Гарнетт Джулиана. Прекрасная колдунья

   — Я не знаю, как он это сделает, но только он сделает это! — воскликнула Джина. — Он — тот самый рыцарь, тот грозный воин из…
   — Из пророчества, — раздраженно закончил за нее Бьяджо. — Надоело слушать про это твое знаменитое пророчество!
   — О Господи, — вмешалась Элспет. — Легче повернуть реку вспять, чем заставить ее отказаться от задуманного. Остается надеяться только, что это не приведет к беде.
   Вытянувшись на узком каменном уступе возле огня, Бьяджо кивнул.
   — Да уж, упрямства Джине не занимать. Помнишь, к чему привела ее идея, когда мы выдали себя за канатоходцев у того австрийского герцога? До сих пор мурашки по коже…
   — Это была хорошая идея, — холодно сказала Джина. — Блестящая идея! И все бы прошло как по маслу, если бы вы слушались моих простых указаний.
   — Простых?.. — Бьяджо возмущенно привстал. — Пролететь из галереи для музыкантов по всей огромной зале над головами обедающих — это, по-твоему, просто?
   — Все получилось бы. Я видела, как это делается. Там были механизмы и все нужные приспособления: целая связка канатов. Просто надо было иметь здравый смысл, чтобы понять, как ими пользоваться. Ты же не слушал меня толком и все испортил!
   — Скажи это тому, кто не падал в центр огромного пирога с пышущей жаром начинкой, — возразил он обиженно. — Переполох был как при разграблении Рима. Я уж думал, что костей не соберу после такого трюка!
   Глядя на его мрачное, надутое лицо, Джина невольно улыбнулась.
   — А что, вечер удался! Герцог был очень доволен. Он сказал, что давно так много не смеялся. И награда была соответственная — учитывая ущерб, который ты ему причинил…
   Но Бьяджо не был склонен обращать все в шутку. Ворча, он поднялся и вышел из пещеры, направляясь к маленькой деревянной повозке с их пожитками. Элспет тоже не смотрела на Джину, продолжая укладывать вещи в кожаный мешок. Напряжение сгустилось, словно клубы дыма в сыром воздухе пещеры.
   Наконец Элспет не выдержала:
   — Откуда ты знаешь, что он за человек? Почему ты решила, что ему можно доверять? Я боюсь его! Боюсь за тебя!
   Джина и сама задавала себе эти вопросы, а с Элспет бесполезно было кривить душой.
   — Я не знаю ничего наверняка, Элспет. Но я уверена, что должна последовать за ним в Ковентри. Ты случайно не знаешь, где это?
   Элспет недовольно пожала плечами.
   — Ковентри? Это двадцать лье отсюда… — Внезапно глаза ее сузились, точно при каком-то далеком воспоминании. И гораздо ближе к… — подумала она, и Джина сразу уловила ее мысль.
   Но Элспет, словно спохватившись, нарочно начала думать о всяких пустяках: о весенних цветах, о бабочках, о том, что надо накормить перед дорогой осла… Однако Джина уже знала эти уловки и недовольно нахмурилась.
   — Что ты затеваешь, Элспет? Лучше сразу скажи: я ведь все равно очень скоро узнаю, как только ты начнешь об этом размышлять.
   — Воистину ты просто невыносима! Разве я не говорила тебе, что это невежливо — проникать в чувства и мысли других людей?
   Элспет замолчала и слегка улыбнулась.
   Но раз уж ты, такая-сякая, все равно читаешь мои мысли, — подумала она, — тогда слушай вот что: если этот рыцарь тебе откажет, ты поедешь со мной в деревню, и мы забудем об этом пророчестве. Поклянись в этом, девочка! Ведь я старею и хочу видеть тебя в безопасности… Поклянись в этом ради меня…
   Вот этого Джина всегда боялась: больше всего этой мольбы. Бросить все, забыть о пророчестве! Но Элспет и в самом деле старела, седина сверкала в ее волосах под платком, морщины от бесконечных тревог и забот избороздили ее лицо, а походка стала тяжелой. Было бы жестоко и дальше таскать ее за собой с места на место. Но покинуть ее после всех этих прожитых вместе лет — пусть даже в родной деревне — Джина тоже не могла.
