Страница:
Лесли оказалась на распутье. Она чувствовала, что Джерри любит ее, Но знала также, что, как и всем другим на работе, ему известно об ее отношениях с мистером Кнудсеном. Если она, воспользовавшись случаем, порвет свою связь с боссом и позволит своим чувствам проявиться настолько, чтобы подбодрить и поощрить Джерри, он может попросить ее стать его женой. Она рада была оставить жизнь, которую вела все эти годы, ради возможности осчастливить хорошего молодого человека, родить ему детей и создать дом.
Но лицо в зеркале как будто препятствовало ее окончательному решению. На этом лице она видела пятно, которое никогда не сможет смыть, а с ним нельзя жить нормальной, счастливой жизнью. Всякий раз, когда она вынуждена была взглянуть в зеркало, она в ужасе отворачивалась и отбрасывала всякую мысль о переменах. Она продолжала работать, готовиться к свиданию с боссом всякий раз, когда он скрещивал пальцы, выкраивала время, чтобы выходить куда-нибудь с Джерри, долго не могла уснуть ночью, читала Библию и ходила в церковь по воскресеньям.
Развилка, возникшая на ее пути, пугала, и Лесли не решалась сделать выбор. И все же она понимала, что не может тянуть до бесконечности. Джерри уже тридцать один год, и он жаждет жениться и создать семью. Он не будет ждать вечно. А Лесли старела с каждым днем.
Сегодня Лесли спешила. Ей надо было купить новое платье и сделать прическу перед встречей с мистером Кнудсеном на обеде в каком-нибудь уединенном ресторане. Вечер будет типичным, когда они вдвоем прибудут к ней домой часов в девять, чтобы провести в постели часок, после чего мистер Кнудсен возвратится в одиннадцать домой после своего «трудного вечера в офисе».
Лесли хотела раздеться и встать под горячий душ, когда в ее дверь постучали. Она посмотрела в глазок и увидела лицо, которое заставило ее отшатнуться.
Однако через мгновение она открыла дверь. Перед ней стояла миссис Хэйдон Ланкастер, знаменитая и красивая жена кандидата в президенты.
– …Право же, это сюрприз, – проговорила Лесли. – Миссис… я хочу сказать…
– Бесс Ланкастер. – Тесс протянула руку. – Извините, что я к вам так вторгаюсь, мисс Керран, но я, право же, не могу ждать. Вы разрешите отнять немного вашего времени?
Лесли видела в глазах Тесс, насколько серьезна причина, заставившая ее прийти. Несмотря на посылаемые мозгом сигналы тревоги, она отступила, чтобы впустить посетительницу.
– У вас хорошенькая квартира, – проговорила Тесс, усаживаясь по предложению Лесли на кушетку.
– Благодарю, – настороженно отозвалась Лесли. – Чем обязана чести?..
– Я знаю, что вы занятая молодая женщина, – проговорила Тесс, – так что приступлю сразу к делу. Мне нужна ваша помощь, мисс Керран. И думаю, я тоже могу помочь вам. Собственно, я в этом уверена.
Прежде чем ответить, Лесли некоторое время подумала.
– Это очень мило, миссис Ланкастер, – сказала она с приятной улыбкой, – но я, в сущности, не нуждаюсь в помощи.
Тесс посмотрела ей в глаза. Привычка всю жизнь взвешивать силу и слабости людей пришла ей на помощь, когда она попыталась оценить Лесли Керран. Она выглядела содержанкой, как и говорил Рон. И при этом, однако, в ней была невинность и хрупкость, за которой Тесс чувствовала страх.
– Вы следите за новостями, мисс Керран? – спросила она. Девушка нерешительно кивнула.
– Тогда вы слышали о проблемах, стоящих перед моим мужем, – Тесс старалась говорить спокойно и авторитетно. – Некто пытается укротить Хэйдона Ланкастера и заставить отказаться от президентской гонки. И этот некто, как оказалось, был некогда вам близок.
Она сделала паузу, чтобы ее слова дошли до сознания Лесли. Девушка чуть побледнела, но продолжала смотреть в лицо Тесс.
– Хэйдон Ланкастер не оставит борьбу за президентское кресло, – твердо проговорила Тесс. – Дело в том, мисс Керран, что Хэйдон Ланкастер собирается стать следующим президентом Соединенных Штатов. Люди этой страны жаждут отдать свой голос за него. Они знают, что он и только он один может вывести страну из нынешней неразберихи до конца этого столетия, не компрометируя ни ее чести, ни ее силы.
Ее губы округлились в улыбке, выражающей одновременно предупреждение и дружелюбие.
– Сейчас, – продолжила она, – между моим мужем и Белым домом могут встать преградой некрасивые баталии, но уверяю, когда пыль осядет, он будет нашим президентом. Причина, по которой я здесь, Лесли, – можно я буду вас так называть? – в том, что среди тех, кто может пострадать в этих передрягах, – вы сами. Насколько мне известно, вы были причастны к эпизоду в Вашингтоне несколько лет тому назад, в результате которого последовала смерть прекрасного и уважаемого сенатора Соединенных Штатов. Его звали Гаррет Линдстрэм. А вас, если мне память не изменяет, Даун Тайер.
На этот раз эмоции молодой женщины не замедлили отразиться у нее на лице.
– Вследствие этого эпизода, – продолжала Тесс, – вы пользовались определенной протекцией человека, который нанял вас в Вашингтоне. Эта протекция привела вас в Нью-Йорк, где вы с ее помощью начали дальнейшую карьеру. Я здесь, чтобы сказать вам, что эта протекция подходит к концу. Она кончится в течение ближайших дней, возможно часов. Вы понимаете, что ставка сегодня намного выше, чем шесть лет назад. Некоторые весьма могущественные люди вынуждены прибегать к крайним мерам. Протекция девушке вроде вас, ее репутация, ее средства существования, а возможно, и личная безопасность не могут иметь главенствующего значения в подобных случаях.
Девушка шевельнулась на диване, но ничего не сказала. Тесс понимала, что она – вся внимание.
– Как вам известно, Эмори Боуз не тот человек, каким он когда-то был. Его власть и возможности – тень того, что было. Его отчаяние соответствует его потерям. Он готов пожертвовать всем и каждым, чтобы повредить моему мужу. Я не могу этого допустить.
Лесли кашлянула.
– Что вы от меня хотите, миссис Ланкастер? Тесс наклонилась вперед.
