Страница:
Оссилеге.
- Но как быть с самой Центральной? - спросил Хэн. - Известна ли нам
какая-нибудь слабая точка? Куда мы смогли бы запихать побольше
взрывчатки и разнести ее к едрене-фене?
- Сожалею, но это невозможно, - охладила его пыл Сонсен. - Так. дела
не делаются. Не забывайте, что Точка Накала - это сосуд, в котором
происходят чрезвычайно мощные реакции. Он весьма прочен ч хорошо
поглощает и рассеивает энергию и надежно изолирован. Цифры, которыми мы
располагаем, указывают на то, что уровень энергии, который наблюдается
там в данный момент, эквивалентен взрыву протонной торпеды каждую
секунду. А Центральная Станция накапливает такую энергию в течение
многих дней подряд. Да и остальная часть структуры весьма прочна и
существует давно. Она настолько герметизирована и защищена, что мы не
сумели обследовать большую часть внутренних районов Станции. Мне стало
известно, что "Часовой" выслал ряд поисковых партий, которые стараются
отыскать систему управления и выключить Станцию. Но дело в том, что эта
система хорошо спрятана и существует вот уже тысячу поколений.
Сомневаюсь, чтобы им удалось отыскать ее за какие-то два дня.
- Выходит, единственная наша надежда - это репульсоры, - заключил
Люк. - Но чего нам беспокоиться о флоте Триумвирата? Зачем с ним
связываться? Не лучше убраться отсюда подобру-поздорову и направить все
свои усилия на то, чтобы запустить имеющиеся в нашем распоряжении
репульсоры?
- Все дело в том, что репульсоры - это не единственная ставка в игре,
- возразил Оссилеге. - Тут собрался флот из восьми десятков судов. Такая
армада при желании может диктовать свою волю нашей звездной системе в
течение неопределенно длительного времени, если мы дадим им такую
возможность. А что, если они захватят репульсоры на Дролле или Селонии
прежде, чем мы сумеем их использовать?
- Давайте-ка потолкуем о репульсорах, - предложил Люк. - Как обстоят
дела с селонианским репулъсором? Дракмус?
Селонианка грустно покачала головой и сказала:
- Перемен никаких. Я связалась со своими перед самым началом этого
замечательного совета. Селониане Сакоррии, принадлежащие Триумвирату
селониане безымянного Логовища слабеют. Они видят силу наших аргументов.
Но они пока не на нашей стороне.
- А существует ли какой-то реальный шанс, что их удастся убедить
прежде, чем произойдет очередной залп, который разрушит еще одну
планету? - спросил Оссилеге.
На Дракмус было жалко смотреть.
- Очень маленький, - произнесла она на конец. - Очень маленький шанс.
Наши лучшие специалисты работают с селонианами, подчиняющимися
Триумвирату. Мы предполагаем, что они были соответственным образом
обработаны. Мы испробовали все. Уверяю вас.
- А наличные вы использовали? - спросила Мара.
- Прошу прощения, я не поняла?
- Чистоган, титч-мити. Чемодан, набитый денежными знаками. Вы меня
понимаете? Взятку? Пусть это будет звучать не так грубо. Скажите, что
это гонорар за консультацию. Скажите им, что хотите нанять их и будете
хорошо платить.
Дракмус совершенно растерялась:
- Мне это никогда не приходило в голову. Сейчас же попробуем.
- Вот и ладушки, - согласилась Мара. - И не скаредничайте. Сколько вы
им ни предложите, это обойдется дешевле, чем победа Триумвирата.
- А как обстоят дела с нашим репульсором? - поинтересовался Эбрихим.
- Есть хоть какие-то успехи?
- Наши специалисты работают с ним всего лишь несколько часов, -
ответил Оссилеге. - Еще рано ожидать каких-то результатов. Но вы не
должны сомневаться в том, что мы привлекли к работе всех специалистов по
репульсорам.
- А вот я сомневаюсь, - послышался незнакомый голос. Женский голос,
принадлежащий лицу, привыкшему к тому, чтобы к нему прислушивались и
повиновались. Это был голос Марчи, герцогини Мастигофорес. - Вы не
правы, адмирал, и вы сами знаете, что не правы.
- Ваша светлость, позвольте узнать, о чем вы говорите? - спросил ее
Оссилеге.
- Не о чем, а о ком, - поправила его герцогиня Марча. - Я говорю о
детях. В частности, об Анакине. Но он лучше всего работает тогда, когда
ему помогают брат и сестра.
- Не надо пороть чушь, - отрезал Оссилеге. - Какой может быть от них
прок? Откуда у них какой-то опыт, практические навыки? Я настоятельно
прошу, чтобы вы не принимали ошибочно ряд удачных совпадений за умение и
мастерство. Нам некогда тратить время на подобные глупости. Продолжайте,
лейтенант.
Календа заколебалась. Она не вправе противоречить лицу, которое выше
ее по званию. Но в то же время адмирал не вправе изображать из себя
тупоголового осла. Совсем недавно Гэриэл Каптисон напомнила ей, что в
жизни есть вещи поважнее, чем субординация и чинопочитание.
- Прошу прощения, адмирал, за то, что я обсуждаю данный вопрос в
присутствии штатских, но, пожалуй, другой такой возможности мне не
представится, а ставки слишком высоки. Я придерживаюсь мнения, что вы
совершаете непоправимую ошибку.
- Что?
- Адмирал, моя работа состоит в том, чтобы анализировать события и
приходить к определенным выводам. Я проанализировала все события,
касающиеся детей, и пришла к выводу, что они наделены совершенно
необыкновенными способностями. Взрослые их постоянно недооценивали, от
их успехов отмахивались, называли их чересчур преувеличенными, считали,
что это всего лишь счастливые случайности или удивительные совпадения
обстоятельств. Но это не так. Таким утверждениям нельзя верить. -
Гебистка показала на планету Дролл, которую было хорошо видно в
иллюминаторы. - Вот вам вещественное доказательство. Тем фактом, что на
этой планете обнаружен и запущен репульсор, мы обязаны ребенку, которому
нет и восьми лет. Именно он нашел и включил его для вас. Он больше не
находится в руках нашего врага. Враг этот сам сидит за решеткой. А
почему? Да потому, что этот ребенок вместе со своим братом я сестрой
сумел прорваться сквозь силовое поле, сумел довести до кондиции
неисправный космический аппарат. Именно они - эти дети - вывели этот
аппарат в космос я вывели из строя преследовавший их вражеский корабль,
управляемый пилотом-профессионалом. Я могу целых полчаса продолжать
рассказ об их успехах, на которые они якобы не способны, но, думаю, и
этого достаточно.
Оссилеге посмотрел на Календу взглядом, значение которого невозможно
было понять. Почему он молчит? Уж не кипит ли в нем гнев, мешающий
говорить? Или же он не знает, что сказать? А может, он в бешенстве
оттого, что кто-то посмел оспаривать его авторитет? Или он задумался, уж
не права ли эта женщина? Ответить на все эти вопросы было невозможно.
