Джейми приостановился, прищурив глаза и всматриваясь в ряды мачт, возвышавшихся внизу, в заливе, а я подошла и встала рядом с ним. Он бессознательно дернулся, коснувшись рукой своих штанов и поправляя их, и я дотронулась до его руки.
   — Фамильные драгоценности пока что в безопасности, а? — мурлыкнула я.
   — Немножко неудобно, но безопасно, да, — заверил он меня. Он подергал шнурок на своей ширинке и скривился: — Уж лучше бы я упрятал их на заднице, право слово!
   — Ничего, ты для этого дела подходишь лучше меня, — улыбнулась я. — Я, пожалуй, больше рискую быть ограбленной.
   Фамильные драгоценности представляли собой вот что. Нас выбросило на берег Джорджии штормом, и мы очутились там мокрыми, оборванными и потерявшими все — кроме пригоршни крупных и очень дорогих драгоценных камней.
   Я надеялась, что капитан «Бонни Мэри» сочтет достаточным упоминание о Джареде Фрезере, чтобы взять Яна юнгой, потому что в противном случае у нас могли возникнуть трудности с отправкой юноши.
   Теоретически мой карман и кисет Джейми содержали в себе целое состояние. Но практически эти камни могли бы быть и галькой с пляжа, в смысле пользы для нас. Хотя драгоценности и были легким и удобным способом перевозки богатства, сложность состояла в том, чтобы снова превратить их в деньги.
   Большая часть торговых сделок в южных колониях совершалась способом бартера, — все что угодно обменивалось на сертификат или переводной вексель, выписанный на богатого купца или банкира. Но солидные банкиры редко встречались на землях Джорджии; а уж такие, которые захотели бы связать живые деньги, вложив их в драгоценности, были и того реже. Тот преуспевающий рисовый плантатор, у которого мы жили в Саванне, заверил нас, что он лично едва ли держал в руках даже два фунта стерлингов наличными, — и в самом деле, во всей колонии, похоже, не набралось бы и десяти фунтов золотом и серебром.
   Точно так же не было и ни малейшего шанса продать один из камней на бесконечных пространствах соленых топей и сосновых лесов, через которые мы проезжали по пути на север. Чарльстон был для нас первым городом, в котором имелось множество купцов и банкиров, способных помочь нам в реализации части нашего замороженного имущества.
   Впрочем, подумала я, вряд ли что-то может долго оставаться замороженным в Чарльстоне летом Струйки пота стекали по моей шее, и льняное платье под моим корсетом промокло и прилипло к коже.
   Даже здесь, рядом с заливом, в это время дня не было ни малейшего дуновения ветерка, и запахи горячей смолы, дохлой рыбы и пропотевших рабочих переполняли воздух.
   Несмотря на все их протесты, Джейми преподнес один из наших камней мистеру и миссис Оливер, добрейшим людям, подобравшим нас, когда после кораблекрушения мы очутились буквально у их порога, — в знак признательности за их гостеприимство. В ответ они предоставили нам фургон, двух лошадок, одежду и еду для путешествия на север, а также немножко денег.
   Из них у меня в кармане оставалось еще шесть шиллингов и три пенса, являвшихся по сути всем нашим состоянием.
   — Сюда, дядя Джейми — сказал Ян, оборачиваясь и энергично кивая своему дядюшке. — Я тебе кое-что покажу.
   — Что именно? — спросил Джейми, прокладывая себе путь сквозь толпу потных рабов, грузивших пыльные бруски сушеного индиго на стоявшее на якоре грузовое судно. — Да и зачем нам смотреть на что-то, если у нас все равно нет денег? Или, может, у тебя они есть?
   — Нет, я это выиграл в кости. — Голос Яна уплыл куда-то, и сам он исчез, завернув за груженую зерном подводу.
   — В кости! Ян, Бога ради, ты не можешь играть, не имея в кармане ни пенни! — Держа меня за руку, Джейми быстро последовал за племянником.
   — Да ты сам все время так делаешь, дядя Джейми! — возразил мальчишка, остановившись и поджидая нас. — Ты это делал в каждой таверне и в каждой гостинице, где мы останавливались!
