– Для огромного множества людей, – неожиданно мягко заметил Гарсия. – А психолог, не проникшийся духом этой книги – как врач без инструментов. И, вдобавок, слепой, которого надо гнать.
Рэмси глядел на Гарсию поверх раскрытой книги.
– Ты когда уймешься?
– Когда ты проснешься, – ответил Гарсия.
Рэмси скрыл свое недовольство за толстым томом Библии, вновь открыл книгу на месте, указанном Гарсией, а потом уже позабыл о себе в ярости Исайи, скорби Иезекиля, громовых посланиях пророков.
В холодных арктических водах за стенками «Рэма» заработали насосы, наконечники шлангов высасывали донный ил для балласта. Пластиковый «слизняк» начал раздуваться содержимым – нефтью, будто живое существо сосало яремную вену Земли.
А стрелка таймера делала оборот за оборотом. Пятьдесят один час на скважине.
13
Рэмси глядел на Гарсию поверх раскрытой книги.
– Ты когда уймешься?
– Когда ты проснешься, – ответил Гарсия.
Рэмси скрыл свое недовольство за толстым томом Библии, вновь открыл книгу на месте, указанном Гарсией, а потом уже позабыл о себе в ярости Исайи, скорби Иезекиля, громовых посланиях пророков.
В холодных арктических водах за стенками «Рэма» заработали насосы, наконечники шлангов высасывали донный ил для балласта. Пластиковый «слизняк» начал раздуваться содержимым – нефтью, будто живое существо сосало яремную вену Земли.
А стрелка таймера делала оборот за оборотом. Пятьдесят один час на скважине.
13
«Слизняк» заполнен. Он растянулся позади «Рэма», переполненный содержимым, почти в милю длиной, поддерживая неустойчивый гидростатический баланс, позволявший барже плыть под водой.
Рэмси с Гарсией вместе пришли на центральный пост. Спарроу с Боннетом уже были там.
– Ты прав. Лучше, если мы… – согласился Гарсия с предыдущими словами Рэмси.
– В чем прав? – спросил Спарроу.
– Только что Джонни говорил, что компенсационная система «слизняка» будет терять балласт, если по пути домой мы будем погружаться слишком глубоко.
– Он прав, – сказал на это Спарроу. – Но если мы не обеспечим компенсацию веса, «слизняк» прорвется.
– И вся нефть выльется на поверхность, – добавил Боннет. – Вот будет весело, а?
– Да, таким вот образом мы сможем ее потерять, – сказал Спарроу. – Будем надеяться, что мы этого не будем пытаться сделать. – Он повернулся лицом к посту управления. – Лес, начинай подымать нас. На самой малой скорости. И заводи нас прямо в «кишку». Мы воспользуемся ею, чтобы прятаться как можно дольше.
– Есть. – Руки Боннета легли на рычаги управления.
– А вы не думаете, что врагам будет легче налечь на нас в таком месте?
– спросил Рэмси.
– Так мы же мертвые, ты что, забыл? – напомнил ему Гарсия.
– Джо, станешь проводить вспомогательную локацию и держать нас точно по середине каньона, – приказал Спарроу. – Джонни, ты стоишь на главном локаторе и прослеживаешь вражеские сигналы. – Он воздел руки перед собой.
– Господь был добр к нам, джентльмены. Мы возвращаемся домой.
– Детская прогулка, – сказал Гарсия.
– Ага, для безумцев и англичан, – поддержал его Боннет.
Палуба «Рэма» накренилась вперед, какое-то время походила вверх-вниз. Очень медленно следующая за ними баржа оторвалась ото дна и последовала за буксировщиком. Они направились вниз, к «кишке».
– Один градус вправо, – скомандовал Гарсия. – Так держать.
– Так держать, – пропел Боннет.
– Мы еще должны благодарить нашу счастливую звезду, что «слизняк» может следовать за нами, – сказал Рэмси. – Если мы скребнем о стенку каньона…
– Два градуса влево, – сказал Гарсия.
– Два градуса влево, – подтвердил Боннет.
Спарроу поглядел на Рэмси.
– Ты что-то говорил?
– Да так, слова.
– Просто слова оставь для лагеря отдыха, – сказал Спарроу. Он повернулся спиной к Боннету. – Будем принимать тонизирующие таблетки каждые три часа, через час и с четырехчасовыми перерывами, пока не пересечем Северный полярный круг. Но сразу же докладывайте, если у кого-то появится реакция Ларсона.
Боннет заметил:
– Говорят, что эти таблетки гарантируют бессонницу на всю оставшуюся жизнь. Интересно, чего это туда сунули?
– А вот я слыхал, что луна сделана из зеленого сыра, – ответил на это Гарсия.
– Может, займетесь делом, джентльмены? – спросил Спарроу.
Рэмси улыбнулся. Он чувствовал распространяющуюся жизненную силу экипажа, как сильный прилив энтузиазма. Он почесал еще саднящее место на челюсти, куда Боннет бил его, и подумал: «Я не ожидал, что со мной такое произойдет, но Катарсис Номер Один пришел и ушел. А я все еще жив. И Спарроу все еще функционирует».
Капитан прокашлялся.
– Как только мы выйдем из Норвежского бассейна, непосредственной опасности для нас уже не будет. Сейчас их поисковые группы станут следить за исландским проходом и не будут ожидать кого-то у себя за спиной. Наша главная задача – стеречься «восточных» подлодок и пройти через их заслоны. И у нас есть шанс проскочить.
– Моя главная забота – умереть от старости, – сказал Гарсия.
– Ты постареешь раньше времени, – ответил ему Боннет.
– Один градус влево, – сказал Гарсия.
– Один градус влево, – повторил Боннет.
В подводном каньоне «Рэм» направлялся прямо на запад. У самого края Норвежского бассейна они вышли из «кишки» и прижались к самому разделу, идя курсом 276 o. Дно все повышалось. Достигнув 200 фатомов, они свернули к югу, параллельно береговой линии Норвегии.
Восемьдесят один час и пятьдесят восемь минут с момента отхода от скважины, в двух градусах от Северного полярного круга.
– Сигнал! – воскликнул Рэмси и нажал на кнопку отключения двигателей. – Я засек их на самом краю чувствительности локатора: это тридцать пять миль.
– Продолжать движение, – приказал Спарроу. – Они слишком далеко.
– Они идут из юго-восточного квадранта, направляются на запад, склоняясь чуть-чуть к югу, – сообщил Рэмси. – Если они будут поддерживать этот курс, то через минуту выйдут из зоны действия нашего локатора.
– Ради своей же безопасности сделаем так: пять минут идем прямо к востоку, а потом восстанавливаем курс.
Гарсия у штурвала подтвердил приказ. «Рэм» поменял направление.
– Курс, расстояние и направление движения «восточных»? – спросил Спарроу через какое-то время.
– Я потерял их, – ответил Рэмси.
