Гийу Ян. Красный Петух

   В своей работе пропалестинское движение всегда руководствовалось миролюбивыми, законными и демократическими методами. Так поступали те, кто предпочитал участвовать лишь в дебатах и пропаганде, а те, кто хотел чего-нибудь поконкретнее, всегда мог оказывать активную помощь. Потребность в ней ведь беспредельна, несмотря на военное положение. И тут начиналась какая-то чертовщина - ощущение, что СЭПО постоянно за твоей спиной. Сколько раз можно было прочесть в "Экспрессен", что СЭПО "знала" о поездках шведов в "тренировочные лагеря" "Черного сентября". Такие сведения хранились в СЭПО, и в будущем товарищи не могли получить работу на так называемых "оборонных" предприятиях, а таких в Швеции на удивление много. И молодые студенты, всегда душой откликавшиеся на просьбу о помощи, на всю жизнь попадали в разряд неблагонадежных и потенциальных террористов. Горькая ирония в том, что именно медсестры и санитары чаще всего встречаются с настоящим терроризмом: осколочные раны, ожоговые раны, пулевые раны, ампутации, фосфор, напалм, мины, бомбы, замаскированные под детские игрушки, осколочные бомбы как американского, так и израильского происхождения, ракеты из легированной латуни, разрывающиеся на миллионы частиц, которые почти невозможно выковырять из ран, пластиковые осколки, которые не видны и под рентгеном.
   А в благодарность от шведского государства за эту благотворительную помощь - ярлык: террорист. Само же шведское государство вместо этого посылает свою помощь коррумпированным режимам в Африке или дает миллиарды диктаторским режимам и оккупантам, например Северному Вьетнаму.
   Карл допил пиво и заказал еще.
   - Я три года был в одной пропалестинской группе, - сказал он наконец. - Согласен с тобой во всем. Но сейчас я охочусь за убийцей и за террористической группой, которую надо остановить, даже если она палестинская. Вполне возможно, что охотимся мы за какой-нибудь западногерманской лигой, как знать. Чем раньше мы поймем это, тем лучше.
   - В какой группе ты был?
   - Не хочу об этом говорить, поскольку не хочу называть своего имени. Но, во всяком случае, это никак не связано с моей нынешней работой, если ты об этом думаешь.
   - А как я смогу в этом убедиться?
   - Разумеется, никак. Но что, собственно, тебя беспокоит, я ведь прошу тебя только об одной услуге - наладить мне контакт. Вот и все. А потом мы никогда, возможно, и не увидимся.
   Врач вопросительно посмотрел на него. Чувствовалось, что он колеблется.
   - Вы хотите доказательств, что шведы здесь имеют связи с "Разед"? Но это же не удивительно, они ведь отвечают за нашу безопасность, они заранее знают, нужно ли нас эвакуировать, не планируются ли диверсии против нас и так далее. Это совершенно нормально, и вы это должны понимать.
   - Да, - ответил Карл. - Это я понимаю. Вот почему и обратился к тебе с просьбой помочь наладить первый контакт, и ничего больше. Кроме того, я спешу, и ты, вероятно, тоже. Каждый день, проведенный здесь, продлевает пребывание твоих товарищей в тюрьме, они изолированы, и их допрашивает отнюдь не дружелюбный и всепонимающий персонал "сэка".
   - О'кей, с кем ты хочешь встретиться?
   - С самим Абу аль-Хулом.
   Врач рассмеялся и восторженно закивал самому себе, словно говоря: только этого и не хватало.
   - Вот это да! Я ведь не знаю даже, существует ли он. Я еще не встречал ни одного шведа, который видел бы его. Вполне вероятно, что он всего лишь миф, имя или обозначение руководства в "Разед". А если он и существует, то, кстати, может быть, в какой-нибудь другой части мира.
