Страница:
Идея возникла спонтанно – как вспышка молнии. Рей понимал, что потолковать с Костиком «по душам» в помещении пивбара не удастся; там уже были посетители и официантки. Значит, нужно было выманить его из бара и отвезти в безлюдное место.
Конечно же, отвезти, снова улыбнулся Рей. Зачем ноги бить, если есть отличное транспортное средство.
– Эй, пацан! – позвал он худенького мальчика лет десяти, который неподалеку от скверика с сосредоточенным видом исследовал содержимое своих карманов.
Он чем-то напоминал хрестоматийного Тома Сойера – такой же вихрастый, с живым лицом в мелких конопушках и изрядно потрепанной одежде, из которой давно вырос.
– Чего? – насторожившись, независимо спросил мальчик.
Видно было, что он готов дать стрекача при малейшем намеке на опасность. Да, город – это не деревня, подумал Рей. Детская доверчивость, непосредственность и наивность здесь исчезают, едва ребенок начинает посещать школу.
– Подойди ко мне, – сказал Рей.
– Зачем?
– Заработать хочешь?
– А кто не хочет?
«Ишь ты! – восхитился Рей. – Этот малец, оказывается, философ. Похоже, его на мякине не проведешь».
– Тогда дуй сюда, – скомандовал Рей. – Дело есть.
Мальчик, ступая так, словно он шел по минному полю, приблизился к Рею и остановился на безопасном расстоянии.
– Какое дело? – спросил он заинтересованно.
– Да, в общем, пустяк. Видишь, стоит машина? – указал Рей на «фольксваген» Костика.
– Ну вижу.
– Нужно подойти к ней и сильно пнуть, чтобы сработала сигнализация. Всего лишь.
– Э-э не-ет… – Мальчик расплылся в щербатой улыбке.
При том его большие розовые уши смешно задвигались, а в голубых глазах появилось хитрое выражение.
– Почему нет? – спросил немного огорченный Рей.
– Там дядька больно злой. Как выскочит, как наподдаст…
– Что, уже приходилось попадать в такую переделку?
– Ага, – простодушно ответил мальчик.
– Так ведь тогда тебе досталось на орехи бесплатно, а сейчас я плачу. К тому же, не факт, что тот нехороший дядька успеет выскочить из пивбара прежде, чем ты убежишь. Верно?
– А сколько дашь? – после некоторого раздумья деловито спросил российский двойник Тома Сойера.
Рей сунул руку в карман – и безмолвно выругался. Он забыл, что его последние деньги ушли к гадалке.
– Этого достаточно? – сказал он, снимая свои наручные часы.
– Это… мне? – опешил мальчик.
– Тебе, тебе… – успокоил его Рей. – Или марка часов не устраивает?
Мальчик выхватил часы из рук Рея с такой же быстротой, как это сделала цыганка, когда забирала его последние деньги. Шустрый народец у нас пошел, подумал Рей. Палец в рот не клади. С такими кадрами мы точно дойдем в светлое капиталистическое будущее.
Пацан отработал свою «зарплату» на все двести процентов. Он не только несколько раз пнул машину ногой, но еще и швырнул в нее кирпич. Наверное, Костик и впрямь когда-то обошелся с ним очень плохо.
Костик выбежал из кафе, едва сигнализация «фольксвагена» издала первые жалобные вопли. Но пацана уже и след простыл. Он с такой прытью рванул в заросли кустарника, что Рей краем глаза увидел уже не человеческую фигуру, а размытое пятно неопределенной формы.
Первым делом Костик начал ругаться; правда, беззлобно. Он думал, что сигнализация сработала из-за какого-нибудь сильного электронного импульса извне; такое случалось и прежде.
Но когда он увидел на капоте вмятину – след от кирпича – то буквально взвился и начать выдавать такие «перлы», что куда там сапожникам или ломовым извозчикам, которые в старые времена считались самыми большими сквернословами.
Пока Костик вспоминал всех святых и нечистого, Рей, прячась за кустами, подобрался вплотную к месту стоянки «фольксвагена». Он появился перед Костей как черт из табакерки.
– Т-т… ты!? – Костик побледнел и отшатнулся.
– Вот те раз… – Рей осклабился. – Чего испугался? Не узнал, что ли?
– У-у… узнал. – Похоже, нижняя челюсть Костика одеревенела.
– Вот и ладушки. Ты что тут разоряешься?
– Да вот… – Костик показал на вмятину в капоте. – Какой-то гад… Это местные пацаны. Точно. Ну, поймаю!… Распну, как заячью шкурку.
Он уже оправился от первоначального шока и заговорил уверенней. Но все равно чувствовалось, что Костик не в своей тарелке. Он смотрел на Рея с тревогой, заискивающе, и нервно переминался с ноги на ногу.
«Все, пора кончать базар-вокзал…» Рей подошел к Костику вплотную и с нажимом сказал:
– Нам нужно поговорить.
– Какие проблемы… – Костик облизал пересохшие губы. – Пойдем в мой кабинет.
– Нет. Говорить мы будем не здесь.
– А где?
– Найдем место, – уклончиво ответил Рей. – Садись, поехали.
– Я не могу! У меня работа… и вообще… дела.
– Можешь. И поедешь. – Рей жестко и требовательно посмотрел Костику прямо в глаза.
– Ну не могу я, не могу… – заныл Костик, воровато и с надеждой поглядывая по сторонам.
Неужто к нему приставили охрану? – с тревогой подумал Рей. Тогда нужно форсировать события. Время не терпит.
Достав из кармана пистолет, Рей с нажимом сказал:
– Хватит болтать! Садись за руль, и поехали. Ну!
Огорошенный Костик, который даже не побелел от страха, а посинел, беспрекословно уселся на водительское место и запустил движок.
– К-куда п-поедем? – спросил он, заикаясь.
– За город, – ответил Рей. – К Старым Купальням. И смотри мне, не выкинь по дороге какой-нибудь фортель! Грохну влет, как ворону. Понял?
– П-п… Да.
– Тогда жми на газ. И не гони, придерживайся всех правил уличного движения.
К месту назначения они добрались быстро. Рей указал Костику прямую дорога, которая пусть и не отличалась хорошим качеством асфальтового покрытия, но ее не жаловали и сотрудники ГИБДД. Так что никаких серьезных преград в виде милицейского жезла (что было для Рея чревато) они не встретили, за исключением выбоин и колдобин. Но эти неудобства российских дорог были само собой разумеющимися.
