Гинзберг Аллен. Власть мошенников

молодые, восприимчивые, умные и вполне заменимые существа.
Гардианы действовали наобум, выбрав для первого контакта Джонсона
Густава и Люсиль Колдер. Однако исследовательские и воинские традиции
человечества, появившиеся благодаря тысячелетним урокам, предписывали
людям с молодым, еще не закосневшим мышлением возглавлять экспедиции в
неизведанное, чреватые самыми непредсказуемыми результатами. Опыт
показывал: гораздо больше исследователей и воинов возвращались из
экспедиций, лидеры которых были молоды, находчивы и менее привязаны к
своему миру. Отдавая дань этой традиции, людей, подобных Густаву и Люсиль,
гораздо чаще отправляли туда, где мог состояться первый контакт: к
примеру, на станции, движущиеся по орбитам крупных неисследованных планет.
Но не только люди считали, что для подобной работы подходит свежий,
острый и гибкий ум. К'астилль полностью удовлетворяла таким критериям. Она
уже давно мечтала стать первооткрывательницей чего-нибудь нового. Будучи
еще очень молодой, временами она грустила о том, что мир слишком хорошо
изучен, что в нем уже нечего открывать, исследовать и познавать. Но теперь
все изменилось, и странные события должны были повлечь за собой еще более
странные последствия, которых хватило бы на целую жизнь.
Больше всего К'астилль интересовали сами люди. Даже теперь, спустя
довольно долгое время после первого знакомства, вид людей, особенно их
странная неустойчивая походка, завораживал ее. Это зрелище одновременно
гипнотизировало и отталкивало практически любого непривычного к нему
аборигена Заставы. Сравнить эту реакцию можно было с неприятным, бросающим
в дрожь ощущением, которое испытывают некоторые люди при виде змеи. Но
более точным, хотя грубым и оскорбительным, было бы сравнение с
мимолетной, но пугающей и вызывающей омерзение реакцией, которая возникает
у иных людей при виде подобных им существ, по воле случая лишившихся обеих
ног и вынужденных передвигаться на костылях.
Аборигенам Заставы люди казались калеками с ампутированными частями
тела. Учитывая культурные и биологические отличия аборигенов, можно было
представить, какой спектр отвратительных ощущений испытывают они от одного
лишь вида людей.
Требовалось обладать гибкой, тренированной психикой К'астилль, чтобы
смириться с тем фактом, что вид этих существ вполне естествен, что они
полноценны и здоровы и, возможно, развились в процессе, подобном тому, в
результате которого появилась сама К'астилль, что они - не мутанты и не
монстры.
Насколько поняла К'астилль со слов Люсиль, люди обладали преимуществом,
которого сами не осознавали: они и прежде видели существа, передвигающиеся
на четырех конечностях. У них имелась даже довольно удобная и вполне
приятная легенда о кентаврах, которая помогла им привыкнуть к виду и
способу передвижения аборигенов Заставы. Такого преимущества аборигены
планеты были лишены. Ни у К'астилль, ни у ее помощников люди не вызывали
воспоминания о более-менее приемлемых мифологических существах. Пользуясь
весьма слабым сравнением, люди напоминали им верхнюю часть туловища
чудовища, вырвавшегося из лаборатории.
К людям требовалось привыкнуть, и аборигены старшего возраста охотно
предоставили непосредственные контакты с "половинчатыми существами"
молодому поколению.
Быстро покончив с завтраком, К`астилль рысью перебежала поляну к Дому
Переговоров. Половинчатые первыми выстроили свою часть этого Дома -
незадолго до того, как К'астилль впервые увидела существо по имени Колдер.
Методы строительства половинчатых изумили аборигенов Заставы - они
оказались чрезвычайно неэффективными, но, так или иначе, строение росло
довольно быстро. В конце концов, в этом деле важен не сам процесс, а его
результат.


Облачившись в легкий скафандр, Люсиль шагала по вымощенной плитами
дорожке от лагеря людей к Хрустальному дворцу. К'астилль уже ждала ее,
подергивая хвостом от нетерпения. Люсиль усмехнулась и помахала рукой. Уже
которое утро происходило одно и то же: видя молодую туземку, Люсиль
поражалась ее неугасающему рвению в работе. Люсиль вошла в шлюз, сбросила
скафандр и уселась за стол внутри Хрустального дворца.