   - Тогда попробуем спуститься на несколько ступеней. Я ведь никого в "Разед" не знаю. Свяжи меня с кем угодно из местных шефов, а я выскажу ему свое пожелание. Так подойдет?
   - А где ты остановился?
   - Я предпочел бы встречу где-нибудь в городе.
   - Не думаю, что получится. Они должны прийти к тебе, а не наоборот.
   - О'кей. Отель "Плаза", комната 414. Когда ты сумеешь организовать встречу?
   - Может, через полчаса, а может, через две недели, не знаю.
   Карл собрался было пригласить врача отобедать вместе, но отказался от этой мысли. Ему хотелось узнать немного побольше, из чисто личного любопытства, об условиях медицинской помощи, оказываемой шведами, но для этого потребуется время, да и самому пришлось бы отвечать на вопросы, а значит, это может дать повод его чувствительному собеседнику все время думать, что на самом деле он ведет скрытый допрос.
   - О'кей, - сказал он и положил одну купюру на стол, - тогда мы сейчас расстаемся. Надеюсь, что все получится, и ты, конечно же, узнаешь о результатах так или иначе. Если в течение двух дней я не услышу ничего, то буду вынужден найти тебя снова. Договорились?
   Карл уже растворился в толчее на Хамра-стрит, а врач продолжал неподвижно сидеть, уставившись в свой стакан с пивом. А Карла, шагавшего среди толпы, не оставляло чувство, что встреча обязательно состоится.
   Он выбрал небольшой восточный ресторан и съел там шаурму в тесте с салатом, запив все пивом. Потом бесцельно побродил по улицам вокруг Хамры и дошел до кинотеатра, где показывали "Амадея", фильм был дублирован на арабский, но музыка оставалась той же. Он уже видел этот фильм и испытал настоящий восторг - видеть и слышать Моцарта, говорящего по-арабски.
   Когда он уже собирался вставить ключ в замочную скважину своего номера, то заметил, что кто-то уже открыл дверь. Он насторожился, и рука его сама потянулась к тому месту, где он обычно носил револьвер. Потом сделал глубокий вдох и вошел в темную комнату. Он почувствовал слабый чужой запах еще до того, как зажег свет и притворился удивленным.
   В комнате сидели двое: мужчина лет тридцати пяти в дымчатых очках и черноволосая женщина в европейской одежде лет на десять моложе, направившая дуло автоматического кольта Карлу в живот. "Популярная марка", - подумал он и остановился посреди комнаты, медленно и спокойно расстегивая свою замшевую куртку.
   - Я не вооружен, - пояснил он.
   - Меня зовут Мишель, а это Муна, - сказал мужчина в дымчатых очках. - Ты хотел встретиться с нами, вот мы и здесь.
   Карл показал на кровать, и мужчина одобрительно кивнул.
   Сбросив с себя куртку и туфли, Карл сел.
   - А как мне узнать, кто вы? - спросил он.
   Мужчина, назвавший себя Мишелем, показал небольшой белый конверт с эмблемой Шведского радио в лучах радуги - письмо от Эрика Понти.
   - Хорошо, - сказал Карл, - меня зовут Карл Хамильтон, я сотрудник шведской службы безопасности, я здесь официально или, лучше сказать, полуофициально, чтобы попросить вашей помощи.
   Мужчина, назвавший себя Мишелем, кивнул спутнице, и та спрятала пистолет в дамскую сумочку.
   - Слушаем тебя, - сказал Мишель, - но позволь нам на всякий случай попросить тебя не пытаться внезапно покинуть эту комнату, лучше оставайся сидеть на кровати. Просто во избежание недоразумений.
   Карл кивнул. Их поведение показалось ему вполне пристойным и корректным. Он был доволен, контакт начинался профессионально.
   - Я хочу встретиться с Абу аль-Хулом, - сказал он прямо. Девушка широко открыла глаза, но ту же овладела собой. Мужчина, назвавший себя Мишелем, и бровью не повел.
