Страница:
Они что, лягушек на болоте собирают? – подумал я с недоумением. Есть такой бизнес, недавно возник на просторах нашей необъятной родины, что называется, на пустом месте.
Французы уже почти всю свою квакающую живность извели, а у нас ее пруд пруди. Вот некоторые штатские и зарабатывают полноценные евро, продавая во Францию лягушечьи лапки (или бедрышки, тут я не в курсе). Так мне рассказывали.
А что, классная идея. Взял сачок – и дранг нах болото. И для здоровья ежедневные променады очень даже полезны, и опять таки французов надо выручать. Во-первых, мы давно с ними дружим, а во-вторых, они без лягушек, как россияне без ржаного хлеба. Жить, конечно, могут без жабоедства, но не всласть.
Может, стоит попробовать? Мне все равно нечего делать, а так будет хоть какое-то более-менее постоянное занятие (кроме охоты и рыбалки). Тем более, что за него могут еще и хорошо заплатить, что для меня сейчас совсем не лишне.
Пенсионер всегда стремится заработать лишний рубль…
Господи, что я несу! В башке какой-то мусор. Нет, город точно вышел мне боком. Ни единой светлой и здравой мысли…
Стоп, стоп! От волнения мой организм тут же нагрелся градуса на два, и окуляр бинокля мгновенно запотел.
Я достал носовой платок, протер линзы, и уже совершенно спокойно и сосредоточенно начал вглядываться в даль.
Черные явно что-то искали. Это и козе понятно. Я даже догадывался, что именно. Наверное, у них появилась какая-то карта, где место захоронения древнего клада обозначено крестиком.
Таких карт во все времена хватало. Так же, как и кладоискателей. Тяга человечества к халяве неизбывна и постоянна, практически вечна, как смена дня и ночи.
Если когда-то и было здесь что-то спрятано, то сейчас оно покоится под двух или трехметровым слоем грязи. Найти что-либо эдакое в Пимкином болоте, это все равно, что откопать какой-нибудь древнегреческий город на дне Черного моря.
В свое время я читал, что некоторые греческие колонии в Крыму, сиречь Таврике, поглотила пучина, и бедные греки разбрелись по всему Таманскому полуострову и даже добрались до Шепетовки, где и поныне живут, припеваючи.
Им даже маслины теперь до лампочки; они возлюбили украинское сало, а вместо разбавленного по древнему обычаю сухого вина пьют крепкий и жгучий, как огонь, самогон, после которого не страшны никакие катаклизмы. Чему можно только позавидовать.
Но черные – пехота – меня особо не занимали. Мое внимание привлекала фигура, которая резко отличалась от остальных. Их командир.
Нет, это не был пахан-черноризец. Начальник воронья не такой дурак, чтобы бродить по колени в грязи, а иногда и проваливаться в трясину по горло. Он сейчас, наверное, чаи гоняет и строит всякие злокозненные планы.
Это был человек чуть выше среднего роста, одетый в обычную ветровку и резиновые сапоги-«болотки», которые защищали от воды весь низ до пояса. Лицо человека ничем было не примечательно, ну разве что его черты казались чересчур резкими, будто их кто-то вырезал ножом из крепкого пня и не зашкурил острые углы.
Но это лицо мне было знакомо. Ух ты! Никогда бы не подумал, что встречу это хмыря здесь, на болоте. Нет, брат, лягушками для французов тут явно не пахнет…
Вместе с черноризцами по болоту шагал холодноглазый янки, с которым я столкнулся у Венедикта и который ехал вместе со мной на электричке. Он держался несколько позади всех. Его лицо было хмурым и озабоченным.
Еще бы – шастать по территории бывшего главного противника в «холодной» войне, так сказать, в глубоком тылу, и явно без соответствующего разрешения, это не матрешки на Тверской покупать.
Что он здесь ищет? Как вышел на сектантов? И почему командует этим черным сбродом? Вопросы, которые должен задавать янки следователь госбезопасности, роились в моей голове, словно зеленые мухи над навозной кучей.
– Что случилось? – встревожился Зосима.
Наверное, у меня сильно изменилось выражение лица, и не в лучшую, приятную, сторону.
– Кореша одного узнал… – процедил я сквозь зубы.
Я решил перед Зосимой не темнить. Он кадр надежный, испытанный.
– Что, очень нехороший человек?
– Не то слово. Не наш человек.
– Это как?
– Американец.
– Дык, они сейчас с нами, вроде, вась-вась. Сам слышал по радио.
– Тебе когда-нибудь приходилось кабанчика колоть?
– Спрашиваешь… А то как же. Много раз. Когда-то у меня даже была свиноматка. Восьмерых привела. И почти все кабанчики. Сразу раскупили.
– Ты что, в лес, на охоту, ее брал?
– Почему на охоту? В сарае жила.
– А кормил ее кто? Ты ведь из лесу неделями не выползал.
– Ну, это было, когда мы с Фроськой жили. Она с ней занималась.
– Фроська, это вторая жена?
– Нет, третья, последняя. Хорошая была баба, но трепливая. Как начнет языком чесать, хоть уши затыкай. Никакого сладу.
– Надо было затыкать.
– А я так и делал. Ватой и воском.
– Потому, наверное, так долго с ней и прожил. Если я не забыл, кажись, восемь лет?
– Угу. Нет, не потому. Она обещалась от меня забеременеть. Вот я и терпел, сколько мог. Старался ей угодить. Да что-то у нас не получилось. А уехала в город, и там с каким-то мужиком двоих привела. Наверное, в городе климат другой, для баб пользительный. Так что ты там насчет кабанчика говорил?
– Прежде чем его зарезать, хозяин, чтобы успокоить бедную тварь, чешет ей за ухом, дает пожевать что-нибудь вкусненькое и всякие нежные словечки на ухо нашептывает. Тогда кабанчик идет на заклание бестрепетно и не будоражит дурным визгом всю округу.
– Эт да, точно. Свиньи за сутки чуют, что на них ножи точат. А причем тут американцы?
– Они, в общем-то, ни при чем. Хорошие люди. Обычные. Живут такими же заботами, как и мы. Но среди них есть некоторые штатские (да и при погонах тоже) хуже змей подколодных. Спят и видят, как въезжают в Москву на белом коне. Одной рукой нам уши чешут, а другой приноравливаются нож всадить под сердце в самый неподходящий для нас момент. Большой политик, как говаривал царь Петруха Первый.
– Все на нас лезут, лезут… Не хочу больше войны. Насмотрелся.
– А кто хочет? Иракские дети, на которых сейчас дядюшка Сэм бомбы сыплет вместо гостинцев к байраму?
