Слова учителя уже не доходили до сознания Януэля. Обстоятельства его рождения вдруг оказались необыкновенно значительными; он все еще не мог поверить в магическое происхождение своей матери и в ту особую роль, которая была ему уготована Волнами.
- Но этот ужасный удар по будущему людей не означал победы Харонии. Конечно, если бы ты был убит той ночью, то ничто уже не препятствовало бы медленной смерти Миропотока. Но ты выжил. Совершенно удрученный случившимся, ты скитался до тех пор, пока мэтр Грезель не обнаружил тебя и не заметил твоих сверхъестественных способностей. Грезель не знал о твоем происхождении. Благодаря тому что он был фениксийцем, он прочел в твоих глазах особую жажду жизни, глубинное желание взять верх над смертью, а Возрождение Фениксов как раз и давало возможность сделать это. Он не ошибся. В твоей крови течет магия Волн. Лишь она одна позволила тебе выстоять при Великом Объятии с Фениксом Истоков. Только благодаря ей ты сумел высвободить Желчь. Потому что таково твое призвание и такова была воля Волн.
Несмотря на потрясение, Януэль прервал его:
- Но почему это случилось именно тогда?
- Что ты имеешь в виду?
- Почему я высвободил Желчь этого Феникса?
- Потому что он восходил к Истокам, когда была создана стена пепла. Твоя сила может быть направлена только на первородных Фениксов. Во время контакта с огненными птицами Седении она не могла проявиться. Возможно, только случаю мы обязаны тем, что обнаружили тебя. Если бы ты не был избран для участия в празднестве императора, Волны никогда бы не отыскали твой след.
Януэль опустил голову. Он был в смятении.
- Нас так немного осталось сегодня. Едва ли наберется несколько сотен Волн, рассеянных по всему Миропотоку. Теперь мы должны думать о будущем, защищать тебя и обучать то тех пор, пока ты не станешь настолько сильным, чтобы проникнуть в Харонию.
Януэль окинул взглядом зал. Феникс в его груди пел радостную и торжественную песнь. Песнь судьбы.
- То есть я тот, от кого зависит, погибнет ли Миропоток или будет жить... - с трудом выговорил он.
- Именно так, - подтвердил наставник.
- Никто, кроме меня, не может проникнуть в Харонию?
- Нет, есть такие, кто смог бы. Но ни у кого недостанет силы высвободить Желчь Фениксов, чтобы испепелить королевство мертвых.
Януэлю показалось, что в голосе Фареля прозвучало некое сомнение. Тот продолжал:
- Потребовались бы века на то, чтобы повторить магию импульсов, сотворивших твою мать. К этому времени на поверхности Миропотока не останется ничего, кроме пыли.
- Вы о чем-то умалчиваете, наставник.
Призрак вздрогнул и прошептал:
- Харонцы ищут тебя. И здешние власти тоже. Имперские войска в любую секунду могут начать штурм... Ты прав, я умалчиваю о том, что у нас очень мало шансов на успех, что твоя жизнь под угрозой, а может быть...
Януэль задумчиво посмотрел в сторону. Он не ведал, откуда взялось у него убеждение, что будущее противостояние будет безжалостным и потребует от него куда больших жертв, чем все испытания, через которые ему уже довелось пройти. Мысль об этой неизбежной борьбе наполняла его ужасом, но ему и в голову не приходило отступить, отказаться. Память о матери жила в нем. Он знал, что ее любовь к нему вовсе не была продиктована Волнами и что любила она его не за то, что ему предстояло спасти Миропоток. Слезы наворачивались у него на глаза, когда он вспоминал, как она умела его приласкать, когда он пугался темноты. В такие моменты она была уже не волшебным существом, а его мамой. Просто мамой. И вероятно, именно уверенность в этом придала ему решимости. Да, он готов взвалить на свои плечи будущее, ответственность за судьбу Миропотока.
Он думал о своих друзьях, о Силдине и особенно о Шенде. Он боялся, что драконийке не удалось скрыться от Грифонов, бросившихся за ней в погоню. Януэль все же надеялся, что она была захвачена в плен, но не убита. И ради нее он не отречется и будет бороться до конца.
Наконец он осознал, что в его жизни появился смысл и что он заключался в том, чтобы исполнить долг перед людьми.
Старейшина лиги откашлялся:
- Нужно немедленно действовать. Нам следует поместить Януэля в укрытие. Здесь он больше не в безопасности. Я боюсь, как бы появление Дракона не подтолкнуло солдат к началу штурма, который долго откладывался. - Он как-то сник. - Увы, я не сумел отвести опасность, - пробормотал он. Эта Башня скоро будет захвачена.
- Вы не можете этого допустить! - воскликнул Януэль.
- Нет? Однако нам придется пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти тебя.
- Это нелепо!
- Я бы так не сказал, мой мальчик. Миропоток ценнее, чем двести фениксийцев, пусть даже они являются и лучшими кузнецами империи. Ты дошел сюда, чтобы найти ответ. Мэтр Фарель сказал тебе главное: твоя жизнь, Януэль, важнее, чем что бы то ни было на свете. А сейчас прежде всего мы должны убедиться с помощью магии Огня в том, что Желчь больше не течет по твоим венам. Потом ты сможешь открыть свое сердце и научиться у твоего Феникса магии, которой владеют только самые старые фениксийцы. Сейчас самое время заняться этим.
- Потом мы отправимся в Каладрию, - добавил Фарель.
- В Каладрию, мой учитель? - спросил Януэль.
- Ты сможешь скрываться от харонцев у белых монахов, познавая могущество Огня. Уже сейчас Волны мчатся сюда, чтобы открыть тебе путь в Каладрию.
Молодой фениксиец обратился к старейшине Лизьену:
- Учитель, вы не можете позволить Церкви проникнуть сюда. Попробуйте хотя бы покинуть Башню, воспользовавшись Фениксами!
- Нет. Я против того, чтобы фениксийцы спасались бегством. Даже под игом Церкви мы сможем приносить пользу, выковывая оружие для борьбы с Харонией. Мы потеряем независимость, но с точки зрения Завета это не будет поражением. Януэль, мы стоим на пороге войны не на жизнь, а на смерть. Наши традиции не имеют в этих обстоятельствах особого значения... Больше нет ни фениксийцев, ни грифийских жрецов. Есть мужчины и женщины, готовые словом и делом бороться за существование Миропотока. Поддаться гордыне было бы огромной ошибкой. Пусть мое сердце разрывается при мысли о том, что мне придется открыть врата этой Башни, я считаю, что нужно сделать все, чтоб помешать Харонии. И лично я убежден, что каждый выкованный в этих стенах меч поможет выиграть немного времени, чтобы ты успел усовершенствовать свои умения.
Януэль замолчал. Он был впечатлен проницательностью старейшины. Он сознавал, насколько решителен был этот человек, посвятивший всю жизнь фениксийской лиге и вот теперь отдававший ее в руки империи. Януэль пообещал себе, что никогда его не забудет и будет стремиться стать таким же благородным, как он.
По знаку старейшины девять великих мэтров Огня поднялись и окружили Януэля.