   - Зачем? - только и спросил он.
   - Можно предложить вам что-нибудь из холодильника? - спросил Карл и тут же добавил: - Там нет ничего, кроме напитков.
   - Мы знаем. Нет, спасибо. К делу, - ответил мужчина резко, но достаточно дружелюбно.
   Карл рассказал всю историю от начала до конца. Затем изложил заключение шведской полиции безопасности: конечно же, это должна быть операция ООП, но разъясняющего ответа разведслужбы ООП не дают. Если же это не так, то, скорее всего, положение облегчается. Кроме того, шведская сторона не имеет возможности проследить историю пистолета советского производства, попавшего в сирийскую армию. Все это заняло у Карла примерно десять минут. И только теперь мужчина, назвавший себя Мишелем, задал первый вопрос:
   - А почемувы рассчитывали, что мы захотим помочь вам, что, кстати, не так уж невероятно? Ну с какой стати мы стали бы помогать вам?
   - А вот почему: если дело не прояснится, то все будет выглядеть так, будто именно палестинцы убили одного из нас. Это повлечет за собой неприятные последствия для палестинского движения в шведском общественном мнении. И облегчит положение тем шведским властям, которые хотят преследовать палестинцев в нашей стране.
   - Вы обычно всегда сотрудничаете с Израилем, - вставила девушка. Она впервые раскрыла рот. Она говорила по-английски с небольшим, вроде бы с французским акцентом. Она была бы просто красивой, если бы не левая щека. Лицо портил сильный ожог у рта, казалось, она все время сардонически улыбалась.
   - Точно, - ответил Карл. - Могу лишь добавить: сам я никогда ни с кем не сотрудничал, а сейчас вот ищу вас. Когда-нибудь, между прочим, нужно делать первый шаг.
   - Номер пистолета у тебя с собой? - спросил мужчина, назвавшийся Мишелем. - Я могу получить его?
   Карл демонстративно потянулся к бумажнику - девушка с пистолетом не пошевелилась - и достал небольшой машинописный листок с номером пистолета Токарева, протянул его мужчине, а тот, даже не взглянув, сунул его во внутренний карман.
   - Почему ты хочешь встретиться с Абу аль-Хулом? Разве не достаточно сведений от нас? - спросила девушка.
   - Нет, - ответил Карл. - Вы легко можете солгать мне; кроме того, мое начальство мне не поверит, что ваши сведения, скажем помягче, относятся к "палестинскому делу".
   - А что изменится, если ты встретишься с Абу аль-Хулом? - спросила девушка.
   - Он входит в руководство ООП. Когда шведская служба безопасности ищет контакт с руководством ООП - это, во-первых, своего рода дипломатический акт. Можно сказать, установление сотрудничества. А данные, которые он представит, вероятно, будут более правдивы, ведь речь идет о престиже. Мы впервые сотрудничаем не с израильтянами, а с вами. Это политическое изменение курса, и это столь же политический вопрос, сколь и вопрос безопасности.
   Палестинцы посмотрели друг на друга и, улыбнувшись, кивнули. Они тут же согласились.
   - Звучит вполне логично, но, надеюсь, ты понимаешь, что мы можем натолкнуться на препятствия, возможно, непреодолимые препятствия. Проблемы безопасности тоже могут выглядеть в несколько ином свете, как ты понимаешь, - сказал мужчина.
   - Да, согласен, мне важен результат, - легко согласился Карл, поскольку почувствовал, что разговор идет в нужном направлении.
   - Ты соглашаешься на опасную операцию, - сказала девушка, подчеркивая каждое слово, - потому что если ты от Моссада, то кончится все тем, что именно ты, а не Абу аль-Хул или кто-нибудь из нас, будешь убит.
   - И ты все еще хочешь встретиться с Абу аль-Хулом? - переспросил мужчина.
   Карл кивнул.