– Я хочу, чтобы вы могли мне подтвердить, что за делом Гаррета Линдстрэма стоял Эмори Боуз, – проговорила она. – Если вы это сделаете, и прямо сейчас, кризис, который сотрясал всю неделю Вашингтон, кончился бы немедленно. Хэйдон Ланкастер стал бы нашим следующим президентом. Я сама проследила бы за вашими успехами в будущем. Я гарантирую вам работу, жизнь и даже другое имя, если понадобится. И, конечно, все деньги, которые вам нужны. Как вы знаете, мисс Керран, у меня есть значительные собственные средства.
Тесс волновало, не слишком ли рано она открыла свои карты и не нарушила ли баланс между угрозами и посулами. Она этого знать не могла, и нервы ее выходили из-под контроля.
Лесли осторожно смотрела на нее. Она понимала, что если жена Ланкастера пришла к ней за компроматом на Эмори Боуза, значит, она сама не имеет подобной информации. Она была в положении нищего и пыталась скрыть это под командным поведением. Одним словом, она блефовала.
Но от этого Лесли не чувствовала себя в безопасности. Ибо перед ее мысленным взором был образ Эмори Боуза с его тлеющей сигарой, угрожающей манерой и извращенным удовольствием внушать другим страх. И рядом с ним – Эрл, правая рука Эмори, безжалостный и наводящий ужас. Она не видела эти два лица шесть лет. И не хотела больше их никогда видеть.
– Ничем не могу вам помочь, миссис Ланкастер, – проговорила она.
Вежливая улыбка исчезла с лица Тесс.
– Я не люблю повторяться, мисс Керран, – заявила она, – ставка здесь больше, чем вы полагаете. Пожалуйста, не смотрите на меня так, будто я не имею средств выполнить то, о чем я говорю. Уверяю вас, они у меня есть. У меня, например, значительное влияние на телевидении в отделе новостей. История Гаррета Линдстрэма не новинка, но ее можно оживить единым открытием, особенно в год выборов. Не надо рисковать в затруднительной ситуации, мисс Керран. Помогите мне, я помогу вам.
Лесли серьезно задумалась. Она знала, что сидящая перед ней женщина обладает значительной силой и властью. Но она, должно быть, лишается ее, так как иначе она не сидела бы здесь и не выпрашивала практически у никого информацию о скандале шестилетней давности.
Она блефует, Лесли была готова побиться об заклад. У нее не хватает смелости встретить гнев Эмори Боуза.
– Я не могу вам помочь, – проговорила Лесли снова. Теперь, вопреки желанию Тесс, ее броня лопнула. На глазах навернулись слезы, и она тщетно пыталась прогнать их. Она чувствовала уязвимость сидящей перед ней девушки, но ее собственный страх за Хэла лишил ее хладнокровия, заставил выйти из равновесия. Ее попытка командовать не удалась. Пришло время просить.
– Лесли, – проговорила она. – Подумайте о своей стране. То, что мы делаем сейчас, имеет значение не только для нас, но и для наших потомков. Вы это понимаете? Хэл единственный человек в Вашингтоне, у которого хватит смелости закончить войну в Индокитае, который может остановить гонку вооружений, который достаточно заботится о помощи бедным и меньшинствам… Подумайте, Лесли. Хороший человек может столько изменить в Белом доме, и это повлияет на жизнь миллионов людей. Помогите мне. Помогите, и я сделаю так, что помощь для вас окупится. Не надо упускать столь серьезный шанс…
– Не могу вам ничем помочь, – проговорила Лесли, стискивая зубы. Ее пугали эмоции этой женщины, но еще более пугающей была мысль о том, что может случиться, если она сделает то, о чем ее просят.
Тесс не могла больше ничего придумать. Она оглядывалась, пытаясь зацепиться взглядом за какую-нибудь вещь, которая могла бы магически послужить ее спасению. При этом она заметила маленькое распятие, висевшее недалеко от дивана. Она опять взглянула на Лесли и увидела ладанку у нее на шее.
– Послушайте, – проговорила Тесс надтреснутым от волнения голосом. – Шесть лет назад вы помогли погубить хорошего человека. Спасите сегодня другого. Вытрите доску начисто, Лесли, сотрите свой грех. Вы никогда не пожалеете.
Последовала долгая пауза. Лесли Керран неподвижно сидела на диване, глядя на Тесс с выражением, напоминающим искреннюю симпатию.
Затем она проговорила:
– Я не могу вам помочь, миссис Ланкастер, а теперь, пожалуйста, оставьте меня.
X
Но лицо в зеркале как будто препятствовало ее окончательному решению. На этом лице она видела пятно, которое никогда не сможет смыть, а с ним нельзя жить нормальной, счастливой жизнью. Всякий раз, когда она вынуждена была взглянуть в зеркало, она в ужасе отворачивалась и отбрасывала всякую мысль о переменах. Она продолжала работать, готовиться к свиданию с боссом всякий раз, когда он скрещивал пальцы, выкраивала время, чтобы выходить куда-нибудь с Джерри, долго не могла уснуть ночью, читала Библию и ходила в церковь по воскресеньям.
Развилка, возникшая на ее пути, пугала, и Лесли не решалась сделать выбор. И все же она понимала, что не может тянуть до бесконечности. Джерри уже тридцать один год, и он жаждет жениться и создать семью. Он не будет ждать вечно. А Лесли старела с каждым днем.
Сегодня Лесли спешила. Ей надо было купить новое платье и сделать прическу перед встречей с мистером Кнудсеном на обеде в каком-нибудь уединенном ресторане. Вечер будет типичным, когда они вдвоем прибудут к ней домой часов в девять, чтобы провести в постели часок, после чего мистер Кнудсен возвратится в одиннадцать домой после своего «трудного вечера в офисе».
Лесли хотела раздеться и встать под горячий душ, когда в ее дверь постучали. Она посмотрела в глазок и увидела лицо, которое заставило ее отшатнуться.
Однако через мгновение она открыла дверь. Перед ней стояла миссис Хэйдон Ланкастер, знаменитая и красивая жена кандидата в президенты.
– …Право же, это сюрприз, – проговорила Лесли. – Миссис… я хочу сказать…
– Бесс Ланкастер. – Тесс протянула руку. – Извините, что я к вам так вторгаюсь, мисс Керран, но я, право же, не могу ждать. Вы разрешите отнять немного вашего времени?
Лесли видела в глазах Тесс, насколько серьезна причина, заставившая ее прийти. Несмотря на посылаемые мозгом сигналы тревоги, она отступила, чтобы впустить посетительницу.
– У вас хорошенькая квартира, – проговорила Тесс, усаживаясь по предложению Лесли на кушетку.
– Благодарю, – настороженно отозвалась Лесли. – Чем обязана чести?..
