Гарлок Дороти. Святая преданность

   – Спасибо.
   – Ты не красивая, но и не безобразная. Неужели этот горбун был твоим отцом? У тебя ведь нет горба, и бородавок тоже нет.
   Вилла молчала, она сидела, уставившись на девчонку, глаза были сухими и горячими, ужасно хотелось пить. Она пристально посмотрела на Джо Белл, на вид ей было десять или одиннадцать лет. Но при более пристальном разглядывании поняла, что девочка старше, возможно, ей пятнадцать или шестнадцать лет. Платье ее было свободным, но не настолько, чтобы скрыть округлую грудь. Икры ног не были детскими. Девчонка была бы приятной, даже красивой, если бы не угрожающий вид и злое лицо.
   – Ты не такая симпатичная, как Стар, – сказала Джо Белл. – Твои глаза странного цвета, они такие голубые, как краска, которую мы использовали, когда красили дом. У Стар были рыжие, с красным отливом волосы, и ее сиськи торчали вот так, – Джо Белл держала пальцы в шести дюймах' от своей собственной груди.
   – А кто такая Стар?
   – Проститутка, я думаю. Отец подобрал ее в Эбердин. Она проехала с нами всю дорогу до Прерии Сити. Папа ненавидит спать один.
   Холодок пробежал по спине Виллы. Она прижала пальцы к вискам. Беспокойство о собственной безопасности зашевелилось в голове.
   – Что случилось со… Стар?
   – Она ушла со скорняком^[3]. Отец был так взбешен, что не позволил ей взять вот этот сундук, – Джо Белл подняла крышку и осторожно вытащила одежду. – Она даже и не заботилась о нем, просто забралась в товарную телегу и показала моему папочке нос. – Джо Белл захихикала и хлопнула руками по бедрам. – Это было зрелище! Папа угрожал ей кулаками и пронзительно кричал, что она потеряла э… ну ты знаешь, что… Потом он дулся всю дорогу до Хаблетт.
   Вилла молча слушала откровенный рассказ Джо Белл. Платья, которые пришлось достать из сундука, были большие и безвкусные. Однако нижнее белье оказалось хорошего качества и имело длинные завязки по талии и шее. Закутавшись в одеяло, Вилла искала шаровары, но не было ничего, кроме модных трусиков, которые едва прикрывали промежность. Она выбрала платье в черную полоску, натянула его поверх нижней юбки, затем нашла фартук и одела его, завязав на талии.
   Туфли Стар были огромные, гораздо больше размера ее ноги, и когда Джо Белл предложила пару индейских мокасинов, Вилла с благодарностью приняла.
   – Я ненавижу вонючих краснокожих и не ношу их обуви… Однако как тебя зовут?
   – Я видела местность Хэммер… Ты должна привести в порядок волосы, чтобы хорошо выглядеть, когда вернется папа. Но все равно не будешь такой красивой, как Стар. Ты очень худая.
   – Твой отец разве не управляет телегой? – Вилла посмотрела вперед, подняв занавеску.
   – Чарли там. Он управляет хорошо. Папа привязал холст, он сказал, что неприлично для мальчика его возраста смотреть на полуголую женщину. Во всяком случае, не сейчас. Он обиделся, убежал, но теперь уже успокоился.
   – Сколько лет Чарли?
   – На год меньше, чем мне. Но выглядит он старше своих лет. Отец сказал, что Чарли уже «созрел», и наступило время найти ему женщину.
   Слова, которые так ненавязчиво слетали с языка девушки, шокировали Виллу. Боже праведный! Какой отец мог так откровенно говорить со своими детьми? Преодолев кое-как потрясение, вызванное откровениями Джо Белл, мисс Хэммер посмотрела на дорогу. Господи! Она попала в руки мужчины, моральная ценность которого так низка! Что делать? Бежать некуда…
   Собравшись силами, мисс Хэммер спросила Джо Белл:
   – Куда пошел твой отец? – ее пальцы пытались привести в порядок густые волосы. Свернув их трубочкой и собрав в свободный пучок на шее, Вилла заколола прическу шпильками из сундука Стар.