Лицо старого моряка было совершенно непроницаемо.
- Спорить и доказывать свое вы мастерица, лейтенант Календа. Вы
превосходно владеете фактами и умеете их использовать. Думаю, вы далеко
пойдете, как офицер разведки. Если не окажетесь за решеткой за
неподчинение начальству. Я намерен в любом случае высадить на Дролл
всех, кто не будет принимать участия в боевых действиях. Полагаю,
экранированные боковые камеры в шахте репульсора - наиболее безопасное
место в данный момент. Госпожа глава государства, капитан Соло, если,
согласно утверждению лейтенанта Календы, ваши дети могут оказать нам
помощь, не позволите ли вы нам привлечь их к работе?
- Несомненно, - отозвался Хзн. - И мы тут ни при чем. Увезите их за
сотню километров от того места, где происходят какие-то важные, главным
образом, опасные события, но они нюхом учуют и найдут это место.
- Госпожа глава государства?
- Мы должны приложить все свои силы ради общего дела, - ответила Лея.
- Пусть и дети сделают свой вклад.
Подняв брови, Оссилеге впился в обоих родителей пронзительным
взглядом.
- Что ж, превосходно, - произнес он. - Тогда можно продолжать,
лейтенант?
- Подведем итоги, адмирал. Перед нами стоят две задачи, каждая из них
не менее трудная. Во-первых, нам необходимо разбить флот Триумвирата и
не позволить ему стать хозяином этой звездной системы. Во-вторых, мы
должны принять все меры к тому, чтобы не позволить Центральной Станции
произвести очередной выстрел. Мне кажется, я рассказала вам обо всем,
что мы намеревались обсудить. Осталось рассказать об Источнике А. Но,
как я понимаю, о нем вы хотели рассказать сами.
Оссилеге расплылся в улыбке, которую было так непривычно видеть на
его лице. Поднявшись, он оглядел всех присутствующих, сидевших вокруг
стола.
- Источник А., - проговорил он. - Если я не ошибаюсь, источник А, уже
известен некоторым из вас. Позвольте мне рассказать о нем и остальным.
День, начавшийся с радостных встреч, заканчивался грустно, со слезами
на глазах.
- Тебе действительно необходимо улетать, мамочка? - спросил Анакин
дрожащим голосом. На палубе ангара собралась последняя партия тех, кто,
выражаясь канцелярским языком, невоеннообязан. Они поднимались на борт
челнока, который должен был доставить их в шахту репульсора, где они
окажутся в полной безопасности.
- Совершенно необходимо, голубчик мой, - сказала Лея, опустившись на
колени и наклеив на лицо бодрую улыбку. - Тебе тоже, родной. Сегодня
каждому найдется дело. Мне нужно помочь папе и Чубакке управлять
"Соколом". А вы с братом и сестренкой должны вернуться в шахту
репульсора и постараться наладить его, чтобы можно было его
использовать, если это понадобится.
- Уверен, мы наладим его, - произнес Анакин.
- Я тоже з этом уверен, проказник, - потрепал шевелюру младшего сына
Хэн. Он улыбался, но мальчуган сумел заметить печаль и тревогу в его
глазах. Даже Анакин понимал, что каждому приходится делать вид, будто
все прекрасно и замечательно, что жизнь хороша и жить хорошо.
Внимательно посмотрев на старших детей, Лея проговорила:
- Заботьтесь друг о друге, но и об Анакине не забывайте, хорошо?
Слушайте, что будут говорить вам Трипио, Эбрихим и герцогиня Марта. И
обязательно... обязательно...
Неожиданно Лея умолкла. Ну что за чушь она городит. Ей предстоит
сражение, она посылает детей выполнять важную работу - налаживать
механизм, способный переместить планету, взяв на себя ответственность,
какую не возлагали на свои плечи многие взрослые... Ее могут убить, и
она никогда не увидит своих детей вновь, а она не придумала ничего
умнее, чем внушать детям, что следует быть паиньками и чистить зубы.
- Мы все сделаем, мамочка, - отозвалась Джайна. - Ты не беспокойся за
нас. Мы сделаем все, что полагается делать.
- Не бойтесь, госпожа глава государства, - вторил ей Трипио, - я
присмотрю за ними, если мне разрешит их наставник.
Обхватив руками троих своих ребятишек. Лея закрыла глаза и изо всех
сил стиснула их в объятиях.
- Я люблю вас всех, - выдавила она, делая над собой усилие, чтобы не
разрыдаться.
Она сжимала детей дольше, чем нужно. В конце концов муж подошел к Лее
и, опустясь рядом с ней на колени, осторожно оторвал ее руки.
- Пора идти, - проговорил он. - Нужно лететь.
Не в состоянии произнести ни слова, Лея лишь кивнула головой. Она
поцеловала напоследок каждого из детей. Ее примеру последовал и супруг.
Все трое вместе с Трипио забрались в челнок, который в ту же минуту
взлетел.
Вот они уже скрылись из глаз.
Были и другие расставания, и все они были трудными. Люк, Ландо, Мара,
Календа, Гэриэл и все остальные знали, что шансов вернуться у них
немного. Возможно, они прощаются на день-другой. А возможно, и навсегда.
Существовал особый ритуал, своего рода церемония, которая если не
облегчала, то упрощала расставания.
Но было и еще одно расставание, где оба лица испытывали совсем иные
чувства. Прежде чем отправиться в бой, Хэну необходимо было увидеть еще
одного человека. И человек этот сидел за решеткой.
Возможно, им двигало любопытство, возможно, остатки родственного
чувства. Вероятно, даже эти остатки родственной привязанности, зов крови
оказались сильнее, чем он думал. Возможно, зов крови превозмогал в нем
возмущение предательством.
Может быть - хотя Хэн не признался бы в этом, - у него появилось
желание позлорадствовать. Он не таков, чтобы злорадствовать. Не таков.
Хотя, как знать.
Каковы бы ни были причины его визита, но Хэн пришел в тюрьму.
Охранник нажал на кнопку, и Хэн шагнул в камеру. Тракен сидел на
невысокой скамье, вмурованной в стену в дальнем конце помещения.
- Привет, Тракен, - произнес он.
- Привет, Хэн. Пришел взглянуть на редкого зверя, попавшего в клетку?
- Я и сам не знаю, зачем пришел, - признался Хэн. - Мне почему-то
захотелось повидаться с тобой. И вот я здесь.
- И я тоже здесь, - отозвался Тракен, зло усмехнувшись. Он поднял
голову, растопырил руки и выпятил грудь. - Вот я. Весь тут. Смотри.
- Напрасно ты это сделал, Тракен, - укоризненно проговорил Хэн. -
Тебе не следовало этого делать.
