Голон Анн. Путь в Версаль

   Наступило послеобеденное время прогулок. Сев в карету, Анжелика не знала, что она будет делать. Она спрашивала себя, почему она так тщательно отнеслась к своему туалету. Поправляя оборки в своих шелках, она немного успокоилась в тиши кареты.
   Почему мадам Марен одела сегодня это новое платье цвета индийского ореха и нежной зелени? Анжелика специально выписала этот наряд из ателье Амесона, ибо этот коммерсант снабжал туалетами королевский двор. На этот раз мадам Марен хотела выглядеть, как знатная дама. Она знала, что это платье и ожерелье, которое было на ней, подходят к цвету ее лица, несмотря на то, что она немного постарела.
   — Я думаю, что сегодня натворю много глупостей, крошка моя, — обратилась она к собачке. — Но я не могу отказаться от своего плана. Нет и еще раз нет!
   Несмотря на печальные и мрачные мысли, подъехав к Тюильри, Анжелика взяла маленькое зеркальце в золотой оправе, прикрепленное цепочкой к платью, и тщательно исследовала свое лицо. Она не могла позволить себе большего, например, освежить лицо пудрой.
   Анжелика улыбнулась себе и, взяв на руки Хризантему и оправив оборки платья, прошла через решетчатую дверь в Тюильри.
   — Если на этот раз Филиппа не будет там, я откажусь от борьбы, — сказала она себе.
   Но, к счастью, Филипп дю Плесси был там. Он стоял у большого Портера рядом с принцем Конде, который разглагольствовал в своем любимом месте, где обычно показывал себя зевакам.
   Анжелика степенно подошла к ним. Теперь она знала, если судьба свела ее сегодня в Тюильри с Филиппом, то она постарается отстоять намеченный план.
   Послеобеденная погода была прохладной и приятной. Анжелика подходила к разговаривающим улыбающаяся, приветствуя их. Вдруг она заметила, что цвет ее платья совпадает по цвету с красивым костюмом маркиза.
   Обычно Филипп одевался в бледные тона, но в этот день он был одет в костюм голубого цвета с большими пуговицами и золотой вышивкой повсюду. Манжеты его камзола были обшиты тончайшим кружевом. В руках маркиза была широкополая шляпа из очень тонкого фетра с голубыми перьями. Другие гуляющие с завистью смотрели на одежду придворного.
   Анжелика глазами искала малышку ля Муанон, но ее соперницы не было сегодня в парке. Она облегченно вздохнула. Потом подошла к принцу Конде, который почтительно приветствовал ее.
   — А вот и вы, моя прелесть! — воскликнул он. — Не хотите ли сесть в мою карету и разделить со мной сегодняшнюю прогулку?
   Но мадам Марен вкрадчивым голосом сказала:
   — Тысячу извинений, ваше высочество, но маркиз уже пригласил меня на прогулку.
   — Черт бы побрал этих расфуфыренных молокососов! — загремел де Конде. — На этот раз вам повезло, маркиз, вы будете гулять с одной из красивейших дам королевства. Ну и времена, — недовольно пробурчал он. — Но на будущее знайте, что вы не один, кто хотел бы слушать ее обворожительный смех.
   — Приму к сведению, монсеньор, — сказал придворный, делая глубокий реверанс и подметая лазурными перьями песок дорожки.
   Расставшись с принцем, Анжелика положила свою руку на руку кузена. Они пошли по тропинке. Огненные взгляды придворных обжигали Анжелику, они, конечно, обсуждали ее туалет и туалет ее партнера.
   Анжелика представила себе, как они останавливаются в королевской галерее в нескольких шагах от короля и Филипп говорит:
   — Моя жена, мадам маркиза дю Плесси де Бельер, сир…
   Тонкие пальцы мадам Марен сжались в руке Филиппа.
   — Я так и не понял, что сказал принц, — нарушил молчание молодой человек.
   — Филипп, он хотел сделать вам приятное. Он любит вас, как сына, а вы его, как воина.