Старые Купальни Рей открыл для себя года два назад. Обычно сюда приезжали позагорать любители уединений. Все старались разбрестись по берегу, подальше друг от друга, и предавались (чаще всего в обнаженном виде) полному слиянию с красивой и почти не затронутой цивилизованными варварами природой.
Так что Рей не боялся, что его появление вместе с Костиком возле Старых Купален вызовет повышенный интерес среди отдыхающих.
Участок речной излучины получил свое название Старые Купальни еще до войны сорок первого года. Некогда (то есть, в царские времена) здесь находилось имение какого-то графа или князя, который был большим любителем водных процедур.
Он купался в реке в любое время года. А после водных процедур (особенно зимой) обязательно принимал на грудь штоф водки под маринованные грибы и керченскую селедочку с лучком.
Кроме купаний, граф открыл несколько деревенских школ, которые содержал за свой счет, и посылал особо одаренных крестьянских детей учиться в Питер. А в неурожайные годы самолично ездил по округе (чтобы не было воровства; в те времена тоже водились любители нажиться на чужой беде), раздавая всем нуждающимся продукты и деньги.
В общем, барин был истинно русской душой. За что его и расстрелял собственноручно в восемнадцатом году чернявый бойкий комиссар в пенсне, представитель местечковых национальных меньшинств.
Имение покойного барина, понятно дело, разграбили, здания растащили по кирпичику, и уже к концу сороковых годов на их месте высились только заросшие бурьяном холмики.
А три большие цилиндрические купальни с куполами, построенные графом-князем в четырнадцатом году по новой тогда технологии – литьем с применением железобетона – каким-то образом устояли.
Правда, изразцы, которыми были облицованы купальни изнутри, все-таки выковыряли – больше из баловства, нежели по хозяйственной надобности, так как их нельзя было снять в целости и полной сохранности. Но стены и купольные своды остались.
Так и простояли купальни, как три богатыря в вечном дозоре, почти сто лет. На удивление, в них было довольно чисто: никто не справлял там малую и большую нужду, никто не сорил и не бил стеклянные бутылки, что уже казалось чем-то из ряда вон выходящим. Мало того, некие неизвестные доброхоты производили в купальнях уборку, притом совершенно бескорыстно.
Впрочем, тайны в этом никакой не было. Дело в том, что купальни обычно использовались рыбаками в ненастное время года, а также отдыхающими, если их застигал ливень.
Поэтому в бывших купальнях, превратившихся в беседки, находились скамьи, – окоренные и отесанные с двух сторон бревна – а также импровизированные столы из толстых пней.
– Садись, – сказал Рей, когда едва не силком завел Костика в одну из купален. – В ногах правды нет. А мне нужно, чтобы ты ответил на мои вопросы правдиво и без малейшей утайки.
– Ты с ума сошел, – не очень уверенно сказал Костик. – Пистолетом размахиваешь, меня умыкнул…
– И это еще не все, – перебил его Рей. – Если будешь запираться и лгать, я для начала все кости тебе переломаю, а потом пристрелю, как собаку.
Костик снова побледнел и задрожал. Видимо, ему очень не понравился тон, которым говорил с ним Рей.
Наверное, Костик был удивлен до крайности. Он просто не верил своим глазам. Произошедшая с Реем метаморфоза его не просто пугала, а приводила в ужас. Он знал Рея как послушного безотказного работника, почти бомжа, который за копейки мог выполнить любую, самую тяжелую, работу.
А теперь перед ним сидел очень серьезный и жесткий мужчина, и глядел на него глазами, в которых Костик не заметил ни капельки доброты или сочувствия. Поэтому Костик ни на йоту не сомневался в том, что Рей выполнит свое обещание.
– Что ты хочешь знать? – тихо спросил он, понуро склонив голову.
Судя по его позе, выражающей полную безнадежность, Костик уже догадался, о чем пойдет речь.
– Все. Я хочу знать все. Для начала ответь мне на главный вопрос: кто тот человек, с которым ты договаривался, чтобы меня приняли на работу в охрану?
– Зачем тебе?
– Костик! – Рей сурово сдвинул брови. – Здесь вопросы задаю я.
– Так обычно говорят в ментовке…
– Считай, что ты на допросе. Только не у следователя нашей родной правоохранительной системы, а в застенках испанской инквизиции. Надеюсь, в школе историю вам хорошо преподавали. Это я к тому, что мне нужны ясные и четкие ответы, чтобы мне не пришлось работать с тобой по жесткому варианту.
– Никогда бы не подумал, что ты такой…
– Я тоже в тебе ошибся. Так что мы квиты. Говори.
– Алексей Алексеевич, – понуро и с явной неохотой выдавил из себя Костик. – Турубаров. Он работает в «Дероне». Большой человек…
– То есть, Сей Сеич.
– Да.
– Я хочу знать, как происходил ваш разговор.
– Ну, он пришел как-то ко мне и попросил подыскать человека в охрану… – начал Костик.
– Стоп! – остановил его Рей. – Почему Сей Сеич снизошел до такой просьбы? На «Дероне» подбором кадров в охрану, насколько я знаю, занимаются другие люди. Или вы такие закадычные кореша?
– Что ты! Он где, – Костик поднял глаза вверх, – а где я, – посмотрел на пол, посыпанный речным песком.
– Чем Турубаров мотивировал свою просьбу? Только не лги!
– С какой стати? – Костик опасливо покосился на пистолет, который Рей пристроил под брючный ремень. – Сей Сеич сказал, что ему нужен парень возрастом от двадцати пяти до тридцати пяти лет, который неглуп, физически крепок, не пьяница и не обременен семьей.
– Это все? – Рей впился глазами в лицо Костика, на котором вдруг появилось уже знакомое ему лисье выражение.
«Врет, собака! – подумал Рей. – Или недоговаривает. Что ж, будем колоть, как черепаху, если сам, по своей доброй воле, не выползет из панциря».
– Ну… это, почти… – Костик пытался спрятать глаза, но беспощадно-гипнотический взгляд Рея притягивал его как магнитом.
– Звони до упора. И перестань темнить! Со мной шутки плохи… как, наверное, тебе уже известно.
– М-м… – опустив глаза, промычал Костик в ответ что-то невразумительное.
– Значит, знаешь, – жестко констатировал Рей. – Так я слушаю.
– Кандидат должен был находиться где-то на уровне бомжа, – неохотно ответил Костик. – Конечно, не совсем опустившийся и готовый за деньги выполнять любую работу.
