Геммел Дэвид. Царь Каменных Врат (Дренайские сказания - 1)

Геммел Дэвид
Царь Каменных Врат (Дренайские сказания - 1)

   Дэвид Геммел
   Царь Каменных Врат
   (Дренайские сказания-1)
   Перевод. Н.И.Виленская
   Поклонники "героической фэнтези"!
   Перед вами - "дренайский цикл" Дэвида Геммела, одна из лучших саг последних десятилетий XX века. Сага о защите неприступной крепости Дросс-Дельнох, выдержавшей многие и многие войны... Сага о Друссе-Легенде величайшем воине мира, страшном не только для людей, но и для богов. Сага о королях и чернокнижниках, о героях - и мудрецах. Сага о великих деяниях - и великих преступлениях!
   Не пропустите!
   Эта книга посвящается с любовью моим детям Кэтрин и Люку в виде малой благодарности за их драгоценное общество.
   Без помощи друзей не было бы никакого удовольствия писать книги. Благодарю Тома Тэйлора, помогавшего мне с сюжетом, Стеллу Грэхем, читавшую гранки, и Джин Маунд, корректора. Благодарю также Гэри, Расса, Барбару, Филипа, Джорджа, Джона Ди, Джимми, Энджелу, Джо, Ли, Иону и весь штат "Гастингс обсервер", где нам так хорошо жилось.
   И Росса Лемприера, штурмовавшего лестницы.
   ПРОЛОГ
   Снег покрыл деревья, и лес ждал внизу словно холодная, неприступная невеста. Человек стоял среди скал и камней, оглядывая склон. Снег осыпал подбитый мехом плащ и широкие поля его шляпы, но человек не обращал внимания ни на снег, ни на пробирающий до костей холод. Казалось, будто он - последний оставшийся в живых на умирающей планете.
   Он почти хотел, чтобы так оно и было.
   В конце концов, убедившись, что караулов поблизости нет, он двинулся вниз, осторожно ступая по неверному склону. Он уже порядком окоченел и знал, что долго на таком холоде не протянет. Он нуждался в пристанище и в огне.
   Позади него вставал до самых туч Дельнохский хребет. Впереди лежал Скултикский лес - приют темных преданий, несбывшейся мечты и воспоминаний детства.
   Лес молчал - лишь порой потрескивало скованное льдом дерево или тихо осыпался снег с отягощенных ветвей.
   Тенака оглянулся на свои следы. Края уже стерлись - скоро их заметет совсем. Он зашагал дальше, одолеваемый печальными мыслями и отрывочными воспоминаниями.
   Укрывшись от ветра в мелкой пещерке, он развел костер. Огонь разгорелся, и красные тени заплясали по стенам. Тенака снял вязаные перчатки и растер над огнем руки, а потом принялся за лицо, разгоняя застывшую кровь. Ему хотелось спать, но пещера еще недостаточно нагрелась.
   "Дракона" больше нет. Тенака покачал головой и закрыл глаза. Ананаис, Декадо, Элиас, Бельцер - все они погибли из-за того, что свято верили в долг и честь.
   Из-за того, что верили: "Дракон" непобедим и добро в конечном счете должно восторжествовать.
   Тенака стряхнул с себя дремоту и подложил веток в огонь.
   - "Дракона" больше нет, - произнес он вслух, и голос его отозвался эхом в пещере. Не странно ли? - это чистая правда, а между тем он не верит ей.
   Он смотрел на пляшущие тени, но видел перед собой мраморные залы своего дворца в Вентрии. Там не было огня - напротив, во внутренних покоях стояла прохлада: холодный камень стойко отражал изнуряющий зной пустыни. Среди мягкой мебели и ковров сновали слуги с кувшинами ледяного вина и ведрами драгоценной воды для полива розового сада и цветущих деревьев.
   К нему прислали Бельцера. Верного Бельцера, лучшего из всех баров крыла, которым командовал Тенака.
   - Нас зовут на родину, командир, - сказал он, переминаясь с ноги на ногу в просторной библиотеке, весь в песке, грязный с дороги. - Мятежники разбили один из полков Цески на севере, и сам Барис зовет нас.