   — Бог мой, Ян, это карты, не кости! И я знаю, что делаю!
   — Ну, и я тоже, — сообщил Ян с самодовольным видом. — Я ведь выиграл, так?
   Джейми возвел глаза к небесам, моля даровать ему терпение.
   — Иисус, помоги… Ян, как же я рад, что ты отправляешься домой прежде, чем влип во что-нибудь. Обещай мне, что не станешь ни во что играть с моряками, ладно? Тебе некуда будет сбежать от них на корабле.
   Ян не обратил на его слова ровно никакого внимания; он подошел к полусгнившей свае, вокруг которой была обвязана крепкая веревка. Там он остановился и обернулся к нам, показывая на что-то у своих ног.
   — Видите? Это собака! — с гордостью объявил он.
   Я быстро спряталась за спину Джейми и схватила ею за руку.
   — Ян, — сказала я, — это не собака. Это волк. И это чертовски большой волк, и я думаю, тебе следует отойти от него подальше, пока он не отгрыз тебе половину задницы.
   Волк лениво повернул ко мне одно ухо, облил меня презрением и отвернулся. Он спокойно сидел, часто дыша от жары, его крупные желтые глаза уставились на Яна так внимательно, что человек, никогда не видавший волков, мог принять это за выражение преданности. Но я волков видела.
   — Такие звери опасны, — сказала я. — Стоит им увидеть тебя, тут же набросятся!
   Джейми, не обратив внимания на мои слова, наклонился, рассматривая зверюгу.
   — Ну, это не совсем волк, а? — В его голосе звучала явная заинтересованность, и он протянул так называемой собаке раскрытую ладонь, предлагая обнюхать его пальцы. Я закрыла глаза, ожидая неминуемой ампутации. Но, не услышав крика, я снова их открыла и обнаружила, что Джейми сидит на корточках, изучая нос зверя.
   — Отличный зверь, Ян! — сообщил он, бесцеремонно почесывая чудовище под подбородком. Желтые глаза собаки чуть прижмурились, то ли от удовольствия, то ли — что показалось мне более вероятным, — от предвкушения того, как она сейчас цапнет Джейми за нос. — Он крупнее волка, вообще-то, голова и грудь шире, и ноги намного длиннее.
   — Его мать была ирландским волкодавом, — Ян пристроился рядом с Джейми и пустился в пылкие объяснения, поглаживая мощную коричневато-серую спину. — Она сбежала в лес, когда у нее была течка, ну, а когда вернулась…
   — О, ладно, я понял. — Джейми что-то вполголоса забормотал на гэльском, обращаясь к чудовищу и мягко беря его огромную лохматую лапу. Изогнутые черные когти на ней были длиной в добрых два дюйма. Зверюга еще больше прикрыла глаза, и легкий бриз ерошил густую шерсть на ее загривке.
   Я глянула на Дункана, который смотрел на меня, подняв брови, слегка пожала плечами и вздохнула. Дункан не любил собак.
   — Джейми… — окликнула я.
   — Балах Бойдхич, — произнес Джейми, обращаясь к волку. — А ты не худенькая зверюшка, верно?
   — Но что он ест? — спросила я, может быть, немножко громче, чем было нужно.
   Джейми перестал гладить зверюгу.
   — Ох, — выдохнул он. И с некоторым сожалением окинул взглядом желтоглазое чудовище. — Ну, ладно. — Он поднялся на ноги, огорченно покачивая головой.
   — Боюсь, Ян, твоя тетя права. Как мы его прокормим?
   — Ой, ты не беспокойся, дядя Джейми! — заверил его Ян. — Он сам раздобудет себе еду.
   — Вот как? — Я посмотрела по сторонам, на пакгаузы, на ряды оштукатуренных магазинов за ними. — И кого он ловит, маленьких детей?
   Ян вроде бы слегка обиделся.
   — Конечно, нет, тетя. Рыбу.
   Видя скептическое выражение на всех трех лицах, обращенных к нему, Ян опустился на колени и вцепился обеими ладонями в морду зверюги, заставляя ту открыть рот.