– Да-а, дела… Помереть спокойно не дадут.
– Подожди до две тысячи четырнадцатого года. Уйдем в преисподнюю вместе с американцами, чтобы веселей было. У них много золота и долларов, а у нас будет водочка, сальцо со ржаным хлебом и грибочки маринованные. Вот тогда мы и оттянемся на всю катушку. За все сразу. На золото в аду разве что смолы можно будет купить побольше, да дровишек пожарче. Вот тогда богатые янки и попляшут. Хрен мы им хоть кусочек дадим.
– Типун тебе на язык! Не надо нам четырнадцатого года. Людей жалко.
– И то правда. Особенно наших, российских. Им столько всего довелось вынести за свою тысячелетнюю историю, что, пожалуй, нужно их отправлять прямиком в рай, минуя чистилище. В аду они уже пожили. Да и сейчас многие там живут. Но это, так сказать, отступление. Вернемся к нашим черным тараканам. Вон они шагают, зловредные насекомые. А ведет их козел, да не простой, а заграничный. Что он забыл в этой тине и омутах?
– Да, место там топкое…
– Вот-вот. Не думаю, чтобы в древние времена нашелся дурак, способный спрятать свои сокровища в болоте. Впрочем, возможно и тогда водились глупые Буратины, считающие, что на поле дураков запросто может вырасти большое денежное дерево, если зарыть в землю сундук с золотыми монетами.
– Говаривали старики, что иногда над болотом появлялись огненные шары, а затем падали. Где шар упал, там открывается рудная жила. Золотая. Не надолго – на неделю, две. Но в этот момент золото можно было грести лопатой. Многие обогатились.
– Это сказки или ты сам что-то подобное наблюдал?
– Наблюдал, – не без колебаний ответил Зосима.
Боится, понял я. Боится, что подниму его на смех. Наверное, не знает, что сейчас НЛО появилось как воронья на засеянном поле. Каждый день летают и шкодничают – круги на хлебных полях варганят.
По крайней мере, так рассказывают уфологи. (Правда, этим «энтузиастам» и сбрехать ради сенсации недолго).
– Ну и что? Золотишко искал? – спросил я не без задней мысли.
– Дык, это, зачем оно мне? С богатством одна маята.
– Так-то оно так, но сдается мне, что ты просто поленился грязь месить из-за дедовских фантазий. Я угадал?
– Дело ночью было… – Зосима смутился. – Я как раз вышел покурить. Тут оно и жахнуло.
– Понятно. Тебе нужно было одеться, найти слегу подлиннее, а потом еще топать хрен знает куда, да еще по темноте… А тут постель уже разобрана, ужин стынет, да и рюмочка уже налита. Я прав?
– Ну, где-то так…
– Эх, ты… Нету в твоей душе романтики. Испарилась. Перебродила. Такой случай упустил… И куда этот шарик упал?
– В Пимкино болото, куда же еще. Проклятое место…
– А вон те фраера не боятся никаких проклятий, – указал я кивком головы на черноризцев, упрямо продвигавшихся к только им известной цели. – Кстати, когда это случилось?
– Дык, намедни.
– То есть?…
– В прошлом году. Как раз перед приездом того черного… с клюкой.
– Это было знамение. – Я ухмыльнулся. – Когда появляется комета, жди больших неприятностей. Похоже, наш сатанист – весьма увлекающаяся личность. Искать золото на болоте, пользуясь непроверенными данными, а всего лишь легендой, – это, знаете ли, что-то весьма необычное. Он не расспрашивал точное место падения огненного шара?
– Нет. Не знаю. Может быть. Но ко мне никто не подходил.
– Короче говоря, мне совсем не кажется, что у черноризца в голове мякина. Он произвел на меня впечатление человека очень даже неглупого. К тому же, создать секту и руководить ею недалекий, примитивный человек не сможет. Нужны какие-то особые качества. Например, хитрость, расчетливость. Такой человек в побасенку о золоте, появляющемся на болоте после паления болида, не поверит.
– Дык, это, про золото все правда, – не сдавался Зосима.
– То-то я смотрю, все ваши деревенские в шелках китайских ходят и на «мерсах» катаются. Чего проще: взял лопату, сходил на Пимкино болото, накопал золотишка – и гужуй до конца жизни с душой нараспашку.
– Не смейся. Было дело, говорю тебе. Нашу станцию кто построил?
– Откуда мне знать? Я ведь не абориген.
– Купец Телешев. А откуда он родом? Из наших мест. Деревенский. Подпаском был. Сирота. Чужие люди приютили, когда его родители померли от испанки. Вот он и нашел на болоте золото. Увидел, куда упал шар, – как раз скотину пас неподалеку – и сразу на то место…
– Что-то мало верится. Пацан нашел кучу золота, и у него хватило ума тут же с выгодой пустить его в оборот. Бред!
– Нет, нет, все было не так! Золото он перепрятал. А когда подрос – забрал. Тогда и пошел по купеческой линии. Толковый был паренек.
– Блин! Зосима, мы уже не на охоте. Мы возвращаемся домой. Кончай охотничьи байки травить, ладно?
– Дык, это, почему байки!? – обиделся Зосима. – Мой дед никогда не врал.
– Похоже, ты пошел в деда, – заметил я невинно. – Этот купец что, всем рассказывал о происхождении своего богатства? А если да, то только по пьяной лавочке – чтобы пыль пустить в глаза. И чтобы никто не узнал, каким образом он накопытил свои миллионы. Это как наши олигархи, которые с пеной у рта доказывают, что они невинные, розовые и пушистые, а капитал им достался благодаря их нечеловеческому уму и фантастической работоспособности. Как видишь, за столетия мало что изменилось.
– Никому он не рассказывал, – буркнул недовольный Зосима. – На исповеди только…
– Это меняет всю ситуацию. На исповеди кривить душой нельзя. Между прочим, открывать тайну исповеди посторонним тоже большой грех.
– Что возьмешь с попа-расстриги? – неприязненно покривился Зосима. – Был у нас такой…
– Наверное, батюшка после признания купца загорелся идеей поймать за хвост и свою синюю птицу на болоте, а потому сбросил рясу.
– Не знаю. Только он плохо кончил.
– Запил горькую?
– Нет. Красные расстреляли.
– Ну, это проза. Большевики ставили к стенке всех тех, кто им просто не нравился. Издержки революционного процесса. А ваш поп все-таки был, образно выражаясь, продавцом опиума для народа. То есть, враждебным элементом.
Мой добрый друг сумрачно покривился. Зосиму злило мое неверие в правдивую, с его точки зрения, историю.