   - Почем ты знаешь, что Барис?
   - Печать, командир, - она принадлежит ему. И в письме сказано: "Дракон зовет".
   - Бариса никто не видел уже пятнадцать лет.
   - Я знаю, командир, - но печать...
   - Восковая нашлепка ничего еще не значит.
   - Для меня она значит многое.
   - И ты вернешься в Дренай?
   - Да, командир. А вы?
   - Куда тебя несет, Бельцер? От былого остались одни руины. Полулюдов победить нельзя. И кто знает, какое еще злое волшебство пустят в ход против мятежников? Опомнись! "Дракон" уже пятнадцать лет как распущен, и мы с тех пор не стали моложе. Я тогда был одним из самых юных офицеров, а теперь мне сорок. Тебе же должно быть под пятьдесят - если бы "Дракон" все еще существовал, тебя отправили бы в отставку, назначив почетное содержание.
   - Я знаю. - Бельцер вытянулся по стойке "смирно". - Но честь зовет. Я всю жизнь служил Дренаю и не могу не откликнуться на зов.
   - Ну а я могу. Дело наше проиграно. Если дать Цеске время, он сам себя погубит. Он безумен, и вся его держава того и гляди развалится на куски.
   - Я не мастак говорить, командир. Я проехал двести миль, чтобы передать вам эту весть. Я прибыл к человеку, под которым служил, но его здесь нет. Простите великодушно, что потревожил вас. - И он повернулся к выходу.
   - Погоди, Бельцер! - окликнул его Тенака. - Будь у нас хоть малейшая надежда на победу, я охотно пошел бы с тобой. Но я чую здесь какой-то большой подвох.
   - Думаете, я не чую? Думаете, все мы не чуем? - спросил Бельцер и ушел.
   Ветер переменился и задувал в пещеру, швыряя снег в огонь. Тенака, тихо выругавшись, вышел наружу, срубил мечом два куста и загородил ими вход.
   Шли месяцы, и он позабыл о "Драконе", управляя своими поместьями и занимаясь прочими неотложными делами.
   Потом заболела Иллэ. Он был тогда на севере и хлопотал об охране перевозящих специи караванов, но, получив известие о ее болезни, заторопился домой. Лекари сказали, что у нее лихорадка, что это скоро пройдет и беспокоиться не о чем. Но ей становилось все хуже и хуже - тогда лекари определили легочную горячку. Иллэ вся истаяла, она лежала на их широком ложе, прерывисто дыша, и в прекрасных прежде глазах горел огонь смерти. Тенака проводил с ней все дни напролет - он говорил с ней, молился за нее, просил ее не умирать.
   Ей как будто полегчало, и он возрадовался. Она стала говорить о празднике, который хотела устроить, и задумалась над тем, кого пригласить.
   - Ну-ну, продолжай, - попросил он и увидел, что она уже отошла. Вот так, в один миг. Десять лет совместных воспоминаний, надежд и радостей ушли, как вода в песок пустыни.
   Он поднял ее на руки, завернул в теплую белую шаль и вынес в розовый сад.
   - Я люблю тебя, - повторял он, целуя ее волосы и баюкая ее, как ребенка. Слуги молча стояли вокруг - лишь через пару часов Тенаку разлучили с женой и отвели, плачущего, в его покои. Там лежал запечатанный свиток с отчетом о текущих делах и письмо от Эстаса, его управителя, где содержались советы о помещении средств и упоминались новости, могущие повлиять на деловую жизнь.
   Тенака пробежал глазами перечень вагрийских нововведений, лентрийских возможностей и дренайских сумасбродств, пока не дошел до заключительных строк:
   Цеска расправился с мятежниками на юге Сентранской равнины. Он похваляется тем, как хорошо удалась его очередная хитрость. Подложным письмом он заманил старых воинов на родину- видимо, он боялся "Дракона" с тех самых пор, как распустил его пятнадцать лет назад. Теперь ему больше нечего бояться- бойцы "Дракона" истреблены все до единого. Мощь полулюдов внушает ужас. В каком страшном мире мы живем!