На вид Хрустальный дворец был невзрачным, но вполне соответствовал
своему предназначению. Сооружение это изобрел некий строитель-гардиан: для
него залили бетонный фундамент, а на фундаменте установили легкую сборную
конструкцию, тщательно укрепив ее. Конструкция предназначалась для защиты
от дождя, и не более того, а фундамент не давал ей погружаться в
болотистую почву. Здесь же установили генератор и наладили освещение.
Строители не стали предпринимать никаких мер для герметизации сооружения,
зато внутри соорудили бокс из прозрачного пластика размером с комнату,
сообщающийся со шлюзом. Бокс занимал треть конструкции и был герметичным.
Внутри бокса предусмотрели некоторые удобства: полки и столы для
оборудования, шланг, отсасывающий грязь со скафандров перед входом в шлюз,
и тому подобное.
Бокс был прозрачным, словно аквариум, кроме закутка с переносным
унитазом, который можно было отгородить ширмой. Люсиль сразу же нарекла
бокс Хрустальным дворцом и с энтузиазмом восприняла его строительство.
Изучение совершенно нового языка было непростым делом, и оно грозило бы
многократно усложниться, если бы пришлось заниматься им, стоя по колено в
вязкой грязи, в неудобном скафандре. Жесты и мимика были огромным
подспорьем в учебе, а скафандр неизбежно затруднял бы их.
Разумеется, время пребывания в скафандре могло стать долгим, будь
выживание единственной целью экспедиции. Но тяжелые, плотные, сдерживающие
движения скафандры ограничивали возможности, и переговорное устройство
лишь ненамного устраняло эти ограничения.
В Хрустальном дворце Люсиль могла расслабиться, походить, даже
вздремнуть или прогуляться между уроками; могла перекусить бутербродом из
портативного холодильника или выпить кофе. Но что еще важнее - она
продолжала видеть все, что творится за стенками бокса, и не сомневалась,
что ее тоже видят. Пантомима часто помогала, когда Люсиль хотела уточнить
значение того или иного слова; кроме того, без скафандра ей было гораздо
легче пользоваться необходимыми для изучения языка подобиями - экраном для
рисования, предметами, названия которых требовалось узнать, блокнотами,
камерами и так далее, не строя догадок по поводу их водонепроницаемости.
Вдобавок было гораздо приятнее пользоваться карандашом, держа его рукой, а
не толстой перчаткой скафандра.
К'астилль прекрасно осознавала преимущества крыши над головой, а когда
случайно вдохнула газ, которым дышали люди, поняла, почему они вынуждены
оставаться в скафандре или прозрачном боксе. В отличие от людей аборигены
Заставы чутко улавливали изменения содержания в воздухе углекислоты и
азота. В воздухе, которым дышали люди, первого газа было слишком мало, а
второго - чересчур много. К'астилль только порадовалась возможности
уберечь от дождя свои рисовальные и письменные принадлежности, а также
аппаратуру, и с благодарностью приняла попытки людей снабдить всеми
возможными удобствами обе половины строения, которое она называла Домом
Переговоров. Вместе с помощниками К'астилль внесла на свою половину столы,
светильники, ложа, запасы еды и портативные источники энергии.
Вскоре после начала уроков языка обеим сторонам стало совершенно ясно,
что разумнее будет уделить основное внимание обучению людей языку
аборигенов Заставы. Иной вариант здесь был бы просто невозможен.
У аборигенов Заставы возникало столько проблем с обучением английскому
языку, что поначалу Люсиль Колдер была убеждена: над ними слишком довлеет
родной язык. Вероятно, владение языком передавалось у аборигенов
генетически, и учить другой язык для них было все равно что людям -
научиться иному способу ощущать запахи. Если бы теория оказалась
справедливой, Люсиль могла бы утверждать, что по всей Заставе используется
один и тот же язык.
Но проблему представляли не способности аборигенов, а английский язык.
Жители Заставы просто не могли освоиться с ним. Люсиль сделала вывод, что
причина всему - структура английского, а именно - изменение значения фраз
в зависимости от их тона и расположения слов. Люсиль догадывалась, что
аборигенам было бы куда проще выучить китайский, но какой смысл обучать их
языку, которым во всей системе владела лишь Люсиль - и, разумеется, Синтия
Ву. Точно так же обстояло дело и с диалектами аборигенов Австралии: Люсиль
казалось, что К'астилль с легкостью овладела бы любым из них, но труд
оказался бы бесполезным. Английский же стал камнем преткновения для
аборигенов Заставы.