   Мужчина быстро и неразборчиво сказал что-то по-арабски, женщина встала и вышла. Сумочку с пистолетом она забрала с собой; в тот же момент мужчина вынул собственное оружие и положил его рядом с собой на подлокотник кресла.
   - Сейчас мы совершим небольшое путешествие, - объяснил он, - в этой комнате я больше ничего не скажу о деле. Когда мы выйдем на улицу, ты пойдешь один направо. Примерно через двадцать метров ты увидишь синий "пежо", там ждет тебя Муна. Если машину с тобой и Муной будут преследовать, ты умрешь. А так... увидимся вечером. Договорились?
   Карл кивнул, надел куртку, туфли и спустился на улицу, не ожидая, что мужчина последует за ним.
   Синяя машина стояла на указанном месте; он сел впереди рядом с Муной, протянувшей ему черные очки с темной боковой защитой, какие носят слепые. Натянув на себя очки, он почувствовал, что почти ничего не видит. Очки закреплялись пружинами вокруг глаз и плотно прилегали к лицу.
   - Чтобы не завязывать глаза - это выглядело бы странным для контрольных пунктов, - сказала девушка, сидевшая возле него, мягко и спокойно заводя мотор.
   Машина постоянно поворачивала то вправо, то влево, по уличному шуму он догадывался, что они колесили по центру города. Через пять минут включился радиотелефон, и девушка, назвавшаяся Муной, что-то ответила. Скорее всего, машина не преследуется.
   Прошло около получаса, и Карл начал тревожиться: а вдруг какой-нибудь полицейский или милиционер решит, что машина со слепым пассажиром ведет себя странно, и начнется преследование. Расстреляет ли она его тогда прямо на месте? Нет, это невозможно. Он попытался вспомнить, не видел ли он, куда она положила сумочку; нет, он не вспомнил, видел или нет, да и вряд ли это играло какую-нибудь роль, она вполне могла потом переложить оружие. Если они что-то и заметили, то должно поступить кодовое сообщение по радио, только после этого они отгонят куда-нибудь машину, какое-то время подождут, потом она должна будет выйти из машины и быстро отбежать, и только после этого в багажнике может сработать взрывное устройство. Разве не так?
   Нет, подумал Карл. Ненужный риск: гонять по городу заминированную машину со взрывным устройством, которое может сработать внезапно, особенно если оно управляется радиоволной (от любого радиопередатчика в такси, в полицейской машине...), когда так много контрольно-пропускных пунктов. Карл почувствовал себя неуютно. Но снять очки и обезвредить девушку означало дать повод подозрениям и стать предметом невеселой охоты.
   Машина остановилась.
   - Я зайду с другой стороны и помогу тебе выйти, а потом проведу тебя в дом, - сказала девушка.
   Карл отметил, что они находились в тихом квартале. Шум машин доносился издалека, откуда-то сверху... Они вряд ли переехали через границу, где жили христиане. Он заставил себя не думать и позволил как слепого провести через ворота, потом они поднялись на третий этаж и вошли в квартиру. Кто-то мягко подтолкнул его, посадив на софу. Затем кто-то другой быстро и довольно резко снял с него очки.
   Он сидел в комнате с заколоченными окнами. Пол белокаменный, стены из коричневого крашеного кирпича безо всяких украшений. Перед софой маленький столик. Кроме того, в комнате стояли коричневый письменный стол из бакелита в стиле 40-х годов и несколько стульев. У одной двери сидел молодой человек с длинными курчавыми волосами, в зеленой форме, на коленях он держал АК-47. За письменным столом, глядя в лицо Карла, сидел человек, назвавший себя Мишелем. Остальные вышли из комнаты и закрыли дверь.
   - Мы поставили софу для твоего удобства, какое-то время тебе нельзя покидать эту комнату, - сказал Мишель, как только Карл, щурясь, разглядел его.
   - А что будет потом? - спросил Карл.