– Продолжать движение прежним курсом.
Они вновь двигались параллельно норвежскому берегу, спустились к югу, потом курсом запад – юго-запад обогнули на большом расстоянии береговые следящие станции на южной оконечности Норвегии. Затем свернули к югу и опять на запад, чтобы обойти Фарерские острова. Теперь они находились на самом краю глубоководной впадины юго-восточнее Исландии.
На вахте были Рэмси – у локаторов, и Спарроу – на руле.
– Вы очень тщательно продумали этот бросок, – сказал Рэмси.
– Не искушай судьбу, – ответил Спарроу. – Все еще может измениться.
– Что заставляет моряков быть такими суеверными?
– Сознание ограниченности нашей науки, – ответил Спарроу. – И еще жизненный опыт, говорящий, что удача действительно существует.
– Удивляюсь, как это правительство еще не выдало нам на счастье кроличьи лапки?
– Я постараюсь убедить тебя, когда…
– Стая! – Рэмси немедленно включил звукоглушение. – Капитан, они идут прямо на нас!
Спарроу нажал на сигнал тревоги.
– Они идут справа по нашему следу на расстоянии пятнадцати миль.
На полной скорости Спарроу развернул подлодку и баржу на северо-восток.
В помещение центрального поста влетели Боннет и Гарсия.
– На нас идет стая, – сообщил им Рэмси.
– Вы оба, к штурвалу, – приказал капитан.
Боннет с Гарсией встали на свои боевые посты. Боннет к штурвалу, Гарсия – к торпедному пульту. Спарроу подошел к Рэмси.
– Глубина 800 футов, – доложил тот.
– Мы еще можем все изменить, – сказал Спарроу. – Лес, погружение. Джонни, следи за атмосферой.
Рэмси включил генератор ангидразы на одно деление.
Палуба накренилась вниз.
– Джо, докладывай уровень глубины, – приказал Спарроу.
– Шесть тысяч восемьсот футов – давление 2880 фунтов на квадратный дюйм… 7000 футов и 3010 фунтов… 7500 и 3235… 8000 и 3440… 8500 и 3655…
– В дрейф, – приказал Спарроу.
Боннет заглушил двигатели.
Гарсия продолжал докладывать:
– 8600 и 3700… начались изменения свойств воды, капитан… 8700 и 3750… это на девять фунтов выше нормы…
– Понял.
– 8750 и 3780… это уже на восемнадцать фунтов выше нормы…
– Понятно. Лес, выравнивай носовые рули глубины и переключи носовые телекамеры на главный экран.
– Дно в сорока футах, – доложил Рэмси. – Стая быстро сжимает строй. Дальность – около одиннадцати миль.
Большой экран у них над головами показывал светлое пятно, а потом – совершенно неожиданно – донный ил.
– Сначала опускай «слизняка», – приказал Спарроу.
Боннет поднял носовые рули еще до того, как они почувствовали, что баржа за ними проехала по дну. «Рэм» опустился в ил на глубине 8800 футов. Манометр показывал давление 3804 фунта на квадратный дюйм: на двадцать больше, чем должно было быть на этой глубине.
– До стаи девять миль. Они разворачиваются веером. Я насчитал шестнадцать кораблей.
– Разворачиваются веером, – задумчиво повторил Спарроу. – Это означает, что они удивлены нашим…
– Две подлодки направились к поверхности, – докладывал Рэмси. – Они посчитали, будто мы всплываем.
– Давление тут больше обычного, – размышлял Спарроу вслух. – Это означает, что плотное холодное течение или слой над нами сбило их акустиков с толку. Пока они не обнаружат металл, мы в безопасности.
– Если мы не взорвемся, – сказал Боннет.
– Если у нас имеется ветчина, то есть и яичница с ветчиной, конечно же, если есть яйца, – сказал Рэмси.
Гарсия захихикал.
– Нам сейчас важнее всего расслабиться, – сказал Спарроу. – Нам не надо тех проблем, что были в прошлый…
– Проблем-морблем, – перебил его Гарсия. – Все время только бу-бу-бу. Так он, может, псих… Может, ему захочется, чтоб мы делали тук-тук-тук… Джонни, я прав, а?
– Джо, я приказываю тебе пойти со мной, – приказал Спарроу.
У Гарсии покатились слезы.
– Мне надо облегчить душу, – всхлипнул он. – Я хочу исповедаться, но никто из вас…
– Пошли! – Спарроу схватил его за руку и потащил к задней двери.
– Спокойней, капитан, – сказал Рэмси.
Тот сделал глубокий вдох.
– Правильно.
– Я сам пойду, – сказал Гарсия. – Не буду сопротивляться. Я не хочу доставлять неприятностей. Я и так их доставил уже много. Чудовищных неприятностей. Меня никогда не простят. Никогда.
Он направился к двери, бормоча под нос:
– Никогда… никогда… никогда…
– Каркнул ворон: «Никогда», – сказал Рэмси. С отсутствующим видом он потер все еще саднящую челюсть.
– Теперь кое-что становится ясным, – сказал Боннет.
– Что именно?
– Насчет пробивателя голов. Тебя к нам заслало ПсиБю.
– Только не ты, Брут, – вздохнул Рэмси.
– Точно, все сходится, – сказал Боннет. – Хепп тронулся, вот они и наслали тебя на нас, чтобы выяснить почему.
– Чего?
– Точно. Ты хочешь знать, кто из нас будет следующим.
– Им буду я, если еще немного послушаю твою чушь. Я…
– Или же ты шпион, – сказал Боннет. – Хотя, догадываюсь, ты не из них.
– Ради Бога!..
– Я попытаюсь объяснить, – сказал Боннет. – Это не просто. Я, вообще-то, терпеть не могу головокопателей. Вы все, психдоктора, одинаковые. Исключительно… всезнайки. На каждый случай имеется объяснение: религиозность – это проявление глубинных комплексов, которые…
– Да заткнись же ты! – вспыхнул Рэмси.
– То, что я пытаюсь сказать, чувствуется лучше, чем могу тебе вталдычить. Можешь назвать это своеобразным успокоительным. Иногда случалось держать врага в руках. Он напоминал мне насекомое, которое я мог раздавить.
– Ну и?
– Ну и. Я никогда не ловил врага… вот этими руками. – Он поднял руки и помахал в воздухе кистями. – Но именно здесь… я кое-чему выучился.
– Чему, конкретно?
– Это может прозвучать глупо.
– Скажи уж как-нибудь.
– Может, не надо?
– Тебе очень важно сформулировать эту мысль, сосредоточиться на ней, – сказал Рэмси. При этом он думал: «Неважно что я сейчас делаю. Сейчас я выступаю в роли психоаналитика!»
Боннет вытер руки о футболку, поглядел на пульт управления.