- Мало ли чего мне не следовало делать, - отозвался Сал-Соло. - Мне
не следовало гоняться за этими несчастными сопляками. Это была роковая
ошибка. Роковая. Но что конкретно ты имел в виду?
- Дети, - ответил Хэн. - Мои дети. Тебе не следовало похищать детей.
Никогда не впутывай в свои дела невинных. Всегда защищай своих близких.
Два древнейших закона Кореллианы. Помню, ты насмехался над этими
принципами и заявлял, что нет большой беды, если их нарушишь. Но ты не
только говорил о том, что можно нарушить законы. Ты их нарушил. Ты
сделал это. Как ты посмел, Тракен?
- Посмел, и все, - отвечал кузен. - И сделал это очень легко. Твои
отпрыски сами попали мне в руки. Как я мог не воспользоваться таким
удобным случаем? Почему же я должен был отпустить их?
- Потому что так было бы справедливо, Тракен.
Тяжело вздохнув, Тракен оперся спиной о стену.
- Хэн. Прошу тебя, не надо. Я сижу за решеткой. Наверняка самой
продолжительной частью моего процесса будет чтение обвинений, выдвинутых
против меня. Присяжным даже не придется идти на совещание. Самое умное
было бы вывести меня во двор и пристрелить. Но я убежден, ко мне будут
применены все безжалостно справедливые процедуры. А потом меня навсегда
упрячут в каменный мешок. Вероятнее всего, я никогда не выйду на
свободу. Так что не учи меня жить. Поздно.
- Ты проиграл, Тракен, - заявил Хэн. - Ты все потерял.
- Очень тонкое наблюдение, - хихикнул Тракен. - И меткое. Но одно
меня утешает.
- Что же тебя утешает?
Тракен Сал-Соло, несостоявшийся Диктатор Кореллианы, рассеянно ткнул
пальцем в окно.
- Флот Триумвирата, - проронил арестованный. - Он там. Возможно, я и
проиграл, Хэн, но для меня такое утешение знать, что и ты еще не
выиграл. - Он усмехнулся кривой ухмылкой, карикатурно похожей на усмешку
Хэна. Только в улыбке Тракена были неумолимость и жестокость. - Полагаю,
что и ты не выиграешь.
Хэн Соло впился взглядом в своего кузена. Затем, ни слова не говоря,
повернулся и постучал в дверь камеры. Она скользнула в сторону, и Хэн
вышел наружу.
Он так и не понял, зачем он сюда приходил.
Глава пятнадцатая
Наконец-то можно разойтись по своим кораблям, осуществить старт и
лететь в космос. Но не так-то просто получить такую возможность.
Бакуранам нужна вся огневая мощь только что отремонтированного
"Сокола", и никто не сомневался, что кораблю нужен экипаж по крайней
мере из трех человек. Кто займет кресла первого и второго пилота -
сомнений не было. Кресла это по праву принадлежали Хэну и Чубакке.
Но очень многие пытались отговорить Лею от намерения занять место
наводчика счетверенной лазерной установки. К лицу ли главе государства
летать в космических аппаратах и стрелять по вражеским кораблям. Но Лея
была неумолима. Ее достаточно отпихивали в сторону в эти последние
недели. Чем настойчивее отговаривали ее от участия в сражении, тем
большую решимость поступить иначе она испытывала. Даже Оссилеге стал
было уговаривать ее отказаться от нелепой затеи. Но и Оссилеге понял,
что сделать это ему не удастся.
Но вот все они на борту "Сокола": Лея, Чубакка. Аппарат готов к
старту. Пора в путь. Хэн в последний раз проверил состояние бортовых
систем, убедился, что выполнил все требования инструкции, включил
репульсоры, и корабль взвился в небо.
После того как корабль покинул ангар "Незваного гостя", Хэн перешел
на подсветовые двигатели и стал поджидать своих товарищей. В бой они
пойдут вместе: Хэн, Чуви и Лея на "Соколе", Мара Шейд одна на борту
"Нефритового огня", Ландо будет воевать на своей "Госпоже Удаче", а Люк
- на крестокрыле. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить:
корабли, не входящие в состав бакуранского отряда, должны образовать
отдельное звено. Это избавит бакуранских пилотов от необходимости
выяснять, что за необычные корабли затесались в их ряды. Хэн побывал на
всех остальных кораблях их звена, а пилоты тех кораблей, - на его
"Соколе". Но, пожалуй, самое главное это то, что все четыре: пилота
знают друг друга и доверяют друг другу как самому себе.
"Госпожа Удача" вылетела из ангара и направилась к Хэну, Неожиданно
Хэна Соло охватило хорошее настроение. Они летят навстречу опасности, к
черту в зубы, но что из того? Разве ему это в новинку? В руках у него
рычаги управления собственного корабля, рядом с ним друзья. Почему бы и
не быть хорошему настроению? В тот самый момент, когда из ангара вылетел
крестокрыл Люка, Ландо совершил "двойную бочку". Хэн не выдержал и
громко рассмеялся. Оказывается, не только у него хорошее настроение.
Включив ПУ, он прокричал:
- "Сокол" - "Госпоже Удаче". Ландо, старый пират, по идее мы должны
лететь по прямой. По-моему, ты немного сбился с курса. Неверным путем
идете, товарищи!
- Все верным да верным! Можно и немного сбиться для разнообразия.
- Кончайте трепаться, - вклинился в разговор Люк, занявший позицию
правофлангового у Ландо. - Поберегите силы. Еще накувыркаетесь. Весь
день впереди.
Появился и "Нефритовый огонь". Мара Шейд тотчас заняла место в строю.
- Не знаю, как вам, - проговорила она, - но мне бы кувыркаться не
хотелось. Пусть все остается, как есть: тишь, гладь да Божья благодать.
Отключив связь между кораблями, Чубакка громко загудел и обнажил
клыки..
- Ну и что из того? - рассмеялся Хэн. - Пусть Мара сухарь. Только
такого сухаря, который летает, как она, я когда угодно возьму себе во
фланговые.
- Ну, много ли вы сделали? - спросил Анакин, наклонившись к
серебристой. панели. Ему показалось, что там никаких изменений не
произошло с тех пор, как несколько дней назад он нажал не ту кнопку, на
какую следовало.
Человека, к которому обратился мальчуган, звали Антоном. Это был
тощий, жилистый тип, темная кожа, свисающие до плеч черные лоснящиеся
волосы, закрывающие его лицо с двух сторон. Вместо ответа он одарил
Анакина странным взглядом. Взглядом, который был знаком малышу. Так на
него смотрели взрослые, слышавшие, будто он творит чудеса с разными
машинами, но не верившие этим слухам. Антон посмотрел на Джайну и
Джесина, которые одобрительно кивнули ему.
- Уверяю вас, молодой Мастер Анакин удивительно талантлив, - заверил
его Трипио.