   — Рыбу! Клянусь, дядя Джейми! Ну же, понюхай, от него рыбой пахнет!
   Джейми с немалым подозрением скользнул взглядом по двум рядам внушительных блестящих зубов и почесал подбородок.
   — Ну… ох, ну, я поверю тебе на слово, Ян. Но даже если и так… ради Христа, побереги свои пальцы, мальчик!
   Хватка Яна ослабла, массивные челюсти захлопнулись, уронив на брусчатку причала несколько капель слюны.
   — Со мной все в порядке, дядя! — бодро сообщил Ян, вытирая руки о штаны. — Он меня не укусит, я уверен. Его зовут Ролло.
   Джейми задумчиво потер верхнюю губу.
   — М-м… Ну, как бы его ни звали, и что бы он ни ел, я не думаю, чтобы капитан «Бонни Мэри» с радостью принял его на борт, в матросский кубрик.
   Ян ничего не ответил, но выражение счастья на его лице и не подумало гаснуть. Вообще-то оно стало еще ярче. Джейми посмотрел на него, поймал сияющий взгляд — и окаменел.
   — Нет, — простонал он в ужасе. — О, нет!
   — Да! — воскликнул Ян. Восторженная улыбка расплылась на его костлявом лице. — Она вышла в море два дня назад, дядя. Мы опоздали!
   Джейми произнес на гэльском нечто, непонятное мне. Дункан, похоже, был шокирован.
   — Черт! — воскликнул Джейми, возвращаясь к английскому. — Тысяча чертей! — Он снял шляпу и крепко провел ладонью по лицу. Он выглядел разгоряченным, взъерошенным и жутко рассерженным. Он открыл рот, но, подумав над тем, что собирался сказать, снова закрыл его, и, запустив пальцы в волосы, снял ленту, которой они были связаны сзади в хвост.
   Ян смутился.
   — Извини, дядя. Я постараюсь тебе не мешать, правда, постараюсь. И я могу работать; я сам заработаю себе на пропитание.
   Лицо Джейми смягчилось, когда он посмотрел на своего племянника. Глубоко вздохнув, он потрепал Яна по плечу.
   — Это совсем не то, чего я хочу для тебя, Ян. Ты знаешь, я и сам бы не хотел ничего другого, кроме как оставить тебя здесь. Но что, черт побери, скажет твоя мать?
   Ян снова просиял.
   — Точно не знаю, дядя, — сказал он. — Но она ведь это будет говорить в Шотландии, правда? А мы-то здесь! — Он обнял Ролло и прижался к нему. Волк сначала слегка отпрянул, но в следующую секунду высунул длинный розовый язык и смачно облизал ухо Яна. Пробует, каково оно на вкус, цинично подумала я.
   — Кроме того, — добавил парнишка, — она ведь прекрасно знает, что я в полном порядке; ты же написал ей из Джорджии, что я с вами.
   Джейми изобразил кривую улыбку.
   — Не сказал бы, что именно это ее сильно утешит, Ян. Она ведь давно меня знает, а? — Он вздохнул, снова водрузил шляпу на голову и повернулся ко мне: — Мне чертовски нужно выпить, Сасснек, — сообщил он. — Пойдем-ка, поищем ту таверну.
 
* * *
 
   В «Плакучей иве» было темно, и могло бы быть прохладно, окажись там поменьше народу. Но внутри было полным-полно тех, кто пришел посмотреть на казнь, и матросов из доков, так что атмосфера напоминала парную баню. Я вздохнула, входя в эту пивнушку, и тут же поспешила выдохнуть. Это было похоже на то, как если бы вы дышали сквозь грязную тряпку, пропитанную элем.
   Ролло тут же проявил свою дурную натуру, разрезав толпу, как корабль режет Красное море, — он гордо прошествовал через зал, обнажив зубы в неслышном рыке. Он явно не впервые попал в таверну.
   Благополучно очистив для нас угловую скамью, он свернулся под столом и вроде бы заснул.