– И ты сразу же предложил мою кандидатуру. Спасибо за доверие.
– Нет, было совсем не так! Я дал Сей Сеичу список из шести фамилий. Он выбрал тебя… уж не знаю, почему.
– Думал долго?
– Сутки. Мне позвонили, кажется, с отдела кадров «Дерона» и сказали, чтобы разыскал тебя в срочном порядке. Я уже думал ехать к тебе домой, а тут ты и нарисовался…
– Ага… – Рей с отвращением сплюнул. – Я всегда проскакиваю без очереди в то место, где пахнет дерьмом. Теперь мне многое стало понятным. Но ты, Костик, сука. Замочить бы тебя прямо здесь, да уж больно место приличное. И руки марать неохота.
– Не виноват я! Ни в чем не виноват! Мне думалось, что так будет для тебя лучше. Клянусь!
– Да знал ты, знал, что это приглашение на работу попахивает могилой. Думаю, тебе не раз приходилось обделывать разные темные делишки на пару с Сей Сеичем… чтоб он сдох. Мне, конечно, до них нет дела, но я уверен, что в конце концов вами все-таки займутся те, кому по долгу службы положено. Так знал или нет?
– Предполагал, – глухо ответил Костик. – Но не думал, что все так плохо обернется. Прости…
– Прощать нечего. Ты ничем мне не обязан. Мы с тобой не друзья и даже не приятели. Я для тебя посторонний человек. Чужак.
– Но и не враг.
– В какой-то мере, да. Знаешь, почему я сейчас отпущу тебя?
– Нет.
– Потому что на твоих плечах семья и двое детей. Несмотря на то, что ты мерзавец, у меня просто рука на тебя не поднимается. Детей нужно кормить и растить. Они не виноваты, что у них отец – сукин сын. Если я тебя сейчас грохну, – а следовало бы – то буду потом раскаиваться всю свою оставшуюся жизнь.
Костик промолчал. Он сидел, безвольно опустив плечи, и глядел в пол. Рей совсем не думал, что Костику вдруг стало стыдно. Просто он сейчас отходит от своих весьма реальных опасений, что Рей поломает ему ребра или, что совсем уж плохо, пустит пулю в лоб.
А такого развития событий Костик был вправе ожидать, если он смотрел телевизор и слушал комментарии корреспондентов о происшествии на даче Чвыкова.
– У тебя деньги есть? – спросил Рей.
– Да.
– Давай сюда.
Костик без лишних слов передал ему портмоне.
– Где телефон? – спросил Рей.
– Остался на работе.
– Тогда снимай часы.
Костик выполнил приказание Рея все так же безропотно.
– Это я беру у тебя взаймы. Можешь сильно не переживать. Как-нибудь верну. Если заработаю.
Костик кивнул с несчастным видом. Потеря энной суммы для него была хуже пытки.
– И накрепко запомни то, что я сейчас тебе скажу: если хочешь дотянуть до отмеренного тебе всевышним срока, не говори Сей Сеичу о нашем рандеву ни слова. Иначе за твою жизнь я не дам и ломаного гроша. Да и вообще поостерегись, не шастай, где попало, а в особенности по ночам. Это я тебя советую потому, что когда-то ты был добр ко мне… хотя и не бескорыстно. Все, бывай… кабатчик хренов.
С этими словами Рей вышел из купальни и направился к «фольксвагену».
– А меня, а я!? – вскричал Костик, выскочив вслед за ним.
– Головка от шмеля. Ты потопаешь отсюда пешком. Должен же я хоть как-то тебя наказать. Не переживай, твою тачку я оставлю на какой-нибудь стоянке. А через день-два позвоню и сообщу ее координаты. Ключи положу под заднее колесо. Только не вздумай объявлять ее в розыск, как угнанную! В таком случае я сожгу ее на хрен, а тебя разыщу и прибью. И можешь не сомневаться – уж это обещание я точно выполню.
Оставив безутешного Костика горевать по безвозвратно утерянной машине (тот конечно же по своей жлобской натуре не поверил своему экзекутору, что он сдержит слово), Рей вырулил на довольно приличную грунтовую дорогу и поехал вдоль берега реки. План дальнейших действий, который до встречи с Костиком едва брезжил где-то вдалеке, теперь нарисовался перед ним почти в полном объеме.
Все верно, думал Рей, нужно плясать от печки. Тот, кто замутил все эту историю, наверное, считает себя шибко умным. Пусть пока походит на длинном поводке, а там видно будет.
Глава 13
Конечно же, отвезти, снова улыбнулся Рей. Зачем ноги бить, если есть отличное транспортное средство.
– Эй, пацан! – позвал он худенького мальчика лет десяти, который неподалеку от скверика с сосредоточенным видом исследовал содержимое своих карманов.
Он чем-то напоминал хрестоматийного Тома Сойера – такой же вихрастый, с живым лицом в мелких конопушках и изрядно потрепанной одежде, из которой давно вырос.
– Чего? – насторожившись, независимо спросил мальчик.
Видно было, что он готов дать стрекача при малейшем намеке на опасность. Да, город – это не деревня, подумал Рей. Детская доверчивость, непосредственность и наивность здесь исчезают, едва ребенок начинает посещать школу.
– Подойди ко мне, – сказал Рей.
– Зачем?
– Заработать хочешь?
– А кто не хочет?
«Ишь ты! – восхитился Рей. – Этот малец, оказывается, философ. Похоже, его на мякине не проведешь».
– Тогда дуй сюда, – скомандовал Рей. – Дело есть.
Мальчик, ступая так, словно он шел по минному полю, приблизился к Рею и остановился на безопасном расстоянии.
– Какое дело? – спросил он заинтересованно.
– Да, в общем, пустяк. Видишь, стоит машина? – указал Рей на «фольксваген» Костика.
– Ну вижу.
– Нужно подойти к ней и сильно пнуть, чтобы сработала сигнализация. Всего лишь.
– Э-э не-ет… – Мальчик расплылся в щербатой улыбке.
При том его большие розовые уши смешно задвигались, а в голубых глазах появилось хитрое выражение.
– Почему нет? – спросил немного огорченный Рей.
– Там дядька больно злой. Как выскочит, как наподдаст…
– Что, уже приходилось попадать в такую переделку?
– Ага, – простодушно ответил мальчик.
– Так ведь тогда тебе досталось на орехи бесплатно, а сейчас я плачу. К тому же, не факт, что тот нехороший дядька успеет выскочить из пивбара прежде, чем ты убежишь. Верно?