– Я знаю, что вы занятая молодая женщина, – проговорила Тесс, – так что приступлю сразу к делу. Мне нужна ваша помощь, мисс Керран. И думаю, я тоже могу помочь вам. Собственно, я в этом уверена.
Прежде чем ответить, Лесли некоторое время подумала.
– Это очень мило, миссис Ланкастер, – сказала она с приятной улыбкой, – но я, в сущности, не нуждаюсь в помощи.
Тесс посмотрела ей в глаза. Привычка всю жизнь взвешивать силу и слабости людей пришла ей на помощь, когда она попыталась оценить Лесли Керран. Она выглядела содержанкой, как и говорил Рон. И при этом, однако, в ней была невинность и хрупкость, за которой Тесс чувствовала страх.
– Вы следите за новостями, мисс Керран? – спросила она. Девушка нерешительно кивнула.
– Тогда вы слышали о проблемах, стоящих перед моим мужем, – Тесс старалась говорить спокойно и авторитетно. – Некто пытается укротить Хэйдона Ланкастера и заставить отказаться от президентской гонки. И этот некто, как оказалось, был некогда вам близок.
Она сделала паузу, чтобы ее слова дошли до сознания Лесли. Девушка чуть побледнела, но продолжала смотреть в лицо Тесс.
– Хэйдон Ланкастер не оставит борьбу за президентское кресло, – твердо проговорила Тесс. – Дело в том, мисс Керран, что Хэйдон Ланкастер собирается стать следующим президентом Соединенных Штатов. Люди этой страны жаждут отдать свой голос за него. Они знают, что он и только он один может вывести страну из нынешней неразберихи до конца этого столетия, не компрометируя ни ее чести, ни ее силы.
Ее губы округлились в улыбке, выражающей одновременно предупреждение и дружелюбие.
– Сейчас, – продолжила она, – между моим мужем и Белым домом могут встать преградой некрасивые баталии, но уверяю, когда пыль осядет, он будет нашим президентом. Причина, по которой я здесь, Лесли, – можно я буду вас так называть? – в том, что среди тех, кто может пострадать в этих передрягах, – вы сами. Насколько мне известно, вы были причастны к эпизоду в Вашингтоне несколько лет тому назад, в результате которого последовала смерть прекрасного и уважаемого сенатора Соединенных Штатов. Его звали Гаррет Линдстрэм. А вас, если мне память не изменяет, Даун Тайер.
На этот раз эмоции молодой женщины не замедлили отразиться у нее на лице.
– Вследствие этого эпизода, – продолжала Тесс, – вы пользовались определенной протекцией человека, который нанял вас в Вашингтоне. Эта протекция привела вас в Нью-Йорк, где вы с ее помощью начали дальнейшую карьеру. Я здесь, чтобы сказать вам, что эта протекция подходит к концу. Она кончится в течение ближайших дней, возможно часов. Вы понимаете, что ставка сегодня намного выше, чем шесть лет назад. Некоторые весьма могущественные люди вынуждены прибегать к крайним мерам. Протекция девушке вроде вас, ее репутация, ее средства существования, а возможно, и личная безопасность не могут иметь главенствующего значения в подобных случаях.
Девушка шевельнулась на диване, но ничего не сказала. Тесс понимала, что она – вся внимание.
– Как вам известно, Эмори Боуз не тот человек, каким он когда-то был. Его власть и возможности – тень того, что было. Его отчаяние соответствует его потерям. Он готов пожертвовать всем и каждым, чтобы повредить моему мужу. Я не могу этого допустить.
Лесли кашлянула.
– Что вы от меня хотите, миссис Ланкастер? Тесс наклонилась вперед.
– Я хочу, чтобы вы могли мне подтвердить, что за делом Гаррета Линдстрэма стоял Эмори Боуз, – проговорила она. – Если вы это сделаете, и прямо сейчас, кризис, который сотрясал всю неделю Вашингтон, кончился бы немедленно. Хэйдон Ланкастер стал бы нашим следующим президентом. Я сама проследила бы за вашими успехами в будущем. Я гарантирую вам работу, жизнь и даже другое имя, если понадобится. И, конечно, все деньги, которые вам нужны. Как вы знаете, мисс Керран, у меня есть значительные собственные средства.
Тесс волновало, не слишком ли рано она открыла свои карты и не нарушила ли баланс между угрозами и посулами. Она этого знать не могла, и нервы ее выходили из-под контроля.
Лесли осторожно смотрела на нее. Она понимала, что если жена Ланкастера пришла к ней за компроматом на Эмори Боуза, значит, она сама не имеет подобной информации. Она была в положении нищего и пыталась скрыть это под командным поведением. Одним словом, она блефовала.
Но от этого Лесли не чувствовала себя в безопасности. Ибо перед ее мысленным взором был образ Эмори Боуза с его тлеющей сигарой, угрожающей манерой и извращенным удовольствием внушать другим страх. И рядом с ним – Эрл, правая рука Эмори, безжалостный и наводящий ужас. Она не видела эти два лица шесть лет. И не хотела больше их никогда видеть.
– Ничем не могу вам помочь, миссис Ланкастер, – проговорила она.
Вежливая улыбка исчезла с лица Тесс.
– Я не люблю повторяться, мисс Керран, – заявила она, – ставка здесь больше, чем вы полагаете. Пожалуйста, не смотрите на меня так, будто я не имею средств выполнить то, о чем я говорю. Уверяю вас, они у меня есть. У меня, например, значительное влияние на телевидении в отделе новостей. История Гаррета Линдстрэма не новинка, но ее можно оживить единым открытием, особенно в год выборов. Не надо рисковать в затруднительной ситуации, мисс Керран. Помогите мне, я помогу вам.
Лесли серьезно задумалась. Она знала, что сидящая перед ней женщина обладает значительной силой и властью. Но она, должно быть, лишается ее, так как иначе она не сидела бы здесь и не выпрашивала практически у никого информацию о скандале шестилетней давности.
Она блефует, Лесли была готова побиться об заклад. У нее не хватает смелости встретить гнев Эмори Боуза.
– Я не могу вам помочь, – проговорила Лесли снова. Теперь, вопреки желанию Тесс, ее броня лопнула. На глазах навернулись слезы, и она тщетно пыталась прогнать их. Она чувствовала уязвимость сидящей перед ней девушки, но ее собственный страх за Хэла лишил ее хладнокровия, заставил выйти из равновесия. Ее попытка командовать не удалась. Пришло время просить.