   Скрывшись от солнца, с большой кружкой темного пенящегося эля перед ним, Джейми быстро восстановил свое обычное самообладание.
   — У нас два пути, — сказал он, отводя с висков влажные от пота волосы. — Мы можем остаться в Чарльстоне на столько времени, чтобы найти покупателя на один из наших камней, и, возможно, купим тогда для Яна билет до Шотландии на какой-нибудь корабль. Или мы можем отправиться на север, в Кейпфир, и, может быть, найдем для него корабль, уходящий из Велмингтона или Нью-Берна.
   — Я бы выбрал север, — без колебаний заявил Дункан. — У тебя ведь есть родня в Кейпфире, верно? Мне и думать противно, чтобы слишком долго быть среди чужаков. Люди твоего клана присмотрят за тем, чтобы нас не обманули и не ограбили. А эти… — Он приподнял одно плечо, красноречиво изображая не шотландцев (а следовательно, наверняка жуликов), окружавших нас.
   — Ой, поедем на север, дядя! — живо воскликнул Ян, не дав Джейми ответить. Он промокнул рукавом усы из пивной пены. — Такое путешествие может ведь быть очень опасным, правда? Вам понадобятся лишние люди!
   Джейми скрыл выражение своего лица, сунув нос в кружку, но я сидела достаточно близко, чтобы почувствовать, как его затрясло от сдерживаемого смеха, Джейми вообще-то очень любил своего племянника. Но факт оставался фактом: Ян принадлежал к тем людям, с которыми вечно что-то случается. Обычно он был в этом совершенно не виноват, но тем не менее…
   Этого парнишку годом раньше похитили пираты, и именно необходимость заняться его спасением и привела нас в Америку, окольными и зачастую опасными путями. В последнее время, правда, ничего не происходило, но я знала, что Джейми очень обеспокоен тем, чтобы поскорее отправить своего пятнадцатилетнего племянничка назад в Шотландию, к матери, — пока все не началось сначала.
   — Ну… разумеется, Ян, — пробормотал Джейми, опустошив кружку. Он старательно избегал моего взгляда, но я видела, как неудержимо изгибаются уголки его губ. — Ты, конечно, можешь быть очень полезен, я не сомневаюсь, но…
   — Мы может встретиться с краснокожими! — Глаза Яна расширились, его лицо осветилось радостным предвкушением. — Или диких зверей! Доктор Стерн рассказывал мне, что в необжитых районах Каролины живут свирепые твари — медведи, дикие кошки, даже очень опасные пантеры… и еще здоровенная вонючая тварь, которую индейцы зовут скунсом!
   Я подавилась элем.
   — Тетя, ты в порядке? — Ян встревоженно наклонился ко мне через стол.
   — Все отлично, — прохрипела я, промокая залитое потом лицо косынкой. Потом я стерла капли пролитого эля с груди, заодно отлепив от кожи платье — в надежде, что ей достанется хоть капля воздуха.
   Потом я заметила, что на лице Джейми появилось странное выражение — сдержанное веселье явно начало уступать место некоему беспокойству.
   — Скунсы не опасны, — пробормотала я, кладя руку на колено Джейми. Будучи опытным и бесстрашным охотником в своей родной Горной Шотландии, он, похоже, склонялся к тому, чтобы внимательно исследовать неведомую фауну Нового Света.
   — М-мм… — Он опомнился, но тонкая морщинка застыла между его бровями. — Ну, может, это и так… но как насчет всего остального? Не могу сказать, что мне хотелось бы встретиться с медведем или толпой дикарей, имея в руках только это, — он коснулся большого ножа, висевшего в ножнах на его поясе.
   Отсутствие у нас настоящего оружия тревожило Джейми на всем пути от Джорджии, и замечание Яна насчет индейцев и диких зверей снова напомнило ему об этом. Кроме ножа Джейми, был еще небольшой нож у Фергуса, годный разве что для того, чтобы обрезать веревку да настрогать стружек для разжигания костра. На этом и заканчивалось все наше вооружение — у Оливеров не нашлось ни ружей, ни мечей, чтобы поделиться с нами.