– А сколько дашь? – после некоторого раздумья деловито спросил российский двойник Тома Сойера.
Рей сунул руку в карман – и безмолвно выругался. Он забыл, что его последние деньги ушли к гадалке.
– Этого достаточно? – сказал он, снимая свои наручные часы.
– Это… мне? – опешил мальчик.
– Тебе, тебе… – успокоил его Рей. – Или марка часов не устраивает?
Мальчик выхватил часы из рук Рея с такой же быстротой, как это сделала цыганка, когда забирала его последние деньги. Шустрый народец у нас пошел, подумал Рей. Палец в рот не клади. С такими кадрами мы точно дойдем в светлое капиталистическое будущее.
Пацан отработал свою «зарплату» на все двести процентов. Он не только несколько раз пнул машину ногой, но еще и швырнул в нее кирпич. Наверное, Костик и впрямь когда-то обошелся с ним очень плохо.
Костик выбежал из кафе, едва сигнализация «фольксвагена» издала первые жалобные вопли. Но пацана уже и след простыл. Он с такой прытью рванул в заросли кустарника, что Рей краем глаза увидел уже не человеческую фигуру, а размытое пятно неопределенной формы.
Первым делом Костик начал ругаться; правда, беззлобно. Он думал, что сигнализация сработала из-за какого-нибудь сильного электронного импульса извне; такое случалось и прежде.
Но когда он увидел на капоте вмятину – след от кирпича – то буквально взвился и начать выдавать такие «перлы», что куда там сапожникам или ломовым извозчикам, которые в старые времена считались самыми большими сквернословами.
Пока Костик вспоминал всех святых и нечистого, Рей, прячась за кустами, подобрался вплотную к месту стоянки «фольксвагена». Он появился перед Костей как черт из табакерки.
– Т-т… ты!? – Костик побледнел и отшатнулся.
– Вот те раз… – Рей осклабился. – Чего испугался? Не узнал, что ли?
– У-у… узнал. – Похоже, нижняя челюсть Костика одеревенела.
– Вот и ладушки. Ты что тут разоряешься?
– Да вот… – Костик показал на вмятину в капоте. – Какой-то гад… Это местные пацаны. Точно. Ну, поймаю!… Распну, как заячью шкурку.
Он уже оправился от первоначального шока и заговорил уверенней. Но все равно чувствовалось, что Костик не в своей тарелке. Он смотрел на Рея с тревогой, заискивающе, и нервно переминался с ноги на ногу.
«Все, пора кончать базар-вокзал…» Рей подошел к Костику вплотную и с нажимом сказал:
– Нам нужно поговорить.
– Какие проблемы… – Костик облизал пересохшие губы. – Пойдем в мой кабинет.
– Нет. Говорить мы будем не здесь.
– А где?
– Найдем место, – уклончиво ответил Рей. – Садись, поехали.
– Я не могу! У меня работа… и вообще… дела.
– Можешь. И поедешь. – Рей жестко и требовательно посмотрел Костику прямо в глаза.
– Ну не могу я, не могу… – заныл Костик, воровато и с надеждой поглядывая по сторонам.
Неужто к нему приставили охрану? – с тревогой подумал Рей. Тогда нужно форсировать события. Время не терпит.
Достав из кармана пистолет, Рей с нажимом сказал:
– Хватит болтать! Садись за руль, и поехали. Ну!
Огорошенный Костик, который даже не побелел от страха, а посинел, беспрекословно уселся на водительское место и запустил движок.
– К-куда п-поедем? – спросил он, заикаясь.
– За город, – ответил Рей. – К Старым Купальням. И смотри мне, не выкинь по дороге какой-нибудь фортель! Грохну влет, как ворону. Понял?
– П-п… Да.
– Тогда жми на газ. И не гони, придерживайся всех правил уличного движения.
К месту назначения они добрались быстро. Рей указал Костику прямую дорога, которая пусть и не отличалась хорошим качеством асфальтового покрытия, но ее не жаловали и сотрудники ГИБДД. Так что никаких серьезных преград в виде милицейского жезла (что было для Рея чревато) они не встретили, за исключением выбоин и колдобин. Но эти неудобства российских дорог были само собой разумеющимися.
Старые Купальни Рей открыл для себя года два назад. Обычно сюда приезжали позагорать любители уединений. Все старались разбрестись по берегу, подальше друг от друга, и предавались (чаще всего в обнаженном виде) полному слиянию с красивой и почти не затронутой цивилизованными варварами природой.
Так что Рей не боялся, что его появление вместе с Костиком возле Старых Купален вызовет повышенный интерес среди отдыхающих.
Участок речной излучины получил свое название Старые Купальни еще до войны сорок первого года. Некогда (то есть, в царские времена) здесь находилось имение какого-то графа или князя, который был большим любителем водных процедур.
Он купался в реке в любое время года. А после водных процедур (особенно зимой) обязательно принимал на грудь штоф водки под маринованные грибы и керченскую селедочку с лучком.
Кроме купаний, граф открыл несколько деревенских школ, которые содержал за свой счет, и посылал особо одаренных крестьянских детей учиться в Питер. А в неурожайные годы самолично ездил по округе (чтобы не было воровства; в те времена тоже водились любители нажиться на чужой беде), раздавая всем нуждающимся продукты и деньги.
В общем, барин был истинно русской душой. За что его и расстрелял собственноручно в восемнадцатом году чернявый бойкий комиссар в пенсне, представитель местечковых национальных меньшинств.
Имение покойного барина, понятно дело, разграбили, здания растащили по кирпичику, и уже к концу сороковых годов на их месте высились только заросшие бурьяном холмики.
А три большие цилиндрические купальни с куполами, построенные графом-князем в четырнадцатом году по новой тогда технологии – литьем с применением железобетона – каким-то образом устояли.
Правда, изразцы, которыми были облицованы купальни изнутри, все-таки выковыряли – больше из баловства, нежели по хозяйственной надобности, так как их нельзя было снять в целости и полной сохранности. Но стены и купольные своды остались.
Так и простояли купальни, как три богатыря в вечном дозоре, почти сто лет. На удивление, в них было довольно чисто: никто не справлял там малую и большую нужду, никто не сорил и не бил стеклянные бутылки, что уже казалось чем-то из ряда вон выходящим. Мало того, некие неизвестные доброхоты производили в купальнях уборку, притом совершенно бескорыстно.
