Генрих Сергеевич махнул рукой и пошел обратно к метеовышке. Старший из упомянутых обалдуев в Афгане ходил в одном звене с Генрихом Сергеевичем. Причем был ведущим, а нынешний директор парашютного клуба – ведомым. Рома вернулся к самолету за Викой. Девушка тонко почувствовала специфику момента. Он нашел Вику спрятавшейся в тесном закоулке между креслом пилота и бортом кабины.
Голос девушки вернул его к реальности.
– Хорошо, что хоть там не надо было осмотр проходить, – продолжала Вика. – За одну печать в психдиспансере кучу денег содрали.
– Не будь такой жадной, – заметил Рома и продолжил: – Выходит, наркоманам теперь можно прыгать, а психам нет. Вот я так в свое время всех врачей прошел...
Вика с чувством облегчения и раздражения вспомнила свои хождения по больницам.
Невропатолог в поликлинике прочитал направление и пробормотал озадаченно: "Вас прямо как космонавтов готовят". Старый хирург в соседнем кабинете сказал, хмыкнув: «Так, ну длину ног, я думаю, замерять не будем».
Но больше всего Вике запомнилась сцена в лор-кабинете. Там был молодой врач, который еще не успел проникнуться цинизмом товарищей по профессии. Он не сразу подписался под "Здорова. Годна" ("С перегородочкой у вас здесь что-то... Вам гайморит не прокалывали? ") и заставил Вику сделать рентгеноскопию носа еще раз. Потом он долго и тщательно рассматривал снимок на вытянутой руке. Вика, затаив дыхание, смотрела на врача. Снова идти в рентгенкабинет девушке совсем не улыбалось. «Прямо хоть прописывайся тут», думала Вика мрачно.
Было что-то около одиннадцати утра, время ведомственных чаепитий. Две медсестры, не смущаясь присутствием пациентки, раскладывали на вафельном полотенце печенье и домашние бутерброды.
– Делать им нечего, – с возмущением проговорила пожилая рыхлая женщина, разливая чай.
– Ну почему же, Тамара, – сказала вторая. Эта была медсестра из соседнего кабинета. Она делала Вике кардиограмму. С сердцем, слава богу, все оказалось в порядке. – Я вот по молодости тоже прыгала. Говорят ведь: «Отчего люди не летают словно птицы?"
– А еще говорят – рожденный ползать летать не может! – энергично ввернула Тамара.
Женщина поставила чайник на поднос и с явным осуждением глянула на Вику.
Лор хмыкнул, услышав это.
– Ну ладно ... не в летное училище, – пробурчал врач и подписался в карте.
– Идите, девушка, – сказал он, протягивая Насте ее бумаги. – И помните: главное – не пролететь мимо земли.
Вика посмотрела на него такими глазами, что лор приосанился в своем кресле и повторил уже с сожалеющей интонацией:
– Идите, идите.
Этому парашютистскому присловью Рома уже успел научить Вику, но услышать его от врача она ожидала в последнюю очередь.
– Ты меня слушаешь? – спросил Рома.
– Да, – поспешно ответила Вика и перевела на него взгляд.
Рома не знал, что же такого было в этих совершенно обычных серо-зеленых глазах. Да и не задумывался над этим вопросом. Но каждый раз, когда Вика вот так на него смотрела, у него начинало сладко ныть в груди. Он отвел взгляд.
–Так вот, тогда весна была, поле было мокрое, мягкое, – продолжил он. – Я с перепугу все забыл – и как ноги ставить, и вообще все.
Вика сообразила, что он рассказывает ей про свой первый прыжок.
– Приземлился, по-моему, прямо на пятую точку. Въехал в грязь – только брызги полетели! Я подумал, что у меня позвоночник в штаны просыпался. Меня еще и куполом накрыло. А в системе толком ведь и не повернешься.
Вика представила себе Рому, борющегося с куполом, как малыш с пеленками, и невольно рассмеялась.
– Ты всегда хотел прыгать, да? – сказала она.
Рома отрицательно покачал головой и метнул окурок в окошко.
– Не прыгать, – сказал он. – Летать. Помнишь, когда мы маленькими, был такой мультик про Алису Селезневу.
– И кино было, – заметила Вика.
– Не, я именно про мультик говорю. Там был такой ворчливый штурман.
– Зеленый, – сказала Вика.
Рома довольно хмыкнул.
– Ну да. Я еще когда очень маленьким видел его по телевизору, я всегда кричал: «Это я!»
Вика засмеялась.
– Ты от первого эпизода «Звездных войн», ну где Анакин на такой маленькой машинке по воздуху гоняет, тащишься наверно просто, – сказала девушка.
– Угадала, – сказал Рома.
Он пристально взглянул на Вику. Пауза зависла. Вика отвернулась и увидела клубовскую машину, шестьдесят шестой «газон». Грузовик как раз въезжал в ворота.
– Вот и наши приехали, – сказала она обрадованно.
Рома вздохнул.