   Когда мы добирались от Джорджии до Чарльстона, мы присоединились к компании владельцев рисовых и индиговых плантаций, — сплошь увешанных ножами, пистолетами и мушкетами, — которые везли свой урожай в порт, чтобы отправить на кораблях в Пенсильванию и Нью-Йорк. Если же мы теперь отправимся в Кейпфир, нам придется путешествовать в одиночку, безоружными, и мы будем совершенно беззащитны перед всем, что только может выскочить из густых лесов.
   Но в то же время у нас были серьезные причины к тому, чтобы отправиться на север, — и в том числе недостаток у нас живых денег. Кейпфир был крупнейшим поселением шотландских горцев в американских колониях, предметом гордости нескольких городов, чьи жители эмигрировали из Шотландии в течение последних двадцати лет. И среди этих эмигрантов были родственники Джейми, которые, как я знала, охотно предложили бы нам убежище: крышу, кровать, и время для того, чтобы мы могли утвердиться в этом новом мире. Джейми сделал еще глоток и кивнул Дункану.
   — Должен сказать, я с тобой согласен, Дункан. — Он откинулся назад, прислонившись к стене, и небрежно осмотрел переполненную таверну. — Ты чувствуешь на спине взгляды всех этих глаз?
   По моей собственной спине тут же пробежал холодок, несмотря на жару. Глаза Дункана заметно расширились, потом сузились, но он не стал оборачиваться.
   — Ох, — только и произнес он.
   — Чьих глаз? — спросила я, довольно-таки нервно глядя по сторонам. Я не заметила никого, кто обращал бы на нас какое-то особое внимание, хотя кто-то мог и следить тайком… Таверну переполняло пьяное благодушие, и гул голосов был настолько громким, что едва можно было расслышать сквозь него голоса ближайших людей.
   — Да чьи угодно, Сасснек, — ответил Джейми. Он скосился на меня и усмехнулся. — И нечего так таращить глаза, а? Нам ничто не грозит. Здесь — не грозит.
   — Пока не грозит, — уточнил Иннес. Он потянулся вперед, чтобы налить себе еще кружку пива. — Макдаб окликнул Гэйвина, когда тот стоял под виселицей, соображаешь? И уж наверное, кто-нибудь это приметил — что Макдаб был приятелем того парня, — сухо добавил он.
   — А те фермеры, что явились вместе с нами из Джорджии, уже, наверное, тоже поработали языками, когда посиживали в таких вот местечках, — сказал Джейми, который, казалось, был полностью поглощен тем, что рассматривал свою кружку. — Все они честные люди… но они любят поболтать, Сасснек. Это ведь отличная история, разве нет? Люди, выброшенные на берег ураганом. И можем ли мы рассчитывать, что хотя бы один из них не узнал чуть-чуть о том, что мы носим с собой?
   — Понимаю, — пробормотала я, и я действительно поняла. Мы привлекли всеобщее внимание, поскольку открыто признали свое знакомство с казненным преступником, и уже не могли оставаться неприметными путешественниками. И если поиск покупателя потребует некоторого времени, — а на то и было похоже, — мы рисковали вызвать интерес грабителей, или английских властей. Ни то, ни другое было нам ни к чему.
   Джейми поднял кружку, сделал большой глоток и со вздохом поставил ее на стол.
   — Да. Я думаю, не слишком умно задерживаться в этом городе. Мы скромно похороним Гэйвина, а потом поищем безопасное местечко в лесах за городом, чтобы переночевать. А завтра решим, оставаться нам здесь или уезжать.
   Мысль о том, чтобы провести еще несколько ночей в лесу — со скунсами или без них, — мне не понравилась. Я уже восемь дней не меняла платья, лишь обмывая не скрытые им части тела в ручьях, если мы останавливались рядом с ними.
   Я жаждала настоящей кровати, пусть даже полной блох, и мечтала о возможности соскрести с себя грязь, налипшую за последнюю неделю путешествия. Однако Джейми говорил дело. Я вздохнула, уныло глядя на оборку рукава, серую и жутко истрепанную.