Впрочем, тайны в этом никакой не было. Дело в том, что купальни обычно использовались рыбаками в ненастное время года, а также отдыхающими, если их застигал ливень.
Поэтому в бывших купальнях, превратившихся в беседки, находились скамьи, – окоренные и отесанные с двух сторон бревна – а также импровизированные столы из толстых пней.
– Садись, – сказал Рей, когда едва не силком завел Костика в одну из купален. – В ногах правды нет. А мне нужно, чтобы ты ответил на мои вопросы правдиво и без малейшей утайки.
– Ты с ума сошел, – не очень уверенно сказал Костик. – Пистолетом размахиваешь, меня умыкнул…
– И это еще не все, – перебил его Рей. – Если будешь запираться и лгать, я для начала все кости тебе переломаю, а потом пристрелю, как собаку.
Костик снова побледнел и задрожал. Видимо, ему очень не понравился тон, которым говорил с ним Рей.
Наверное, Костик был удивлен до крайности. Он просто не верил своим глазам. Произошедшая с Реем метаморфоза его не просто пугала, а приводила в ужас. Он знал Рея как послушного безотказного работника, почти бомжа, который за копейки мог выполнить любую, самую тяжелую, работу.
А теперь перед ним сидел очень серьезный и жесткий мужчина, и глядел на него глазами, в которых Костик не заметил ни капельки доброты или сочувствия. Поэтому Костик ни на йоту не сомневался в том, что Рей выполнит свое обещание.
– Что ты хочешь знать? – тихо спросил он, понуро склонив голову.
Судя по его позе, выражающей полную безнадежность, Костик уже догадался, о чем пойдет речь.
– Все. Я хочу знать все. Для начала ответь мне на главный вопрос: кто тот человек, с которым ты договаривался, чтобы меня приняли на работу в охрану?
– Зачем тебе?
– Костик! – Рей сурово сдвинул брови. – Здесь вопросы задаю я.
– Так обычно говорят в ментовке…
– Считай, что ты на допросе. Только не у следователя нашей родной правоохранительной системы, а в застенках испанской инквизиции. Надеюсь, в школе историю вам хорошо преподавали. Это я к тому, что мне нужны ясные и четкие ответы, чтобы мне не пришлось работать с тобой по жесткому варианту.
– Никогда бы не подумал, что ты такой…
– Я тоже в тебе ошибся. Так что мы квиты. Говори.
– Алексей Алексеевич, – понуро и с явной неохотой выдавил из себя Костик. – Турубаров. Он работает в «Дероне». Большой человек…
– То есть, Сей Сеич.
– Да.
– Я хочу знать, как происходил ваш разговор.
– Ну, он пришел как-то ко мне и попросил подыскать человека в охрану… – начал Костик.
– Стоп! – остановил его Рей. – Почему Сей Сеич снизошел до такой просьбы? На «Дероне» подбором кадров в охрану, насколько я знаю, занимаются другие люди. Или вы такие закадычные кореша?
– Что ты! Он где, – Костик поднял глаза вверх, – а где я, – посмотрел на пол, посыпанный речным песком.
– Чем Турубаров мотивировал свою просьбу? Только не лги!
– С какой стати? – Костик опасливо покосился на пистолет, который Рей пристроил под брючный ремень. – Сей Сеич сказал, что ему нужен парень возрастом от двадцати пяти до тридцати пяти лет, который неглуп, физически крепок, не пьяница и не обременен семьей.
– Это все? – Рей впился глазами в лицо Костика, на котором вдруг появилось уже знакомое ему лисье выражение.
«Врет, собака! – подумал Рей. – Или недоговаривает. Что ж, будем колоть, как черепаху, если сам, по своей доброй воле, не выползет из панциря».
– Ну… это, почти… – Костик пытался спрятать глаза, но беспощадно-гипнотический взгляд Рея притягивал его как магнитом.
– Звони до упора. И перестань темнить! Со мной шутки плохи… как, наверное, тебе уже известно.
– М-м… – опустив глаза, промычал Костик в ответ что-то невразумительное.
– Значит, знаешь, – жестко констатировал Рей. – Так я слушаю.
– Кандидат должен был находиться где-то на уровне бомжа, – неохотно ответил Костик. – Конечно, не совсем опустившийся и готовый за деньги выполнять любую работу.
– И ты сразу же предложил мою кандидатуру. Спасибо за доверие.
– Нет, было совсем не так! Я дал Сей Сеичу список из шести фамилий. Он выбрал тебя… уж не знаю, почему.
– Думал долго?
– Сутки. Мне позвонили, кажется, с отдела кадров «Дерона» и сказали, чтобы разыскал тебя в срочном порядке. Я уже думал ехать к тебе домой, а тут ты и нарисовался…
– Ага… – Рей с отвращением сплюнул. – Я всегда проскакиваю без очереди в то место, где пахнет дерьмом. Теперь мне многое стало понятным. Но ты, Костик, сука. Замочить бы тебя прямо здесь, да уж больно место приличное. И руки марать неохота.
– Не виноват я! Ни в чем не виноват! Мне думалось, что так будет для тебя лучше. Клянусь!
– Да знал ты, знал, что это приглашение на работу попахивает могилой. Думаю, тебе не раз приходилось обделывать разные темные делишки на пару с Сей Сеичем… чтоб он сдох. Мне, конечно, до них нет дела, но я уверен, что в конце концов вами все-таки займутся те, кому по долгу службы положено. Так знал или нет?
– Предполагал, – глухо ответил Костик. – Но не думал, что все так плохо обернется. Прости…
– Прощать нечего. Ты ничем мне не обязан. Мы с тобой не друзья и даже не приятели. Я для тебя посторонний человек. Чужак.
– Но и не враг.
– В какой-то мере, да. Знаешь, почему я сейчас отпущу тебя?
– Нет.
– Потому что на твоих плечах семья и двое детей. Несмотря на то, что ты мерзавец, у меня просто рука на тебя не поднимается. Детей нужно кормить и растить. Они не виноваты, что у них отец – сукин сын. Если я тебя сейчас грохну, – а следовало бы – то буду потом раскаиваться всю свою оставшуюся жизнь.
Костик промолчал. Он сидел, безвольно опустив плечи, и глядел в пол. Рей совсем не думал, что Костику вдруг стало стыдно. Просто он сейчас отходит от своих весьма реальных опасений, что Рей поломает ему ребра или, что совсем уж плохо, пустит пулю в лоб.