И потому учиться начала Люсиль - медленно, черепашьим шагом. С каждым
днем у нее возникало все больше вопросов, а главное - появлялось все
больше возможностей задать их.
Прокашлявшись, она приготовилась воспроизвести еще непривычные звуки.
- Твое присутствие замечено, К'астилль, - произнесла она - это
выражение соответствовало простому "привет".
- И твое присутствие тоже, - отозвалась К'астилль. - Беседа начинается?
- Беседа начинается. Но изучение лексики на время будет отложено, -
объяснила Люсиль. Больше всего в чужом языке ее сбивало с толку обилие
пассивного залога. И Люсиль, и ее помощники-люди никак не могли запомнить,
что действие должно быть отделено от говорящего, а еще лучше - быть
совершенно отстраненным. Глаголы следовало использовать для описания
скорее состояния, нежели действия. - Учеба по-прежнему осложнена
недостатком знаний, и более всего - путаницей со значениями слов. Про
большинство предметов вокруг - строение, одежду, машины, дорогу к Дому
Переговоров - люди могут сказать, что они были "построены" или
"изготовлены". А жители Заставы иногда говорят, что подобные предметы
"выращены". Ты назвала свою аппаратуру, ваши дома и мебель "выращенными".
Выходит, слова "выращивать", "делать" и "строить" имеют схожие значения,
или же какие-то предметы вашего обихода растут, как деревья?
- "Выращивать" и "строить" - не одно и то же. Мое ложе выращено, но мой
дом построен из материалов, растущих пластами.
Строго говоря, стены тоже не растут. Они не живые, но состоят из живых
организмов не моего вида. Эти виды подчинены моему народу, и из них
получается большинство наших вещей.
Объяснение было довольно запутанным, но Люсиль показалось, что она
уловила его суть.
- А эти новые виды, которые подчинены вам, - сколько... - Люсиль быстро
справилась в словаре - слова "поколение" там не оказалось. - Сколько
циклов проходит между предками и отпрысками, прежде чем старый вид
заменяется новым?
К'астилль откинула голову на длинной шее невольным жестом изумления.
- Что за вопрос? Конечно, ни одного, точнее - один. Берется прежняя
форма, изменения вносят в ее - этого слова ты еще не знаешь, - в ее ласут.
Вам известно, что существуют крохотные структуры, от которых зависит,
каким будет живой организм?
- Людям давно известна подобная теория.
- Здесь эти структуры называются "ласут".
Люсиль записала, как произносится слово, и попросила К'астилль
повторить его, чтобы позднее поупражняться в произношении, а затем беседа
продолжилась. Обе собеседницы уже привыкли к таким объяснениям и паузам в
разговорах.
К'астилль продолжала:
- Ласуты изменяются, и следующий организм появляется таким, какой нам
нужен.
- Мы пользуемся иным способом, - заметила Люсиль. - Люди умеют вносить
изменения в эти ласуты - мы называем их генами, - но, насколько я
подозреваю, наши познания о них слишком малы по сравнению с вашими. Нам
требуется длительное время, неоднократные попытки, множество циклов
предков-потомков, прежде чем усилия увенчаются успехом. Кроме того, люди
пока не пытались выращивать стены домов или другие предметы - воздействуя
на гены, мы всего лишь выводим более крепкую породу животных или сорт
растений, обладающих большей продуктивностью.
- Значит, все ваши вещи сделаны руками, как этот дом?
- Истинная правда. Человек - творец этих вещей или машин, которые
делают наши вещи.
- Даже ваши секу-веристлон?
Это сложное выражение в буквальном переводе означало "внешние
воспоминания" и относилось, по-видимому, к камерам и магнитофонам,
компьютерам, некоторым другим устройствам записи, даже к ручке и бумаге.
Термин казался Люсиль неудачным. Аборигены Заставы обозначали им род
устройств, эквивалентных компьютерам и записывающей аппаратуре.
- Если я правильно поняла, - осторожно начала Люсиль, - у вас такие
предметы не выращивают - они своего рода машины.
- Многие из них являются живыми.