   — Если я не сумею добиться помощи от этого рыцаря, — медленно проговорила она, чувствуя, что каждое слово мучительно срывается с губ, — я больше не заговорю о пророчестве.
   — И ты останешься со мной в деревне? Поклянись в этом, поклянись…
   Закрыв глаза, Джина кивнула.
   — Да, я клянусь.
   Стоя возле загона с кобылой, выставленной на продажу, Элспет и Джина переговаривались по-французски.
   — Может, согласимся? Дешевле он не отдаст, — сказала Элспет, но Джина сделала ей незаметный знак рукой.
 
   Она посмотрела на Бикинза, барышника, который только что заломил высокую цену, и сосредоточилась на его мыслях. Хитро ухмыляясь, тот спокойно выжидал.
   Простаки! — думал он. — Будет чем повеселить Уолтера Пинчбека, когда я расскажу ему, как я продал за две кроны эту сумасшедшую скотину… Он и получше лошадей всего за крону продает, а я утру ему нос…
   Улыбаясь, Джина погладила шею гнедой кобылы, подошедшей к самой загородке.
   — Нет, этот тип возьмет то, что мы предлагаем, — бросила она по-французски, — и еще будет рад, что так выгодно продал. Ведь у некоего Уолтера Пинчбека есть лошадь гораздо лучше, за которую он просит только крону.
   Элспет принялась торговаться с Бикинзом, бегло заговорив на родном английском, а Джина, заслышав знакомые шаги, поняла, что приближается Бьяджо.
   — Мне сказали, что Бикинз из тех людей, что вполне могут всучить тебе тухлый сыр вместо свежего, — сказал он по-французски. — Говорят, к тому же, что эта лошадь опасная.
   — Она не опасная. Она просто необъезженная.
   Бьяджо недовольно нахмурился.
   — Зачем тебе вообще понадобилась лошадь, когда у нас уже есть скотина, смирная, как Сократ. Она прекрасно может тащить нашу повозку!
   — Просто мне очень понравилась эта лошадь.
   Бьяджо пробормотал что-то по-итальянски, качая головой. А Джина рассмеялась над тем мысленным образом, который вспыхнул при этом в его мозгу. Временами она соглашалась с ним, но сейчас, как только увидела эту кобылу, то ни секунды не колебалась. Она должна купить именно эту лошадь! До Ковентри оставалось еще несколько лье, а у повозки сломалась ось. Теперь же она может поехать верхом одна, чтобы найти Рона, хотя, несомненно, трудно будет избежать укоризненных взглядов Элспет.
   Тихо шепча кобыле ласковые слова, Джина почесала ее за ушами, и ноздри у той раздулись, как розовые бутоны. Лошади вообще легко привыкали к ней. Она чувствовала их настроение и всегда могла успокоить, когда они волновались. Или, наоборот, взбодрить, когда было необходимо.
   Воспользовавшись ее советом, Элспет сумела сбить цену, и Джина с улыбкой взглянула на ее довольное лицо. Высокое сухопарое тело старухи было закутано в грубый шерстяной плащ с капюшоном, а под плащом был мужской кожаный камзол и мешковатые штаны горожанина. Элспет нередко переодевалась в мужской костюм и делала это сознательно: так было проще во время путешествия. Не каждый торговец станет иметь дело с женщиной, но с горожанином — совсем другой разговор. И Элспет бывала очень довольна, перехитрив какого-нибудь местного простолюдина.
   — Ты молодец, — тихо проговорила она по-французски, подойдя к ограде. — Я очень кстати упомянула Уолтера Пинчбека. Это сразу заставило его сбавить цену. Но теперь вдобавок к нашему ослу у нас есть еще и лошадь, которую надо кормить!
   Джина рассмеялась.
