опять не потерял воробьиный облик. Ведь Фсркснагель - это Суперзаклинание. Тот, кому удастся сплести его по всем правилам, сможет контролировать всю магию во всем мире. Однажды нам с Эбенезумом уже пришлось иметь дело с магом-недоучкой, который пытался это сделать. Но обитателей Голоадии недоучками считать было никак нельзя! И все это гораздо хуже, чем я предполагал сначала!
- Так что же, тебе и это известно? - Нори приняла мое потрясенное молчание за безразличие. В ее голосе прозвучало раздражение. - Может, я вообще зря побеспокоила этого брауни! Ну а как тебе вот эта новость? Это самое глазное. Знаешь ли ты, какую судьбу демоны уготовили самому Эбенезуму?
- Какую? - встревоженно чирикнул я.
- Ну, хорошо хоть этого ты не знаешь, значит, не зря я тебя позвала. Обидно тратить магию понапрасну. - Нори еле заметно улыбнулась, но серьезное выражение тут же вернулось на ее лицо. - Для них это вопрос особой важности. У Эбенезума в Голоадии есть заклятый враг, очень сильный демон по имени Гакс Унфуфаду.
По моей пернатой спине пробежали ледяные мурашки. Так ее предостережение касается Гакса? С каждой минутой ситуация становилась все более и более отчаянной.
- У Гакса есть план в отношении твоего учителя, - продолжала Нори. По-настоящему демонический план. Слушай внимательно, еслихочешь спасти ему жизнь...
- Да, люб... - начал было я и тут же почувствовал боль в груди. Нет, не в груди магического воробышка, но в груди моего настоящеготела, находившегося за много миль от Нори.
Кто-то пытался проколоть меня насквозь!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
"Наступает время, когда волшебник должен уйти на покой и переложить мантию ответственности на более молодые плечи. Стало быть, нам пристало хорошо обучать своих наследников, чтобы они не запятнали нашего имени, обзавелись хорошей клиентурой и могли содержать дом в Вуште, где мы проведем оставшиеся годы в довольстве и покое".
"Наставления Эбенезума", том LI
Это был единорог. Он стоял за изгородью прямо напротив меня, а его золотой рог упирался мне в грудь.
- Ну наконец-то ты очнулся, - произнесло величественное животное. Тебе, должно быть, снились странные сны. Расскажи мне о них. Часто ли тебе случается чирикать во сне?
Я сделал шаг назад, подальше от острого кончика рога. Так вот что разлучило меня с моей возлюбленной, как раз когда она собиралась сообщить мне самую главную новость!
- Что случилось? - кое-как выдавил я. Образ воробья еще не вполне покинул мое сознание. - Что тебе нужно?
Животное вздохнуло:
- Единорогам, как бы прекрасны мы ни были, тоже бывает одиноко.
- Так ты растолкал меня потому только, что соскучился? - не поверил я своим ушам.
- Да. - Ресницы его прекрасных, проникающих в душу глаз затрепетали. Поэтому, а еще мне нужна была девственница или девственник, чтобы положить голову ему на колени.
- Отстань от меня! - завопил я. Это было уже слишком!
- Ну вот, - завел он плаксивым голосом. - Мало того что эти грубые скоты заперли меня здесь и не дают бродить по зеленым лугам, как мне и пристало, так еще и не восхищается никто. Знаешь, как тоскливо делается, когда никто тобой не восхищается?
Мне хотелось визжать. Неужели я расстался с Нори только потому, что какой-то твари приспичило, чтобы ею повосхищались? А моя любимая так и не передала мне свое сообщение! Я должен вернуться к ней. Изо всех сил попытался я вновь заставить себя думать о воробье.
Но все без толку. Я был слишком расстроен. Злость убила во мне всякую способность к концентрации. Кажется, хуже уже и быть не могло.
И тут пошел дождь.
Сарай перенес летний дождь очень просто: он протекал во всех местах разом. Теперь я наконец понял, как ему удалось продержаться так долго. Вода не могла причинить старой постройке никакого вреда, поскольку старая постройка просто пропускала ее сквозь себя прямо на нас.
Короче говоря, ночь мы провели не в самых комфортабельных условиях.
На заре кто-то начал колотить в дверь нашего пристанища:
- Подъем! Пора вставать! Мы вас ждем! Мы? Почему они нас ждут? Тут только до меня дошло, что накануне я довольно долго разговаривал с Гиппогрифом, но так и не выяснил ничего по существу. Что-то он там болтал про межвидовые связи, но к нашему нынешнему положению это вряд ли имело отношение. По крайней мере, я на это надеялся.
Дверь не выдержала напора и с омерзительным чавканьем рухнула на раскисший за ночь земляной пол сарая.
Эбенезум со стоном повернулся на другой бок. В дверном проеме возникла орлиная голова Гиппогрифа.
- Да уж, - прокомментировал он. - Ну ладно, дадим вам еще пару минут, чтобы собраться с мыслями. Как-никак, вы - почетные гости.
Эбенезум сел и чихнул.
- Я подожду снаружи, - закончил Гиппогриф и убрал голову из проема. Мне известно, как вы, люди, дорожите своей частной жизнью.
- Вунтвор, - прохрипел Эбенезум после того, как тот вышел, - я не могу выйти к ним.
Я внимательно посмотрел на учителя. Это путешествие оказалось для него более чем утомительным. Он шутя преодолевал одну неприятность за другой, заклинаниями отводил от нас опасности, хотя и мог чихать после этого часами напролет, но в конце концов всех наших приключений оказалось слишком даже для него. За всю дорогу не больше пяти раз случалось такое, что после особенно тяжелых испытаний аура волшебства покидала его на некоторое время, и тогда нашим глазам представал всего лишь усталый старик.
И вот это случилось опять. Предыдущий день оказался слишком утомительным. Ему нужно было как следует отдохнуть. И прежде всего ему нужно было держаться как можно дальше от всего, что хотя бы отдаленно напоминает магию, иначе его носу конец.
Однако Гиппогриф собирался вести нас на собрание чудовищ. А для моего учителя при его болезни такая встреча - все равно что сезон цветения для аллергика. Если он выйдет к ним сегодня, то это будет его последний выход.
- Я сам справлюсь. - Прежде чем учитель успел что-либо возразить, я вышел из сарая и подошел к Гиппогрифу.
- А где второй? - задал вопрос тот.
- Я главный. - Это была чистой воды ложь. - Второй слишком стар да и болен к тому же, как ты видел. Если он нам понадобится, можно поговорить с ним позже.
Гиппогриф взвесил мои слова:
- Но разве не он - волшебник? То есть я, конечно, не очень хорошо разбираюсь в человеческой одежде, но, по-моему, на нем мантия мага, не так ли?
Гиппогриф, разумеется, не ошибался. Надо было соображать, и быстро. Как же убедить этих тварей, что Эбенезум ничего собой не представляет, и тем самым дать волшебнику шанс отдохнуть и набраться сил?
- Ну да, старикан был когда-то волшебником, очень давно. Неплохим, кстати. Он и сейчас еще кое-что может, когда в форме. Мы позволили ему сохранить мантию. Это что-то вроде дани уважения. Но у него нет шляпы. Только волшебники в расцвете сил могут носить шляпу.
- А ты, значит, в расцвете? - спросило животное.
Я торжественно кивнул.
- А где же твоя шляпа?
Моя рука невольно потянулась к голове.
- Да, и правда нету. Неловко даже. Боюсь, я ее потерял по дороге сюда, когда нас несла птица Рух.
Гиппогриф пожал лошадиными плечами:
- Что ж, может, так оно и было. С ней всегда так, вечно все теряет. Даже пассажиров иногда... - Гиппогриф торжественно кивнул, точно продолжая обдумывать ситуацию. - Придется тебе объяснить это па. Предупреждаю, его надуть даже не пытайся. Грифоны чрезвычайно чувствительны ко лжи.
Я отреагировал на предупреждение Гиппогрифа небрежным жестом, желая показать, что настоящему волшебнику нет причин опасаться гнева какого-то Грифона. На самом же деле каждый шаг давался мне с большим трудом - так сильно у меня дрожали колени.
Но учитель должен поправиться. Иначе нам никогда не добраться до Вушты и весь мир окажется во власти демонов.
Вновь и вновь повторял я себе эти слова, пока мы приближались к месту сбора чудовищ.
- Тебе, разумеется, известно, что мы довольно долго наблюдали за вашим отрядом, прежде чем потребовали вашего присутствия на нашей ассамблее, сообщил Гиппогриф.
- Да уж, - отреагировал я. Интересно, неужели они не успели понять, что я всего лишь ученик?
- Именно. Наша организация стремится произвести хорошее впечатление на человеческое сообщество. Мы хотим, чтобы за пределами Зачарованного Леса наши интересы представляли самые выдающиеся люди.
- Да уж! - отреагировал я как можно более решительно. Быть может, беспокоиться все-таки не о чем. Должно быть, мы произвели на них очень хорошее впечатление. Колени мои перестали подгибаться, ноги увереннее зашагали вперед. Если они обо мне такого высокого мнения, то я должен держаться как подобает волшебнику.
- Ну, разумеется, в Зачарованном Лесу не так-то просто отыскать вообще хоть каких-нибудь представителей. По некоторым причинам люди сторонятся таких мест, как это. Должно быть, это как-то связано с тем, что многие члены нашего сообщества любят полакомиться человечиной.
Колени мои вновь предательски задрожали. Я откашлялся.
- Вот как! - выдавил я наконец.
- Не беспокойся, сообщество принесло клятву воздерживаться от употребления человечины до конца нынешней кампании. Ну, по крайней мере, большинство поклялось, и я уверен, что если найдется какой-нибудь отщепенец, то мы успеем призвать его к порядку прежде, чем он успеет отгрызть хотя бы палец на ноге. Так что волноваться не о чем. Просто соблюдай свою часть соглашения, и все будет в порядке.
Я кивнул, изо всех сил стараясь не терять уверенного вида, хотя в душе был напуган до смерти. Какое еще соглашение, когда и где я успел его заключить? Что будет в порядке? У меня совершенно отнялся язык от страха, так что я даже не смог выдавить очередное "вот как".
- Так вот, - продолжал Гиппогриф, - искали мы, значит, достойных представителей, как вдруг откуда ни возьмись появляетесь вы пятеро. А так как Рух не может унести больше двоих за раз, то пришлось выбирать, кого пригласить. К счастью, долго думать не пришлось. Только старый волшебник да ты что-то делали во всей вашей компании.
Я на минуту задумался:
- Зато остальные хорошо говорят.
- Вот именно! - С этими словами Гиппогриф кивком указал на открывшуюся нашим взорам толпу чудовищ. - Погоди, через пару минут ты увидишь, что и мы тоже неплохие мастера риторики.
Гиппогриф повел меня прямо к помосту, который возвышался посреди собрания разнообразных зверей и монстров. На меня смотрели тысячи глаз: звериных, птичьих и человечьих, хотя тела, которым эти глаза принадлежали, зачастую относились к совершенно иному виду. Пока мы шли сквозь всю эту разношерстную компанию, я время от времени бросал взгляды по сторонам. Я повидавший сотни и сотни демонов, каждый из которых ничем не напоминал предыдущего, бывший свидетелем несметного числа чудес на пути в Вушту поражался количеству и разнообразию существ, подобных которым я не встречал еще нигде и никогда. Вокруг меня собрались твари, обросшие шерстью и перьями всех мыслимых и немыслимых цветов и оттенков; глаза одних исподтишка наблюдали за мной из-за свисающих косматых челок, другие, наоборот, не таясь следили за каждым моим движением, вращаясь на тонких стебельках. И разумеется, все до одного присутствующие были вооружены зубами, зубищами, когтями, клешнями или длинными, утыканными колючками хвостами. Однако я старался не задерживаться взглядом ни на одном из этих представителей диковинной фауны Зачарованного Леса, чтобы окончательно не растерять самообладание. Кроме того, глазеть, пусть даже и не на людей, невежливо.
- Только один? - Грифон уставился на меня с края помоста. - Лишь один удостоил своим присутствием наше собрание. Ну что ж, думаю, и одного хватит. - Грифон умолк и вдруг неожиданно добавил: - Если у тебя есть золото.
- Па! - Гиппогриф подхватил меня своим мощным клювом и подсадил на край помоста. - Разве гостей так встречают?
- Извините, - произнес Грифон, пока я поднимался на ноги и отряхивался. - Мой выскочка сын нет-нет да и скажет что-нибудь путное. А про золото это я так - у нас, мифологических животных, тоже есть свои инстинкты, подавить которые не так просто. Кроме того, у нас прежде было не слишком уж много возможностей непосредственного контакта с людьми. Но именно это мы и стремимся изменить.
- У меня были непосредственные контакты с людьми! - раздался голос из толпы. - Через пасть и прямо в желудок!
Раздались крики и смех. Одни пытались урезонить шутника и кричали что-то вроде: "Дайте человеку шанс!" Другие, напротив, оживленно обсуждали, сколько соли и чеснока понадобится, чтобы меня как следует приготовить. Что и говорить, собравшаяся на поляне толпа была, как выразился бы мой учитель, "тяжелой аудиторией". Тут я впервые пожалел, что Эбенезум не со мной и не может дать мне совет.
- Разумеется! А также с птицей или рыбой!
Я прямо дар речи потерял от изумления. По собственному опыту зная, скольких трудов стоит завести роман с одной-единственной человеческой особью женского пола, я и представить себе не мог, как можно управляться со всем, что движется. Да уж, ученик волшебника и впрямь должен быть готов к неожиданностям. И все-таки любовная связь с самкой форели никак не укладывалась у меня в голове.
- Ты, похоже, несколько смущен, - заметил Гиппогриф. - Поверь мне, подобный опыт расширяет сознание. - Он снизил голос до шепота. - Скажу тебе по секрету, как раз сейчас я клею такую самочку оцелота, закачаешься! - И он смачно прищелкнул клювом. - Ага, вот мы и пришли! - Гиппогриф опустил заднюю часть туловища, и волшебник, ни на секунду не переставая чихать, кубарем скатился с его спины на землю у сооружения, которое из чистого милосердия можно было бы назвать полуразвалившимся сараем.
Стены, некогда ровные и прочные, прогнулись внутрь, словно постройка стремилась вернуться в свое исходное состояние и превратиться в кучу досок. Посреди одной из стен, ближе к крыше, красовалась дыра, которая раньше служила, видимо, окном. За долгую историю сарая дыры размером поменьше и не столь правильной формы, как первая, образовались и еще в нескольких местах.
- Наше лучшее помещение, - прокомментировал Гиппогриф. - Здесь ты и твой друг сможете отдохнуть. Другие звери сюда не заходят, так что тут тихо. Вашим единственным соседом будет единорог - он вон там, в загоне за деревьями. Зануда он, этот единорог, только и знает, что твердит о своих девственницах. Кто вообще видел хотя бы одну девственницу - или девственника, если на то пошло? Я поспешил согласиться.
- Да, кстати, - вспомнил Гиппогриф, - о побеге и не думайте. Среди нас есть животные, которые хорошо умеют находить людей по следу, а найдя, возвращают на место не столь бережно, как наш друг птица Рух. Спокойной ночи. - С этими словами Гиппогриф развернулся и ускакал.
Мой учитель набрал полную грудь воздуха, но, для разнообразия, не чихнул. Вместо этого он издал стон. Я поглядел на собравшиеся в небе облака и решил, что, каким бы жалким укрытием ни был предоставленный нам сарай, лучше все-таки провести ночь там, чем на улице.
Дверь сарая держалась на веревочных петлях. Я потянул ее на себя, надеясь, что пенька не рассыплется в труху. Раздался треск. Оттолкнув лишившуюся своих петель дверь в сторону, я буквально внес учителя в сарай. Никакого пола, кроме голой утоптанной земли, там не было. Я положил волшебника прямо на середину, как можно дальше от накренившихся, точно в дикой пляске, стен.
Эбенезум снова застонал, потом приподнялся на локте и высморкался.
- Это кошмар какой-то, Вунтвор, - только и сумел выжать он из себя между двумя вздохами.
Я попросил учителя отдохнуть, а сам решил выйти на минутку на улицу, чтобы поискать какой-нибудь ручей.
Шагнув к дверям, я спугнул парочку крылатых тварей, которые тяжело поднялись в воздух, каркая так, что кровь застыла у меня в жилах. Да и видок у них был не из приятных: тела как у грифов, а головы женские, причем довольно красивые. В общем, напугали мы друг друга как могли.
Вдобавок я чуть не полетел вверх тормашками, споткнувшись о пару каких-то посудин. Оказалось, их принесла очаровательная парочка. В одной была вода, а в другой - что-то дымящееся, отдаленно напоминающее рагу. Ну что ж, подумал я, по крайней мере наши похитители не планируют заморить нас голодом. Однако если на вид все они таковы, как те двое, которых я видел только что, то пусть лучше продолжают проявлять свою заботу издалека.
Я схватил по миске в каждую руку и понес их в сарай, к учителю.
В мое отсутствие Эбенезум смог сесть и слегка привести себя в порядок, так что теперь он выглядел вполне пристойно, если не считать потерянной шляпы.
- Да уж, - пробормотал он, когда я поставил обе миски перед ним. Потом вынул из рагу две деревянные ложки и передал одну из них мне. - Будьте как дома.
Ветер снаружи усилился. Сарай угрожающе заскрипел.
- Хорошо бы наш нынешний дом оказался столь же временным, как и это рагу, - сказал он, прожевав первую ложку варева.
Оно было съедобным, но абсолютно безвкусным - среди большого количества овощей угадывались куски не поддающегося (к нашему облегчению) опознанию мяса. Наполнив желудок, я пришел к выводу, что еда была, должно быть, приготовлена в расчете на удовлетворение потребностей как можно большего числа разнообразных существ. Потом я поинтересовался самочувствием учителя.
- Принимая во внимание обстоятельства, удивительно хорошо, - ответил Эбенезум, закончив облизывать ложку. - Вообще, когда можешь дышать, то все остальное нипочем. А чиханье прочищает носовые проходы. - И он рассеянно потер нос. - Болит немного, но ничего, до утра дотяну, особенно если удастся выспаться.
Волшебник удовлетворенно погладил живот.
- Вот, значит, как, - произнес он после минуты размышления. - У нас есть пара проблем. Во-первых, для моего носа тут слишком много магии. Хотя эти создания, что похитили нас, зла нам, похоже, не желают - они заметили, что я плохо себя чувствую, и отвели место, чтобы я мог оправиться. - Он обвел накренившиеся стены рассеянным взглядом. - С другой стороны, они могли привести нас сюда, желая просто от нас избавиться. Не думаю, что этот сарай переживет хороший летний ливень. - Волшебник оторвал взгляд от дерева, превращавшегося прямо на глазах в труху, и повернулся ко мне. Во-вторых, похитители разлучили нас с остальными членами нашего отряда, хотя при сложившихся обстоятельствах последнее, быть может, и к лучшему. Однако вместе со спутниками мы потеряли личные вещи и некоторые важные магические инструменты. Поскольку в последнее время мои магические колдовские способности несколько ослабели, я не могу обойтись без этих вещей. Мне будет их не хватать. - Учитель снова умолк. Пальцы его, до сих пор рассеянно теребившие бороду, сжались в кулак. - В-третьих - и это уже гораздо хуже, - мы не можем продолжать наш путь в Вушту. События развиваются так быстро, что нам никак за ними не поспеть. Сегодня мне нужно выспаться. Завтра мы послушаем, что скажут эти твари, но долго оставаться здесь не будем. Если они не отпустят нас по-хорошему, придется бежать ночью.
Я невольно содрогнулся.
Учитель кивнул:
- Да, и придется разбираться с теми тварями, которых они пустят за нами в погоню. Другого выхода нет - иначе Голоадия завоюет весь мир!
Еще минуту мы сидели молча, прислушиваясь к жалобам сотрясаемого порывами ветра сарая. И тут я, к большому моему удивлению, осознал, что вокруг стоит полная тишина. Впервые за всю вторую половину дня я вспомнил о моей возлюбленной.
- Я должен поговорить с Нори, - сказал я. - Думаю, теперь у меня получится.
- Прекрасный план, Вунтвор! Хотя обстоятельства более печальные, чем те, в которые мы попали, трудно себе и представить, мой жизненный опыт подсказывает, что все может стать еще хуже. А потому любая помощь, откуда бы она ни подошла, может оказаться кстати. - Учитель снова почесал нос. Правда, мне придется попросить тебя выйти на улицу, когда будешь произносить заклинание.
Эту просьбу было не так уж трудно выполнить. Шагнув за порог, я оглянулся, ища в сгущающихся сумерках тот кусок полусгнившего дерева, который служил дверью. А найдя, постарался как можно плотнее соединить его с проемом, чтобы никакие запахи или звуки творимой мною магии не потревожили учителя.
Ветер, как это часто бывает по вечерам, улегся, и мир казался неправдоподобно тихим и спокойным. Облака все еще скрывали большую часть неба, но в разрывах между ними виднелись звезды. Находиться одному в тишине и темноте было очень здорово. Однако я должен был выполнить стоявшую передо мной задачу, и потому не следовало отвлекаться на удовольствия. Каждая минута промедления могла быть на руку врагам. Сейчас я вступлю в контакт с Нори и узнаю у нее все, что смогу.
После минутного раздумья я решил отойти подальше от сарая, где спал учитель. Чем дальше, тем лучше для его носа, подумалось мне. Слишком далеко я не пойду: тяжелые облака не предвещают ничего хорошего. Поблизости виднелась купа деревьев - очень удобный естественный барьер для любой магии. К тому же, когда дело будет сделано, оттуда легко можно найти дорогу назад. И я медленно направился к деревьям, осторожно ступая в сумерках, чтобы не споткнуться о выступающий корень или не провалиться в какую-нибудь яму. Перед моим внутренним взором уже порхали многочисленные воробьи. Учитель сможет мною гордиться!
Сквозь рощицу я пробирался еще медленнее, чтобы не налететь на какой-нибудь куст или молодое деревце. Однако мало-помалу я дошел-таки до противоположной стороны, где и уперся в дощатый забор. Это было надежное сооружение, и, когда я навалился на него всем телом, чтобы проверить, выдержит ли оно мой вес, ни одна дощечка даже не скрипнула. Обопрусь на него спиной, когда стану читать заклинание!
Я произнес магические слова и представил себе воробья.
И вновь мои мысли взмыли ввысь, на этот раз за облака, покрывавшие ночное небо. Это был совершенно иной мир: внизу, точно бесконечная череда убегающих за горизонт холмов, плавно перетекали одно в другое облака - так, должно быть, выглядел мир до появления в нем человека и животных, - над ними, сколько хватал глаз, слой за слоем бесчисленных огоньков уходили в бесконечность. Я и сам показался себе крохотной звездочкой, братом этого сверкающего сонма.
Заклинание направляло мое движение. Я знал, что цель близка. Раскинув крылья, я смело нырнул вниз, прямо в облачную пелену, уверенный, что скоро увижу любимую.
Однако пока что ни зги не было видно. Облака сомкнулись над моей головой, скрыв от меня звезды. Как же я смогу увидеть пламенеющие волосы моей возлюбленной, когда в этой темнотище что красное, что зеленое, что фиолетовое - все едино? В отчаянии я закричал, но из моего горла вырвалось лишь надсадное воробьиное чириканье.
- Вунтвор! - Голос доносился откуда-то издалека. Я не столько услышал, сколько почувствовал его, как телепат. Я знал, что это голос Нори.
- Любимая! - закричал я в ответ, стараясь, однако, не терять из виду образ воробья. Ученик волшебника не совершит одну и ту же ошибку дважды. Нори! Где ты?
- Лети на мой голос! - был ответ, которому я с радостью повиновался. Я под деревьями!
Опустившись ниже, я теперь летел, почти касаясь верхушек деревьев. Лесу конца-края не было!
- Здесь! - вновь раздался ее голос. - Я чувствую, ты где-то рядом!
Я нырнул в густую листву. Где я? Кругом стоял шорох. Я уже совсем близко! Только бы не затеряться в ветвях! Я сделал еще один отчаянный взмах крыльями и вырвался из-под древесных крон. И тут же увидел Нори!
Она улыбнулась при виде меня. Ее бесподобные губы раскрылись, и она произнесла:
- Молодец, Вунтвор!
Ее похвалы было достаточно, чтобы перья по всему моему телу встали торчком. Я зачирикал от счастья. О, если бы мой магический клюв хоть на мгновение мог превратиться в обычные человеческие губы, я припал бы к этим чарующим устам и целовал бы их до тех пор, пока дыхание не покинуло бы мою смертную оболочку!
- Вунтвор, пожалуйста! - Смех Нори был похож на звон крохотных колокольчиков, приветствующих весну. - Вунтвор, перестань! У тебя перья щекотные!
Я резко отпрянул, чуть не потеряв образ воробья. Оказывается, моя магическая оболочка гораздо плотнее, чем я думал. Заикаясь, я принялся извиняться.
- У нас мало времени! - прервала меня Нори. - Мы должны поговорить, пока заклинание не потеряло силу.
Да, да, поговорить! Нори, любимая моя! Как давно я жаждал увидеть твое милое лицо...
- Вунтвор! - В нежном голосе моей возлюбленной зазвенела сталь. - Ты ужасно милый, но иногда... - Она вздохнула. - Твое заклинание слишком слабо, вот-вот разлетится! Мы должны поговорить о демонах!
Да, да, конечно, она права. Я пришел, чтобы узнать, какую важную новость пыталась она передать нам через брауни.
- Вунтвор, в Голоадии разработан самый ужасный план за всю историю мира!
Да, да, возлюбленная моя! Эбенезуму это тоже известно! Голоадия хочет подчинить себе весь Верхний мир! Вот почему мы должны как можно быстрее добраться до Вушты и объединить наши силы с тамошними чародеями.
Нори умолкла. Неужели это и было все ее сообщение? Я почувствовал разочарование. Может ли быть, чтобы я так долго стремился увидеть Нори лишь ради того, о чем мне и так было известно?
- Понятно, - произнесла наконец она. - Так, значит, и про Форкснагель ты тоже знаешь?
Только не Форкснагель! С перепугу я чуть было опять не потерял воробьиный облик. Ведь Фсркснагель - это Суперзаклинание. Тот, кому удастся сплести его по всем правилам, сможет контролировать всю магию во всем мире. Однажды нам с Эбенезумом уже пришлось иметь дело с магом-недоучкой, который пытался это сделать. Но обитателей Голоадии недоучками считать было никак нельзя! И все это гораздо хуже, чем я предполагал сначала!
- Так что же, тебе и это известно? - Нори приняла мое потрясенное молчание за безразличие. В ее голосе прозвучало раздражение. - Может, я вообще зря побеспокоила этого брауни! Ну а как тебе вот эта новость? Это самое глазное. Знаешь ли ты, какую судьбу демоны уготовили самому Эбенезуму?
- Какую? - встревоженно чирикнул я.
- Ну, хорошо хоть этого ты не знаешь, значит, не зря я тебя позвала. Обидно тратить магию понапрасну. - Нори еле заметно улыбнулась, но серьезное выражение тут же вернулось на ее лицо. - Для них это вопрос особой важности. У Эбенезума в Голоадии есть заклятый враг, очень сильный демон по имени Гакс Унфуфаду.
По моей пернатой спине пробежали ледяные мурашки. Так ее предостережение касается Гакса? С каждой минутой ситуация становилась все более и более отчаянной.
- У Гакса есть план в отношении твоего учителя, - продолжала Нори. По-настоящему демонический план. Слушай внимательно, еслихочешь спасти ему жизнь...
- Да, люб... - начал было я и тут же почувствовал боль в груди. Нет, не в груди магического воробышка, но в груди моего настоящеготела, находившегося за много миль от Нори.
Кто-то пытался проколоть меня насквозь!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
"Наступает время, когда волшебник должен уйти на покой и переложить мантию ответственности на более молодые плечи. Стало быть, нам пристало хорошо обучать своих наследников, чтобы они не запятнали нашего имени, обзавелись хорошей клиентурой и могли содержать дом в Вуште, где мы проведем оставшиеся годы в довольстве и покое".
"Наставления Эбенезума", том LI
Это был единорог. Он стоял за изгородью прямо напротив меня, а его золотой рог упирался мне в грудь.
- Ну наконец-то ты очнулся, - произнесло величественное животное. Тебе, должно быть, снились странные сны. Расскажи мне о них. Часто ли тебе случается чирикать во сне?
Я сделал шаг назад, подальше от острого кончика рога. Так вот что разлучило меня с моей возлюбленной, как раз когда она собиралась сообщить мне самую главную новость!
- Что случилось? - кое-как выдавил я. Образ воробья еще не вполне покинул мое сознание. - Что тебе нужно?
Животное вздохнуло:
- Единорогам, как бы прекрасны мы ни были, тоже бывает одиноко.
- Так ты растолкал меня потому только, что соскучился? - не поверил я своим ушам.
- Да. - Ресницы его прекрасных, проникающих в душу глаз затрепетали. Поэтому, а еще мне нужна была девственница или девственник, чтобы положить голову ему на колени.
- Отстань от меня! - завопил я. Это было уже слишком!
- Ну вот, - завел он плаксивым голосом. - Мало того что эти грубые скоты заперли меня здесь и не дают бродить по зеленым лугам, как мне и пристало, так еще и не восхищается никто. Знаешь, как тоскливо делается, когда никто тобой не восхищается?
Мне хотелось визжать. Неужели я расстался с Нори только потому, что какой-то твари приспичило, чтобы ею повосхищались? А моя любимая так и не передала мне свое сообщение! Я должен вернуться к ней. Изо всех сил попытался я вновь заставить себя думать о воробье.
Но все без толку. Я был слишком расстроен. Злость убила во мне всякую способность к концентрации. Кажется, хуже уже и быть не могло.
И тут пошел дождь.
Сарай перенес летний дождь очень просто: он протекал во всех местах разом. Теперь я наконец понял, как ему удалось продержаться так долго. Вода не могла причинить старой постройке никакого вреда, поскольку старая постройка просто пропускала ее сквозь себя прямо на нас.
Короче говоря, ночь мы провели не в самых комфортабельных условиях.
На заре кто-то начал колотить в дверь нашего пристанища:
- Подъем! Пора вставать! Мы вас ждем! Мы? Почему они нас ждут? Тут только до меня дошло, что накануне я довольно долго разговаривал с Гиппогрифом, но так и не выяснил ничего по существу. Что-то он там болтал про межвидовые связи, но к нашему нынешнему положению это вряд ли имело отношение. По крайней мере, я на это надеялся.
Дверь не выдержала напора и с омерзительным чавканьем рухнула на раскисший за ночь земляной пол сарая.
Эбенезум со стоном повернулся на другой бок. В дверном проеме возникла орлиная голова Гиппогрифа.
- Да уж, - прокомментировал он. - Ну ладно, дадим вам еще пару минут, чтобы собраться с мыслями. Как-никак, вы - почетные гости.
Эбенезум сел и чихнул.
- Я подожду снаружи, - закончил Гиппогриф и убрал голову из проема. Мне известно, как вы, люди, дорожите своей частной жизнью.
- Вунтвор, - прохрипел Эбенезум после того, как тот вышел, - я не могу выйти к ним.
Я внимательно посмотрел на учителя. Это путешествие оказалось для него более чем утомительным. Он шутя преодолевал одну неприятность за другой, заклинаниями отводил от нас опасности, хотя и мог чихать после этого часами напролет, но в конце концов всех наших приключений оказалось слишком даже для него. За всю дорогу не больше пяти раз случалось такое, что после особенно тяжелых испытаний аура волшебства покидала его на некоторое время, и тогда нашим глазам представал всего лишь усталый старик.
И вот это случилось опять. Предыдущий день оказался слишком утомительным. Ему нужно было как следует отдохнуть. И прежде всего ему нужно было держаться как можно дальше от всего, что хотя бы отдаленно напоминает магию, иначе его носу конец.
Однако Гиппогриф собирался вести нас на собрание чудовищ. А для моего учителя при его болезни такая встреча - все равно что сезон цветения для аллергика. Если он выйдет к ним сегодня, то это будет его последний выход.
- Я сам справлюсь. - Прежде чем учитель успел что-либо возразить, я вышел из сарая и подошел к Гиппогрифу.
- А где второй? - задал вопрос тот.
- Я главный. - Это была чистой воды ложь. - Второй слишком стар да и болен к тому же, как ты видел. Если он нам понадобится, можно поговорить с ним позже.
Гиппогриф взвесил мои слова:
- Но разве не он - волшебник? То есть я, конечно, не очень хорошо разбираюсь в человеческой одежде, но, по-моему, на нем мантия мага, не так ли?
Гиппогриф, разумеется, не ошибался. Надо было соображать, и быстро. Как же убедить этих тварей, что Эбенезум ничего собой не представляет, и тем самым дать волшебнику шанс отдохнуть и набраться сил?
- Ну да, старикан был когда-то волшебником, очень давно. Неплохим, кстати. Он и сейчас еще кое-что может, когда в форме. Мы позволили ему сохранить мантию. Это что-то вроде дани уважения. Но у него нет шляпы. Только волшебники в расцвете сил могут носить шляпу.
- А ты, значит, в расцвете? - спросило животное.
Я торжественно кивнул.
- А где же твоя шляпа?
Моя рука невольно потянулась к голове.
- Да, и правда нету. Неловко даже. Боюсь, я ее потерял по дороге сюда, когда нас несла птица Рух.
Гиппогриф пожал лошадиными плечами:
- Что ж, может, так оно и было. С ней всегда так, вечно все теряет. Даже пассажиров иногда... - Гиппогриф торжественно кивнул, точно продолжая обдумывать ситуацию. - Придется тебе объяснить это па. Предупреждаю, его надуть даже не пытайся. Грифоны чрезвычайно чувствительны ко лжи.
Я отреагировал на предупреждение Гиппогрифа небрежным жестом, желая показать, что настоящему волшебнику нет причин опасаться гнева какого-то Грифона. На самом же деле каждый шаг давался мне с большим трудом - так сильно у меня дрожали колени.
Но учитель должен поправиться. Иначе нам никогда не добраться до Вушты и весь мир окажется во власти демонов.
Вновь и вновь повторял я себе эти слова, пока мы приближались к месту сбора чудовищ.
- Тебе, разумеется, известно, что мы довольно долго наблюдали за вашим отрядом, прежде чем потребовали вашего присутствия на нашей ассамблее, сообщил Гиппогриф.
- Да уж, - отреагировал я. Интересно, неужели они не успели понять, что я всего лишь ученик?
- Именно. Наша организация стремится произвести хорошее впечатление на человеческое сообщество. Мы хотим, чтобы за пределами Зачарованного Леса наши интересы представляли самые выдающиеся люди.
- Да уж! - отреагировал я как можно более решительно. Быть может, беспокоиться все-таки не о чем. Должно быть, мы произвели на них очень хорошее впечатление. Колени мои перестали подгибаться, ноги увереннее зашагали вперед. Если они обо мне такого высокого мнения, то я должен держаться как подобает волшебнику.
- Ну, разумеется, в Зачарованном Лесу не так-то просто отыскать вообще хоть каких-нибудь представителей. По некоторым причинам люди сторонятся таких мест, как это. Должно быть, это как-то связано с тем, что многие члены нашего сообщества любят полакомиться человечиной.
Колени мои вновь предательски задрожали. Я откашлялся.
- Вот как! - выдавил я наконец.
- Не беспокойся, сообщество принесло клятву воздерживаться от употребления человечины до конца нынешней кампании. Ну, по крайней мере, большинство поклялось, и я уверен, что если найдется какой-нибудь отщепенец, то мы успеем призвать его к порядку прежде, чем он успеет отгрызть хотя бы палец на ноге. Так что волноваться не о чем. Просто соблюдай свою часть соглашения, и все будет в порядке.
Я кивнул, изо всех сил стараясь не терять уверенного вида, хотя в душе был напуган до смерти. Какое еще соглашение, когда и где я успел его заключить? Что будет в порядке? У меня совершенно отнялся язык от страха, так что я даже не смог выдавить очередное "вот как".
- Так вот, - продолжал Гиппогриф, - искали мы, значит, достойных представителей, как вдруг откуда ни возьмись появляетесь вы пятеро. А так как Рух не может унести больше двоих за раз, то пришлось выбирать, кого пригласить. К счастью, долго думать не пришлось. Только старый волшебник да ты что-то делали во всей вашей компании.
Я на минуту задумался:
- Зато остальные хорошо говорят.
- Вот именно! - С этими словами Гиппогриф кивком указал на открывшуюся нашим взорам толпу чудовищ. - Погоди, через пару минут ты увидишь, что и мы тоже неплохие мастера риторики.
Гиппогриф повел меня прямо к помосту, который возвышался посреди собрания разнообразных зверей и монстров. На меня смотрели тысячи глаз: звериных, птичьих и человечьих, хотя тела, которым эти глаза принадлежали, зачастую относились к совершенно иному виду. Пока мы шли сквозь всю эту разношерстную компанию, я время от времени бросал взгляды по сторонам. Я повидавший сотни и сотни демонов, каждый из которых ничем не напоминал предыдущего, бывший свидетелем несметного числа чудес на пути в Вушту поражался количеству и разнообразию существ, подобных которым я не встречал еще нигде и никогда. Вокруг меня собрались твари, обросшие шерстью и перьями всех мыслимых и немыслимых цветов и оттенков; глаза одних исподтишка наблюдали за мной из-за свисающих косматых челок, другие, наоборот, не таясь следили за каждым моим движением, вращаясь на тонких стебельках. И разумеется, все до одного присутствующие были вооружены зубами, зубищами, когтями, клешнями или длинными, утыканными колючками хвостами. Однако я старался не задерживаться взглядом ни на одном из этих представителей диковинной фауны Зачарованного Леса, чтобы окончательно не растерять самообладание. Кроме того, глазеть, пусть даже и не на людей, невежливо.
- Только один? - Грифон уставился на меня с края помоста. - Лишь один удостоил своим присутствием наше собрание. Ну что ж, думаю, и одного хватит. - Грифон умолк и вдруг неожиданно добавил: - Если у тебя есть золото.
- Па! - Гиппогриф подхватил меня своим мощным клювом и подсадил на край помоста. - Разве гостей так встречают?
- Извините, - произнес Грифон, пока я поднимался на ноги и отряхивался. - Мой выскочка сын нет-нет да и скажет что-нибудь путное. А про золото это я так - у нас, мифологических животных, тоже есть свои инстинкты, подавить которые не так просто. Кроме того, у нас прежде было не слишком уж много возможностей непосредственного контакта с людьми. Но именно это мы и стремимся изменить.
- У меня были непосредственные контакты с людьми! - раздался голос из толпы. - Через пасть и прямо в желудок!
Раздались крики и смех. Одни пытались урезонить шутника и кричали что-то вроде: "Дайте человеку шанс!" Другие, напротив, оживленно обсуждали, сколько соли и чеснока понадобится, чтобы меня как следует приготовить. Что и говорить, собравшаяся на поляне толпа была, как выразился бы мой учитель, "тяжелой аудиторией". Тут я впервые пожалел, что Эбенезум не со мной и не может дать мне совет.