– Быстро же они собрались, – проворчал он и открыл дверцу.
Когда Рома обошел машину, Вика уже умчалась к выгружавшимся парашютистам. Пестрая стайка втянулась в ангар. Грин за ней не пошел. Сегодня он не собирался ни прыгать, ни вообще приближаться к самолету. Взрослые часто упрекали подростка в наглости. И наверное, были правы, но и для своей наглости он знал меру.
Первая десятка построилась на взлет.
Рома наблюдал, как инструктор одевает на девушку систему, как проверяет клапана, как Вика расписывается в медицинском журнале и вприпрыжку бежит к самолету, винт которого уже крутился на холостых оборотах, как захлопывается дверца. АН-10 плавно развернулся. Белым флагом взвился на ветру халатик медсестры, уже зажавшей под мышкой свой журнал. Самолет пробежался по взлетной полосе, все разгоняясь, и медленно, словно нехотя поднялся в воздух. Грин видел взлет не первый и даже не сотый раз в своей жизни. Но у него, как всегда, захватило дух. Было что-то невыразимо прекрасное в этом зрелище.
Рома подошел к ангару, где спортсмены укладывали парашюты на следующий взлет. Какой-то пацан смотрел в небо через бинокль, и вид у него был крайне деловой.
– Дай-ка, – сказал Рома, протягивая руку.
Парашютист заворчал было, но узнал Рому и подал бинокль.
– Сейчас твоя девушка прыгает? – спросил он.
Рома кивнул.
Он поймал самолет в фокус как раз тогда, когда Вика темной точкой отделилась от распахнутой двери.
А три секунды спустя над ней белым фонтанчиком взвился парашют.
– Теперь главное – запасной не проворонить, вовремя отключить, – щурясь, заметил паренек. Он все это видел и невооруженным глазом.
– Теперь главное – не пролететь мимо земли, – негромко сказал Рома.
Он вернул бинокль хозяину и пошел в поле. Помочь Вике нести парашют обратно.
1…
2…
3…
«Когда белая стрелочка коснется "8", дверь откроется, и ... Спокойно, только спокойно", – думала Вика. Сердце вдруг стало очень большим, заполнило всю грудь так, что дышать было больно. "Правую ногу вперед, левой толкаться... нет наоборот...". Выпускающий что-то прокричал. Сквозь рев мотора Вика не поняла его. Инструктор показал рукой на красную лампочку.
Она уже светилась.
Вика встала. Выпускающий ободряюще улыбнулся и открыл дверь. Напор встречного воздуха был так плотен, что на секунду Вике показалось – она просто не сможет отделиться от борта.
– Пошел!
Вика шагнула вперед и оказалась в той пустоте, где каждый остается один. Шум мотора удаляющегося самолета постепенно стих, и наступила тишина.
– Ну как? – спросил Рома, подойдя.
Вика обернулась.
– Ой, Рома… – начала она и остановилась.
Ей нестерпимо хотелось рассказать о всех неожиданностях и прелестях свободного полета. О сверкающей громаде близкого озера. О плывущей над аэродромом синей бездне неба. О зелени поля внизу, разбитого канавами на квадратики. И о странном чувстве свободы, мира и успокоения, охватившем Вику. Теперь девушка знала, что ощущала Алиса из известной сказки, падая в бездонную кроличью норку. Знала, как будет выглядеть пламя собственной Викиной свечи после того, как огонек погаснет. Знала, почему барон Мюнхгаузен так хотел прокатиться верхом на пушечном ядре.
Знала, что увидит, если пролетит мимо земли.
А это совсем не так уж невозможно, как кажется.
Но Вика вдруг поняла, все эти слова будут ложью.
О первом прыжке нельзя рассказать
Первый прыжок так глубоко меняет что-то, что эту перемену невозможно объяснить даже самому лучшему другу. Но если этот друг летает хотя бы только на звездолетах из советских мультфильмов, он поймет тебя. А все остальные…
Это будет бессмысленный спор о вкусе бананов с теми, кто их ел.
Рома наблюдал за ней, чуть улыбаясь. Вика развела руками.
– Ты ведь и сам знаешь… – сказала она наконец. – Ах, как хорошо!
Вика обняла, крепко, не так, как раньше, и поцеловала прямо в губы. Рома ответил, как мог. Они стояли, обнявшись. В этой части поля приземлилась только Вика, и подростки были наедине с собой, солнцем и ветром.
– У меня стропа между ног запуталась, представляешь! – сказала девушка.
Вика не отстранилась от него, и Рома слышал, как быстро стучит ее сердце.
Грин поморщился:
– Как же ты ее вытащила?
– А зачем вытаскивать? – удивилась Вика.
– Это же так больно, – сказал он.
Вика непонимающе посмотрела на него. Рома расхохотался.
– А, извини, – сказал он. – Я забыл, что это мальчикам там больно, а девочкам приятно. Так тебе даже повезло!