- Я тебе завидую, - признался благородный старец, по-дружески улыбаясь. - Носить в своем сердце Феникса Истоков... Но нужно убедиться в том, что Желчь больше не угрожает вселиться в него.
- Однако именно мне предназначено впоследствии высвободить Желчь...
- Это верно, но этот Феникс должен стать твоим самым близким союзником, тем, кто научит тебя высшей магии Огня. Поэтому он должен быть чистым. Совершенно чистым.
Растворившись во мраке, Фарель, превратившийся в Волну, с интересом наблюдал за тем, как мэтры Огня кружатся вокруг Януэля. Они встали в круг и взялись за руки и гортанными голосами произнесли торжественную молитву. Это было заклинание злых духов, силу которому придавал Огонь. Основатели лиги, создавшие учение Завета, с помощью этого древнего ритуала, которым пользовались белые монахи Каладрии, оградили себя от опасностей, которые несла в себе Желчь. Только мэтры Огня могли его совершать без риска для своей жизни.
Их руки вспыхнули ярким пламенем. Блуждающие огоньки отделялись от сцепленных пальцев и сливались в огненные столбы. Они росли и медленно склонялись над Януэлем, образовывая над ним сверкающий свод. Юноша поднял глаза и увидел, что в центре появился еще один столб, темно-красный, и он движется к нему. С помощью заклинаний мэтры поместили этот столб прямо над головой фениксийца.
Он почувствовал сильную боль. Из глубины его души вырвался страшный крик, мышцы свело судорогой, и его тело выгнулось назад. Потом его сознание распалось и растворилось в пламени, так что мэтры могли отыскать в нем малейшие частицы Желчи. Красное пламя лизало его череп изнутри. Огненные слезы текли по щекам Януэля, пока огненный столб внедрялся в его сердце. Тем временем для Феникса открылся вход в сознание девяти мэтров Огня. Волшебные силы приказывали Хранителю подчиниться и тоже слиться с пламенем, чтобы очиститься в нем. Он послушался, ведомый древней литанией, которую растрескавшимися губами произносил Януэль.
Сконцентрировав все внимание на ритуале, наставники не заметили, как ковры, покрывавшие стены, на глазах истлели и превратились в пыль. Только мэтр Фарель вдруг ощутил, что атмосфера в зале изменилась; по нему пронесся ледяной ветерок, будто единственное слуховое окно, выходившее на улицу, вдруг распахнулось. Прожилки его прозрачного тела стали фиолетовыми в тот самый момент, когда дубовый стол мгновенно покрылся трещинами и его ножки стали оседать. Даже стены почернели, в воздухе повеяло трупным запахом Харонии.
Охваченный ужасом, призрак отчетливо видел, как в проломе Темной Тропы, захватившей Зал Советов, материализуются черные силуэты. Фигуры были еще нечеткими и двигались как будто за какой-то пеленой, но, едва мэтры Огня осознали их присутствие, Харония вторглась в Миропоток.
Двенадцать харонцев возникли в отблесках, исходивших от огненных арок, возведенных высшими наставниками лиги. Под костяными капюшонами, выраставшими прямо из плеч, угадывались мертвенно-белые вытянутые лица и маленькие зеленоватые глаза, блестевшие из-под опухших век. Их руки со вздувшимися венами торчали из доспехов, похожих на панцири насекомых, а исполосованные шрамами груди были обнажены. Лохмотья человеческой кожи, кишащие насекомыми, свисали со скелетов. Эти разлагающиеся трупы молча шли по залу, держа в руках кинжалы с изъеденными ржавчиной лезвиями.
Благодаря мэтрам Огня, которые исследовали его душу, Януэль почувствовал проникший в его ноздри запах харонцев. Он тотчас попытался избавиться от огненного столба, который причинял ему такие мучения. Паника, царившая в зале, начала подтачивать пламенный свод. Арки изгибались, и наставники, оказавшиеся в ловушке собственной магии, употребляли всю силу воли на то, чтобы не дать обрушиться конструкции. Но свод неумолимо оседал.
Януэль догадался, что наставники, лишенные защиты, стараются завершить обряд, так как их разумы вот-вот вспыхнут в пламени, образующем свод. Он также понял, что, выйдя из-под свода, тем самым обречет их на смерть. Все держалось лишь на его теле.
Первый проникший Темной Тропой харонец подкрался сзади и перерезал горло от уха до уха одному из мэтров Огня. Из пересохшего горла Януэля вырвался крик. Свод содрогнулся. Из-за гибели наставника-фениксийца пламя вышло из-под контроля и охватило все вокруг.
Другие харонцы последовали примеру первого. Януэль оказался перед страшной дилеммой - прерывать ритуал или нет. Но в этот момент из тьмы донесся голос.
- Остановитесь! - приказал он харонцам, которые убили еще нескольких наставников.
Утративший свою телесную оболочку, Фарель смотрел на вновь прибывшего и не верил своим глазам. Черты лица, видневшегося из-под капюшона харонца, напоминали...
ГЛАВА 27
В сверхъестественной тишине это существо приблизилось к Януэлю. Обойдя его, оно положило голову ему на плечо.
- Друг мой, Януэль, - прошептало оно, проводя коггеобразным ногтем по его горлу.
Януэль подавил невольно вырвавшийся у него возглас ужаса.
Силдин, это был он.
- Я так рад снова тебя увидеть, - сказало чудовище. - Я так долго ждал этого момента.
Януэль вспомнил своего товарища таким, каким он запечатлелся в его памяти, когда покидал Башню с учителем Дирио. Мурашки пробежали у него по спине от этого могильного голоса, этого смрадного дыхания.
- Я знаю, что изменился... - ухмыльнулся Силдин. - Но зачем нужна красивая внешность, если ты умер, ведь покорять красавиц больше не нужно. Можно добиться куда большего, внушая страх.
- Силдин, - прошептал Януэль, как будто звучание этого имени могло изгнать харонца и поставить на его место прежнего друга из Седении.
- Не бойся ничего, я просто пришел за тобой.
- Послушай, я никуда не пойду.
- Развей свои иллюзии. И... посмотри на меня. Неужели ты станешь судить меня по одежке? По уродливому телу, которое служит мне оболочкой? Нет, потому что ты Януэль-фениксиец и ты не обращаешь внимания на внешность, не так ли? - Он слегка коснулся щекой щеки Януэля, и тот вздрогнул от этого ледяного прикосновения. - Что ты видишь под этой гниющей плотью? - продолжал он. - Твоего лучшего друга. Самого нежного и верного из друзей. Я хочу, чтобы ты понял, за что мы сражаемся, Януэль. Я искренне хочу, чтобы ты увидел те горизонты, которые открывает смерть. Ты считаешь, что харонцы всего лишь звери, алчущие крови и лишенные интеллекта? Конечно нет. Тогда какая разница между мной и тобой? Я тоже борюсь за выживание, за наше выживание... Не говори ничего. Я не лгу тебе, Януэль, я говорю тебе о королевстве, где смерти больше не существует, потому что мы вечны. Странный парадокс. Пойми, у тебя нет права судить нас по тем ужасным оболочкам, которые заменяют нам тела. Пойми, что наша борьба справедлива...
- Нет, - отрезал фениксиец.