   – Твои волосы ужасно длинные и блеклые. Мне бы хотелось, чтобы они были красными, как у Стар, а не цвета сухой травы. А то они совсем не бросаются в глаза и не растопят лед ни в одном танцевальном зале, я думаю.
   – Я тоже так думаю. Однако куда же ушел твой отец? – вновь спросила Вилла.
   – Не знаю, – пожала плечами Джо Белл. – Он вечно куда-то пропадает и возвращается только к ужину. Он всегда поступает так.
   На закате Чарли свернул с дороги и остановил телегу около старого ясеня под маленькими ветками, на которых уже блестели капельки росы. Джо Белл спрыгнула с телеги, Вилла последовала за ней. Не говоря ни слова, Чарли занимался делами: распряг мулов, напоил, привязал их.
   Это был высокий, стройный, с серьезным лицом молодой человек. Он ухаживал за животными так же умело, как взрослый опытный ковбой.
   А сестра его, напротив, была низкорослой и избалованной. На расстоянии ее запросто можно принять за ребенка.
   – Почему у тебя платье, как у девочки? – спросила Вилла.
   – Папа хочет, чтобы люди думали, что я еще маленькая. Он говорит, я такая симпатичная, что придется отгонять армию мужчин, если они узнают, сколько мне лет. – Она счастливо хихикнула. Было видно, как Джо Белл гордилась собой. – Он бережет меня для богатого фермера с массой земли. Он говорит, я – как деньги в банке.
   Вилла ничего не смогла ответить на это, просто с сожалением покачала головой. Джо Белл совсем не поняла этого жеста.
   – Папа привык, что ужин к его приходу всегда готов, – сказала Джо Белл и опустила переднюю стенку сундука, который был прикреплен сбоку на телеге; вытащила сковороду, деревянный котелок и кофейник.
   – Надеюсь, ты умеешь печь хорошее печенье? Отец построит лавку для женщины, которая лучше всех печет.
   Чувство страха вновь охватило Виллу. Она находится неизвестно где, с этой чужой семьей, и не имеет способа защитить себя. И ничего не знает о мужчине, втащившем ее в телегу. Помнит только руку, которую он протянул в тот момент, когда помощь была так необходима. Погруженная в собственные мысли, Вилла подошла к ручью, чтобы умыться. «Жизнь продолжается, – подумала она с отвращением. – Придется делать то, что нужно будет делать».
   Чарли развел огонь, медленные клубы дыма поднимались вверх. Что-то вечное было в этом костре… Готовить на открытом воздухе Вилла уже привыкла.
   Джо Белл сидела на краю телеги, раскачивая ногами.
   – Время идет, – крикнула она, – тебе лучше начать готовить.
   Слова Джо Белл, как и она сама, раздражали Виллу. «Я буду выполнять часть работы, но не стану прислугой у этой избалованной женщины-ребенка», – со злостью подумала она.
   – Я испеку печенье, а если ты хочешь жареного мяса, приготовь его сама! – она взяла завернутый в материю кусок бекона и понюхала, не испортился ли он.
   – Что? – вырвалось из недовольных губ Джо Белл. – Стар всегда готовила!
   – Я не Стар. Разрежь и пожарь мясо. Я сделаю сметанную подливку. Да, Джо Белл, иди вымой руки перед едой.
   – Хорошо… Ты спешишь командовать, а сама еще даже не спала с папой.
   – Я не собираюсь спать с твоим отцом! – резко ответила Вилла, вытащила банку с мукой и посмотрела внутрь. В муке долгоносиков не было.
   – Ему это не понравится, ты думаешь, зачем он спрятал тебя от толпы? – бросила через плечо Джо Белл, направляясь к ручью.
   Спина Виллы болела, а в ее разуме еще царили путаница и страх. Она работала автоматически. Когда тесто было сделано, девушка разделила его в формы и поставила в немецкую печь; палкой разбросала горячие угли и водрузила на них котелок.