Вика пристально смотрела на него. В этот миг девушка совершенно забыла, зачем он был ей нужен. Забыла, какое место отведено Грину в ее плане. Под этим взглядом Рома смутился.
– Пойдем, – сказала Вика тихо. – У вас же ведь здесь склад, где хранят старые парашюты, или что-то в этом роде… Я ведь видела, что у тебя в бардачке, когда за картой лазила. Бери их, и пойдем.
Вика изумленно увидела, что Рома краснеет.
– В конце концов, – сказала она. – Это даже романтично.
Рома кашлянул и потер лицо рукой.
– Тебе надует, – сказал он хрипло. – Хватит экстрима на сегодня. Поехали домой. Верну тебя в целости и сохранности, как обещал.
Если бы она сказала, в своей обычной иронической манере: «Как жаль», или хотя бы вздохнула, Рома бы изменил свое решение не сходя с места
Но Вика уже опомнилась.
– Наше дело предложить, ваше дело отказаться, – сказала она насмешливо. – Поехали, что же.
– Расплескалась синева, – начал Сергей старую парашютистскую песню, трогательную и милую.
Глаза Ирки заблестели еще сильнее. Девушка появилась в клубе совсем недавно, успела сделать только пару прыжков, но на Сергея обратила внимание еще на самом первом занятии, когда он помогал ей усаживаться в прикрепленную к потолку тренировочную систему. Сергею она тоже понравилась. Ему очень нравились женщины. А от Иры исходил, как однажды выразился Рикошет о такого рода девушках, аромат не столько секса, сколько сексуальной доступности.
В общем, у Сергея были вполне определенные планы на сегодняшний пикник.
Но не только Ира смотрела на Сергея во все глаза. Вика презрительно надула губки, нахмурилась и небрежно прижалась к Роме. Воспользовавшись случаем, Грин тихонько поцеловал ее в шею. «И что он в ней нашел?», думала Вика в тот момент, когда губы Грина скользили по ее коже. – «Лахудра! Грязная толстуха!».
Вика была несправедлива к Ире. Ира и вправду не походила на изможденных манекенщиц, но в ее полноте, не такой уж и большой, была своеобразная пикантность. Одевалась Ира если не стильно, то очень аккуратно, а длинные роскошные волосы действительно были одним из самых сильных козырей ее неброской внешности. Вика же оказалась в плену распространенного заблуждения, что мужчинам нравятся именно девушки с внешностью манекенщиц. И, отказывая себе в мороженом или в кружке пива последние полгода, она вовсе не приближалась к Сергею, а совсем наоборот. Как гласит народная мудрость, равнодушная к капризам моды, мужчина не собака, на кости не бросается.
Парашютисты выехали в пригородный лесок всем клубом. Весна в том году выдалась холодная, но на майские праздники долгожданное солнышко решило таки выглянуть. Лес еще только-только начал покрываться нежной зеленью. Неподалеку от пикникующих грозно возвышался осевший, оплывший, но все еще доходивший взрослому человеку до пояса сугроб. Полянка удивляла своей чистотой. Несмотря на популярность, которой пользовалось это место у любителей отдохнуть на природе, трава еще не была выбита многочисленными колеями, нигде еще не валялись пивные банки и яркие пакетики из-под чипсов. Но Рома, который жил неподалеку, знал, что это ненадолго.
Парни быстро развели костер на полянке, на которую ездили каждый год. Девушек не допустили до истинного мужского занятия – приготовления шашлыков. После сочного, с дымком мяса, обильно политого вином, парашютистам захотелось песен, и Сергей достал из гитару из «газона». Сейчас уже большая часть парашютистов разбрелась кто куда – посмотреть на уток в пруду неподалеку, просто погулять по лесу, сквозь редкие стволы деревьев которого отчетливо виднелись новостройки. У костра остались только Ира, Сергей, Рома с Викой и Генрих Сергеевич.
Рома обнял осторожно Вику. Против обыкновения, девушка не сделала попытки отстраниться, а наоборот, охотно прижалась спиной к его груди.
Сергей пел. Рома курил и слушал.
Сергей закончил песню и полез в карман за сигаретами.
– Хорошо ты поешь, Серега, – сказал Генрих Сергеевич. – Заслушаться можно.
Рома и Сергей переглянулись.
– Мы тут на концерт скоро в Хириши поедем, – сказал Сергей, закуривая. – Даже и не знаю, на чем добираться. Там на три дня надо, кучу барахла тащить. Аппаратура, опять же…
Он просительно посмотрел в глаза Генриху Сергеевичу. Тот усмехнулся.
– Ты, я так понимаю, положил глаз на клубный «газон»? – спросил Генрих Сергеевич.
Сергей осторожно кивнул.
– Не знаю, не знаю, – сказал Генрих Сергеевич, качая головой.
– Да мы аккуратно, – приложив руку к груди, заверил Сергей. – Грин поведет…
Генрих Сергеевич засмеялся.