А такого развития событий Костик был вправе ожидать, если он смотрел телевизор и слушал комментарии корреспондентов о происшествии на даче Чвыкова.
– У тебя деньги есть? – спросил Рей.
– Да.
– Давай сюда.
Костик без лишних слов передал ему портмоне.
– Где телефон? – спросил Рей.
– Остался на работе.
– Тогда снимай часы.
Костик выполнил приказание Рея все так же безропотно.
– Это я беру у тебя взаймы. Можешь сильно не переживать. Как-нибудь верну. Если заработаю.
Костик кивнул с несчастным видом. Потеря энной суммы для него была хуже пытки.
– И накрепко запомни то, что я сейчас тебе скажу: если хочешь дотянуть до отмеренного тебе всевышним срока, не говори Сей Сеичу о нашем рандеву ни слова. Иначе за твою жизнь я не дам и ломаного гроша. Да и вообще поостерегись, не шастай, где попало, а в особенности по ночам. Это я тебя советую потому, что когда-то ты был добр ко мне… хотя и не бескорыстно. Все, бывай… кабатчик хренов.
С этими словами Рей вышел из купальни и направился к «фольксвагену».
– А меня, а я!? – вскричал Костик, выскочив вслед за ним.
– Головка от шмеля. Ты потопаешь отсюда пешком. Должен же я хоть как-то тебя наказать. Не переживай, твою тачку я оставлю на какой-нибудь стоянке. А через день-два позвоню и сообщу ее координаты. Ключи положу под заднее колесо. Только не вздумай объявлять ее в розыск, как угнанную! В таком случае я сожгу ее на хрен, а тебя разыщу и прибью. И можешь не сомневаться – уж это обещание я точно выполню.
Оставив безутешного Костика горевать по безвозвратно утерянной машине (тот конечно же по своей жлобской натуре не поверил своему экзекутору, что он сдержит слово), Рей вырулил на довольно приличную грунтовую дорогу и поехал вдоль берега реки. План дальнейших действий, который до встречи с Костиком едва брезжил где-то вдалеке, теперь нарисовался перед ним почти в полном объеме.
Все верно, думал Рей, нужно плясать от печки. Тот, кто замутил все эту историю, наверное, считает себя шибко умным. Пусть пока походит на длинном поводке, а там видно будет.
Глава 13
«Сей Сеич… – думал Рей, бледный от усиленной мыслительной работы. – Большой человек… мать его! Почему выбор пал именно на меня? Это случайность или?… По здравому размышлению, мои приключения трудно списать на забавы его величества Случая. Ситуация очень похожа на разработку спецслужб. Но с какой стати именно я оказался гвоздем программы!? Бред…»
А если не бред? Что если за плечами появился призрак прошлого?
От этой мысли Рей невольно вздрогнул и крепче сжал в руках руль, потому что машина вильнула и одним колесом съехала на обочину. Нет, не может такого быть! Ведь он постарался обрезать все концы, лег на дно в прямом смысле слова.
Воспоминания вдруг полезли в голову толпой. Теперь уже Рей точно знал, что его отец только числился советником посольства в Париже. На самом деле он был сотрудником внешней разведки КГБ, а возможно, и резидентом «конторы» во Франции – про то Рею знать было не положено.
Сколько Рей себя помнил, его всегда буквально натаскивали по части различных, весьма специфичных, познаний. Сначала Рея отдали в школу боевых искусств (в тот момент ему шел пятый год), где под руководством японского сэнсэя он десять лет изучал каратэ. Затем пришла очередь корейскому тэквон-до – это еще три года беспощадных тренировок.
А на завершающей стадии физического усовершенствования Рея им занялся российский специалист по боевым единоборствам с необычным именем Малх, друг отца, время от времени наезжающий в Париж по служебным делам.
Этот спец за считанные недели перевернул все представления юноши о самообороне без оружия. До встречи с ним кэмпо[6] виделось Рею в розовом ореоле романтики. Схватки на татами во время соревнований казались ему турниром благородных рыцарей.
Малх опустил его с высот юношеского романтизма жестко и бесцеремонно. Он научил Рея не просто побеждать противника, а убивать. Все те приемы, которые Рей долгими часами отрабатывал в школе боевых искусств, доводя до совершенства, неожиданно приобрели смертельное продолжение, несвойственное спортивным единоборствам.
Всего лишь одно дополнительное движение – и человек лежит на земле со свернутой шеей, перебитым горлом или со сломанным хребтом. Короткий удар раскрытой ладонью в грудь – и сердце противника останавливается. Несколько сильных и резких тычков пальцами в определенные точки на человеческом теле, и несчастного сначала разбивал мгновенный паралич, а затем он медленно угасал, таял, как свеча.
Поначалу Рей не очень верил в то, что говорил и показывал ему Малх. Рей, уже достаточно опытный турнирный боец, знал, что не так-то просто убить человека, в особенности хорошо тренированного.
Тогда Малх преподал ему наглядный урок, врезавшийся Рею в память на всю оставшуюся жизнь.
Однажды вечером Малх повел его в одно злачное место, где собиралось парижское отребье, большей частью уголовники, для которых зарезать человека было раз плюнуть. Большей частью это были цветные – негры и арабы.
Строго-настрого приказав Рею ни во что не вмешиваться, только наблюдать издали, Малх спровоцировал драку (это было совсем не трудно), а когда его попытались посадить на нож, он прошелся по своим противникам словно смерч. Что касается Рея, то юноша лишь остолбенело смотрел на развернувшееся перед ним действо, открыв рот от изумления.
На следующий день он прочитал в газете, что побоище возле бистро унесло жизни двум любителям баловаться ножами, а еще троих госпитализировали с тяжелыми травмами. (Рей знал, что Малх их просто пожалел).
Некоего иностранца, лихо расправившегося с обитателями парижского «дна», найти так и не удалось. Впрочем, полиция, похоже, в поисках сильно и не усердствовала: одним бандитом меньше, одним больше – какая разница?
После этого «урока» Рей стал относиться к занятиям с Малхом со всей серьезностью…
Кроме физического усовершенствования Рей занимался и другими, не менее экзотичными и интересными вещами, большинство которых в колледже почему-то не преподавалось.
Родители приучали его к быстрому чтению, при этом он научился запоминать прочитанное до запятой. Кроме французского языка (он стал почти родным), Рей выучил английский и немецкий, а химические опыты, которые юноша проводил в подвале съемного дома, в основном сводились к изготовлению из подручных материалов взрывчатки разных типов.