– Когда ты встречаешь своего врага и распознаешь его, касаешься его, ты вдруг понимаешь, что он похож на тебя: возможно, он даже часть тебя. – Он замотал головой. – Нет, не могу сказать правильно.
– Попробуй.
– Не могу.
Боннет свесил голову и уставился в пол.
– На что это похоже? Попытайся сравнить с чем-нибудь.
Очень низким, почти неслышным голосом Боннет сказал:
– Ну, это вроде того, когда ты – маленький, слабый пацан на детской площадке. И вот когда старший парнишка шлепает тебя, тогда все в порядке, он тебя заметил. Это значит – ты живешь. И это гораздо лучше, чем когда тебя совсем не замечают. – Он поднял голову и посмотрел на Рэмси. – Или еще, когда ты с женщиной, и она глядит на тебя, и ее глаза говорят, что ты мужчина. Ага, именно так. Когда ты и вправду живешь, другие знают об этом.
– А что это имеет общего с врагом в твоих руках?
– Он живой, – ответил Боннет. – Черт побери, парень, он живой, и у него такая, как и у тебя жизнь. Каждый из нас – враг. – Голос Боннета становился все уверенней. – Каждый для другого и для самого себя. Я вот что имею в виду: я – одно целое со своим врагом. Пока я не хозяин своему врагу, я всегда проигрываю.
Рэмси удивленно глядел на Боннета.
– Ты можешь объяснить мне ход моих размышлений?
Рэмси отрицательно покачал головой.
– А почему нет? Я чувствую эти вещи, как и всякий иной. Потому что я скрываю эти чувства дольше. Но кто я такой, чтобы это скрывать? – Боннет презрительно усмехнулся. – Я! Вот кто.
– Почему ты выкладываешь мне все это?
– Я нашел того, кому могу высказаться. Но этот кто-то, в силу профессии, должен будет заткнуть рот, потому что…
– Подожди. – Взгляд Рэмси, отвлекавшийся от приборов не более, чем на пару секунд, успел уловить резкий сигнал. – Акустический разведывательный взрыв. И еще один. Если они рванут бомбу рядом с нами, корпус лопнет, как нарыв на пальце – толстом металлическом пальце.
– Они не могут искать нас здесь, на глубине.
– Не рассчитывай на это. Еще од…
– Что здесь происходит? – Спарроу, пригнувшись, вошел в помещение центрального поста.
– Акустические разведбомбы, – доложил Рэмси. – «Восточные» выслеживают звуковое отражение металлического хвастуна с табличкой «Фениан Рэм».
Спарроу подошел поближе и стал рядом с ним.
– Одна же подлодка прет прямо на нас.
– Мы его быстренько, – ответил Рэмси. Он положил руку на тумблер залпового антиторпедного огня.
– Оставь, они не станут тратить «рыбку», чтобы просто устроить взрыв.
– Он в миле от нас, на глубине в шесть тысяч футов. Вот, выслал следующую разведбомбу.
Все почувствовали снаружи глухой удар, срезонировавший в корпусе.
– Если что-нибудь из нашего подвесного снаряжения бабахнет, нас вскроет как…
– Лес, мы все читали руководство по эксплуатации, – сказал Спарроу. Он отвернулся, склонив голову. – Боже, мы, не имеющие права просить, молим о твоем милосердии. Ты сделаешь это… Что такое?
– Он отвернул.
– Боже, не отворачивай от нас лица своего…
– «Восточный» подводный корабль. Он повернул в другую сторону.
Спарроу поднял голову.
– Спасибо тебе, Господи. – Он поглядел на Боннета. – Я ввел Джо успокоительное. Иди к нему, посиди там.
Боннет пошел в лазарет.
Спарроу снова занял место рядом с Рэмси.
– То, что ты сделал для Леса – доброе дело.
Рэмси застыл.
– Я стоял за дверью, пока он снимал тяжесть со своего сердца. Вы более глубокий человек, Джонни, чем я ожидал.
– О, да ради Бога!
– Да, именно, ради Бога. Вы очень скользкий и верткий тип.
Рэмси закрыл глаза. Внутренне он был доведен до предела. «Я – папаша-исповедник, хочу я того или нет», – подумал он. Затем открыл глаза и сказал:
– Боннет уже не грудной ребенок.
– Я проплавал с Джо уже несколько лет, – сказал Спарроу. – Не раз видел его пьяным. Действие давления ничем не отличается от действия спиртного. Он не из тех, кто себя оговаривает. Так что могут быть сделаны неправильные выводы…
– Он говорил только лишь о…
– Его душа в смятении, – сказал Спарроу. – Он нуждается в таком, как вы, исповеднике. Пусть даже вы сами, ребята, и не считаете себя странствующими священниками…
– Подобное я уже слышал, – ответил Рэмси и внезапно понял, что и сам начинает исповедоваться.
– Всегда следует иметь выход с другой стороны, Джонни, – улыбнулся капитан. – Всегда надо продумать безопасный путь для отступления. Джо ненавидит тебя сейчас именно потому, что не желает себе признаться, как сильно он нуждается в тебе.
Рэмси подумал: «Интересно, кто здесь доктор, а кто пациент?»
– Капитан, вы хотите внушить мне, что я вкладываю свою лепту в религиозные игры?
– Здесь не может быть речи о мелких ставках, – ответил на это Спарроу.
– Н-да, догадываюсь, что вы правы, – согласился с ним Рэмси. Его губы сами собой сложились в улыбку. – У психоаналитиков есть такая шуточка: «Женюсь сразу же, когда закончу анализировать». А анализ никогда не заканчивается. – Про себя же он думал: «Отлично, маска сброшена. Почему бы мне не почувствовать облегчения? Подозрительно. Никакого облегчения не чувствую».
Спарроу изучал показания локаторов.
– Они уже вне зоны действия наших приборов.
Сначала он мурлыкал, а потом низким голосом запел:
На скейте в рай не въедешь ты, Не проскочишь жемчужны врата…
– Я больше не хочу огорчать Господа, – сказал Рэмси.
– Чего? – Спарроу отвернулся от пульта.
– Вы пели гимн «Я больше не хочу огорчать Господа».
– Да, это он. – Спарроу кивком головы указал на пульт. – Они ушли от нашего наблюдения в северо-восточный квадрант. Поверхностные течения идут здесь на северо-восток. Это значит, они решили, что мы всплываем. Дадим им часок поболтаться.
Рэмси проверил гидроакустический монитор на пульте и сказал:
– Все настроено на тот квадрант, капитан. Похоже, что там нет никаких следов засады.
– Ты уверен?
Рэмси кивнул на ленту монитора.
– Они сейчас суетятся, а это значит, что в любом случае не будут размышлять здраво, – сказал Спарроу. – Будь всегда спокойным, Джонни, и ты…
– Капитан!
В задней двери появился Боннет.
Спарроу и Рэмси обернулись к нему.