Антону, по-видимому, не хотелось верить дройду на слово, но тут же
находились Эбрихим, Марча и Кьюнайн. Видя уважительное отношение дроллов
к мальчугану, техник Антон тоже стал воспринимать его серьезно и решил
сотрудничать с ним.
- Мы, вообще, застряли, топчемся на одном месте, - признался он. -
Сначала что-то вытанцовывалось, но потом дело застопорилось. А вернее
сказать, ничего у нас не получается.
- Совсем ничего? - переспросил Анакин.
- Совсем ничего. Какие бы мы команды ни набирали, система никак на
них не реагирует.
- Отреагирует, - заявил юный специалист.
Усевшись рядом с панелью, он уперся рукой в плоский участок консоли.
Затем потянул руку к себе, и поверхность консоли начала выпячиваться,
образуя рычаг управления, но такой, который удобно держать в руке одному
.лишь Анакину. Мальчуган лишь прикоснулся к рычагу, и в воздухе возникла
объемная фигура из пяти на пять кубов, повисшая над пультом. Едва Анакин
выпустил из руки рычаг, как тот спустя несколько секунд стал уменьшаться
и слился с поверхностью консоли, вместе с ним исчез и кубический
дисплей.
- Как это у тебя получается? - спросил Антон. Согнав мальчугана с
сиденья, он положил свою ладонь на то место, к которому прикасался
Анакин. Но ничего не произошло. Ровным счетом ничего. Антон снова
подозрительно посмотрел на малыша, и вдруг лицо его засияло.
- Клянусь пылающими звездами! - воскликнул он. - Очевидно, когда ты в
первый раз дотронулся до поверхности, она запомнила твою персональную
характеристику.
- Чего-чего? - не понял Анакин.
- Что вы хотите сказать? - удивился Джесин.
- Пульт управления каким-то образом запомнил его. Возможно, отпечатки
его пальцев, его ДНК или импульсы мозга и ввел их в свою память.
Управлять этим узлом может только он.
Глаза мальчугана радостно сверкнули.
- Только я? - спросил он. - Выходит, все это мое!
- Надо что-то придумать, чтобы и другие могли пользоваться этой
штуковиной, - ревниво произнес Джесин.
- Надо-то надо, - заметил Антон, - только сейчас нам некогда терять
на это время. Надо работать с теми средствами, какие у нас имеются.
- Минуточку, - вмешался Эбрихим. - Я правильно вас понял, я не
ослышался?
Антон кивнул с важным видом:
- Ваш юный друг - единственное лицо, которое сможет работать с этим
пультом управления. Судя по тому, что я видел и о чем вы мне
рассказывали, хотя он и может заставить эту машину работать, я почти
уверен, что он не отдает себе отчета в том, что именно он делает, как
это у него получается.
- Насколько я могу судить, - произнес Трипио, - вы дали блестящее
резюме.
Наблюдая за тем, как адмирал Оссилеге расхаживает по мостику, не
находя себе места, Гзриэл Каптисон невольно прониклась сочувствием к
старому моряку. На какое-то время они оказались одни. Адмирал отдал
приказания своим подчиненным, и те разошлись по своим местам или
улетели. Возможно, позднее здесь, на мостике будет царить хаос, вестовые
и адъютанты будут носиться взад и вперед, на всех свободных участках
будут лежать кипы бланков донесений, зазвучат зуммеры и сирены, динамики
взревут командами. Но пока тут царила тишина и безлюдье.
До чего же одинок, должно быть, Оссилеге. Ему еще придется принимать
решения, отдавать приказы, но сейчас он, по существу, дело свое сделал.
Развернул имеющиеся в его распоряжении силы, отдал нужные распоряжения,
ознакомил подчиненных со своими планами. Единственное, что ему теперь
оставалось, - это ждать.
- Нелегкая это работа, не так. ли? - проговорила молодая женщина. -
Вы отдали приказания, отправили своих подчиненных куда им положено, и
они улетели. Выполняя ваши планы, они могут остаться в живых, а могут и
погибнуть, могут победить, а могут и оказаться побежденными.
- Да, вы правы, нелегкая, - отозвался старик. - Все знают, что им
нужно делать, потому что я им это сказал. А кто скажет, что должен
делать я?
В устах Оссилеге эта философская тирада прозвучала, как жалость к
самому себе. По-видимому, он и сам понял, что сказал больше, чем нужно,
так как перестал расхаживать взад-вперед и сел в свое адмиральское
кресло.
Раздался колокол громкого боя, и из динамика, установленного наверху,
донесся мелодичный голос робота:
- Все корабли покинули ангар, все чисто, Через тридцать секунд
"Незваный гость" дает ход. Всем занять боевые посты.
Пока звучала эта тирада, Оссилеге сидел, ни слова не говоря и не
двигаясь. Гэриэл так и не поняла: то ли он внимательно слушает слова
оповещения, то ли погрузился в собственные мысли и до него никакие
посторонние звуки не доходят. Снова послышался бой колокола. Характер
вибрации корабля изменился, и, судя по показаниям приборов, выведенных
на мостик, судно дало ход.
- Скажите, - произнес Оссилеге. После долгого молчания это прозвучало
так неожиданно для экс-премьера, что она даже подпрыгнула. - Скажите,
что вы думаете о нашем плане? Он сработает, как вы полагаете?
Судьба посмеялась над нею, в этом нет никакого сомнения. Проведя
взаперти несколько недель, показавшихся ей вечностью, на борту своего
"Благородного гостя" и желая лишь одного - лететь, лететь как можно
быстрее, Тендра Ризант испытывала иное желание - оставаться на месте и
вообще никуда не лететь. Ее корабль неторопливо кружил по свободной
орбите вокруг Корелла, очутившись между двух огней - с одной стороны
флот Триумвирата, с другой - два бакуранских эсминца. И те и другие
следят за ней, можно не сомневаться. Возможно, они догадываются, что ее
корабль - мирное грузовое судно, случайно оказавшееся на нейтральной
территории между двумя воюющими сторонами. Пока она дрейфует, выключив
двигатели, она ни для кого не представляет опасности. Но если хотя бы
одна из сторон заподозрит, что она представляет для них какую-то
опасность, то немедленно откроет огонь.
"Благородный гость" окружен. Ей некуда деваться. Куда ни поверни, она
окажется на пути одного из кораблей, окружающих ее. Тендра не смела
производить никаких маневров из опасения, что ее корабль примут за
судно-ловушку, брандер, то есть корабль-самоубийцу, или еще какое-то
устройство, замаскированное под мирное судно.
Остается одно - сидеть тихонько, как мышка, да молиться, чтобы никому
не пришло в голову, что она для кого-то опасна.
Никто не знал, что произойдет в следующую минуту, а Тендра - тем
более. Но, как бы ни развивались события, она окажется з первых рядах
партера и увидит представление.