   — Не беспокойся, как-нибудь прокормим. А у Бикинза старая вражда с Пинчбеком, и он стремится во всем превзойти его. Я была уверена, что это сработает. — Она погладила красивую голову лошади. — К тому же Бикинз думает, что эта кобыла убьет нас прежде, чем мы усядемся на нее. Но я-то сумею справиться с ней!
   А лошади она прошептала на своем тайном языке:
   — Мы назовем тебя Байоша, и ты полетишь, как ветер!
   С нервным, нетерпеливым ржанием Байоша перебирала ногами и била копытами по твердой утоптанной грязи, когда Джина вела ее на длинном поводу со двора. Элспет держалась поближе к ослу и повозке — подальше от копыт лошади, которым ничего не стоило одним ударом проделать Дыру в воротах. А стоящие вокруг крестьяне посмеивались про себя, что Бикинзу наконец-то удалось избавиться от этой бесполезной скотины.
   Но Джина не обращала внимания на их отрывочные мысли, кружившиеся, словно мухи, вокруг нее. Она пыталась сосредоточиться на слепом застарелом страхе, который испытывала эта лошадь. Это не походило на то, как она улавливала мысли людей — у животных настроение выражалось в бесформенных впечатлениях и смутных образах. Страх смерти не вмещался в примитивный разум животного, но оно испытывало панический страх боли, который был знаком ему по опыту.
   Когда Джине удалось сосредоточиться, она начала как бы впитывать в себя страх лошади. Она давно научилась пропускать подобные страхи сквозь себя, не позволяя им воздействовать на свое сознание.
   — Бикинз часто бил ее, — сказала она Элспет, когда они дошли до постоялого двора на северной окраине Вайтема. — Вот почему лошадь такая нервная.
   Элспет кивнула, не удивленная этим открытием.
   — Похоже, что так.
   Поручив кобылу заботам Бьяджо и объяснив ему, как нужно за ней ухаживать, Джина погладила Байошу по шее и последовала за Элспет в трактир «Кабанья голова», где они остановились. Общая комната, дымная и тесная, была полна народу; слышались возбужденные голоса, кто-то пытался петь — словом, ничто здесь не напоминало их уютную пещеру.
   Они нашли столик в дальнем конце и уселись на грубые деревянные скамьи. Элспет через стол испытующе взглянула на Джину, но та только сунула руки в просторные рукава под своей накидкой и пожала плечами. Что бы ни думала Элспет, это никак не могло повлиять на ее решение.
   Разумеется, семь дней мучительного медленного путешествия были тяжелы для всех них, но особенно — для нее самой. Что. если Рональд уже покинул Ковентри? Как же тогда она найдет его? Это будет трудно, хотя попытаться можно: Джина была уверена, что Рональд не просто странствующий рыцарь, каких много сейчас по дорогам Англии. Она слышала, как Брайен называл его милордом. Простой рыцарь не бывает лордом. Кроме того, он все-таки командует отрядом… Нет, наверняка это важная персона, хотя и путешествует, как простой воин. Может быть, он просто не желает быть узнанным? Если бы не тот подслушанный разговор между ним и Брайеном, она бы даже не узнала, что они едут в Ковентри… Но всадники скачут быстро. К этому времени он мог быть уже где угодно.
   Погруженная в свои мысли, Джина не сразу подняла глаза, когда возле них остановилась дочь трактирщика. Но стоило ей взглянуть на девушку, она тут же невольно представила себе сцену, которая разыгралась только что в задней комнате. Быстро опустив взгляд, она дождалась, когда Элспет закажет для них еду и эль, а когда девушка отошла, перегнулась через стол и прошептала одними губами:
   — Хочешь узнать, чем эта нечесаная кухонная девка занималась только что?
   Скривив губы, Элспет сказала:
   — Достаточно взглянуть на распущенные завязки ее корсажа, чтобы без всякого особого дара понять, что у нее недавно было близкое знакомство с каким-то молодым человеком.
   — С сыном мельника! — засмеялась Джина. — Она вся в муке.