Может, с купцом Телешевым все так и было. Станцию он и впрямь построил. Притом вложил в это строительство бешенные по тем временам деньги, если судить по зданиям, которые сохранились до сих пор. Их даже немецкие бомбы не взяли.
Но про то ладно. Или было, или нет, не суть важно. Главное другое: что ищет на болотах американец? Золото? Как бы не так! У его «конторы» бабок несчитано. На годовой бюджет ЦРУ можно лет пять кормить всю Россию.
Что янки забыл в Пимкином болоте? Это был вопрос вопросов.
Глава 13
Французы уже почти всю свою квакающую живность извели, а у нас ее пруд пруди. Вот некоторые штатские и зарабатывают полноценные евро, продавая во Францию лягушечьи лапки (или бедрышки, тут я не в курсе). Так мне рассказывали.
А что, классная идея. Взял сачок – и дранг нах болото. И для здоровья ежедневные променады очень даже полезны, и опять таки французов надо выручать. Во-первых, мы давно с ними дружим, а во-вторых, они без лягушек, как россияне без ржаного хлеба. Жить, конечно, могут без жабоедства, но не всласть.
Может, стоит попробовать? Мне все равно нечего делать, а так будет хоть какое-то более-менее постоянное занятие (кроме охоты и рыбалки). Тем более, что за него могут еще и хорошо заплатить, что для меня сейчас совсем не лишне.
Пенсионер всегда стремится заработать лишний рубль…
Господи, что я несу! В башке какой-то мусор. Нет, город точно вышел мне боком. Ни единой светлой и здравой мысли…
Стоп, стоп! От волнения мой организм тут же нагрелся градуса на два, и окуляр бинокля мгновенно запотел.
Я достал носовой платок, протер линзы, и уже совершенно спокойно и сосредоточенно начал вглядываться в даль.
Черные явно что-то искали. Это и козе понятно. Я даже догадывался, что именно. Наверное, у них появилась какая-то карта, где место захоронения древнего клада обозначено крестиком.
Таких карт во все времена хватало. Так же, как и кладоискателей. Тяга человечества к халяве неизбывна и постоянна, практически вечна, как смена дня и ночи.
Если когда-то и было здесь что-то спрятано, то сейчас оно покоится под двух или трехметровым слоем грязи. Найти что-либо эдакое в Пимкином болоте, это все равно, что откопать какой-нибудь древнегреческий город на дне Черного моря.
В свое время я читал, что некоторые греческие колонии в Крыму, сиречь Таврике, поглотила пучина, и бедные греки разбрелись по всему Таманскому полуострову и даже добрались до Шепетовки, где и поныне живут, припеваючи.
Им даже маслины теперь до лампочки; они возлюбили украинское сало, а вместо разбавленного по древнему обычаю сухого вина пьют крепкий и жгучий, как огонь, самогон, после которого не страшны никакие катаклизмы. Чему можно только позавидовать.
Но черные – пехота – меня особо не занимали. Мое внимание привлекала фигура, которая резко отличалась от остальных. Их командир.
Нет, это не был пахан-черноризец. Начальник воронья не такой дурак, чтобы бродить по колени в грязи, а иногда и проваливаться в трясину по горло. Он сейчас, наверное, чаи гоняет и строит всякие злокозненные планы.
Это был человек чуть выше среднего роста, одетый в обычную ветровку и резиновые сапоги-«болотки», которые защищали от воды весь низ до пояса. Лицо человека ничем было не примечательно, ну разве что его черты казались чересчур резкими, будто их кто-то вырезал ножом из крепкого пня и не зашкурил острые углы.
Но это лицо мне было знакомо. Ух ты! Никогда бы не подумал, что встречу это хмыря здесь, на болоте. Нет, брат, лягушками для французов тут явно не пахнет…
Вместе с черноризцами по болоту шагал холодноглазый янки, с которым я столкнулся у Венедикта и который ехал вместе со мной на электричке. Он держался несколько позади всех. Его лицо было хмурым и озабоченным.
Еще бы – шастать по территории бывшего главного противника в «холодной» войне, так сказать, в глубоком тылу, и явно без соответствующего разрешения, это не матрешки на Тверской покупать.
Что он здесь ищет? Как вышел на сектантов? И почему командует этим черным сбродом? Вопросы, которые должен задавать янки следователь госбезопасности, роились в моей голове, словно зеленые мухи над навозной кучей.
– Что случилось? – встревожился Зосима.
Наверное, у меня сильно изменилось выражение лица, и не в лучшую, приятную, сторону.
– Кореша одного узнал… – процедил я сквозь зубы.
Я решил перед Зосимой не темнить. Он кадр надежный, испытанный.
– Что, очень нехороший человек?
– Не то слово. Не наш человек.
– Это как?
– Американец.
– Дык, они сейчас с нами, вроде, вась-вась. Сам слышал по радио.
– Тебе когда-нибудь приходилось кабанчика колоть?
– Спрашиваешь… А то как же. Много раз. Когда-то у меня даже была свиноматка. Восьмерых привела. И почти все кабанчики. Сразу раскупили.
– Ты что, в лес, на охоту, ее брал?
– Почему на охоту? В сарае жила.
– А кормил ее кто? Ты ведь из лесу неделями не выползал.
– Ну, это было, когда мы с Фроськой жили. Она с ней занималась.
– Фроська, это вторая жена?
– Нет, третья, последняя. Хорошая была баба, но трепливая. Как начнет языком чесать, хоть уши затыкай. Никакого сладу.
– Надо было затыкать.
– А я так и делал. Ватой и воском.
– Потому, наверное, так долго с ней и прожил. Если я не забыл, кажись, восемь лет?
– Угу. Нет, не потому. Она обещалась от меня забеременеть. Вот я и терпел, сколько мог. Старался ей угодить. Да что-то у нас не получилось. А уехала в город, и там с каким-то мужиком двоих привела. Наверное, в городе климат другой, для баб пользительный. Так что ты там насчет кабанчика говорил?
– Прежде чем его зарезать, хозяин, чтобы успокоить бедную тварь, чешет ей за ухом, дает пожевать что-нибудь вкусненькое и всякие нежные словечки на ухо нашептывает. Тогда кабанчик идет на заклание бестрепетно и не будоражит дурным визгом всю округу.
– Эт да, точно. Свиньи за сутки чуют, что на них ножи точат. А причем тут американцы?
– Они, в общем-то, ни при чем. Хорошие люди. Обычные. Живут такими же заботами, как и мы. Но среди них есть некоторые штатские (да и при погонах тоже) хуже змей подколодных. Спят и видят, как въезжают в Москву на белом коне. Одной рукой нам уши чешут, а другой приноравливаются нож всадить под сердце в самый неподходящий для нас момент. Большой политик, как говаривал царь Петруха Первый.
– Все на нас лезут, лезут… Не хочу больше войны. Насмотрелся.
– А кто хочет? Иракские дети, на которых сейчас дядюшка Сэм бомбы сыплет вместо гостинцев к байраму?
– Да-а, дела… Помереть спокойно не дадут.
– Подожди до две тысячи четырнадцатого года. Уйдем в преисподнюю вместе с американцами, чтобы веселей было. У них много золота и долларов, а у нас будет водочка, сальцо со ржаным хлебом и грибочки маринованные. Вот тогда мы и оттянемся на всю катушку. За все сразу. На золото в аду разве что смолы можно будет купить побольше, да дровишек пожарче. Вот тогда богатые янки и попляшут. Хрен мы им хоть кусочек дадим.
– Типун тебе на язык! Не надо нам четырнадцатого года. Людей жалко.
– И то правда. Особенно наших, российских. Им столько всего довелось вынести за свою тысячелетнюю историю, что, пожалуй, нужно их отправлять прямиком в рай, минуя чистилище. В аду они уже пожили. Да и сейчас многие там живут. Но это, так сказать, отступление. Вернемся к нашим черным тараканам. Вон они шагают, зловредные насекомые. А ведет их козел, да не простой, а заграничный. Что он забыл в этой тине и омутах?
– Да, место там топкое…
– Вот-вот. Не думаю, чтобы в древние времена нашелся дурак, способный спрятать свои сокровища в болоте. Впрочем, возможно и тогда водились глупые Буратины, считающие, что на поле дураков запросто может вырасти большое денежное дерево, если зарыть в землю сундук с золотыми монетами.
– Говаривали старики, что иногда над болотом появлялись огненные шары, а затем падали. Где шар упал, там открывается рудная жила. Золотая. Не надолго – на неделю, две. Но в этот момент золото можно было грести лопатой. Многие обогатились.
– Это сказки или ты сам что-то подобное наблюдал?
– Наблюдал, – не без колебаний ответил Зосима.
Боится, понял я. Боится, что подниму его на смех. Наверное, не знает, что сейчас НЛО появилось как воронья на засеянном поле. Каждый день летают и шкодничают – круги на хлебных полях варганят.
По крайней мере, так рассказывают уфологи. (Правда, этим «энтузиастам» и сбрехать ради сенсации недолго).
– Ну и что? Золотишко искал? – спросил я не без задней мысли.
– Дык, это, зачем оно мне? С богатством одна маята.
– Так-то оно так, но сдается мне, что ты просто поленился грязь месить из-за дедовских фантазий. Я угадал?
– Дело ночью было… – Зосима смутился. – Я как раз вышел покурить. Тут оно и жахнуло.
– Понятно. Тебе нужно было одеться, найти слегу подлиннее, а потом еще топать хрен знает куда, да еще по темноте… А тут постель уже разобрана, ужин стынет, да и рюмочка уже налита. Я прав?
– Ну, где-то так…
– Эх, ты… Нету в твоей душе романтики. Испарилась. Перебродила. Такой случай упустил… И куда этот шарик упал?
– В Пимкино болото, куда же еще. Проклятое место…
– А вон те фраера не боятся никаких проклятий, – указал я кивком головы на черноризцев, упрямо продвигавшихся к только им известной цели. – Кстати, когда это случилось?
– Дык, намедни.
– То есть?…
– В прошлом году. Как раз перед приездом того черного… с клюкой.
– Это было знамение. – Я ухмыльнулся. – Когда появляется комета, жди больших неприятностей. Похоже, наш сатанист – весьма увлекающаяся личность. Искать золото на болоте, пользуясь непроверенными данными, а всего лишь легендой, – это, знаете ли, что-то весьма необычное. Он не расспрашивал точное место падения огненного шара?
– Нет. Не знаю. Может быть. Но ко мне никто не подходил.
– Короче говоря, мне совсем не кажется, что у черноризца в голове мякина. Он произвел на меня впечатление человека очень даже неглупого. К тому же, создать секту и руководить ею недалекий, примитивный человек не сможет. Нужны какие-то особые качества. Например, хитрость, расчетливость. Такой человек в побасенку о золоте, появляющемся на болоте после паления болида, не поверит.
– Дык, это, про золото все правда, – не сдавался Зосима.
– То-то я смотрю, все ваши деревенские в шелках китайских ходят и на «мерсах» катаются. Чего проще: взял лопату, сходил на Пимкино болото, накопал золотишка – и гужуй до конца жизни с душой нараспашку.
– Не смейся. Было дело, говорю тебе. Нашу станцию кто построил?
– Откуда мне знать? Я ведь не абориген.
– Купец Телешев. А откуда он родом? Из наших мест. Деревенский. Подпаском был. Сирота. Чужие люди приютили, когда его родители померли от испанки. Вот он и нашел на болоте золото. Увидел, куда упал шар, – как раз скотину пас неподалеку – и сразу на то место…
– Что-то мало верится. Пацан нашел кучу золота, и у него хватило ума тут же с выгодой пустить его в оборот. Бред!
– Нет, нет, все было не так! Золото он перепрятал. А когда подрос – забрал. Тогда и пошел по купеческой линии. Толковый был паренек.
– Блин! Зосима, мы уже не на охоте. Мы возвращаемся домой. Кончай охотничьи байки травить, ладно?
– Дык, это, почему байки!? – обиделся Зосима. – Мой дед никогда не врал.
– Похоже, ты пошел в деда, – заметил я невинно. – Этот купец что, всем рассказывал о происхождении своего богатства? А если да, то только по пьяной лавочке – чтобы пыль пустить в глаза. И чтобы никто не узнал, каким образом он накопытил свои миллионы. Это как наши олигархи, которые с пеной у рта доказывают, что они невинные, розовые и пушистые, а капитал им достался благодаря их нечеловеческому уму и фантастической работоспособности. Как видишь, за столетия мало что изменилось.
– Никому он не рассказывал, – буркнул недовольный Зосима. – На исповеди только…
– Это меняет всю ситуацию. На исповеди кривить душой нельзя. Между прочим, открывать тайну исповеди посторонним тоже большой грех.
– Что возьмешь с попа-расстриги? – неприязненно покривился Зосима. – Был у нас такой…
– Наверное, батюшка после признания купца загорелся идеей поймать за хвост и свою синюю птицу на болоте, а потому сбросил рясу.
– Не знаю. Только он плохо кончил.
– Запил горькую?
– Нет. Красные расстреляли.
– Ну, это проза. Большевики ставили к стенке всех тех, кто им просто не нравился. Издержки революционного процесса. А ваш поп все-таки был, образно выражаясь, продавцом опиума для народа. То есть, враждебным элементом.
Мой добрый друг сумрачно покривился. Зосиму злило мое неверие в правдивую, с его точки зрения, историю.
Может, с купцом Телешевым все так и было. Станцию он и впрямь построил. Притом вложил в это строительство бешенные по тем временам деньги, если судить по зданиям, которые сохранились до сих пор. Их даже немецкие бомбы не взяли.
Но про то ладно. Или было, или нет, не суть важно. Главное другое: что ищет на болотах американец? Золото? Как бы не так! У его «конторы» бабок несчитано. На годовой бюджет ЦРУ можно лет пять кормить всю Россию.
Что янки забыл в Пимкином болоте? Это был вопрос вопросов.
Глава 13
Охотничья добыча осталась у Зосимы. Он очень хорошо управлялся с ощипыванием перьев и разделкой тушек. Я тоже мог это делать, но, как всякий молодой человек (а я еще совсем не старый; если судить не по годам, а по душевным качествам, то мне едва перевалило за двадцать пять), избегал грязной и нудной работы.
К тому же у Зосимы был ледник – глубокая и большая яма, набитая слоями озерного льда, переложенными соломой, – чтобы подольше не таяли. Он там хранил свежее мясо и рыбу. Мой холодильник мог вместить разве что одного глухаря, тогда как в ледник запросто можно было запихнуть двух лосей.
Перед тем, как идти домой, мы с Зосимой приняли с устатку на грудь два раза по сто и закусили, чем Бог послал, то есть, редькой с солью, макая ее в подсолнечное масло. Поэтому, единственным желанием, которое смущало мою голову, когда я вошел в свое бунгало, было желание немедленно забраться в постель и сразу же уснуть.
На дворе только-только начало вечереть, и в избе было достаточно светло. Но что такое время, когда находишься вдали от городской суеты? И как хорошо, что у меня нет телевизора. Не надо до полуночи тупо глядеть на экран и пересчитывать кнопки пульта, выискивая среди телевизионного мусора хоть что-то более-менее приемлемое.
(Вернее, телевизор был – вместе с «тарелкой», но однажды в нем что-то затрещало, запахло гарью, и с той поры «ящик» служил мне тумбочкой, на которой – и возле которой – я размещал свом поделки из корневищ, найденных в лесу; эдакое миленькое безобидное хобби, чтобы убить время и чем-то развлечься).
Теперь я начал понимать, почему раньше бабы так много рожали. А что было делать? Никаких тебе развлечений. За одним, весьма приятным, исключением…
Потянувшись и зевнув, я откинул одеяло, и…
Мать моя женщина! Я в жизни никогда не совершал таких прыжков. Я скакнул как кенгуру и мигом вылетел на улицу, сам не зная, каким образом мне удалось так сноровисто – практически мгновенно – отомкнуть входную дверь.
Стоя в одних плавках почти у забора, я пялился на темный дверной проем с таким видом, будто оттуда вот-вот появится местное чудо-юдо в окружении водяных и русалок. Таким испуганным я еще никогда не был.
В моей постели лежала змея! Большая, толстая и совсем не миролюбивая. Какое-то мгновение, и она сыграла бы со мной в пятнашки. Но мой инстинкт самосохранения сработал выше всяких похвал.
Как эта тварь туда заползла, непонятно. Но факт есть факт. Привидеться такой ужас просто не мог. Дрожа всем телом, как заяц, я стоял и соображал, что мне делать. Может, позвать на помощь Зосиму?
Как же, Зосиму… Представив на миг, как я чешу по деревне с безумным видом и в одних плавках, я даже нервно хохотнул. Тоже мне, герой… Бова Королевич, Георгий Победоносец. Тогда бабка Дарья точно снимет мою фотку с иконостаса и выбросит ее к свиньям собачьим.
Нет, нужно разбираться самому. Только успокоиться, успокоиться… и взять дрын. А еще надо надеть сапоги.
Голенища у них, конечно, не так высоки, как хотелось бы, но не думаю, что эта тварь способна в прыжке достать до моего причинного места, являющегося ахиллесовой пятой всех мужчин.
Конечно же, гадина слиняла, освободив мое ложе. Понятное дело: змея хоть и безмозглая тварь, а соображает, что с человеком лучше не связываться. Включив свет, я стоял на пороге и думал, с чего начать.
А хорошо подумать было над чем. Змея может заползти, куда хочешь, а в моем бунгало было много разных укромных уголков. Что ж мне, ловить ее до нового пришествия. Вот сука зубастая!
Повздыхав и почесав в затылке, я начал поиски. А что поделаешь? Сюда бы мангуста, вспомнил я о зверьках, отменных охотниках на змей. Увы, в наших палестинах они не водятся.
Искал я недолго. Пошарив палкой под холодильником, я услышал шипение и резко отпрянул назад. Раздалось шуршанье, и на свет ясный… выползли две змеи! Они стремились укрыться где-нибудь в другом месте.
С ума сойти! Они что, размножаются делением? Или мою избу облюбовала целая змеиная семейка? С какой стати? Да и зима еще не скоро…
Пока я думал и гадал, мои руки сноровисто трудились. Тюк-тюк гадам резко и точно палкой по башке – и выноси готовеньких. Что я и сделал без малейшего зазрения совести.
Это только в научно-популярном кино большие энтузиасты сохранения дикой природы в первозданном виде едва не целуются со змеями, да все прихваливают, какие они добрые, безобидные и полезные для окружающей среды.
Но когда человек сталкивается со змеями вплотную, то ему все эти лекции до лампочки. Первобытный страх перед ползучими тварями заглушает все здравые соображения.
Сделав свое черное дело, я вдруг задумался. Погодь, братец, Иво, погодь. Змея, которая забралась в постель, была длинная и матерая. А эти две змейки показались мне поменьше и потоньше, хотя тоже из гадючьего племени.
Неужели в избе где-то затаилась и третья ядовитая особь?
Ко мне, как ни странно, начало возвращаться самообладание и холодный трезвый ум, который совсем еще недавно напоминал вскипевшую манную кашу. Надо разобраться в ситуации, подумал я, переступая порог. Хорошо разобраться. Никогда прежде змеи пачками в деревенские дома не заползали.
По крайней мере, Зосима, мой главный сказитель-абориген, мой личный Гомер, этого мне не рассказывал.
Каков вывод? Вывод прост, как выеденное яйцо. МЕНЯ ПЫТАЛИСЬ УБРАТЬ! Притом, весьма экстравагантным способом, который просто не мог вызвать никаких подозрений у правоохранительных органов.
Эка невидаль – человека в лесной болотистой местности укусила змея. Где здесь криминал?
А нету его. Все шито-крыто. Возможно, я и не помер бы – все-таки обычная гадюка это не какой-нибудь заморский аспид, после укуса которого, если ты в течение пяти минут не найдешь сыворотку, можешь петь отходную.
Но в больничке мне пришлось бы поваляться не один день. И даже не одну неделю. Короче говоря, меня хотели выбросить из деревеньки хотя бы на некоторое время, дабы избавиться от подозрительной персоны, которая всюду сует свой длинный нос и которая имеет славу потрошителя бандитов.
Кто в этом заинтересован? Не будем показывать пальцем. Ежу понятно. Конечно же, черноризец уже успел навести обо мне справки. И принял соответствующие меры. Нет, но какая бандитская морда!
Я не боялся, что он выведал всю мою биографию. Это в принципе невозможно. Мое личное дело храниться за семью печатями.
Но вот о моих «подвигах» двухгодичной давности черноризцу, скорее всего, доложили в подробностях. И эти сведения сильно его насторожили (не думаю, что напугали; этот человек слеплен из другого теста).
Разыскивая третью змею, я ругал себя последними словами. Спец хренов! Пенсионер гребаный. Что, трудно было поставить какую-нибудь контрольную пометку (например, прилепить волосок на входную дверь), чтобы сразу определить, посещал ли кто избу в мое отсутствие, или нет?
Однако, парни в черном не промах. Вскрыть без всяких следов мою дверь с ее импортными навороченным замками весьма непросто. Даже спецу по квартирным кражам средней руки.
Это я точно знал, потому как в свое время меня обучали тайному проникновению в жилище врага. Я выучил практически все существующие в то время типы запирающих устройств наизусть, и мог с ним обращаться как заправский «медвежатник.
Правда, это было давно и теперь я вряд ли смог бы применить свои теоретические познания на практике, но что касается анализа ситуации, то здесь мне, как говорится, и карты в руки. Не мог простой шаромыжник так лихо сработать с моими замками. Не мог!
Что же получается? А то, что здесь видна рука большого профессионала. Или среди сектантов есть бывший спец по замкам, оттрубивший в зоне не один срок, или…
Или в дело вмешался янки. В ЦРУ тоже неплохо поставлено дело по части различных штучек такого рода. Это у них там только на бумаге записано, как много прав у простого американского гражданина.
На самом деле у контрразведчиков США есть не только спецтехника для прослушивая и подглядывания за «объектом», но и различные технические приспособления для взлома жилищ без санкции соответствующих органов, а также свои тайные тюрьмы, где они пытают заключенных (притом весьма изощренно).
Это все знают. По крайней мере, собратья по профессии из разных стран – точно. И давно. Правда, никто не афиширует такие познания. Так как и у самих рыло в пуху.
Значит, поработал коллега… Притом использовав суперотмычку, не оставляющую следов. Скорее всего, так оно и есть. Такие уникальные приспособления, стоящие просто огромных денег, мечта любого вора-домушника.
Забавно. Уходя на пенсию, я думал, что мне больше никогда не придется столкнуться с профессионалами моего профиля на узкой дорожке.
Ан, нет, судьбе было угодно, чтобы они буквально толпились на моем пути. Взять хотя бы тех же самых турок, с которыми я нечаянно схлестнулся два года назад.
Как это – рыбак рыбака чует издалека. Или муха знает, на что садится…
Блин! Не было печали… И что я теперь должен делать? Звонить в местное отделение ФСБ? Мол, так и так, под вашим носом разгуливает американский шпион. Срочно примите меры, мое вам почтение. Фамилия и адрес.
А если я своим звонком сорву какую-нибудь сложную оперативную игру, затеянную главной «конторой»? Местные борзилы рванут за шпионом, словно на буфет, – всем хочется отличиться, чтобы орденок на грудь привинтить, и чтобы еще одна звезда на погоны раньше срока скатилась.
И попадут, как лом в дерьмо. Вот будет потеха…
Да, простому гражданину такая бдительность простительно. Что с него взять? Он неискушен в играх, которыми занимаются профессионалы плаща и кинжала.
Но вот товарищ Иво Арсеньев будет неправ. Очень неправ. Потому что история с янки вскоре в верхах забудется (мало ли какие проколы у контрразведчиков случаются; не ошибается лишь тот, кто ничего не делает), а у местных гэбистов память цепкая, хорошая, я в этом просто уверен.
Тем более на всякие провальные моменты. А вышестоящее начальство точно не погладит по голове местного шефа службы безопасности за срыв операции.
И начнут они потом прессовать бедного дурачка Арсеньева, да не просто так, нахрапом, а со всякими иезуитскими вывертами. И придется мне тогда рвать отсюда когти навсегда и подальше, чего очень не хотелось бы.
Где еще я найду такой благословенный уголок и такого друга, как Зосима?
Все эти мысли толпились у меня в голове, как очередь мужиков за пивом в советские времена. Это когда око видит, да зуб неймет.
На улице жара, на душе пожар, пиво ледяное, свежее, с плотной белопенной шапкой, но пока достоишься, дойдешь до заветного краника, вся твоя душа измотается, исстрадается, нальется совсем не присущей тебе яростной злобой на тех, кто пытается взять кружку-другую без очереди…
Змея все же нашлась. Та самая, толстая и злобная, как мифическая фурия. Едва поняв, что обнаружена, она бросилась на меня, словно из лука выстрелила.
Как бы не так. Мы на сей счет народ ученый. Тем более, что я наконец совладал со своими эмоциями и представлял поиск змеи как обычный тренировочный процесс. Не более того.
Треснув ее по башке все тем же безжалостным приемом, я запихнул гадину в целлофановый мешок для мусора и уже хотел с почестями вынести, но тут в моей башке словно что-то щелкнуло: а почему ты, мил дружочек, так уверен, что змей было всего три?
Не откладывая дело в долгий ящик, я еще раз прошелся по избе, заглядывая даже под коврики. И наконец добрался до ванно-туалетной комнаты, которую сварганил себе по высшему разряду – как в хорошей городской квартире: везде импортный кафель, подвесной потолок, удобный шведский унитаз, финская ванная, душевая кабинка с разными прибамбасами, зеркало, подсветка ну и так далее.
Люблю, знаете ли, комфорт. Даже в глуши. Конечно, на оборудование своего «бунгало» я угрохал кучу денег, зато теперь у меня все работало как часы.
Ну конечно же! Тот, кто позаботился о присутствии гадюки в моей постели, естественно никак не мог пройти мимо ванной. Очень удобный объект. Ядовитая тварь лежала, удобно свернувшись, на теплом мохнатом коврике, почти невидимая на его фоне.
Веселая была бы картина, не поленись я принять душ перед сном…
Когда я возвратился в избу, после того, как закопал свои «трофеи» подальше от двора, внутри у меня все кипело. Попадись мне сейчас тот, кто сделал такую пакость, клянусь, я бы порвал его на мелкие кусочки.
К тому же у Зосимы был ледник – глубокая и большая яма, набитая слоями озерного льда, переложенными соломой, – чтобы подольше не таяли. Он там хранил свежее мясо и рыбу. Мой холодильник мог вместить разве что одного глухаря, тогда как в ледник запросто можно было запихнуть двух лосей.
Перед тем, как идти домой, мы с Зосимой приняли с устатку на грудь два раза по сто и закусили, чем Бог послал, то есть, редькой с солью, макая ее в подсолнечное масло. Поэтому, единственным желанием, которое смущало мою голову, когда я вошел в свое бунгало, было желание немедленно забраться в постель и сразу же уснуть.
На дворе только-только начало вечереть, и в избе было достаточно светло. Но что такое время, когда находишься вдали от городской суеты? И как хорошо, что у меня нет телевизора. Не надо до полуночи тупо глядеть на экран и пересчитывать кнопки пульта, выискивая среди телевизионного мусора хоть что-то более-менее приемлемое.
(Вернее, телевизор был – вместе с «тарелкой», но однажды в нем что-то затрещало, запахло гарью, и с той поры «ящик» служил мне тумбочкой, на которой – и возле которой – я размещал свом поделки из корневищ, найденных в лесу; эдакое миленькое безобидное хобби, чтобы убить время и чем-то развлечься).
Теперь я начал понимать, почему раньше бабы так много рожали. А что было делать? Никаких тебе развлечений. За одним, весьма приятным, исключением…
Потянувшись и зевнув, я откинул одеяло, и…
Мать моя женщина! Я в жизни никогда не совершал таких прыжков. Я скакнул как кенгуру и мигом вылетел на улицу, сам не зная, каким образом мне удалось так сноровисто – практически мгновенно – отомкнуть входную дверь.
Стоя в одних плавках почти у забора, я пялился на темный дверной проем с таким видом, будто оттуда вот-вот появится местное чудо-юдо в окружении водяных и русалок. Таким испуганным я еще никогда не был.
В моей постели лежала змея! Большая, толстая и совсем не миролюбивая. Какое-то мгновение, и она сыграла бы со мной в пятнашки. Но мой инстинкт самосохранения сработал выше всяких похвал.
Как эта тварь туда заползла, непонятно. Но факт есть факт. Привидеться такой ужас просто не мог. Дрожа всем телом, как заяц, я стоял и соображал, что мне делать. Может, позвать на помощь Зосиму?
Как же, Зосиму… Представив на миг, как я чешу по деревне с безумным видом и в одних плавках, я даже нервно хохотнул. Тоже мне, герой… Бова Королевич, Георгий Победоносец. Тогда бабка Дарья точно снимет мою фотку с иконостаса и выбросит ее к свиньям собачьим.
Нет, нужно разбираться самому. Только успокоиться, успокоиться… и взять дрын. А еще надо надеть сапоги.
Голенища у них, конечно, не так высоки, как хотелось бы, но не думаю, что эта тварь способна в прыжке достать до моего причинного места, являющегося ахиллесовой пятой всех мужчин.
Конечно же, гадина слиняла, освободив мое ложе. Понятное дело: змея хоть и безмозглая тварь, а соображает, что с человеком лучше не связываться. Включив свет, я стоял на пороге и думал, с чего начать.
А хорошо подумать было над чем. Змея может заползти, куда хочешь, а в моем бунгало было много разных укромных уголков. Что ж мне, ловить ее до нового пришествия. Вот сука зубастая!
Повздыхав и почесав в затылке, я начал поиски. А что поделаешь? Сюда бы мангуста, вспомнил я о зверьках, отменных охотниках на змей. Увы, в наших палестинах они не водятся.
Искал я недолго. Пошарив палкой под холодильником, я услышал шипение и резко отпрянул назад. Раздалось шуршанье, и на свет ясный… выползли две змеи! Они стремились укрыться где-нибудь в другом месте.
С ума сойти! Они что, размножаются делением? Или мою избу облюбовала целая змеиная семейка? С какой стати? Да и зима еще не скоро…
Пока я думал и гадал, мои руки сноровисто трудились. Тюк-тюк гадам резко и точно палкой по башке – и выноси готовеньких. Что я и сделал без малейшего зазрения совести.
Это только в научно-популярном кино большие энтузиасты сохранения дикой природы в первозданном виде едва не целуются со змеями, да все прихваливают, какие они добрые, безобидные и полезные для окружающей среды.
Но когда человек сталкивается со змеями вплотную, то ему все эти лекции до лампочки. Первобытный страх перед ползучими тварями заглушает все здравые соображения.
Сделав свое черное дело, я вдруг задумался. Погодь, братец, Иво, погодь. Змея, которая забралась в постель, была длинная и матерая. А эти две змейки показались мне поменьше и потоньше, хотя тоже из гадючьего племени.
Неужели в избе где-то затаилась и третья ядовитая особь?
Ко мне, как ни странно, начало возвращаться самообладание и холодный трезвый ум, который совсем еще недавно напоминал вскипевшую манную кашу. Надо разобраться в ситуации, подумал я, переступая порог. Хорошо разобраться. Никогда прежде змеи пачками в деревенские дома не заползали.
По крайней мере, Зосима, мой главный сказитель-абориген, мой личный Гомер, этого мне не рассказывал.
Каков вывод? Вывод прост, как выеденное яйцо. МЕНЯ ПЫТАЛИСЬ УБРАТЬ! Притом, весьма экстравагантным способом, который просто не мог вызвать никаких подозрений у правоохранительных органов.
Эка невидаль – человека в лесной болотистой местности укусила змея. Где здесь криминал?
А нету его. Все шито-крыто. Возможно, я и не помер бы – все-таки обычная гадюка это не какой-нибудь заморский аспид, после укуса которого, если ты в течение пяти минут не найдешь сыворотку, можешь петь отходную.
Но в больничке мне пришлось бы поваляться не один день. И даже не одну неделю. Короче говоря, меня хотели выбросить из деревеньки хотя бы на некоторое время, дабы избавиться от подозрительной персоны, которая всюду сует свой длинный нос и которая имеет славу потрошителя бандитов.
Кто в этом заинтересован? Не будем показывать пальцем. Ежу понятно. Конечно же, черноризец уже успел навести обо мне справки. И принял соответствующие меры. Нет, но какая бандитская морда!
Я не боялся, что он выведал всю мою биографию. Это в принципе невозможно. Мое личное дело храниться за семью печатями.
Но вот о моих «подвигах» двухгодичной давности черноризцу, скорее всего, доложили в подробностях. И эти сведения сильно его насторожили (не думаю, что напугали; этот человек слеплен из другого теста).
Разыскивая третью змею, я ругал себя последними словами. Спец хренов! Пенсионер гребаный. Что, трудно было поставить какую-нибудь контрольную пометку (например, прилепить волосок на входную дверь), чтобы сразу определить, посещал ли кто избу в мое отсутствие, или нет?
Однако, парни в черном не промах. Вскрыть без всяких следов мою дверь с ее импортными навороченным замками весьма непросто. Даже спецу по квартирным кражам средней руки.
Это я точно знал, потому как в свое время меня обучали тайному проникновению в жилище врага. Я выучил практически все существующие в то время типы запирающих устройств наизусть, и мог с ним обращаться как заправский «медвежатник.
Правда, это было давно и теперь я вряд ли смог бы применить свои теоретические познания на практике, но что касается анализа ситуации, то здесь мне, как говорится, и карты в руки. Не мог простой шаромыжник так лихо сработать с моими замками. Не мог!
Что же получается? А то, что здесь видна рука большого профессионала. Или среди сектантов есть бывший спец по замкам, оттрубивший в зоне не один срок, или…
Или в дело вмешался янки. В ЦРУ тоже неплохо поставлено дело по части различных штучек такого рода. Это у них там только на бумаге записано, как много прав у простого американского гражданина.
На самом деле у контрразведчиков США есть не только спецтехника для прослушивая и подглядывания за «объектом», но и различные технические приспособления для взлома жилищ без санкции соответствующих органов, а также свои тайные тюрьмы, где они пытают заключенных (притом весьма изощренно).
Это все знают. По крайней мере, собратья по профессии из разных стран – точно. И давно. Правда, никто не афиширует такие познания. Так как и у самих рыло в пуху.
Значит, поработал коллега… Притом использовав суперотмычку, не оставляющую следов. Скорее всего, так оно и есть. Такие уникальные приспособления, стоящие просто огромных денег, мечта любого вора-домушника.
Забавно. Уходя на пенсию, я думал, что мне больше никогда не придется столкнуться с профессионалами моего профиля на узкой дорожке.
Ан, нет, судьбе было угодно, чтобы они буквально толпились на моем пути. Взять хотя бы тех же самых турок, с которыми я нечаянно схлестнулся два года назад.
Как это – рыбак рыбака чует издалека. Или муха знает, на что садится…
Блин! Не было печали… И что я теперь должен делать? Звонить в местное отделение ФСБ? Мол, так и так, под вашим носом разгуливает американский шпион. Срочно примите меры, мое вам почтение. Фамилия и адрес.
А если я своим звонком сорву какую-нибудь сложную оперативную игру, затеянную главной «конторой»? Местные борзилы рванут за шпионом, словно на буфет, – всем хочется отличиться, чтобы орденок на грудь привинтить, и чтобы еще одна звезда на погоны раньше срока скатилась.
И попадут, как лом в дерьмо. Вот будет потеха…
Да, простому гражданину такая бдительность простительно. Что с него взять? Он неискушен в играх, которыми занимаются профессионалы плаща и кинжала.
Но вот товарищ Иво Арсеньев будет неправ. Очень неправ. Потому что история с янки вскоре в верхах забудется (мало ли какие проколы у контрразведчиков случаются; не ошибается лишь тот, кто ничего не делает), а у местных гэбистов память цепкая, хорошая, я в этом просто уверен.
Тем более на всякие провальные моменты. А вышестоящее начальство точно не погладит по голове местного шефа службы безопасности за срыв операции.
И начнут они потом прессовать бедного дурачка Арсеньева, да не просто так, нахрапом, а со всякими иезуитскими вывертами. И придется мне тогда рвать отсюда когти навсегда и подальше, чего очень не хотелось бы.
Где еще я найду такой благословенный уголок и такого друга, как Зосима?
Все эти мысли толпились у меня в голове, как очередь мужиков за пивом в советские времена. Это когда око видит, да зуб неймет.
На улице жара, на душе пожар, пиво ледяное, свежее, с плотной белопенной шапкой, но пока достоишься, дойдешь до заветного краника, вся твоя душа измотается, исстрадается, нальется совсем не присущей тебе яростной злобой на тех, кто пытается взять кружку-другую без очереди…
Змея все же нашлась. Та самая, толстая и злобная, как мифическая фурия. Едва поняв, что обнаружена, она бросилась на меня, словно из лука выстрелила.
Как бы не так. Мы на сей счет народ ученый. Тем более, что я наконец совладал со своими эмоциями и представлял поиск змеи как обычный тренировочный процесс. Не более того.
Треснув ее по башке все тем же безжалостным приемом, я запихнул гадину в целлофановый мешок для мусора и уже хотел с почестями вынести, но тут в моей башке словно что-то щелкнуло: а почему ты, мил дружочек, так уверен, что змей было всего три?
Не откладывая дело в долгий ящик, я еще раз прошелся по избе, заглядывая даже под коврики. И наконец добрался до ванно-туалетной комнаты, которую сварганил себе по высшему разряду – как в хорошей городской квартире: везде импортный кафель, подвесной потолок, удобный шведский унитаз, финская ванная, душевая кабинка с разными прибамбасами, зеркало, подсветка ну и так далее.
Люблю, знаете ли, комфорт. Даже в глуши. Конечно, на оборудование своего «бунгало» я угрохал кучу денег, зато теперь у меня все работало как часы.
Ну конечно же! Тот, кто позаботился о присутствии гадюки в моей постели, естественно никак не мог пройти мимо ванной. Очень удобный объект. Ядовитая тварь лежала, удобно свернувшись, на теплом мохнатом коврике, почти невидимая на его фоне.
Веселая была бы картина, не поленись я принять душ перед сном…
Когда я возвратился в избу, после того, как закопал свои «трофеи» подальше от двора, внутри у меня все кипело. Попадись мне сейчас тот, кто сделал такую пакость, клянусь, я бы порвал его на мелкие кусочки.