Увы, родители так и не успели рассказать Рею, зачем ему нужны фундаментальные познания в шифровальном и диверсионном деле, способность в два счета менять внешность с помощью париков, макияжа и разных интересных штучек, а также умение метко стрелять, ориентироваться на неизвестной местности и выживать в любых условиях.
События, которые начались в Союзе после прихода к власти Горбачева, отразились и на семье Рея. Отец стал нервным и раздражительным, а мать, обычно сильная и стойкая женщина, нередко плакала по ночам.
Осенью девяносто второго года отца неожиданно вызвали в Москву, как он сказал, для отчета. Отец уезжал вместе с матерью, которая не захотела оставаться в Париже ни под каким видом – словно боялась оставлять мужа одного. Рея они с собой не взяли – у него как раз были выпускные экзамены.
Перед отъездом отец вручил Рею запечатанный пакет и приказал открыть его лишь в случае острой необходимости. Что такое «острая необходимость», он так и не объяснил сыну – наверное, надеялся на его не по годам здравый ум и способность к аналитическому мышлению.
Мать и отец погибли в автокатастрофе почти сразу же по прилету в Москву, по дороге из аэропорта Шереметьево. Искренне посочувствовав безутешному юноше в его горе, бледный и очень расстроенный посол сказал, отводя взгляд в сторону, что Рею нужно срочно выехать на родину и что за ним вот-вот должны прибыть два товарища, которые помогут ему разобраться с вещами.
Понуро кивнув, Рей, едва сдерживая слезы, поторопился домой. Юноша сразу понял, что посол сказал не все. Он и не мог это сделать – положение обязывало. Но Рей чересчур хорошо знал посла, чтобы не расслышать в его словах предупреждения об опасности.
Закрыв за собой входную дверь, Рей первым дело достал из тайника пакет, оставленный отцом, и вскрыл его.
«Сынок, когда будешь читать это письмо, меня, скорее всего, не будет в живых. Я не стану распространяться на этот счет. Это длинная и для тебя очень опасная история. Так что лучше тебе ничего не знать. Возможно, я ошибаюсь. Но если я внезапно умру или погибну, немедленно уезжай из Парижа. Только не в Россию! Может быть, когда-нибудь позже. Все необходимое ты найдешь в этом пакете. Надеюсь на твой здравый ум и на те знания, которые ты получил в процессе обучения. Прости и прощай. Мы с мамой очень тебя любим».
В пакете находились четыре паспорта разных стран на разные фамилии с его фотографиями. И крупная сумма денег в английских фунтах и долларах, а также ключи от конспиративной квартиры и машины с указанием места стоянки.
Рей не стал мешкать ни минуты. На такой случай у отца был запасной вариант с жильем, о котором он не поставил в известность свое начальство, и юноша это знал. Что касается адреса конспиративной квартиры, то Рей выучил его наизусть, повинуясь воле весьма осторожного и предусмотрительного отца.
Машина – неприметный «рено» с форсированным двигателем – находилась там, где указал отец, бак был залит под завязку. Бросив на заднее сидение саквояж со своими вещами, Рей включил мотор и вскоре Париж, город его детства и беззаботной юности, остался позади.
Конспиративная квартира находилась в Марселе, неподалеку от центра города. Судя по слою пыли на мебели, ее не посещали как минимум год. Немного прибравшись, Рей съездил в супермаркет, расположенный в двух кварталах от его нового жилища, и закупил продуктов недели на две.
Все это время он действовал словно автомат – хладнокровно, без эмоций, почти полностью отключив голову. Но когда Рей приготовил ужин – поджарил мясо по маминому рецепту – и открыл бутылку вина, его словно прорвало. Он упал на диван и рыдал не менее получаса, не в силах справиться со своими чувствами…
Слежку за собой Рей заметил спустя два месяца после приезда в Марсель. Это чувство оказалось сродни тому, что возникает, когда за шиворот бросят кусочек льда. Он как раз находился на заправке и проверял давление в шинах «рено».
Все еще не доверяя своим ощущениям, Рей неторопливо вытер руки ветошью, а затем с деланным безразличием осмотрелся. И натолкнулся на острый, пронзительный взгляд водителя «пежо», который стоял чуть поодаль.
Заметив, что Рей на него смотрит, водитель тут же отвернулся и с беззаботным видом закурил.
Рей почувствовал, как внутри у него все сжалось. Его не обманула уловка водителя «пежо». Он уже однажды замечал эту машину позади, когда ездил по городу, но тогда не придал этому факту должного значения.
А если не бред? Что если за плечами появился призрак прошлого?
От этой мысли Рей невольно вздрогнул и крепче сжал в руках руль, потому что машина вильнула и одним колесом съехала на обочину. Нет, не может такого быть! Ведь он постарался обрезать все концы, лег на дно в прямом смысле слова.
Воспоминания вдруг полезли в голову толпой. Теперь уже Рей точно знал, что его отец только числился советником посольства в Париже. На самом деле он был сотрудником внешней разведки КГБ, а возможно, и резидентом «конторы» во Франции – про то Рею знать было не положено.
Сколько Рей себя помнил, его всегда буквально натаскивали по части различных, весьма специфичных, познаний. Сначала Рея отдали в школу боевых искусств (в тот момент ему шел пятый год), где под руководством японского сэнсэя он десять лет изучал каратэ. Затем пришла очередь корейскому тэквон-до – это еще три года беспощадных тренировок.
А на завершающей стадии физического усовершенствования Рея им занялся российский специалист по боевым единоборствам с необычным именем Малх, друг отца, время от времени наезжающий в Париж по служебным делам.
Этот спец за считанные недели перевернул все представления юноши о самообороне без оружия. До встречи с ним кэмпо[6] виделось Рею в розовом ореоле романтики. Схватки на татами во время соревнований казались ему турниром благородных рыцарей.
Малх опустил его с высот юношеского романтизма жестко и бесцеремонно. Он научил Рея не просто побеждать противника, а убивать. Все те приемы, которые Рей долгими часами отрабатывал в школе боевых искусств, доводя до совершенства, неожиданно приобрели смертельное продолжение, несвойственное спортивным единоборствам.
Всего лишь одно дополнительное движение – и человек лежит на земле со свернутой шеей, перебитым горлом или со сломанным хребтом. Короткий удар раскрытой ладонью в грудь – и сердце противника останавливается. Несколько сильных и резких тычков пальцами в определенные точки на человеческом теле, и несчастного сначала разбивал мгновенный паралич, а затем он медленно угасал, таял, как свеча.