– Тогда точно не дам, – сказал он. – У него руки точно под штурвал заточены. Решит «бочку» прямо на дороге показать, или там «мертвую петлю»…
– Вы ведь Сашу Рыкина знаете? – спросил Грин.
– А то.
Саша был племянником Генриха Сергеевича. После того, как от Саши ушла жена, тот сменил профессию дальнобойщика на таксиста. В свободное время Саша играл в «Экклезиасте».
– Так вот, они тоже с нами хотят ехать. Если Ромке не доверяете, пусть Саша поведет.
– Ну, не знаю, не знаю, – сказал Генрих Сергеевич. – Надо подумать.
Серега вздохнул. Бросив окурок в затухающий костер, а опустевшую пачку – в большой пакет с мусором, он снова взялся за гитару.
Генрих Сергеевич смотрел на соседнюю поляну через еще голые кусты.
На ней появилась удивительная компания. Трое подростков и девушка пришли из леса, как заметил про себя Генрих Сергеевич, а не со стороны дороги. Он вспомнил, что видел несколько палаток на холме, когда вел «газон», и предположил, что компания явилась оттуда. Но назвать пришедших туристами не поворачивался язык. Вместо кроссовок и ярких ветровок на двоих из них были длинные плащи старинного фасона, подбитые мехом. Третий небрежно кутался в потрепанную медвежью шкуру. Увидев прикрепленные на висках парня небольшие изящные рожки, Генрих Сергеевич вспотел. В одной руке дикарь держал открытую бутылку пива, в другой – внушительную дубину. У девушки на голове был металлический обруч, поддерживавший светлые волосы. Посередине лба на обруче был укреплен голубой камень. У Генриха Сергеевича оборвалось дыхание, когда он увидел украшение. Последний раз такие обручи Генрих Сергеевич видел очень, очень давно. Мобильник и меч в ножнах мирно соседствовали на поясе того из парнишки, который оказался ближе всех к начальнику парашютистского клуба. Дикарь уселся вместе с девушкой на поваленном бревне. Двое других скинули плащи прямо на траву. Под плащами оказались кольчуги, ослепительно блеснувшие на солнце. Генрих Сергеевич провел рукой по лбу. Ему показалось, что он бредит.
– Генрих Сергеевич, что с вами? – спросила Ира встревожено, оторвавшись на миг от любования певцом. Изумительные гости находились у нее за спиной. – Вы как-то странно выглядите.
Генрих Сергеевич молча махнул рукой, указывая. Ира и Сергей обернулись.
– А, так это ролевики, – сказал Сергей. – Это у них лагерь там на холме, наверное.
– Кто? – севшим голосом спросил Генрих Сергеевич.
– Ролевики, – сказал Сергей, вставая. – Они играют, как будто живут в средних веках. Эльфка, двое людей и тролль, насколько я понимаю. Я пойду в машину, у меня сигареты кончились.
– Ой, у меня тоже, – сказала Ира, поднимаясь. Сергей усмехнулся, глядя на нее. В его улыбке было полное понимание, от которого Вике захотелось взвыть и броситься на Иру.
– У тебя их и не было, – сказал парень беззлобно. – Стрелок еще тот. Пойдем, угощу.
Вика проводила их таким взглядом, что становилось даже странно, почему парочка не превратилась в камень на полпути к грузовику.
Тем временем ролевики обнажили мечи и сошлись. После первых двух-трех выпадов даже парашютистам стало ясно, что перед ними далеко не новички в ратном деле. Глаза Генриха Сергеевича заблестели ничуть не менее ярко, как только что горели глаза Иры.
– А что, в средние века тролли водились? – с неподдельным любопытством спросил Генрих Сергеевич.
– Да нет, – сказал Рома. – Это Серега вас запутал. Они играют, как будто живут в сказке, а не в средних веках. Это недавно появилось, после Властелина Колец.
Генрих Сергеевич посмотрел на Рому.
– Это еще кто такой?
– Это такой фильм, – сказал Рома. – Про волшебника, про хоббитов, эльфов и троллей. Классно, но немного нудно. Растянуто очень. Мы когда ходили на премьеру зимой – помнишь, Вика? – там целый отряд ролевиков собрался. Сидели в первом ряду, и когда какие-нибудь драки начинались, все вскакивали и орали, мечами трясли.
– Надо же, – сказал Генрих Сергеевич. – Чего только не придумают.
– Еще такая книжка есть, – сказала Вика. – Я читала, мне понравилось. Я Ромку и вытащила в кино, он-то все хотел диск взять, мол, дома, с пивом, перед телевизором…
– Ну и правильно, – сказал Генрих Сергеевич. – Дома никто мечом перед носом махать не будет. Подойдем поближе, посмотрим?
Голос девушки вернул его к реальности.
– Хорошо, что хоть там не надо было осмотр проходить, – продолжала Вика. – За одну печать в психдиспансере кучу денег содрали.