Внезапно перед глазами Люсиль возникло отвратительное видение мозга в
стеклянном сосуде, оплетенном проводами. Нет, такого быть не могло, и
все-таки образ не исчезал. "Каждый день приходится постигать нечто новое",
- подумала Люсиль и вернулась к уроку.
Проходили дни, и обе стороны постепенно накапливали знания.


Густав флегматично барабанил по клавишам:

"Развитие контакта с инопланетянами. Отчет о проделанной работе N_137.

Общее резюме.
Как и в прошлый раз, никаких серьезных изменений не произошло. ВИ
Люсиль Колдер продолжает совершенствоваться в языке "Застава-1". Аборигены
подтвердили ее предположение о том, что на планете существует ряд
различных языков, большинство из которых не имеет точек соприкосновения.
Предшествующие предположения о противном были опровергнуты. Исследованиям
с орбиты и составлению карт планеты препятствует плотный облачный покров,
но с орбиты было обнаружено около 100 вероятных мест расположения
поселений - они рассеяны по обширной территории, Недавние атмосферные
полеты на небольшой высоте, осуществленные с орбитальной станции
"Ариадна", показали, что большинство этих поселений невелики, многие из
них выглядят заброшенными. Самое крупное из них размером не превышает
поселок людей с населением в несколько тысяч человек. Мы вновь повторяем
просьбу запретить подобные полеты, поскольку они беспокоят местных
жителей. Мы бы не хотели столкнуться с негативной реакцией тех групп
аборигенов, с которыми мы еще не знакомы. В сущности, подобные полеты
почти бесполезны: нам и без них было известно, что у аборигенов Заставы
имеется множество мелких поселений.

Специальное резюме.
Язык: ВИ Колдер проделала отличную работу, составив основной словарь
языка 3-1. По моему распоряжению она делит время между совершенствованием
своих знаний и занятиями с присланными со Столицы учениками. Ученики уже в
состоянии вести краткие беседы с местными жителями. Кроме того, Колдер
привлечена к работе по созданию электронного переводчика. Подобная работа
пойдет на пользу всем: Колдер приобретет большую беглость в 3-1 и в
будущем сможет освоить другие местные диалекты; ее ученики закрепят свои
знания, а электронный переводчик будет более совершенным. Но я хочу еще
раз подчеркнуть, что осуществление всех этих проектов требует длительной и
утомительной работы. Сама сущность этой работы, большей частью ведущейся
методом проб и ошибок, исключает возможность немедленного достижения
значительных успехов. При всем уважении к срочности в таком деле спешка
недопустима, и смею заверить все заинтересованные лица: нам, сотрудникам
штаба контакта, так же не терпится получить результаты, как и всем прочим.
Но для этого требуется запастись терпением. По крайней мере, мы способны
передать своим преемникам знания о большинстве нюансов языка 3-1. За свой
труд Колдер заслуживает самых высоких похвал.
Культура и техника. Я вынужден сообщить ту же информацию, что и в
прошлом отчете. Уровень развития культуры и техники аборигенов остается
неопределенным, но несомненно высоким, вероятно, даже выше, чем
предполагалось во время написания предыдущего отчета несколько дней назад.
Особенно поражают достижения аборигенов в биологии. По-видимому, обитатели
Заставы способны оказывать быстрое и эффективное влияние на местный
эквивалент хромосом. То, что мы считаем изнуряющей работой
инженеров-генетиков, они воспринимают как само собой разумеющееся.
И в связи с этим я считаю своим долгом повторить уже неоднократно
высказанное предупреждение: было бы ошибочным считать местных жителей
существами примитивного уровня только потому, что с орбиты мы не заметили
на планете больших городов, или потому, что они ведут полукочевой образ
жизни, или потому, что мы не обнаружили здесь мощных радиопередатчиков и
электроприборов. Бесспорно, мы только начинаем познавать жизнь этих
существ, но я могу предложить следующую теорию.
Люди всегда считали, что города, особенно крупные, являются очагами
культуры. Мы убеждены, что города должны быть постоянными поселениями.
Аборигены Заставы не разделяют ни одно из этих убеждений. По-моему, в этом
и состоит главное различие наших культур. Что же касается связи между
культурой и техникой, я вынужден повторить предположение, бывшее очевидным
еще до контакта с аборигенами: такой связи здесь не существует. Возьмем
всего один пример: у древних греков уровень развития техники был ниже, чем
у любых последующих цивилизаций, но в отношении культуры они превосходили
большинство из..."