Поначалу Рей не очень верил в то, что говорил и показывал ему Малх. Рей, уже достаточно опытный турнирный боец, знал, что не так-то просто убить человека, в особенности хорошо тренированного.
Тогда Малх преподал ему наглядный урок, врезавшийся Рею в память на всю оставшуюся жизнь.
Однажды вечером Малх повел его в одно злачное место, где собиралось парижское отребье, большей частью уголовники, для которых зарезать человека было раз плюнуть. Большей частью это были цветные – негры и арабы.
Строго-настрого приказав Рею ни во что не вмешиваться, только наблюдать издали, Малх спровоцировал драку (это было совсем не трудно), а когда его попытались посадить на нож, он прошелся по своим противникам словно смерч. Что касается Рея, то юноша лишь остолбенело смотрел на развернувшееся перед ним действо, открыв рот от изумления.
На следующий день он прочитал в газете, что побоище возле бистро унесло жизни двум любителям баловаться ножами, а еще троих госпитализировали с тяжелыми травмами. (Рей знал, что Малх их просто пожалел).
Некоего иностранца, лихо расправившегося с обитателями парижского «дна», найти так и не удалось. Впрочем, полиция, похоже, в поисках сильно и не усердствовала: одним бандитом меньше, одним больше – какая разница?
После этого «урока» Рей стал относиться к занятиям с Малхом со всей серьезностью…
Кроме физического усовершенствования Рей занимался и другими, не менее экзотичными и интересными вещами, большинство которых в колледже почему-то не преподавалось.
Родители приучали его к быстрому чтению, при этом он научился запоминать прочитанное до запятой. Кроме французского языка (он стал почти родным), Рей выучил английский и немецкий, а химические опыты, которые юноша проводил в подвале съемного дома, в основном сводились к изготовлению из подручных материалов взрывчатки разных типов.
Увы, родители так и не успели рассказать Рею, зачем ему нужны фундаментальные познания в шифровальном и диверсионном деле, способность в два счета менять внешность с помощью париков, макияжа и разных интересных штучек, а также умение метко стрелять, ориентироваться на неизвестной местности и выживать в любых условиях.
События, которые начались в Союзе после прихода к власти Горбачева, отразились и на семье Рея. Отец стал нервным и раздражительным, а мать, обычно сильная и стойкая женщина, нередко плакала по ночам.
Осенью девяносто второго года отца неожиданно вызвали в Москву, как он сказал, для отчета. Отец уезжал вместе с матерью, которая не захотела оставаться в Париже ни под каким видом – словно боялась оставлять мужа одного. Рея они с собой не взяли – у него как раз были выпускные экзамены.
Перед отъездом отец вручил Рею запечатанный пакет и приказал открыть его лишь в случае острой необходимости. Что такое «острая необходимость», он так и не объяснил сыну – наверное, надеялся на его не по годам здравый ум и способность к аналитическому мышлению.
Мать и отец погибли в автокатастрофе почти сразу же по прилету в Москву, по дороге из аэропорта Шереметьево. Искренне посочувствовав безутешному юноше в его горе, бледный и очень расстроенный посол сказал, отводя взгляд в сторону, что Рею нужно срочно выехать на родину и что за ним вот-вот должны прибыть два товарища, которые помогут ему разобраться с вещами.
Понуро кивнув, Рей, едва сдерживая слезы, поторопился домой. Юноша сразу понял, что посол сказал не все. Он и не мог это сделать – положение обязывало. Но Рей чересчур хорошо знал посла, чтобы не расслышать в его словах предупреждения об опасности.
Закрыв за собой входную дверь, Рей первым дело достал из тайника пакет, оставленный отцом, и вскрыл его.
«Сынок, когда будешь читать это письмо, меня, скорее всего, не будет в живых. Я не стану распространяться на этот счет. Это длинная и для тебя очень опасная история. Так что лучше тебе ничего не знать. Возможно, я ошибаюсь. Но если я внезапно умру или погибну, немедленно уезжай из Парижа. Только не в Россию! Может быть, когда-нибудь позже. Все необходимое ты найдешь в этом пакете. Надеюсь на твой здравый ум и на те знания, которые ты получил в процессе обучения. Прости и прощай. Мы с мамой очень тебя любим».
В пакете находились четыре паспорта разных стран на разные фамилии с его фотографиями. И крупная сумма денег в английских фунтах и долларах, а также ключи от конспиративной квартиры и машины с указанием места стоянки.
Рей не стал мешкать ни минуты. На такой случай у отца был запасной вариант с жильем, о котором он не поставил в известность свое начальство, и юноша это знал. Что касается адреса конспиративной квартиры, то Рей выучил его наизусть, повинуясь воле весьма осторожного и предусмотрительного отца.
Машина – неприметный «рено» с форсированным двигателем – находилась там, где указал отец, бак был залит под завязку. Бросив на заднее сидение саквояж со своими вещами, Рей включил мотор и вскоре Париж, город его детства и беззаботной юности, остался позади.
Конспиративная квартира находилась в Марселе, неподалеку от центра города. Судя по слою пыли на мебели, ее не посещали как минимум год. Немного прибравшись, Рей съездил в супермаркет, расположенный в двух кварталах от его нового жилища, и закупил продуктов недели на две.
Все это время он действовал словно автомат – хладнокровно, без эмоций, почти полностью отключив голову. Но когда Рей приготовил ужин – поджарил мясо по маминому рецепту – и открыл бутылку вина, его словно прорвало. Он упал на диван и рыдал не менее получаса, не в силах справиться со своими чувствами…
Слежку за собой Рей заметил спустя два месяца после приезда в Марсель. Это чувство оказалось сродни тому, что возникает, когда за шиворот бросят кусочек льда. Он как раз находился на заправке и проверял давление в шинах «рено».
Все еще не доверяя своим ощущениям, Рей неторопливо вытер руки ветошью, а затем с деланным безразличием осмотрелся. И натолкнулся на острый, пронзительный взгляд водителя «пежо», который стоял чуть поодаль.
Заметив, что Рей на него смотрит, водитель тут же отвернулся и с беззаботным видом закурил.
Рей почувствовал, как внутри у него все сжалось. Его не обманула уловка водителя «пежо». Он уже однажды замечал эту машину позади, когда ездил по городу, но тогда не придал этому факту должного значения.