   - Нас не преследовали, но на сто процентов нельзя быть в этом уверенным. Следующий шаг будет, к сожалению, мучительным для тебя, но, я надеюсь, ты понимаешь нас. Ты требуешь немалого.
   Карл не ответил, он ждал продолжения.
   - Мы попросим у тебя разрешения заняться твоей одеждой, а пока ты получишь от нас новую. Но до того, как ты переоденешься, мы попросим врача освидетельствовать тебя, хочешь ты того или не хочешь, просто для нашего спокойствия. Надеюсь, что все закончится очень быстро.
   Карл предчувствовал, что должно случиться, и кивнул. Достал бумажник, положил удостоверение личности с маленьким государственным гербом рядом с ним, потом, не проронив ни звука, разделся и сложил одежду в кучу на столе перед софой.
   - Хорошо, - сказал мужчина, назвавшийся Мишелем, подошел к двери и легонько постучал. Вошли двое мужчин - молодой и постарше, голова второго была скрыта под черным капюшоном. В руках у молодого был пластиковый мешок, в него он сунул все вещи Карла, кроме бумажника и удостоверения, и исчез, закрыв за собой дверь.
   Пожилой человек в черном капюшоне подошел к столу и достал какой-то инструмент из небольшой сумки. Затем надел пластиковую перчатку, смазанную вазелином, и повернулся к Карлу.
   - Я - доктор Махмуд, прошу прощения за мой странный внешний вид, - сказал он. - Сначала я предложу самое неприятное. Будьте любезны, подойдите сюда и наклонитесь вперед, расставив ноги.
   Карл нерешительно вздохнул, потом выполнил то, что просили. Это был первый (к его более позднему разочарованию в жизни), но не последний раз, когда его подвергали подобной проверке, которая (о чем он не имел ни малейшего представления) была фактически довольно обычной при контроле на границе в его собственной стране, и прежде всего в тюрьме Крунуберг, где сейчас четыре шведских активиста пропалестинского движения сидели по подозрению в терроризме, хотя для их задержания и не было никаких формальных поводов.
   Следующим этапом было обследование полости рта. Держа зеркальце зубного врача в одной руке, замаскированный врач, который, без сомнения, был похож на самого настоящего врача, потыкал каким-то инструментом по каждому зубу и каждой найденной пломбе.
   Затем были осмотрены ногти ног и рук, каждый отдельно, потом руки и ноги - явно в поисках каких-нибудь переломов. На вопрос, были ли у него таковые. Карл ответил: "Нет, никогда ничего не ломал".
   После этого врач вытащил металлический детектор, собрал его, превратив в довольно увесистый инструмент, и прошелся им по каждому участку тела. Наконец обследование закончилось, врач собрал свои инструменты в сумку, остановился у двери рядом с охраной и вежливо поклонился.
   - Кажется, все в порядке, благодарю вас за вежливое сотрудничество, надеюсь, что все у вас обойдется. Что сейчас будет происходить, я, к сожалению, не знаю, но расстреливать вас не станут, поскольку вы прошли все это. Ну, до свидания, уважаемый, - сказал врач. Все это производило абсурдно-комическое впечатление, поскольку его речь никак не вязалась с черным капюшоном террориста. Он постучал в дверь, и его выпустили из комнаты.
   Вошел человек, назвавшийся Мишелем, и как-то смущенно посмотрел на Карла.
   - Надеюсь, ты понимаешь нас, - сказал он.
   Карл кивнул, и в этот момент палестинец с автоматическим карабином сообразил, что Карл все еще стоит абсолютно голый. Он быстро вышел и тут же вернулся с охапкой какой-то одежды. Американское военное обмундирование, знаки различия и рода войск сняты, но, скорее всего, это было обмундирование военно-морского пехотинца. Посредине спины зеленой рубашки несколько заштопанных дыр - видимо, от пуль - и бледно-коричневые пятна, не поддавшиеся стирке. Карлу показалось невероятным, что обмундирование убитых солдат могло вновь использоваться. Указательным пальцем он показал на дыры и штопку, и человек, назвавшийся Мишелем, явно прочел его мысли.