– Лесли, – проговорила она. – Подумайте о своей стране. То, что мы делаем сейчас, имеет значение не только для нас, но и для наших потомков. Вы это понимаете? Хэл единственный человек в Вашингтоне, у которого хватит смелости закончить войну в Индокитае, который может остановить гонку вооружений, который достаточно заботится о помощи бедным и меньшинствам… Подумайте, Лесли. Хороший человек может столько изменить в Белом доме, и это повлияет на жизнь миллионов людей. Помогите мне. Помогите, и я сделаю так, что помощь для вас окупится. Не надо упускать столь серьезный шанс…
– Не могу вам ничем помочь, – проговорила Лесли, стискивая зубы. Ее пугали эмоции этой женщины, но еще более пугающей была мысль о том, что может случиться, если она сделает то, о чем ее просят.
Тесс не могла больше ничего придумать. Она оглядывалась, пытаясь зацепиться взглядом за какую-нибудь вещь, которая могла бы магически послужить ее спасению. При этом она заметила маленькое распятие, висевшее недалеко от дивана. Она опять взглянула на Лесли и увидела ладанку у нее на шее.
– Послушайте, – проговорила Тесс надтреснутым от волнения голосом. – Шесть лет назад вы помогли погубить хорошего человека. Спасите сегодня другого. Вытрите доску начисто, Лесли, сотрите свой грех. Вы никогда не пожалеете.
Последовала долгая пауза. Лесли Керран неподвижно сидела на диване, глядя на Тесс с выражением, напоминающим искреннюю симпатию.
Затем она проговорила:
– Я не могу вам помочь, миссис Ланкастер, а теперь, пожалуйста, оставьте меня.
X
Десять минут спустя Тесс сидела на заднем сиденье своего лимузина, возвращаясь в свои апартаменты. Ей нужно было побыть одной и поразмыслить прежде, чем поехать в Ла Гуардиа и лететь назад в Небраску.
Она не нашла подход к этой девице Керран и понимала это. Вероятно, у Лесли была сильней поддержка, чем она считала, или, возможно, больше страха, чем ей показалось. Во всяком случае, она осталась непреклонной.
Хуже того, Тесс так и не поняла, обладает ли эта девица информацией, которая могла бы связать Боуза со скандалом Линдстрэма. Ниточка Рона никуда не привела.
Она ужасно промахнулась. Не оставалось ничего, как признаться Рону в своем поражении и надеяться, что он придумает что-нибудь другое.
Когда она открыла сумочку, чтобы достать носовой платок, она заметила скомканную телеграмму, полученную утром. «ТРИ ДНЯ МИССИС ЛАНКАСТЕР»
Она не могла видеть этот листок, отвела глаза и глянула в окно своего лимузина.
И в это время на глаза ей попался рекламный плакат на проезжающем мимо автобусе.
В МУЗЕЕ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА «ЯЩИК ПАНДОРЫ»
Выставка фотографий
ЛАУРЫ БЛЭЙК
До 1-го июля
Тесс посмотрела на часы. Ей надо было быть в аэропорту через полтора часа. Секунду подумав, она сказала шоферу: – Джеймс, отвезите меня в Музей современного искусства. Поездка в Небраску может и подождать.
Прежде чем войти в музей, Тесс замаскировалась солнцезащитными очками и шарфом. Заплатив за билет, она прошла по музею и нашла то крыло, где разместилась выставка.
Жуткое смущение, нараставшее, пока она подходила к выставке, охватывало ее с большей силой по мере того, как она рассматривала висящие на стенах фотографии Лауры Блэйк. Почти без исключения это были крупные планы, схваченные в момент, удивительно раскрывающий выражения лиц. Увеличенные до восьми-десяти футов в высоту снимки подавляли своей силой. Они были слишком человечные, слишком ранящие душу и вызывали бы болезненное чувство, если бы Лаура не раскрывала при этом странное благородство тех, кого она снимала.
Первый зал был занят фотографиями самых разных людей разных слоев общества, профессий и возрастов. Много бедняков. Второй зал включал фото знаменитостей. Портреты, казалось, документально запечатлели хрупкие эго своих оригиналов, которые стремились выглядеть на фотографиях достойно, но в то же время боялись, что их разоблачит камера Лауры. Она безжалостно проникала под их маски, но избегала искушения посмеяться над ними. Вместо этого она великодушно подчеркивала их человечность.
Тесс вступала в третий зал не без содрогания. Едва войдя в него, она почувствовала, будто начинает распадаться на куски.
Стены были увешаны огромными, невероятно красноречивыми изображениями маленького мальчика, Майкла. Они запечатлевали его с двух лет и по сей день, показывая в дюжине ипостасей его растущую личность, и каждое изображение было шедевром. Казалось, его лицо таит в себе тысячу возможностей и в то же время раскрывается в тысяче нюансов.
Этот зал отличался от других не только мощной сосредоточенностью камеры на единственном объекте, но и интенсивностью любви, излучаемой каждым фото. Хотя она и не была знатоком фотографии, Тесс сразу же поняла, что перед ней гений в этой области. Фотографии Лауры Блэйк были полны женственной жертвенности, способности любить, понимать, так что захватывало дыхание.
Хотя первые два зала драматическим образом передавали этот редкий дар, третий зал, посвященный мальчику, доводил его до вершины. Фотографии были оживлены любовью матери к сыну. Но не сентиментальной или пресыщенной, совсем напротив. Они преследовали, даже пугали своей объективностью. Лаура использовала силу своих чувств к мальчику не для того, чтобы идеализировать или приукрашивать его, но чтобы показать его внутреннюю суть. Как женщина Тесс могла понять, какой жертвы это потребовало.
Но для Тесс эти фото значили еще больше, так как мальчик был ребенком Хэла, его частью, за обладание им она отдала бы все, что имела. Хотя бы только раз коснуться.
Если бы он был моим. Слова кружились в ее мозгу, и она не замечала их двусмысленности. Она знала только, что образ мальчика наполняет ее бесконечной жаждой и столь же беспредельной печалью.
И подумать только, что этот ребенок, столь открыто и великолепно представленный здесь всему миру, тот же самый, что и в этом ужасном тайном конверте, который она получила всего несколько дней назад, конверте, который содержал семена ее разрушения и Хэла тоже. Тот же самый мальчик! Дело лишь в знаке, коэффициенте, который кто-то добавляет к этому серьезному личику.
Весь мир может увидеть Хэла на этих снимках, если кто-то обратит внимание на его скрытое присутствие. При этой мысли Тесс почувствовала головокружение. Нетвердыми шагами она двинулась на середину зала, где можно было присесть на скамью. На секунду ей показалось, что она не сумеет этого сделать. Кошмарное собрание портретов, смотрящих на нее чистосердечными невинными глазами, было невыносимо.