   — Да, но я сегодня не рассчитывал быть здесь. Анжелика не осмелилась спросить почему. С Филиппом так было всегда, он менял решения, и никто не мог у него спрашивать.
   Гуляющих в этот час было немного. Запах леса и грибов заполнял пространство под кронами деревьев.
   Поднимаясь в карету маркиза, Анжелика заметила, что тонкая серебряная сетка спускается почти до самых колес.
   «Откуда он мог узнать об этой последней моде?»— спрашивала она себя. Анжелика прекрасно знала, что маркиз весь в долгах после очередных сумасбродств на королевском карнавале. А может, это подарок ля Муанон своему будущему зятю? Никогда Анжелика не переживала так болезненно, как сейчас, неразговорчивость кузена. С нетерпением она хотела возобновить разговор, смотря на проезжающие кареты.
   Глаза Филиппа витали где-то в облаках. Он с безразличным видом сидел и играл тростью.
   «Если мы поженимся, я отучу его от этой привычки — молчать в присутствии дамы», — думала Анжелика.
   Стало темнеть, и гигантские тени от деревьев превратились в бесформенных великанов. Извозчик спросил через лакея, ехать ли в Булонский лес.
   — Да, — ответила Анжелика, не дожидаясь распоряжений маркиза. И так как тишина была нарушена, она смело спросила:
   — Вы знаете, Филипп, какую глупость мне рассказали? Говорят, что вы собираетесь жениться на дочери президента ля Муанон.
   — Эта глупость — чистейшая правда, моя дорогая.
   — Но как? — Анжелика чуть не задохнулась. — Это невозможно! Что вы нашли в этой серенькой девушке?
   — Меня не интересует ее красота. Ее приданое — вот, что меня притягивает.
   «Мадемуазель де Паражен была права, — вздохнула Анжелика. — Но если это только вопрос денег, все может уладиться». Придав самое обворожительное выражение своему лицу, Анжелика воскликнула:
   — О, Филипп, я не думала, что вы такой материалист!
   — Если вас это удивляет, моя дорогая, я собираюсь наплодить ей кучу детей.
   — Нет! — с жаром воскликнула Анжелика. — Только не это! Она и так сполна получит за свои деньги. — Она повторила:
   — Нет!
   Филипп повернул к ней удивленное лицо.
   — Вы не хотите, чтобы у меня были дети?
   — Дело не в этом. Просто я не хочу, чтобы она была вашей женой, вот и все.
   — А почему же она ею не станет?
   Вздох отчаянья вырвался из уст Анжелики.
   — Филипп, ведь вы посещаете салон Нинон. Вы не поняли цели нашего разговора. С вашими «почему» вы ставите собеседника в глупое положение.
   Маркиз улыбнулся. Подождав немного со своей нервозностью, Анжелика весело сказала:
   — Филипп, если дело касается денег, женитесь на мне, я богата.
   — Жениться на вас? — переспросил Филипп. Неприлично засмеявшись, он с презрением сказал:
   — Мне жениться на шоколаднице?!
   Анжелика покраснела до корней волос. Филипп всегда старался унизить ее.
   — Не кажется ли вам, дорогой кузен, что вы не правы? Я предлагаю вам соединить мою деревенскую кровь с вашей королевской кровью. Моя кровь так же благородна, как и ваша! Мой род даже древней, чем ваш!
   Молодой человек долго смотрел на нее безразличными глазами.
   — Когда-то вы говорили мне подобные вещи. Это было В Монтелу, в вашем развалившемся замке.
   Анжелика представила темные своды Монтелу, свои глаза, которые пожирали красавца кузена.
   — Филипп, женитесь на мне, — успокаивающе сказала она. — У вас будут все мои деньги. У меня тоже дворянская кровь. Свет быстро забудет мою коммерцию, к тому же сейчас многие дворяне занимаются коммерцией. Мне это сказал господин Кольбер… — Анжелика замолчала, видя, что маркиз ее не слушает, а смотрит в окно. Думал ли он о другом или вообще ни о чем не думал? Если бы он спросил Анжелику, почему она хочет выйти замуж за него, то мадам Марен крикнула бы ему, что страстно любит его и любила всегда. Но маркиз молчал.