   - Живем? - сказал Тенака. - Мы-то, может, и живем - а они мертвы.
   Он подошел к западной стене, где стояло овальное зеркало, и посмотрел на развалины самого себя.
   Отражение тоже смотрело на него - раскосые лиловые глаза обвиняли, рот сжался горестно и гневно.
   - Отправляйся домой, - сказало оно, - и убей Цеску.
   1
   Казармы стояли, занесенные снегом, и выбитые окна зияли, как старые, незажившие раны. Плац, некогда утоптанный десятью тысячами ног, теперь утратил свою гладкость - из-под снега на нем пробивалась трава.
   С самим Драконом тоже обошлись круто: отбили каменные крылья, выломали клыки, морду вымазали красной краской. Тенаке, стоящему перед ним в молчаливом почтении, казалось, будто Дракон плачет кровавыми слезами.
   При взгляде на плац перед Тенакой замелькали яркие картины. Вот Ананаис гоняет своих солдат, выкрикивая противоречивые команды, от которых люди натыкаются друг на друга и падают.
   "Жалкие крысы! - ревет белокурый гигант. - И вы еще называете себя солдатами?"
   Но призрачная белизна действительности поглотила краски прошлого, и Тенака вздрогнул. Он подошел к колодцу, где валялось старое ведро, все еще привязанное к полусгнившей веревке. Он бросил ведро в колодец, проломив лед, вытянул наверх и отнес к изваянию.
   Краска поддавалась с трудом, и Тенака старался битый час, дочиста отскабливая камень своим кинжалом.
   Наконец он соскочил на землю и полюбовался делом своих рук.
   Даже Дракон без краски казался жалким, утратившим былую гордость. Тенака снова вспомнил Ананаиса.
   - Может, оно и к лучшему, что ты умер и не дожил до этого, - сказал он.
   Зарядил дождь - его ледяные иглы кололи лицо. Вскинув котомку на плечо, Тенака побежал к заброшенным казармам. Дверь стояла открытая, и он вошел в бывшие офицерские помещения. Крыса шмыгнула из-под ног, но Тенака, даже не взглянув на нее, двинулся дальше по коридору. Он закинул котомку в свою старую комнату и хмыкнул, увидев, что в очаге лежат дрова.
   В последний день перед уходом кто-то пришел сюда и сложил поленья в очаге.
   Декадо, его адъютант?
   Нет. Он не был способен на столь возвышенный жест. Декадо был злобным убийцей, которого держали в рамках только железная дисциплина "Дракона" и его собственная неколебимая преданность полку.
   Кто же тогда?
   Вскоре Тенака бросил перебирать в памяти лица. Все равно он никогда этого не узнает.
   За пятнадцать лет дерево, надо думать, высохло так, что будет гореть без дыма. Тенака добавил растопки, и огонь занялся быстро.
   Повинуясь внезапному порыву, он подошел к стенной панели, за которой был тайник. Дверца, когда-то тихо открывавшаяся при нажатии на нужное место, теперь заскрипела на ржавой пружине. За ней, на месте давным- Давно вынутого камня, имелась ниша. На задней стенке было написано по-надирски:
   Мы надиры,
   Вечно юные,
   Кровью писаны,
   Сталью пытаны,
   Победители.
   Тенака улыбнулся - впервые за много месяцев, и бремя у него на душе стало чуть полегче. Минувших лет как не бывало - он снова увидел себя молодым, прибывшим в "Дракон" прямо из степей, снова почувствовал на себе взоры своих новых товарищей-офицеров и ощутил их едва прикрытую враждебность.
   Надирский княжич в "Драконе"? Это было неслыханно - даже кощунственно, по мнению многих. Но Тенака представлял собой совершенно особый случай.
   "Дракон" был основан Магнусом Хитроплетом век назад, после Первой Надирской войны. Тогда могущественный надирский военачальник Ульрик привел свое войско под стены Дрос-Дельноха, самой неприступной крепости мира, но Бронзовый Князь со своими воинами дал ему отпор.
   "Дракон" предназначался для защиты дренаев от будущих надирских вторжений.