– У Джо что-то с кровяным давлением. Оно то падает, то подымается, причем с каждым случаем амплитуда растет. Сам он будто в шоке.
Спарроу повернулся к пульту управления.
– Они нас не услышат. Сматываемся, Джонни. Подымай нас на глубину 6000 футов. Быстро! – Он с шумом направился к двери. – Пошли со мной, Лес.
– А как же с баржей? – спросил Рэмси.
Спарроу остановился на полпути.
– Я бы послушался своего совета. Лес, сделай для Джо все, что только сможешь. Джонни, освободи муфту сцепления буксирных тросов. – Он направился к посту управления. – Мы подымем «Рэм» и снимем «слизняка» с грунта, когда размотаем трос полностью.
– Так может попробовать стронуть его рывком? – предложил Рэмси.
– Если даже мы его и сможем стронуть, нас будет держать компенсационная система.
– Так, – согласился с ним Рэмси.
– Сбрось парочку «рыбок».
Рэмси нажал на две кнопки с красной обводкой.
Подлодка дернулась, но осталась на дне.
– Еще две, – приказал Спарроу.
Рэмси снова нажал на кнопки сброса торпед.
Нос подлодки медленно пошел вверх. Его подъем сопровождался вибрацией всего корпуса. Но корма оставалась внизу. Рэмси прибавил мощности двигателям, повернул носовые рули вверх.
Теперь «Рэм» скользил вперед и вверх. Все чувствовали громыхание длинного троса, тянущегося за лодкой.
Когда его длина достигла 1700 футов, Спарроу сказал:
– А теперь попробуй притормозить трос на барабане.
Рэмси зажал ступицы барабана. «Рэм» натянул трос полностью.
– Попусти еще пять сотен футов.
Спарроу дал полную нагрузку двигателям.
– Стопори барабан.
Рэмси включил тумблер магнитных тормозов.
Подлодка остановилась практически полностью, но затем медленно-медленно все же продолжила подъем. Рэмси следил за показаниями приборов на пульте контроля баржи.
– Капитан, мы ее освободили. Только вот сколько мы потеряли ила компенсационной системы? – Он отклонился вправо, чтобы отрегулировать состав атмосферы. – Если мы потеряли балласт, тогда…
– Капитан! – Голос Боннета от задней двери.
Не отворачиваясь от пульта управления, Спарроу спросил:
– Как он там?
– Уже легче. Отдыхает. – Боннет поглядел на большой циферблат показателя статического давления. – 2790 фунтов. Выскочили нормально.
– Нормального еще ничего нет, – сказал Спарроу. – Становись за штурвал.
– Сам он прошел к посту Рэмси.
– Какой курс? – спросил Боннет.
– Держать 197 o.
– Есть держать 197 o, – подтвердил Боннет.
– А теперь нам надо хоть немного везения, – сказал Рэмси.
– Святой Христофор работает уже сверхурочно, надзирая за этой операцией, – сказал Боннет.
– Похоже, что баржа держит гидростатический баланс, – сообщил Рэмси.
– Оставайся на посту, – удержал его Спарроу. – Рано еще говорить.
– Отсек «двадцать семь» немного капризничает, – доложил Рэмси.
– Как сильно?
– Процентов пять.
– Следи за ним. – Спарроу прошел к Боннету и поглядел на показания сонара. – Стая ушла от нас в самый угол северо-восточного квадранта.
– Они промахнулись, – сказал Боннет.
– Ты уверен, что с Джо все в порядке? – спросил у него капитан.
– Когда я уходил, все возвращалось к норме.
– Мммм, хммм. Так, не станем поддаваться на уловку командира противников. У него неполная информация. Поверхностные течения идут вот в этом направлении, – Спарроу указал на нижнюю часть карты. – Южная акватория заражена радиоактивностью с Британских островов. Он знает, что мы не повернем на восток, в зону действия их береговых станций слежения. Ergo: Он считает, что мы пойдем с течением.
Боннет указал на обведенную красным границу области радиоактивного заражения к западу от Британии:
– Капитан, здесь есть глубоководное холодное течение, идущее на юг через эту зараженную область.
– Ты читаешь мои мысли, – ответил Спарроу.
– Оно не может быть таким же «горячим», как поверхность.
– Тут все зависит от того, насколько хорошо мы будем идти с этим холодным течением.
– Это все равно, что осторожно двигаться в тоннеле с односторонним движением, – сказал Рэмси. – Будем следовать в холодном течении незараженной воды. Но вот что случится, если мы подымемся вверх, через «горячую» воду?
– Дай-ка подумать, – ответил Спарроу. Он вынул из кармана лист бумаги, что-то написал, поглядел на результат, дописал, опять проверил. – Держать курс 197 o, – скомандовал он. – Для нас это лучший шанс.
– Так как насчет Джо? – спросил Боннет.
– Я схожу туда и посмотрю. Оставайся с Джонни. Дадите мне знать, когда забортная вода покажет выше 1000 миллирентген.
– Есть.
«Рэм» шел на юго-восток, все ближе и ближе прижимаясь к гибельному побережью Шотландии, подымаясь во все более мелкие воды. Относительно незараженное радиацией холодное течение становилось все меньше, пока не достигло толщины всего лишь в два раза больше размеров «Рэма» снизу доверху: около 120 футов.
Спарроу вернулся из лазарета.
– С Джо все в порядке. Никаких остаточных явлений. – Он остановился перед пультом контроля баржи. – Больше никаких отклонений в двадцать седьмом отсеке?
– Никаких. Мы не можем быть достаточно долго на одной глубине, чтобы перевести отсеки баржи на постоянное давление. – Рэмси поглядел на локационный пульт, на зеленое окошечко осциллоскопа. – От «восточных» пока сигналов нет. – Он повернулся к Спарроу. – Мы можем рискнуть прозондировать «слизняка»?
Спарроу потянул себя за нижнюю губу, поглядел на осциллоскоп.
– Ладно. Только один раз.
Рэмси отрегулировал записывающую аппаратуру на пульте баржи и нажал кнопку сонара. Стрелки приборов дрогнули, отсчитывая показания отношения плотность/время.
Спарроу заметил:
– Балластный отсек сдвинулся вперед.
Рэмси сравнил сигналы, проходящие внутри и снаружи баржи.
– Нефть в балласте, – сообщил он. – У нас где-то внутри трещина.
– И на поверхности мы оставляем нефтяные пятна, – прорычал Спарроу. – Если «восточные» проводят воздушное патрулирование этого района, они немедленно заметят след. Для них это станет прямой записью нашего движения.
Рэмси повернулся к таймеру.
– До рассвета наверху еще четыре часа. Что говорит Безопасность про воздушное патрулирование этого района?
– Не знаю. Надеюсь, что они…
– Что случилось?
В двери, ведущей к кормовым помещениям, стоял Гарсия.
– Тебе еще нельзя вставать. Марш в лазарет, – приказал Спарроу.