Из замешательства ее вывел тихий голос, и она почувствовала чью-то руку на своем плече.
– С вами все в порядке? Я не могу вам помочь?
Тесс обернулась и увидела улыбающуюся ей маленькую женщину. Она была одета в привлекательный весенний наряд с яркой юбкой и рисунчатым верхом. У нее были волосы до плеч и дружелюбные глаза. Поскольку на ней не было ни плаща, ни какой-либо другой верхней одежды, можно было предположить, что она работала в музее или занималась здесь, будучи студенткой.
Но в следующий миг правда стукнула Тесс обухом по голове. Это же Лаура и есть!
К счастью, скамейка оказалась рядом, и Лаура помогла ей сесть.
– Может, вам стакан воды или еще что-нибудь? – спросила Лаура.
Тесс покачала головой.
– Извините, – проговорила она, прикладывая руку к груди. – У меня немного закружилась голова. Я сегодня ничего не ела. Очень мило, что вы не дали мне упасть перед всей публикой.
– Ну, что вы, – возразила Лаура. – Я всегда здесь брожу, пытаясь узнать, как понравились публике снимки. Я сама, кажется, не могу оторваться. Но, честно говоря, не знаю, что и думать, если кто-то потеряет перед ними сознание.
Тесс вымучила улыбку.
– О, не беспокойтесь, если я упаду в обморок, то не от возмущения. Это прекрасные снимки, настолько прекрасные…
Она заглянула в глаза женщине, которая сидела теперь рядом с ней.
– Вы – Лаура, да? – спросила она. Лаура кивнула.
– Верно, – она улыбнулась. – Надеюсь, вас не смущает, что фотограф расхаживает вокруг, когда вы рассматриваете фото. Не волнуйтесь. Если вы находите их смешными, смейтесь, я толстокожая.
– О, нет… – Эта мысль была для Тесс почти невыносима. – Я не могу поверить, что кто-нибудь может смеяться над такими снимками. Скорее напротив. Они разрывают сердце. Я почти хотела бы никогда их не видеть…
Ужасная ирония, скрывающаяся за ее словами, была ощутима лишь ей самой.
– Я… мне очень хотелось с вами встретиться, – смогла прибавить она. – Я не знала ваших работ до этой выставки, но поверьте, что теперь я ваша почитательница.
Она расстроенно развела руками.
– Мне следовало купить каталог – я хотела бы получить ваш автограф.
– Я подарю вам его перед вашим уходом, – проговорила Лаура. – Это доставит мне удовольствие.
Тесс чувствовала себя слабее, чем когда-либо. Посидев, она не восстановила равновесия. Близость другой женщины, казалось, высасывала из нее последние силы.
Как-то сразу она поняла, что ее маскировка не провела Лауру. Взгляд этих милых темных глаз не оставлял никакого сомнения.
– Вы знаете, кто я? – спросила Тесс. Лаура понимающе взглянула на нее.
– Нет, если вы этого не хотите, – проговорила она. – Я догадываюсь, что вы не хотите быть узнанной. Я знаю, какой деловой и важной персоной вы являетесь, и очень ценю, что вы нашли время прийти сюда, Тесс не знала, что ответить. Но сказать что-то надо было, и само собой с языка сорвалось:
– Ваш мальчик… – Она показала на фото. – Каталог говорит, что это ваш сын. Я… он очень красив. Вы, должно быть, очень его любите.
Лаура утвердительно кивнула. Очевидно, что слова не могли передать чувств, которые вызывали фотографии.
– Ваш муж, – бормотнула Тесс. – Он тоже, должно быть, очень горд. Я имею в виду видеть мальчика подобным образом… – Она понимала, о чем она спрашивала, но не могла остановиться.
На улыбку Лауры на этот раз упала тень, но она осталась такой же искренней.
– Мы разведены, – проговорила она. – Он живет в Калифорнии.
– О, извините, – сказала Тесс. – Я не то спросила?
– Вовсе нет, – улыбнулась Лаура. – Я просила не упоминать о моем браке в каталоге. Мой бывший муж не… Это был полный разрыв. Вы понимаете, что я хочу сказать…
– Конечно! – подтвердила Тесс, изо всех сил стараясь подавить дрожь в голосе. – Право же, я весьма сожалею, что спросила. Это вовсе не мое дело.
Лаура ничего не сказала. Она не казалась ни смущенной, ни осуждающей. Взгляд оставался просто радушным и дружелюбным, как и прежде.
– В каталоге упоминается, что вы та самая Лаура из «Лаура, Лимитед». Я просто не могу вам передать, как восхищаюсь тем, что вы перешли из одной области в другую с таким успехом. Ведь это, наверное, было вовсе не просто. Лаура пожала плечами.
– Когда это делаешь, то так не кажется, – проговорила она. – Скорее, чувствуешь, как набираешь необходимый опыт, и жизнь постепенно меняется. Одно побеждает другое, и начинаешь заниматься им все больше и больше.
– Мне жаль, что я не носила вашей одежды, – проговорила Тесс. – Так много моих друзей носили… Я все еще не могу понять, как это я вас упустила.
– Извините, если я скажу вам правду: вы всегда отлично выглядели в моделях Гивенчи, и я сомневаюсь, что я смогла бы воздать вам должное.
Тесс вспыхнула. Она лихорадочно пыталась представить себе, что бы произошло, если бы она встретилась с Лаурой много лет назад, была бы ее клиенткой, носила бы сшитую ею одежду. Что бы это изменило? Что из этого могло выйти?
Слишком ошеломляло все, чтобы пытаться анализировать. Новые предположения лишь усложняли и так запутанное уравнение, выражавшее непрямые отношения с этой милой маленькой женщиной.
– Мой муж… – начала она. – Его первая жена, Диана… Она роскошно выглядела в ваших костюмах. Я… – Голос у нее задрожал. Казалось, о чем бы она ни заговорила с Лаурой, было какое-то табу.
Она просто улыбнулась.
– Я полагаю, это случай, когда женщина делает одежду, а не одежда женщину, – проговорила Лаура. – Диана такая красавица…
Выражение ее лица ни чуточки не изменилось. Если упоминание о Диане и причиняло ей боль, она этого не показала.
– Кстати, – добавила она, – поздравляю с успехами вашего мужа. Не знаю никого, кто бы не собирался голосовать за него. Я уверена, что он станет кандидатом в президенты. И в ноябре он будет восхитительным кандидатом.
Тесс сумела изобразить бледную улыбку.