   - Тут нет никакой преднамеренной символики, просто именно это попалось под руку. Форма принадлежала одному американскому солдату, погибшему в этом городе, - объяснил он с доброжелательностью, примерно столь же комичной, что и доброжелательность врача в капюшоне террориста.
   - Вы застрелили его? - удивленно спросил Карл, натягивая на себя зеленую форму.
   - Да, раз мы унаследовали его одежду, во всяком случае, мы не получили ее по американской программе помощи. Ну вот, сейчас, когда первый этап закончен, давай поговорим о твоих функциях в шведской разведывательной службе. Ты довольно молод. Начнем с этого.
   - Мой возраст указан в удостоверении личности.
   - Чем ты занимаешься в службе безопасности, чему ты обучен и какой специальности?
   - Но на эти вопросы я не собираюсь отвечать.
   - Я могу заставить тебя.
   - Не верю. То, что ты спрашиваешь, - секретная информация Королевства Швеции.
   - Надо ли нам превращать наш разговор в нечто неприятное?
   Карл молча взвешивал ситуацию. Значит, этот человек хочет подвергнуть его пыткам. То, что Карл не хотел выдавать, было связано с его образованием, поскольку оно было военной тайной. Он никому не собирался сообщать шведские военные тайны.
   Это - с одной стороны. Но, с другой, если они начнут пытать его, то сотрудничество, мягко говоря, будет затруднено, а если при этом они зайдут слишком далеко, то они неохотно позволят ему вернуться в Швецию живым.
   - Даже шведам, находящимся здесь, я не сообщал своего имени, а вам сообщил. В официальных документах в Швеции вы можете узнать, что я сотрудник службы безопасности. Но эти сведения трудно получить, а вы, кстати, это уже знаете. Кроме того, я лейтенант шведского флота. У меня образование примерно такое, которое коммандос получают во всем мире. Я приехал в Бейрут невооруженным, сам искал встречи с вами, чтобы попросить о сотрудничестве, и больше говорить не собираюсь.
   - Ты убежден в этом?
   - Уверен настолько, насколько это вообще возможно. Мне не нравится твоя угроза пытками, и не потому, что это больно, а потому, что наше сотрудничество станет абсолютно невозможным.
   - Ты считаешь, что мы можем убить тебя просто так?
   - Да, само собой разумеется. Но этого вы не сделаете.
   - Почему нет?
   - Если моя теория правильна, что этот план есть "план Далет", а не "план Даал", то у нас интересы общие. Если вы убили шведского полицейского, то положение ваше неважное. А если вы убьете меня в Бейруте, оно будет еще хуже. Цена, которую вам придется заплатить, будет слишком высока. Кроме того, вы поставите ваших шведских "поклонников", способствовавших контакту, в невыносимую ситуацию. Они будут обвинены в преступлении. Ты должен это понимать, в этом я уверен. Итак, пора прекратить театр ужасов.
   - Хорошо, - сказал человек, назвавшийся Мишелем, - очень хорошо! Ты начинаешь мне нравиться. Плевать на пытки.
   Последние слова он произнес, неожиданно расплывшись в улыбке. Потом опять посерьезнел.
   - Давай порассуждаем здраво, - продолжил он. - Хочешь ты или нет, но пока тебе придется остаться здесь. Какие при этом могут возникнуть проблемы, которых мы не можем предусмотреть, с посольством, например?
   - Нет, я действую независимо от посольства, они не станут искать меня. Наоборот, я могу позвонить им, если возникнут проблемы, но ты, наверное, не об этом говоришь.
   - Нет, с посольством мы уже связывались. Они подтвердили одному звонившему шведу, что ты, так сказать, существуешь, но в остальном говорить о деле они не хотели. Что-нибудь еще?