   Обескураженная Анжелика заговорила:
   — Поймите меня, Филипп, я хочу вернуться в свет, вернуть имя. Я хочу, чтобы меня представили в Версале.
   Через минуту она увидела, что маркиз ее не слушает. Помолчав, он произнес:
   — Нет, моя дорогая. Нет!
   Анжелика поняла, что его решение была твердым, как гранит.
   — Почему вы не ответили на приветствие мадемуазель де Монпансье? — спросил маркиз, глядя в окно.
   Мадам Марен заметила, что их карета приближается к аллее королевы, очень людной в это время. Она моментально начала отвечать на приветствия, которые ей посылали знакомые и поклонники. Анжелике казалось, что солнце зашло и жизнь остановилась. Филипп был рядом, а у нее не было аргументов. Ее любовь и страсть он растоптал своим точеным каблуком. Нельзя заставить мужчину жениться, когда он не любит и не хочет вас и никакие интересы не связывают обоих. Остается единственное средство — страх. Но какой страх может согнуть этого бравого воина, не боящегося даже войны.
   — А вот и мадам де Монтеспан со своей сестрой, мадам де Тианж — настоятельницей женского монастыря.
   Монтеспан была в трауре по матери, но, тем не менее, вчера она танцевала в Версале. На первый танец король пригласил мадам де Монтеспан.
   Анжелика сделала усилие, чтобы не спросить, означало ли это опалу для Лавальер. Но она не переносила этот светский разговор. Ей было все равно, что господин де Монтеспан с рогами и что ее подруга станет любовницей короля.
   — Принц приветствует вас, — заметил Филипп. Кивком головы Анжелика ответила на приветствие принца через окно кареты.
   — Вы — единственная женщина, которой монсеньор адресует свою любезность,
   — сказал маркиз, посмеиваясь. Нельзя было понять, то ли это была насмешка, то ли восхищение. — После смерти его подруги в монастыре кармелиток, в предместье Сен-Жак, принц поклялся, что будет брать от женщин только любовь. Это он мне сказал по секрету. Но что касается меня, то мне кажется, что принц делал это и раньше.
   Зевнув, Филипп добавил:
   — Наш де Конде любит одно — командовать армией. И пока организация новой кампании висит в воздухе, он отдыхает, ожидая согласия его величества. Он оправдывает доверие короля, стреляя по неприятелю из золотого пистолета.
   — Какой героизм! — засмеялась Анжелика. Маркиз обескураживал ее. — Сейчас он лебезит перед королем, а было время, когда он хотел отравить короля и его брата.
   — Что вы говорите, мадам? Вы отдаете себе отчет? Что принц ненавидит сюзерена, он не отрицал этого, но покушаться на жизнь короля! Это сумасшествие, мадам! Вот действительно женские сплетни, им нет границ.
   Анжелика вдруг взорвалась.
   — Не стройте из себя невинного ребенка, Филипп. Вы прекрасно знаете, что заговор происходил именно в вашем замке дю Плесси-Бельер.
   Наступила тишина, и мадам Марен поняла, что попала в цель.
   — Вы с ума сошли, — сказал маркиз дрожащим голосом.
   Анжелика резко повернулась к нему. Неужели она нашла дорогу к его страху? Она видела его бледное лицо, обрамленное париком.
   — Я была там и видела всех: принца Конде, монаха Экзила, герцогиню де Бофор, вашего отца и других, которые живы и без зазрения совести ездят в Версаль. Я слышала, как они все продались Фуке.
   — Это не правда! — яростно воскликнул маркиз.
   Закрыв наполовину глаза, Анжелика принялась читать на память:
   — «Я, нижеподписавшийся принц де Конде, заверяю мессира Фуке, что всегда буду верен только ему и никому другому, и обязуюсь предоставлять в его распоряжение мои города, укрепления и все прочее по его первому требованию…»
   — Замолчите! Я вас заклинаю! — со страхом закричал маркиз.
   Но мадам Марен продолжала:
   «Заключено в дю Плесси-Бельер, 20 сентября 1649 года».
   С наслаждением она заметила, что молодой человек бледнеет все больше и больше.
   — Глупо, мадам, поднимать старые истории. Это все в прошлом.
   Он замолчал, чтобы приветствовать карету мадам Альбре. Анжелика ехидно сказала:
   — Еще не прошло и пяти лет, как Фуке в Бастилии.
   — К чему вы клоните?
   — К тому, что король до сих пор не переносит тех особ, которые имели отношение к Фуке. Он их ненавидит.
   — Но документы уничтожены! — воскликнул маркиз.
   — Не все.
   Маркиз сильно сжал ее руку. Его дыхание возбуждало Анжелику.
   — Ларец с ядом, — прошептал Филипп. — Так это вы его украли?
   — Да, я.
   — Подлая тварь! — процедил он сквозь зубы. — Я всегда подозревал, что вы знали что-то. Исчезновение этого проклятого ларца мучило моего отца до самой смерти. И это были вы… Он сейчас у вас?
   — Он всегда был у меня, — твердо сказала Анжелика.
   Филипп принялся беззвучно ругаться.
   — Я знаю, — заметила мадам Марен, — вы собираетесь меня убить, но у вас ничего не выйдет. В день моей смерти мое завещание через поверенного будет передано королю и его величество узнает, где находится тайник с документами.
   — Вы зверь, Филипп, — гневно сказала Анжелика и потерла руку, на которой остались вмятины от ногтей кузена.
   Не обращая внимания на нее, маркиз стал разговаривать сам с собой:
   — Мой отец был честный человек. Я люблю принца и думаю, что это дело так оставить нельзя.
   Затем он спросил у мадам Марен:
   — Сколько вы хотите за эти документы? Я найду деньги, если надо.
   — Но дело не в этом. Я не хочу ваших денег.
   — Что же вы хотите, черт бы вас побрал? — в ярости воскликнул Филипп.
   — Час назад я говорила вам, чего хочу. Я хочу, чтобы вы женились на мне.
   — Никогда! — закричал маркиз.
   Он откинулся на спинку сиденья и сидел не двигаясь, погрузившись в свои мысли. Потом Филипп странно посмотрел на Анжелику и, набрав воздуха, выпалил:
   — Договорились, мадам, я женюсь на вас. Соизвольте завтра вечером прийти в мой отель на улицу Святого Антуана. Вы будете разговаривать с моим интендантом о брачном контракте.
   Выйдя из кареты и вдыхая запах цветов с близлежащих клумб, Анжелика направилась в свой отель, с которым она собиралась вскоре расстаться.
   Вдруг она увидела призрак графа Жоффрея де Пейрака, «Великого Хромого из Лангедока». Он как бы укорял ее.
   — Ты оставил меня одну! — кричала Анжелика в исступлении в ночь. — Что же мне остается делать?!

Глава 39

   Когда назавтра вечером мадам Марен прибыла в отель на улице Святого Антуана, в ее душе уже не было тех угрызений совести, которые она испытывала накануне. Она горделиво прошла через решетчатые ворота.
   Через некоторое время открылась дверь и маленький, скромно одетый человек, приблизившись к Анжелике, почтенно приветствовал ее. Мадам Марен не могла предполагать, что интендантом земель дю Плесси был никто иной, как старый гугенот Молин. Узнав старика, она вскрикнула от радости и от души пожала ему руку. — Господин Молин! Возможно ли это? Как я рада вас снова видеть!
   — Вы оказываете мне большую честь, мадам, — улыбнулся он во весь рот. — Прошу вас, садитесь, пожалуйста, вот в это кресло.
   Сам он сел около огня за маленький столик, на котором стоял чернильный прибор и лежало несколько перьев. Пока он оттачивал перо, Анжелика, удивленная этим появлением, во все глаза рассматривала старика.
   Он постарел, но лицо осталось прежним. Все тот же пронизывающий взгляд. Только волосы, покрытые шляпой, были белы как снег. Возле Молина Анжелике чудился полный силуэт отца, который столько раз сидел у очага, говоря о будущем своего многочисленного потомства.
   — Как там мой папаша?
   Интендант сдунул со стола обрезки от пера.
   — Господин барон в полном здравии, мадам.
   — А его лошади?
   — Последний сезон прошел успешно.
   Рядом с Молином Анжелика чувствовала себя, как когда-то в детстве, маленькой хрупкой девочкой. Это именно Молин женил на ней графа де Пейрака. И вот он вновь появился, чтобы связать ее с Филиппом дю Плесси де Бельер.
   — Помните, — мечтательно спросила Анжелика, — вы были в Монтелу во время моей помолвки с графом? Тогда я вас ненавидела, но благодаря вам я была так счастлива!
   Старик внимательно посмотрел на Анжелику.
   — Когда-то вы мне говорили, господин Молин: «Если хочешь достигнуть какой-нибудь цели, надо чем-то жертвовать». Что касается нашего дела, я думаю, что потеряла немного больше: уважение к самой себе. Тем хуже, но у меня есть цель.
   — Ну ладно, мадам, перейдем к делу. Итак, господин маркиз объяснил мне, что ставки очень велики. Вот почему я хочу предложить вам несколько условий, которые вы должны будете подписать и исполнить. Но вначале вы должны поклясться, что знаете, где находится некий ларец, которым господин маркиз хочет обладать. Только после этой клятвы наш договор войдет в силу.
   — Я готова поклясться на Библии, — сказала Анжелика, подняв руку.
   — Скоро придет господин маркиз со своим духовником. А пока углубимся в суть вещей. Вы, мадам Марен, являетесь обладателем секрета, который очень интересует моего хозяина, маркиза дю Плесси де Бельер. Наследник согласен жениться на вас, мадам Марен, урожденной Анжелике ле Сансе де Монтелу, если она выполнит следующие условия брачного контракта. После свадьбы, а иначе говоря, сразу после брачного благословения, вы должны будете в присутствии двух свидетелей, господина аббата и меня, вашего слуги, отдать некий ларец, в котором содержатся документы, интересующие господина маркиза. С другой стороны, господин маркиз желает свободно распоряжаться вашим состоянием.
   — Извините, — живо сказала Анжелика, — маркиз может распоряжаться моим состоянием, я даже назначу ему годовую ренту. Но я хочу остаться единственной хозяйкой своих предприятий. Признайтесь, что я неплохо разбираюсь в коммерции, — гордо закончила мадам Марен.
   Старик кивнул головой.
   — Вы заслужили это своим трудом.
   — Вначале у меня не было ничего, абсолютно ничего. Бедность, в которой мы жили в Монтелу, была раем по сравнению с нищетой, в которой я осталась после смерти графа Жоффрея де Пейрака.
   — Я хочу рассказать вам о вашей шахте, где добывают серебро, — сказал Молин спокойным голосом. — Эта шахта сыграла большую роль в поддержке вашей семьи в эти последние годы. Теперь вы и ваши дети можете распоряжаться ею. Шахта не была конфискована во время процесса. Она осталась в стороне от алчных королевских контролеров. Когда-то она была вашим приданым. С тех пор шахта осталась цела и невредима.
   — Мессир Молин, — заметила Анжелика, улыбаясь, — у вас есть способность служить сразу нескольким хозяевам.
   — О нет, мадам, — запротестовал интендант. — У меня нет нескольких хозяев, а есть несколько дел.
   — Я уловила нюанс, мессир Молин.
   — Мы сейчас говорим о деле дю Плесси де Бельер. Я все записал, мадам.
   — Я готова обсудить ренту, необходимую господину маркизу. Взамен этого я хочу, чтобы была свадьба, и, когда после нее я стану маркизой дю Плесси де Бельер, хочу быть хозяйкой всех земель и поместий, принадлежащих маркизу, то есть моему мужу. Желаю также, чтобы он представил меня своим родственникам и знакомым как свою законную супругу. А также чтобы мои двое сыновей нашли приют и покой в замке их деда. Короче говоря, я должна быть в курсе всех дел господина маркиза дю Плесси де Бельер.
   — Мадам, по правде говоря, дела маркиза плохи и вас не обрадуют. Прямо скажем, они в упадке. Не хочу от вас скрывать, что мой хозяин в долгах как в шелках. Разрешите записать ваши предложения, мадам.
   Некоторое время слышался только скрип пера и треск поленьев в камине. Пока Молин писал, мадам Марен думала: «Если я стану маркизой дю Плесси, Молин будет моим интендантом».
   — Мадам, могу ли я просить еще об одном условии нашего соглашения? — подняв голову, спросил старик.
   — Для моей выгоды или для выгоды вашего хозяина?
   — На этот раз для вашей выгоды, мадам.
   — Анжелика, — начал Молин, — я знаю вас уже много лет и буду говорить с вами, как много лет назад, в качестве вашего отца. Думаю, что это было бы великолепно, если бы вы вышли замуж за моего хозяина. Честно говоря, я думал, что больше не увижу вас. Но вы здесь против всякой логики, и мой хозяин обязан жениться на вас. Не знаю, что толкает его на этот союз, но хочу, чтобы этот брак был удачным.
   — Я согласна с вами, господин Молин. Но какое условие вы хотите внести дополнительно в контракт?
   — Вы, конечно, желаете сделать большую свадьбу, мадам. А как насчет расходов?
   — Расходов? — повторила Анжелика, раскрывая глаза, как монашка, только что вышедшая из монастыря.
   — Мадам, господину маркизу хочется сделать свадьбу тайной. Удивил ли я вас, не знаю, но скажу, что чувства, которые мой хозяин питает к вам, далеки от того, что называют любовью.
   — Я знаю об этом, — еле слышно произнесла Анжелика.
   Молин спокойно перебил ее.
   — Мадам, в данный момент ваша позиция сильна, потому что вы считаете маркиза снобом, но позже вам нужно будет изменить подход к Филиппу. Если нет, вы будете очень несчастливы.
   — Я была уже несчастна, Молин, и не хочу снова начинать с нуля.
   — Вот поэтому я и предлагаю вам второй вариант защиты. Послушайте, Анжелика, я очень стар, чтобы лицемерить. После свадьбы у вас не будет власти над ним. Маркиз будет обладать всем. Ларец, деньги, все это будет в его руках. Любви для него не существует.
   «Молин прав», — подумала Анжелика.
   — Я думаю, — сказал Молин, — что вы достаточно обольстительны, чтобы выиграть партию. Мой хозяин, конечно, знает женщин. Для него это бездушные существа. Вы слышали о его оргиях в Норжоне. У него дикие рефлексы, воспитанные войной и насилием.
   — Молин, вы говорите ужасные вещи.
   — Я не хочу пугать вас, мадам, а желаю только предупредить.
   В этот момент открылась дверь и в темноте появился силуэт маркиза.
   Филипп дю Плесси был одет в атласный светлый костюм и выглядел, как снежный человек. Его парик был великолепен.
   — Молин, в какой стадии находятся переговоры? — спросил маркиз.
   — В общем мадам согласна с предложенными условиями.
   — Вы клянетесь, что знаете тайник, где находится ларец?
   — Да, я клянусь.
   — В таком случае подойдите сюда, господин Шаретт.
   Духовник, черный худой силуэт которого маячил за хозяином, подошел к столу. Анжелика поклялась на распятии, что сразу после свадьбы она вручит мужу злосчастный ларец. Потом Молин объявил величину ренты, которую мадам Марен обязана будет платить мужу каждый год. Она знает расточительство маркиза и должна будет повышать ренту.
   Анжелика скривилась.
   «Когда я стану маркизой дю Плесси де Бельер, — думала молодая женщина, — я выжму из его земель максимум дохода».
   — Есть одно условие, господин маркиз, которое мадам Марен, присутствующая здесь, заставила меня вписать в контракт. Вот оно: финансовые дела будут решаться после свадьбы.
   Маркиз сказал:
   — О да, конечно. Это предел мечтаний мадам Марен.
   Бесстыдство, соединенное с цинизмом. Теперь он был бледен от злости.
   — Предупредила ли мадам Марен свидетелей, которые будут присутствовать на этой церемонии? — Филипп повернулся к Анжелике, которая во время всего этого разговора старалась держать себя в руках.
   Она подняла свои прекрасные глаза на жениха. Жестокое выражение его лица заставило ее поневоле вздрогнуть.
   — Ладно, — медленно сказал маркиз, и жестокая улыбка появилась на его губах.

Глава 40

   — Вы заставили меня сыграть очень отвратительную роль, — сказала Анжелика Молину, — о такой я даже не думала.
   — Когда выбираешь отвратительную роль, мадам, не нужно быть щепетильной, а надо только поддерживать свои позиции.
   «Я снова обретаю старых знакомых», — сказала себе Анжелика, смотря вдаль, и это отвлекло ее от мысли, что Филипп абсолютно равнодушен к ней.
   Они стояли рядом, ожидая, пока карета мадам Марен развернется и подъедет к подъезду. Вдруг Молин, смотревший на звездное небо, тихо сказал:
   — Я до сих пор не могу понять, как такой человек мог умереть?!
   — Какой человек? — тихо спросила Анжелика.
   — Господин граф де Пейрак, мадам.
   Анжелика вся сжалась в комок.
   — Вы думаете, что он осудит меня, если я выйду замуж за Филиппа? — тихо спросила Анжелика.
   Старик молчал, как бы не замечая ее.
   — Как такой человек мог умереть? Может, король вовремя понял?
   Молодая женщина схватила интенданта за руку.
   — Молин, вы что-то знаете.
   — Я слышал, что король простил его в последний момент.
   Анжелика опустила голову.
   — Увы, я своими глазами видела, как он сгорел на костре на Гревской площади.
   — Ну что ж, мадам, тогда предадим это забвению, — сказал Молин, перекрестившись. В этот момент он очень походил на патера. — Да восторжествует жизнь, мадам!
   По дороге Анжелика, сжав руки на груди, продолжала думать о муже.
   «Где ты, Жоффрей?! — говорила она себе. — Почему свет от костра стоит передо мной вот уже пять лет? Если ты еще на земле, вернись ко мне!»
   Анжелика еле подавила рыдания, исходившие из истерзанной души и раненого сердца. Блики уличных фонарей падали на нее, растворяясь в темноте, по щекам текли слезы. В этом мраке, как и в жизни, она пробиралась на ощупь. Анжелика чего-то боялась. Боялась ли Филиппа или Жоффрея, мертвого или живого? Нестерпимая тоска переполняла ее грудь, какая-то неопределенность томила ее пылающее сердце.
   В отеле дю Ботрэн Флоримон и Кантор подбежали к матери. Они были одеты в розовые сатиновые кофточки с кружевными воротничками, на их головах были шляпы с розовыми перьями, а по бокам красовались маленькие шпаги. Вместе с ними были их собаки. Кантор, опершись о спину большой рыжей собаки, вынул шпагу из ножен.
   С бьющимся от волнения сердцем Анжелика смотрела на этих двух маленьких обаятельных ребят. Какие они сейчас серьезные, бывшие «ангелочки» «Двора чудес». Как важно они носили свои детские шпаги. По сравнению с Филиппом и призраком графа де Пейрака они казались такими беспомощными и слабыми.
   — Да восторжествует жизнь! — сказал недавно старый гугенот.