– Со мной все в порядке. – Он подошел к пульту управления. – Так что происходит?
– У нас утечка нефти, – объяснил ему Боннет.
Взгляд Гарсии метнулся к сонарной карте.
– Святая Дева! Что мы здесь делаем?
Спарроу приказал:
– Лес, всплываем. Джонни, следи за уровнем внешней радиации. Отмечай каждую тысячу миллирентген. Немедленно дайте знать, если треснутый отсек начнет рваться. – Он повернулся к Гарсии, какое-то время глядел на него. – Джо, как ты себя чувствуешь, чтобы подрихтовать баржу?
Гарсия пожал плечами.
– Почему бы и нет. Я прекрасно отдохнул. А чем я еще занимался?
– Квасил бормотуху, – сказал Боннет. – Признавайся, где спрятал бутылку? – Он подрегулировал угол подъема носовых рулей.
Рэмси с Гарсией вместе пришли на центральный пост. Спарроу с Боннетом уже были там.
– Ты прав. Лучше, если мы… – согласился Гарсия с предыдущими словами Рэмси.
– В чем прав? – спросил Спарроу.
– Только что Джонни говорил, что компенсационная система «слизняка» будет терять балласт, если по пути домой мы будем погружаться слишком глубоко.
– Он прав, – сказал на это Спарроу. – Но если мы не обеспечим компенсацию веса, «слизняк» прорвется.
– И вся нефть выльется на поверхность, – добавил Боннет. – Вот будет весело, а?
– Да, таким вот образом мы сможем ее потерять, – сказал Спарроу. – Будем надеяться, что мы этого не будем пытаться сделать. – Он повернулся лицом к посту управления. – Лес, начинай подымать нас. На самой малой скорости. И заводи нас прямо в «кишку». Мы воспользуемся ею, чтобы прятаться как можно дольше.
– Есть. – Руки Боннета легли на рычаги управления.
– А вы не думаете, что врагам будет легче налечь на нас в таком месте?
– спросил Рэмси.
– Так мы же мертвые, ты что, забыл? – напомнил ему Гарсия.
– Джо, станешь проводить вспомогательную локацию и держать нас точно по середине каньона, – приказал Спарроу. – Джонни, ты стоишь на главном локаторе и прослеживаешь вражеские сигналы. – Он воздел руки перед собой.
– Господь был добр к нам, джентльмены. Мы возвращаемся домой.
– Детская прогулка, – сказал Гарсия.
– Ага, для безумцев и англичан, – поддержал его Боннет.
Палуба «Рэма» накренилась вперед, какое-то время походила вверх-вниз. Очень медленно следующая за ними баржа оторвалась ото дна и последовала за буксировщиком. Они направились вниз, к «кишке».
– Один градус вправо, – скомандовал Гарсия. – Так держать.
– Так держать, – пропел Боннет.
– Мы еще должны благодарить нашу счастливую звезду, что «слизняк» может следовать за нами, – сказал Рэмси. – Если мы скребнем о стенку каньона…
– Два градуса влево, – сказал Гарсия.
– Два градуса влево, – подтвердил Боннет.
Спарроу поглядел на Рэмси.
– Ты что-то говорил?
– Да так, слова.
– Просто слова оставь для лагеря отдыха, – сказал Спарроу. Он повернулся спиной к Боннету. – Будем принимать тонизирующие таблетки каждые три часа, через час и с четырехчасовыми перерывами, пока не пересечем Северный полярный круг. Но сразу же докладывайте, если у кого-то появится реакция Ларсона.
Боннет заметил:
– Говорят, что эти таблетки гарантируют бессонницу на всю оставшуюся жизнь. Интересно, чего это туда сунули?
– А вот я слыхал, что луна сделана из зеленого сыра, – ответил на это Гарсия.
– Может, займетесь делом, джентльмены? – спросил Спарроу.
Рэмси улыбнулся. Он чувствовал распространяющуюся жизненную силу экипажа, как сильный прилив энтузиазма. Он почесал еще саднящее место на челюсти, куда Боннет бил его, и подумал: «Я не ожидал, что со мной такое произойдет, но Катарсис Номер Один пришел и ушел. А я все еще жив. И Спарроу все еще функционирует».
Капитан прокашлялся.
– Как только мы выйдем из Норвежского бассейна, непосредственной опасности для нас уже не будет. Сейчас их поисковые группы станут следить за исландским проходом и не будут ожидать кого-то у себя за спиной. Наша главная задача – стеречься «восточных» подлодок и пройти через их заслоны. И у нас есть шанс проскочить.
– Моя главная забота – умереть от старости, – сказал Гарсия.
– Ты постареешь раньше времени, – ответил ему Боннет.
– Один градус влево, – сказал Гарсия.
– Один градус влево, – повторил Боннет.
В подводном каньоне «Рэм» направлялся прямо на запад. У самого края Норвежского бассейна они вышли из «кишки» и прижались к самому разделу, идя курсом 276 o. Дно все повышалось. Достигнув 200 фатомов, они свернули к югу, параллельно береговой линии Норвегии.
Восемьдесят один час и пятьдесят восемь минут с момента отхода от скважины, в двух градусах от Северного полярного круга.
– Сигнал! – воскликнул Рэмси и нажал на кнопку отключения двигателей. – Я засек их на самом краю чувствительности локатора: это тридцать пять миль.
– Продолжать движение, – приказал Спарроу. – Они слишком далеко.
– Они идут из юго-восточного квадранта, направляются на запад, склоняясь чуть-чуть к югу, – сообщил Рэмси. – Если они будут поддерживать этот курс, то через минуту выйдут из зоны действия нашего локатора.
– Ради своей же безопасности сделаем так: пять минут идем прямо к востоку, а потом восстанавливаем курс.
Гарсия у штурвала подтвердил приказ. «Рэм» поменял направление.
– Курс, расстояние и направление движения «восточных»? – спросил Спарроу через какое-то время.
– Я потерял их, – ответил Рэмси.
– Продолжать движение прежним курсом.
Они вновь двигались параллельно норвежскому берегу, спустились к югу, потом курсом запад – юго-запад обогнули на большом расстоянии береговые следящие станции на южной оконечности Норвегии. Затем свернули к югу и опять на запад, чтобы обойти Фарерские острова. Теперь они находились на самом краю глубоководной впадины юго-восточнее Исландии.
На вахте были Рэмси – у локаторов, и Спарроу – на руле.
– Вы очень тщательно продумали этот бросок, – сказал Рэмси.
– Не искушай судьбу, – ответил Спарроу. – Все еще может измениться.
– Что заставляет моряков быть такими суеверными?
– Сознание ограниченности нашей науки, – ответил Спарроу. – И еще жизненный опыт, говорящий, что удача действительно существует.
– Удивляюсь, как это правительство еще не выдало нам на счастье кроличьи лапки?