   Чарли наполнил бочонок водой. Он был красивым парнем с прямыми черными бровями и спадающими на уши темными волосами. Мальчик носил потрепанную фетровую шляпу с отделкой из змеиной кожи, которая обрамляла макушку. Чарли заметил, что Вилла смотрит на него, и отвернулся. Пока что он не произнес ни слова. «Надо поговорить с ним, – подумала мисс Хэммер, – наверняка он что-нибудь знает, ему есть что сказать. Может быть, он даже знает, что на самом деле произошло».
   – Мэм, пришла Ваша собака, – слова были сказаны в спину.
   Девушка быстро повернулась и посмотрела на дорогу. Глаза заблестели от слез, когда она увидела коричневую собаку, которая прихрамывая, бежала к ним. Бег вприпрыжку причинял ей невыносимую боль, голова ее свесилась, и язык высовывался с одной стороны рта.
   – Бадди, Бадди! – Вилла побежала навстречу, бросилась на колени и обняла ее голову. – О, я так счастлива, что ты здесь, как ты нашла меня?!
   Лохматый хвост, завернутый спиралью, помахивал, мокрый язык лизал ее лицо.
   – Бадди, Бадди, я думала, никогда не увижу тебя снова. – Она стояла на коленях, обнимая собаку, и плакала не стыдясь до тех пор, пока Чарли не тронул ее за плечо.
   – Он болен, смотрите сюда, кто-то сильно ударил его. – Парень нежно дотронулся пальцами до опухоли на голове собаки.
   – Черт, черт бы их побрал! Вот почему он не пришел домой.
   – Рана все еще открыта. Я могу приложить соснового дегтя на нее, так мы делаем с мулами.
   – О, Чарли, сделаешь? Я буду так тебе благодарна. – От радости она не заметила даже тот факт, что Бадди, никогда не позволявший кому-нибудь из чужих дотрагиваться до него, допустил нежные прикосновения молодого парня.
   – Да, мэм. Он истощен и голоден. Только подумайте, мэм, он следовал за телегой всю дорогу. Я надеялся, что он придет.
   – Ты знал, что это моя собака?
   – Да, мэм. Я видел его с вами в Хаблетт. – Он погладил лохматого пса. – Мне всегда хотелось иметь собаку. У меня была одна, но она убежала и не вернулась.
   – Папе не понравится эта маленькая кусака, – Джо Белл подошла, стала и уперлась руками в бедра.
   Бадди посмотрел на нее и насторожился, инстинктивно зная, что не понравился девушке. Он повернулся, чтобы лизнуть Виллу в щеку.
   – Ты голоден и хочешь пить, парень? – спросила Вилла.
   – Отец не захочет держать его, потому что он не может выполнять часть нашей тяжелой работы.
   – Заткнись, Джо Белл! – огрызнулся Чарли. – Закрой свой лживый рот!
   – Я не лгу! Ты знаешь это, Чарли Фрэнк! Отец совершенно ненавидит бесполезные вещи.
   – Он очень полезный, – Чарли защищал собаку.
   – Для чего же он нужен?
   – Он предупредит нас, если индейцы или разбойники попытаются напасть.
   – Ха, ха, ха! Он предупредил ее? Люди повесили горбуна и сожгли дом прямо перед его носом. Эта старая собака не может издать и писка!
   – Он будет лаять, но кто-то ударил его по голове, – сердито кричал Чарли.
   – Надо же! Все, что нужно сделать, это стукнуть его раз по голове! Чарли… прекрати это!..– закричала Джо Белл, когда брат толкнул ее.
   – Заткнись!
   – Я расскажу папе, – Джо Белл бросилась прочь. Вилла давно поняла, что между сестрой и братом было соперничество. Но эти двое, оказывается, испытывали сильную неприязнь друг к другу. Чарли казался более зрелым, хотя и был на год младше.
   – Не обращайте внимания, мэм. Папа ее ужасно разбаловал.
   – Я поняла это. Бадди не будет мешать. Он будет охотиться, чтобы питаться. В следующем городе я найду работу.
   – Потом что Вы будете делать, мэм?
   – Ну… я не знаю. У меня есть друзья, я могу написать им, но потребуется время, пока придет ответ, и я… ну… я еще не знаю… – сказала она снова.