   — Джина! — Элспет поджала губы, всем своим видом выражая неодобрение, но, судя по легкой дрожи в уголках рта, она готова была рассмеяться. Джина изогнула брови, а Элспет прикрыла рот своей костлявой рукой. Они не могли без смеха глядеть на эту девицу, когда та вернулась с подносом с вареной говядиной и ломтями хлеба.
   Говядина была жесткая, а хлеб такой черствый, что им можно было мостить дорогу, и Джина быстро потеряла интерес к еде. Неужели эти грубые англичане не умеют готовить мясо как-то иначе, кроме как отваривая его в воде или жаря над огнем, так что оно обугливалось снаружи и оставалось сырым внутри? Может, и умеют, но ей еще не приходилось встречать другой еды.
   — Ты будешь есть что-нибудь? — спросила Элспет, указывая кончиком своего ножа на кусок Джины.
   Но та покачала головой и отодвинула тарелку.
   — Что-то не хочется. Я не голодна.
   — Если ты намереваешься найти своего рыцаря, — резко сказала Элспет, — тебе нужно набраться сил.
   — Его зовут Рональд, — рассеянно сказала Джина. — И я уверена, что он — нечто большее, чем простой рыцарь.
   — Рональд! — фыркнула Элспет. — Ты даже не знаешь его полного имени! Кстати, если он не простой рыцарь, вряд ли он снизойдет к твоей просьбе, моя девочка. Лучше тебе поискать защитника в другом месте.
   Джина нахмурилась. Может, это и правда. Знатный лорд, владеющий землями, едва ли захочет покинуть Англию. Если только ей не удастся убедить его, что дело стоит того, что добычи хватит с лихвой. Оставалось лишь надеяться, что это возможно.
   Рональд… И тут же перед ее мысленным взором возникла картина: залитая солнцем поляна и дымчато-серые глаза, с откровенным желанием глядящие на нее. Это желание легко было прочесть даже без помощи особого дара. Он хотел гораздо большего, чем просто несколько поцелуев под ольхой!
   Джина была очень рада, что Элспет не может читать ее мысли, как умела она сама. Та пришла бы в ярость, узнав, как много значили для Джины эти поцелуи в лесу. Она и сама была раздосадована, поймав себя на том, что вспоминает отблеск солнца в его светлых волосах, глаза, осененные густыми темными ресницами, чувственную нежность его губ…
   Они собирались уже встать из-за стола, когда дверь распахнулась, и, невольно подняв взгляд на вошедшего, Джина узнала в нем рыжеволосого Брайена. Одетый в латы рыцарь, который когда-то первым обнаружил ее присутствие в лесной чаще, шагнул через порог и сразу остановился. Повернув голову, он оглядел общую залу медленным внимательным взглядом. Джина быстро опустила голову и скрыла лицо капюшоном, не желая встречаться с ним глазами. Он ведь ее боялся! И страх этот мог быть для нее опасен — даже опаснее, чем откровенная ненависть…
   Элспет тоже узнала его и бросила на Джину быстрый взгляд. Опять эти бродяги-рыцари, — была ее главная мысль. — Не дай Бог им заметить нас!
   Джина пожала плечами и попыталась прочесть мысли Брайена. Может быть, Рональд где-то поблизости? Тогда Брайен, даже сам того не подозревая, скажет ей об этом. Но мысли, которые доходили до Джины, были на каком-то странном, незнакомом ей языке. Почувствовал ли Брайен ее присутствие? Пожалуй, да, иначе он бы не разглядывал сейчас комнату так пристально. Что ж, в таком случае, пусть он заметит ее, а там она посмотрит, что он будет делать.
   Джина подняла голову и намеренно повернулась так, чтобы был виден ее профиль. Волна страха нахлынула на Брайена, и его тяжелое грубоватое лицо тотчас же отразило это. Торопливые и взволнованные слова на том же непонятном языке вновь дошли до нее, и среди них явственно прозвучало имя Рональда. Потом Брайен повернулся и вышел за дверь так поспешно, словно спасался бегством.
   Неужели это тот странствующий рыцарь из чащи? — Руки Элспет судорожно сжали рукоятку столового ножа, и Джина молча кивнула ей.
   Нет сомнений, Рональд где-то близко, а этот рыцарь хочет предостеречь его. Усмешка тронула ее губы. Сможет ли рыжий Брайен удержать его от того, чтобы войти сюда? Или он все же смелее этого детины?
   Не удержавшись, Джина поднялась со скамьи и выглянула в окно. Несколько запыленных коней и десяток спешившихся рыцарей бродили по двору, но Рональда среди них не было. Проследив глазами за Брайеном, она увидела, как он подошел к одному из рыцарей, который рассматривал копыта своей лошади. Рыцарь выпрямился, и она тут же узнала его. Ошибки быть не могло! Джина поспешно отпрянула от окна: не хватало еще, чтобы он заметил, как она подсматривает за ним, словно глупая деревенская девка.
   А вдруг он войдет? Господи, что, если он и в самом деле сейчас войдет? А у нее волосы растрепаны, от нее пахнет лошадью, да и платье могла бы надеть получше…
   Джина, что ты делаешь, дитя мое? Куда ты?
   Но Джина даже не обернулась. Как только распахнулась дверь, она подхватила юбки обеими руками и стрелой выскочила из общей залы.

Глава ТРЕТЬЯ

   — Она здесь, говорю тебе! — Брайен схватил Рона за руку. — Эта колдунья, эта лесная фея здесь! Скорей в седло! И поскачем отсюда, пока она не накликала беды…
   Рон постарался скрыть невольно вспыхнувшую радость за насмешкой:
   — Ты ее видел, или опять померещились волшебные бубенчики? — А когда Брайен заколебался с ответом, иронически поднял бровь. — Молчи! Я все понял. Сейчас проверю, здесь ли эта злая фея и не сыплет ли она сейчас волшебное зелье в наши стаканы, чтобы, пригубив их, мы все превратились в жаб.
   Бросив Брайену поводья своего коня, Рон прошел мимо друга к трактиру. В эту минуту облако заслонило солнце, небо потемнело и поднялся ветер. Наклонившись перед низкой дверью, Рон помедлил, прежде чем перешагнуть порог: густой дым слоями висел над очагом, а в маленькие окна почти не проникало света. Другие посетители подняли головы, ворча насчет оставленной открытой двери, и Рональд быстро захлопнул ее, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.
   Глаза его понемногу привыкли к этой полутьме, черноволосой девушки нигде не было. Только несколько возчиков и проезжих торговцев обедали за длинными дубовыми столами, потягивая эль. Грубо вырезанная из дерева кабанья голова смотрела на него с закопченной стены, а запах жареного мяса и горячего хлеба напомнил Рональду что с тех пор, как покинул Ковентри на рассвете, он ничего сегодня не ел.
   Но сейчас ему было не до еды. Рон сам не ожидал, что будет так разочарован. Девушки здесь не было. Ни ее смеющихся глаз, ни дразнящей улыбки — хотя он мог бы поклясться, что чувствует аромат жасмина среди запахов деревенской харчевни. Но это лишь доказывало, что воображение может по временам внушить человеку все, что угодно, даже то, чего и в помине нет. Да, Брайен ошибся. Опять. С того самого дня, когда они встретили девушку в чаще леса, стоило Брайену где-то услышать бубенчики, как он тут же хватался за амулет, который приобрел у какой-то сморщенной старухи, и принимался бормотать молитвы.
   Итак, здесь не было ни лесной волшебницы, ни просто девушки с таинственными глазами. Впрочем, это, пожалуй, и к лучшему: у него и так слишком много забот, чтобы предаваться еще и несбыточным мечтам, которые постоянно теснились в мозгу. Всю прошлую неделю он был сам не свой, ночи напролет ворочаясь с боку на бок: неясный образ темноволосой красавицы не давал ему уснуть.