– Я постараюсь убедить тебя, когда…
– Стая! – Рэмси немедленно включил звукоглушение. – Капитан, они идут прямо на нас!
Спарроу нажал на сигнал тревоги.
– Они идут справа по нашему следу на расстоянии пятнадцати миль.
На полной скорости Спарроу развернул подлодку и баржу на северо-восток.
В помещение центрального поста влетели Боннет и Гарсия.
– На нас идет стая, – сообщил им Рэмси.
– Вы оба, к штурвалу, – приказал капитан.
Боннет с Гарсией встали на свои боевые посты. Боннет к штурвалу, Гарсия – к торпедному пульту. Спарроу подошел к Рэмси.
– Глубина 800 футов, – доложил тот.
– Мы еще можем все изменить, – сказал Спарроу. – Лес, погружение. Джонни, следи за атмосферой.
Рэмси включил генератор ангидразы на одно деление.
Палуба накренилась вниз.
– Джо, докладывай уровень глубины, – приказал Спарроу.
– Шесть тысяч восемьсот футов – давление 2880 фунтов на квадратный дюйм… 7000 футов и 3010 фунтов… 7500 и 3235… 8000 и 3440… 8500 и 3655…
– В дрейф, – приказал Спарроу.
Боннет заглушил двигатели.
Гарсия продолжал докладывать:
– 8600 и 3700… начались изменения свойств воды, капитан… 8700 и 3750… это на девять фунтов выше нормы…
– Понял.
– 8750 и 3780… это уже на восемнадцать фунтов выше нормы…
– Понятно. Лес, выравнивай носовые рули глубины и переключи носовые телекамеры на главный экран.
– Дно в сорока футах, – доложил Рэмси. – Стая быстро сжимает строй. Дальность – около одиннадцати миль.
Большой экран у них над головами показывал светлое пятно, а потом – совершенно неожиданно – донный ил.
– Сначала опускай «слизняка», – приказал Спарроу.
Боннет поднял носовые рули еще до того, как они почувствовали, что баржа за ними проехала по дну. «Рэм» опустился в ил на глубине 8800 футов. Манометр показывал давление 3804 фунта на квадратный дюйм: на двадцать больше, чем должно было быть на этой глубине.
– До стаи девять миль. Они разворачиваются веером. Я насчитал шестнадцать кораблей.
– Разворачиваются веером, – задумчиво повторил Спарроу. – Это означает, что они удивлены нашим…
– Две подлодки направились к поверхности, – докладывал Рэмси. – Они посчитали, будто мы всплываем.
– Давление тут больше обычного, – размышлял Спарроу вслух. – Это означает, что плотное холодное течение или слой над нами сбило их акустиков с толку. Пока они не обнаружат металл, мы в безопасности.
– Если мы не взорвемся, – сказал Боннет.
– Если у нас имеется ветчина, то есть и яичница с ветчиной, конечно же, если есть яйца, – сказал Рэмси.
Гарсия захихикал.
– Нам сейчас важнее всего расслабиться, – сказал Спарроу. – Нам не надо тех проблем, что были в прошлый…
– Проблем-морблем, – перебил его Гарсия. – Все время только бу-бу-бу. Так он, может, псих… Может, ему захочется, чтоб мы делали тук-тук-тук… Джонни, я прав, а?
– Джо, я приказываю тебе пойти со мной, – приказал Спарроу.
У Гарсии покатились слезы.
– Мне надо облегчить душу, – всхлипнул он. – Я хочу исповедаться, но никто из вас…
– Пошли! – Спарроу схватил его за руку и потащил к задней двери.
– Спокойней, капитан, – сказал Рэмси.
Тот сделал глубокий вдох.
– Правильно.
– Я сам пойду, – сказал Гарсия. – Не буду сопротивляться. Я не хочу доставлять неприятностей. Я и так их доставил уже много. Чудовищных неприятностей. Меня никогда не простят. Никогда.
Он направился к двери, бормоча под нос:
– Никогда… никогда… никогда…
– Каркнул ворон: «Никогда», – сказал Рэмси. С отсутствующим видом он потер все еще саднящую челюсть.
– Теперь кое-что становится ясным, – сказал Боннет.
– Что именно?
– Насчет пробивателя голов. Тебя к нам заслало ПсиБю.
– Только не ты, Брут, – вздохнул Рэмси.
– Точно, все сходится, – сказал Боннет. – Хепп тронулся, вот они и наслали тебя на нас, чтобы выяснить почему.
– Чего?
– Точно. Ты хочешь знать, кто из нас будет следующим.
– Им буду я, если еще немного послушаю твою чушь. Я…
– Или же ты шпион, – сказал Боннет. – Хотя, догадываюсь, ты не из них.
– Ради Бога!..
– Я попытаюсь объяснить, – сказал Боннет. – Это не просто. Я, вообще-то, терпеть не могу головокопателей. Вы все, психдоктора, одинаковые. Исключительно… всезнайки. На каждый случай имеется объяснение: религиозность – это проявление глубинных комплексов, которые…
– Да заткнись же ты! – вспыхнул Рэмси.
– То, что я пытаюсь сказать, чувствуется лучше, чем могу тебе вталдычить. Можешь назвать это своеобразным успокоительным. Иногда случалось держать врага в руках. Он напоминал мне насекомое, которое я мог раздавить.
– Ну и?
– Ну и. Я никогда не ловил врага… вот этими руками. – Он поднял руки и помахал в воздухе кистями. – Но именно здесь… я кое-чему выучился.
– Чему, конкретно?
– Это может прозвучать глупо.
– Скажи уж как-нибудь.
– Может, не надо?
– Тебе очень важно сформулировать эту мысль, сосредоточиться на ней, – сказал Рэмси. При этом он думал: «Неважно что я сейчас делаю. Сейчас я выступаю в роли психоаналитика!»
Боннет вытер руки о футболку, поглядел на пульт управления.
– Когда ты встречаешь своего врага и распознаешь его, касаешься его, ты вдруг понимаешь, что он похож на тебя: возможно, он даже часть тебя. – Он замотал головой. – Нет, не могу сказать правильно.
– Попробуй.
– Не могу.
Боннет свесил голову и уставился в пол.
– На что это похоже? Попытайся сравнить с чем-нибудь.
Очень низким, почти неслышным голосом Боннет сказал:
– Ну, это вроде того, когда ты – маленький, слабый пацан на детской площадке. И вот когда старший парнишка шлепает тебя, тогда все в порядке, он тебя заметил. Это значит – ты живешь. И это гораздо лучше, чем когда тебя совсем не замечают. – Он поднял голову и посмотрел на Рэмси. – Или еще, когда ты с женщиной, и она глядит на тебя, и ее глаза говорят, что ты мужчина. Ага, именно так. Когда ты и вправду живешь, другие знают об этом.
– А что это имеет общего с врагом в твоих руках?