   – Мы едем к дяде Оливеру, брату моей матери. Мы собираемся жить у него на ранчо. Когда-то они с матерью получили деньги. Дядя Оливер взял свою долю и пошел на запад. У него всегда была мечта иметь ферму. – На серьезном лице Чарли появилась улыбка. – Папа говорил, что у него есть лошади и скот и что я смогу быть ковбоем. У дяди Оливера нет сыновей, это папа точно знает.
   – Ты будешь хорошим ковбоем, Чарли. Ты умеешь общаться с животными. Бадди не разрешает чужим дотрагиваться до себя. Но, кажется, знает, что ты любишь его и хочешь помочь.
   – Я его очень люблю и хотел бы, чтоб он был моим, – сказал грустно Чарли.
   – Я буду ценить это. Мы защитим его. А когда Бадди наберется сил, то будет в состоянии защитить себя сам.
   – Конечно, мэм. Я принесу ведро, которое мы используем для мулов, и налью ему воды. Посмотрите, лапа кровоточит, я наложу соснового дегтя и на нее тоже.
   – Спасибо, Чарли. – Вилла начала чувствовать сильную симпатию к парню и одновременно такую же сильную неприязнь к его сестре.
   – Папа пришел, – радостно закричала Джо Белл. – Сейчас он положит конец этому дурачеству.
   Вилла встала. Бадди прижался к ее ногам, как будто чувствуя общее горе и желая разделить его вместе с хозяйкой. Девушка выпрямила плечи и высоко подняла голову. И хотя боль и усталость разрывали ее на части, она старалась сохранить достоинство и дать понять этому мужчине, что не станет заменой Стар, как однозначно намекала его дочь.
   «К тому же, – думала она, – если Бадди не позволят остаться, – я уйду вместе с ним!»

ГЛАВА 3

   Сидя непринужденно в седле на гнедой красивой лошади, всадник скакал по открытой степи прямо к ним. Это был не очень высокий худощавый мужчина. Как только он приблизился, сразу же посмотрел на Виллу. Мистер Френк остановил лошадь в нескольких ярдах^[4] от Виллы, и она смогла разглядеть его. Это был не такой уж старый, как ожидала мисс Хэммер, человек. Глаза его, светло-серые, почти бесцветные, внимательно изучали молодую особу. Черные баки обрамляли лицо, и опрятно приведенные в порядок усы опускались с обеих щек к подбородку, подчеркивая приятные черты лица. Он улыбнулся, не в силах скрыть восхищения.
   Папа Айгор назвал бы его щеголем. Вилле не понравилась эта улыбка.
   – Ну, ну, ну… – протянул он и перебросил ногу через седло, продолжая лениво исследовать ее.
   – Меня зовут Вилла Хэммер. Я хочу поблагодарить Вас за помощь прошлой ночью.
   – Я знаю, кто ты. – Он пробежал прищуренными глазами по лицу девушки, вниз по стройной фигуре и назад вверх к густым темно-белокурым волосам, которые украшали и делали более выразительными ее черты.
   – Платье Стар тебе не подходит.
   Глаза его нагло блуждали по фигуре девушки, и это привело ее в негодование. Но контролируя свой характер, Вилла сделала быстрый вдох и посмотрела на него спокойно, затем произнесла:
   – Однако, оно мне пригодилось, и в данный момент мне не нужно большего. Я…
   Он вдруг засмеялся, показывая золотой зуб под черными усами.
   – Я знал это! Я знал это!..
   – Что знали?
   – Что ты всегда была гордой, как павлин. В Хаблетт ты вела себя так, будто на милю выше простого народа.
   – Я никогда…
   – Да, ты такая… И это мне нравится! Ты как раз та женщина, которая нужна мне для того, чтобы учить маленькую Джо Белл быть настоящей дамой. Она очень привлекательная, но не умеет себя правильно вести.
   – Я не смогу долго оставаться с вами и учить Джо Белл, мистер Френк.
   – Ты образованна и много читаешь, – произнес он, игнорируя слова мисс Хэммер. – Я наблюдал за тобой, ты всегда ходишь с высоко поднятой головой, ступаешь так, будто действительно НЕКТО.