– Я ценю ваше чувство, особенно сейчас, – проговорила Тесс. – У нас кое-какие неприятности, вы ведь знаете.
– О, я уверена, что они быстро пройдут, – заявила Лаура.
– Благодарю, – повторила Тесс, бросая на хозяйку косой взгляд, который та, казалось, не заметила.
Тесс не верила своим ушам. Как могла Лаура сидеть рядом и так спокойно, вежливо и дружелюбно разговаривать с ней о человеке, которого обе они любили и который был отцом мальчика на фотографиях? Судьба его висела на волоске в эту самую минуту именно из-за этого самого мальчика и этой привлекательной молодой женщины, улыбающейся Тесс в глаза.
Как такое может происходить на земле? Какое сумасшествие охватило богов, что они устраивают такие жестокие игры, вынуждая людей участвовать в них?
Лаура посмотрела на Тесс чуть внимательнее.
– Простите наблюдение фотографа, – сказала она. – Но фотографии в прессе не отдают вам должного. Даже в своей маскировке вы очаровательная женщина.
– О, я… благодарю вас, – заикаясь, проговорила Тесс. – Право же, вы слишком добры. В эти дни я не чувствую себя особенно в форме.
– Ну, не надо поощрять меня, или я попрошу вас позволить мне сделать ваше фото.
Тесс была основательно смущена. Доброта в глазах этой, другой, женщины казалась даже глубже, чем боль самой Тесс. В них было что-то божественное.
Но в то же время была и проницательность, и интуиция в этих темных глазах, которые заставляли и опасаться, что перед ними недолго утаишь свои секреты. Тесс захотелось как можно быстрее выбраться отсюда.
– Знаете, – проговорила Лаура, – я когда-то давно встречалась с вашим мужем. Когда я доставляла костюмы Диане. Он был знаменит уже тогда, а я была никто, но он очень мило держался со мной.
Вдруг она прикрыла рукой рот, словно спохватившись.
– Ой, извините. Это было так давно. До его брака. Я, кажется, ничего страшного не сказала.
– Конечно же нет, – уверила ее Тесс, почувствовавшая облегчение, оттого что ее собеседница ухватилась за ложную уловку. – Это было задолго до меня. Поверьте, я вовсе не испытываю горечи или неприязни к Диане. Фактически она разошлась с Хэлом еще до того, как появилась я. Я очень мало ее знаю, но она скорее дочь для меня. Понимаете, я ведь к тому времени уже дважды овдовела.
Она засмеялась.
– Я должна казаться вам старой каргой. Иногда меня удивляет мое прошлое. Оно проходит передо мной снова и снова…
Наступила тишина. Казалось, сестринская близость связала женщин, вызывая у Тесс желание излить Лауре все, что у нее было на душе. Но она понимала, как опасна эта откровенность, и хранила молчание.
Лаура первой нарушила его.
– Я сейчас убегу на минутку, – сказала она, взглянув на часы, – Сюда придет фотокритик, чтобы взять у меня интервью, и директор выставки. Мы должны быть сверхмилы с ним. Вы уверены, что чувствуете себя хорошо?
– Отлично, – успокоила Тесс, – право же.
– Подождите минуточку, – проговорила Лаура, вставая. – Я скоро вернусь.
Она отсутствовала довольно долго. Тесс сидела, беспомощно уставившись на снимки мальчика, загадочно глядящего с холодных белых стен. Его мир выходил из-под контроля. Лаура оказалась такой восхитительной молодой женщиной. Она, очевидно обожала мальчика всей душой. Думать о том, чтобы мстить ей, было так же трудно, как думать о самоуничтожении.
Но именно привлекательность Лауры, ее глубокие глаза, полные мудрости, человечности и готовности любить, должны были покорить Хэла…
Тесс смежила веки. Об этом было слишком тяжело думать. Следовало выбраться отсюда, пока здешние тайны не свели ее с ума.
Наконец Лаура появилась снова с каталогом выставки в руках.
– Это для вас, – проговорила она, вручая каталог Тесс. – Я его подписала. Право же, я вам очень благодарна за ваше посещение.
– О, я получила такое удовольствие, – сказала Тесс, пожимая ее маленькую ручку. – Совершенствуйтесь и дальше, я надеюсь увидеть еще много новых ваших работ.
Она не нашла подход к этой девице Керран и понимала это. Вероятно, у Лесли была сильней поддержка, чем она считала, или, возможно, больше страха, чем ей показалось. Во всяком случае, она осталась непреклонной.
Хуже того, Тесс так и не поняла, обладает ли эта девица информацией, которая могла бы связать Боуза со скандалом Линдстрэма. Ниточка Рона никуда не привела.
Она ужасно промахнулась. Не оставалось ничего, как признаться Рону в своем поражении и надеяться, что он придумает что-нибудь другое.
Когда она открыла сумочку, чтобы достать носовой платок, она заметила скомканную телеграмму, полученную утром. «ТРИ ДНЯ МИССИС ЛАНКАСТЕР»
Она не могла видеть этот листок, отвела глаза и глянула в окно своего лимузина.
И в это время на глаза ей попался рекламный плакат на проезжающем мимо автобусе.
В МУЗЕЕ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА «ЯЩИК ПАНДОРЫ»
Выставка фотографий
ЛАУРЫ БЛЭЙК
До 1-го июля
Тесс посмотрела на часы. Ей надо было быть в аэропорту через полтора часа. Секунду подумав, она сказала шоферу: – Джеймс, отвезите меня в Музей современного искусства. Поездка в Небраску может и подождать.
Прежде чем войти в музей, Тесс замаскировалась солнцезащитными очками и шарфом. Заплатив за билет, она прошла по музею и нашла то крыло, где разместилась выставка.
Жуткое смущение, нараставшее, пока она подходила к выставке, охватывало ее с большей силой по мере того, как она рассматривала висящие на стенах фотографии Лауры Блэйк. Почти без исключения это были крупные планы, схваченные в момент, удивительно раскрывающий выражения лиц. Увеличенные до восьми-десяти футов в высоту снимки подавляли своей силой. Они были слишком человечные, слишком ранящие душу и вызывали бы болезненное чувство, если бы Лаура не раскрывала при этом странное благородство тех, кого она снимала.
Первый зал был занят фотографиями самых разных людей разных слоев общества, профессий и возрастов. Много бедняков. Второй зал включал фото знаменитостей. Портреты, казалось, документально запечатлели хрупкие эго своих оригиналов, которые стремились выглядеть на фотографиях достойно, но в то же время боялись, что их разоблачит камера Лауры. Она безжалостно проникала под их маски, но избегала искушения посмеяться над ними. Вместо этого она великодушно подчеркивала их человечность.