Кто-то - а может быть, не один, а несколько наблюдателей - заметил,
каждый по-своему, что война - это сплошная тягомотина, в которую
- Но как быть с самой Центральной? - спросил Хэн. - Известна ли нам
какая-нибудь слабая точка? Куда мы смогли бы запихать побольше
взрывчатки и разнести ее к едрене-фене?
- Сожалею, но это невозможно, - охладила его пыл Сонсен. - Так. дела
не делаются. Не забывайте, что Точка Накала - это сосуд, в котором
происходят чрезвычайно мощные реакции. Он весьма прочен ч хорошо
поглощает и рассеивает энергию и надежно изолирован. Цифры, которыми мы
располагаем, указывают на то, что уровень энергии, который наблюдается
там в данный момент, эквивалентен взрыву протонной торпеды каждую
секунду. А Центральная Станция накапливает такую энергию в течение
многих дней подряд. Да и остальная часть структуры весьма прочна и
существует давно. Она настолько герметизирована и защищена, что мы не
сумели обследовать большую часть внутренних районов Станции. Мне стало
известно, что "Часовой" выслал ряд поисковых партий, которые стараются
отыскать систему управления и выключить Станцию. Но дело в том, что эта
система хорошо спрятана и существует вот уже тысячу поколений.
Сомневаюсь, чтобы им удалось отыскать ее за какие-то два дня.
- Выходит, единственная наша надежда - это репульсоры, - заключил
Люк. - Но чего нам беспокоиться о флоте Триумвирата? Зачем с ним
связываться? Не лучше убраться отсюда подобру-поздорову и направить все
свои усилия на то, чтобы запустить имеющиеся в нашем распоряжении
репульсоры?
- Все дело в том, что репульсоры - это не единственная ставка в игре,
- возразил Оссилеге. - Тут собрался флот из восьми десятков судов. Такая
армада при желании может диктовать свою волю нашей звездной системе в
течение неопределенно длительного времени, если мы дадим им такую
возможность. А что, если они захватят репульсоры на Дролле или Селонии
прежде, чем мы сумеем их использовать?
- Давайте-ка потолкуем о репульсорах, - предложил Люк. - Как обстоят
дела с селонианским репулъсором? Дракмус?
Селонианка грустно покачала головой и сказала:
- Перемен никаких. Я связалась со своими перед самым началом этого
замечательного совета. Селониане Сакоррии, принадлежащие Триумвирату
селониане безымянного Логовища слабеют. Они видят силу наших аргументов.
Но они пока не на нашей стороне.
- А существует ли какой-то реальный шанс, что их удастся убедить
прежде, чем произойдет очередной залп, который разрушит еще одну
планету? - спросил Оссилеге.
На Дракмус было жалко смотреть.
- Очень маленький, - произнесла она на конец. - Очень маленький шанс.
Наши лучшие специалисты работают с селонианами, подчиняющимися
Триумвирату. Мы предполагаем, что они были соответственным образом
обработаны. Мы испробовали все. Уверяю вас.
- А наличные вы использовали? - спросила Мара.
- Прошу прощения, я не поняла?
- Чистоган, титч-мити. Чемодан, набитый денежными знаками. Вы меня
понимаете? Взятку? Пусть это будет звучать не так грубо. Скажите, что
это гонорар за консультацию. Скажите им, что хотите нанять их и будете
хорошо платить.
Дракмус совершенно растерялась:
- Мне это никогда не приходило в голову. Сейчас же попробуем.
- Вот и ладушки, - согласилась Мара. - И не скаредничайте. Сколько вы
им ни предложите, это обойдется дешевле, чем победа Триумвирата.
- А как обстоят дела с нашим репульсором? - поинтересовался Эбрихим.
- Есть хоть какие-то успехи?
- Наши специалисты работают с ним всего лишь несколько часов, -
ответил Оссилеге. - Еще рано ожидать каких-то результатов. Но вы не
должны сомневаться в том, что мы привлекли к работе всех специалистов по
репульсорам.
- А вот я сомневаюсь, - послышался незнакомый голос. Женский голос,
принадлежащий лицу, привыкшему к тому, чтобы к нему прислушивались и
повиновались. Это был голос Марчи, герцогини Мастигофорес. - Вы не
правы, адмирал, и вы сами знаете, что не правы.
- Ваша светлость, позвольте узнать, о чем вы говорите? - спросил ее
Оссилеге.
- Не о чем, а о ком, - поправила его герцогиня Марча. - Я говорю о
детях. В частности, об Анакине. Но он лучше всего работает тогда, когда
ему помогают брат и сестра.
- Не надо пороть чушь, - отрезал Оссилеге. - Какой может быть от них
прок? Откуда у них какой-то опыт, практические навыки? Я настоятельно
прошу, чтобы вы не принимали ошибочно ряд удачных совпадений за умение и
мастерство. Нам некогда тратить время на подобные глупости. Продолжайте,
лейтенант.
Календа заколебалась. Она не вправе противоречить лицу, которое выше
ее по званию. Но в то же время адмирал не вправе изображать из себя
тупоголового осла. Совсем недавно Гэриэл Каптисон напомнила ей, что в
жизни есть вещи поважнее, чем субординация и чинопочитание.
- Прошу прощения, адмирал, за то, что я обсуждаю данный вопрос в
присутствии штатских, но, пожалуй, другой такой возможности мне не
представится, а ставки слишком высоки. Я придерживаюсь мнения, что вы
совершаете непоправимую ошибку.
- Что?
- Адмирал, моя работа состоит в том, чтобы анализировать события и
приходить к определенным выводам. Я проанализировала все события,
касающиеся детей, и пришла к выводу, что они наделены совершенно
необыкновенными способностями. Взрослые их постоянно недооценивали, от
их успехов отмахивались, называли их чересчур преувеличенными, считали,
что это всего лишь счастливые случайности или удивительные совпадения
обстоятельств. Но это не так. Таким утверждениям нельзя верить. -
Гебистка показала на планету Дролл, которую было хорошо видно в
иллюминаторы. - Вот вам вещественное доказательство. Тем фактом, что на
этой планете обнаружен и запущен репульсор, мы обязаны ребенку, которому
нет и восьми лет. Именно он нашел и включил его для вас. Он больше не
находится в руках нашего врага. Враг этот сам сидит за решеткой. А
почему? Да потому, что этот ребенок вместе со своим братом я сестрой
сумел прорваться сквозь силовое поле, сумел довести до кондиции
неисправный космический аппарат. Именно они - эти дети - вывели этот
аппарат в космос я вывели из строя преследовавший их вражеский корабль,
управляемый пилотом-профессионалом. Я могу целых полчаса продолжать
рассказ об их успехах, на которые они якобы не способны, но, думаю, и
этого достаточно.
Оссилеге посмотрел на Календу взглядом, значение которого невозможно
было понять. Почему он молчит? Уж не кипит ли в нем гнев, мешающий
говорить? Или же он не знает, что сказать? А может, он в бешенстве
оттого, что кто-то посмел оспаривать его авторитет? Или он задумался, уж
не права ли эта женщина? Ответить на все эти вопросы было невозможно.