- Почему? Ты даже не пытаешься поразмыслить, потому что боишься смерти, будучи уверен, что тебе придется влачить жалкое существование. Все наоборот, Януэль. Жизнь, та единственная жизнь, которая стоит того, чтобы ее прожить, начинается в Харонии. С нами ты больше не будешь знать страданий, ты будешь бессмертен.
- Вы безжалостные захватчики, - ответил Януэль, - вы никому не оставляете права выбора, права выбрать эту жизнь, жизнь в Миропотоке...
- Иначе нельзя, это простая необходимость, - раздраженно ответил Силдин. - Когда весь Миропоток вольется в Харонию, проблема снимется сама собой.
- Но что происходит сейчас! То, что я вижу, - это безжалостная армия, опьяненная ненавистью, у которой только одна цель - подчинить все королевства своей власти. Может быть, у тебя есть для этого какая-то глубинная причина. Возможно, вечность, даже в смерти, в конечном счете ведет к мудрости... Но я так не думаю. Я абсолютно уверен, что это не так.
- Ты отказываешься видеть в смерти высший смысл?
- Я отказываюсь признавать вашу борьбу праведной. Если бы она была таковой, вам не нужно было бы нас убивать, чтобы убедить в этом.
- Тогда ты не оставляешь мне выбора, ученик Януэль...
Именно в этот момент Януэль принял решение. Через пламенный свод он обратился с вопросом к выжившим наставникам, и все ответили ему утвердительно. Силдин не услышал их прощальных слов и не заметил, как Феникс внезапно расправил крылья в огненных всполохах.
Наконец фениксиец прервал молчание:
- Ты допустил одну-единственную ошибку. Теперь я уже не ученик...
Одним резким движением Януэль вырвался из огненного столба, пронизывавшего насквозь его тело. Наставники, шатаясь, падали на пол, который теперь покрывала плесень. Зал Советов содрогнулся от оглушительного раската грома. Мэтры Огня пожертвовали собой, чтобы отдать Януэлю и Фениксу Истоков всю силу, вложенную ими в совершение обряда. Пламя рухнувшего огненного свода, угасая, расползалось по стенам.
Силдин завопил и отскочил назад, чувствуя приближение конца. Оглушенные харонцы сбились в кучу. Но это им не помогло. Каменный пол сотрясался. Из щелей между камнями Башни посыпалась пыль. В наэлектризованном воздухе кружились огоньки. Грохот становился все громче.
И тут раздался взрыв необычайной силы. Огонь заполнил Зал Советов. В центре пламени был Януэль, охваченный ослепительно белым сиянием. Камень стал плавиться. Наставники лиги рассыпались в прах, который тут же развеяло вихрем. Юный фениксиец застонал, и воздух, вырвавшийся из его легких, тоже загорелся.
Мощь первородного Феникса была беспредельной, и харонцы вспыхнули, как соломенные куклы. Их прозрачно-белые лица растекались, будто были сделаны из воска, и скоро от них не осталось ничего, кроме черных обожженных остовов.
Силдин съежился, погрузив пальцы в раскаленный пол. Его защищала зеленоватая аура, окружавшая тело.
Буря, неистовствовавшая, как одновременное извержение сотни вулканов, образовала вокруг Януэля огненный шар, миниатюрное солнце. Он вращался все быстрее, и наконец из груди юноши вырвалась могучая сила, которой хватило бы уничтожить целый батальон вооруженных солдат.
И снова наступила тишина. Зал был совершенно пуст, все пожрал очистительный огонь. Лишь в одном месте теплилась жизнь. Призрак Фареля склонился над оглушенным Януэлем:
- Очнись! Битва не закончена!
Угрожающая тень возвышалась над безжизненным телом. Силдин не погиб, он вновь приближался к своей жертве. Воплощение Харонии, он не собирался возвращаться в королевство мертвых, не выполнив своей миссии. Это чувство долга спасло его. Тень была сильна, в то время как сила Феникса Истоков истощалась. И сейчас Силдин упивался предвкушением победы, размахивая ониксовым мечом.
Черная молния метнулась к Януэлю.
Но меч замер в нескольких дюймах от его горла. Это Фарель сконцентрировал всю свою волю, чтобы остановить роковой клинок.
- Проклятый призрак! - взбесился Силдин. - Ты долго не сможешь мне противостоять. Силы уже покидают тебя, старик!
Нанося удары по воздуху, харонец пытался развеять перламутровое видение. Наставник боролся. Но близость существа из Харонии сковывала его силы. И Силдин снова высвободил свой меч.
Януэль открыл глаза и увидел, что враг нависает над ним, уже замахиваясь, чтобы нанести удар. Вспомнив приемы боя, которым его научила Шенда, Януэль, развернувшись в прыжке, обнажил свою саблю за долю секунды. Когда его ноги коснулись земли, он уже был готов защищаться и отразить удар.
- Ну вот, ты снова среди нас, тех, кто носит оружие, - усмехнулся черный воин. - Так мне будет еще приятнее тебя уничтожить...
- Остерегайся, самонадеянность опасна, Силдин.
Однако Януэль не чувствовал в себе решимости. Даже видя, чем стал Силдин, он все еще не решался броситься на того, кого так любил, на того, с кем его связывала раньше нерушимая дружба. Он старался выглядеть внушительно и как следует сконцентрироваться, но в то же время искал взглядом путь к отступлению. Его противник, наоборот, выглядел куда мощнее, чем прежде... Он шел на Януэля, и его почерневшие лохмотья развевались в воздухе, как крылья хищной птицы, настигающей свою жертву.
Справа Януэль заметил открытую дверь, за которой была лестница, ведущая на самый верх Башни. Он кинулся туда и взбежал по ней, перескакивая через четыре ступеньки сразу. Он чувствовал, что опасность дышит ему в спину. Хищный зверь бросился за ним, царапая каменные стены. Призрак Фареля плясал перед глазами Януэля, увещевая его вернуться назад.
- Зачем бежать от судьбы? - взывал он. - Ты вступаешь на путь, откуда нет возврата. Там, наверху, ничто тебе уже не поможет!
Януэль проклинал себя за трусость, но ему нужно было выиграть время, чтобы прийти в себя. Сзади из узкого коридора доносился безумный крик.
- Куда ты бежишь? - смеялось эхо голосом Силдина. - Почему твой знаменитый Феникс не уничтожил меня? Почему? Может быть, он всего-навсего химера? Ты слышишь меня, трус?
Фениксиец стрелой выскочил на круглую площадку, окруженную красными зубцами стен. Дальше бежать было некуда. Двести локтей высоты отделяли его от земли. При свете дня облик Фареля стал еще бледнее.
- А теперь вспомни то, чему тебя научила Шенда, - прошептал учитель. И призови Феникса!
Силдин подскочил к юноше, как черный коршун. Сардоническая улыбка появилась у него на губах, когда он подумал о том, что сейчас утолит свою ненависть и жажду крови.
Теперь Януэль уже не собирался отступать. Зазвенели клинки. Противники кружились в грохоте стали. Януэль был опытнее, но Силдин хитрее. Он уклонялся от ударов и умело использовал пространство. Он запрыгнул на парапет, чтобы атаковать противника сверху. И ничуть не боялся высоты. Януэлю с трудом удавалось отражать его удары. Казалось, что сила харонца выросла вдесятеро. При каждом столкновении искры сыпались от его меча.