– Не будь такой жадной, – заметил Рома и продолжил: – Выходит, наркоманам теперь можно прыгать, а психам нет. Вот я так в свое время всех врачей прошел...
Вика с чувством облегчения и раздражения вспомнила свои хождения по больницам.
Невропатолог в поликлинике прочитал направление и пробормотал озадаченно: "Вас прямо как космонавтов готовят". Старый хирург в соседнем кабинете сказал, хмыкнув: «Так, ну длину ног, я думаю, замерять не будем».
Но больше всего Вике запомнилась сцена в лор-кабинете. Там был молодой врач, который еще не успел проникнуться цинизмом товарищей по профессии. Он не сразу подписался под "Здорова. Годна" ("С перегородочкой у вас здесь что-то... Вам гайморит не прокалывали? ") и заставил Вику сделать рентгеноскопию носа еще раз. Потом он долго и тщательно рассматривал снимок на вытянутой руке. Вика, затаив дыхание, смотрела на врача. Снова идти в рентгенкабинет девушке совсем не улыбалось. «Прямо хоть прописывайся тут», думала Вика мрачно.
Было что-то около одиннадцати утра, время ведомственных чаепитий. Две медсестры, не смущаясь присутствием пациентки, раскладывали на вафельном полотенце печенье и домашние бутерброды.
– Делать им нечего, – с возмущением проговорила пожилая рыхлая женщина, разливая чай.
– Ну почему же, Тамара, – сказала вторая. Эта была медсестра из соседнего кабинета. Она делала Вике кардиограмму. С сердцем, слава богу, все оказалось в порядке. – Я вот по молодости тоже прыгала. Говорят ведь: «Отчего люди не летают словно птицы?"
– А еще говорят – рожденный ползать летать не может! – энергично ввернула Тамара.
Женщина поставила чайник на поднос и с явным осуждением глянула на Вику.
Лор хмыкнул, услышав это.
– Ну ладно ... не в летное училище, – пробурчал врач и подписался в карте.
– Идите, девушка, – сказал он, протягивая Насте ее бумаги. – И помните: главное – не пролететь мимо земли.
Вика посмотрела на него такими глазами, что лор приосанился в своем кресле и повторил уже с сожалеющей интонацией:
– Идите, идите.
Этому парашютистскому присловью Рома уже успел научить Вику, но услышать его от врача она ожидала в последнюю очередь.
– Ты меня слушаешь? – спросил Рома.
– Да, – поспешно ответила Вика и перевела на него взгляд.
Рома не знал, что же такого было в этих совершенно обычных серо-зеленых глазах. Да и не задумывался над этим вопросом. Но каждый раз, когда Вика вот так на него смотрела, у него начинало сладко ныть в груди. Он отвел взгляд.
–Так вот, тогда весна была, поле было мокрое, мягкое, – продолжил он. – Я с перепугу все забыл – и как ноги ставить, и вообще все.
Вика сообразила, что он рассказывает ей про свой первый прыжок.
– Приземлился, по-моему, прямо на пятую точку. Въехал в грязь – только брызги полетели! Я подумал, что у меня позвоночник в штаны просыпался. Меня еще и куполом накрыло. А в системе толком ведь и не повернешься.
Вика представила себе Рому, борющегося с куполом, как малыш с пеленками, и невольно рассмеялась.
– Ты всегда хотел прыгать, да? – сказала она.
Рома отрицательно покачал головой и метнул окурок в окошко.
– Не прыгать, – сказал он. – Летать. Помнишь, когда мы маленькими, был такой мультик про Алису Селезневу.
– И кино было, – заметила Вика.
– Не, я именно про мультик говорю. Там был такой ворчливый штурман.
– Зеленый, – сказала Вика.
Рома довольно хмыкнул.
– Ну да. Я еще когда очень маленьким видел его по телевизору, я всегда кричал: «Это я!»
Вика засмеялась.
– Ты от первого эпизода «Звездных войн», ну где Анакин на такой маленькой машинке по воздуху гоняет, тащишься наверно просто, – сказала девушка.
– Угадала, – сказал Рома.
Он пристально взглянул на Вику. Пауза зависла. Вика отвернулась и увидела клубовскую машину, шестьдесят шестой «газон». Грузовик как раз въезжал в ворота.
– Вот и наши приехали, – сказала она обрадованно.
Рома вздохнул.
– Быстро же они собрались, – проворчал он и открыл дверцу.
Когда Рома обошел машину, Вика уже умчалась к выгружавшимся парашютистам. Пестрая стайка втянулась в ангар. Грин за ней не пошел. Сегодня он не собирался ни прыгать, ни вообще приближаться к самолету. Взрослые часто упрекали подростка в наглости. И наверное, были правы, но и для своей наглости он знал меру.
Первая десятка построилась на взлет.