   Выйдя из трактира, он увидел Брайена, который стоял рядом с дверью и держал Турка в поводу. Пожалуй, никогда в жизни Рон не был так легковерен, как его преданный Брайен. Его жизнь была трудной и беспокойной и предоставляла мало возможностей предаваться пустым фантазиям и раздумывать о пустяках. Рон двинулся вперед и положил руку Брайену на плечо. Тот вздрогнул от неожиданности и оглянулся.
   — Слава Богу, она не заколдовала тебя, эта ведьма! — облегченно бормотал он.
   — Меня?.. О Господи, это у тебя с каждым днем все больше мозги набекрень, Брайен. Нет, лесная фея не заколдовала меня. Твой амулет уберег. Я сам захватил ее в плен и посадил в свою дорожную сумку!
   Шутки ради он сделал вид, что сейчас раскроет свою кожаную сумку, и Брайен невольно сделал шаг назад, быстро перекрестившись. Рон улыбнулся, а Брайен покраснел, поняв, что попался на удочку.
   — Я только хотел предупредить тебя, — смущенно пробормотал он, и Рональд добродушно хлопнул его по плечу.
   — Да, да, Брайен. Ты верный друг, я это знаю. Но есть вещи, от которых никто не может спасти другого. — Он передал Турка подошедшему оруженосцу. — Дай ему двойную порцию овса, Морган. Мой конь хорошо поработал сегодня и заслужил отдых, как и все мы. — Потом снова повернулся к Брайену. — Пойдем, дружище, отведаем трактирного вина и перехватим кусок-другой говядины. Глядишь, и настроение исправится.
   Но все время, пока Рон пил и ел со своими рыцарями, он не раз ловил себя на том, что время от времени непроизвольно оглядывает комнату. И, следовательно, все еще думает о той безымянной девушке из лесной чащи… По правде говоря, эта роковая девушка что-то слишком долго занимала его мысли! Будь он более суеверным, и в самом деле решил бы, что эта девица навела на него колдовские чары…
   — Милорд! Вы не слушаете меня, милорд? — спросил сэр Роберт, и Рон взглянул на него.
   — Я немного отвлекся, — пожал он плечами. — Прошу прощения.
   Сэр Роберт обменялся взглядом с Брайеном, прежде чем повторит свой вопрос.
   — Я спрашивал, не желаете ли вы остаться тут на ночь. Полагаю, мы вовремя поспеем в Глен-лайон, если отправимся завтра с утра пораньше.
   Рон уже и сам подумал об этом. День был длинный, утомительный. По дороге из Ковентри они столкнулись с целой бандой наемников, поджидавших их на одном из перекрестков. Схватка была короткой, но ожесточенной. Она стоила ему двух хороших солдат, но им удалось разбить негодяев. Когда все кончилось, они доставили тела погибших солдат в ближайшую деревню, чтобы похоронить. А мертвые наемники были брошены на дороге.
   По правде говоря, после скачки через всю Англию его люди очень устали и заслужили ночлег в нормальных условиях, тем более что до Гленлайона было еще целых два дня пути. Рон и сам чувствовал, что нуждается в отдыхе, хотя в этой глухой деревушке для него не было ничего привлекательного. Помедлив, он согласно кивнул.
   — Хорошо, мы останемся здесь на ночь. А завтра поутру поскачем в Гленлайон. Хотя одному Богу известно, что мы там найдем, когда прибудем… — Заметив их вопрошающие тревожные взгляды, Рон хмуро уставился в свою оловянную кружку. Потом, подняв глаза, продолжал: — Гонец от Суэзна рассказал, что опоздал на нашу встречу из-за новой осады Гленлайона. Его едва не схватили. Ему пришлось три дня скрываться в камышах, прежде чем он смог отправиться в Ковентри. Ходят слухи, что это сэр Никлас Рэглан устроил тот мятеж, во время которого были убиты мой отец и братья. Сейчас Никлас и его люди думают, что я все еще в Иерусалиме и едва ли вернусь живым. — Он зловеще усмехнулся. — Представляю их удивление, когда мы появимся возле стен замка!