Януэль отступил назад, чтобы вынудить Силдина спуститься. Использовав уловку, Силдин сделал так, что Януэль споткнулся. Вскочив с земли, юноша почувствовал невыносимую боль в плече. К счастью, благодаря чешуе Дракона рана оказалась поверхностной.
В тот момент, когда Силдин вот-вот должен был вонзить в него меч, опять вмешался Фарель: призрак встал между противниками и своими полупрозрачными пальцами ткнул в сверкающие глаза посланника мертвых. Благодаря этому Силдин на несколько секунд лишился зрения.
Это предрешило исход битвы.
Януэль воспользовался этим, чтобы шпагой насквозь пронзить тело харонца. Клинок вошел в его живот с легким шорохом и показался из спины, заливая все вокруг черной кровью. Фениксиец нанес еще несколько рубящих ударов. Его шпага потонула в черных клочьях тела демона. Тот рухнул на колени и уставился на свои зияющие раны, извергавшие потоки чернильной крови.
Ониксовый меч рассыпался вдребезги, и Силдин упал лицом вниз на его осколки.
Януэль отошел, чтобы не видеть затылка своего бывшего товарища. Тоска охватила его. Отдавший все силы этому поединку, Фарель теперь рядом со своим учеником казался лишь белой тенью. Они ждали, что труп вернется туда, откуда пришел. Не было сомнений, что Темная Тропа разверзнется, чтобы поглотить останки Силдина.
Над Башней Альдаранша подул легкий ветер. Происходило что-то сверхъестественное. Тучи затягивали небо. С немыслимой быстротой надвигалась гроза. Свет уступил место тьме. Сверкнули молнии. Грянул гром. Над головой Януэля готова была разразиться буря.
- Что происходит, учитель? - прокричал он, но его едва было слышно в этом урагане.
- Я не знаю! Никогда ничего подобного не видел!
Януэль с трудом держался на ногах. Он боялся, что его шквалом выбросит за парапет. Он ухватился за зубцы стены. Теперь все зависело от того, хватит ли у него сил удержаться. Пальцы неумолимо соскальзывали. Он чувствовал, что его затягивает в небытие, что он скользит к смерти. В это самое мгновение случилось невозможное: сверкающая дуга ударила в расчлененное тело Силдина и ураганный вихрь подхватил его.
После этого последнего удара молнии труп начал оживать. Януэль вытаращил глаза, отирая их левой рукой от потоков дождя. Он отчетливо видел, как разбросанные части тела соединялись и снова обретали форму.
Клочья гнилой плоти сливались, черные черви, извиваясь, торчали из ран. Покровы стягивались, раны закрывались, и изуродованная плоть шипела. Тело Силдина обретало целостность. Молния сожгла его одежду, и его тело выглядело теперь как уродливая мумия. Его вспухшая кожа приобрела оттенок пепла...
Живой труп восстал, как будто кто-то пустил события вспять. Его руки болтались, тело поднималось в могучем дыхании смерча. В конце концов он открыл глаза, и их сверкающий взгляд устремился на Януэля. Этот вихрь вырвал из рук фениксийца саблю и унес ее, как соломинку. Он был в отчаянии. Ему казалось, что весь ужас Харонии воплотился в этом монстре и вся ее сила перешла к нему для решающей схватки. Какой же силой обладало теперь это чудовище, некогда бывшее его самым верным другом! Неиссякаемая мощь, исходившая от него, парализовала юношу. Даже Фарель уже ничего не мог здесь поделать. Призрак сам боролся за выживание. Колоссальная негативная энергия, которую высвободил харонец, уничтожила последние ресурсы Януэля. Он был обречен.
Воскресшее чудовище вцепилось в шею жертвы. Бешенство схватки только усиливало его ненависть. Януэль, свисая над бездной, зафиксировал ноги между зубцов башни. Силдин склонился над ним, сжав его горло, как клещами. Струйки крови текли из-под его когтей, впившихся в плоть. Юноша погибал от удушья, его глаза вылезли из орбит. Его тошнило от гнилостной вони. Если бы он только мог... Сосуды на лбу вздулись, кровь с трудом доходила до мозга.
Силдин приблизил лицо вплотную к фениксийцу. С нечеловеческой улыбкой, оскалив несколько рядов острых зубов, демон произнес:
- Посмотри хорошенько, Януэль, вот так же мы прикончим Миропоток!
Он поднял свободную руку, и обсидиановые ногти стали расти, превращаясь в острые как бритва когти. Потом он их вонзил Януэлю в грудь, без труда проткнув драконийские доспехи. Януэль закричал, хотя горло его было стиснуто мертвой хваткой. Силдин, погрузив руку глубже, сжал сердце, чтобы вырвать его. Кровь хлынула во все части тела, что вызвало страшные судороги.
И тут сердце Януэля вспыхнуло.
Пораженный, Силдин завыл, как раненый зверь. Пламя хлынуло из тела Януэля и перекинулось на руку харонца. Тот выпустил противника и быстро отступил. Он был охвачен огнем, подобно фитилю масляной лампы. Тщетно пытаясь потушить его, он в муках катался по площадке.
Вырвавшееся из груди Януэля пламя устремилось в облака. Его мускулы ослабли, и он был готов упасть. Постепенно пламя принимало форму огромной птицы, которая разгоняла грозу кругами света.
Януэль падал с огромной высоты. Дважды он ударился о гладкие стены Башни. В нескольких локтях от земли огненное дыхание настигло его. Огромные огненные лапы, сияющие, как солнце, осторожно подхватили юношу. Феникс Истоков уважительно склонил над ним свою пылающую голову. Одним могучим взмахом крыльев он взмыл на вершину Башни и осторожно опустил тело своего хозяина, который сейчас был без сознания. Фантастической птице оставалось сделать только одно - нанести последний удар.
Силдину удалось остановить разрушение своего тела, задушив пламя собственным пеплом. Снова увидев Феникса, он издал крик бешенства и отчаяния:
- Будь ты проклят! Если не я, то другие придут, чтобы тебя уничтожить!
Наполовину испепеленный, он едва успел договорить эту фразу. Феникс обрушил на него поток огня, который оставил от его тела лишь угли.
Наступила тишина.
Очнувшийся Януэль приблизился к сиявшему алым оперением Фениксу. Неуверенным движением он погладил шею волшебной птицы. Никакого ожога на руке не осталось, он прикоснулся к мягкому теплу, в котором пульсировала жизнь. Размах крыльев был впечатляющим. Они закрывали большую часть площадки. Януэль улыбнулся, наслаждаясь этим волшебным моментом. Наконец он видел то, перед чем благоговел: самого могущественного, самого красивого Хранителя из всех, которых ему когда-либо приходилось видеть, и теперь он позволял себя гладить, как породистая, хорошо выезженная лошадь.
Боясь нарушить торжественность момента, Фарель снова появился за спиной своего ученика.
- Нам пора отправляться в путь, - прошептал он.
- Разве в это можно поверить?! - спросил фениксиец, не в силах налюбоваться Фениксом.
- Харонцы чуть было не уничтожили его... - потрясенно молвил наставник.
Януэль улыбнулся и сказал:
- Ни одна искра не должна погаснуть, учитель.
- Но этот ужасный удар по будущему людей не означал победы Харонии. Конечно, если бы ты был убит той ночью, то ничто уже не препятствовало бы медленной смерти Миропотока. Но ты выжил. Совершенно удрученный случившимся, ты скитался до тех пор, пока мэтр Грезель не обнаружил тебя и не заметил твоих сверхъестественных способностей. Грезель не знал о твоем происхождении. Благодаря тому что он был фениксийцем, он прочел в твоих глазах особую жажду жизни, глубинное желание взять верх над смертью, а Возрождение Фениксов как раз и давало возможность сделать это. Он не ошибся. В твоей крови течет магия Волн. Лишь она одна позволила тебе выстоять при Великом Объятии с Фениксом Истоков. Только благодаря ей ты сумел высвободить Желчь. Потому что таково твое призвание и такова была воля Волн.
Несмотря на потрясение, Януэль прервал его:
- Но почему это случилось именно тогда?
- Что ты имеешь в виду?
- Почему я высвободил Желчь этого Феникса?
- Потому что он восходил к Истокам, когда была создана стена пепла. Твоя сила может быть направлена только на первородных Фениксов. Во время контакта с огненными птицами Седении она не могла проявиться. Возможно, только случаю мы обязаны тем, что обнаружили тебя. Если бы ты не был избран для участия в празднестве императора, Волны никогда бы не отыскали твой след.
Януэль опустил голову. Он был в смятении.
- Нас так немного осталось сегодня. Едва ли наберется несколько сотен Волн, рассеянных по всему Миропотоку. Теперь мы должны думать о будущем, защищать тебя и обучать то тех пор, пока ты не станешь настолько сильным, чтобы проникнуть в Харонию.
Януэль окинул взглядом зал. Феникс в его груди пел радостную и торжественную песнь. Песнь судьбы.
- То есть я тот, от кого зависит, погибнет ли Миропоток или будет жить... - с трудом выговорил он.
- Именно так, - подтвердил наставник.
- Никто, кроме меня, не может проникнуть в Харонию?
- Нет, есть такие, кто смог бы. Но ни у кого недостанет силы высвободить Желчь Фениксов, чтобы испепелить королевство мертвых.
Януэлю показалось, что в голосе Фареля прозвучало некое сомнение. Тот продолжал:
- Потребовались бы века на то, чтобы повторить магию импульсов, сотворивших твою мать. К этому времени на поверхности Миропотока не останется ничего, кроме пыли.
- Вы о чем-то умалчиваете, наставник.
Призрак вздрогнул и прошептал:
- Харонцы ищут тебя. И здешние власти тоже. Имперские войска в любую секунду могут начать штурм... Ты прав, я умалчиваю о том, что у нас очень мало шансов на успех, что твоя жизнь под угрозой, а может быть...
Януэль задумчиво посмотрел в сторону. Он не ведал, откуда взялось у него убеждение, что будущее противостояние будет безжалостным и потребует от него куда больших жертв, чем все испытания, через которые ему уже довелось пройти. Мысль об этой неизбежной борьбе наполняла его ужасом, но ему и в голову не приходило отступить, отказаться. Память о матери жила в нем. Он знал, что ее любовь к нему вовсе не была продиктована Волнами и что любила она его не за то, что ему предстояло спасти Миропоток. Слезы наворачивались у него на глаза, когда он вспоминал, как она умела его приласкать, когда он пугался темноты. В такие моменты она была уже не волшебным существом, а его мамой. Просто мамой. И вероятно, именно уверенность в этом придала ему решимости. Да, он готов взвалить на свои плечи будущее, ответственность за судьбу Миропотока.
Он думал о своих друзьях, о Силдине и особенно о Шенде. Он боялся, что драконийке не удалось скрыться от Грифонов, бросившихся за ней в погоню. Януэль все же надеялся, что она была захвачена в плен, но не убита. И ради нее он не отречется и будет бороться до конца.
Наконец он осознал, что в его жизни появился смысл и что он заключался в том, чтобы исполнить долг перед людьми.
Старейшина лиги откашлялся:
- Нужно немедленно действовать. Нам следует поместить Януэля в укрытие. Здесь он больше не в безопасности. Я боюсь, как бы появление Дракона не подтолкнуло солдат к началу штурма, который долго откладывался. - Он как-то сник. - Увы, я не сумел отвести опасность, - пробормотал он. Эта Башня скоро будет захвачена.
- Вы не можете этого допустить! - воскликнул Януэль.
- Нет? Однако нам придется пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти тебя.
- Это нелепо!
- Я бы так не сказал, мой мальчик. Миропоток ценнее, чем двести фениксийцев, пусть даже они являются и лучшими кузнецами империи. Ты дошел сюда, чтобы найти ответ. Мэтр Фарель сказал тебе главное: твоя жизнь, Януэль, важнее, чем что бы то ни было на свете. А сейчас прежде всего мы должны убедиться с помощью магии Огня в том, что Желчь больше не течет по твоим венам. Потом ты сможешь открыть свое сердце и научиться у твоего Феникса магии, которой владеют только самые старые фениксийцы. Сейчас самое время заняться этим.
- Потом мы отправимся в Каладрию, - добавил Фарель.
- В Каладрию, мой учитель? - спросил Януэль.
- Ты сможешь скрываться от харонцев у белых монахов, познавая могущество Огня. Уже сейчас Волны мчатся сюда, чтобы открыть тебе путь в Каладрию.
Молодой фениксиец обратился к старейшине Лизьену:
- Учитель, вы не можете позволить Церкви проникнуть сюда. Попробуйте хотя бы покинуть Башню, воспользовавшись Фениксами!
- Нет. Я против того, чтобы фениксийцы спасались бегством. Даже под игом Церкви мы сможем приносить пользу, выковывая оружие для борьбы с Харонией. Мы потеряем независимость, но с точки зрения Завета это не будет поражением. Януэль, мы стоим на пороге войны не на жизнь, а на смерть. Наши традиции не имеют в этих обстоятельствах особого значения... Больше нет ни фениксийцев, ни грифийских жрецов. Есть мужчины и женщины, готовые словом и делом бороться за существование Миропотока. Поддаться гордыне было бы огромной ошибкой. Пусть мое сердце разрывается при мысли о том, что мне придется открыть врата этой Башни, я считаю, что нужно сделать все, чтоб помешать Харонии. И лично я убежден, что каждый выкованный в этих стенах меч поможет выиграть немного времени, чтобы ты успел усовершенствовать свои умения.
Януэль замолчал. Он был впечатлен проницательностью старейшины. Он сознавал, насколько решителен был этот человек, посвятивший всю жизнь фениксийской лиге и вот теперь отдававший ее в руки империи. Януэль пообещал себе, что никогда его не забудет и будет стремиться стать таким же благородным, как он.
По знаку старейшины девять великих мэтров Огня поднялись и окружили Януэля.
- Я тебе завидую, - признался благородный старец, по-дружески улыбаясь. - Носить в своем сердце Феникса Истоков... Но нужно убедиться в том, что Желчь больше не угрожает вселиться в него.
- Однако именно мне предназначено впоследствии высвободить Желчь...
- Это верно, но этот Феникс должен стать твоим самым близким союзником, тем, кто научит тебя высшей магии Огня. Поэтому он должен быть чистым. Совершенно чистым.
Растворившись во мраке, Фарель, превратившийся в Волну, с интересом наблюдал за тем, как мэтры Огня кружатся вокруг Януэля. Они встали в круг и взялись за руки и гортанными голосами произнесли торжественную молитву. Это было заклинание злых духов, силу которому придавал Огонь. Основатели лиги, создавшие учение Завета, с помощью этого древнего ритуала, которым пользовались белые монахи Каладрии, оградили себя от опасностей, которые несла в себе Желчь. Только мэтры Огня могли его совершать без риска для своей жизни.
Их руки вспыхнули ярким пламенем. Блуждающие огоньки отделялись от сцепленных пальцев и сливались в огненные столбы. Они росли и медленно склонялись над Януэлем, образовывая над ним сверкающий свод. Юноша поднял глаза и увидел, что в центре появился еще один столб, темно-красный, и он движется к нему. С помощью заклинаний мэтры поместили этот столб прямо над головой фениксийца.
Он почувствовал сильную боль. Из глубины его души вырвался страшный крик, мышцы свело судорогой, и его тело выгнулось назад. Потом его сознание распалось и растворилось в пламени, так что мэтры могли отыскать в нем малейшие частицы Желчи. Красное пламя лизало его череп изнутри. Огненные слезы текли по щекам Януэля, пока огненный столб внедрялся в его сердце. Тем временем для Феникса открылся вход в сознание девяти мэтров Огня. Волшебные силы приказывали Хранителю подчиниться и тоже слиться с пламенем, чтобы очиститься в нем. Он послушался, ведомый древней литанией, которую растрескавшимися губами произносил Януэль.
Сконцентрировав все внимание на ритуале, наставники не заметили, как ковры, покрывавшие стены, на глазах истлели и превратились в пыль. Только мэтр Фарель вдруг ощутил, что атмосфера в зале изменилась; по нему пронесся ледяной ветерок, будто единственное слуховое окно, выходившее на улицу, вдруг распахнулось. Прожилки его прозрачного тела стали фиолетовыми в тот самый момент, когда дубовый стол мгновенно покрылся трещинами и его ножки стали оседать. Даже стены почернели, в воздухе повеяло трупным запахом Харонии.
Охваченный ужасом, призрак отчетливо видел, как в проломе Темной Тропы, захватившей Зал Советов, материализуются черные силуэты. Фигуры были еще нечеткими и двигались как будто за какой-то пеленой, но, едва мэтры Огня осознали их присутствие, Харония вторглась в Миропоток.
Двенадцать харонцев возникли в отблесках, исходивших от огненных арок, возведенных высшими наставниками лиги. Под костяными капюшонами, выраставшими прямо из плеч, угадывались мертвенно-белые вытянутые лица и маленькие зеленоватые глаза, блестевшие из-под опухших век. Их руки со вздувшимися венами торчали из доспехов, похожих на панцири насекомых, а исполосованные шрамами груди были обнажены. Лохмотья человеческой кожи, кишащие насекомыми, свисали со скелетов. Эти разлагающиеся трупы молча шли по залу, держа в руках кинжалы с изъеденными ржавчиной лезвиями.
Благодаря мэтрам Огня, которые исследовали его душу, Януэль почувствовал проникший в его ноздри запах харонцев. Он тотчас попытался избавиться от огненного столба, который причинял ему такие мучения. Паника, царившая в зале, начала подтачивать пламенный свод. Арки изгибались, и наставники, оказавшиеся в ловушке собственной магии, употребляли всю силу воли на то, чтобы не дать обрушиться конструкции. Но свод неумолимо оседал.
Януэль догадался, что наставники, лишенные защиты, стараются завершить обряд, так как их разумы вот-вот вспыхнут в пламени, образующем свод. Он также понял, что, выйдя из-под свода, тем самым обречет их на смерть. Все держалось лишь на его теле.
Первый проникший Темной Тропой харонец подкрался сзади и перерезал горло от уха до уха одному из мэтров Огня. Из пересохшего горла Януэля вырвался крик. Свод содрогнулся. Из-за гибели наставника-фениксийца пламя вышло из-под контроля и охватило все вокруг.
Другие харонцы последовали примеру первого. Януэль оказался перед страшной дилеммой - прерывать ритуал или нет. Но в этот момент из тьмы донесся голос.
- Остановитесь! - приказал он харонцам, которые убили еще нескольких наставников.
Утративший свою телесную оболочку, Фарель смотрел на вновь прибывшего и не верил своим глазам. Черты лица, видневшегося из-под капюшона харонца, напоминали...
ГЛАВА 27
В сверхъестественной тишине это существо приблизилось к Януэлю. Обойдя его, оно положило голову ему на плечо.
- Друг мой, Януэль, - прошептало оно, проводя коггеобразным ногтем по его горлу.
Януэль подавил невольно вырвавшийся у него возглас ужаса.
Силдин, это был он.
- Я так рад снова тебя увидеть, - сказало чудовище. - Я так долго ждал этого момента.
Януэль вспомнил своего товарища таким, каким он запечатлелся в его памяти, когда покидал Башню с учителем Дирио. Мурашки пробежали у него по спине от этого могильного голоса, этого смрадного дыхания.
- Я знаю, что изменился... - ухмыльнулся Силдин. - Но зачем нужна красивая внешность, если ты умер, ведь покорять красавиц больше не нужно. Можно добиться куда большего, внушая страх.
- Силдин, - прошептал Януэль, как будто звучание этого имени могло изгнать харонца и поставить на его место прежнего друга из Седении.
- Не бойся ничего, я просто пришел за тобой.
- Послушай, я никуда не пойду.
- Развей свои иллюзии. И... посмотри на меня. Неужели ты станешь судить меня по одежке? По уродливому телу, которое служит мне оболочкой? Нет, потому что ты Януэль-фениксиец и ты не обращаешь внимания на внешность, не так ли? - Он слегка коснулся щекой щеки Януэля, и тот вздрогнул от этого ледяного прикосновения. - Что ты видишь под этой гниющей плотью? - продолжал он. - Твоего лучшего друга. Самого нежного и верного из друзей. Я хочу, чтобы ты понял, за что мы сражаемся, Януэль. Я искренне хочу, чтобы ты увидел те горизонты, которые открывает смерть. Ты считаешь, что харонцы всего лишь звери, алчущие крови и лишенные интеллекта? Конечно нет. Тогда какая разница между мной и тобой? Я тоже борюсь за выживание, за наше выживание... Не говори ничего. Я не лгу тебе, Януэль, я говорю тебе о королевстве, где смерти больше не существует, потому что мы вечны. Странный парадокс. Пойми, у тебя нет права судить нас по тем ужасным оболочкам, которые заменяют нам тела. Пойми, что наша борьба справедлива...
- Нет, - отрезал фениксиец.
- Почему? Ты даже не пытаешься поразмыслить, потому что боишься смерти, будучи уверен, что тебе придется влачить жалкое существование. Все наоборот, Януэль. Жизнь, та единственная жизнь, которая стоит того, чтобы ее прожить, начинается в Харонии. С нами ты больше не будешь знать страданий, ты будешь бессмертен.
- Вы безжалостные захватчики, - ответил Януэль, - вы никому не оставляете права выбора, права выбрать эту жизнь, жизнь в Миропотоке...
- Иначе нельзя, это простая необходимость, - раздраженно ответил Силдин. - Когда весь Миропоток вольется в Харонию, проблема снимется сама собой.
- Но что происходит сейчас! То, что я вижу, - это безжалостная армия, опьяненная ненавистью, у которой только одна цель - подчинить все королевства своей власти. Может быть, у тебя есть для этого какая-то глубинная причина. Возможно, вечность, даже в смерти, в конечном счете ведет к мудрости... Но я так не думаю. Я абсолютно уверен, что это не так.
- Ты отказываешься видеть в смерти высший смысл?
- Я отказываюсь признавать вашу борьбу праведной. Если бы она была таковой, вам не нужно было бы нас убивать, чтобы убедить в этом.
- Тогда ты не оставляешь мне выбора, ученик Януэль...
Именно в этот момент Януэль принял решение. Через пламенный свод он обратился с вопросом к выжившим наставникам, и все ответили ему утвердительно. Силдин не услышал их прощальных слов и не заметил, как Феникс внезапно расправил крылья в огненных всполохах.
Наконец фениксиец прервал молчание:
- Ты допустил одну-единственную ошибку. Теперь я уже не ученик...
Одним резким движением Януэль вырвался из огненного столба, пронизывавшего насквозь его тело. Наставники, шатаясь, падали на пол, который теперь покрывала плесень. Зал Советов содрогнулся от оглушительного раската грома. Мэтры Огня пожертвовали собой, чтобы отдать Януэлю и Фениксу Истоков всю силу, вложенную ими в совершение обряда. Пламя рухнувшего огненного свода, угасая, расползалось по стенам.
Силдин завопил и отскочил назад, чувствуя приближение конца. Оглушенные харонцы сбились в кучу. Но это им не помогло. Каменный пол сотрясался. Из щелей между камнями Башни посыпалась пыль. В наэлектризованном воздухе кружились огоньки. Грохот становился все громче.
И тут раздался взрыв необычайной силы. Огонь заполнил Зал Советов. В центре пламени был Януэль, охваченный ослепительно белым сиянием. Камень стал плавиться. Наставники лиги рассыпались в прах, который тут же развеяло вихрем. Юный фениксиец застонал, и воздух, вырвавшийся из его легких, тоже загорелся.
Мощь первородного Феникса была беспредельной, и харонцы вспыхнули, как соломенные куклы. Их прозрачно-белые лица растекались, будто были сделаны из воска, и скоро от них не осталось ничего, кроме черных обожженных остовов.
Силдин съежился, погрузив пальцы в раскаленный пол. Его защищала зеленоватая аура, окружавшая тело.
Буря, неистовствовавшая, как одновременное извержение сотни вулканов, образовала вокруг Януэля огненный шар, миниатюрное солнце. Он вращался все быстрее, и наконец из груди юноши вырвалась могучая сила, которой хватило бы уничтожить целый батальон вооруженных солдат.
И снова наступила тишина. Зал был совершенно пуст, все пожрал очистительный огонь. Лишь в одном месте теплилась жизнь. Призрак Фареля склонился над оглушенным Януэлем:
- Очнись! Битва не закончена!
Угрожающая тень возвышалась над безжизненным телом. Силдин не погиб, он вновь приближался к своей жертве. Воплощение Харонии, он не собирался возвращаться в королевство мертвых, не выполнив своей миссии. Это чувство долга спасло его. Тень была сильна, в то время как сила Феникса Истоков истощалась. И сейчас Силдин упивался предвкушением победы, размахивая ониксовым мечом.
Черная молния метнулась к Януэлю.
Но меч замер в нескольких дюймах от его горла. Это Фарель сконцентрировал всю свою волю, чтобы остановить роковой клинок.
- Проклятый призрак! - взбесился Силдин. - Ты долго не сможешь мне противостоять. Силы уже покидают тебя, старик!
Нанося удары по воздуху, харонец пытался развеять перламутровое видение. Наставник боролся. Но близость существа из Харонии сковывала его силы. И Силдин снова высвободил свой меч.
Януэль открыл глаза и увидел, что враг нависает над ним, уже замахиваясь, чтобы нанести удар. Вспомнив приемы боя, которым его научила Шенда, Януэль, развернувшись в прыжке, обнажил свою саблю за долю секунды. Когда его ноги коснулись земли, он уже был готов защищаться и отразить удар.
- Ну вот, ты снова среди нас, тех, кто носит оружие, - усмехнулся черный воин. - Так мне будет еще приятнее тебя уничтожить...
- Остерегайся, самонадеянность опасна, Силдин.
Однако Януэль не чувствовал в себе решимости. Даже видя, чем стал Силдин, он все еще не решался броситься на того, кого так любил, на того, с кем его связывала раньше нерушимая дружба. Он старался выглядеть внушительно и как следует сконцентрироваться, но в то же время искал взглядом путь к отступлению. Его противник, наоборот, выглядел куда мощнее, чем прежде... Он шел на Януэля, и его почерневшие лохмотья развевались в воздухе, как крылья хищной птицы, настигающей свою жертву.
Справа Януэль заметил открытую дверь, за которой была лестница, ведущая на самый верх Башни. Он кинулся туда и взбежал по ней, перескакивая через четыре ступеньки сразу. Он чувствовал, что опасность дышит ему в спину. Хищный зверь бросился за ним, царапая каменные стены. Призрак Фареля плясал перед глазами Януэля, увещевая его вернуться назад.
- Зачем бежать от судьбы? - взывал он. - Ты вступаешь на путь, откуда нет возврата. Там, наверху, ничто тебе уже не поможет!
Януэль проклинал себя за трусость, но ему нужно было выиграть время, чтобы прийти в себя. Сзади из узкого коридора доносился безумный крик.
- Куда ты бежишь? - смеялось эхо голосом Силдина. - Почему твой знаменитый Феникс не уничтожил меня? Почему? Может быть, он всего-навсего химера? Ты слышишь меня, трус?
Фениксиец стрелой выскочил на круглую площадку, окруженную красными зубцами стен. Дальше бежать было некуда. Двести локтей высоты отделяли его от земли. При свете дня облик Фареля стал еще бледнее.
- А теперь вспомни то, чему тебя научила Шенда, - прошептал учитель. И призови Феникса!
Силдин подскочил к юноше, как черный коршун. Сардоническая улыбка появилась у него на губах, когда он подумал о том, что сейчас утолит свою ненависть и жажду крови.
Теперь Януэль уже не собирался отступать. Зазвенели клинки. Противники кружились в грохоте стали. Януэль был опытнее, но Силдин хитрее. Он уклонялся от ударов и умело использовал пространство. Он запрыгнул на парапет, чтобы атаковать противника сверху. И ничуть не боялся высоты. Януэлю с трудом удавалось отражать его удары. Казалось, что сила харонца выросла вдесятеро. При каждом столкновении искры сыпались от его меча.
Януэль отступил назад, чтобы вынудить Силдина спуститься. Использовав уловку, Силдин сделал так, что Януэль споткнулся. Вскочив с земли, юноша почувствовал невыносимую боль в плече. К счастью, благодаря чешуе Дракона рана оказалась поверхностной.
В тот момент, когда Силдин вот-вот должен был вонзить в него меч, опять вмешался Фарель: призрак встал между противниками и своими полупрозрачными пальцами ткнул в сверкающие глаза посланника мертвых. Благодаря этому Силдин на несколько секунд лишился зрения.
Это предрешило исход битвы.
Януэль воспользовался этим, чтобы шпагой насквозь пронзить тело харонца. Клинок вошел в его живот с легким шорохом и показался из спины, заливая все вокруг черной кровью. Фениксиец нанес еще несколько рубящих ударов. Его шпага потонула в черных клочьях тела демона. Тот рухнул на колени и уставился на свои зияющие раны, извергавшие потоки чернильной крови.
Ониксовый меч рассыпался вдребезги, и Силдин упал лицом вниз на его осколки.
Януэль отошел, чтобы не видеть затылка своего бывшего товарища. Тоска охватила его. Отдавший все силы этому поединку, Фарель теперь рядом со своим учеником казался лишь белой тенью. Они ждали, что труп вернется туда, откуда пришел. Не было сомнений, что Темная Тропа разверзнется, чтобы поглотить останки Силдина.
Над Башней Альдаранша подул легкий ветер. Происходило что-то сверхъестественное. Тучи затягивали небо. С немыслимой быстротой надвигалась гроза. Свет уступил место тьме. Сверкнули молнии. Грянул гром. Над головой Януэля готова была разразиться буря.
- Что происходит, учитель? - прокричал он, но его едва было слышно в этом урагане.
- Я не знаю! Никогда ничего подобного не видел!
Януэль с трудом держался на ногах. Он боялся, что его шквалом выбросит за парапет. Он ухватился за зубцы стены. Теперь все зависело от того, хватит ли у него сил удержаться. Пальцы неумолимо соскальзывали. Он чувствовал, что его затягивает в небытие, что он скользит к смерти. В это самое мгновение случилось невозможное: сверкающая дуга ударила в расчлененное тело Силдина и ураганный вихрь подхватил его.
После этого последнего удара молнии труп начал оживать. Януэль вытаращил глаза, отирая их левой рукой от потоков дождя. Он отчетливо видел, как разбросанные части тела соединялись и снова обретали форму.
Клочья гнилой плоти сливались, черные черви, извиваясь, торчали из ран. Покровы стягивались, раны закрывались, и изуродованная плоть шипела. Тело Силдина обретало целостность. Молния сожгла его одежду, и его тело выглядело теперь как уродливая мумия. Его вспухшая кожа приобрела оттенок пепла...
Живой труп восстал, как будто кто-то пустил события вспять. Его руки болтались, тело поднималось в могучем дыхании смерча. В конце концов он открыл глаза, и их сверкающий взгляд устремился на Януэля. Этот вихрь вырвал из рук фениксийца саблю и унес ее, как соломинку. Он был в отчаянии. Ему казалось, что весь ужас Харонии воплотился в этом монстре и вся ее сила перешла к нему для решающей схватки. Какой же силой обладало теперь это чудовище, некогда бывшее его самым верным другом! Неиссякаемая мощь, исходившая от него, парализовала юношу. Даже Фарель уже ничего не мог здесь поделать. Призрак сам боролся за выживание. Колоссальная негативная энергия, которую высвободил харонец, уничтожила последние ресурсы Януэля. Он был обречен.
Воскресшее чудовище вцепилось в шею жертвы. Бешенство схватки только усиливало его ненависть. Януэль, свисая над бездной, зафиксировал ноги между зубцов башни. Силдин склонился над ним, сжав его горло, как клещами. Струйки крови текли из-под его когтей, впившихся в плоть. Юноша погибал от удушья, его глаза вылезли из орбит. Его тошнило от гнилостной вони. Если бы он только мог... Сосуды на лбу вздулись, кровь с трудом доходила до мозга.
Силдин приблизил лицо вплотную к фениксийцу. С нечеловеческой улыбкой, оскалив несколько рядов острых зубов, демон произнес:
- Посмотри хорошенько, Януэль, вот так же мы прикончим Миропоток!
Он поднял свободную руку, и обсидиановые ногти стали расти, превращаясь в острые как бритва когти. Потом он их вонзил Януэлю в грудь, без труда проткнув драконийские доспехи. Януэль закричал, хотя горло его было стиснуто мертвой хваткой. Силдин, погрузив руку глубже, сжал сердце, чтобы вырвать его. Кровь хлынула во все части тела, что вызвало страшные судороги.
И тут сердце Януэля вспыхнуло.
Пораженный, Силдин завыл, как раненый зверь. Пламя хлынуло из тела Януэля и перекинулось на руку харонца. Тот выпустил противника и быстро отступил. Он был охвачен огнем, подобно фитилю масляной лампы. Тщетно пытаясь потушить его, он в муках катался по площадке.
Вырвавшееся из груди Януэля пламя устремилось в облака. Его мускулы ослабли, и он был готов упасть. Постепенно пламя принимало форму огромной птицы, которая разгоняла грозу кругами света.
Януэль падал с огромной высоты. Дважды он ударился о гладкие стены Башни. В нескольких локтях от земли огненное дыхание настигло его. Огромные огненные лапы, сияющие, как солнце, осторожно подхватили юношу. Феникс Истоков уважительно склонил над ним свою пылающую голову. Одним могучим взмахом крыльев он взмыл на вершину Башни и осторожно опустил тело своего хозяина, который сейчас был без сознания. Фантастической птице оставалось сделать только одно - нанести последний удар.
Силдину удалось остановить разрушение своего тела, задушив пламя собственным пеплом. Снова увидев Феникса, он издал крик бешенства и отчаяния:
- Будь ты проклят! Если не я, то другие придут, чтобы тебя уничтожить!
Наполовину испепеленный, он едва успел договорить эту фразу. Феникс обрушил на него поток огня, который оставил от его тела лишь угли.
Наступила тишина.
Очнувшийся Януэль приблизился к сиявшему алым оперением Фениксу. Неуверенным движением он погладил шею волшебной птицы. Никакого ожога на руке не осталось, он прикоснулся к мягкому теплу, в котором пульсировала жизнь. Размах крыльев был впечатляющим. Они закрывали большую часть площадки. Януэль улыбнулся, наслаждаясь этим волшебным моментом. Наконец он видел то, перед чем благоговел: самого могущественного, самого красивого Хранителя из всех, которых ему когда-либо приходилось видеть, и теперь он позволял себя гладить, как породистая, хорошо выезженная лошадь.
Боясь нарушить торжественность момента, Фарель снова появился за спиной своего ученика.
- Нам пора отправляться в путь, - прошептал он.
- Разве в это можно поверить?! - спросил фениксиец, не в силах налюбоваться Фениксом.
- Харонцы чуть было не уничтожили его... - потрясенно молвил наставник.
Януэль улыбнулся и сказал:
- Ни одна искра не должна погаснуть, учитель.