– Он живой, – ответил Боннет. – Черт побери, парень, он живой, и у него такая, как и у тебя жизнь. Каждый из нас – враг. – Голос Боннета становился все уверенней. – Каждый для другого и для самого себя. Я вот что имею в виду: я – одно целое со своим врагом. Пока я не хозяин своему врагу, я всегда проигрываю.
Рэмси удивленно глядел на Боннета.
– Ты можешь объяснить мне ход моих размышлений?
Рэмси отрицательно покачал головой.
– А почему нет? Я чувствую эти вещи, как и всякий иной. Потому что я скрываю эти чувства дольше. Но кто я такой, чтобы это скрывать? – Боннет презрительно усмехнулся. – Я! Вот кто.
– Почему ты выкладываешь мне все это?
– Я нашел того, кому могу высказаться. Но этот кто-то, в силу профессии, должен будет заткнуть рот, потому что…
– Подожди. – Взгляд Рэмси, отвлекавшийся от приборов не более, чем на пару секунд, успел уловить резкий сигнал. – Акустический разведывательный взрыв. И еще один. Если они рванут бомбу рядом с нами, корпус лопнет, как нарыв на пальце – толстом металлическом пальце.
– Они не могут искать нас здесь, на глубине.
– Не рассчитывай на это. Еще од…
– Что здесь происходит? – Спарроу, пригнувшись, вошел в помещение центрального поста.
– Акустические разведбомбы, – доложил Рэмси. – «Восточные» выслеживают звуковое отражение металлического хвастуна с табличкой «Фениан Рэм».
Спарроу подошел поближе и стал рядом с ним.
– Одна же подлодка прет прямо на нас.
– Мы его быстренько, – ответил Рэмси. Он положил руку на тумблер залпового антиторпедного огня.
– Оставь, они не станут тратить «рыбку», чтобы просто устроить взрыв.
– Он в миле от нас, на глубине в шесть тысяч футов. Вот, выслал следующую разведбомбу.
Все почувствовали снаружи глухой удар, срезонировавший в корпусе.
– Если что-нибудь из нашего подвесного снаряжения бабахнет, нас вскроет как…
– Лес, мы все читали руководство по эксплуатации, – сказал Спарроу. Он отвернулся, склонив голову. – Боже, мы, не имеющие права просить, молим о твоем милосердии. Ты сделаешь это… Что такое?
– Он отвернул.
– Боже, не отворачивай от нас лица своего…
– «Восточный» подводный корабль. Он повернул в другую сторону.
Спарроу поднял голову.
– Спасибо тебе, Господи. – Он поглядел на Боннета. – Я ввел Джо успокоительное. Иди к нему, посиди там.
Боннет пошел в лазарет.
Спарроу снова занял место рядом с Рэмси.
– То, что ты сделал для Леса – доброе дело.
Рэмси застыл.
– Я стоял за дверью, пока он снимал тяжесть со своего сердца. Вы более глубокий человек, Джонни, чем я ожидал.
– О, да ради Бога!
– Да, именно, ради Бога. Вы очень скользкий и верткий тип.
Рэмси закрыл глаза. Внутренне он был доведен до предела. «Я – папаша-исповедник, хочу я того или нет», – подумал он. Затем открыл глаза и сказал:
– Боннет уже не грудной ребенок.
– Я проплавал с Джо уже несколько лет, – сказал Спарроу. – Не раз видел его пьяным. Действие давления ничем не отличается от действия спиртного. Он не из тех, кто себя оговаривает. Так что могут быть сделаны неправильные выводы…
– Он говорил только лишь о…
– Его душа в смятении, – сказал Спарроу. – Он нуждается в таком, как вы, исповеднике. Пусть даже вы сами, ребята, и не считаете себя странствующими священниками…
– Подобное я уже слышал, – ответил Рэмси и внезапно понял, что и сам начинает исповедоваться.
– Всегда следует иметь выход с другой стороны, Джонни, – улыбнулся капитан. – Всегда надо продумать безопасный путь для отступления. Джо ненавидит тебя сейчас именно потому, что не желает себе признаться, как сильно он нуждается в тебе.
Рэмси подумал: «Интересно, кто здесь доктор, а кто пациент?»
– Капитан, вы хотите внушить мне, что я вкладываю свою лепту в религиозные игры?
– Здесь не может быть речи о мелких ставках, – ответил на это Спарроу.
– Н-да, догадываюсь, что вы правы, – согласился с ним Рэмси. Его губы сами собой сложились в улыбку. – У психоаналитиков есть такая шуточка: «Женюсь сразу же, когда закончу анализировать». А анализ никогда не заканчивается. – Про себя же он думал: «Отлично, маска сброшена. Почему бы мне не почувствовать облегчения? Подозрительно. Никакого облегчения не чувствую».
Спарроу изучал показания локаторов.
– Они уже вне зоны действия наших приборов.
Сначала он мурлыкал, а потом низким голосом запел:
На скейте в рай не въедешь ты, Не проскочишь жемчужны врата…
– Я больше не хочу огорчать Господа, – сказал Рэмси.
– Чего? – Спарроу отвернулся от пульта.
– Вы пели гимн «Я больше не хочу огорчать Господа».
– Да, это он. – Спарроу кивком головы указал на пульт. – Они ушли от нашего наблюдения в северо-восточный квадрант. Поверхностные течения идут здесь на северо-восток. Это значит, они решили, что мы всплываем. Дадим им часок поболтаться.
Рэмси проверил гидроакустический монитор на пульте и сказал:
– Все настроено на тот квадрант, капитан. Похоже, что там нет никаких следов засады.
– Ты уверен?
Рэмси кивнул на ленту монитора.
– Они сейчас суетятся, а это значит, что в любом случае не будут размышлять здраво, – сказал Спарроу. – Будь всегда спокойным, Джонни, и ты…
– Капитан!
В задней двери появился Боннет.
Спарроу и Рэмси обернулись к нему.
– У Джо что-то с кровяным давлением. Оно то падает, то подымается, причем с каждым случаем амплитуда растет. Сам он будто в шоке.
Спарроу повернулся к пульту управления.
– Они нас не услышат. Сматываемся, Джонни. Подымай нас на глубину 6000 футов. Быстро! – Он с шумом направился к двери. – Пошли со мной, Лес.
– А как же с баржей? – спросил Рэмси.
Спарроу остановился на полпути.
– Я бы послушался своего совета. Лес, сделай для Джо все, что только сможешь. Джонни, освободи муфту сцепления буксирных тросов. – Он направился к посту управления. – Мы подымем «Рэм» и снимем «слизняка» с грунта, когда размотаем трос полностью.
– Так может попробовать стронуть его рывком? – предложил Рэмси.
– Если даже мы его и сможем стронуть, нас будет держать компенсационная система.
– Так, – согласился с ним Рэмси.