Рома наблюдал, как инструктор одевает на девушку систему, как проверяет клапана, как Вика расписывается в медицинском журнале и вприпрыжку бежит к самолету, винт которого уже крутился на холостых оборотах, как захлопывается дверца. АН-10 плавно развернулся. Белым флагом взвился на ветру халатик медсестры, уже зажавшей под мышкой свой журнал. Самолет пробежался по взлетной полосе, все разгоняясь, и медленно, словно нехотя поднялся в воздух. Грин видел взлет не первый и даже не сотый раз в своей жизни. Но у него, как всегда, захватило дух. Было что-то невыразимо прекрасное в этом зрелище.
Рома подошел к ангару, где спортсмены укладывали парашюты на следующий взлет. Какой-то пацан смотрел в небо через бинокль, и вид у него был крайне деловой.
– Дай-ка, – сказал Рома, протягивая руку.
Парашютист заворчал было, но узнал Рому и подал бинокль.
– Сейчас твоя девушка прыгает? – спросил он.
Рома кивнул.
Он поймал самолет в фокус как раз тогда, когда Вика темной точкой отделилась от распахнутой двери.
А три секунды спустя над ней белым фонтанчиком взвился парашют.
– Теперь главное – запасной не проворонить, вовремя отключить, – щурясь, заметил паренек. Он все это видел и невооруженным глазом.
– Теперь главное – не пролететь мимо земли, – негромко сказал Рома.
Он вернул бинокль хозяину и пошел в поле. Помочь Вике нести парашют обратно.
* * *
Вика должна была прыгать первой, с 800 метров. Все остальные в этой группе прыгали уже с управляемыми парашютами, для которых требовалась большая высота. Девушка сидела около самой двери. Система оказалась тяжелее, чем ожидала Вика. На спину словно взвалили мешок с картошкой. Вика не могла оторвать взгляда от круглого окошечка высотомера.1…
2…
3…
«Когда белая стрелочка коснется "8", дверь откроется, и ... Спокойно, только спокойно", – думала Вика. Сердце вдруг стало очень большим, заполнило всю грудь так, что дышать было больно. "Правую ногу вперед, левой толкаться... нет наоборот...". Выпускающий что-то прокричал. Сквозь рев мотора Вика не поняла его. Инструктор показал рукой на красную лампочку.
Она уже светилась.
Вика встала. Выпускающий ободряюще улыбнулся и открыл дверь. Напор встречного воздуха был так плотен, что на секунду Вике показалось – она просто не сможет отделиться от борта.
– Пошел!
Вика шагнула вперед и оказалась в той пустоте, где каждый остается один. Шум мотора удаляющегося самолета постепенно стих, и наступила тишина.
* * *
Рома с удовольствием отметил, что Вика поставила ноги правильно. Но девушка держала их слишком жестко, и в момент столкновения с землей не смогла удержаться, упала. Вика приземлилась метрах в пятидесяти от него. Рома видел, куда упал пробный парашют, и ждал девушку именно там. Пока парень добрался до нее, Вика уже успела выбраться из системы и начала сворачивать парашют.– Ну как? – спросил Рома, подойдя.
Вика обернулась.
– Ой, Рома… – начала она и остановилась.
Ей нестерпимо хотелось рассказать о всех неожиданностях и прелестях свободного полета. О сверкающей громаде близкого озера. О плывущей над аэродромом синей бездне неба. О зелени поля внизу, разбитого канавами на квадратики. И о странном чувстве свободы, мира и успокоения, охватившем Вику. Теперь девушка знала, что ощущала Алиса из известной сказки, падая в бездонную кроличью норку. Знала, как будет выглядеть пламя собственной Викиной свечи после того, как огонек погаснет. Знала, почему барон Мюнхгаузен так хотел прокатиться верхом на пушечном ядре.
Знала, что увидит, если пролетит мимо земли.
А это совсем не так уж невозможно, как кажется.
Но Вика вдруг поняла, все эти слова будут ложью.
О первом прыжке нельзя рассказать
Первый прыжок так глубоко меняет что-то, что эту перемену невозможно объяснить даже самому лучшему другу. Но если этот друг летает хотя бы только на звездолетах из советских мультфильмов, он поймет тебя. А все остальные…
Это будет бессмысленный спор о вкусе бананов с теми, кто их ел.
Рома наблюдал за ней, чуть улыбаясь. Вика развела руками.
– Ты ведь и сам знаешь… – сказала она наконец. – Ах, как хорошо!
Вика обняла, крепко, не так, как раньше, и поцеловала прямо в губы. Рома ответил, как мог. Они стояли, обнявшись. В этой части поля приземлилась только Вика, и подростки были наедине с собой, солнцем и ветром.
– У меня стропа между ног запуталась, представляешь! – сказала девушка.
Вика не отстранилась от него, и Рома слышал, как быстро стучит ее сердце.
Грин поморщился:
– Как же ты ее вытащила?
– А зачем вытаскивать? – удивилась Вика.
– Это же так больно, – сказал он.
Вика непонимающе посмотрела на него. Рома расхохотался.
– А, извини, – сказал он. – Я забыл, что это мальчикам там больно, а девочкам приятно. Так тебе даже повезло!