Послышался приглушенный стук по обшивке люка - герметичная конструкция
почти не пропускала звуков извне. Радуясь перерыву в скучной работе,
Густав убрал с экрана отчет и за оставшиеся две минуты успел сложить
бумаги в стол. Одно из преимуществ воздушного шлюза заключалось в том, что
в кабинет Густава никто не мог ворваться без предупреждения.
Многочисленные постукивания и поскрипывания возвестили о прибытии
гостя.
- Привет, Джонсон, - проговорила Люсиль, входя в кабинет. Ее голос
приглушало стекло шлема.
- Привет, Люсиль. Как дела?
- Отлично, - сообщила она, избавляясь от шлема. - Здесь у меня бывают
дни двух видов: в одни из них я теряюсь в догадках, почему мы топчемся на
одном месте, а в другие - поражаюсь, какого прогресса можно достичь за
столь короткое время. Сегодня у меня как раз день второго типа, - с
усмешкой добавила она. - В программе распознавания речи аборигенов на слух
наконец-то удалось выловить большинство ошибок - это уже достижение.
С тех пор как экспедиция приземлилась на планету, произошло небывалое
событие: военнообязанный иммигрант Люсиль Колдер и лейтенант Джонсон
Густав стали друзьями. Такого не могло быть, и все-таки это случилось. Но
в их дружбе еще оставались границы, притом весьма определенные: они не
обсуждали войну, не строили догадок о случившемся, когда известия из новой
провинции гардианов, Новой Финляндии, вдруг перестали поступать. Что-то
произошло. Гардианам явно не повезло - и теперь они развернули бурную
подготовку к очередному удару. Такие слухи доносились до членов экспедиции
с охваченной лихорадочной деятельностью ОСГ "Ариадна". И Люсиль и Густав
сгорали от любопытства, но не могли признаться в нем друг другу.
- Ну что, состряпал очередной отчет? - поинтересовалась Люсиль.
- Угу. Начальству вынь да положь идеальный электронный переводчик -
причем немедленно, и большие шишки никак не могут понять, что такой
переводчик нельзя попросту снять с полки. Мне до отвращения надоело
объяснять, почему так трудна работа с переводчиком совершенно нового для
нас языка.
- Чертовы бюрократы! Ваши ничем не лучше наших.
Густав хмыкнул, но ничего не ответил. Люсиль по-прежнему проводила
границу между "своими" и "чужими", не в состоянии причислить себя к
гардианам. Даже получив возможность осуществить первый контакт и будучи
удостоенной всех привилегий и свободы, которая была необходима для
выполнения работы, порученной ей гардианами, Люсиль отказывалась забыть,
что она всего лишь пленница.
Все это осложняло положение Густава, поскольку подвергало сомнению и
мотивы его поступков. Он понимал, что и он сам - только узник начальства,
что он связан по рукам и ногам бесконечными и невозможными амбициями
вышестоящих гардианов. Он знал, что положение на Столице может лишь
ухудшиться в результате плохих вестей. И когда он спрашивал себя - а такое
случалось часто, - почему Люсиль не отказывается от работы, он был
вынужден задавать подобный вопрос самому себе.
"Потому, что это неслыханная возможность, от каких не отказываются.
Потому, что именно из-за мечты встретиться с инопланетянами большинство
парней стремятся служить в космофлоте. Потому, что эту работу мы делаем
для всего человечества, а не для своры идиотов, живущих сейчас во дворце
на Столице. Потому, что отказ был бы равносилен самоубийству. Потому, что
тогда наше место занял бы кто-нибудь другой, и еще неизвестно, каким был
бы этот человек..." Постепенно он доходил до менее убедительных и более
неудобных причин. Хотя Густав не мог дать однозначный ответ, почему он
продолжает эту работу, он не сомневался, что Люсиль знает ответ. И это
означало, что доверять ей следует лишь в определенных пределах. Это не
нравилось Густаву: Люсиль Колдер стала для него тем, чего не может
позволить себе офицер разведки, даже бывший, - другом среди врагов.
Наконец Густав нарушил молчание, упомянув о своем отчете. Они
заговорили об обычных лагерных делах, о прогрессе учеников в освоении
языка, о необходимости прекратить полеты над планетой, на которых так
настаивал этот кретин Ромеро. Незаметно разговор перешел к центральной и
неизменно волнующей обоих теме - к аборигенам Заставы.
- Они нравятся мне, в особенности К'астилль, - призналась Люсиль. -
Пользоваться этим чертовым языком - все равно что жевать резину, но нам
уже удается договориться: либо я стала лучше понимать ее, либо она
научилась давать объяснения.
- А что ты можешь сказать о них, судя по языку? - поинтересовался
Густав.
Люсиль лишь пожала плечами:
- Я не ксенопсихиатр и не этнолог, в сущности, даже не лингвист. Два
особенно ярких отличия их языка - звуковая структура и явное пристрастие к
пассивным залогам. Ты же видел мои переводы - все они какие-то неловкие,
потому что в языке 3-1 почти не употребляются выражения действия, а в
английском пассивный залог выглядит нескладно. Мы говорим: "Она вошла в
эту дверь", они же скажут: "Дверь с данным расположением была пройдена
неким лицом", и выходит какая-то чушь. Но способ выражения подобной
пассивности на языке 3-1 является очень кратким и точным. Глагольная
конструкция - единственное слово с нужной приставкой, суффиксом и
интонацией, придающей особое значение. Перевод подобных выражений на
английский или большинство других человеческих языков - практически
невозможная задача.
- А ты не думаешь, что это характеризует наших местных друзей с
определенной стороны?
- Разумеется, это так, но я просто не понимаю, что это значит. Гораздо
легче будет понять их, не отделяя от этой планеты. Некоторые из детей на
моей родине не принадлежали ни к аборигенам, ни к европейцам, скажем, если
мать - из числа аборигенов, а отец - британец. У меня создается
впечатление, что аборигены Заставы манипулируют окружающей средой ради
собственного удобства, как и мы. Но их потребности и методы заметно
отличаются от наших.
- Отличный способ сказать "я не знаю", - проговорил Густав.
Люсиль Колдер усмехнулась:
- Или, в переводе с языка 3-1, "отсутствие знаний сохранено в моей
голове".
- Хватит! - со смехом взмолился Густав. - Пойдем обедать.

6

Апрель 2116 года. Планета Бэндвид

Невозмутимо и методично, словно совершая давно запланированное
действие, командир космофлота США Рэндолл Меткаф открутил бармену голову.
Джордж Приго неловко поерзал на соседнем табурете и нервозно огляделся.
- Рэндолл, это запрещено.
Меткаф не обратил внимания на предупреждение друга и бережно поставил
голову на стойку бара. Она напоминала огромную кукольную голову со слегка
поблескивающими глазами, гладкой, словно восковой, розовой кожей и
чересчур правильными кругами румянца на щеках. Аккуратные усики выглядели
как отштампованные - впрочем, так оно и было.
- Мне пришлось проторчать в этой автоматизированной дыре шесть тысяч
часов, - заявил Меткаф, извлекая из кармана маленький набор инструментов.
- Роботы стригли меня, готовили мне еду, гладили трусы и приносили пиццу.
Роботы-полицейские давали мне неизменно точные указания, в какую сторону
идти. - Меткаф снял парик с головы бармена, нашел открывающуюся пластинку
и начал вывинчивать шурупы. - Меня спрашивали, какое время я проведу на
стоянке. Со мной заговаривали у дверей, стен, в такси, самолетах, душевых
и лифтах, предупреждая меня быть поосторожнее, не опаздывать, не забывать
и смотреть в обе стороны, переходя улицу.
Меткаф снял пластинку и заглянул внутрь головы.
- Я целые дни проводил в беседах, но ни разу моим собеседником не было
человеческое существо. Каждый раз, когда я отправлялся за покупками, мне
сообщали оставшуюся на счету сумму с точностью до четырех совершенно
ненужных знаков после запятой, причем не только в долларах США, которыми
выплачивают жалованье служащим космофлота, но и в условных единицах
Бэндвида и в пересчете на еще шесть основных валют по курсу предыдущей
миллисекунды. Каждое утро и вечер проклятое зеркало в ванной моего номера
напоминало мне о том, что пора чистить зубы. - Меткаф выбрал кусачки. - И