   В этот момент дверь таверны внезапно резко распахнулась, заставив меня забыть о своих невзгодах, и четыре солдата в красных мундирах вошли в наполненное людьми помещение. Солдаты были в полной выкладке, со штыками, привинченными к мушкетам, и явно не собирались пропустить по кружечке пива или сыграть в кости.
   Двое из них быстро обошли пивнушку, заглядывая под столы, в то время как еще один исчез в кухне. Четвертый остался на страже у двери, и его светлые глаза скользили по толпе. Его взгляд отыскал наш стол и на мгновение задумчиво задержался на нас, но потом солдат принялся усердно рассматривать других посетителей.
   Джейми казался абсолютно безмятежным, он сидел, рассеянно потягивая пиво, но я видела, как его вторая рука, лежавшая на коленях, медленно сжалась в кулак. Дункан, куда хуже владевший своими чувствами, наклонил голову, чтобы скрыть выражение лица. Ни один из этих двух мужчин не мог чувствовать себя легко в присутствии красных мундиров, и к тому были серьезные причины.
   Но больше вроде бы никого не обеспокоило появление солдат. Небольшая компания певцов в углу у камина продолжала тянуть бесконечные куплеты «Наполним каждый бокал», а барменша громко ругалась с двумя подмастерьями.
   Вернулся солдат с кухни, явно ничего там не обнаружив. Грубо оттолкнув игроков в кости, он подошел к товарищу, стоявшему возле двери. Когда солдаты уже выходили из таверны, в дверях появилась хрупкая фигура Фергуса; он прижался к косяку, чтобы не угодить под солдатские локти или приклады мушкетов.
   Я видела, как глаза одного из солдат уловили блеск металла и с интересом остановились на крюке, который заменял Фергусу отсутствующую левую руку. Он внимательно посмотрел на Фергуса, но потом вскинул мушкет на плечо и поспешил за остальными.
   Фергус протолкался к нам и хлопнулся на скамью рядом с Яном. Он выглядел сердитым и раздраженным.
   — Чертов кровопийца salaud, — заявил он без всяких предисловий.
   Брови Джейми взлетели вверх.
   — Священник, — пояснил Фергус. Он взял кружку, которую придвинул к нему Ян, и мгновенно осушил ее, — в его горле булькало без передышки, пока эль не исчез до последней капли. Фергус поставил кружку, резко выдохнул и сразу стал выглядеть намного лучше. Потом вытер губы.
   — Он хочет десять шиллингов за похороны этого человека в освященной земле, — сообщил он наконец. — Англиканская церковь, конечно; здесь нет даже пресвитерианцев, не то что католиков. Поганый ростовщик! Он знает, что нам деваться некуда. Тело только до рассвета может лежать там, вот как. — Фергус запустил пальцы под свой шарф, сдирая с шеи влажный от пота хлопковый лоскут, а потом несколько раз ударил кулаком по столу, чтобы привлечь внимание прислуги, сбивавшейся с ног из-за наплыва посетителей.
   — Я объяснил этому заплывшему жиром борову, что вам решать — платить или нет. В конце концов, мы можем просто похоронить его в лесу. Хотя тогда нам придется купить лопату, — добавил он, нахмурившись. — Эти жадюги горожане знают, что мы тут чужаки; они сдерут с нас последнюю монетку, если сумеют.
   Насчет последней монетки он был слишком прав. У меня оставалось лишь столько, чтобы заплатить за скромное питание здесь и купить провиант для путешествия на север; возможно, хватило бы еще и на пару ночевок в какой-нибудь гостинице. И все.
   Я увидела, как глаза Джейми рассеянно обежали таверну, оценивая возможность выиграть некоторую сумму в кости или карты. Лучшими партнерами в игре стали бы солдаты и матросы, но в таверне их было немного — похоже, основная часть гарнизона все еще шастала по городу в поисках беглеца. В одном из углов небольшая компания мужчин громогласно веселилась, на столе перед ними стояло несколько бутылок бренди; двое из этой команды пели, или пытались петь, — их попытки ужасно веселили остальных. Джейми едва заметно кивнул в их сторону и повернулся к Фергусу.