– Сбрось парочку «рыбок».
Рэмси нажал на две кнопки с красной обводкой.
Подлодка дернулась, но осталась на дне.
– Еще две, – приказал Спарроу.
Рэмси снова нажал на кнопки сброса торпед.
Нос подлодки медленно пошел вверх. Его подъем сопровождался вибрацией всего корпуса. Но корма оставалась внизу. Рэмси прибавил мощности двигателям, повернул носовые рули вверх.
Теперь «Рэм» скользил вперед и вверх. Все чувствовали громыхание длинного троса, тянущегося за лодкой.
Когда его длина достигла 1700 футов, Спарроу сказал:
– А теперь попробуй притормозить трос на барабане.
Рэмси зажал ступицы барабана. «Рэм» натянул трос полностью.
– Попусти еще пять сотен футов.
Спарроу дал полную нагрузку двигателям.
– Стопори барабан.
Рэмси включил тумблер магнитных тормозов.
Подлодка остановилась практически полностью, но затем медленно-медленно все же продолжила подъем. Рэмси следил за показаниями приборов на пульте контроля баржи.
– Капитан, мы ее освободили. Только вот сколько мы потеряли ила компенсационной системы? – Он отклонился вправо, чтобы отрегулировать состав атмосферы. – Если мы потеряли балласт, тогда…
– Капитан! – Голос Боннета от задней двери.
Не отворачиваясь от пульта управления, Спарроу спросил:
– Как он там?
– Уже легче. Отдыхает. – Боннет поглядел на большой циферблат показателя статического давления. – 2790 фунтов. Выскочили нормально.
– Нормального еще ничего нет, – сказал Спарроу. – Становись за штурвал.
– Сам он прошел к посту Рэмси.
– Какой курс? – спросил Боннет.
– Держать 197 o.
– Есть держать 197 o, – подтвердил Боннет.
– А теперь нам надо хоть немного везения, – сказал Рэмси.
– Святой Христофор работает уже сверхурочно, надзирая за этой операцией, – сказал Боннет.
– Похоже, что баржа держит гидростатический баланс, – сообщил Рэмси.
– Оставайся на посту, – удержал его Спарроу. – Рано еще говорить.
– Отсек «двадцать семь» немного капризничает, – доложил Рэмси.
– Как сильно?
– Процентов пять.
– Следи за ним. – Спарроу прошел к Боннету и поглядел на показания сонара. – Стая ушла от нас в самый угол северо-восточного квадранта.
– Они промахнулись, – сказал Боннет.
– Ты уверен, что с Джо все в порядке? – спросил у него капитан.
– Когда я уходил, все возвращалось к норме.
– Мммм, хммм. Так, не станем поддаваться на уловку командира противников. У него неполная информация. Поверхностные течения идут вот в этом направлении, – Спарроу указал на нижнюю часть карты. – Южная акватория заражена радиоактивностью с Британских островов. Он знает, что мы не повернем на восток, в зону действия их береговых станций слежения. Ergo: Он считает, что мы пойдем с течением.
Боннет указал на обведенную красным границу области радиоактивного заражения к западу от Британии:
– Капитан, здесь есть глубоководное холодное течение, идущее на юг через эту зараженную область.
– Ты читаешь мои мысли, – ответил Спарроу.
– Оно не может быть таким же «горячим», как поверхность.
– Тут все зависит от того, насколько хорошо мы будем идти с этим холодным течением.
– Это все равно, что осторожно двигаться в тоннеле с односторонним движением, – сказал Рэмси. – Будем следовать в холодном течении незараженной воды. Но вот что случится, если мы подымемся вверх, через «горячую» воду?
– Дай-ка подумать, – ответил Спарроу. Он вынул из кармана лист бумаги, что-то написал, поглядел на результат, дописал, опять проверил. – Держать курс 197 o, – скомандовал он. – Для нас это лучший шанс.
– Так как насчет Джо? – спросил Боннет.
– Я схожу туда и посмотрю. Оставайся с Джонни. Дадите мне знать, когда забортная вода покажет выше 1000 миллирентген.
– Есть.
«Рэм» шел на юго-восток, все ближе и ближе прижимаясь к гибельному побережью Шотландии, подымаясь во все более мелкие воды. Относительно незараженное радиацией холодное течение становилось все меньше, пока не достигло толщины всего лишь в два раза больше размеров «Рэма» снизу доверху: около 120 футов.
Спарроу вернулся из лазарета.
– С Джо все в порядке. Никаких остаточных явлений. – Он остановился перед пультом контроля баржи. – Больше никаких отклонений в двадцать седьмом отсеке?
– Никаких. Мы не можем быть достаточно долго на одной глубине, чтобы перевести отсеки баржи на постоянное давление. – Рэмси поглядел на локационный пульт, на зеленое окошечко осциллоскопа. – От «восточных» пока сигналов нет. – Он повернулся к Спарроу. – Мы можем рискнуть прозондировать «слизняка»?
Спарроу потянул себя за нижнюю губу, поглядел на осциллоскоп.
– Ладно. Только один раз.
Рэмси отрегулировал записывающую аппаратуру на пульте баржи и нажал кнопку сонара. Стрелки приборов дрогнули, отсчитывая показания отношения плотность/время.
Спарроу заметил:
– Балластный отсек сдвинулся вперед.
Рэмси сравнил сигналы, проходящие внутри и снаружи баржи.
– Нефть в балласте, – сообщил он. – У нас где-то внутри трещина.
– И на поверхности мы оставляем нефтяные пятна, – прорычал Спарроу. – Если «восточные» проводят воздушное патрулирование этого района, они немедленно заметят след. Для них это станет прямой записью нашего движения.
Рэмси повернулся к таймеру.
– До рассвета наверху еще четыре часа. Что говорит Безопасность про воздушное патрулирование этого района?
– Не знаю. Надеюсь, что они…
– Что случилось?
В двери, ведущей к кормовым помещениям, стоял Гарсия.
– Тебе еще нельзя вставать. Марш в лазарет, – приказал Спарроу.
– Со мной все в порядке. – Он подошел к пульту управления. – Так что происходит?
– У нас утечка нефти, – объяснил ему Боннет.
Взгляд Гарсии метнулся к сонарной карте.
– Святая Дева! Что мы здесь делаем?
Спарроу приказал:
– Лес, всплываем. Джонни, следи за уровнем внешней радиации. Отмечай каждую тысячу миллирентген. Немедленно дайте знать, если треснутый отсек начнет рваться. – Он повернулся к Гарсии, какое-то время глядел на него. – Джо, как ты себя чувствуешь, чтобы подрихтовать баржу?
Гарсия пожал плечами.
– Почему бы и нет. Я прекрасно отдохнул. А чем я еще занимался?
– Квасил бормотуху, – сказал Боннет. – Признавайся, где спрятал бутылку? – Он подрегулировал угол подъема носовых рулей.