Тесс вступала в третий зал не без содрогания. Едва войдя в него, она почувствовала, будто начинает распадаться на куски.
Стены были увешаны огромными, невероятно красноречивыми изображениями маленького мальчика, Майкла. Они запечатлевали его с двух лет и по сей день, показывая в дюжине ипостасей его растущую личность, и каждое изображение было шедевром. Казалось, его лицо таит в себе тысячу возможностей и в то же время раскрывается в тысяче нюансов.
Этот зал отличался от других не только мощной сосредоточенностью камеры на единственном объекте, но и интенсивностью любви, излучаемой каждым фото. Хотя она и не была знатоком фотографии, Тесс сразу же поняла, что перед ней гений в этой области. Фотографии Лауры Блэйк были полны женственной жертвенности, способности любить, понимать, так что захватывало дыхание.
Хотя первые два зала драматическим образом передавали этот редкий дар, третий зал, посвященный мальчику, доводил его до вершины. Фотографии были оживлены любовью матери к сыну. Но не сентиментальной или пресыщенной, совсем напротив. Они преследовали, даже пугали своей объективностью. Лаура использовала силу своих чувств к мальчику не для того, чтобы идеализировать или приукрашивать его, но чтобы показать его внутреннюю суть. Как женщина Тесс могла понять, какой жертвы это потребовало.
Но для Тесс эти фото значили еще больше, так как мальчик был ребенком Хэла, его частью, за обладание им она отдала бы все, что имела. Хотя бы только раз коснуться.
Если бы он был моим. Слова кружились в ее мозгу, и она не замечала их двусмысленности. Она знала только, что образ мальчика наполняет ее бесконечной жаждой и столь же беспредельной печалью.
И подумать только, что этот ребенок, столь открыто и великолепно представленный здесь всему миру, тот же самый, что и в этом ужасном тайном конверте, который она получила всего несколько дней назад, конверте, который содержал семена ее разрушения и Хэла тоже. Тот же самый мальчик! Дело лишь в знаке, коэффициенте, который кто-то добавляет к этому серьезному личику.
Весь мир может увидеть Хэла на этих снимках, если кто-то обратит внимание на его скрытое присутствие. При этой мысли Тесс почувствовала головокружение. Нетвердыми шагами она двинулась на середину зала, где можно было присесть на скамью. На секунду ей показалось, что она не сумеет этого сделать. Кошмарное собрание портретов, смотрящих на нее чистосердечными невинными глазами, было невыносимо.
Из замешательства ее вывел тихий голос, и она почувствовала чью-то руку на своем плече.
– С вами все в порядке? Я не могу вам помочь?
Тесс обернулась и увидела улыбающуюся ей маленькую женщину. Она была одета в привлекательный весенний наряд с яркой юбкой и рисунчатым верхом. У нее были волосы до плеч и дружелюбные глаза. Поскольку на ней не было ни плаща, ни какой-либо другой верхней одежды, можно было предположить, что она работала в музее или занималась здесь, будучи студенткой.
Но в следующий миг правда стукнула Тесс обухом по голове. Это же Лаура и есть!
К счастью, скамейка оказалась рядом, и Лаура помогла ей сесть.
– Может, вам стакан воды или еще что-нибудь? – спросила Лаура.
Тесс покачала головой.
– Извините, – проговорила она, прикладывая руку к груди. – У меня немного закружилась голова. Я сегодня ничего не ела. Очень мило, что вы не дали мне упасть перед всей публикой.
– Ну, что вы, – возразила Лаура. – Я всегда здесь брожу, пытаясь узнать, как понравились публике снимки. Я сама, кажется, не могу оторваться. Но, честно говоря, не знаю, что и думать, если кто-то потеряет перед ними сознание.
Тесс вымучила улыбку.
– О, не беспокойтесь, если я упаду в обморок, то не от возмущения. Это прекрасные снимки, настолько прекрасные…
Она заглянула в глаза женщине, которая сидела теперь рядом с ней.
– Вы – Лаура, да? – спросила она. Лаура кивнула.
– Верно, – она улыбнулась. – Надеюсь, вас не смущает, что фотограф расхаживает вокруг, когда вы рассматриваете фото. Не волнуйтесь. Если вы находите их смешными, смейтесь, я толстокожая.
– О, нет… – Эта мысль была для Тесс почти невыносима. – Я не могу поверить, что кто-нибудь может смеяться над такими снимками. Скорее напротив. Они разрывают сердце. Я почти хотела бы никогда их не видеть…
Ужасная ирония, скрывающаяся за ее словами, была ощутима лишь ей самой.
– Я… мне очень хотелось с вами встретиться, – смогла прибавить она. – Я не знала ваших работ до этой выставки, но поверьте, что теперь я ваша почитательница.
Она расстроенно развела руками.
– Мне следовало купить каталог – я хотела бы получить ваш автограф.
– Я подарю вам его перед вашим уходом, – проговорила Лаура. – Это доставит мне удовольствие.
Тесс чувствовала себя слабее, чем когда-либо. Посидев, она не восстановила равновесия. Близость другой женщины, казалось, высасывала из нее последние силы.
Как-то сразу она поняла, что ее маскировка не провела Лауру. Взгляд этих милых темных глаз не оставлял никакого сомнения.
– Вы знаете, кто я? – спросила Тесс. Лаура понимающе взглянула на нее.
– Нет, если вы этого не хотите, – проговорила она. – Я догадываюсь, что вы не хотите быть узнанной. Я знаю, какой деловой и важной персоной вы являетесь, и очень ценю, что вы нашли время прийти сюда, Тесс не знала, что ответить. Но сказать что-то надо было, и само собой с языка сорвалось:
– Ваш мальчик… – Она показала на фото. – Каталог говорит, что это ваш сын. Я… он очень красив. Вы, должно быть, очень его любите.
Лаура утвердительно кивнула. Очевидно, что слова не могли передать чувств, которые вызывали фотографии.
– Ваш муж, – бормотнула Тесс. – Он тоже, должно быть, очень горд. Я имею в виду видеть мальчика подобным образом… – Она понимала, о чем она спрашивала, но не могла остановиться.
На улыбку Лауры на этот раз упала тень, но она осталась такой же искренней.
– Мы разведены, – проговорила она. – Он живет в Калифорнии.
– О, извините, – сказала Тесс. – Я не то спросила?
– Вовсе нет, – улыбнулась Лаура. – Я просила не упоминать о моем браке в каталоге. Мой бывший муж не… Это был полный разрыв. Вы понимаете, что я хочу сказать…
– Конечно! – подтвердила Тесс, изо всех сил стараясь подавить дрожь в голосе. – Право же, я весьма сожалею, что спросила. Это вовсе не мое дело.
Лаура ничего не сказала. Она не казалась ни смущенной, ни осуждающей. Взгляд оставался просто радушным и дружелюбным, как и прежде.
– В каталоге упоминается, что вы та самая Лаура из «Лаура, Лимитед». Я просто не могу вам передать, как восхищаюсь тем, что вы перешли из одной области в другую с таким успехом. Ведь это, наверное, было вовсе не просто. Лаура пожала плечами.
– Когда это делаешь, то так не кажется, – проговорила она. – Скорее, чувствуешь, как набираешь необходимый опыт, и жизнь постепенно меняется. Одно побеждает другое, и начинаешь заниматься им все больше и больше.
– Мне жаль, что я не носила вашей одежды, – проговорила Тесс. – Так много моих друзей носили… Я все еще не могу понять, как это я вас упустила.
– Извините, если я скажу вам правду: вы всегда отлично выглядели в моделях Гивенчи, и я сомневаюсь, что я смогла бы воздать вам должное.
Тесс вспыхнула. Она лихорадочно пыталась представить себе, что бы произошло, если бы она встретилась с Лаурой много лет назад, была бы ее клиенткой, носила бы сшитую ею одежду. Что бы это изменило? Что из этого могло выйти?
Слишком ошеломляло все, чтобы пытаться анализировать. Новые предположения лишь усложняли и так запутанное уравнение, выражавшее непрямые отношения с этой милой маленькой женщиной.
– Мой муж… – начала она. – Его первая жена, Диана… Она роскошно выглядела в ваших костюмах. Я… – Голос у нее задрожал. Казалось, о чем бы она ни заговорила с Лаурой, было какое-то табу.
Она просто улыбнулась.
– Я полагаю, это случай, когда женщина делает одежду, а не одежда женщину, – проговорила Лаура. – Диана такая красавица…
Выражение ее лица ни чуточки не изменилось. Если упоминание о Диане и причиняло ей боль, она этого не показала.
– Кстати, – добавила она, – поздравляю с успехами вашего мужа. Не знаю никого, кто бы не собирался голосовать за него. Я уверена, что он станет кандидатом в президенты. И в ноябре он будет восхитительным кандидатом.
Тесс сумела изобразить бледную улыбку.
– Я ценю ваше чувство, особенно сейчас, – проговорила Тесс. – У нас кое-какие неприятности, вы ведь знаете.
– О, я уверена, что они быстро пройдут, – заявила Лаура.
– Благодарю, – повторила Тесс, бросая на хозяйку косой взгляд, который та, казалось, не заметила.
Тесс не верила своим ушам. Как могла Лаура сидеть рядом и так спокойно, вежливо и дружелюбно разговаривать с ней о человеке, которого обе они любили и который был отцом мальчика на фотографиях? Судьба его висела на волоске в эту самую минуту именно из-за этого самого мальчика и этой привлекательной молодой женщины, улыбающейся Тесс в глаза.
Как такое может происходить на земле? Какое сумасшествие охватило богов, что они устраивают такие жестокие игры, вынуждая людей участвовать в них?
Лаура посмотрела на Тесс чуть внимательнее.
– Простите наблюдение фотографа, – сказала она. – Но фотографии в прессе не отдают вам должного. Даже в своей маскировке вы очаровательная женщина.
– О, я… благодарю вас, – заикаясь, проговорила Тесс. – Право же, вы слишком добры. В эти дни я не чувствую себя особенно в форме.
– Ну, не надо поощрять меня, или я попрошу вас позволить мне сделать ваше фото.
Тесс была основательно смущена. Доброта в глазах этой, другой, женщины казалась даже глубже, чем боль самой Тесс. В них было что-то божественное.
Но в то же время была и проницательность, и интуиция в этих темных глазах, которые заставляли и опасаться, что перед ними недолго утаишь свои секреты. Тесс захотелось как можно быстрее выбраться отсюда.
– Знаете, – проговорила Лаура, – я когда-то давно встречалась с вашим мужем. Когда я доставляла костюмы Диане. Он был знаменит уже тогда, а я была никто, но он очень мило держался со мной.
Вдруг она прикрыла рукой рот, словно спохватившись.
– Ой, извините. Это было так давно. До его брака. Я, кажется, ничего страшного не сказала.
– Конечно же нет, – уверила ее Тесс, почувствовавшая облегчение, оттого что ее собеседница ухватилась за ложную уловку. – Это было задолго до меня. Поверьте, я вовсе не испытываю горечи или неприязни к Диане. Фактически она разошлась с Хэлом еще до того, как появилась я. Я очень мало ее знаю, но она скорее дочь для меня. Понимаете, я ведь к тому времени уже дважды овдовела.
Она засмеялась.
– Я должна казаться вам старой каргой. Иногда меня удивляет мое прошлое. Оно проходит передо мной снова и снова…
Наступила тишина. Казалось, сестринская близость связала женщин, вызывая у Тесс желание излить Лауре все, что у нее было на душе. Но она понимала, как опасна эта откровенность, и хранила молчание.
Лаура первой нарушила его.
– Я сейчас убегу на минутку, – сказала она, взглянув на часы, – Сюда придет фотокритик, чтобы взять у меня интервью, и директор выставки. Мы должны быть сверхмилы с ним. Вы уверены, что чувствуете себя хорошо?
– Отлично, – успокоила Тесс, – право же.
– Подождите минуточку, – проговорила Лаура, вставая. – Я скоро вернусь.
Она отсутствовала довольно долго. Тесс сидела, беспомощно уставившись на снимки мальчика, загадочно глядящего с холодных белых стен. Его мир выходил из-под контроля. Лаура оказалась такой восхитительной молодой женщиной. Она, очевидно обожала мальчика всей душой. Думать о том, чтобы мстить ей, было так же трудно, как думать о самоуничтожении.
Но именно привлекательность Лауры, ее глубокие глаза, полные мудрости, человечности и готовности любить, должны были покорить Хэла…
Тесс смежила веки. Об этом было слишком тяжело думать. Следовало выбраться отсюда, пока здешние тайны не свели ее с ума.
Наконец Лаура появилась снова с каталогом выставки в руках.
– Это для вас, – проговорила она, вручая каталог Тесс. – Я его подписала. Право же, я вам очень благодарна за ваше посещение.
– О, я получила такое удовольствие, – сказала Тесс, пожимая ее маленькую ручку. – Совершенствуйтесь и дальше, я надеюсь увидеть еще много новых ваших работ.