   Люди Рональда были потрясены. Раздались громкие восклицания и крепкие проклятья в адрес Рэглана. Угрожающе поднятые кулаки свидетельствовали о том, что все они готовы драться. Наконец Рональду удалось успокоить своих солдат. И опять воцарилась тишина.
   — Здесь чувствуется рука принца Джона, — с недовольной гримасой пробормотал Брайен. — Он мастер отнимать чужие земли и потом натравливать уэльсцев друг на друга.
   Рональд задумчиво покачал головой.
   — Даже этот наглый принц не рискнет вызвать ярость Ричарда, захватив земли одного из преданных рыцарей короля. Он наверняка знает, что Ричард не простит ему этого.
   — А разве это останавливало Джона прежде? — мрачно спросил сэр Роберт. — Я что-то не замечал у него особой щепетильности по отношению к чужому добру. Даже Вильям Маршал не избежал его коварства…
   — Оставим это. — Оглядев набитую народом общую залу, Рон сделал ему знак молчать. — Побережемся чужих ушей.
   Сэр Роберт настороженно оглянулся вокруг.
   — Вы правы, милорд, — сказал он.
   Рон подался вперед, собираясь вполголоса продолжить разговор, и в этот момент он заметил, как что-то зеленое и пурпурное мелькнуло за занавеской в дальнем темном конце комнаты.
   Поднявшись со скамьи под удивленными взглядами своих рыцарей, Рон, не говоря ни слова, быстро направился туда. Но, подойдя к занавеске и решительно отдернув ее, он обнаружил, что за ней никого нет. Остался только аромат жасмина — невидимый, но отчетливо различимый.
   Она здесь! Ран резко обернулся, но девушки по-прежнему нигде не было видно. Коридор позади общей комнаты был слабо освещен и сильно провонял чесноком и рыбой, однако Рональд по истертому каменному полу быстро отправился туда. Он оказался на кухне и остановился на пороге, натолкнувшись на служанку, которая с громким оханьем тащила корзину, полную хлебов. Другая, помоложе, подбоченясь, бесстыдно уставилась на него.
   — Добро пожаловать, прекрасный рыцарь! Вы ищете кого-нибудь?
   Она явно была здесь самой смелой: остальные, застыв в разнообразных позах, со страхом взирали на Рональда, и он запоздало осознал, что явился сюда в полном вооружении. Рон решил, что от них толку не добьешься, и обратился к нахальной девице:
   — Тут только что проходила одна девушка. Ты видела ее?
   Служанка подняла брови и покачала головой. Каштановые волосы ее выглядели так, словно их никогда не касался гребень, а лицо могло бы быть хорошеньким, если бы оспины не портили его.
   — Нет, храбрый рыцарь, никто здесь не проходил. Но если вы ищете ласковую девушку, считайте, что вы ее уже нашли, — понизив голос, прошептала она.
   Рон холодно убрал руку, которую девушка успела положить ему на рукав.
   — Я знаю, что она проходила здесь! Здесь еще чувствуется ее запах.
   Девица рассмеялась, бросив на него удивленный взгляд.
   — Скажите мне, какой запах вы предпочитаете, доблестный рыцарь, и я надушусь, как вам нравится, — проворковала она, а рука ее недвусмысленным жестом потянулась к корсажу.
   — Оставь его, Лин! — раздался резкий голос. Рон обернулся и увидел на пороге хозяина. Его толстое лицо с красными прожилками выражало смущение и замешательство. — Прошу прощения, милорд, — заискивающе проговорил он, — но моя дочь не имела в виду ничего дурного.
   — Она ничего дурного и не сделала.
   Рон чувствовал, что попал в смешное положение. Он, должно быть, выглядел круглым дураком, гоняясь за тенями и запахами. Пусть всего лишь в глазах простолюдинов, которых он никогда больше не увидит, но все равно это было неприятно.