   — А куда ты пока что девал Гэйвина? — спросил Джейми.
   Фергус дернул плечом.
   — Положил в фургон. Я отдал его одежду старьевщице, в обмен на саван, и она еще согласилась обмыть тело, в качестве доплаты. — Фергус слабо улыбнулся. — Не тревожьтесь, милорд, все будет прилично. Ну, за удачу! — закончил он, поднося к губам вновь наполненную кружку.
   — Бедный Гэйвин, — и Дункан Иннес тоже поднял кружку, словно салютуя павшему товарищу.
   — Slàinte, — произнес Джейми, поднимая свою кружку вслед за всеми. Поставив ее на стол, он вздохнул. — Ему бы не понравилось быть закопанным в лесу.
   — Почему бы и нет? — удивилась я. — Не думаю, чтобы для него это имело значение.
   — Ох, нет, мы не можем так поступить, миссис Клэр, — выразительно покачал головой Дункан. Обычно Дункан вел себя очень замкнуто, так что я была просто поражена таким проявлением чувств.
   — Он боялся темноты, — мягко произнес Джейми. Я повернулась и уставилась на него, а он ответил мне кривой улыбкой. — Я прожил рядом с Гэйвином Хайзом столько же, сколько мы прожили с тобой, Сасснек… и в куда более тесной квартирке. Я хорошо его узнал.
   — Да, он боялся оставаться один в темноте, — согласился Дункан. — Он жутко боялся tannagach… призраков, так?
   Его длинное печальное лицо вдруг стало отстраненным, и я понимала, что он видит в воспоминаниях тюремную камеру, которую он и Джейми делили с Гэйвином Хайзом, — и еще с сорока заключенными, — в течение трех долгих лет.
   — Ты помнишь, Макдаб, он как-то ночью рассказал нам, что встречался с tannasq?
   — Помню, Дункан, но лучше бы забыть, — Джейми содрогнулся, как от холода, несмотря на жару. — Я половину ночи не спал после его рассказа.
   — А что это было, дядя? — Ян вытянул шею над своей кружкой, вытаращив глаза. Его щеки пылали, а шейный платок весь смялся, пропотев.
   Джейми в задумчивости потер щеку ладонью.
   — Ну… в общем, это случилось однажды холодной поздней осенью, в нашей Горной стране, как раз перед наступлением зимы, и воздух уже наполнился ощущением, что вот-вот ударят морозы, — заговорил наконец Джейми. Он уселся поудобнее, откинулся назад, держа в руке кружку. И сдержанно улыбнулся, почесав горло. — Не то, что сейчас, а? Ну, сын Гэйвина тем вечером пригнал домой коров, но одна из них куда-то пропала… парень искал ее в холмах и в лощинах, но найти не мог. Поэтому Гэйвин отправил парнишку доить двух оставшихся, а сам пошел искать потерявшуюся корову.
   Джейми медленно вращал кружку, зажатую в ладонях, сосредоточенно глядя в темный эль, как будто искал в нем вершины шотландских гор, черных в ночи, и окутанные туманом осени долины…
   — Он ушел довольно далеко, и дом уже исчез за холмами. Когда он оглянулся, то не увидел света в окне, и ни звука не слышалось вокруг, кроме завывания ветра. Было холодно, однако он пошел дальше, шагая по лужам и вереску, слыша потрескивание льдинок под ногами. Потом он заметил сквозь туман небольшую рощицу, и подумал, что корова могла спрятаться под деревьями. Он говорил, что там росли березы, и на них уже не оставалось ни листочка, но при этом они так переплелись ветвями, что ему пришлось нагнуться, чтобы протиснуться под сучьями. Он вошел в рощу — и увидел, что это вовсе никакая не роща, а кольцо деревьев. Там стояли огромные, высокие деревья, аккуратно вставшие вокруг него, а те, что были пониже, молоденькие, втиснулись в промежутках, образовав настоящую стену. А в центре этого круга стояла каменная пирамида.