   - Да, гостиница. Они могут начать беспокоиться и в худшем случае вызовут полицию, если таковая еще существует в Бейруте.
   - С этим все в порядке. Мы оплатили твой счет, твои вещи скоро прибудут сюда, ты, так сказать, выписался из гостиницы.
   - Тогда я не вижу никаких проблем, пока что.
   - То есть?
   - Не могу же я просто так вот исчезнуть.
   - И даже на три-четыре дня?
   - Но меня могут начать разыскивать, если я не дам о себе знать довольно долго.
   - Конечно. Но давай поговорим о другом. Какова твоя точка зрения на нас и израильтян?
   - У них наилучшая и у вас почти такая же служба безопасности и разведки. То, что я до сих пор видел у вас, производит очень хорошее впечатление.
   - Я, собственно, имею в виду, на чьей стороне ты сам, лично?
   - На это я не хочу отвечать!
   - Почему?
   - Потому что я в несколько необычном положении и мое мнение практически изменилось.
   Человек, назвавшийся Мишелем, снова улыбнулся.
   - Давай плюнем на все это, а?
   Карл одобрительно кивнул.
   - А сделаем мы теперь вот что, - продолжил палестинский офицер-разведчик. - Мы проверим твою одежду, и завтра, наверное, ты получишь ее обратно. Мы также начали розыск, связанный с оружием; что касается встречи с Абу аль-Хулом, то еще не известно, заинтересован ли он во встрече с тобой. В любом случае он должен сначала проконсультироваться с Абу Амаром (Ясиром Арафатом), а Абу Амар сейчас в Кувейте. Твой первый завтрак будет подан завтра утром часов в девять. Дом хорошо охраняется, охранники не заснут, а из комнаты сбежать абсолютно невозможно. Что ты хотел бы почитать?
   - Местные газеты, лучше на английском.
   - Хорошо, я все сделаю. Надеюсь, скоро увидимся.
   Человек, назвавшийся Мишелем, вышел, забрав с собой молодого вооруженного охранника; дверь заперли с внешней стороны, при этом стоял такой грохот, словно дверь подпирали стальной балкой.
   Карл не стал исследовать ни окна, ни дверь. Пока что у него не было намерений пытаться сбежать из своей тюрьмы.

* * *

   На следующее утро комиссар-криминалист Арне Фристедт долго разглядывал большую схему, занимавшую целую стену их общей рабочей комнаты. Он поджидал коллегу, который вот-вот должен был подвезти развод-материал той группы, которая занималась семью палестинцами.
   Он никак не мог схватить логику ни самих событий, ни хода расследования. Это было как-то очень неприятно. Начиная с пистолета Токарева, попавшего сюда из Сирии, события шли "слева направо" - через магазин швейных принадлежностей на Эстермальм к четырем шведским активистам пропалестинского движения. Все четверо фактически связаны друг с другом. От последнего в этом ряду линия тянулась вниз к серии немецких имен - террористам, сидевшим сейчас под охраной в Бремене и Гамбурге. Но эта цепочка событий еще не получила своего завершения, известно лишь, что схваченного немца, до того разыскивавшегося немецкой полицией, пока еще нет повода непосредственно связывать с убийством или пистолетом Токарева.
   Вверх от пропалестинских активистов поднимались три сплошные красные линии, связывавшие шведов с двумя ливанскими и одним палестинским преступниками, и дальше никакого логического продолжения. Справа от четырех шведов протянуты две синие линии к группе из семи арабских имен с указанием в скобках названий организаций. Четыре из семи арабских имен отмечены маленькой звездочкой - этих должны были выслать из страны как террористов.
   На графике четверо шведов находились в центре. Но тут нет никакой логики, поскольку не было никакой связи между ними, пистолетом Токарева и убийством, с одной стороны, и палестинцами - с другой.