   И вот, когда сбылись худшие опасения и свежа еще память о Второй Надирской войне, в его ряды принимают кочевника. Хуже того - прямого потомка самого Ульрика. И офицерам ничего не остается, как только вручить ему саблю.
   Ибо надир он только по материнской линии.
   По отцу он правнук Регнака Скитальца, Бронзового Князя.
   Вот и разберись тут, ненавидеть его следует или почитать.
   Как можно питать ненависть к потомку величайшего дренайского героя? Да, молодым офицерам пришлось нелегко, но они старались.
   Тенаке мазали подушку козьей кровью, совали скорпионов в сапоги, резали подпруги, а под конец спрятали в его постели гадюку.
   Он лег в постель и чуть не распростился с жизнью - змея впилась зубами ему в бедро. Схватив со стола кинжал, он убил ее и сделал крестообразный надрез на месте укуса, надеясь, что яд вытечет вместе с кровью. Тенака лежал очень тихо, зная, что иначе яд разойдется по телу. В коридоре послышались шаги - Тенака знал, что это идет к себе Ананаис, сменившийся с караула.
   Тенака не хотел окликать его, зная, что Ананаис его не любит, - но и умирать тоже не хотел. Он позвал Ананаиса - дверь отворилась, и белокурый великан возник на пороге.
   - Меня укусила гадюка, - сказал Тенака.
   Ананаис пригнулся и вошел, отшвырнув сапогом дохлую змею. Потом взглянул на рану:
   - Как давно?
   - Пару минут назад. Ананаис кивнул.
   - Твой надрез недостаточно глубок. - Тенака протянул ему кинжал. Нет. Если сделать глубже, повредишь мышцу.
   Нагнувшись, Ананаис прижался ртом к ране и высосал яд. Потом наложил жгут и отправился за лекарем.
   Несмотря на все принятые меры, молодой надир чуть не умер тогда. Он впал в беспамятство, длившееся четыре дня, - а когда очнулся, рядом сидел Ананаис.
   - Ну, как ты?
   - Хорошо.
   - Что-то непохоже. Однако я рад, что ты остался жив.
   - Спасибо, что спас меня, - сказал Тенака, когда Ананаис встал, собираясь уйти.
   - Не за что. Я по-прежнему не хотел бы, чтобы ты женился на моей сестре, - усмехнулся он. - Кстати, вчера уволили со службы трех молодых офицеров - мне думается, теперь ты можешь спать спокойно.
   - Ну уж нет. Для надира спокойный сон - верный путь к гибели.
   - Неудивительно, что глаза у вас косые.
   Рения помогла старику подняться и закидала снегом маленький костер. Мороз крепчал, на небе собирались снеговые тучи, темные и грозные. Девушку пугало, что старик перестал трястись и тихо стоял у разбитого дерева, глядя себе под ноги.
   - Пойдем, Олен, - позвала она, обняв его рукой за пояс. - До старых казарм уже недалеко.
   - Нет! - Он отпрянул. - Они найдут меня там. Я знаю, что найдут.
   - А здесь ты замерзнешь, - прошипела она. - Пошли.
   Он подчинился, и она повела его по снегу. Она была высокой и сильной, но ходьба утомила ее, и она тяжело дышала, когда они наконец выбрались из кустов перед плацем "Дракона".
   - Еще несколько минут, - сказала девушка, - и ты отдохнешь.
   Старик, казалось, при виде пристанища обрел силу и ковылял куда быстрее. Дважды он чуть не упал, но девушка подхватывала его.
   Открыв ногой дверь ближайшего здания, она ввела старика внутрь, скинула с себя белый шерстяной бурнус и провела рукой по мокрым от пота, коротко остриженным черным волосам.
   Здесь, где не было режущего ветра, ее сразу точно опахнуло огнем тело приспосабливалось к новым условиям. Она расстегнула пояс своей овчинной накидки и отбросила ее за широкие плечи, открыв синий шерстяной камзол и тугие черные штаны. Подбитые овчиной сапоги доходили до бедер. На боку висел тонкий кинжал.
   Старик, сотрясаемый неудержимой дрожью, прислонился к стене.
   - Они найдут меня. Найдут! - хныкал он.
   Рения, не слушая его, двинулась вперед по коридору.
   В дальнем его конце показался человек - Рения вздрогнула и схватилась за кинжал. Человек был высок, смугл и одет в черное. У пояса висел длинный меч. Он шел медленно, но уверенность его походки пугала Рению. Решительно глядя ему в лицо, она приготовилась к бою.
   Его глаза, очень красивого лилового цвета, были раскосыми, как у северных кочевников-надиров. Квадратное лицо могло бы показаться привлекательным, если б не угрюмо сжатые губы.
   Рения хотела сказать ему, чтобы не подходил ближе, иначе она его убьет, - и не смогла. В нем чувствовалась власть, невольно побуждавшая подчиниться.
   Он прошел мимо нее и склонился над Оленом.
   - Не трогай его! - вскричала девушка. Тенака обернулся к ней.
   - В моей комнате горит огонь - это там, направо, - спокойно сказал он. - Я отнесу его туда.
   Он легко поднял старика, унес к себе и уложил на узкую койку. Потом снял с Олена плащ и сапоги и стал осторожно растирать его посиневшие икры. Девушке Тенака бросил одеяло, велев:
   - Согрей его у огня.
   Вскоре старик начал дышать глубоко и ровно.
   - Он уснул? - спросила Рения. - Да.
   - Он не умрет?
   - Кто его знает... - Тенака встал и распрямил спину.
   - Спасибо, что помог ему.
   - Спасибо, что меня не убила.
   - Что ты делаешь здесь?
   - Сижу у огня и жду, когда утихнет дождь. Есть хочешь?
   Они сели рядом у очага, и Тенака поделился с ней вяленым мясом и сухарями. Они почти не разговаривали. Тенака не отличался любопытством, а Рения чувствовала, что ему не хочется говорить. Но молчание не вызывало в ней никакой неловкости. Впервые за много недель она испытывала мир и покой, и даже угроза смерти отошла куда-то, словно эту казарму ограждала некая магия - невидимая, но оттого не менее могущественная.
   Тенака откинулся назад, рассматривая глядящую в огонь девушку - ее овальное лицо с высокими скулами и большими глазами, такими темными, что зрачок сливался с радужкой. Ее внешность создавала впечатление силы и в то же время уязвимости - словно девушку терзал какой-то тайный страх или в ней скрывалась какая-то слабость. В другое время он счел бы ее привлекательной - но теперь не мог найти в себе ни малейшего чувства или желания. "Да во мне и жизни-то нет", - с удивлением понял он.
   - За нами гонятся, - сказала наконец она.
   - Я знаю.
   - Откуда ты можешь знать?
   Он пожал плечами и подбросил дров в огонь.
   - Здесь нет никакой дороги, а у вас при себе ни лошадей, ни провизии однако одежда на вас дорогая, и видно, что ты получила хорошее воспитание. Стало быть, вы бежите от чего-то или от кого-то - отсюда следует, что за вами должна быть погоня.
   - И тебя это не смущает?
   - С чего бы?
   - Тебя могут убить заодно с нами.
   - Пусть сначала поймают.
   - Ты не хочешь знать, почему нас преследуют?
   - Нет. Это твоя жизнь. Наши пути пересеклись ненадолго, но скоро они разойдутся. Нам нет нужды узнавать что-то друг о друге.
   - Почему? Потому что тогда тебе труднее будет уйти? Он поразмыслил над ее вопросом, и от него не укрылся гнев в ее глазах.
   - Возможно. Но главным образом потому, что сочувствие рождает слабость. У меня есть своя цель, и чужие беды мне ни к чему. Вернее сказать, я просто не хочу забивать себе голову чужими бедами.
   - Не слишком ли велико твое себялюбие?
   - Да, зато оно помогает мне выжить.
   - Это столь важно для тебя? - бросила она.
   - Как и для тебя - иначе ты не пустилась бы в бега.
   - Это для него важно, - кивнула она на лежащего старика. - Не для меня.
   - От смерти он все равно не убежит, - тихо сказал Тенака. - Притом мистики утверждают, что за порогом смерти нас ждет рай.
   - Он тоже в это верит, - улыбнулась она. - Потому и боится.
   Тенака медленно покачал головой и потер глаза.
   - Это чересчур сложно для меня, - сказал он с деланной улыбкой. Посплю-ка я лучше. - Он разостлал на полу одеяло и улегся, подложив под голову котомку.
   - Ты ведь служил в "Драконе", правда? - спросила Рения.
   - С чего ты взяла? - приподнялся он на локте.
   - Ты сказал "в моей комнате".
   - Ты очень проницательна. - Он снова лег и закрыл глаза.
   - Меня зовут Рения.
   - Спокойной ночи, Рения.
   - А своего имени ты не хочешь назвать?
   Он поразмыслил немного, перебирая причины для отказа.
   - Тенака-хан, - сказал он наконец и заснул.
   "Жизнь - это фарс", - думал Муха, вися на кончиках пальцев в сорока футах над мощеным двором. Внизу здоровенный полулюд нюхал воздух, мотая косматой башкой из стороны в сторону и держась когтистыми пальцами за рукоять зубчатого меча. Снег порхал ледяными крупинками, жаля Мухе глаза.
   - Ну, спасибо, удружили, - прошептал он, переводя взор к темным снеговым тучам на небе. Муха исповедовал собственную религию - по его мнению, боги были дряхлыми старцами шутниками, так и норовящими подстроить людям какую-нибудь пакость.
   Полулюд сунул меч в ножны и ушел во мрак. Муха перевел дух, подтянулся, влез на подоконник и раздвинул тяжелые бархатные занавески. Он оказался в маленьком кабинете, где стоял письменный стол, три дубовых стула, несколько сундуков и полки для книг и свитков. Здесь царил омерзительный, на взгляд Мухи, порядок - даже три гусиных пера лежали посередине стола ровно-ровно. Впрочем, чего же еще и ждать от Силиуса-магистра?
   На дальней стене напротив стола висело большое посеребренное зеркало в раме красного дерева. Муха подошел к нему, выпрямился и расправил плечи. Одетый в темное, с черной маской на лице, он выглядел весьма грозно. Он выхватил кинжал и пригнулся - так было еще страшнее.
   - Превосходно, - сказал он своему отражению. - Не хотел бы я встретиться с тобой в темном переулке! - Он вернул кинжал на место, осторожно приподнял железную щеколду и приоткрыл дверь кабинета. За ней был узкий каменный коридор с четырьмя дверьми - две справа, две слева. Муха прошел к дальней левой и повернул ручку. Дверь открылась беззвучно, и он проник внутрь, прижимаясь к стене. В комнате было тепло, хотя огонь в очаге догорал, и тусклые красные блики падали на занавески большой кровати. Муха подошел к ней, бросив взгляд на толстого Силиуса и его не менее толстую любовницу. Он лежал на животе, она на спине, и оба храпели вовсю.
   "И чего я так крадусь? - спросил он себя. - Я мог бы войти сюда с барабанным боем". Сдержав смешок, он отыскал в тайнике под окном шкатулку с драгоценностями, открыл ее и высыпал содержимое в черный полотняный кошель у себя на поясе. Проданные за полную цену, они обеспечили бы ему пять лет безбедной жизни. Но он продаст их скупщику в южном квартале и протянет на вырученное от силы три месяца. Ну, полгода, если не будет играть, - только ведь это дело несбыточное. Три месяца, и точка.
   Муха завязал кошель, выбрался в коридор... и столкнулся нос к носу со слугой, высоким, тощим и облаченным в теплую ночную рубаху.
   Слуга завопил и бросился бежать.
   Муха тоже завопил и бросился бежать - вниз по винтовой лестнице, где налетел на двух часовых. Они с криком повалились на пол. Муха перекувыркнулся, вскочил на ноги и помчался влево. Часовые - за ним. Справа возникла еще одна лестница, и он понесся по ней, прыгая через три ступеньки, - длинные ноги несли его с устрашающей быстротой.
   На пути вниз он дважды чуть не упал. Наконец он увидел перед собой железную дверь - она была заперта, но ключ висел рядом на колышке. Смрад, шедший из-под двери, мигом привел Муху в чувство, и страх пересилил панику.
   Яма полулюдов!
   Сзади топотали по ступенькам караульщики. Муха взял ключ, отпер дверь, вошел и запер ее за собой. Он двинулся во мрак, моля Старцев, чтобы они дали ему дожить до их следующей каверзы.
   Привыкнув немного к темноте коридора, он увидел по обе стороны несколько проемов - там спали на соломе полулюды Силиуса.
   Муха шел к воротам на дальнем конце. По дороге он снял с себя маску.
   Он почти уже добрался до цели, когда в дверь позади замолотили и послышались приглушенные крики часовых. Один полулюд вылез из своего логова и уставился кроваво-красными глазами на Муху. Росту в нем было футов семь, плечи широченные, а бугристые от мускулов ручищи поросли черным мехом. Морда выдавалась вперед, и острые клыки торчали из пасти. Стук стал громче. Муха набрал в грудь воздуха.
   - Пойди-ка посмотри, что там за шум, - сказал он зверю.
   - Ты кто? - прогнусавил тот в ответ, с трудом ворочая толстым языком.
   - Давай, давай - пойди посмотри, чего им надо! - рявкнул Муха.
   Полулюд подчинился, а его собратья тоже вылезли в коридор и потащились за ним, не глядя на Муху. А Муха, бросившись к воротам, сунул ключ в замок. Как только ворота открылись, в глубинах коридора раздался рев. Муха обернулся и увидел бегущих к нему полулюдов. Трясущимися пальцами он выдернул ключ, выскочил за ворота, захлопнул их за собой и быстро запер.
   Ночной холод охватил его. Он взбежал по короткой лестнице в западный двор, взобрался на ограду и скатился вниз на мощеную улицу.
   Время тушить огни давно уже пробило, и тьма сопутствовала ему всю дорогу до постоялого двора. Муха влез по шпалерной решетке к своему окну и постучал в ставню.
   Белдер, открыв окошко, помог ему забраться внутрь.
   - Ну что? - спросил старый солдат.
   - Я достал их.
   - Меня просто отчаяние берет. Я потратил на тебя столько лет, и кем же ты стал в итоге? Вором!
   - Это у меня в крови, - ухмыльнулся Муха. - Вспомни Бронзового Князя!
   - Это только легенда. А даже если и правда, все его потомки были вполне порядочными людьми. Даже это надирское отродье - Тенака!
   - Не говори о нем плохо, Белдер, - тихо отозвался Муха. - Он был мне другом.
   2
   Тенака спал, и его преследовали привычные сны.
   Степь расстилалась перед ним до самого края земли застывшим зеленым океаном. Он натянул сыромятные поводья, и низкорослый конек, осадив, повернул на юг, стуча копытами по твердой глине.
   Сухой ветер хлестнул в лицо, и он рассмеялся.
   Здесь, только здесь он был самим собой.
   Полунадир, полудренай, весь - ничто, плод войны, воплощенный символ нелегкого мира. В племенах его принимали с холодной учтивостью - ведь в его жилах текла кровь самого Ульрика. Но дружеских чувств к нему не питали. Дренаи дважды давали отпор кочевникам. Сначала, в старину, легендарный Бронзовый Князь отстоял перед ордами Ульрика Дрос-Дельнох. Двадцать лет назад "Дракон" наголову разбил войско Джонгира.
   И теперь Тенака служил живым напоминанием об этом поражении.
   Он скакал по степи один и совершенствовался в воинских искусствах. Меч, лук, копье, секира - в этом во всем он превзошел своих сверстников. Когда они отрывались от учения, чтобы поиграть, он продолжал занятия. Он прислушивался к словам мудрых, видевших войны и битвы по-своему, и его острый ум впитывал их уроки.
   Когда-нибудь его примут как своего - надо только набраться терпения.
   Но однажды он вернулся в родной стан и увидел свою мать рядом с Джонгиром. Она плакала.
   И он понял. Он соскочил с седла и склонился перед ханом, даже не взглянув на мать, - таков был обычай.