Лицо старого моряка было совершенно непроницаемо.
- Спорить и доказывать свое вы мастерица, лейтенант Календа. Вы
превосходно владеете фактами и умеете их использовать. Думаю, вы далеко
пойдете, как офицер разведки. Если не окажетесь за решеткой за
неподчинение начальству. Я намерен в любом случае высадить на Дролл
всех, кто не будет принимать участия в боевых действиях. Полагаю,
экранированные боковые камеры в шахте репульсора - наиболее безопасное
место в данный момент. Госпожа глава государства, капитан Соло, если,
согласно утверждению лейтенанта Календы, ваши дети могут оказать нам
помощь, не позволите ли вы нам привлечь их к работе?
- Несомненно, - отозвался Хзн. - И мы тут ни при чем. Увезите их за
сотню километров от того места, где происходят какие-то важные, главным
образом, опасные события, но они нюхом учуют и найдут это место.
- Госпожа глава государства?
- Мы должны приложить все свои силы ради общего дела, - ответила Лея.
- Пусть и дети сделают свой вклад.
Подняв брови, Оссилеге впился в обоих родителей пронзительным
взглядом.
- Что ж, превосходно, - произнес он. - Тогда можно продолжать,
лейтенант?
- Подведем итоги, адмирал. Перед нами стоят две задачи, каждая из них
не менее трудная. Во-первых, нам необходимо разбить флот Триумвирата и
не позволить ему стать хозяином этой звездной системы. Во-вторых, мы
должны принять все меры к тому, чтобы не позволить Центральной Станции
произвести очередной выстрел. Мне кажется, я рассказала вам обо всем,
что мы намеревались обсудить. Осталось рассказать об Источнике А. Но,
как я понимаю, о нем вы хотели рассказать сами.
Оссилеге расплылся в улыбке, которую было так непривычно видеть на
его лице. Поднявшись, он оглядел всех присутствующих, сидевших вокруг
стола.
- Источник А., - проговорил он. - Если я не ошибаюсь, источник А, уже
известен некоторым из вас. Позвольте мне рассказать о нем и остальным.
День, начавшийся с радостных встреч, заканчивался грустно, со слезами
на глазах.
- Тебе действительно необходимо улетать, мамочка? - спросил Анакин
дрожащим голосом. На палубе ангара собралась последняя партия тех, кто,
выражаясь канцелярским языком, невоеннообязан. Они поднимались на борт
челнока, который должен был доставить их в шахту репульсора, где они
окажутся в полной безопасности.
- Совершенно необходимо, голубчик мой, - сказала Лея, опустившись на
колени и наклеив на лицо бодрую улыбку. - Тебе тоже, родной. Сегодня
каждому найдется дело. Мне нужно помочь папе и Чубакке управлять
"Соколом". А вы с братом и сестренкой должны вернуться в шахту
репульсора и постараться наладить его, чтобы можно было его
использовать, если это понадобится.
- Уверен, мы наладим его, - произнес Анакин.
- Я тоже з этом уверен, проказник, - потрепал шевелюру младшего сына
Хэн. Он улыбался, но мальчуган сумел заметить печаль и тревогу в его
глазах. Даже Анакин понимал, что каждому приходится делать вид, будто
все прекрасно и замечательно, что жизнь хороша и жить хорошо.
Внимательно посмотрев на старших детей, Лея проговорила:
- Заботьтесь друг о друге, но и об Анакине не забывайте, хорошо?
Слушайте, что будут говорить вам Трипио, Эбрихим и герцогиня Марта. И
обязательно... обязательно...
Неожиданно Лея умолкла. Ну что за чушь она городит. Ей предстоит
сражение, она посылает детей выполнять важную работу - налаживать
механизм, способный переместить планету, взяв на себя ответственность,
какую не возлагали на свои плечи многие взрослые... Ее могут убить, и
она никогда не увидит своих детей вновь, а она не придумала ничего
умнее, чем внушать детям, что следует быть паиньками и чистить зубы.
- Мы все сделаем, мамочка, - отозвалась Джайна. - Ты не беспокойся за
нас. Мы сделаем все, что полагается делать.
- Не бойтесь, госпожа глава государства, - вторил ей Трипио, - я
присмотрю за ними, если мне разрешит их наставник.
Обхватив руками троих своих ребятишек. Лея закрыла глаза и изо всех
сил стиснула их в объятиях.
- Я люблю вас всех, - выдавила она, делая над собой усилие, чтобы не
разрыдаться.
Она сжимала детей дольше, чем нужно. В конце концов муж подошел к Лее
и, опустясь рядом с ней на колени, осторожно оторвал ее руки.
- Пора идти, - проговорил он. - Нужно лететь.
Не в состоянии произнести ни слова, Лея лишь кивнула головой. Она
поцеловала напоследок каждого из детей. Ее примеру последовал и супруг.
Все трое вместе с Трипио забрались в челнок, который в ту же минуту
взлетел.
Вот они уже скрылись из глаз.
Были и другие расставания, и все они были трудными. Люк, Ландо, Мара,
Календа, Гэриэл и все остальные знали, что шансов вернуться у них
немного. Возможно, они прощаются на день-другой. А возможно, и навсегда.
Существовал особый ритуал, своего рода церемония, которая если не
облегчала, то упрощала расставания.
Но было и еще одно расставание, где оба лица испытывали совсем иные
чувства. Прежде чем отправиться в бой, Хэну необходимо было увидеть еще
одного человека. И человек этот сидел за решеткой.
Возможно, им двигало любопытство, возможно, остатки родственного
чувства. Вероятно, даже эти остатки родственной привязанности, зов крови
оказались сильнее, чем он думал. Возможно, зов крови превозмогал в нем
возмущение предательством.
Может быть - хотя Хэн не признался бы в этом, - у него появилось
желание позлорадствовать. Он не таков, чтобы злорадствовать. Не таков.
Хотя, как знать.
Каковы бы ни были причины его визита, но Хэн пришел в тюрьму.
Охранник нажал на кнопку, и Хэн шагнул в камеру. Тракен сидел на
невысокой скамье, вмурованной в стену в дальнем конце помещения.
- Привет, Тракен, - произнес он.
- Привет, Хэн. Пришел взглянуть на редкого зверя, попавшего в клетку?
- Я и сам не знаю, зачем пришел, - признался Хэн. - Мне почему-то
захотелось повидаться с тобой. И вот я здесь.
- И я тоже здесь, - отозвался Тракен, зло усмехнувшись. Он поднял
голову, растопырил руки и выпятил грудь. - Вот я. Весь тут. Смотри.
- Напрасно ты это сделал, Тракен, - укоризненно проговорил Хэн. -
Тебе не следовало этого делать.