Вика пристально смотрела на него. В этот миг девушка совершенно забыла, зачем он был ей нужен. Забыла, какое место отведено Грину в ее плане. Под этим взглядом Рома смутился.
– Пойдем, – сказала Вика тихо. – У вас же ведь здесь склад, где хранят старые парашюты, или что-то в этом роде… Я ведь видела, что у тебя в бардачке, когда за картой лазила. Бери их, и пойдем.
Вика изумленно увидела, что Рома краснеет.
– В конце концов, – сказала она. – Это даже романтично.
Рома кашлянул и потер лицо рукой.
– Тебе надует, – сказал он хрипло. – Хватит экстрима на сегодня. Поехали домой. Верну тебя в целости и сохранности, как обещал.
Если бы она сказала, в своей обычной иронической манере: «Как жаль», или хотя бы вздохнула, Рома бы изменил свое решение не сходя с места
Но Вика уже опомнилась.
– Наше дело предложить, ваше дело отказаться, – сказала она насмешливо. – Поехали, что же.
* * *
Сергей чуть подтянул колок и тронул струну. Гитара была очень старая, но настроить ее все еще было можно. Парень перехватил взгляд Ирки, сидевшей напротив, и улыбнулся.– Расплескалась синева, – начал Сергей старую парашютистскую песню, трогательную и милую.
Глаза Ирки заблестели еще сильнее. Девушка появилась в клубе совсем недавно, успела сделать только пару прыжков, но на Сергея обратила внимание еще на самом первом занятии, когда он помогал ей усаживаться в прикрепленную к потолку тренировочную систему. Сергею она тоже понравилась. Ему очень нравились женщины. А от Иры исходил, как однажды выразился Рикошет о такого рода девушках, аромат не столько секса, сколько сексуальной доступности.
В общем, у Сергея были вполне определенные планы на сегодняшний пикник.
Но не только Ира смотрела на Сергея во все глаза. Вика презрительно надула губки, нахмурилась и небрежно прижалась к Роме. Воспользовавшись случаем, Грин тихонько поцеловал ее в шею. «И что он в ней нашел?», думала Вика в тот момент, когда губы Грина скользили по ее коже. – «Лахудра! Грязная толстуха!».
Вика была несправедлива к Ире. Ира и вправду не походила на изможденных манекенщиц, но в ее полноте, не такой уж и большой, была своеобразная пикантность. Одевалась Ира если не стильно, то очень аккуратно, а длинные роскошные волосы действительно были одним из самых сильных козырей ее неброской внешности. Вика же оказалась в плену распространенного заблуждения, что мужчинам нравятся именно девушки с внешностью манекенщиц. И, отказывая себе в мороженом или в кружке пива последние полгода, она вовсе не приближалась к Сергею, а совсем наоборот. Как гласит народная мудрость, равнодушная к капризам моды, мужчина не собака, на кости не бросается.
Парашютисты выехали в пригородный лесок всем клубом. Весна в том году выдалась холодная, но на майские праздники долгожданное солнышко решило таки выглянуть. Лес еще только-только начал покрываться нежной зеленью. Неподалеку от пикникующих грозно возвышался осевший, оплывший, но все еще доходивший взрослому человеку до пояса сугроб. Полянка удивляла своей чистотой. Несмотря на популярность, которой пользовалось это место у любителей отдохнуть на природе, трава еще не была выбита многочисленными колеями, нигде еще не валялись пивные банки и яркие пакетики из-под чипсов. Но Рома, который жил неподалеку, знал, что это ненадолго.
Парни быстро развели костер на полянке, на которую ездили каждый год. Девушек не допустили до истинного мужского занятия – приготовления шашлыков. После сочного, с дымком мяса, обильно политого вином, парашютистам захотелось песен, и Сергей достал из гитару из «газона». Сейчас уже большая часть парашютистов разбрелась кто куда – посмотреть на уток в пруду неподалеку, просто погулять по лесу, сквозь редкие стволы деревьев которого отчетливо виднелись новостройки. У костра остались только Ира, Сергей, Рома с Викой и Генрих Сергеевич.
Рома обнял осторожно Вику. Против обыкновения, девушка не сделала попытки отстраниться, а наоборот, охотно прижалась спиной к его груди.
Сергей пел. Рома курил и слушал.
Сергей закончил песню и полез в карман за сигаретами.
– Хорошо ты поешь, Серега, – сказал Генрих Сергеевич. – Заслушаться можно.
Рома и Сергей переглянулись.
– Мы тут на концерт скоро в Хириши поедем, – сказал Сергей, закуривая. – Даже и не знаю, на чем добираться. Там на три дня надо, кучу барахла тащить. Аппаратура, опять же…
Он просительно посмотрел в глаза Генриху Сергеевичу. Тот усмехнулся.
– Ты, я так понимаю, положил глаз на клубный «газон»? – спросил Генрих Сергеевич.
Сергей осторожно кивнул.