   – Что в этом плохого? – спина Виллы выпрямилась, и ее характер вырвался наружу, помрачая разум. – Я и есть НЕКТО! И горжусь тем, что я разумный человек, к тому же очень высоко ценю человеческое достоинство.
   – Убери свое жало, милая, – он улыбнулся слабой дразнящей улыбкой, – ты как раз подходишь мне. – Соскользнул с седла и отдал вожжи Чарли.
   Гил Френк оказался не выше Виллы, их глаза встретились.
   Он, казалось, не замечал Бадди. Но вот посмотрел вниз на собаку, которая робко прижалась к юбке Виллы. Девушка гладила пса по голове. Глаза мужчины стали жесткими.
   – Если собака сделает хоть одно движение против меня или моих детей, я убью ее.
   – Он нападет, если подумает, что я в опасности.
   – Не беспокойся об этом, милая, я собираюсь хорошо заботиться о тебе, – он подмигнул.
   Вилла сжала твердо губы и пристально посмотрела на него. Хихиканье Джо Белл заставило ее огрызнуться.
   – Я не просила вас о помощи, мистер Френк, хотя и очень благодарна. Я останусь с вами до тех пор, пока мы не приедем в следующий город. Тем временем, я буду выполнять часть работы и хочу, чтобы вы поняли: сюда не входит работа по ночам!
   Раскат смеха присоединился к хихиканью Джо Белл. Вилла покраснела.
   – Ты еще не слышала ничего подобного, милая!
   – Пока нет, и мое имя мисс Хэммер. – Вилла разбила вдребезги сдерживаемое волнение и страх. Она была уверена, что намерения этого мужчины менее чем чистые. Он был смелый и бесстыдный.
   – Меня зовут Гилберт. Но ты можешь называть меня Гил, или милый, или дорогой… – Он отвернулся и обнял свою дочь.
   Вилла вздохнула с облегчением.
   – Ты приготовила ужин, маленькая прелесть?
   – Все готово, кроме подливки, она сказала, что сделает ее сама.
   – Ты сделала все? Чарли помогал тебе?
   – Он распрягал…
   – …и поил мулов, привязывал их, наполнил бочонок водой и развел костер, – сказал Чарли, подходя к огню.
   – Папа, он ударил меня и сказал, что ты разрешишь остаться этой вонючей старой собаке.
   – Она причинила тебе боль, милая?
   – Нет… очень…
   – Сын, я говорил и буду говорить: настоящий мужчина не бьет женщин. Есть другие способы заставить их делать то, что ты хочешь. – Глаза его вспыхнули, он посмотрел на Виллу. – Твоя сестра просто маленькая и резкая девочка. Она готовит еду на привале. Стар делала это, когда была с нами, теперь Джо Белл старается спихнуть работу на мисс Хэммер. Смотри за собой, парень, не будь таким ласковым и добрым с мисс Хэммер, она очень стара для тебя.
   Вилла не смотрела на Чарли, боясь еще больше смутить его. Она сделала знак рукой Бадди уйти прочь. Собака спокойно отошла и легла в траве позади телеги, где могла наблюдать за происходящим. А сама занялась приготовлением подливки.
   Она делала это множество раз, когда они вместе с папой Айгором находились в пути. Вилла переложила мясо из сковороды в гранитную тарелку, а муку всыпала в жир. Мука подрумянилась, стала коричневой, девушка добавила ковш воды и щепотку соли. Когда подливка стала густой, сняла сковороду с огня, отступила к телеге и стала ждать, пока семья наполнит тарелки, затем обслужила себя.
   Гилберт Френк и Джо Белл повернулись спиной к костру, они расположились на приспособлении, которое заменяло скамейку. Чарли сидел на корточках около телеги и с жадностью поедал пищу; он опустошил тарелку и пошел за добавкой.
   Вилла стояла в стороне и ела только потому, что знала: она должна есть. Мистер Френк все внимание уделил Джо Белл, за что Вилла мысленно благодарила его. По всему было видно: Джо Белл обожала отца, а он, в свою очередь, боготворил ее.