- Мало ли чего мне не следовало делать, - отозвался Сал-Соло. - Мне
не следовало гоняться за этими несчастными сопляками. Это была роковая
ошибка. Роковая. Но что конкретно ты имел в виду?
- Дети, - ответил Хэн. - Мои дети. Тебе не следовало похищать детей.
Никогда не впутывай в свои дела невинных. Всегда защищай своих близких.
Два древнейших закона Кореллианы. Помню, ты насмехался над этими
принципами и заявлял, что нет большой беды, если их нарушишь. Но ты не
только говорил о том, что можно нарушить законы. Ты их нарушил. Ты
сделал это. Как ты посмел, Тракен?
- Посмел, и все, - отвечал кузен. - И сделал это очень легко. Твои
отпрыски сами попали мне в руки. Как я мог не воспользоваться таким
удобным случаем? Почему же я должен был отпустить их?
- Потому что так было бы справедливо, Тракен.
Тяжело вздохнув, Тракен оперся спиной о стену.
- Хэн. Прошу тебя, не надо. Я сижу за решеткой. Наверняка самой
продолжительной частью моего процесса будет чтение обвинений, выдвинутых
против меня. Присяжным даже не придется идти на совещание. Самое умное
было бы вывести меня во двор и пристрелить. Но я убежден, ко мне будут
применены все безжалостно справедливые процедуры. А потом меня навсегда
упрячут в каменный мешок. Вероятнее всего, я никогда не выйду на
свободу. Так что не учи меня жить. Поздно.
- Ты проиграл, Тракен, - заявил Хэн. - Ты все потерял.
- Очень тонкое наблюдение, - хихикнул Тракен. - И меткое. Но одно
меня утешает.
- Что же тебя утешает?
Тракен Сал-Соло, несостоявшийся Диктатор Кореллианы, рассеянно ткнул
пальцем в окно.
- Флот Триумвирата, - проронил арестованный. - Он там. Возможно, я и
проиграл, Хэн, но для меня такое утешение знать, что и ты еще не
выиграл. - Он усмехнулся кривой ухмылкой, карикатурно похожей на усмешку
Хэна. Только в улыбке Тракена были неумолимость и жестокость. - Полагаю,
что и ты не выиграешь.
Хэн Соло впился взглядом в своего кузена. Затем, ни слова не говоря,
повернулся и постучал в дверь камеры. Она скользнула в сторону, и Хэн
вышел наружу.
Он так и не понял, зачем он сюда приходил.
Глава пятнадцатая
Наконец-то можно разойтись по своим кораблям, осуществить старт и
лететь в космос. Но не так-то просто получить такую возможность.
Бакуранам нужна вся огневая мощь только что отремонтированного
"Сокола", и никто не сомневался, что кораблю нужен экипаж по крайней
мере из трех человек. Кто займет кресла первого и второго пилота -
сомнений не было. Кресла это по праву принадлежали Хэну и Чубакке.
Но очень многие пытались отговорить Лею от намерения занять место
наводчика счетверенной лазерной установки. К лицу ли главе государства
летать в космических аппаратах и стрелять по вражеским кораблям. Но Лея
была неумолима. Ее достаточно отпихивали в сторону в эти последние
недели. Чем настойчивее отговаривали ее от участия в сражении, тем
большую решимость поступить иначе она испытывала. Даже Оссилеге стал
было уговаривать ее отказаться от нелепой затеи. Но и Оссилеге понял,
что сделать это ему не удастся.
Но вот все они на борту "Сокола": Лея, Чубакка. Аппарат готов к
старту. Пора в путь. Хэн в последний раз проверил состояние бортовых
систем, убедился, что выполнил все требования инструкции, включил
репульсоры, и корабль взвился в небо.
После того как корабль покинул ангар "Незваного гостя", Хэн перешел
на подсветовые двигатели и стал поджидать своих товарищей. В бой они
пойдут вместе: Хэн, Чуви и Лея на "Соколе", Мара Шейд одна на борту
"Нефритового огня", Ландо будет воевать на своей "Госпоже Удаче", а Люк
- на крестокрыле. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить:
корабли, не входящие в состав бакуранского отряда, должны образовать
отдельное звено. Это избавит бакуранских пилотов от необходимости
выяснять, что за необычные корабли затесались в их ряды. Хэн побывал на
всех остальных кораблях их звена, а пилоты тех кораблей, - на его
"Соколе". Но, пожалуй, самое главное это то, что все четыре: пилота
знают друг друга и доверяют друг другу как самому себе.
"Госпожа Удача" вылетела из ангара и направилась к Хэну, Неожиданно
Хэна Соло охватило хорошее настроение. Они летят навстречу опасности, к
черту в зубы, но что из того? Разве ему это в новинку? В руках у него
рычаги управления собственного корабля, рядом с ним друзья. Почему бы и
не быть хорошему настроению? В тот самый момент, когда из ангара вылетел
крестокрыл Люка, Ландо совершил "двойную бочку". Хэн не выдержал и
громко рассмеялся. Оказывается, не только у него хорошее настроение.
Включив ПУ, он прокричал:
- "Сокол" - "Госпоже Удаче". Ландо, старый пират, по идее мы должны
лететь по прямой. По-моему, ты немного сбился с курса. Неверным путем
идете, товарищи!
- Все верным да верным! Можно и немного сбиться для разнообразия.
- Кончайте трепаться, - вклинился в разговор Люк, занявший позицию
правофлангового у Ландо. - Поберегите силы. Еще накувыркаетесь. Весь
день впереди.
Появился и "Нефритовый огонь". Мара Шейд тотчас заняла место в строю.
- Не знаю, как вам, - проговорила она, - но мне бы кувыркаться не
хотелось. Пусть все остается, как есть: тишь, гладь да Божья благодать.
Отключив связь между кораблями, Чубакка громко загудел и обнажил
клыки..
- Ну и что из того? - рассмеялся Хэн. - Пусть Мара сухарь. Только
такого сухаря, который летает, как она, я когда угодно возьму себе во
фланговые.
- Ну, много ли вы сделали? - спросил Анакин, наклонившись к
серебристой. панели. Ему показалось, что там никаких изменений не
произошло с тех пор, как несколько дней назад он нажал не ту кнопку, на
какую следовало.
Человека, к которому обратился мальчуган, звали Антоном. Это был
тощий, жилистый тип, темная кожа, свисающие до плеч черные лоснящиеся
волосы, закрывающие его лицо с двух сторон. Вместо ответа он одарил
Анакина странным взглядом. Взглядом, который был знаком малышу. Так на
него смотрели взрослые, слышавшие, будто он творит чудеса с разными
машинами, но не верившие этим слухам. Антон посмотрел на Джайну и
Джесина, которые одобрительно кивнули ему.
- Уверяю вас, молодой Мастер Анакин удивительно талантлив, - заверил
его Трипио.