– Не знаю, не знаю, – сказал Генрих Сергеевич, качая головой.
– Да мы аккуратно, – приложив руку к груди, заверил Сергей. – Грин поведет…
Генрих Сергеевич засмеялся.
– Тогда точно не дам, – сказал он. – У него руки точно под штурвал заточены. Решит «бочку» прямо на дороге показать, или там «мертвую петлю»…
– Вы ведь Сашу Рыкина знаете? – спросил Грин.
– А то.
Саша был племянником Генриха Сергеевича. После того, как от Саши ушла жена, тот сменил профессию дальнобойщика на таксиста. В свободное время Саша играл в «Экклезиасте».
– Так вот, они тоже с нами хотят ехать. Если Ромке не доверяете, пусть Саша поведет.
– Ну, не знаю, не знаю, – сказал Генрих Сергеевич. – Надо подумать.
Серега вздохнул. Бросив окурок в затухающий костер, а опустевшую пачку – в большой пакет с мусором, он снова взялся за гитару.
Генрих Сергеевич смотрел на соседнюю поляну через еще голые кусты.
На ней появилась удивительная компания. Трое подростков и девушка пришли из леса, как заметил про себя Генрих Сергеевич, а не со стороны дороги. Он вспомнил, что видел несколько палаток на холме, когда вел «газон», и предположил, что компания явилась оттуда. Но назвать пришедших туристами не поворачивался язык. Вместо кроссовок и ярких ветровок на двоих из них были длинные плащи старинного фасона, подбитые мехом. Третий небрежно кутался в потрепанную медвежью шкуру. Увидев прикрепленные на висках парня небольшие изящные рожки, Генрих Сергеевич вспотел. В одной руке дикарь держал открытую бутылку пива, в другой – внушительную дубину. У девушки на голове был металлический обруч, поддерживавший светлые волосы. Посередине лба на обруче был укреплен голубой камень. У Генриха Сергеевича оборвалось дыхание, когда он увидел украшение. Последний раз такие обручи Генрих Сергеевич видел очень, очень давно. Мобильник и меч в ножнах мирно соседствовали на поясе того из парнишки, который оказался ближе всех к начальнику парашютистского клуба. Дикарь уселся вместе с девушкой на поваленном бревне. Двое других скинули плащи прямо на траву. Под плащами оказались кольчуги, ослепительно блеснувшие на солнце. Генрих Сергеевич провел рукой по лбу. Ему показалось, что он бредит.
– Генрих Сергеевич, что с вами? – спросила Ира встревожено, оторвавшись на миг от любования певцом. Изумительные гости находились у нее за спиной. – Вы как-то странно выглядите.
Генрих Сергеевич молча махнул рукой, указывая. Ира и Сергей обернулись.
– А, так это ролевики, – сказал Сергей. – Это у них лагерь там на холме, наверное.
– Кто? – севшим голосом спросил Генрих Сергеевич.
– Ролевики, – сказал Сергей, вставая. – Они играют, как будто живут в средних веках. Эльфка, двое людей и тролль, насколько я понимаю. Я пойду в машину, у меня сигареты кончились.
– Ой, у меня тоже, – сказала Ира, поднимаясь. Сергей усмехнулся, глядя на нее. В его улыбке было полное понимание, от которого Вике захотелось взвыть и броситься на Иру.
– У тебя их и не было, – сказал парень беззлобно. – Стрелок еще тот. Пойдем, угощу.
Вика проводила их таким взглядом, что становилось даже странно, почему парочка не превратилась в камень на полпути к грузовику.
Тем временем ролевики обнажили мечи и сошлись. После первых двух-трех выпадов даже парашютистам стало ясно, что перед ними далеко не новички в ратном деле. Глаза Генриха Сергеевича заблестели ничуть не менее ярко, как только что горели глаза Иры.
– А что, в средние века тролли водились? – с неподдельным любопытством спросил Генрих Сергеевич.
– Да нет, – сказал Рома. – Это Серега вас запутал. Они играют, как будто живут в сказке, а не в средних веках. Это недавно появилось, после Властелина Колец.
Генрих Сергеевич посмотрел на Рому.
– Это еще кто такой?
– Это такой фильм, – сказал Рома. – Про волшебника, про хоббитов, эльфов и троллей. Классно, но немного нудно. Растянуто очень. Мы когда ходили на премьеру зимой – помнишь, Вика? – там целый отряд ролевиков собрался. Сидели в первом ряду, и когда какие-нибудь драки начинались, все вскакивали и орали, мечами трясли.
– Надо же, – сказал Генрих Сергеевич. – Чего только не придумают.
– Еще такая книжка есть, – сказала Вика. – Я читала, мне понравилось. Я Ромку и вытащила в кино, он-то все хотел диск взять, мол, дома, с пивом, перед телевизором…
– Ну и правильно, – сказал Генрих Сергеевич. – Дома никто мечом перед носом махать не будет. Подойдем поближе, посмотрим?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента