Страница:
Советский дипломат - президенту французской электронной фирмы:
- Бросьте, месье Дюпон, я не хочу вас убеждать в прелестях коммунизма. Более того, скажу вам по секрету - но это строго между нами, слово дипломата? 0'кей! - так вот, наше положение еще хуже. Полный развал в экономике и в сельском хозяйстве. Нам нечем кормить страну. Но у нас самая сильная армия и абсолютное превосходство по части ракет. Согласен с вами, мы, русские, не умеем работать, не умеем торговать и отстали от вас на полвека. Допустим. На что же нам надеяться? Только на свою армию. Вы же, на Западе, все имеете и все умеете - однако воевать не хотите и не сможете - и это тоже ни для кого не секрет. Вы готовы пожертвовать сотней солдат, но не виноградником! Я понял психологию французов? Спасибо за комплимент. Так давайте договоримся: вы нас кормите, вы нас снабжаете всем необходимым, а мы гарантируем вашу безопасность и вашу свободу. Посмотрите на Германию! Как только немцы стали нейтральными, там расцвела экономика, прекратились забастовки и исчез терроризм. В ФРГ никогда не было сильной компартии? Верно, но вы же умный человек и понимаете, что мы способны повлиять на ваших коммунистов. Подумайте, зачем нам разваливать экономику страны, которая работает на нас? Согласен, марксистские догмы давно устарели. Так давайте приспосабливаться к новым условиям.
-А как же ваши призывы к победе коммунизма во всем мире?
-Ах этот французский юмор! Браво! Но вы же серьезный человек и знаете - пропаганда нам нужна, чтоб держать народ в узде. Мы же вам не мешаем рассказывать сказки о "красной опасности"...
Советский дипломат - французскому министру:
- Мы хотим перебросить войска через Германию к французской границе? Фу, господин министр, чего я от вас не ожидал, так это примитивного антикоммунизма. Однако любопытно наблюдать, как американцы подбрасывают вам свои идеи. Они умеют дергать за ниточки. Ладно, не будем обсуждать козни ЦРУ, оставим это для "Юманите". Ну, господин министр, у нас же откровенный разговор - неужели вам кажется, что мы не видим, как "Юманите" грубо работает? Ха, ха, разумеется, я этих слов редактору "Юманите" не повторю. Ага, вы ставите вопрос по-другому: пропустит ли Германия советские войска через свою территорию? Во-первых, нам ни к чему стягивать войска к французской границе - это я заявляю совершенно официально. Во-вторых, вопрос не по адресу: обратитесь к немцам. Правительство-ФРГ суверенно и независимо, и оно в своих решениях с нами не советуется. Ох, какой вы дока, господин министр, все хотите меня прижать к стенке. Я ухожу от ответа? Нисколько! Мое личное мнение? Как поступят немцы? Пропустят ли войска? Хорошо, отвечаю, как частное лицо. Представьте себе ситуацию, когда девица, пардон, потеряла девственность, а ее лучшая подружка, вместо того чтобы посочувствовать, клеймит ее позором и всенародно повторяет:
"Какой стыд, какой срам! Где же девичья гордость?" Так вот, когда в свою очередь эту подружку-будут насиловать, поспешит ли ранее пострадавшая девица к ней на помощь? Нет, ничего, вы же любите пикантные истории. Но если серьезно, то вспомните, сколько чернил извела французская пресса, обвиняя немцев в предательстве, эгоизме и трусости, когда Германия выходила из НАТО. Поэтому у меня, постороннего наблюдателя, впечатление, что если эта неправдоподобная и никому не нужная ситуация возникнет, немцы не только пропустят зеленую улицу дадут и, со свойственной немцам добросове-. стностью, лучшие электровозы и поезда предоставят...
Советский дипломат - французскому генералу:
- Не скромничайте, господин генерал. Французскую армию по ее боеспособности мы считаем третьей в мире" Куда до вас Китайцам?! Вступятся ли за вас американцы? Простите, а кто на Францию собирается нападать? Понимаю, вопрос чисто теоретический. Я не лезу в ваши проблемы, однако согласитесь - французские политиканы все делают для того, чтобы разозлить американцев. Увы, совершенно верно, после генерала де Голля во Франции не было выдающихся политических деятелей. Хорошо, вернемся "к нашим баранам". Я убежден: американцы, если попросите, обязательно придут к вам на помощь и... превратят Францию в гигантское поле битвы, в полигон испытаний новых видов оружия. Но от тотальной ядерной войны они воздержатся. Зачем она им нужна! К чему рисковать! И вы бы на месте американцев так же точно поступили. Увы, политика- грязное дело. Да, история это подтверждает. Впрочем, американского президента можно понять. Кто его выбирает? Фермеры Канзаса. Спросите у этих фермеров где Франция? Они уверенно покажут в сторону Австралии...
Я заметил, что мой сектор зала поскучнел. Гости завяли. Причина обнаружилась быстро - иссякло спиртное. Я послал гонца в буфет с Приказом не экономить на шампанском. Срочно приволокли два столика на колесиках с бутылками. Летящие к потолку пробки оживили публику.
Из толпы гостей выпрыгнула Лида. Мы с ней разыграли соответствующую пантомиму. Она мне шепнула:
- Борис Борисыч, этой ночью у нас любовное свидание.
Я понял. Опять не спать до утра! А ведь устал чертовски.
Я постарался улыбаться как можно радостней, но Лида иронически хихикнула:
-Не вижу особого энтузиазма!
Я раздвинул улыбку до ушей и сказал:
- Лида, у меня ощущение, что за мной наблюдают. Кто тут может мной интересоваться?
Лила сморщила нос:
- Нашли о чем спрашивать бедную девушку! Это ваши шпионские игры. Кстати, полно народу из американского посольства. Вам их лучше знать. Но если обернетесь, только не сейчас, обратите внимание на худенького брюнета с дамой в красном платье. Это Клод Бернан, чиновник из канцелярии премьер-министра, а на самом деле - чистый ДСТ.
Ага, вот оно что! О Клоде Бернане я был наслышан. Захотелось придумать повод, чтобы подойти и взглянуть ему в глаза. Но я поборол это искушение. Он разом догадается, кто меня на него навел. Не будем проявлять чрезмерное любопытство.
В одиннадцать вечера, когда все кончилось, мы поехали с Лидой на Большие бульвары. Мне хотелось немного погулять и передохнуть.
Бульвары были забиты машинами, как в часы пик. На тротуарах не протолкнешься. Слышна английская, немецкая, итальянская речь. Но все же в основном - молодые французы. Как объяснила мне Лида, в пятницу вечером народ съезжается из дальних парижских пригородов.
Сплошные кафе и рестораны. Все столики заняты. Огни реклам сияют до верхних этажей. У входа в дорогие рестораны парни в матросской одежде вскрывают устрицы и продают всевозможные ракушки, крабы, креветки, омары. Рядом торгуют горячими каштанами, жарят блины. Масса лотков с восточными сладостями. И опять датские, испанские, итальянские, китайские и марокканские рестораны. Сквозь стеклянные витрины видно, как посетители сосредоточенно и со смаком едят. Откуда такая прорва жратвы?
Уличные тиры, лотереи. Переполненные залы с игральными автоматами. Длинные очереди у входа в кинотеатры. Люди стоят на последний полуночный сеанс. За тот отрезок, что мы прошли от площади Опера до кинотеатра "Рекс", я насчитал шестьдесят три афиши различных фильмов, включая классические ленты Антониони, Феллини, Бергмана, американские боевики, вестерны, французские новинки, фильмы ужасов, фантастики, космических приключений, эротические, полицейские и порнографические. Действительно на любой вкус.
Около дешевых американских закусочных "Макдональд" мотоциклисты, все в кожаных куртках, с диковинными прическами, оставив свои машины прямо на тротуаре, отбивали такт под музыку транзисторов.
И самое непривычное - даже не музыка, не круговорот огней, не праздничное шествие - нет, самое непривычное это отсутствие полиции, ни одного человека в форме! Представить себе нечто подобное в центре Москвы, на улице Горького, при том, что на каждом шагу продают спиртное в разлив, бр... мороз продирает кожу.
Толпа двигалась медленно, застревая у очередного зрелища. Вот мим в фиолетовом бархатном сюртуке с белой маской на лице дает сольный концерт. Вот фокусник колдует с колодой карт. Пожиратели огня пустили шапку по кругу, дескать, дамы и господа, сначала раскошельтесь - потом мы исполним номер.
Уличный джаз: трубач в легкой майке американского университета, долговязый саксофонист, коротышка гитарист в старинном котелке и девушка-ударник. Мы еще издалека слышали рулады трубы, но когда подошли, музыканты заиграли что-то очень знакомое. Я остановился. Ну конечно, под это танго я танцевал на институтских вечерах. Кое-что вспомнилось. Я кинул несколько франков в раскрытый футляр гитары на мостовой, и Лида удивленно протянула:
- Ото! Неужели вас проняло!
- Почему? - сказал я. - Я люблю хороший джаз. И потом - я тоже человек.
- Не знаю, -ответила Лида. - Мне кажется, что вы "железный Феликс" и должны воспринимать это как пир во время чумы.
- Близко, но не так, -сказал я. - У нас эти ребята играли бы на эстраде, а не собирали мелочь у прохожих.
- Если бы их выпустили на эстраду, если бы Москонцерт утвердил их репертуар...
- Вы сегодня агрессивны, - сказал я.
- Нет, - ответила Лида, - просто я люблю Париж. Кстати, нам пора. Я изнемогаю от страсти.
- Понял, - сказал я. - Кого же вы мне сегодня приготовили?
- Меня не спрашивают, - ответила Лида.
Мы молча дошли до того места, где я запарковал машину, и по дороге я думал, что слишком суров к Лиде и надо бы с ней как-то по-другому, и вообще, кое о чем я стал догадываться, но я не умел фальшивить, и Лида бы это сразу раскусила.
От Лиды я уехал в пять утра в препоганейшем. настроении.
Хотел даже мчаться в посольство, но рассудил, что это совершенно бессмысленно и глупо. Я поднялся к себе в студию на авеню Сюффрен {в этом доме половину квартир снимали наши посольские), походил по кухне, покурил, поматерился и, так как все равно было рано, решил прилечь на полчаса. Однако проснулся без четверти одиннадцать. Позвонил Белобородову. Его жена сказала, что он отправился с дочерью в зоопарк. Упустил! И хотя Белобородов, как каждый советский служащий, имел право отдыхать в субботу, я попросил, чтобы сразу по возвращении он явился ко мне в посольство.
То, что Белобородов приедет только после обеда, было ясно, как божий день. Впрочем, теперь это меня устраивало. Приехав на бульвар Ланн, я взял ключи от архива, открыл сейф, не торопясь посмотрел бумаги и нашел нужные мне счета.
Увы, все подтверждалось. Эти счета я перенес к себе в кабинет, запер стол и в ожидании Белобородова занялся разбором московской почты. А в голове у меня повторялись слова Ильи Петровича: "С правом расстрела на месте".
Белобородов вошел бодрый, приветливый, вроде бы нисколько не досадуя на то, что я разбил ему выходной. Мы обменялись мнениями о вчерашнем приеме, поговорили о погоде и о тиграх в зоопарке. Как бы со стороны, я отметил, что беседуем мы в привычной манере офицеров КГБ крупного ранга: неторопливо, тихими голосами, в полушутливом тоне - в общем, как люди, котврые настолько сознают свое могущество, что все происходящее их не очень волнует. Потом Белобородов поинтересовался, как прошла ночка. Я кратко изложил главное из того, что мне рассказал "французский товарищ":
- Настроение в офицерской среде жуткое, особенно в пехотных, мотострелковых и бронетанковых соединениях. Считают, что правительство постоянным урезыванием бюджета вконец разрушило армию. Техника устарела. Призывники служить не хотят, дисциплина - хуже некуда. Сокращение срока воинской службы, на которое правительство пошло, чтобы получить голоса пацифистов и выиграть выборы, армия рассматривает как национальное предательство. Компартия откровенно ведет пропаганду среди солдат. Препятствовать этому невозможно, ибо нельзя ущемлять свободу политических убеждений. Левая пресса раздувает каждый такой случай. Короче, идет настоящая травля старых армейских кадров. Некоторые. офицеры- говорят: "Чем хуже, тем лучше. Пусть приходят русские. Может, лишь тогда Франция поймет, до чего она докатилась". Правда, ракетные части, авиация и подводный флот в более привилегированном положении. Но армия уверена, что надеяться только на ядерное оружие - смешно. На атомную войну никто не решится.
Далее я сказал, что, возможно, мой ночной собеседник несколько сгустил краски, однако в принципе все это подтверждает наш анализ.
- А что не подтверждает? - спросил Белобородов, и я почувствовал, что он давно догадался, что его вызвали не для приятной беседы.
Тогда я усилил темп:
- Этому парню можно верить?
- В каком смысле?
- В прямом. Он честен в денежных делах?
- Безусловно. Идейный французский товарищ.
- Мы ему сколько даем?
- На дело и на представительство? По 50 тысяч франков в месяц.
-Может, кто-то решил подэкономить и давать только по 40 тысяч? .
- Не думаю. Вряд ли. Меня бы предупредили.
Я вытащил из стола копии расписок, взятые мною из архива, и придвинул их к Белобородову.
- Вот смотри. Он давал расписки, как обычно, на пятьдесят тысяч, но последние полгода ему отсчитывали лишь по сорок. И объясняли это новой системой отчетности.
- Сволочи. Негодяи, - сказал Белобородов и, подумав, добaвил: - И мудаки. Захотели француза объегорить на франках!
- Кто? - спросил я.
- Ну, зто мои заботы, - ответил Белобородов. - Успокойся, я с них шкуру спущу.
- В понедельник же первым самолетом - в Москву! Cудить их офицерским судом чести. Метлой из Органов и из партии!
- Тогда и меня вместе с ними как непосредственного начальника и докладную записку в ЦК - мол, воры и жулики в Комитете госбезопасности. Ты этого добиваешься?
- Мы не можем терпеть... - взревел я, но Белобородов меня перебил:
- А мы можем придушить человека в подъезде? Вот лично мы с тобой? Нет? Кишка тонка? А эти двое, что на связи с французским товарищем, могут. Конечно, хапануть шестьдесят тысяч за пoлгода - зарвались ребята, я с них взыщу, я их накажу. Но, Борис Борисыч, в посольстве все воруют. Химичат на представительских, на квитанциях, на счетах. А как по-другoму? Валюты y людей с гулькин нос, а кругом столько соблазнов! Нервы не выдерживают, каждый тащит потихонечку. Не знал? Ну, ты у нас "шахматист", в теориях витаешь. Так знай. Жизнь, особенно наша, грубая штука. Сейчас мне вот эти двое - прямо скажем, с несколько дефицитной специальностью - позарез будут нужны. Согласен, Москва сможет прислать им замену. Такими кадрами Москва обеспечит. Но просто придушить человека в подъезде недостаточно. Надо знать -в каком подъезде. А эти двое приспособились к местным условиям, сообразят...
-Давай перекурим,,- предложил я.
- Давай, - охотно согласился Белобородов.
Мы дружно задымили, и маскируясь этой дымкой, в комнату спланировал илубь мира. "Не бери все на себя!" - предупреждал меня Илья Петрович. Теоретически я все мог. Даже отправить в Москву Белобородова. Но с кем я тогда останусь? Просто так избавиться от этих двух гавриков, прикарманивших шестьдесят тысяч, не имеет смысла. На их место сядут другие, которые будут воровать еще более неуклюже. Имело смысл устроить показательную чистку. Однако я понял намек Белобородова. У всех рыльце в пушку. Если назначить комиссию, То потянется ниточка. В ЦК обязательно пронюхают. Комитету все простят и на все закроют глаза, кроме одной вещи валютных хищений. Тут. полетят головы. Короче, придется сменить РСЮ команду Белобородова и отложить нашу акцию на несколько лeт. To есть этим самым расписаться в полном провале. И мне тогда нечего делать в Париже, и в Комитет обратной дороги не будет. Начну преподавать на вечерних курсах Института марксизма-ленинизма. Перспектива ослепительная.
- А деньги французскому товарищу мы вернем, - словно прочтя мои мысли, сказал Белобородов, - объясним ему, что yлучшили систему отчетности. На французской армии нельзя экономить. Кстати, вот тебе подарок. Утром купил в киоске.
И Белобородов положил на стол свежий номер журнала "Куполь" с крупным заголовком на обложке:
"Американский секретный план оккупации Франции".
Готовя еще в Москве эту докладную записку от имени начальника штаба американских вооруженных сухопутных сил в Европе, мы надеялксь нащупать болевую точку, но, откровенно говоря, не думали, что попадем так удачно. Публикация в "Куполе" вызвала во Франции чудовищный скандал, эхо Которого прокатилось по всей западной и американской прессе. Причем американская (провинциальная) пресса нашла идею твоего генерала вполне своевременной и здравой, что вызвало бтветные комментарии французских газет и подлило масла в огонь. Пламенный привет независимым руководителям "Канзас Трибюн" и "Филадельфия Инкуаер" и прочая!
Разумеется, сначала американское посольство в Париже, а потом и Министерство обороны США выступили с официальным опровержением, назвав эту докладную записку "грубой фальшивкой, сфабрикованной КГБ". "Однако, - как философски заметил международный обозреватель газеты "Монд", - такая утечка информации всегда опровергается, и, конечно, КГБ и ЦРУ запускают ложные слухи, чтобы повлиять на общественное мнение, на то и существует война разведок.
Мы не можем принять этот документ на все сто процентов, но дыма без огня не бывает".
Ну, как откликнулись "Юманите" и другие коммунистические газеты европейских стран, я описывать не стану. Это и ежу понятно.
Но вот правое "Фигаро", хотя и высказало мнение, что это Провокация КГБ, тем не менее набросилось на правительство С яростной критикой -дескать, до чего довели французскую армию, если американцы уже не верят в ее боеспособность!
"Либерасьон" и "Канар аншенэ" упражнялись в остроумии по поводу грядущей высадки союзников в Нормандии. Намек нa то, что англичанам надоели торговые тарифные барьеры во Франции, и они воспользуются случаем.
Переплюнула всех парижская "Матен". В передовой статье газета заявила, что план внезапной оккупации Франции с целью спасения ее от коммунизма не мог просто так возникнуть в голове американского генерала, тем более начальника штаба. "Американцы, - писала "Матен", - не авантюристы, значит, были предварительные переговоры с французскими военными, и французское командование дало на это добро".
Статья в "Матен", которая и раньше публиковала конфиденциальные материалы о французской армии, произвела сенсацию. Министр обороны Франции обвинил газету в клевете. Командующий сухопутными силами подал в отставку. Президент республики этой отставки не принял. Но тема "заговора генералов", типа того, который имел место во время войны в Алжире, - эта тема еще долго дебатировалась на страницах газет, по радио и телевидению.
Ко мне пришла счастливая идея - выражаясь шахматным языком - усилить комбинацию. Я посоветовался в Белобородовым. Он меня поддержал с восторгом и заявил, что на такие штучки его ребята большие мастера.
Месье Гийому, главному редактору журнала "Куполь", начали звонить ночью на квартиру незнакомые голоса и предупреждать, что если он еще раз опубликует большевистско-пропагандистские материалы, бросающие тень на Соединенные Штаты, то ему несдобровать. Месье Гийом дал интервью по радио "Франс-Интёр" и заявил, что не боится угроз ЦРУ. Вечером того же дня двое неизвестных внезапно затолкнули месье Гийома в темный подъезд, зажали рот и изрядно побили.
Убегая, крикнули ему по-английски: "Так тебе, собака, и надо!" Месье Гийома отвезли в госпиталь на обследование.
Тут уж вся пресса озверела: "Кто хозяин в Париже, французская полиция или ЦРУ?" "Куда смотрит ДСТ?" - вот типичные заголовки газет.
Месье Гийом стал на неделю национальным героем и подал жалобу против X, дающую повод юстиции вести расследование.
Американского посла вызвали в Елисейский дворец. О подробностях его беседы с Президентом официально сообщено не было.
Кажется, с этого времени наш посол начал проявлять ко мне предельное внимание и любезность.
Итак, Франция скушала две наши пилюли:
1) В дестабилизации страны заинтересовано ЦРУ.
2) Американцы вынашивают тайные планы захвата Франции.
В Москве были очень довольны и требовали развить успех.
Но я настоял на своем плане. Надо было дать французам время переварить эти пилюли с тем, чтобы подкинутые нами идеи вошли в плоть и кровь общественного мнения и вызвали изменения во французской политике, а любое изменение политического курса в один день не происходит. Форсировать события 'было рискованно. И если (по моим сведениям) французская контрразведка еще была занята выяснением отношений с правительством, то ЦРУ явно заинтересовалось этим взрывом антиамериканской активности. Я мог пудрить мозги кому угодно, но не американцам. Они-то знали, кто это все срежиссировал. Однако знать мало, нужны были доказательства. Наверно, нам уже расставили ловушки, чтобы схватить за руку. Попадись мы - все бы полетело насмарку. Поэтому я свернул до минимума нашу деятельность вне стен посольства. Нужно было выждать. Теперь время работало на нас.
Зима прошла тускло. Мы готовились и изучали обстановку.
Я буквально влюбился во французских коммунистов. Наблюдая по телевидению диспуты, которые вели члены политбюро ФКП с лидерами правых партий или с журналистами, я всякий раз поражался их умению спокойно и убедительно врать. Причем это не была наша советская система полемики уходить от острых вопросов и категорически отрицать очевидное. Такая манера дискуссий на Западе не проходит. Нет, лидеры французских коммунистов могли ответить на любой каверзный вопрос, поворачивая его выгодной для себя стороной, постоянно педалируя на проблемах, волнующих массы, - безработице, кризисе, инфляции - и не упускали случая тут же перейти в наступление при малейшей оплошности противника. Перехватить инициативу, заставить оппонентов оправдываться - вот каков был их стиль. Например, мэр-коммунист такого-то городка пойман с поличным: запустил лапу в муниципальную казну.
Факты налицо, возбуждено судебное дело. Всю эту историю напоминают секретарю компартии во время очередного теледиспута.
Как выкрутиться из щекотливой ситуации?
Ответ: во-первых, это провокация правых сил. Во-вторых, если мэр и брал деньги, то только на помощь бедным рабочим эмигрантам, которые не умеют правильно составлять заявления на пособия, отсюда и путаница в документации, и за эту неразбериху в бумагах мэрия должна ответить - закон одинаков для всех. Но красная мэрия руководствовалась благими пожеланиями облегчить участь людей, которых нещадно эксплуатирует капитал, и так далее, и так далее. А вот мэр другого городка, из правой партии, - продолжает коммунист, - не только не заботился о трудящихся, но и спекулировал земельными участками, и любопытно знать, что представитель этой партии, сидящии напротив меня, думает по этому поводу?
Представитель правой партии отвечает, что, во-первых, еще ничего не доказано, во-вторых, о трудящихся заботились, в-третьих, положение с земельными участками запутанное, и он сам, как депутат парламента, вносил поправку на сессии в таком-то году. Представитель правой партии хочет быть точным и объективным. Он выкладывает массу подробностей по делу, а также свои соображения "за" и "против". Все давно забыли про красного мэра-ворюгу, внимание телезрителей сосредоточено на правой мэрии, где, кажется, не все чисто. Секретарь компартии ведет в счете.
Повторяю, я привел самый элементарный пример. Французские коммунисты умудрялись выкручиваться из более трудных ситуаций. На их месте наши "портреты" опозорились бы неимоверно. Ведь они не привыкли к перекрестным неожиданным вопросам и предпочитают отвечать по бумажке или при активной подсказке своих референтов. Так что преимущество лидеров французских коммунистов перед советскими вождями объяснялось тем, что они выросли в обществе свободной конкуренции. Кроме того, волей-неволей они вынуждены были быть в курсе новейшей политической, экономической и социальной мысли, которая в Советском Союзе, за исключением отдельных специалистов, игнорировалась. Из всех западных идей наше руководство прекрасно усвоило одну, высказанную, кстати, французским императором Наполеоном Бонапартом: "Большие батальоны всегда правы". Но этого было достаточно.
Генсек французской компартии вызвал у меня двойственное чувство. По своему интеллекту и как теоретик он был чуть выше наших "портретов". Однако как вождь, как трибун, как темпераментный боец он на голову превосходил даже своих коллег. И полемист он был бесподобный. С таким лучше избегать дискуссий.
Не эти его качества меня тревожили. Генсек намечался в Президенты Французской Советской Социалистической Республики. Он будет иметь полноту власти в стране. То, что он справится с внутренними проблемами, я был уверен. Но как он поведет себя по отношению к нам? Сейчас, естественно, он послушен. Наши цели совпадают. Цо.что будет дальше? Меньше всего мы желали, чтоб Франция стала второй Югославией со вторым маршалом Тито во главе. Тогда уж предпочтительнее оставить все как есть. А Генсек ФКП был сильной личностью и, что б там про него ни говорили, французом во всех смыслах этого слова.
Правда, он знал, что у нас на него досье с разными пикантными подробностями. Раньше, когда он пытался ерепениться, мы кое-что пускали в западную прессу. Например, копию контракта, подписанную Генсеком на заводе Мессершмитта в 1942 году. Хоть и грехи молодости, но вспомнить неприятно. Компартия в то время уже участвовала в Сопротивлении.
Увы, опыт нас научил, что человек, придя к власти, меняется. И, главное, становится менее уязвимым. Уж какие компрометирующие документы мы имели на Мао Цзедуна (расстрел китайских коммунистов, пытки в тюрьмах), но чему это помешало?
- Бросьте, месье Дюпон, я не хочу вас убеждать в прелестях коммунизма. Более того, скажу вам по секрету - но это строго между нами, слово дипломата? 0'кей! - так вот, наше положение еще хуже. Полный развал в экономике и в сельском хозяйстве. Нам нечем кормить страну. Но у нас самая сильная армия и абсолютное превосходство по части ракет. Согласен с вами, мы, русские, не умеем работать, не умеем торговать и отстали от вас на полвека. Допустим. На что же нам надеяться? Только на свою армию. Вы же, на Западе, все имеете и все умеете - однако воевать не хотите и не сможете - и это тоже ни для кого не секрет. Вы готовы пожертвовать сотней солдат, но не виноградником! Я понял психологию французов? Спасибо за комплимент. Так давайте договоримся: вы нас кормите, вы нас снабжаете всем необходимым, а мы гарантируем вашу безопасность и вашу свободу. Посмотрите на Германию! Как только немцы стали нейтральными, там расцвела экономика, прекратились забастовки и исчез терроризм. В ФРГ никогда не было сильной компартии? Верно, но вы же умный человек и понимаете, что мы способны повлиять на ваших коммунистов. Подумайте, зачем нам разваливать экономику страны, которая работает на нас? Согласен, марксистские догмы давно устарели. Так давайте приспосабливаться к новым условиям.
-А как же ваши призывы к победе коммунизма во всем мире?
-Ах этот французский юмор! Браво! Но вы же серьезный человек и знаете - пропаганда нам нужна, чтоб держать народ в узде. Мы же вам не мешаем рассказывать сказки о "красной опасности"...
Советский дипломат - французскому министру:
- Мы хотим перебросить войска через Германию к французской границе? Фу, господин министр, чего я от вас не ожидал, так это примитивного антикоммунизма. Однако любопытно наблюдать, как американцы подбрасывают вам свои идеи. Они умеют дергать за ниточки. Ладно, не будем обсуждать козни ЦРУ, оставим это для "Юманите". Ну, господин министр, у нас же откровенный разговор - неужели вам кажется, что мы не видим, как "Юманите" грубо работает? Ха, ха, разумеется, я этих слов редактору "Юманите" не повторю. Ага, вы ставите вопрос по-другому: пропустит ли Германия советские войска через свою территорию? Во-первых, нам ни к чему стягивать войска к французской границе - это я заявляю совершенно официально. Во-вторых, вопрос не по адресу: обратитесь к немцам. Правительство-ФРГ суверенно и независимо, и оно в своих решениях с нами не советуется. Ох, какой вы дока, господин министр, все хотите меня прижать к стенке. Я ухожу от ответа? Нисколько! Мое личное мнение? Как поступят немцы? Пропустят ли войска? Хорошо, отвечаю, как частное лицо. Представьте себе ситуацию, когда девица, пардон, потеряла девственность, а ее лучшая подружка, вместо того чтобы посочувствовать, клеймит ее позором и всенародно повторяет:
"Какой стыд, какой срам! Где же девичья гордость?" Так вот, когда в свою очередь эту подружку-будут насиловать, поспешит ли ранее пострадавшая девица к ней на помощь? Нет, ничего, вы же любите пикантные истории. Но если серьезно, то вспомните, сколько чернил извела французская пресса, обвиняя немцев в предательстве, эгоизме и трусости, когда Германия выходила из НАТО. Поэтому у меня, постороннего наблюдателя, впечатление, что если эта неправдоподобная и никому не нужная ситуация возникнет, немцы не только пропустят зеленую улицу дадут и, со свойственной немцам добросове-. стностью, лучшие электровозы и поезда предоставят...
Советский дипломат - французскому генералу:
- Не скромничайте, господин генерал. Французскую армию по ее боеспособности мы считаем третьей в мире" Куда до вас Китайцам?! Вступятся ли за вас американцы? Простите, а кто на Францию собирается нападать? Понимаю, вопрос чисто теоретический. Я не лезу в ваши проблемы, однако согласитесь - французские политиканы все делают для того, чтобы разозлить американцев. Увы, совершенно верно, после генерала де Голля во Франции не было выдающихся политических деятелей. Хорошо, вернемся "к нашим баранам". Я убежден: американцы, если попросите, обязательно придут к вам на помощь и... превратят Францию в гигантское поле битвы, в полигон испытаний новых видов оружия. Но от тотальной ядерной войны они воздержатся. Зачем она им нужна! К чему рисковать! И вы бы на месте американцев так же точно поступили. Увы, политика- грязное дело. Да, история это подтверждает. Впрочем, американского президента можно понять. Кто его выбирает? Фермеры Канзаса. Спросите у этих фермеров где Франция? Они уверенно покажут в сторону Австралии...
Я заметил, что мой сектор зала поскучнел. Гости завяли. Причина обнаружилась быстро - иссякло спиртное. Я послал гонца в буфет с Приказом не экономить на шампанском. Срочно приволокли два столика на колесиках с бутылками. Летящие к потолку пробки оживили публику.
Из толпы гостей выпрыгнула Лида. Мы с ней разыграли соответствующую пантомиму. Она мне шепнула:
- Борис Борисыч, этой ночью у нас любовное свидание.
Я понял. Опять не спать до утра! А ведь устал чертовски.
Я постарался улыбаться как можно радостней, но Лида иронически хихикнула:
-Не вижу особого энтузиазма!
Я раздвинул улыбку до ушей и сказал:
- Лида, у меня ощущение, что за мной наблюдают. Кто тут может мной интересоваться?
Лила сморщила нос:
- Нашли о чем спрашивать бедную девушку! Это ваши шпионские игры. Кстати, полно народу из американского посольства. Вам их лучше знать. Но если обернетесь, только не сейчас, обратите внимание на худенького брюнета с дамой в красном платье. Это Клод Бернан, чиновник из канцелярии премьер-министра, а на самом деле - чистый ДСТ.
Ага, вот оно что! О Клоде Бернане я был наслышан. Захотелось придумать повод, чтобы подойти и взглянуть ему в глаза. Но я поборол это искушение. Он разом догадается, кто меня на него навел. Не будем проявлять чрезмерное любопытство.
В одиннадцать вечера, когда все кончилось, мы поехали с Лидой на Большие бульвары. Мне хотелось немного погулять и передохнуть.
Бульвары были забиты машинами, как в часы пик. На тротуарах не протолкнешься. Слышна английская, немецкая, итальянская речь. Но все же в основном - молодые французы. Как объяснила мне Лида, в пятницу вечером народ съезжается из дальних парижских пригородов.
Сплошные кафе и рестораны. Все столики заняты. Огни реклам сияют до верхних этажей. У входа в дорогие рестораны парни в матросской одежде вскрывают устрицы и продают всевозможные ракушки, крабы, креветки, омары. Рядом торгуют горячими каштанами, жарят блины. Масса лотков с восточными сладостями. И опять датские, испанские, итальянские, китайские и марокканские рестораны. Сквозь стеклянные витрины видно, как посетители сосредоточенно и со смаком едят. Откуда такая прорва жратвы?
Уличные тиры, лотереи. Переполненные залы с игральными автоматами. Длинные очереди у входа в кинотеатры. Люди стоят на последний полуночный сеанс. За тот отрезок, что мы прошли от площади Опера до кинотеатра "Рекс", я насчитал шестьдесят три афиши различных фильмов, включая классические ленты Антониони, Феллини, Бергмана, американские боевики, вестерны, французские новинки, фильмы ужасов, фантастики, космических приключений, эротические, полицейские и порнографические. Действительно на любой вкус.
Около дешевых американских закусочных "Макдональд" мотоциклисты, все в кожаных куртках, с диковинными прическами, оставив свои машины прямо на тротуаре, отбивали такт под музыку транзисторов.
И самое непривычное - даже не музыка, не круговорот огней, не праздничное шествие - нет, самое непривычное это отсутствие полиции, ни одного человека в форме! Представить себе нечто подобное в центре Москвы, на улице Горького, при том, что на каждом шагу продают спиртное в разлив, бр... мороз продирает кожу.
Толпа двигалась медленно, застревая у очередного зрелища. Вот мим в фиолетовом бархатном сюртуке с белой маской на лице дает сольный концерт. Вот фокусник колдует с колодой карт. Пожиратели огня пустили шапку по кругу, дескать, дамы и господа, сначала раскошельтесь - потом мы исполним номер.
Уличный джаз: трубач в легкой майке американского университета, долговязый саксофонист, коротышка гитарист в старинном котелке и девушка-ударник. Мы еще издалека слышали рулады трубы, но когда подошли, музыканты заиграли что-то очень знакомое. Я остановился. Ну конечно, под это танго я танцевал на институтских вечерах. Кое-что вспомнилось. Я кинул несколько франков в раскрытый футляр гитары на мостовой, и Лида удивленно протянула:
- Ото! Неужели вас проняло!
- Почему? - сказал я. - Я люблю хороший джаз. И потом - я тоже человек.
- Не знаю, -ответила Лида. - Мне кажется, что вы "железный Феликс" и должны воспринимать это как пир во время чумы.
- Близко, но не так, -сказал я. - У нас эти ребята играли бы на эстраде, а не собирали мелочь у прохожих.
- Если бы их выпустили на эстраду, если бы Москонцерт утвердил их репертуар...
- Вы сегодня агрессивны, - сказал я.
- Нет, - ответила Лида, - просто я люблю Париж. Кстати, нам пора. Я изнемогаю от страсти.
- Понял, - сказал я. - Кого же вы мне сегодня приготовили?
- Меня не спрашивают, - ответила Лида.
Мы молча дошли до того места, где я запарковал машину, и по дороге я думал, что слишком суров к Лиде и надо бы с ней как-то по-другому, и вообще, кое о чем я стал догадываться, но я не умел фальшивить, и Лида бы это сразу раскусила.
От Лиды я уехал в пять утра в препоганейшем. настроении.
Хотел даже мчаться в посольство, но рассудил, что это совершенно бессмысленно и глупо. Я поднялся к себе в студию на авеню Сюффрен {в этом доме половину квартир снимали наши посольские), походил по кухне, покурил, поматерился и, так как все равно было рано, решил прилечь на полчаса. Однако проснулся без четверти одиннадцать. Позвонил Белобородову. Его жена сказала, что он отправился с дочерью в зоопарк. Упустил! И хотя Белобородов, как каждый советский служащий, имел право отдыхать в субботу, я попросил, чтобы сразу по возвращении он явился ко мне в посольство.
То, что Белобородов приедет только после обеда, было ясно, как божий день. Впрочем, теперь это меня устраивало. Приехав на бульвар Ланн, я взял ключи от архива, открыл сейф, не торопясь посмотрел бумаги и нашел нужные мне счета.
Увы, все подтверждалось. Эти счета я перенес к себе в кабинет, запер стол и в ожидании Белобородова занялся разбором московской почты. А в голове у меня повторялись слова Ильи Петровича: "С правом расстрела на месте".
Белобородов вошел бодрый, приветливый, вроде бы нисколько не досадуя на то, что я разбил ему выходной. Мы обменялись мнениями о вчерашнем приеме, поговорили о погоде и о тиграх в зоопарке. Как бы со стороны, я отметил, что беседуем мы в привычной манере офицеров КГБ крупного ранга: неторопливо, тихими голосами, в полушутливом тоне - в общем, как люди, котврые настолько сознают свое могущество, что все происходящее их не очень волнует. Потом Белобородов поинтересовался, как прошла ночка. Я кратко изложил главное из того, что мне рассказал "французский товарищ":
- Настроение в офицерской среде жуткое, особенно в пехотных, мотострелковых и бронетанковых соединениях. Считают, что правительство постоянным урезыванием бюджета вконец разрушило армию. Техника устарела. Призывники служить не хотят, дисциплина - хуже некуда. Сокращение срока воинской службы, на которое правительство пошло, чтобы получить голоса пацифистов и выиграть выборы, армия рассматривает как национальное предательство. Компартия откровенно ведет пропаганду среди солдат. Препятствовать этому невозможно, ибо нельзя ущемлять свободу политических убеждений. Левая пресса раздувает каждый такой случай. Короче, идет настоящая травля старых армейских кадров. Некоторые. офицеры- говорят: "Чем хуже, тем лучше. Пусть приходят русские. Может, лишь тогда Франция поймет, до чего она докатилась". Правда, ракетные части, авиация и подводный флот в более привилегированном положении. Но армия уверена, что надеяться только на ядерное оружие - смешно. На атомную войну никто не решится.
Далее я сказал, что, возможно, мой ночной собеседник несколько сгустил краски, однако в принципе все это подтверждает наш анализ.
- А что не подтверждает? - спросил Белобородов, и я почувствовал, что он давно догадался, что его вызвали не для приятной беседы.
Тогда я усилил темп:
- Этому парню можно верить?
- В каком смысле?
- В прямом. Он честен в денежных делах?
- Безусловно. Идейный французский товарищ.
- Мы ему сколько даем?
- На дело и на представительство? По 50 тысяч франков в месяц.
-Может, кто-то решил подэкономить и давать только по 40 тысяч? .
- Не думаю. Вряд ли. Меня бы предупредили.
Я вытащил из стола копии расписок, взятые мною из архива, и придвинул их к Белобородову.
- Вот смотри. Он давал расписки, как обычно, на пятьдесят тысяч, но последние полгода ему отсчитывали лишь по сорок. И объясняли это новой системой отчетности.
- Сволочи. Негодяи, - сказал Белобородов и, подумав, добaвил: - И мудаки. Захотели француза объегорить на франках!
- Кто? - спросил я.
- Ну, зто мои заботы, - ответил Белобородов. - Успокойся, я с них шкуру спущу.
- В понедельник же первым самолетом - в Москву! Cудить их офицерским судом чести. Метлой из Органов и из партии!
- Тогда и меня вместе с ними как непосредственного начальника и докладную записку в ЦК - мол, воры и жулики в Комитете госбезопасности. Ты этого добиваешься?
- Мы не можем терпеть... - взревел я, но Белобородов меня перебил:
- А мы можем придушить человека в подъезде? Вот лично мы с тобой? Нет? Кишка тонка? А эти двое, что на связи с французским товарищем, могут. Конечно, хапануть шестьдесят тысяч за пoлгода - зарвались ребята, я с них взыщу, я их накажу. Но, Борис Борисыч, в посольстве все воруют. Химичат на представительских, на квитанциях, на счетах. А как по-другoму? Валюты y людей с гулькин нос, а кругом столько соблазнов! Нервы не выдерживают, каждый тащит потихонечку. Не знал? Ну, ты у нас "шахматист", в теориях витаешь. Так знай. Жизнь, особенно наша, грубая штука. Сейчас мне вот эти двое - прямо скажем, с несколько дефицитной специальностью - позарез будут нужны. Согласен, Москва сможет прислать им замену. Такими кадрами Москва обеспечит. Но просто придушить человека в подъезде недостаточно. Надо знать -в каком подъезде. А эти двое приспособились к местным условиям, сообразят...
-Давай перекурим,,- предложил я.
- Давай, - охотно согласился Белобородов.
Мы дружно задымили, и маскируясь этой дымкой, в комнату спланировал илубь мира. "Не бери все на себя!" - предупреждал меня Илья Петрович. Теоретически я все мог. Даже отправить в Москву Белобородова. Но с кем я тогда останусь? Просто так избавиться от этих двух гавриков, прикарманивших шестьдесят тысяч, не имеет смысла. На их место сядут другие, которые будут воровать еще более неуклюже. Имело смысл устроить показательную чистку. Однако я понял намек Белобородова. У всех рыльце в пушку. Если назначить комиссию, То потянется ниточка. В ЦК обязательно пронюхают. Комитету все простят и на все закроют глаза, кроме одной вещи валютных хищений. Тут. полетят головы. Короче, придется сменить РСЮ команду Белобородова и отложить нашу акцию на несколько лeт. To есть этим самым расписаться в полном провале. И мне тогда нечего делать в Париже, и в Комитет обратной дороги не будет. Начну преподавать на вечерних курсах Института марксизма-ленинизма. Перспектива ослепительная.
- А деньги французскому товарищу мы вернем, - словно прочтя мои мысли, сказал Белобородов, - объясним ему, что yлучшили систему отчетности. На французской армии нельзя экономить. Кстати, вот тебе подарок. Утром купил в киоске.
И Белобородов положил на стол свежий номер журнала "Куполь" с крупным заголовком на обложке:
"Американский секретный план оккупации Франции".
Готовя еще в Москве эту докладную записку от имени начальника штаба американских вооруженных сухопутных сил в Европе, мы надеялксь нащупать болевую точку, но, откровенно говоря, не думали, что попадем так удачно. Публикация в "Куполе" вызвала во Франции чудовищный скандал, эхо Которого прокатилось по всей западной и американской прессе. Причем американская (провинциальная) пресса нашла идею твоего генерала вполне своевременной и здравой, что вызвало бтветные комментарии французских газет и подлило масла в огонь. Пламенный привет независимым руководителям "Канзас Трибюн" и "Филадельфия Инкуаер" и прочая!
Разумеется, сначала американское посольство в Париже, а потом и Министерство обороны США выступили с официальным опровержением, назвав эту докладную записку "грубой фальшивкой, сфабрикованной КГБ". "Однако, - как философски заметил международный обозреватель газеты "Монд", - такая утечка информации всегда опровергается, и, конечно, КГБ и ЦРУ запускают ложные слухи, чтобы повлиять на общественное мнение, на то и существует война разведок.
Мы не можем принять этот документ на все сто процентов, но дыма без огня не бывает".
Ну, как откликнулись "Юманите" и другие коммунистические газеты европейских стран, я описывать не стану. Это и ежу понятно.
Но вот правое "Фигаро", хотя и высказало мнение, что это Провокация КГБ, тем не менее набросилось на правительство С яростной критикой -дескать, до чего довели французскую армию, если американцы уже не верят в ее боеспособность!
"Либерасьон" и "Канар аншенэ" упражнялись в остроумии по поводу грядущей высадки союзников в Нормандии. Намек нa то, что англичанам надоели торговые тарифные барьеры во Франции, и они воспользуются случаем.
Переплюнула всех парижская "Матен". В передовой статье газета заявила, что план внезапной оккупации Франции с целью спасения ее от коммунизма не мог просто так возникнуть в голове американского генерала, тем более начальника штаба. "Американцы, - писала "Матен", - не авантюристы, значит, были предварительные переговоры с французскими военными, и французское командование дало на это добро".
Статья в "Матен", которая и раньше публиковала конфиденциальные материалы о французской армии, произвела сенсацию. Министр обороны Франции обвинил газету в клевете. Командующий сухопутными силами подал в отставку. Президент республики этой отставки не принял. Но тема "заговора генералов", типа того, который имел место во время войны в Алжире, - эта тема еще долго дебатировалась на страницах газет, по радио и телевидению.
Ко мне пришла счастливая идея - выражаясь шахматным языком - усилить комбинацию. Я посоветовался в Белобородовым. Он меня поддержал с восторгом и заявил, что на такие штучки его ребята большие мастера.
Месье Гийому, главному редактору журнала "Куполь", начали звонить ночью на квартиру незнакомые голоса и предупреждать, что если он еще раз опубликует большевистско-пропагандистские материалы, бросающие тень на Соединенные Штаты, то ему несдобровать. Месье Гийом дал интервью по радио "Франс-Интёр" и заявил, что не боится угроз ЦРУ. Вечером того же дня двое неизвестных внезапно затолкнули месье Гийома в темный подъезд, зажали рот и изрядно побили.
Убегая, крикнули ему по-английски: "Так тебе, собака, и надо!" Месье Гийома отвезли в госпиталь на обследование.
Тут уж вся пресса озверела: "Кто хозяин в Париже, французская полиция или ЦРУ?" "Куда смотрит ДСТ?" - вот типичные заголовки газет.
Месье Гийом стал на неделю национальным героем и подал жалобу против X, дающую повод юстиции вести расследование.
Американского посла вызвали в Елисейский дворец. О подробностях его беседы с Президентом официально сообщено не было.
Кажется, с этого времени наш посол начал проявлять ко мне предельное внимание и любезность.
Итак, Франция скушала две наши пилюли:
1) В дестабилизации страны заинтересовано ЦРУ.
2) Американцы вынашивают тайные планы захвата Франции.
В Москве были очень довольны и требовали развить успех.
Но я настоял на своем плане. Надо было дать французам время переварить эти пилюли с тем, чтобы подкинутые нами идеи вошли в плоть и кровь общественного мнения и вызвали изменения во французской политике, а любое изменение политического курса в один день не происходит. Форсировать события 'было рискованно. И если (по моим сведениям) французская контрразведка еще была занята выяснением отношений с правительством, то ЦРУ явно заинтересовалось этим взрывом антиамериканской активности. Я мог пудрить мозги кому угодно, но не американцам. Они-то знали, кто это все срежиссировал. Однако знать мало, нужны были доказательства. Наверно, нам уже расставили ловушки, чтобы схватить за руку. Попадись мы - все бы полетело насмарку. Поэтому я свернул до минимума нашу деятельность вне стен посольства. Нужно было выждать. Теперь время работало на нас.
Зима прошла тускло. Мы готовились и изучали обстановку.
Я буквально влюбился во французских коммунистов. Наблюдая по телевидению диспуты, которые вели члены политбюро ФКП с лидерами правых партий или с журналистами, я всякий раз поражался их умению спокойно и убедительно врать. Причем это не была наша советская система полемики уходить от острых вопросов и категорически отрицать очевидное. Такая манера дискуссий на Западе не проходит. Нет, лидеры французских коммунистов могли ответить на любой каверзный вопрос, поворачивая его выгодной для себя стороной, постоянно педалируя на проблемах, волнующих массы, - безработице, кризисе, инфляции - и не упускали случая тут же перейти в наступление при малейшей оплошности противника. Перехватить инициативу, заставить оппонентов оправдываться - вот каков был их стиль. Например, мэр-коммунист такого-то городка пойман с поличным: запустил лапу в муниципальную казну.
Факты налицо, возбуждено судебное дело. Всю эту историю напоминают секретарю компартии во время очередного теледиспута.
Как выкрутиться из щекотливой ситуации?
Ответ: во-первых, это провокация правых сил. Во-вторых, если мэр и брал деньги, то только на помощь бедным рабочим эмигрантам, которые не умеют правильно составлять заявления на пособия, отсюда и путаница в документации, и за эту неразбериху в бумагах мэрия должна ответить - закон одинаков для всех. Но красная мэрия руководствовалась благими пожеланиями облегчить участь людей, которых нещадно эксплуатирует капитал, и так далее, и так далее. А вот мэр другого городка, из правой партии, - продолжает коммунист, - не только не заботился о трудящихся, но и спекулировал земельными участками, и любопытно знать, что представитель этой партии, сидящии напротив меня, думает по этому поводу?
Представитель правой партии отвечает, что, во-первых, еще ничего не доказано, во-вторых, о трудящихся заботились, в-третьих, положение с земельными участками запутанное, и он сам, как депутат парламента, вносил поправку на сессии в таком-то году. Представитель правой партии хочет быть точным и объективным. Он выкладывает массу подробностей по делу, а также свои соображения "за" и "против". Все давно забыли про красного мэра-ворюгу, внимание телезрителей сосредоточено на правой мэрии, где, кажется, не все чисто. Секретарь компартии ведет в счете.
Повторяю, я привел самый элементарный пример. Французские коммунисты умудрялись выкручиваться из более трудных ситуаций. На их месте наши "портреты" опозорились бы неимоверно. Ведь они не привыкли к перекрестным неожиданным вопросам и предпочитают отвечать по бумажке или при активной подсказке своих референтов. Так что преимущество лидеров французских коммунистов перед советскими вождями объяснялось тем, что они выросли в обществе свободной конкуренции. Кроме того, волей-неволей они вынуждены были быть в курсе новейшей политической, экономической и социальной мысли, которая в Советском Союзе, за исключением отдельных специалистов, игнорировалась. Из всех западных идей наше руководство прекрасно усвоило одну, высказанную, кстати, французским императором Наполеоном Бонапартом: "Большие батальоны всегда правы". Но этого было достаточно.
Генсек французской компартии вызвал у меня двойственное чувство. По своему интеллекту и как теоретик он был чуть выше наших "портретов". Однако как вождь, как трибун, как темпераментный боец он на голову превосходил даже своих коллег. И полемист он был бесподобный. С таким лучше избегать дискуссий.
Не эти его качества меня тревожили. Генсек намечался в Президенты Французской Советской Социалистической Республики. Он будет иметь полноту власти в стране. То, что он справится с внутренними проблемами, я был уверен. Но как он поведет себя по отношению к нам? Сейчас, естественно, он послушен. Наши цели совпадают. Цо.что будет дальше? Меньше всего мы желали, чтоб Франция стала второй Югославией со вторым маршалом Тито во главе. Тогда уж предпочтительнее оставить все как есть. А Генсек ФКП был сильной личностью и, что б там про него ни говорили, французом во всех смыслах этого слова.
Правда, он знал, что у нас на него досье с разными пикантными подробностями. Раньше, когда он пытался ерепениться, мы кое-что пускали в западную прессу. Например, копию контракта, подписанную Генсеком на заводе Мессершмитта в 1942 году. Хоть и грехи молодости, но вспомнить неприятно. Компартия в то время уже участвовала в Сопротивлении.
Увы, опыт нас научил, что человек, придя к власти, меняется. И, главное, становится менее уязвимым. Уж какие компрометирующие документы мы имели на Мао Цзедуна (расстрел китайских коммунистов, пытки в тюрьмах), но чему это помешало?