   Пока мистер Френк ел, Вилла спрятала несколько штук печенья в карман платья, взяла ведро для воды и пошла к ручью. Бадди встал и устало последовал за ней. Они скрылись из вида, и девушка быстро скормила ему печенье.
   – Прости меня, не очень много, я знаю, какой ты усталый и голодный.
   Звук сломанной ветки заставил ее быстро вскочить на ноги. Это был Чарли. Мисс Хэммер с облегчением вздохнула.
   – Я принес ему поесть. – Парень вытащил печенье и несколько кусков мяса из-под рубашки и положил их на землю. Бадди не двинулся с места, и мальчик нахмурился.
   – В чем дело, мэм, он не голоден?
   – Нет, он голодный, но ждет, когда ты скажешь, что это для него. Иначе не прикоснется.
   Чарли опустился на колени:
   – Сюда, парень, это для тебя, – он протянул кусок мяса.
   Бадди подошел и осторожно взял мясо из его руки. – Ты утомлен до изнеможения. Я сегодня же наложу деготь на твои раны, и они не будут причинять тебе боль. – Парнишка разговаривал с собакой и нежно гладил его голову.
   – Спасибо, Чарли, Бадди будет верным другом.
   – Мэм, – Чарли встал и посмотрел на Виллу, – не… не бойтесь папу, что он заставит вас силой делать то, чего вы не хотите делать. Это не его способ действия. Он… э… никогда не применяет силу к женщине.
   – Рада узнать об этом. Я не тот тип женщины.
   – Я понял это сразу, мэм.
   Вилла опустила ведро в ручей. Чарли взял его и пошел назад к телеге. Ее рука тронула его за плечо, парень остановился.
   – Чарли, ты знаешь, почему они повесили папу Айгора и сожгли наш дом?
   Чарли опустил ведро.
   – Мэм, я не знаю всего.
   – Я знаю… – Гил Френк появился перед ними на тропинке. – Возьми ведро и возвращайся к телеге, сын. Иди, – повторил он, видя, что Чарли колеблется.
   Вилла обошла вокруг кустов и стала так, чтобы могла видеть телегу, затем повернулась и посмотрела прямо в лицо мистеру Френку.
   – Что случилось? – резко произнесла она.
   – Он застрелил двух мужчин…
   – Застрелил двух мужчин?.. Почему?
   – Он был в магазине. Принес часы, которые отремонтировал. Пара хулиганов задрались, ударили по часам и разбили стекло. Айгор заругался, чем разозлил их. Одно повлекло за собой другое. Парни дернули его за пиджак, разорвали рубашку и начали говорить всякие гадости о тебе. Один сказал, что будет в твоих трусах» до того, как закончится неделя. Горбун размахнулся и пустил ему кровь из носа.
   – Не называй его так! Ты не имеешь права называть его так! – глаза Виллы выражали гнев.
   Гил Френк засмеялся:
   – Но он был симпатичным маленьким горбуном.
   – Он был человеком! Таким же ЧЕЛОВЕКОМ, как Вы или я!
   – Как бы то ни было, парни содрали с него рубашку, чтобы посмотреть горб. Они забавлялись как всегда, когда были пьяными.
   – Забавлялись?! – Ее голос, громкий и злой, наполнился презрением. – Ты называешь забавой срывать одежду с человека на виду у толпы и высмеивать его несчастное тело? Он был таким… униженным!
   – Он был в бешенстве, а его продолжали дразнить. Кто-то сказал, что чудака нужно кастрировать. Ну… маленький бастард^[5] вытащил крупнокалиберный пистолет и выстрелил. Не думаю, что он их убил, однако они залились кровью. События развивались чертовски быстро. Прежде чем твой отец сообразил, его запихнули в телегу и привезли в рощу. Не знаю, почему сожгли ваш дом и избили тебя. Если толпа возбудилась до того, чтобы повесить человека, то она в силах сделать и еще что-то…
   Вилла плотно сжала губы, чтобы не закричать от боли. Ей хотелось убежать, ударить Гила Френка, который спокойно курил. Вместо этого она повернулась и быстрым шагом направилась к телеге, вдруг остановилась, потом ускорила шаг.
   Папа Айгор был крайне унижен, выставляя напоказ свою горбатую спину. Для него ужас смешного тела, выставленного на всеобщее обозрение, было последним оскорблением. Девушка обхватила руками гигантский ствол старого дуба и прислонилась лбом к его грубой шершавой коре. Здесь, в тишине дубовой рощи, она дала волю слезам и рыданиям.
   – Ублюдки! Невежественные бесчувственные ублюдки!
   Злость и горе разрывали ее на части. Девушка била кулаком по стволу дерева. Как они могли сделать такое? Папа Айгор никогда не причинил вреда ни одному живому существу: человеку или зверю. Она долго плакала, плакала до тех пор, пока разум не притупился от горя и угрызения совести. Закрыв лицо руками, девушка еще глубже погрузилась в свое несчастье.
   – Папа! Папа, я никогда не забуду тебя… никогда!
   Она опустилась на колени, закрывая лицо руками. А когда слезы иссякли, Вилла бессмысленно поглядела вокруг и увидела Чарли, который сидел на земле недалеко от нее. Собака лежала у его ног. Они ждали. Девушка смотрела на них припухшими от слез глазами.
   – Я наложил соснового дегтя на раны Бадди.
   – Спасибо…
   – Отец сказал, вы ушли. Вам нужно привыкнуть к этому.
   – Я никогда не свыкнусь со смертью любимого человека. – Вилла подошла и села рядом с ними. – Время иногда притупляет горе, – она спрятала руку в густой шерсти собаки, – но это не тот случай. Бадди – единственный, кто остался у меня в этом опрокинутом мире… Давно умерла твоя мать? – почти шепотом спросила Вилла.
   – Четыре или пять лет назад, я думаю.
   – Из какой части юга ты, Чарли? – Вилла хотела поддержать беседу, чтобы хоть как-то сдержать слезы.
   – Из Луизианы.
   – Вы шли вверх по реке?
   – Часть пути. Мы уже в дороге почти два года. Папа работает время от времени, затем мы вновь продолжаем путь. Он говорит, что мы будем на переправе реки Паудер через несколько дней. Ранчо дяди Оливера находится на Чистом ручье в горах Бигхорн.
   – Твой отец говорил, как далеко до следующего города?
   – Не думаю, что есть какие-нибудь города. Он говорит, что на переправе находится почтовый пункт. Мы можем встретиться с какими-нибудь людьми, которые едут на запад. Папа слышал, что небезопасно ехать одним в эту местность; хоть Кастер и очистил ее от индейцев несколько лет назад, некоторые из них все еще убивают белых людей.
   – Кастер не сделал этого, Чарли. Безумная лошадь перехитрил и победил его. По-моему, Кастер не тот человек, которым можно восхищаться. Он повел людей на верную смерть, хотя разведчик Кроу предупреждал, что не стоит ходить в горы Бигхорн.
   – Он не разбил индейцев?
   – Нет. Племя сиу выиграло сражение. Кастер – эгоистичный маленький человек. Он просто старался прославить свое имя.
   – Если индейцы победили, то почему они не здесь?
   – Они поняли, что белые будут разорять их и расселились, но дух их не сломлен. Не скоро пройдет у них обида на белого человека. Они борются за свою землю, свой способ жизни, и кто может обвинять их в этом?
   – Отец слышал, они двинулись на запад.
   – Зачем им оставаться? Бизоны уходят отсюда, их уклад жизни нарушается. Белые поселенцы уничтожают пастбища, набрасываясь и рыча, как свора голодных собак. Индейцы использовали эту землю сотни лет, брали у нее только то, что действительно необходимо. Браконьеры пришли на запад и уничтожили тысячи бизонов только для того, чтобы содрать с них шкуру, а мясо оставили гнить. Когда же индейцы убивали бизона, они ели мясо, использовали шкуру для одежды и крова, кости – для инструментов и посуды, навоз – на топливо. Некоторые племена оставляли сердце животного, веря, что таинственные силы сердца помогут восстановить стадо.