Антону, по-видимому, не хотелось верить дройду на слово, но тут же
находились Эбрихим, Марча и Кьюнайн. Видя уважительное отношение дроллов
к мальчугану, техник Антон тоже стал воспринимать его серьезно и решил
сотрудничать с ним.
- Мы, вообще, застряли, топчемся на одном месте, - признался он. -
Сначала что-то вытанцовывалось, но потом дело застопорилось. А вернее
сказать, ничего у нас не получается.
- Совсем ничего? - переспросил Анакин.
- Совсем ничего. Какие бы мы команды ни набирали, система никак на
них не реагирует.
- Отреагирует, - заявил юный специалист.
Усевшись рядом с панелью, он уперся рукой в плоский участок консоли.
Затем потянул руку к себе, и поверхность консоли начала выпячиваться,
образуя рычаг управления, но такой, который удобно держать в руке одному
.лишь Анакину. Мальчуган лишь прикоснулся к рычагу, и в воздухе возникла
объемная фигура из пяти на пять кубов, повисшая над пультом. Едва Анакин
выпустил из руки рычаг, как тот спустя несколько секунд стал уменьшаться
и слился с поверхностью консоли, вместе с ним исчез и кубический
дисплей.
- Как это у тебя получается? - спросил Антон. Согнав мальчугана с
сиденья, он положил свою ладонь на то место, к которому прикасался
Анакин. Но ничего не произошло. Ровным счетом ничего. Антон снова
подозрительно посмотрел на малыша, и вдруг лицо его засияло.
- Клянусь пылающими звездами! - воскликнул он. - Очевидно, когда ты в
первый раз дотронулся до поверхности, она запомнила твою персональную
характеристику.
- Чего-чего? - не понял Анакин.
- Что вы хотите сказать? - удивился Джесин.
- Пульт управления каким-то образом запомнил его. Возможно, отпечатки
его пальцев, его ДНК или импульсы мозга и ввел их в свою память.
Управлять этим узлом может только он.
Глаза мальчугана радостно сверкнули.
- Только я? - спросил он. - Выходит, все это мое!
- Надо что-то придумать, чтобы и другие могли пользоваться этой
штуковиной, - ревниво произнес Джесин.
- Надо-то надо, - заметил Антон, - только сейчас нам некогда терять
на это время. Надо работать с теми средствами, какие у нас имеются.
- Минуточку, - вмешался Эбрихим. - Я правильно вас понял, я не
ослышался?
Антон кивнул с важным видом:
- Ваш юный друг - единственное лицо, которое сможет работать с этим
пультом управления. Судя по тому, что я видел и о чем вы мне
рассказывали, хотя он и может заставить эту машину работать, я почти
уверен, что он не отдает себе отчета в том, что именно он делает, как
это у него получается.
- Насколько я могу судить, - произнес Трипио, - вы дали блестящее
резюме.
Наблюдая за тем, как адмирал Оссилеге расхаживает по мостику, не
находя себе места, Гзриэл Каптисон невольно прониклась сочувствием к
старому моряку. На какое-то время они оказались одни. Адмирал отдал
приказания своим подчиненным, и те разошлись по своим местам или
улетели. Возможно, позднее здесь, на мостике будет царить хаос, вестовые
и адъютанты будут носиться взад и вперед, на всех свободных участках
будут лежать кипы бланков донесений, зазвучат зуммеры и сирены, динамики
взревут командами. Но пока тут царила тишина и безлюдье.
До чего же одинок, должно быть, Оссилеге. Ему еще придется принимать
решения, отдавать приказы, но сейчас он, по существу, дело свое сделал.
Развернул имеющиеся в его распоряжении силы, отдал нужные распоряжения,
ознакомил подчиненных со своими планами. Единственное, что ему теперь
оставалось, - это ждать.
- Нелегкая это работа, не так. ли? - проговорила молодая женщина. -
Вы отдали приказания, отправили своих подчиненных куда им положено, и
они улетели. Выполняя ваши планы, они могут остаться в живых, а могут и
погибнуть, могут победить, а могут и оказаться побежденными.
- Да, вы правы, нелегкая, - отозвался старик. - Все знают, что им
нужно делать, потому что я им это сказал. А кто скажет, что должен
делать я?
В устах Оссилеге эта философская тирада прозвучала, как жалость к
самому себе. По-видимому, он и сам понял, что сказал больше, чем нужно,
так как перестал расхаживать взад-вперед и сел в свое адмиральское
кресло.
Раздался колокол громкого боя, и из динамика, установленного наверху,
донесся мелодичный голос робота:
- Все корабли покинули ангар, все чисто, Через тридцать секунд
"Незваный гость" дает ход. Всем занять боевые посты.
Пока звучала эта тирада, Оссилеге сидел, ни слова не говоря и не
двигаясь. Гэриэл так и не поняла: то ли он внимательно слушает слова
оповещения, то ли погрузился в собственные мысли и до него никакие
посторонние звуки не доходят. Снова послышался бой колокола. Характер
вибрации корабля изменился, и, судя по показаниям приборов, выведенных
на мостик, судно дало ход.
- Скажите, - произнес Оссилеге. После долгого молчания это прозвучало
так неожиданно для экс-премьера, что она даже подпрыгнула. - Скажите,
что вы думаете о нашем плане? Он сработает, как вы полагаете?
Судьба посмеялась над нею, в этом нет никакого сомнения. Проведя
взаперти несколько недель, показавшихся ей вечностью, на борту своего
"Благородного гостя" и желая лишь одного - лететь, лететь как можно
быстрее, Тендра Ризант испытывала иное желание - оставаться на месте и
вообще никуда не лететь. Ее корабль неторопливо кружил по свободной
орбите вокруг Корелла, очутившись между двух огней - с одной стороны
флот Триумвирата, с другой - два бакуранских эсминца. И те и другие
следят за ней, можно не сомневаться. Возможно, они догадываются, что ее
корабль - мирное грузовое судно, случайно оказавшееся на нейтральной
территории между двумя воюющими сторонами. Пока она дрейфует, выключив
двигатели, она ни для кого не представляет опасности. Но если хотя бы
одна из сторон заподозрит, что она представляет для них какую-то
опасность, то немедленно откроет огонь.
"Благородный гость" окружен. Ей некуда деваться. Куда ни поверни, она
окажется на пути одного из кораблей, окружающих ее. Тендра не смела
производить никаких маневров из опасения, что ее корабль примут за
судно-ловушку, брандер, то есть корабль-самоубийцу, или еще какое-то
устройство, замаскированное под мирное судно.
Остается одно - сидеть тихонько, как мышка, да молиться, чтобы никому
не пришло в голову, что она для кого-то опасна.
Никто не знал, что произойдет в следующую минуту, а Тендра - тем
более. Но, как бы ни развивались события, она окажется з первых рядах
партера и увидит представление.
Кто-то - а может быть, не один, а несколько наблюдателей - заметил,
каждый по-своему, что война - это сплошная тягомотина, в которую